Точинов Виктор Павлович. Логово (Пасть - 2)

   А потом он оказался на бетонном полу, лежал на спине и вокруг головы расползалось темное пятно. Боли в разорванной глотке Ахмед не почувствовал, ему показалось, что хороший песик прыгнул от избытка чувств ему на грудь, и лизнул лицо и шею, и надо сейчас встать и открыть следующую клетку... Ахмед улыбался.
   - Не бывает таких собак, - сказал Петрусь. Голос его чуть дрогнул. Похоже, парню хотелось, чтобы майор разубедил его, и рассказал бы про новую породу сторожевых собачек с во-o-o-o-т такенными челюстями... Собаки - твари гнусные, первые враги любого разведчика и диверсанта, но - зло привычное и знакомое. А тут...
   Узенький луч фонаря метался по поляне, выхватывая фрагменты жуткой картины. И фрагменты тел. Отдельно лежащие фрагменты.
   Майор перевернул труп - правая рука у которого была лишь по локоть. Перевернулось одно туловище. Голова, почти отделенная, держалась лишь на тонкой полоске мышц и кожи - и осталась лежать, как лежала.
   - Не бывает... - мрачно согласился майор.
   Ему тоже подсознательно хотелось услышать что-нибудь успокаивающее. Примиряющее увиденное со всем остальным, что майор успел узнать за свои тридцать четыре года.
   Увидели они немного, больше услышали: пальбу, истошные вопли и рык, который Лисовский при всем напряжении фантазии не смог принять за собачий... Чуть по другому у псов глотка устроена, такие обертоны им издавать не под силу. Разглядеть обладателя милого голоска почти не успели - что-то большое и темное исчезло между деревьями, передвигаясь прыжками... Отнюдь не собачьими - задние лапы у твари были длиннее передних.
   А на поляне остались трупы. Шесть страшно изуродованных трупов - и все с оружием. С оружием... Россыпи гильз. И - ни одной застреленной собаки.
   Майор стало зябко, несмотря на то, что ночь была на редкость теплая.
   - Надо взять одну зверюшку, - сказал он негромко.
   - Живой?!
   Петрусь в упор посмотрел на Лисовского, потом перевел глаза на труп под ногами - кишки от его растерзанного живота тянулись метра на три... Потом снова на майора. Взгляд был выразительный - так смотрят на близких людей, внезапно проявивших признаки душевной болезни.
   - Надо, - подтвердил майор без энтузиазма. - Мне перед выходом сказали прямо - если найдем тут странных каких животных - хоть одно да прихватить с собой. Клонированных, мутированных, генетически измененных, неважно. А если уж эта животина не странная, то я не знаю...
   - Ага, - сказал Петрусь с сарказмом. - Поводок с намордником вам выдали? Или предложили лаской и кусочком сахара? По методе дедушки Дурова? Приручим, выдрессируем, с веслом в каяк посадим?
   - Уходить будем по воздуху.
   - Ну-ну... Теперь дураку ясно, что нас там ждут... И если что ценное прихватим - не туфту, не обманку, - хрен выпустят.
   - Пробьемся... Тут у них, похоже, такое началось...
   Они перебрасывались фразами, хотя времени на это не было, и оба понимали, что задание - хочешь или не хочешь - выполнять придется, и старались хоть немного оттянуть начало самоубийственной авантюры - охоты в чужом заповеднике на смертельно опасного хищника. Иголка в стоге сена... Иголка, смазанная ядом кураре. И никаких перчаток.
   Ситуация решила за них.
   Искать иголку не пришлось. Сегодня искала она. Сегодня была ее ночь.
   Им повезло - прежде чем атаковать, тварь издала тот самый рык. Впрочем, повезло не сильно.
   Глава 11
   В Логове царил ад.
   Разработанный Мастером план контропёрации полетел ко всем чертям, и не исключительно вследствие вошедшего в легенду чутья Лиса. Рано или поздно именно к такому результату должна была привести ставка на отморозков, считавших выстрел в голову лучшим решением любых проблем...
   ...Три выпущенные Ахмедом твари воспользовались свободой сполна. Они мстили за все, что творили с ними люди, хотя не знали и не помнили, что такое месть. Но они были созданы, чтобы убивать - и убивали.
   ...Двое дежуривших у вертолетов парней, прилетевших днем с Мариком, никогда не имели дела с ликантропами. И не готовились к встрече с таким противником. Они готовились красиво провести противодиверсионную операцию: уложить часть ожидаемой разведгруппы, а остальным всучить дезу - и дать уйти. Несущуюся из полумрака рычащую тень парни приняли за большую собаку. Один даже замахнулся прикладом: "А ну, пшла!!!" Через три секунды оба были мертвы...
   ...В сотне метров от них парочка местных раздолбаев приступила к выполнению задания - слить из "кашки" большую часть горючки. Покойный Марик был уверен, что его приказ давно выполнен, но... Но сначала не оказалось на месте придурка Ставрюка, заведовавшего складом ГСМ - а в его ведении находилась бензовозка, потом заявились лаборанты с бутылью спирта, что-то там обмывающие, вроде чье-то рождение, или день ангела, или... - короче, пришлось принять по чуть-чуть, чтобы не обидеть хороших людей, а тем временем Ставрюк, мелькнувший Летучим Голландцем, снова куда-то исчез... В общем, когда раздолбаев начали убивать, они только-только скачали остатки топлива с двух Ми-8 и собрались повторить ту же операцию с Ка-26... Над одним из них оборотень задержался - урча и взрыкивая, сдирал мясо с костей, торопливо глотал. Другой раздолбай за это время успел убежать на полторы сотни метров паническим зигзагом. Насытившаяся тварь догнала его с ленцой и убила, перекусив шею у затылка. Жрать не стала...
   ...Бойцы - шесть человек - подтягивающиеся от дальнего края периметра к точке подрыва стены, о ликантропах имели достаточное представление. Но ничего не знали о готовящейся ночью обставе. И действовали согласно инструкции - немедленно двинулись к месту ЧП. В автоматах были магазины с обычными патронами... Оборотень одним прыжком оказался между ними - так волк врывается в центр сгрудившейся отары, к ягнятам и яркам, - и начал резню. Эти сопротивлялись дольше, четверо успели пустить в ход оружие - но все рухнули с разодранными глотками. Именно на их останки натолкнулись Лисовский и Петрусь...
   ...Вышедшим из штаба повезло больше. Пробежав около половины пути, они услышали стрельбу позади, в покинутом здании. Повернули назад - и как-то разминулись с третьим ликантропом. Настиг он их только у дверей штаба. Встретили огнем, и, потеряв трех человек, успели запереться. Внутри ждало жуткое зрелище - заваленный телами коридор и двое контуженных взрывом гранаты, не способных толком объяснить, что здесь произошло. Разъяренная несколькими попаданиями тварь тем временем начала таранить -дверь. Филенка трещала и прогибалась от ударов бросающейся с разбегу туши...
   ...Все происходило быстро и почти одновременно. Никто не понимал ничего. В двух или трех местах свои стреляли по своим. Бухал гранатомет кто? зачем? в кого? Полыхнули две резервные емкости с ГСМ - языки пламени осветили место побоища, но понимания пытавшимся что-то понять не прибавили... Тщательно просчитанная операция, в которой одна из сторон была проинформирована обо всех ходах противника, полетела к чертям. А противник сыграл совсем по-другому...
   - Куда идем? - слишком громко спросил Миша. Уши и у него, и у Надежды были заложены после грохота рванувшей в замкнутом пространстве РГД-5. Ладно хоть оказалась не "эфка", осколки той дают в помещениях самые невероятные рикошеты, сохраняя при этой убойную силу.
   - В виварий? - снова спросил Миша. - Или на вертолетную?
   Надежда огляделась. Они только что выскочили из здания штаба - и бегом рванули в темноту. Погони не было.
   - Погоди... К черту виварий. Если это крендель не врал, нам ихние морские свинки не по зубам. Берем его самого, и - к майору.
   Но Деточкина на месте не оказалось. Надежда скрипела зубами на напарника, тот клялся и божился, что надежно при-найтовал пленника к дереву... Но факт был налицо: не то Деточкин умудрился освободится сам, не то на него напоролся кто-то из соратников.
   - Погано, - констатировала Надежда. - Его байкам без доказательств кто поверит?
   Вокруг усиливались звуки боя. И некоторые из этих звуков казались странными. Подтверждающими не менее странные рассказы пленника.
   Принять какое-либо решение они не успели. Запищал крохотный цилиндрик рации - канал связи с майором. Связи на самый последний, крайний случай, когда терять и опасаться будет уже нечего.
   Цилиндрик пискнул и смолк. Свой вызов Лисовский не повторил, и на их вызов не ответил. Надежда безуспешно терзала рацию, а Миша подумал: "Похоже, с Лисом действительно произошел крайний случай. И последний".
   Надежда скомандовала:
   - Идем к водонапорке. Широким поиском. Они где-то здесь... Бегом марш! Они побежали.
   В штабе тоже пытались наладить связь - с Петербургом, с Мастером.
   Пытался Юрик Копылов - молоденький радист, попавший в Логово сразу после срочной, по родственному блату.
   Дежурить радистам полагалось всегда по двое, но... При отлучках Мастера, как везде и всегда то бывает, дисциплина слабела, а Юрик, недавно пребывавший в почетном статусе дембеля, среди матерых контрактников вновь угодил на роль зеленой салаги... В общем, он был один.
   Ему единственному Марик приоткрыл свое инкогнито и некоторые детали предстоящей ночи (точнее, запланированного Мастером ее развития). Открыл - и отдал строгий приказ: сидеть за запертой дверью, ничего не предпринимать, никому не открывать, носа не высовывать.
   Юрик сидел.
   Когда на первом этаже вспыхнул бой, ему показалось: запланированная инсценировка идет не совсем по плану. Но приказ не нарушил. Тем более что вскоре грохнула граната и пальба стихла. Юрик немного успокоился. Однако затем выстрелы вновь затрещали - на улице, у входа в штаб...
   Он выглянул, увидел мечущуюся среди людских фигур огромную стремительную тень - и бросился к пульту связи...
   Юрик не знал кода, позволявшего немедленного связаться с Мастером соединяли их мучительно долго. Вопли и топот переместились внутрь штаба. Но там пока не стреляли...
   ...Наружная дверь содрогалась от ударов. Косяки трещали. Мелко сыпалась штукатурка - фонари выхватывали облачка невесомой белой взвеси. Ни единого плана, ни единого руководства у уцелевших не было. Кто-то орал про спецпатроны, хранившиеся лишь на складе да в оружейной комнате вивария. Кто-то - про гранаты. Кто-то тишком-молчком рванул наверх - спрятаться, запереться, отсидеться... Про окно с вынутой решеткой не вспомнил никто.
   Трое или четверо, сохранившие способность к действию, торопливо наваливали перед дверью хилую баррикаду. Постепенно к ним присоединились и остальные - кто не разбежался и не попрятался. Баррикада росла: столы и стулья, тумбочка дневального, и даже обшарпанный бюст Ильича из бывшей ленинской комнаты - ныне о его лысину гасили окурки в курилке...
   ...Сбивчивый доклад Юрика закончился неожиданно: в наушниках раздался короткий громкий треск - яростно и неразборчиво оравший голос Мастера исчез. Юрик заподозрил, что Мастер шарнул об пол или стену микрофоном, или трубкой, или что там у него было... Не понял другого: что теперь делать. И когда вопли и выстрели раздались уже внутри здания, он нарушил все приказы и инструкции - бросил пульт, подхватил свой АКС и отпер железную дверь. Даже не сделав соответствующей записи в журнале...
   ...Баррикада не помогла. Не потребовалась. Возня у штаба привлекла внимание второй твари, несшейся по Логову широким зигзагом... Она сразу учуяла тянущийся из открытого окна запах еды - сдобренный, как приправой, острым запахом страха. Зверь прыгнул в окно, не раздумывая. Раздумывать он неумел...
   ...Замок не поддавался трясущимся пальцам - когда Юрик выскочил в коридор второго этажа, стрельба смолкла. И вопли тоже. Снизу раздавался одинокий крик - пронзительный и бесконечно-долгий, казалось, столько человеку не вытянуть одну ноту, не хватит воздуха в легких, - но крик звучал и звучал. Потом резко оборвался. В тишине послышались звуки - негромкие и оттого особенно жуткие: чавкающее урчание. А еще - шаги. Тяжелые, неуверенные - кто-то поднимался по лестнице. Юрик вскинул в ту сторону автомат, забыв, что патрон не дослан... В полутьме над верхними ступенями лестницы показалось и стало медленно подниматься нечто страшное, кровавое, искореженное... На жутком месиве блестел уцелевший глаз - и Юрик понял, что недавно оно было человеческим лицом; понял и хотел закричать, глотку перехватило, наружу рвалось хриплое бульканье; человек на лестнице стал виден уже до колен - шатаясь, с трудом, но упрямо поднимался - и совсем неподходящим к моменту, игривым жестом помахивал чем-то, зажатым в левой руке: через секунду Юрик увидел, что это не зажато в руке, это сама рука, кисть и запястье, повисшие на кровавых лохмотьях - понял и наконец закричал. Так же долго и пронзительно, как недавно кричали внизу. Поднимавшийся человек упал, ударившись бывшим лицом о верхнюю ступеньку. И стал медленно, словно стекая, сползать вниз. Потом движение его мгновенно ускорилось - он исчез из виду рывком. Юрик бросился обратно, за железную дверь, не прекращая крика.
   Замок снова не хотел срабатывать, затем закрылся неожиданно легко, и Юрик понял, что запирает его двумя руками, а автомата нет, автомат остался в коридоре, за дверью, и подумал, что Мастер за такое... - он отчаянно пытался представить, как же его накажет потом Мастер, ему очень хотелось, чтобы наказание было, и потом - было, и он старался думать об этом, только об этом, лишь бы не думать о том, что творилось снаружи...
   Потому что там происходило неправильное. То, что происходит лишь в кошмарных снах, когда ноги обмякают и сердце превращается в ком холодной ваты, но где-то в глубине все равно живет спасительное знание: всё невзаправду, проснусь - и всё кончится... То, что наяву можно с ужасом и отвращением услышать, узнать, прочитать про других, а с то-бой такое никогда не случится...
   В дверь ударило - мягко и мощно.
   Дверь была достаточно прочная - и, пожалуй, смогла бы противостоять ликантропу. Если бы устанавливавшие ее не схалтурили. Стальные штыри, крепившие косяки к стенному проему, были утоплены не в железобетон - лишь в толстый слой штукатурки. Кому-то показалось в падлу возиться с перфоратором...
   Когда от косяков зазмеились трещины, Юрик метнулся туда-сюда испуганным мышонком - к зарешеченному окну, к столу, заставленному аппаратурой - и забился в двухстворчатый шкаф. Скорчился внизу, раздвинув в стороны кучу какого-то хлама. Дверцы изнутри плотно закрыть не получилось, и сквозь щель в палец шириной он видел, как дверная коробка ввалилась внутрь, а больше ничего видеть не захотел, плотно зажмурил глаза, как при давних играх в прятки: меня не видно, меня не найдут, - в детстве иногда помогало... Но слух и обоняние остались, он слышал низкое негромкое рычание, чуял острый запах крови и чего-то еще, очень мерзкого, хотелось молиться, он не умел, и лишь твердил про себя: "Мамочка, мамочка, мамочка, сделай так, чтоб меня не нашли..."
   Огромная башка разбила дверцы шкафа, и оскаленная пасть ухватила все, что смогла зацепить: и висевшую на плечиках униформу, и валявшиеся внизу скомканные простыни распечаток, и бедро Юрика - он взвизгнул не столько от боли, сколько от обиды за несправедливый финал последней игры...
   Умер Юрик быстро.
   Всего в Логове до сегодняшнего вечера находилось тридцать девять охранников (считая Ахмеда). Они же по совместительству выполняли обязанности радистов и водителей, смотрителей при клетках вивария и даже поваров контингент Мастер подобрал разносторонний. С прибывшим пополнением их стало пятьдесят четыре. К тому моменту, когда одна из тварей выбила дверцы шкафа и убила радиста Юрика, в живых осталось меньше трети охраны.
   Сотрудников "ФТ-инк." и Лаборатории, регулярно вылетавших в Логово для тех или иных опытов, сейчас не было - все командировки после ЧП со сбежавшим объектом прекратились.
   Но оставался еще постоянно живущий здесь научный и вспомогательный персонал - лаборанты, вертолетчики и их механики, Деточкин и пятеро его сотрудников из технического отдела, врач, два фельдшера-ветеринара, таинственная личность, в редких перерывах между запоями утверждавшая, что она ксенопсихолог и т.д. и т.п. Всего сорок восемь человек...
   Кое-кто из них знал непозволительно много. И, по как-ой-либо случайности угодив в руки поджидаемых сегодня диверсантов, мог наговорить лишнего,
   Поэтому за три с лишним часа до времени "Ч", сообщенного "двадцать седьмой", трое прибывших с пополнением бойцов прошлись, собирая специалистов, по бывшим казармам, разделенным ныне тонкими дощатыми перегородками на комнатушки. И без особого шума и суеты, группами по пять-шесть человек отправляли персонал в подземный командный пункт, переоборудованный из единственного уцелевшего на Объекте бомбоубежища. Не попал туда лишь Деточкин, срочно вызванный на связь с Питером.
   Пятерых последних никуда не отправили, - троим, спавшим, резанули ножами по горлу, зажав рот ладонью. Двух бодрствующих положили из бесшумок.
   Трое из этой пятерки считались активными сторонниками Генерала. Еще один, знавший очень много, ни в какую не желал продлить контракт с "ФТ-инк". Пятым - непонятно за что - пострадал выдававший себя за ксенопсихолога алкоголик.
   ...В бомбоубежище оказалось тесновато. Рассчитанное на сто двадцать человек, оно в позднейшие времена было разделено - не совсем справедливо на командный пункт, комнаты для отдыха начальства и крохотный общий зал для личного состава. В последнем помещении (первом от входного тамбура) и собрались ничего не понимающие специалисты.
   Курили, вполголоса переговаривались. В тусклом свете единственной лампочки рассматривали украшавшие стены старые плакаты. "Отделение в обороне", "Неполная разборка-сборка АКС-74", "Поражающие факторы ядерного взрыва", - в общем, не Дрезденская галерея.
   И не могли взять в толк, что происходит. Спрашивали у троицы мрачных парней с автоматами - те были лаконичны: приказ.
   На самом деле и они не понимали, что творится наверху. Выходили к наружной бронедвери, отдраивали окошечко-амбразуру, прислушивались... Судя по доносящимся звукам, происходило нечто не запланированное.
   Попробовали связаться с Мариком - неудачно. С парнями у вертолетной тот же результат.
   Наконец, по местной линии дозвонились до главного КПП - что, мол, происходит? Хриплый, сорванный голос рявкнул: "...здец происходит!!!" - и трубку на другом конце линии бросили. На повторный звонок туда же не отреагировал никто...
   Посовещавшись, решили - одному надо сходить на разведку. Может, давно пора рвать когти, а не просиживать штаны тут, в железобетонной мышеловке... Стали тянуть на спичках.
   ...Тварь - та, что так и не смогла вышибить забаррикадированную дверь штаба - подыхала. От банального голода. Слишком много сил ушло на регенерацию повреждений, нанесенных несколькими очередями в упор. А до спрятавшейся в каменной берлоге еды добраться не удалось...
   Зверь потащился из последних сил (со стороны это выглядело стремительными прыжками) на поиски более доступной добычи. И натолкнулся на след - свежий, широкий, четкий... Много, очень много так необходимого ему мяса прошло здесь - и совсем недавно... Ликантроп поковылял по следу.
   Протаранить броневую дверь бомбоубежища он не стал пытаться. Залег неподалеку, ожидая своего шанса.
   Глава 12
   Прикинуть, как поймать неведомую тварь, майор и Петрусь не успели. И отдать приказ второй группе подтягиваться к точке рандеву Лисовский не успел - лишь один раз надавил на кнопку вызова.
   Все получилось быстро. Отрывочно. Скомкано.
   Рядом, за кустами, - рык. Они вскидывают стволы.
   Смазанная тень - в воздухе, высоко.
   "Беретты" пляшут в руках. Свинец буравит воздух. Мимо. Слишком быстро мозг не успел перестроиться на воздушную цель.
   Тварь обрушивается - на них. Майор отброшен, слышит хруст в своем правом плече. Кошкой вскакивает. Петруся нет, Петрусь погребен под тушей. Но продолжает стрелять. Косматая груда содрогается.
   Майор перехватывает "Беретту" левой - и в упор. В бок, в голову...
   Зверь воет. И только.
   Да заколдован он, что ли?
   Патроны кончаются, одной рукой магазин не сменить. Черт! Где-то тут валялись автоматы убитых, рядом нет, искать некогда... Майор выдергивает нож.
   Взрыв. Глухой - граната стиснута между телами.
   Зверь отшвырнут. Подыхает. Лапы слабо скребут землю. Вместо воя поскуливание.
   Майор бьет ножом, забыв, что трофей нужен живым. Пытается нащупать артерию в сплетении чудовищных мышц. Не находит и тыкает наугад - раз, другой, третий... По туше прокатывается судорога - затихающая. Нож входит туго, как топор в сучковатое полено, и на очередном ударе застревает. Липкая рукоять скользит в пальцах - не вынуть.
   Скулеж смолкает. Лапы неподвижны. Сдох.
   Вместо живота - кровавая яма, но Петрусь еще жив. Ненадолго. Майор надеется, не желая сам себе признаться в этом, что ненадолго. Живых спецназ не бросает. Никогда.
   Откуда-то - Надежда и Миша. Она, тревожно: "Ранен?" Показывает на лицо. Лицо залито кровью..
   Боль в сломанной руке возникает внезапно, словно ниоткуда. Продираясь сквозь нее, майор командует - негромко, старательно выговаривая слова:
   - Срубите пару веток потолще. На шину. И надо сладить волокушу. Зверюгу берем с собой. Двоих не утащить, сделаем две ходки к вертолетной.
   Надежда и Миша молчат. Понимают - пробиться с бою к вертолетам и взлететь даже с одним местом груза большая проблема. А уж две ходки... Безнадежно.
   Но не спорят. Живых спецназ не бросает. И каждый знает - его тоже не бросят.
   Миша рубит ветви, Надежда склоняется над Петрусем. Майор спрашивает у нее:
   - Что Стас?
   - Оказался сукой и... - Она делает короткий жест в районе горла.
   Майор кивает.
   Что ее очередь уложила неуловимого "Саида"-Марика, до которого они пытались добраться полгода, Надежда не знает.
   Петрусь стонет - тихо, жалобно, как ребенок. Разговор обрывается. Про Оленьку никто не спрашивает.
   Парень, вытянувший короткую спичку, не обрадовался. Шагать из неизвестности - но надежной, отгороженной сталью и железобетоном, - в неизвестность, наполненную взрывами и выстрелами, не хотелось. На самом деле он вытянул свою жизнь, хоть и не знал этого...
   Когда штурвал, отдраивающий наружную дверь, закончил визгливое вращение, и боец приготовился шагнуть в ночь - ликантроп прыгнул. Стоявшего у двери опрокинул, даже не оцарапав когтями. Двух других убил - походя, будь тамбур чуть просторнее, тоже могли бы разминуться миром - тварь торопилась, рвалась внутрь, где была еда. Много еды.
   И ворвалась.
   Живой ком ярости и голода скатился по лестнице, одним прыжком перелетел коридорчик...
   ...Погибли все, но не сразу.
   Живой снаряд попросту буксовал среди набившейся в тесное помещение добычи - к тому же порой делал секундную паузу, чтобы отправить в желудок оторванный кусок живой, еще трепещущей плоти...
   Безоружные люди метались, давя друг друга. Многоголосый вопль бился о низкие своды. Зверь тратил на каждого лишь по одному укусу громадной пасти и бросался к следующему, добивать было некогда. Но и этого хватало. Многие пытались прорваться к коридору, к тамбуру, к выходу, к жизни, но через взбесившуюся мясорубку не прошел ни один.
   ...Конюшенко, главный энергетик (по совместительству - главный спец по КИПам), в панику не впал и к выходу не кинулся. Сообразил, где путь к спасению. Торопливо набирал код (из присутствующих знал его только он) на двери, за которой скрывался запасной командный пункт - спряться, отсидеться... Почти успел - замок щелкнул, загудел серводвигатель... Удар в бок был страшен. Боль обожгла. Конюшенко по горячке вскочил на ноги, пошатнулся. Здоровенный кусок брюшины сбоку, справа, был выдран. Торчали разорванные кишки - что-то гнусное, клейкое, зловонное стекало из них. Кровь хлынула мгновением спустя. Канюшенко уже не обращал внимания на творящееся за спиной. Изогнувшись, вывернув шею, не мог оторвать глаз от жуткого зрелища собственных внутренностей. Машинально шагнул вперед в открывшуюся дверь. Подождав секунду-другую, она скользнула по пазам обратно...
   Свет зажегся автоматически. Звуки бойни почти не долетали. Было тихо и прохладно. Он метнулся было в угол, к висевшей на стене аптечке - и бессильно остановился. Поздно... Скособочившись, подковылял к КИПовскому шкафу - высокому, плоскому, серому, - на вид стандартному, но прочностью стенок мало уступающему сейфу. Здесь, кроме кода, нужен был ключ. Но Конюшенко всё тут монтировал своими руками и знал все маленькие секреты. После пары хитрых манипуляций он распахнул дверцу, сорвав пломбу. Сделал паузу - бок жгло как огнем, на полу у шкафа собралась лужа крови - и того, зловонного... Хотелось лечь и не шевелиться... Он долго вглядывался в мигание светодиодной панели, долго выстраивал в нужную комбинацию ряд из шестнадцати желтых тумблеров. Дважды сбивался. Наконец огоньки замерли в необходимом положении. Конюшенко сковырнул прозрачную заслонку и надавил большую красную кнопку. Та застыла, словно примороженная. Конюшенко навалился на руку всем слабеющим телом. Кнопка вдавилась, что-то пискнуло, светодиоды замигали. Индикатор замелькал цифрами обратного отсчета. Конюшенко сполз на пол, закрыл глаза и стал ждать смерти.
   Активизированная им система в случае визита непрошеных гостей чересчур многочисленных и настойчивых - должна была стереть с лица земли Логово. На эвакуацию отводилось десять минут...
   Делать две ходки не пришлось. Петрусь умер спустя минуту или полторы после взрыва гранаты. Его положили на дно старой траншеи, пересекавшей лес как незатянувшаяся рана, и обвалили стенки. Рыхлый песок осыпался легко...