Точинов Виктор Павлович. Логово (Пасть - 2)

   Волокушу с тварью тащили Миша и Надежда. Майор прикрывал. Хотя боец был сейчас из него не очень - ожила боль в сломанной руке, приглушенная было горячкой боя. Пришлось вколоть ударную дозу анестетика, тело стало ватным, чужим, выполняющим команды мозга с неохотным промедлением.
   Темнеющие во тьме силуэты вертолетов были рядом, когда они напоролись.
   ...Территория Логова оказалась слишком обширна. Со всеми метавшимися по ней вооруженными людьми ликантропы - тоже мечущиеся без всякой системы столкнуться Просто не смогли. И четверка бойцов Ахмеда, выходившая к вертолетной площадке, весь путь проделала без приключений. Вообще-то они сейчас должны были быть совсем в другом месте, но поглядев, что вокруг твориться, решили уносить ноги. Дезертировать. Смыться. Слинять. По воздуху - один из парней утверждал, что сумеет поднять вертушку. Конкурентов- наверняка обуянных той же мыслью - они увидели возле самой площадки. Что это диверсанты, никому из четверых в голову не пришло. А со своими можно было попытаться договориться, места хватило бы всем. Но шедший первым дезертир, - явно переборщивший сегодня с "косяками" - не задумываясь, ударил длинной очередью. В ответ затрещали приглушенные выстрелы...
   Они залегли, отползли, ударили в ответ в три ствола - Лисовский неловко, левой рукой. Судя по стрельбе, напороться случилось на дилетантов те палили длинными очередями в божий свет, как в копеечку. Впрочем, две или три пули из первой очереди попали в тушу убитой твари.
   - Давайте к вертушке, - прохрипела Надежда. - Разводите пары, я прикрою...
   Это был единственный вариант. Больше прикрыть некому. Миша считался в группе запасным пилотом - но после смерти Стаса остался единственным. Лисовский со сломанной, в двух местах и затянутой в лубок рукой много бы не навоевал.
   Миша вынул из разгрузки и протянул ей запасной магазин. Майор - еще два и гранату. Боезапас был на исходе.
   Надежда бесшумной тенью скользнула среди подлеска, заходя с фланга придуркам, не жалевшим патронов. Миша - к вертолетам. Лисовский остался на месте, огрызался одиночными выстрелами, ждал.
   Через минуту слева выпустила короткую, на три патрона, очередь "Беретта" Надежды. Еще раз - так же коротко. Кто-то завопил в голос слишком громко для серьезно раненого. Майор перестал стрелять и неловко, пестуя руку, отполз к волокуше.
   Миша вернулся быстро, доложил:
   - Никого, одни трупы. Загрызенные. Похоже, и там порезвилась зверюшка. - Он пнул ногой тушу. - Из "кашки" бензин слить не успели, хоть в Питер лети...
   В Питер их путь не лежал. Точка рандеву с заказчиками была в полутора сотнях километров к юго-западу от Логова...
   - Потащили. - Майор повесил пистолет-пулемет на шею, взялся левой рукой за волокушу...
   ...Надежда решила не просто прикрыть отход - но перебить всех четырех придурков. Не из особой кровожадности - чтобы не расстреляли вертолет на взлете. Будь у нее побольше патронов и времени, задача решилась бы легко... Но и без того она была близка к успеху - один противник словил пулю головой, другой лежал с простреленной голенью или коленом - и орал на весь лес, как ему больно и какие все бляди. Судя по всему, был он не то пьян, не то под кумаром. В противном случае девятимиллиметровая пуля даже в конечность чаще всего заставляет клиента терять сознание от шока...
   Оставшиеся двое были чуть более толковыми и удачливыми - расползлись в стороны и дуром под пули не подставлялись. Патронов они по-прежнему не жалели.
   У Надежды заканчивался последний магазин, и она решила прикончить сладкую парочку гранатой и ножом. За спиной зашумел двигатель вертушки. Стоило поспешить.
   ...Каким чудом они - вдвоем, в три руки - втащили тяжеленную тушу по алюминиевой лесенке вертолета - знал, наверное, лишь небесный заступник спецуры, если таковой на небе имеется. Но втащили. И готовились к взлету. Винт раскручивался все быстрее и быстрее, Миша колдовал над ручками и тумблерами. Майор сидел у открытой двери, всматривался в сумрак. Стреляли лишь два "Калашникова" - негромкий треск "Беретты" смолк. Отходит? Или...
   И тут рвануло..
   Вдали, где-то за деревьями, и совсем рядом, под серой будкой диспетчерской - и приткнувшимся неподалеку от нее бензовозом. Взрывная волна толкнула вертолет, майор едва не выпал в дверцу. Пламя осветило редкий лес, окружавший вертолетную площадку - и майор увидел знакомую фигуру, перебегавшую между соснами...
   Увидел не только он. Очередь. Фигура подломилась, упала - тяжело, мертво, не пытаясь сгруппироваться, - так падает на пол сломанная игрушка...
   Первый, самый яркий сполох пламени опал. Майор напряженно всматривался - и уже не мог увидеть в сплетении теней упавшую Надежду...
   Горючка полыхала, растекаясь. Жар чувствовался все сильней. Соседний Ми-8 медленно, словно неохотно, загорелся. Медлить было нельзя.
   - Взлетаем!!! - рявкнул Лисовский, перекрывая рев двигателя.
   Миша обернулся, губы шевелились, но майор не расслышал.
   - Взлетаем!!! - рявкнул он снова.
   Вертолет оторвался от бетона...
   Они сделали круг над Логовом. Снизу не стреляли. То ли оказалось уже некому, то ли уцелевшим было не до того. Остатки зданий и сооружений пылали - полное впечатление, что на объекте взорвали все мало-мальски значимое...
   - Что это у них стряслось? - удивился Миша (майор надел наушники и теперь слышал его хорошо). Лисовский не ответил. Сказал другое:
   - Летим в Сертолово.
   - Ку-у-уда? - не понял Миша. Или не захотел понять.
   - В Сертолово. Напрямик, через Ладогу.
   В Сертолово базировалась их часть, из которой майор уволился в запас, а Миша убыл якобы в командировку.
   - Значит - все задаром? - возмутился Миша.
   - Не будет тебе денег, - сказал майор устало. - Будет пуля в затылок. Посмотри вниз. Хорошенько. В этой игре ни своих, не чужих не жалеют - лишь бы ничего не выплыло наружу.
   Миша поглядел вниз - и поверил.
   ...Вертолет летел над озером. Лисовский смотрел на бесконечные ряды куда-то и зачем-то катящихся волн. Глаза слезились - похоже, натер контактными линзами... Жить не хотелось. Умирать, впрочем, тоже.
   Они не оглядывались. И не увидели, как якобы убитая тварь приподняла голову...
   Прохор Савельевич Дергачев, капитан буксира БР-58, встречал свой день рождения - тоже пятьдесят восьмой - в море.
   Ну, не совсем, положим, в море - шли налегке Ладожским озером от устья Свири до Сортавалы. Но когда вокруг, от горизонта до горизонта, сплошная водная гладь - не так уж важно, пресная вода или соленая. Тем более Ладога размерами и с иными морями потягаться может. С остатками полувысохшего Арала и с чуть соленым лиманом, именуемым отчего-то Азовским морем, - уж точно.
   Предусмотрительный Прохор Савельич курс проложил не самый короткий длинным зигзагом огибающий и предательские шхеры, и обычные трассы бороздящих Ладогу судов. Погода стояла на редкость тихая, так что рулевому задача досталась несложная - поглядывай на компас да следи, чтобы судно не начало рыскать. Не то что на извилистых речных фарватерах.
   А рулевым, вопреки штатному расписанию, заступил Петя Гольцов. В утешение, правда, накапали сто грамм "Абсолюта" - ради такой даты кэп не поскупился - и на вахту. Потому как, едренть, молодой ешшо.
   Остальные восемь членов экипажа отмечали. Не на полную, понятно, катушку, не на всю ширь флотской души, - это всё потом, на берегу. Но звуки из отдраенных иллюминаторов доносились громкие, Петька тоскливо к ним прислушивался - и не сразу услышал звук иной. Посторонний. А услышав, не обратил особого внимания. Мало ли кто и по каким делам над Ладогой летает.
   А увидев то, что увидел, не поверил своим глазам. Пару минут тупо всматривался в колыхание волн слева по курсу... И лишь затем включил колокол громкого боя.
   Рассказ Гольцова особого доверия не вызвал.
   - Может, Петро, это чайка такая была? Ну, упитанная? - Механика Зворыкина от выпитого потянуло на сарказм. - Тут, знаешь, летают такие отожравшиеся. Натуральные птеродактили. На одном "Волго-Балте" как-то матроса заклевали. Чуть не до смерти. Он, понимаешь, очистки за борт...
   - Да говорю же - ВЕР-ТО-ЛЕТ! - оборвал Петя грозившую затянуться байку. - Большой, пятнистый. Не горел, не взрывался - нырк, и готово!
   - А может, тарелка летающая? - не унимался Зворыкин. - Человечки зелененькие тебе как, ручкой-не махнули?. А то, знаешь, под Петрозаводском случай был...
   - Разворачиваемся, - скомандовал капитан. - Поищем. Если, едренть, действительно что было, не примерещилось, - могут люди на воде остаться. Или обломки. Или хотя бы пятно масляное.
   Развернулись. Поискали. Заложили три крута вокруг указанной Гольцовым точки, посветили прожектором - в сумраке белой ночи помогал он мало.
   Не нашли ничего. Ни людей, ни обломков. Даже масляного пятна не нашли.
   - Может, он чуть левее нырнул? Или дальше? - жалобно сказал Гольцов, и сам уже засомневавшийся - а ну как действительно поблазнилось...
   - Может, может... - рассеянно ответил Дергачев, у которого те же сомнения уже превратились в уверенность. - Да только, видать, с концами. Здесь глубина почти двести метров...
   ...Возвращаясь в кают-компанию, речники спорили: действительно ли Петьке пригрезилось, или решил со скуки таким манером поразвлечься? А то ведь с ним за эти дела тоже шуточку можно отколоть флотскую, на всю жизнь впечатлений хватит...
   Начальство задержалось у трапа.
   - В журнал занесем? - с сомнением спросил у капитана старпом Фокин (хоть и единственный помощник на буксире - а все равно старший).
   - Что занесем? - сказал капитан, прищурившись. - Что Петька Гольцов увидел, за штурвалом стоючи? А ты, едренть, его на рулевого аттестовывал?
   Фокин пожал плечами и потопал к кают-компанию - пока там не добили остатки "Абсолюта". Старпом был не дурак выпить.
   Глава 13
   - Садись за руль, - сказал Руслан, когда они проехали Тучков мост.
   Наташа поменялась с ним местами. Посидела, осваиваясь с управлением, тронулась-с места, сначала медленно, затем быстрее и увереннее. Руслан молча кивал - с одобрением. И, пожалуй, с легким удивлением. Сказал всего,одну фразу:
   - Вот здесь - автоматическая блокировка дверей. Не нажми потом случайно.
   Она кивнула. Не нажмет.
   На этом разговор закончился. Андрей тоже упорно молчал, и Наташа, чуть повернув зеркало заднего вида, временами поглядывала на его лицо: не началось ли? Но все вроде в порядке, взгляд остается осмысленным, задумчивым.
   Она не пыталась втянуть его в разговор - слов минувшей ночью было сказано достаточно...
   ...Беседа была похожа па допрос. На очель странный допрос, при котором следователь и подследственный то и дело меняются местами. У Наташи, больше молчавшей, остались о том разговоре странные воспоминания - кусочки, отрывочки... Скорее всего, измотанная предыдущей бессонной ночью и перенаполненным событиями днем, она эпизодически отключалась, засыпала, сидя на стуле и с открытыми глазами...
   ...Руслан говорил тихо и яростно:
   - А что бы ты мне приказал сделать?! Пустить пулю в лоб? Созвать на пресс-конференцию журналистов? А ты много задумывался о том, что за делишки творились потом на кое-каких объектах, которые тебе приходилось строить? Думаешь, мне так вот сразу все показали и рассказали? Хочешь, мол, присоединяйся, не нравится - катись на все четыре стороны?
   ...Андрей вспоминал -медленно, задумчиво:
   -Да нет, ничего такого у меня в роду не бывало... Предки отца с Дона, в Сибирь попали, когда расказачивать начали... Родню по матери, правда, знаю плохо. Отчего-то не принято было о них говорить... Нет, теперь не спросишь погибли оба, и мать, и отец... Дурацкий случай - возвращались поздно вечером с Китайских огородов, есть такое местечко у нас в Канске - напоролись на стаю одичавших собак... Нет, мне подробностей не говорили, семь лет мне было, какие уж подробности... Потом тетка, сестра отца, в Красноярск забрала, потом служил, под Питером, там же женился, в ЛИСИ поступил, и что-то не разу мне в полнолуние на четвереньки встать не хотелось. И на луну завыть - тоже...
   ...Руслан доказывал:
   -Да плевать, кем ты себя чувствуешь! Какой шпенек внутри соскочит - и вокруг будут трупы. А ты опять спросишь: где я? что со мной?
   ...Ростовцев не верил:
   - А твой Эскулап меня - бац! - и снова в клетку? На опыты? Благодетели человечества выискались. Вот возьму да и пойду в Академию Наук - пусть разбираются, что со мной творится...
   ...Руслан говорил устало, тяжело:
   - Времени на споры нет. И это не для красного словца. Без антидота через несколько часов тебя не станет. Появится опасный зверь. Я к тому времени хочу оказаться подальше. A ты? - неожиданно спросил он Наташу.
   Она долго молчала. Потом сказала (губы дрожали):
   - Я тоже. Андрюша, мне страшно...
   Похоже, убедили Ростовцева не тирады Руслана, а эти ее слова.
   Втянуть Андрея в разговор сейчас она не пыталась. Боялась представить, что творится у него внутри. Тут со своими бы мыслями и чувствами разобраться...
   Мир, в котором она жила, не исчез и не рассыпался на куски, но вывернулся наизнанку, как перчатка. Изнанка оказалась страшной. Населенной людьми, похожими на зверей, и зверями, похожими на людей, и кто из них хуже, Наташа не знала. Она скосила глаза на Руслана. Абориген, прекрасно приспособленный к изнаночной жизни. Умеющий все необходимое для выживания здесь. Хищник. Знающий толк в маскировке и подкрадывании, способный молниеносным броском настичь жертву... И убить. То, что они оказались его союзниками в этом изнаночном мире - временное явление. Как только надобность отпадет, то... Она снова скосила глаза на Руслана. И подумала, что ни разу почти за сутки не видела, как он улыбается. Даже чуть-чуть, краешками губ... Не умеет, наверное. Не требуется для выживания. Есть ли у него семья, дети? Если и есть, то лишь как один из элементов маскировки... И не семья. Самка и детеныши.
   Она думала о Руслане по одной простой причине - боялась думать о себе. И об Андрее. Поставила в мозгу железную заслонку, не позволяющую мысленно заглянуть дальше самого ближайшего будущего. Потому что боялась: БУДУЩЕГО НЕТ. Совсем. Чернота и пустота.
   - Приехали, - заговорил Руслан. - Видишь грузовик слева? Остановись за ним.
   Она послушно нажала на тормоз. Руслан с тревогой посмотрел на ее лицо и добавил три слова:
   - Все будет хорошо.
   На ударную позицию они выдвинулись на пригнанном Русланом откуда-то "Лендкрузере" весьма удачной расцветки. Серый, он идеально сливался в сером рассветном полумраке с унылыми стенами домов Петроградской стороны. Где Руслан раздобыл машину, Наташа не спрашивала. Подозревала, что не купил и не взял напрокат. Небольшое приспособление, вставленное вместо ключа зажигания, укрепляло в этом подозрении.
   А "Камаз"-панелевоз, к которому припарковалась Наташа, был угнан точно. Сама слышала, как Руслан отдавал приказ об этом.
   ...План операции основывался исключительно на наглости. Вернее, на предположении, что такой наглости от бывшего начальника службы безопасности никто ждать не может. От Руслана могли ожидать, что он сидит сейчас в надежном тайном убежище, опасаясь высунуться. Или - стремительно увеличивает число километров между собой и Конторой. Что спустя тридцать шесть часов он вернется, чтобы взять штурмом один из филиалов Лаборатории, - едва ли кто-нибудь мог помыслить. Тем более что изберет тот же способ, которым недавно воспользовался для прорыва при уходе - таран ворот. На этот раз снаружи. Систему охраны за полуторасуточный срок поменять не могли - такое дело суеты не терпит. Кто и чем их встретит, Руслан знал хорошо. И понимал, что никакой эффект неожиданности не поможет выполнить задуманное, если... Если не пустить в ход попавшее в руки оружие. Ликантропа. Ростовцева. И последнюю капсулу Доктора... Двое оставшихся бойцов помочь ничем не могли и их Руслан использовал лишь для выполнения вспомогательных заданий. К тому же он не знал, как бойцы отнесутся к приказу о штурме Лаборатории - и подозревал, что без восторга...
   - Ладно. Пора, - сказал он. - Все помнишь, Наташа? Ровно через шесть минут после тарана ты должна остановиться напротив ворот. А еще через тридцать секунд уехать. В любом случае уехать. Выйдем мы или нет.
   "Зачем?" - подумала она вяло.
   Руслан помолчал, достал из кармана конверт, протянул ей.
   - Возьми. Здесь билет до Белгорода. Если что - на вокзал не ходи, доедешь электричкой до Малой Вишеры, и лишь там сядешь в поезд. В Белгороде... - Он помолчал и закончил как-то скомкано: - Адрес внутри, отдашь записку, помогут спрятаться, отсидеться... Всё. Пошли, Андрей.
   И они пошли. К панелевозу. Она осталась.
   Двигатель урчал, прогреваясь.
   - И все-таки, что я должен сделать? Как начать? - в десятый раз спросил Ростовцев.
   - Не знаю! - в десятый раз ответил Руслан. - Надо понимать, спусковым крючком сработает адреналин в крови или что-то вроде этого, я не химик. Стресс, короче. Может сработает, когда врежемся в ворота... Может, от направленного на тебя ствола...
   А может и не сработает, прибавил он про себя. Не успеет сработать.
   Ростовцев думал о том же самом.
   - А если не сработает?
   - Тогда тебя убьют. В лучшем случае. Потом меня - тоже в лучшем. Потом Наташу... Потом еще многих. Так что давай считать, что сработает.
   - И что я смогу сделать? Сознание ведь напрочь отключается...
   - Ну уж, напрочь... Просто не вспомнишь потом ничего. А какая-то осознанная программа остается. Ты повспоминай, повспоминай, что они тут с тобой вытворяли... И порезвись внутри на полную катушку. Детали не так уж важны. Главное, чтобы я прорвался к хранилищу и утащил столько антидота, сколько смогу унести. Чтобы нам хватило на несколько месяцев... Ладно. Что с рукой?
   Ростовцев осторожно снял бинт. Ранка на ладони затянулась, оставив крохотный белый рубчик. После все ночных опытов с колющими и режущими предметами, доказавшими регенеративные способности его организма, удивляться этому не стоило. Ростовцев и не удивился.
   Под кожу был введен острый обломок электрода - тот самый, что он обнаружил на своем затылке, очнувшись после удара Пасечника. Руслан высказал гипотезу - чисто интуитивную - что именно отсутствие этого кусочка серебряно-платинового сплава нарушило хрупкий баланс, сложившийся в организме Ростовцева - и предложил вернуть его обратно. Правда, против идеи маленькой трепанации черепа Наташа и Ростовцев встали грудью. Сошлись на компромиссе, на ладони.
   - Заросло, - сказал Ростовцев. - Не выпадет.
   - Ну тогда... - Руслан сунул в рот капсулу, но пока не раздавил зубами, держал за щекой, как леденец. Взялся за рычаг переключения скоростей. Потом вдруг убрал руку. - Подожди, забыл сказать кое-что Наташе.
   Он выпрыгнул из кабины и подбежал к "Лендкрузеру".
   Конверт не был заклеен, и Наташа заглянула внутрь.
   Билет Малая Вишера - Белгород. Клочок бумажки с адресом. Цветное фото Руслан в зеленой униформе без знаков различия стоит на фоне лесного озера. Широко улыбается - и кажется на несколько лет моложе. Но где же записка? Наташа перрвернула фотокарточку. Десяток строк торопливым почерком, она увидела только обращение сверху: "Мама!" - и не стала читать дальше...
   ...К машине подбежал Руслан, и сердце кольнула тревога: что-то не так? что-то с Андреем?
   - Не хотел говорить при нем, - быстро сказал Руслан, перегнувшись в салон и роясь в бардачке. - На, возьми. Если выйдет один Андрей, и... в общем, не совсем адекватный... сними колпачок с иглы и пальни в него метров с двух, лучше с полутора.
   На его ладони лежала "Оса" Ростовцева. Из одного ствола торчал шнриц-тюбик, патроны из остальных были вынуты. (Вставленная в шприц-тюбик резиновая пуля по замыслу Руслана должна была сыграть роль подвижного поршня и выдавить при попадании в цель содержимое импровизированного снаряда. Но оставались сомнения - не закувыркается ли он в полете, сработают ли самодельные стабилизаторы.)
   Он добавил:
   - И еще. Что бы с нами не вышло - живи. Обязательно. Это приказ. Ты не представляешь, как это здорово - просто жить человеком...
   Он закрыл дверцу, но тут же открыл снова. Сказал неожиданное:
   - А вообще-то ты очень красивая... - Сказал и улыбнулся. Совсем как на фотографии.
   ...Дверь "Камаза" хлопнула. Сизый дым из выхлопной трубы пошел гуще. Панелевоз, медленно набирая скорость, покатил к видневшимся впереди металлическим воротам, выкрашенным зеленой краской.
   Она вспомнила неожиданное. Зеркало. Зеркальную стену своей ванной. Отразившую ее злорадную усмешку, когда до ушей донёсся перекрывший шум воды вопль Пасечника. Та усмешка напоминала оскал маленького, изящного и кровожадного зверька.
   Наташа подумала:
   "В КАЖДОМ ИЗ НАС СИДИТ СВОЙ ЗВЕРЬ".
   Большой или маленький, глубоко или не очень - но сидит. И ничего не поделаешь, надо как-то жить с этим... Все мы дрессировщики, все мы укротители, все мы сторожа при клетках. Бдительные сторожа. Потому что когда звери вырываются, в игру вступают охотники. А от них ласки и кусочка сахара не дождешься...
   ...Наташа сидела, положив руки на руль. И следила, как ползет по циферблату секундная стрелка.
   Утро в сосновом лесу. Пейзаж - не для кисти Шишкина или Левитана. Растерзанная взрывами земля, покореженный металл и железобетон. Отвратно тянуло горелым, но не добрым дымом горящего дерева, а какой-то химической пакостью. Хотя лес горел тоже. Вернее, догорал небольшой участок - ночь была почти без ветра, и вырубленная полоса у периметра остановила огонь.
   И - трупы. Много трупов.
   По лесу ковылял человек со связанными за спиной руками. И говорил сам с собой:
   - Да как же так... Неужто никого не осталось... Должен кто-то быть, правильно ведь? Не может же такого...
   Голос звучал странно - доносился сквозь отверстие, прогрызенное в залеплявшей рот ленте.
   Навстречу неожиданно поднялась фигура в темном ночном камуфляже грязном, обгорелом, забрызганном кровью. Ткань на бедре липко-черная, чуть выше - туго затянутый жгут... Лицо на этом фоне выглядело неожиданно чистым. И оказалось женским. Женщина?! Человек развернулся, попытался бежать. Она догнала, сильно хромая, лицо исказилось от боли. Мелькнул нож. Человек зажмурился.
   Веревки упали на серовато-зеленый мох. Деточкин с наслаждением разминал кисти. Содрал ленту со рта. Незнакомка спросила:
   - Где тут была медчасть? - Голос звучал хрипло и грубо, но - не опасно.
   - В-в-вон там... - показал Деточкин. - П-пойдем, покажу... Может, что уцелело... А то как же ведь...
   Идти оказалось не близко, и под конец пути ему пришлось поддерживать Надежду, чуть не тащить на себе.
   Они шли. Солнце поднималось все выше. Белесое небо быстро наливалось синевой. Утро наступало погожее...
   Эпилог
   Осень - лучшее время в сибирской тайге. Она, матушка-кормилица, не просто тогда щедра ко всякому, никого без подарка не отпустит, но и красотой напоит душу на год вперед. И, может, важнее это, чем все грибы-ягоды, и орешки, и шкурки...
   Вслух такого братья Полосухины никогда бы не сказали - даже друг другу. Но про себя порой что-то такое чувствовали...
   ...Промысловый охотничий сезон начинался в тех краях в октябре - как раз звери вылиняют, как говорили местные - выкунеют, да и снежок уже покроет землю, а заодно и капканы. Но охотники - те, кто поопытней да поосновательней - выезжали на свои участки еще в сентябре, по чериотропу. Дел хватало: и избушку-зимовье в порядок привести - мало ли кто летом наведывался, народ сейчас по тайге самый разный шатается, к былому уважению лесных обычаев не приученный. И самоловы деревянные тоже заранее подготовить надо - плашки, кул емки, пасти; немудреная вроде снасть, дедовская, однако работает и в третьем тысячелетии... И дров подзагото-вить, и путик охотничий наметить, и лося неплохо бы завалить, заготовить солонины, - зимой, когда план делаешь, на стороннюю охоту времени почти не остается.
   В общем, охотники основательные сезон начинали загодя, а братья Полосухины были как раз из таких.
   ...Шли они пешком, по изрядно заросшей, но вполне еще различимой лесной тропе. Дважды делали недолгие привалы.
   Вроде всего полтора десятка километров от большака, да годы уже не те Матвею летом стукнуло шестьдесят два, а Федор был на шесть лет старше.
   Когда братья, после пятилетнего перерыва, вновь решили заключить договора с охотхозяйством, их отговаривали именно по причине возраста и здоровья: смотрите, мол, прихватит зимой по-серьезному - в поликлинику не пойдешь, скорую не вызовешь... Матвей отвечал, что лучше он так вот загнется - в тайге, на свежем воздухе - чем будет жить на больничной койке, с уткой и капельницей. Федор отмалчивался, хотя идея принадлежала ему. По весне схоронил он жену, с которой прожил сорок лет душа в душу, и все не находил себе места и дела. И подговорил брата на эту авантюру.
   Но участок взяли поближе к большаку - действительно, мало ли что. Участок был, честно говоря, небогатый - близко к людным местам, зверь подраспуган. И штатные охотники хозяйства жили на тамошнем зимовья даже не каждый сезон... Прошли времена, когда соболя можно было тут взять за зиму шкурок десять, двенадцать на человека, а на белках да колонках не больно-то разбогатеешь... Ну да ладно, все прибавка к пенсии.
   Матвей поглядывал на брата - вроде тот опять стал уставать, шагает медленнее - потом остановился, сказал решительно:
   - Давай-ка перекурим. Тело, оно полегоньку должно вспоминать, как по тайге-то ходят...
   Федор не возражал.
   Как и на двух предыдущих остановках, Матвей вытащил толстую газету двухнедельной давности, помятую, надорванную... В тайгу книжек с собой не берут как-то, а вот газетная бумага всегда пригодится. Заодно и развлечение какое-никакое...