таинственный шум не повторялся. Сон постепенно овладевал мной, и я снова
задремал, ежеминутно просыпаясь.
Вдруг раздался снова тот же звук. Я опять насторожился. Несомненно,
кто-то скребется в башмаках. Но как только я бросился к ним, звук мгновенно
прекратился, словно я напугал того, кто в них царапался. И опять я шарил
везде и ничего не мог найти!
"Ага! -- бормотал я.-- Теперь я знаю, кто это! Вовсе не краб -- краб не
сумел бы так быстро выскочить из башмака. Это мышь. Только и всего".
Странно, что я не подумал об этом раньше! Приди это сразу мне в голову, я бы
не беспокоился. Это всего-навсего мышь. Если бы не сон, я и не подумал бы о
крабе.
Я снова улегся с намерением заснуть и больше не тревожиться о мыши.
Не успел я лечь, как царапанье в углу возобновилось, и я подумал, что
мышь, чего доброго, основательно испортит башмаки. Хотя здесь они были мне
вовсе не нужны, я все-таки не мог допустить, чтобы их сгрызла мышь.
Поднявшись, я рванулся вперед, чтобы схватить ее. Снова никакого результата.
Я даже не дотронулся до зверька, но мне показалось, что я слышу, как он
удирает в щель между бочкой с бренди и бортом корабля.
Взяв в руки башмаки, я с огорчением убедился, что передок одного из них
совершенно съеден. Странно, что мышь могла так много уничтожить, да еще в
такой короткий срок! Ведь я совсем недавно держал в руках эти башмаки. Может
быть, здесь действовали несколько мышей? Похоже на то.
Чтобы спасти обувь от окончательной гибели и избавить себя от новых
волнений, я взял башмаки из угла, положил их рядом с собой и накрыл сверху
слоем материи. Сделав это, я опять улегся спать.
Я дремал недолго и снова проснулся, на этот раз от явного ощущения, что
по мне что-то ползет. Мне почудилось, что какое-то существо очень быстро
пронеслось у меня по ногам.
Теперь сон меня уже совершенно покинул. Однако я не шевелился, а лежал
и ждал, не повторится ли это снова.
"Конечно,-- решил я,-- это и есть мышь, и теперь она бегает кругом в
поисках башмаков". Мне начинало надоедать это вторжение. Гнаться за мышью не
было никакого смысла, потому что она убежит в щель, как только я
пошевельнусь. Я решил лежать спокойно, дождаться, пока она взберется на
меня, и тогда схватить се. Я не хотел убивать это маленькое существо, а
намеревался только хорошенько прижать его или отодрать за ухо, чтобы оно не
беспокоило меня больше.
Мне пришлось долго лежать, ничего не слыша и не чувствуя. Наконец мое
терпение было вознаграждено. По слабому движению в складках материи,
заменявшей мне одеяло, я убедился, что по ней что-то бегает, и мне
показалось даже, что я различаю топанье маленьких лапок. Вот снова
зашевелилась материя, и я ясно почувствовал, что какое-то существо
взбирается по моей лодыжке и поднимается к бедру. Оно казалось слишком
тяжелым для мыши, но у меня не было времени размышлять об этом -- надо было
его хватать сейчас же!
Я протянул руку, растопырив пальцы, но... о ужас!..
Вместо нежной, маленькой мышки рука моя сжала туловище животного ростом
почти с котенка! Сомнений быть не могло -- это была огромная, страшная
крыса!
Безобразное животное сразу проявило себя. Лишь только мои пальцы
коснулись его гладкой шерсти, я почувствовал, что это крыса,-- почувствовал
дважды, ибо, прежде чем успел отдернуть руку, так безрассудно протянутую к
ней, ее острые зубы глубоко прокусили мне большой палец. В то же мгновение в
ушах у меня прозвучал угрожающий визг.
Я поскорее отнял руку и отскочил в самый дальний конец каморки, как
можно дальше от моего неприятного гостя, и там скорчился, дожидаясь, когда
уйдет отвратительное животное.
Все затихло, и я решил, что крыса скрылась в другую часть корабля.
Наверно, она испугалась не меньше меня. Хотя вряд ли. Из нас двоих я был,
конечно, напуган больше. Это доказывалось уже тем, что она сохранила
достаточно сообразительности, чтобы укусить меня за палец, перед тем как
пуститься в бегство, в то время как я потерял всякое присутствие духа.
Из этой короткой встречи мой противник вышел победителем, потому что,
испугав меня, нанес мне вдобавок тяжелую и болезненную рану. Палец мой
кровоточил. Я чувствовал, что кровь струится по всей руке так, что слипаются
кончики пальцев.
Я бы мог отнестись к этому с полным спокойствием: что такое, в конце
концов, укус крысы? Но дело было не только в этом. Меня тревожил вопрос:
ушел ли мой враг совсем или он неподалеку и может еще вернуться?
Мысль, что крыса может вернуться -- да еще осмелевшая, оставшаяся без
наказания,-- наполняла меня беспокойством.
Вы удивляетесь? Но я всю жизнь испытывал отвращение к крысам, даже,
правду сказать, страх перед ними. В детстве это отвращение было у меня
особенно сильно, но и позже, хотя мне впоследствии пришлось встречаться и
сражаться с более опасными животными, ни одно из них не внушало мне такого
страха, как обыкновенная вездесущая крыса. Страх здесь смешивается с
отвращением, и неспроста, потому что я знаю множество достоверных случаев,
когда крысы нападали на людей -- и не только на детей, но и на взрослых
мужчин, особенно на раненых и больных. Люди погибали от крысиных укусов, и
эти отталкивающие всеядные животные пожирали потом трупы.
Мне много приходилось слышать таких историй в детстве -- естественно,
что в тот момент я вспомнил о них. Воспоминания эти нагнали на меня страх,
граничащий с ужасом. А эта крыса оказалась одной из самых крупных, каких я
когда-либо встречал. Она была так велика, что я поначалу с трудом мог
поверить, что это крыса. На ощупь она была ростом с молодую кошку. Немного
успокоившись, я замотал большой палец тряпицей, оторванной от рубашки. За
пять минут боль в пальце стала ужасной -- ведь крысиный укус почти так же
ядовит, как укус скорпиона,-- и хотя рана была не так уж велика, я знал, что
она причинит мне сильные страдания.
Нечего говорить, что последние остатки сна у меня исчезли надолго. По
существу, я не спал до утра, а потом каждую минуту просыпался от кошмарных
сновидений. Мне снилось, что не то крыса, не то краб хватает меня за
горло...
Долго я лежал и прислушивался, не вернется ли зверь, но до конца ночи
не заметил ни малейших следов его присутствия.
Должно быть, я основательно помял крысу, ибо накинулся на нее со всей
силой,-- и это напугало ее так, что она не осмелилась явиться снова. Я
утешал себя этой надеждой, в противном случае мне бы долго не удалось
заснуть.
Конечно, теперь я понял, куда делась половина галеты и кто привел в
негодность мои башмаки. Их не мог так испортить более слабый сородич крысы
-- мышь. Крыса, значит, уже давно бегала вокруг меня, а я ее и не замечал.
В течение многих часов, которые я пролежал прислушиваясь, перед тем как
заснуть, одна мысль занимала мой мозг: что делать, если крыса вернется? Как
ее уничтожить или, по крайней мере, как избавиться от непрошеного гостя? Я
отдал бы в то время год жизни за стальной или вообще за любой капкан,
которым можно поймать крысу. Но раздобыть такой капкан было невозможно, и я
стал изобретать другой способ избавиться от неприятного соседа. Я имел
полное право называть крысу соседом, потому что знал, что жилище ее недалеко
и что в эту минуту она возится где-то на расстоянии трех футов от моего лица
-- скорее всего, под ящиком с галетами или под бочкой с бренди.
Долго я напрягал мозг, но не мог придумать, как бы изловить крысу, не
подвергая себя опасности. Конечно, если она приблизится ко мне, можно
схватить ее руками, как я это сделал раньше. Но у меня не было охоты
повторять уже проделанный опыт. Я знал, через какую щель она проникает ко
мне,-- через промежуток между двумя бочками: с водой и с бренди.
Я предполагал, что если она вернется, то прежним путем. Что, если все
отверстия, кроме одного, заткнуть кусками материи, потом впустить крысу и
сразу же отрезать ей отступление, заткнув и последнее отверстие? Таким
образом, она окажется в западне. Но я и сам попаду в нелепое положение. Я
тоже окажусь в западне, и при этом враг вовсе не будет уничтожен, пока я не
покончу с ним в рукопашной схватке. Конечно, я смогу победить и убить крысу:
все-таки я сильнее и в состоянии задушить ее руками, но при этом, конечно,
получу порядочое количество серьезных укусов, а с меня и одного уже было
достаточно, чтобы не желать подобного поединка.
Как обойтись без капкана? Наступило уже утро, когда, усталый от планов
и предположений, я впал в полудремотное состояние, так ничего и не придумав,
как избавиться от проклятой твари, причинившей мне столько беспокойства и
тревоги.
Несколько часов я либо дремал, либо спал урывками, но потом проснулся и
уже больше не мог спать, вспоминая о большой крысе. Да и боли в пальце было
достаточно, чтобы разбудить меня. Не только большой палец, но и вся рука
опухла и сильно болела. У меня не было никаких лекарств -- оставалось только
терпеть. Я знал, что воспаление скоро пройдет и мне станет легче, и крепился
изо всех сил. Но малые беды отступают перед большими. Так было и со мной.
Страх перед возвращением крысы беспокоил меня гораздо больше, чем рана. Все
мое внимание было поглощено крысой, и я почти забывал о боли в пальце.
Не успел я проснуться, как мысли мои снова обратились к тому, чтобы так
или иначе поймать моего мучителя. Я был уверен в том, что крыса вернется,
потому что замечал новые следы ее присутствия. Погода все еще была тихая, и
я отчетливо слышал случайные звуки -- что-то вроде топота маленьких лапок по
крышке пустого ящика. Раза два до меня донесся короткий, резкий звук,
похожий на треск сверчка,-- характерный писк крысы. Нет ничего противнее
крысиного писка, а в тот момент он казался мне вдвойне противным. Вы
смеетесь над моими ребячьими страхами, но я ничего не мог поделать с собой.
Я не мог побороть неприятное предчувствие, что соседство крысы угрожает моей
жизни, и, как вы потом убедитесь, мое предчувствие почти оправдалось.
Я боялся, что крыса нападет на меня, когда я буду спать. Пока я
бодрствую, она мне не страшна. Она может меня укусить, как это уже
случилось, но в этом большой беды нет: я как-нибудь уничтожу ее. Но что,
если я засну крепко и это гнусное существо вопьется мне зубами в горло? Вот
что заставляло меня мучиться! Я не могу спокойно заснуть, пока крыса не
будет уничтожена, поэтому необходимо ее уничтожить поскорее.
Сколько ни думал, я не мог придумать ничего другого, как поймать ее
руками и задушить. Для этого надо схватить крысу так, чтобы пальцы пришлись
как раз вокруг ее горла. Тогда она не сможет вонзить мне зубы в руку, а
остальное уже будет просто. Но в этом и заключалась главная трудность. Ведь
хватать крысу придется в темноте, наугад, и она, конечно, воспользуется
преимуществом своего положения. Больше того, палец мой в таком состоянии,
что я вряд ли смогу удержать крысу рукой -- раненый палец был на правой
руке,-- а не то что задушить ее насмерть. Я соображал, как мне защитить
пальцы от ее зубов. Хорошо, если бы у меня была пара толстых перчаток!
Но их не было, и думать о них было напрасно...
Нет, не напрасно! Мысль о перчатках навела меня на новую идею --
заменить их чем-нибудь другим. И это "другое" у меня имелось -- мои башмаки.
Надо всунуть кисти рук в башмаки и, предохранив себя таким способом от
острых зубов крысы, давить ее между подошвами, пока она не испустит дух.
Прекрасная идея! Я немедленно приступил к ее осуществлению.
Положив башмаки наготове, я притаился возле щели, через которую могла
войти крыса. Все другие отверстия я тщательно заткнул и твердо решил,
пропустив крысу внутрь моей каморки, заткнуть курткой и последнюю щель.
Таким образом крыса окажется в моей власти. Тогда мне останется только
надеть "перчатки" и приняться за дело.
Казалось, что или крыса сознательно поспешила принять мой вызов, или
сама судьба обратилась против нее.
Только что я привел в порядок свой дом для "приема гостя", как топот
лапок по материи и легкий писк дали мне знать, что крыса прошла через щель и
уже находится внутри. Я хорошо слышал, как она бегает кругом, пока забивал
отверстие курткой. Раза два она пробежала у меня по ногам. Но я не обращал
внимания на ее движения, пока не сделал все, чтобы отрезать ей отступление.
Затем я всунул pyки в башмаки и начал разыскивать врага.
Я так хорошо изучил все места в моей каморке и так точно знал каждый
уголок, что мне не пришлось долго искать. Я поступал так: поднимал башмаки и
опускал их снова, ударяя каждый раз по другому месту. Если удастся захватить
хотя бы часть тела крысы, я смогу удержать ее и потом сдавить обоими
башмаками. Останется только жать изо всех сил. Таково было мое намерение,
но, несмотря на всю мою изобретательность, мне не удалось его осуществить.
Дело кончилось совсем по-другому.
Я действительно придавил зверька одним башмаком, но мягкая материя, на
которой все это происходило, подалась под нажимом, прогнулась, и крыса,
визжа, тут же выскользнула. В следующее мгновение я почувствовал, как она
карабкается мне на ногу и забирается под штанину.
Дрожь ужаса пробежала по моему телу, но я уже был разгорячен поединком
и, отбросив башмаки, которые больше не были нужны, ухватил крысу в тот
момент, когда она подобралась к моему колену. Я держал ее крепко, хотя она
сопротивлялась с поистине удивительной силой и ее громкий визг страшно было
слышать.
Я сжимал ее изо всех сил, даже не чувствуя боли в большом пальце.
Материя штанины предохраняла от укусов мои пальцы, но я не обошелся без ран,
потому что мерзкое животное впилось мне в тело и сжимало зубы до тех пор,
пока в состоянии было двигаться. Только когда мне удалось схватить крысу за
горло и задушить насмерть, зубы ее разжались, и я понял, что прикончил
врага.
Я отпустил тело крысы и вытряхнул его из штанов, безжизненное и
неподвижное. Вынув куртку из отверстия, я выбросил мертвую крысу туда,
откуда она пришла.
Я почувствовал громадное облегчение. Теперь, когда я был уверен, что
"госпожа крыса" больше не станет меня беспокоить, я улегся спать, решив
отоспаться за все время, которое потерял ночью.
Моя уверенность в безопасности оказалась ошибочной. Не проспал я и
четверти часа, как вдруг проснулся оттого, что мне показалось, будто что-то
пробежало у меня по груди. Другая крыса? Во всяком случае, нечто весьма на
нее похожее.
Несколько минут я лежал без движения и внимательно прислушивался. Но
ничего не было слышно. Неужели мне приснилось, что кто-то по мне бегает?
Нет! Только я подумал об этом, как снова услышал топот маленьких лапок по
мягкой материи.
И верно: я тут же почувствовал эти лапки у себя на бедре.
Стремительно приподнявшись, я протянул руку. Ужас снова объял меня -- я
притронулся к огромной крысе, которая тут же отпрыгнула. Я слышал, как она
пробирается в щель между бочками.
Но это не могла быть та крыса, которую я только что выбросил. Нет!
Кошка может ожить после того, как ее уже считаешь мертвой, но я никогда не
слышал, чтобы крысы обладали такой необыкновенной живучестью. Я был уверен,
что убил крысу. Когда я выбрасывал ее, она была несомненно трупом. Конечно,
это другая крыса!
Но, несмотря на всю нелепость такого предположения, я сквозь сон
продолжал думать, что это та же самая крыса и она пришла мстить. Однако,
проснувшись окончательно, я отбросил эту мысль. Нет, это не та крыса. Скорее
всего, это ее подружка, размерами не уступающая первой, как я это заметил,
когда притронулся к ней. Ну да, это самка, и она разыскивает самца, которого
я убил. Но она проникла ко мне через ту же щель и, значит, видела мертвую
крысу. Не собирается ли она отомстить за смерть супруга?
Сна опять как не бывало. Как мог я уснуть, зная, что рядом разгуливает
отвратительное животное, которое пришло, быть может, с намерением напасть на
меня!
При всей усталости я не мог позволить себе лечь спать, пока не
разделаюсь с новым врагом.
Я был уверен, что крыса скоро вернется. Ведь я только дотронулся до
нее, не причинив ей никакого вреда. Разумеется, она придет обратно.
Убежденный в этом, я занял прежнее положение около щели, держа куртку в
руках. Приложив ухо к отверстию, я стал внимательно слушать.
Через несколько минут я вполне ясно услышал писк крысы снаружи и еще
какие-то непонятные мне звуки.
Мне пришло в голову, что это какая-нибудь доска трется о пустой ящик,--
такое маленькое животное едва ли могло само произвести столько шума. Шум
продолжался, и я уже решил было, что крыса вошла в мою камеру, хотя звуки
все-таки доносились снаружи. Значит, животное еще не внутри...
Еще раз мне показалось, что крыса прошла мимо меня, но я снова услышал
писк снаружи. Опять и опять мне все чудилось, что я не один в камере, но все
же я не решался заткнуть щель, боясь ошибки.
Наконец резкий писк раздался справа от меня, определенно внутри
помещения. Я немедленно плотно заткнул курткой отверстие.
Я стал искать крысу, из осторожности предварительно засунув руки в
башмаки. Я принял еще другую меру предосторожности ради собственной
безопасности: привязал обе штанины к лодыжкам, чтобы крыса не поступила так,
как ее предшественница.
Приготовившись, я стал исследовать пространство вокруг себя.
У меня не было ни малейшего желания встречаться с крысой, но я твердо
решил избавиться от докуки и поспать хоть немного без помех. А это возможно
только в том случае, если я убью крысу так же, как убил ее товарища.
Итак, я снова взялся за дело. Но какой ужас! Представьте себе мой
безумный страх, когда я обнаружил, что вместо одной крысы у меня в помещении
находится целая стая этих омерзительных существ! Тут не одна крыса, а около
десятка! Они кишели повсюду, и я не мог опустить башмак, чтобы не ударить по
одной из них. Они бегали вокруг меня, проносились по ногам, прыгали на руки,
испуская свирепый писк, как бы угрожая мне!
По правде сказать, я был напуган почти до обморока. Я уже не думал о
том, чтобы их убить. Я толком не знал даже, что делаю. Помню, что у меня
хватило присутствия духа схватить куртку и вытащить ее из отверстия. Я
принялся хлопать ею по полу вокруг себя, крича изо всех сил.
Мои крики и отчаянные движения произвели нужный эффект.
Я слышал, как крысы отступают в щель. И когда через несколько минут я
ощупал руками пол моего убежища, я с радостью убедился, что оно пусто и все
крысы ушли.
Если одна крыса могла причинить мне столько мучений, то можете себе
представить, как приятно сознавать, что их здесь, по соседству, целая армия!
Их, вероятно, было гораздо больше, чем то количество, которое я только что
обратил в бегство, потому что, затыкая курткой отверстие, я слышал писк и
шорох снаружи. Наверняка здесь были десятки крыс. Я знал, что эти вредители
кишат на многих кораблях, находя себе надежное убежище в многочисленных
щелях между балками трюма. Я слышал также, что корабельные крысы самые
свирепые. Понуждаемые голодом, они часто не останавливаются и перед тем,
чтобы напасть на живые существа, не боясь даже кошек и собак. Они наносят
большие повреждения грузам и причиняют много беспокойства на судах, особенно
если корабль недостаточно хорошо осмотрен, заделан и очищен перед погрузкой
и отправлением в рейс. Эти судовые крысы известны под именем "норвежских
крыс", так как существует поверье, что они явились в Англию впервые на
норвежских судах. Норвегия их родина[37] или другая страна, это не имеет
большого значения, потому что они распространены по всему земному шару. Я
полагаю, что в любой части земли, где когда-либо приставали корабли,
обязательно есть и норвежские крысы. Если они действительно вышли из
Норвегии, то они хорошо приспособились ко всем климатам, потому что особенно
изобилуют и процветают в тропиках Америки. Портовые города Вест-Индии и
континенты Северной и Южной Америки кишат ими. В некоторых местах они
причиняют такой вред, что городские власти назначили специальную "крысиную"
премию за их уничтожение. Но, несмотря на это, они продолжают существовать в
неизмеримых количествах, и деревянные причалы американских портов являются
для них настоящими "тихими пристанями".
Норвежские крысы, в общем, не очень велики. Крупные экземпляры
встречаются среди них в виде исключения. Дело тут не в размерах, а в
свирепости и вредоносности, а также в огромной плодовитости, которая делает
их необыкновенно многочисленными и опасными. Замечено, что в тех местах, где
они появляются, в течение нескольких лет исчезают все другие виды крыс;
предполагают, что норвежские крысы уничтожают своих более слабых собратьев.
Они не боятся и ласок. Если они уступают последним в силе, зато превосходят
их в количестве,-- в жарких странах они превосходят своих врагов в отношении
ста к одному. Даже кошки их боятся. Во многих странах кошка уклонится от
встречи с норвежской крысой, предпочитая в качестве добычи жертву менее
свирепого нрава. Даже большие собаки, кроме породы крысоловов, считают
благоразумным избегать их.
У норвежских крыс есть странная особенность: они как будто чувствуют,
когда сила на их стороне. Когда их мало и им угрожает опасность быть
уничтоженными, они ведут себя смирно; но в тех странах, где им удалось
расплодиться, они наглеют от безнаказанности и не боятся даже присутствия
человека. В морских портах тропических стран они почти не прячутся, и в
лунные ночи огромные стада крыс совершенно спокойно бегают повсюду, даже не
пытаясь свернуть в сторону, чтобы уступить дорогу прохожему. В лучшем случае
они чуть посторонятся, чтобы затем прошмыгнуть у самых ваших каблуков. Вот
каковы норвежские крысы!
Всего этого я не знал, когда начались мои приключения с крысами на
корабле "Инка". Но и того, что я слышал от матросов, было совершенно
достаточно, чтобы я чувствовал себя очень тревожно в присутствии такого
большого количества этих опасных животных. Прогнав их из своей каморки, я
отнюдь не успокоился. Я почти наверное знал, что они вернутся и, возможно, в
еще большем количестве. Они будут все больше страдать от голода и,
следовательно, будут становиться все свирепее и наглее, пока не осмелеют
настолько, что нападут на меня. По-видимому, они не очень меня испугались.
Хотя я и прогнал их криками, но они скреблись и пищали где-то по соседству.
Что, если они уже голодны и замышляют новую атаку на меня? Судя по тому, что
я о них слышал, в этом не было ничего невероятного.
Не стоит, пожалуй, и говорить, что одно представление о такой
возможности вселяло в меня тревогу. Мысль, что я буду убит и растерзан этими
ужасными существами, внушала мне еще больший страх, чем тот, когда я думал,
что утону. Собственно говоря, я предпочел бы утонуть, чем умереть таким
образом. Когда я на секунду представил себе, что меня ждет такая судьба,
кровь похолодела в моих венах и волосы, казалось, зашевелились на голове.
Не зная, что предпринять, я несколько минут сидел -- вернее, стоял на
коленях, ибо не поднялся с колен с тех пор, как защищался от крыс,
размахивая курткой. Мне все еще казалось, что у крыс не хватит смелости
приблизиться ко мне, пока я на ногах и могу защищаться. Но что будет, когда
я лягу спать? Они, конечно, осмелеют, и, когда им удастся запустить зубы мне
в тело, они уподобятся тиграм, которые, отведав крови, не успокоятся, пока
не уничтожат свою жертву. Нет, я не должен спать!
Но и вечно бодрствовать я тоже не в состоянии. В конце концов сон
одолеет меня, и я не смогу ему противиться. Чем больше я буду бороться с
ним, тем крепче я буду спать потом. И наконец я впаду в такое глубокое
забытье, от которого, может быть, никогда не проснусь. Это будет страшный
кошмар, который лишит меня способности двигаться и сделает легкой добычей
для окружающих меня прожорливых чудовищ.
Некоторое время я мучился этими опасениями, но скоро меня осенила новая
идея, и я несколько воспрянул духом. Надо снова заткнуть курткой щель, через
которую проникали крысы. Так я надолго от них избавлюсь.
Это был очень простой способ преодолеть трудность. Без сомнения, он
пришел бы мне в голову и раньше, но тогда я думал, что крыс всего две, и с
ними я рассчитывал справиться по-другому. Теперь, однако, положение
изменилось. Уничтожить всех крыс в трюме корабля -- слишком сложная задача,
это было просто невозможно. И я перестал об этом думать. Лучшим был мой
последний план: закрыть главное отверстие и все другие, через которые может
пролезть крыса, и таким путем обезопасить себя от вторжения врага.
Не медля ни минуты, я законопатил щель курткой. Удивляясь, как я не
подумал об этом раньше, я улегся в полной уверенности, что теперь могу спать
спокойно и сколько захочется.
Я так устал от страхов и бессонницы, что едва опустился на свою
постель, как перенесся в страну снов. Вернее, не в страну, а в море снов,
потому что мне опять приснилось море. И, как и раньше, я лежал на дне,
окруженный чудовищами, похожими на крабов, которые готовились меня
проглотить.
Мало-помалу эти чудовища превращались в крыс. И тогда мой сон стал
походить на явь. Мне снилось, что крысы собрались вокруг меня в огромном
количестве и угрожают мне со всех сторон. У меня ничего нет для защиты,
задремал, ежеминутно просыпаясь.
Вдруг раздался снова тот же звук. Я опять насторожился. Несомненно,
кто-то скребется в башмаках. Но как только я бросился к ним, звук мгновенно
прекратился, словно я напугал того, кто в них царапался. И опять я шарил
везде и ничего не мог найти!
"Ага! -- бормотал я.-- Теперь я знаю, кто это! Вовсе не краб -- краб не
сумел бы так быстро выскочить из башмака. Это мышь. Только и всего".
Странно, что я не подумал об этом раньше! Приди это сразу мне в голову, я бы
не беспокоился. Это всего-навсего мышь. Если бы не сон, я и не подумал бы о
крабе.
Я снова улегся с намерением заснуть и больше не тревожиться о мыши.
Не успел я лечь, как царапанье в углу возобновилось, и я подумал, что
мышь, чего доброго, основательно испортит башмаки. Хотя здесь они были мне
вовсе не нужны, я все-таки не мог допустить, чтобы их сгрызла мышь.
Поднявшись, я рванулся вперед, чтобы схватить ее. Снова никакого результата.
Я даже не дотронулся до зверька, но мне показалось, что я слышу, как он
удирает в щель между бочкой с бренди и бортом корабля.
Взяв в руки башмаки, я с огорчением убедился, что передок одного из них
совершенно съеден. Странно, что мышь могла так много уничтожить, да еще в
такой короткий срок! Ведь я совсем недавно держал в руках эти башмаки. Может
быть, здесь действовали несколько мышей? Похоже на то.
Чтобы спасти обувь от окончательной гибели и избавить себя от новых
волнений, я взял башмаки из угла, положил их рядом с собой и накрыл сверху
слоем материи. Сделав это, я опять улегся спать.
Я дремал недолго и снова проснулся, на этот раз от явного ощущения, что
по мне что-то ползет. Мне почудилось, что какое-то существо очень быстро
пронеслось у меня по ногам.
Теперь сон меня уже совершенно покинул. Однако я не шевелился, а лежал
и ждал, не повторится ли это снова.
"Конечно,-- решил я,-- это и есть мышь, и теперь она бегает кругом в
поисках башмаков". Мне начинало надоедать это вторжение. Гнаться за мышью не
было никакого смысла, потому что она убежит в щель, как только я
пошевельнусь. Я решил лежать спокойно, дождаться, пока она взберется на
меня, и тогда схватить се. Я не хотел убивать это маленькое существо, а
намеревался только хорошенько прижать его или отодрать за ухо, чтобы оно не
беспокоило меня больше.
Мне пришлось долго лежать, ничего не слыша и не чувствуя. Наконец мое
терпение было вознаграждено. По слабому движению в складках материи,
заменявшей мне одеяло, я убедился, что по ней что-то бегает, и мне
показалось даже, что я различаю топанье маленьких лапок. Вот снова
зашевелилась материя, и я ясно почувствовал, что какое-то существо
взбирается по моей лодыжке и поднимается к бедру. Оно казалось слишком
тяжелым для мыши, но у меня не было времени размышлять об этом -- надо было
его хватать сейчас же!
Я протянул руку, растопырив пальцы, но... о ужас!..
Вместо нежной, маленькой мышки рука моя сжала туловище животного ростом
почти с котенка! Сомнений быть не могло -- это была огромная, страшная
крыса!
Безобразное животное сразу проявило себя. Лишь только мои пальцы
коснулись его гладкой шерсти, я почувствовал, что это крыса,-- почувствовал
дважды, ибо, прежде чем успел отдернуть руку, так безрассудно протянутую к
ней, ее острые зубы глубоко прокусили мне большой палец. В то же мгновение в
ушах у меня прозвучал угрожающий визг.
Я поскорее отнял руку и отскочил в самый дальний конец каморки, как
можно дальше от моего неприятного гостя, и там скорчился, дожидаясь, когда
уйдет отвратительное животное.
Все затихло, и я решил, что крыса скрылась в другую часть корабля.
Наверно, она испугалась не меньше меня. Хотя вряд ли. Из нас двоих я был,
конечно, напуган больше. Это доказывалось уже тем, что она сохранила
достаточно сообразительности, чтобы укусить меня за палец, перед тем как
пуститься в бегство, в то время как я потерял всякое присутствие духа.
Из этой короткой встречи мой противник вышел победителем, потому что,
испугав меня, нанес мне вдобавок тяжелую и болезненную рану. Палец мой
кровоточил. Я чувствовал, что кровь струится по всей руке так, что слипаются
кончики пальцев.
Я бы мог отнестись к этому с полным спокойствием: что такое, в конце
концов, укус крысы? Но дело было не только в этом. Меня тревожил вопрос:
ушел ли мой враг совсем или он неподалеку и может еще вернуться?
Мысль, что крыса может вернуться -- да еще осмелевшая, оставшаяся без
наказания,-- наполняла меня беспокойством.
Вы удивляетесь? Но я всю жизнь испытывал отвращение к крысам, даже,
правду сказать, страх перед ними. В детстве это отвращение было у меня
особенно сильно, но и позже, хотя мне впоследствии пришлось встречаться и
сражаться с более опасными животными, ни одно из них не внушало мне такого
страха, как обыкновенная вездесущая крыса. Страх здесь смешивается с
отвращением, и неспроста, потому что я знаю множество достоверных случаев,
когда крысы нападали на людей -- и не только на детей, но и на взрослых
мужчин, особенно на раненых и больных. Люди погибали от крысиных укусов, и
эти отталкивающие всеядные животные пожирали потом трупы.
Мне много приходилось слышать таких историй в детстве -- естественно,
что в тот момент я вспомнил о них. Воспоминания эти нагнали на меня страх,
граничащий с ужасом. А эта крыса оказалась одной из самых крупных, каких я
когда-либо встречал. Она была так велика, что я поначалу с трудом мог
поверить, что это крыса. На ощупь она была ростом с молодую кошку. Немного
успокоившись, я замотал большой палец тряпицей, оторванной от рубашки. За
пять минут боль в пальце стала ужасной -- ведь крысиный укус почти так же
ядовит, как укус скорпиона,-- и хотя рана была не так уж велика, я знал, что
она причинит мне сильные страдания.
Нечего говорить, что последние остатки сна у меня исчезли надолго. По
существу, я не спал до утра, а потом каждую минуту просыпался от кошмарных
сновидений. Мне снилось, что не то крыса, не то краб хватает меня за
горло...
Долго я лежал и прислушивался, не вернется ли зверь, но до конца ночи
не заметил ни малейших следов его присутствия.
Должно быть, я основательно помял крысу, ибо накинулся на нее со всей
силой,-- и это напугало ее так, что она не осмелилась явиться снова. Я
утешал себя этой надеждой, в противном случае мне бы долго не удалось
заснуть.
Конечно, теперь я понял, куда делась половина галеты и кто привел в
негодность мои башмаки. Их не мог так испортить более слабый сородич крысы
-- мышь. Крыса, значит, уже давно бегала вокруг меня, а я ее и не замечал.
В течение многих часов, которые я пролежал прислушиваясь, перед тем как
заснуть, одна мысль занимала мой мозг: что делать, если крыса вернется? Как
ее уничтожить или, по крайней мере, как избавиться от непрошеного гостя? Я
отдал бы в то время год жизни за стальной или вообще за любой капкан,
которым можно поймать крысу. Но раздобыть такой капкан было невозможно, и я
стал изобретать другой способ избавиться от неприятного соседа. Я имел
полное право называть крысу соседом, потому что знал, что жилище ее недалеко
и что в эту минуту она возится где-то на расстоянии трех футов от моего лица
-- скорее всего, под ящиком с галетами или под бочкой с бренди.
Долго я напрягал мозг, но не мог придумать, как бы изловить крысу, не
подвергая себя опасности. Конечно, если она приблизится ко мне, можно
схватить ее руками, как я это сделал раньше. Но у меня не было охоты
повторять уже проделанный опыт. Я знал, через какую щель она проникает ко
мне,-- через промежуток между двумя бочками: с водой и с бренди.
Я предполагал, что если она вернется, то прежним путем. Что, если все
отверстия, кроме одного, заткнуть кусками материи, потом впустить крысу и
сразу же отрезать ей отступление, заткнув и последнее отверстие? Таким
образом, она окажется в западне. Но я и сам попаду в нелепое положение. Я
тоже окажусь в западне, и при этом враг вовсе не будет уничтожен, пока я не
покончу с ним в рукопашной схватке. Конечно, я смогу победить и убить крысу:
все-таки я сильнее и в состоянии задушить ее руками, но при этом, конечно,
получу порядочое количество серьезных укусов, а с меня и одного уже было
достаточно, чтобы не желать подобного поединка.
Как обойтись без капкана? Наступило уже утро, когда, усталый от планов
и предположений, я впал в полудремотное состояние, так ничего и не придумав,
как избавиться от проклятой твари, причинившей мне столько беспокойства и
тревоги.
Несколько часов я либо дремал, либо спал урывками, но потом проснулся и
уже больше не мог спать, вспоминая о большой крысе. Да и боли в пальце было
достаточно, чтобы разбудить меня. Не только большой палец, но и вся рука
опухла и сильно болела. У меня не было никаких лекарств -- оставалось только
терпеть. Я знал, что воспаление скоро пройдет и мне станет легче, и крепился
изо всех сил. Но малые беды отступают перед большими. Так было и со мной.
Страх перед возвращением крысы беспокоил меня гораздо больше, чем рана. Все
мое внимание было поглощено крысой, и я почти забывал о боли в пальце.
Не успел я проснуться, как мысли мои снова обратились к тому, чтобы так
или иначе поймать моего мучителя. Я был уверен в том, что крыса вернется,
потому что замечал новые следы ее присутствия. Погода все еще была тихая, и
я отчетливо слышал случайные звуки -- что-то вроде топота маленьких лапок по
крышке пустого ящика. Раза два до меня донесся короткий, резкий звук,
похожий на треск сверчка,-- характерный писк крысы. Нет ничего противнее
крысиного писка, а в тот момент он казался мне вдвойне противным. Вы
смеетесь над моими ребячьими страхами, но я ничего не мог поделать с собой.
Я не мог побороть неприятное предчувствие, что соседство крысы угрожает моей
жизни, и, как вы потом убедитесь, мое предчувствие почти оправдалось.
Я боялся, что крыса нападет на меня, когда я буду спать. Пока я
бодрствую, она мне не страшна. Она может меня укусить, как это уже
случилось, но в этом большой беды нет: я как-нибудь уничтожу ее. Но что,
если я засну крепко и это гнусное существо вопьется мне зубами в горло? Вот
что заставляло меня мучиться! Я не могу спокойно заснуть, пока крыса не
будет уничтожена, поэтому необходимо ее уничтожить поскорее.
Сколько ни думал, я не мог придумать ничего другого, как поймать ее
руками и задушить. Для этого надо схватить крысу так, чтобы пальцы пришлись
как раз вокруг ее горла. Тогда она не сможет вонзить мне зубы в руку, а
остальное уже будет просто. Но в этом и заключалась главная трудность. Ведь
хватать крысу придется в темноте, наугад, и она, конечно, воспользуется
преимуществом своего положения. Больше того, палец мой в таком состоянии,
что я вряд ли смогу удержать крысу рукой -- раненый палец был на правой
руке,-- а не то что задушить ее насмерть. Я соображал, как мне защитить
пальцы от ее зубов. Хорошо, если бы у меня была пара толстых перчаток!
Но их не было, и думать о них было напрасно...
Нет, не напрасно! Мысль о перчатках навела меня на новую идею --
заменить их чем-нибудь другим. И это "другое" у меня имелось -- мои башмаки.
Надо всунуть кисти рук в башмаки и, предохранив себя таким способом от
острых зубов крысы, давить ее между подошвами, пока она не испустит дух.
Прекрасная идея! Я немедленно приступил к ее осуществлению.
Положив башмаки наготове, я притаился возле щели, через которую могла
войти крыса. Все другие отверстия я тщательно заткнул и твердо решил,
пропустив крысу внутрь моей каморки, заткнуть курткой и последнюю щель.
Таким образом крыса окажется в моей власти. Тогда мне останется только
надеть "перчатки" и приняться за дело.
Казалось, что или крыса сознательно поспешила принять мой вызов, или
сама судьба обратилась против нее.
Только что я привел в порядок свой дом для "приема гостя", как топот
лапок по материи и легкий писк дали мне знать, что крыса прошла через щель и
уже находится внутри. Я хорошо слышал, как она бегает кругом, пока забивал
отверстие курткой. Раза два она пробежала у меня по ногам. Но я не обращал
внимания на ее движения, пока не сделал все, чтобы отрезать ей отступление.
Затем я всунул pyки в башмаки и начал разыскивать врага.
Я так хорошо изучил все места в моей каморке и так точно знал каждый
уголок, что мне не пришлось долго искать. Я поступал так: поднимал башмаки и
опускал их снова, ударяя каждый раз по другому месту. Если удастся захватить
хотя бы часть тела крысы, я смогу удержать ее и потом сдавить обоими
башмаками. Останется только жать изо всех сил. Таково было мое намерение,
но, несмотря на всю мою изобретательность, мне не удалось его осуществить.
Дело кончилось совсем по-другому.
Я действительно придавил зверька одним башмаком, но мягкая материя, на
которой все это происходило, подалась под нажимом, прогнулась, и крыса,
визжа, тут же выскользнула. В следующее мгновение я почувствовал, как она
карабкается мне на ногу и забирается под штанину.
Дрожь ужаса пробежала по моему телу, но я уже был разгорячен поединком
и, отбросив башмаки, которые больше не были нужны, ухватил крысу в тот
момент, когда она подобралась к моему колену. Я держал ее крепко, хотя она
сопротивлялась с поистине удивительной силой и ее громкий визг страшно было
слышать.
Я сжимал ее изо всех сил, даже не чувствуя боли в большом пальце.
Материя штанины предохраняла от укусов мои пальцы, но я не обошелся без ран,
потому что мерзкое животное впилось мне в тело и сжимало зубы до тех пор,
пока в состоянии было двигаться. Только когда мне удалось схватить крысу за
горло и задушить насмерть, зубы ее разжались, и я понял, что прикончил
врага.
Я отпустил тело крысы и вытряхнул его из штанов, безжизненное и
неподвижное. Вынув куртку из отверстия, я выбросил мертвую крысу туда,
откуда она пришла.
Я почувствовал громадное облегчение. Теперь, когда я был уверен, что
"госпожа крыса" больше не станет меня беспокоить, я улегся спать, решив
отоспаться за все время, которое потерял ночью.
Моя уверенность в безопасности оказалась ошибочной. Не проспал я и
четверти часа, как вдруг проснулся оттого, что мне показалось, будто что-то
пробежало у меня по груди. Другая крыса? Во всяком случае, нечто весьма на
нее похожее.
Несколько минут я лежал без движения и внимательно прислушивался. Но
ничего не было слышно. Неужели мне приснилось, что кто-то по мне бегает?
Нет! Только я подумал об этом, как снова услышал топот маленьких лапок по
мягкой материи.
И верно: я тут же почувствовал эти лапки у себя на бедре.
Стремительно приподнявшись, я протянул руку. Ужас снова объял меня -- я
притронулся к огромной крысе, которая тут же отпрыгнула. Я слышал, как она
пробирается в щель между бочками.
Но это не могла быть та крыса, которую я только что выбросил. Нет!
Кошка может ожить после того, как ее уже считаешь мертвой, но я никогда не
слышал, чтобы крысы обладали такой необыкновенной живучестью. Я был уверен,
что убил крысу. Когда я выбрасывал ее, она была несомненно трупом. Конечно,
это другая крыса!
Но, несмотря на всю нелепость такого предположения, я сквозь сон
продолжал думать, что это та же самая крыса и она пришла мстить. Однако,
проснувшись окончательно, я отбросил эту мысль. Нет, это не та крыса. Скорее
всего, это ее подружка, размерами не уступающая первой, как я это заметил,
когда притронулся к ней. Ну да, это самка, и она разыскивает самца, которого
я убил. Но она проникла ко мне через ту же щель и, значит, видела мертвую
крысу. Не собирается ли она отомстить за смерть супруга?
Сна опять как не бывало. Как мог я уснуть, зная, что рядом разгуливает
отвратительное животное, которое пришло, быть может, с намерением напасть на
меня!
При всей усталости я не мог позволить себе лечь спать, пока не
разделаюсь с новым врагом.
Я был уверен, что крыса скоро вернется. Ведь я только дотронулся до
нее, не причинив ей никакого вреда. Разумеется, она придет обратно.
Убежденный в этом, я занял прежнее положение около щели, держа куртку в
руках. Приложив ухо к отверстию, я стал внимательно слушать.
Через несколько минут я вполне ясно услышал писк крысы снаружи и еще
какие-то непонятные мне звуки.
Мне пришло в голову, что это какая-нибудь доска трется о пустой ящик,--
такое маленькое животное едва ли могло само произвести столько шума. Шум
продолжался, и я уже решил было, что крыса вошла в мою камеру, хотя звуки
все-таки доносились снаружи. Значит, животное еще не внутри...
Еще раз мне показалось, что крыса прошла мимо меня, но я снова услышал
писк снаружи. Опять и опять мне все чудилось, что я не один в камере, но все
же я не решался заткнуть щель, боясь ошибки.
Наконец резкий писк раздался справа от меня, определенно внутри
помещения. Я немедленно плотно заткнул курткой отверстие.
Я стал искать крысу, из осторожности предварительно засунув руки в
башмаки. Я принял еще другую меру предосторожности ради собственной
безопасности: привязал обе штанины к лодыжкам, чтобы крыса не поступила так,
как ее предшественница.
Приготовившись, я стал исследовать пространство вокруг себя.
У меня не было ни малейшего желания встречаться с крысой, но я твердо
решил избавиться от докуки и поспать хоть немного без помех. А это возможно
только в том случае, если я убью крысу так же, как убил ее товарища.
Итак, я снова взялся за дело. Но какой ужас! Представьте себе мой
безумный страх, когда я обнаружил, что вместо одной крысы у меня в помещении
находится целая стая этих омерзительных существ! Тут не одна крыса, а около
десятка! Они кишели повсюду, и я не мог опустить башмак, чтобы не ударить по
одной из них. Они бегали вокруг меня, проносились по ногам, прыгали на руки,
испуская свирепый писк, как бы угрожая мне!
По правде сказать, я был напуган почти до обморока. Я уже не думал о
том, чтобы их убить. Я толком не знал даже, что делаю. Помню, что у меня
хватило присутствия духа схватить куртку и вытащить ее из отверстия. Я
принялся хлопать ею по полу вокруг себя, крича изо всех сил.
Мои крики и отчаянные движения произвели нужный эффект.
Я слышал, как крысы отступают в щель. И когда через несколько минут я
ощупал руками пол моего убежища, я с радостью убедился, что оно пусто и все
крысы ушли.
Если одна крыса могла причинить мне столько мучений, то можете себе
представить, как приятно сознавать, что их здесь, по соседству, целая армия!
Их, вероятно, было гораздо больше, чем то количество, которое я только что
обратил в бегство, потому что, затыкая курткой отверстие, я слышал писк и
шорох снаружи. Наверняка здесь были десятки крыс. Я знал, что эти вредители
кишат на многих кораблях, находя себе надежное убежище в многочисленных
щелях между балками трюма. Я слышал также, что корабельные крысы самые
свирепые. Понуждаемые голодом, они часто не останавливаются и перед тем,
чтобы напасть на живые существа, не боясь даже кошек и собак. Они наносят
большие повреждения грузам и причиняют много беспокойства на судах, особенно
если корабль недостаточно хорошо осмотрен, заделан и очищен перед погрузкой
и отправлением в рейс. Эти судовые крысы известны под именем "норвежских
крыс", так как существует поверье, что они явились в Англию впервые на
норвежских судах. Норвегия их родина[37] или другая страна, это не имеет
большого значения, потому что они распространены по всему земному шару. Я
полагаю, что в любой части земли, где когда-либо приставали корабли,
обязательно есть и норвежские крысы. Если они действительно вышли из
Норвегии, то они хорошо приспособились ко всем климатам, потому что особенно
изобилуют и процветают в тропиках Америки. Портовые города Вест-Индии и
континенты Северной и Южной Америки кишат ими. В некоторых местах они
причиняют такой вред, что городские власти назначили специальную "крысиную"
премию за их уничтожение. Но, несмотря на это, они продолжают существовать в
неизмеримых количествах, и деревянные причалы американских портов являются
для них настоящими "тихими пристанями".
Норвежские крысы, в общем, не очень велики. Крупные экземпляры
встречаются среди них в виде исключения. Дело тут не в размерах, а в
свирепости и вредоносности, а также в огромной плодовитости, которая делает
их необыкновенно многочисленными и опасными. Замечено, что в тех местах, где
они появляются, в течение нескольких лет исчезают все другие виды крыс;
предполагают, что норвежские крысы уничтожают своих более слабых собратьев.
Они не боятся и ласок. Если они уступают последним в силе, зато превосходят
их в количестве,-- в жарких странах они превосходят своих врагов в отношении
ста к одному. Даже кошки их боятся. Во многих странах кошка уклонится от
встречи с норвежской крысой, предпочитая в качестве добычи жертву менее
свирепого нрава. Даже большие собаки, кроме породы крысоловов, считают
благоразумным избегать их.
У норвежских крыс есть странная особенность: они как будто чувствуют,
когда сила на их стороне. Когда их мало и им угрожает опасность быть
уничтоженными, они ведут себя смирно; но в тех странах, где им удалось
расплодиться, они наглеют от безнаказанности и не боятся даже присутствия
человека. В морских портах тропических стран они почти не прячутся, и в
лунные ночи огромные стада крыс совершенно спокойно бегают повсюду, даже не
пытаясь свернуть в сторону, чтобы уступить дорогу прохожему. В лучшем случае
они чуть посторонятся, чтобы затем прошмыгнуть у самых ваших каблуков. Вот
каковы норвежские крысы!
Всего этого я не знал, когда начались мои приключения с крысами на
корабле "Инка". Но и того, что я слышал от матросов, было совершенно
достаточно, чтобы я чувствовал себя очень тревожно в присутствии такого
большого количества этих опасных животных. Прогнав их из своей каморки, я
отнюдь не успокоился. Я почти наверное знал, что они вернутся и, возможно, в
еще большем количестве. Они будут все больше страдать от голода и,
следовательно, будут становиться все свирепее и наглее, пока не осмелеют
настолько, что нападут на меня. По-видимому, они не очень меня испугались.
Хотя я и прогнал их криками, но они скреблись и пищали где-то по соседству.
Что, если они уже голодны и замышляют новую атаку на меня? Судя по тому, что
я о них слышал, в этом не было ничего невероятного.
Не стоит, пожалуй, и говорить, что одно представление о такой
возможности вселяло в меня тревогу. Мысль, что я буду убит и растерзан этими
ужасными существами, внушала мне еще больший страх, чем тот, когда я думал,
что утону. Собственно говоря, я предпочел бы утонуть, чем умереть таким
образом. Когда я на секунду представил себе, что меня ждет такая судьба,
кровь похолодела в моих венах и волосы, казалось, зашевелились на голове.
Не зная, что предпринять, я несколько минут сидел -- вернее, стоял на
коленях, ибо не поднялся с колен с тех пор, как защищался от крыс,
размахивая курткой. Мне все еще казалось, что у крыс не хватит смелости
приблизиться ко мне, пока я на ногах и могу защищаться. Но что будет, когда
я лягу спать? Они, конечно, осмелеют, и, когда им удастся запустить зубы мне
в тело, они уподобятся тиграм, которые, отведав крови, не успокоятся, пока
не уничтожат свою жертву. Нет, я не должен спать!
Но и вечно бодрствовать я тоже не в состоянии. В конце концов сон
одолеет меня, и я не смогу ему противиться. Чем больше я буду бороться с
ним, тем крепче я буду спать потом. И наконец я впаду в такое глубокое
забытье, от которого, может быть, никогда не проснусь. Это будет страшный
кошмар, который лишит меня способности двигаться и сделает легкой добычей
для окружающих меня прожорливых чудовищ.
Некоторое время я мучился этими опасениями, но скоро меня осенила новая
идея, и я несколько воспрянул духом. Надо снова заткнуть курткой щель, через
которую проникали крысы. Так я надолго от них избавлюсь.
Это был очень простой способ преодолеть трудность. Без сомнения, он
пришел бы мне в голову и раньше, но тогда я думал, что крыс всего две, и с
ними я рассчитывал справиться по-другому. Теперь, однако, положение
изменилось. Уничтожить всех крыс в трюме корабля -- слишком сложная задача,
это было просто невозможно. И я перестал об этом думать. Лучшим был мой
последний план: закрыть главное отверстие и все другие, через которые может
пролезть крыса, и таким путем обезопасить себя от вторжения врага.
Не медля ни минуты, я законопатил щель курткой. Удивляясь, как я не
подумал об этом раньше, я улегся в полной уверенности, что теперь могу спать
спокойно и сколько захочется.
Я так устал от страхов и бессонницы, что едва опустился на свою
постель, как перенесся в страну снов. Вернее, не в страну, а в море снов,
потому что мне опять приснилось море. И, как и раньше, я лежал на дне,
окруженный чудовищами, похожими на крабов, которые готовились меня
проглотить.
Мало-помалу эти чудовища превращались в крыс. И тогда мой сон стал
походить на явь. Мне снилось, что крысы собрались вокруг меня в огромном
количестве и угрожают мне со всех сторон. У меня ничего нет для защиты,