– Может, и перестарались. Может быть, сейчас пришло время установить для него несколько основных правил, а в остальном – предоставить его самому себе. Пусть знает, что за ним никто не следит…
– Возможно, вы правы, – вздохнула Николь. – Столько проблем… Джонни любил свою мать, он обожает отца и не может понять, почему Майк – со мной. Потом эта автокатастрофа, когда погибла Лесли.
– Лесли… первая жена, мать Джонни?
– Верно.
Диана наклонилась вперед, чтобы подчеркнуть важность своих слов:
– Она мертва.
– Убедите в этом Джонни, – попросила Николь. Долгая пауза. – Убедите Майка.
Сейчас позабавлю вас: ходил вчера в библиотеку, взял кое-что Джейн Остин. «Проницательный читатель», всю эту чепуху. Может, буду подражать ее стилю. Потому что, понимаете, мне впервые пришло в голову, что во всей этой истории есть сюжет, из которого в один прекрасный день получится целый роман. Вероятно, происходит что-то очень важное. Поначалу мне казалось, что веду эти записи, чтобы снять тяжесть с души. Теперь становится интересно.
«Читатель, я вышла за него замуж».
Знаменитые последние слова.
Итак, я сижу на своем дереве, как горилла в гуще ветвей. И вдруг вижу: целая компания бездельников спускается по дорожке от chez Андерсонов (романтический язык – французский), разворачивают планы, манипулируют с измерительными приборами и – Бог ты мой! – еще с какими-то штуками. В моем сценарии такая сцена отсутствует, мистер Де Миль. Спрашиваю вас: кто эти люди?
Они двигаются по дорожке, как процессия, направляющаяся к эшафоту. Мой ягненок – посередке – жертва, которую ведут на заклание. Сегодня он выглядит как самая настоящая жертва.
Он не один.
Рядом с Джонни идет слизняк. Я – эксперт, быстро определяю таких типов. Не обязательно слышать его угодливый голосок или прикасаться к влажной ладони. Мальчик приблизительно того же возраста, что Джонни, у него порочный взгляд; он – себе на уме.
Соскользнув с дерева, на некотором расстоянии следую за ними. Слышу обрывки разговора. Говорят что-то о муниципалитете, который утверждает зональные владения; кто-то знаком с кардиналом, которого можно убедить помочь с секуляризацией в обмен на пожертвование в церковный фонд. Майк Андерсон лезет из кожи вон, чтобы выглядеть своим в доску, заверяет, что так не раз уже делали в Калифорнии. Лично мне ничего об этом не известно.
Первая группа уже приближается к дорожке, ведущей к нашему с Алисой Морни тайнику. Слава Богу, они свернули на главную аллею, которая выведет их к Уинчестеру.
Слизняк, однако, заметил эту боковую дорожку. Схватив Джонни за руку, он тащит его за собой, в заросли мелколесья. Джонни сопротивляется, но Слизняк смеется: «Это же забавно». Слышу: «Смелее, Джон, будем исследовать эти нехоженые тропы». Тем временем Майк Андерсон идет со своими гостями вперед и ничего не видит…
Радость охватывает меня. Показать Слизняку, где раки зимуют, – это же одно удовольствие. Если он посмеет хоть пальцем дотронуться до моего любимого, я разберусь с ним.
А он так и делает. Будь он проклят!
Этот гнусный шпик, этот подонок, обхватив Джонни обеими руками за талию, тащит его за собой. Джонни, плотно прижав локти к бокам – движение, запомнившееся со времен моего счастливого детства, – вырывается. Вернее, пытается вырваться, потому что Слизняк не отпускает его. Джонни работает локтями, извивается. Слизняк, конечно, сильнее.
Они уже в пятидесяти ярдах от поворота. Следую за ними, прячась за деревьями. Ступаю бесшумно.
Наконец, Джонни, высвободившись, несется вперед, не обращая ни на что внимания. Бурелом, гнилые стволы мешают ему. Трава, папоротники, коряги хватают за ноги. Чаща деревьев становится гуще, появляется отвратительно влажный запах. Джонни по лодыжки увязает в черной грязи…
– Джонни! – поет Слизняк. – Иди сюда, поиграй с Арни.
– Арни, – окликаю его я.
Слизняк слышит. Останавливается. Оглядывается. Он не подозревает, что смотрит прямо на меня – мое лицо скрыто густой листвой. Ему не по себе. Это меня радует.
Я достану Арни, я ему покажу.
Тем временем Джонни и след простыл. Сердце мое колотится в груди как бешеное. Никто самостоятельно не найдет дороги из этого уголка кладбища. Никто.
Арни направляется следом за Джонни. Дорогу преграждает завал из ивовых веток; он пробирается через них и увязает в грязи. Стоит пошатываясь, потом комически медленно заваливается на бок…
Откуда-то появились два рычащих пса. Арни, весь в грязи, пулей выскакивает из своей илистой ванны. Его задница мелькает среди белых стволов берез. Собаки недолго преследуют его. Одна, рыжая, с короткими толстыми лапами, – старая знакомая. Вреда большого от нее не будет. Другую, похожую на добермана, я раньше не видел. На обрубке ее хвоста – гноящаяся блямба. Раны здесь заживают плохо.
Собаки, разрываясь от лая, останавливаются по эту сторону березняка. Готовясь к схватке, открываю свой пружинный нож. Но в этом пока нет необходимости. Собаки возвращаются к той вкусной кучке, куда чуть не приземлился Арни.
Наверное, я не смог бы убить собаку. Точно, не смог бы. Убью, только если возникнет дилемма: Плутон или moi, в таком случае именно moi вышел бы победителем из этой схватки.
А сейчас мое внимание привлекает Джонни. Пробираясь к дому, он бредет мимо моего тайника. Дороги нет, дневной свет почти сюда не проникает. Джонни на ощупь продвигается сквозь заросли терновника. Скоро он выбьется из сил, утратит дыхание и волю к жизни. Арни случайно набредет на него: он будет висеть, раскинув руки, запутавшись в паутине чудовищного паука…
Помните ту удивительную фотографию (ее публиковали не раз): человек склонился к ограде, опустив голову на скрещенные руки, его лица не видно? На нем ничего нет, кроме набедренной повязки. Я часто задумываюсь: что оплакивает этот человек? Может, в таком вот положении Арни и найдет Джонни…
Сделав порядочный круг, не замеченный мальчиками, выбираюсь из своего тайника. Они не догадываются, что я рядом, хотя мне слышны голоса обоих.
– Джонни, – нежно воркует Слизняк. – Джонни, где ты? – В его голосе звучит насмешка.
С Алисой – полный порядок. С незапамятных времен мирно покоится она под покрытой зеленым мхом могильной плитой. Мусор, валяющийся вокруг, принес я сам. Чтобы попасть сюда, нужно проползти на четвереньках почти десять ярдов. Не мне одному известно это место. Иногда его посещают и другие. Сегодня, например, рядом с могилой Алисы появилась большая груда земли. Похоже, землю вскопали совсем недавно. Перепутанные стебли травы торчат из-под комьев земли цвета ржавчины. Ненавижу эти вторжения на мою территорию.
Рыдающий голос Джонни звучит совсем рядом.
– Нет, нет, – жалобно скулит он, – дерьмо, дерьмо, дерьмо! – Голос его прерывается. Внимательно прислушиваюсь. Да – в тойстороне…
Когда, словно из-под земли, я появляюсь рядом с ним, он реагирует не так, как я ожидал. Не прыгает от радости. Медленно поворачивается и, оказавшись лицом к лицу со мной, произносит:
– Вот и ты…
Его бледное, расцарапанное колючками терна лицо – в пятнах грязи. Штаны порваны. От него воняет: здесь омерзительная грязь, да еще собаки гадят. Но когда он прислоняется ко мне, а я обнимаю его худенькое тельце, все это уже не имеет значения. Мы обретаем мир и покой в населенном призраками лесу.
Голоса откуда-то возникают и исчезают, с трудом пробиваясь сквозь вонючий, затхлый воздух: «Джонни, Джонни!» – на этот раз зовет не Слизняк-подлиза Арни. Это голоса взрослых, но где-то далеко. Джонни отстраняется от меня.
– Я потерялся, – говорит он дрожащим голосом. – Послушай, Тобес, что мне делать?
Притягиваю его снова к себе, но он отталкивает меня.
– Ты такой холодный, – говорит он дрожа. – Ты, как мертвец, такой холодный.
– Джонни! – Мужской голос доносится издалека; поиски ведутся не в том направлении.
– Он убьет меня, когда я вернусь, – бормочет Джонни.
– Кто, Арни?
– Папа.
– Не волнуйся. Я отведу тебя домой. – Нахожусь в нерешительности: хочу показать ему свое тайное убежище. Конечно, так и сделаю. Но это – серьезный момент в наших отношениях, ведь мы пересечем Заповедную Границу. – Хочешь познакомиться с Алисой? Сюда…
Не оставляя Джонни времени на расспросы, поворачиваюсь в полной уверенности, что он последует за мной. Вскоре мы уже ползем на четвереньках друг за другом. Наконец деревья, гнилые стволы и завалы из веток расступаются. Поднимаемся на ноги. Он оглядывается, и я, как бы впервые, смотрю на свое убежище его глазами. Холмик земли: могила Алисы, плита покосилась от времени; куча недавно вскопанной земли; мусор. Молодая поросль и старые деревья так густо переплелись, что образовали непроходимую, уродливую стену. Уродливую потому, что деревья из-за недостатка места приобрели уродливые формы. Повсюду здесь болезнь, упадок и гниение. Джонни ощущает это. Вижу по его глазам.
– Поздоровайся с Алисой, – говорю я, указывая на могилу.
Он никогда не выберется отсюда без моей помощи. Он в ловушке.
Если бы я убил его и похоронил здесь его тело, никто никогда не узнал бы об этом.
Эти мысли читаю в его глазах.
– Хочу домой, – хнычет он.
Стою молча. Взгляд скользит по таинственной куче земли рядом с могилой Алисы. Почва еще рыхлая. Это потому, что дождь не проникает сюда и на поверхности кучи не образовалось гладкой корочки. Когда пройдут сильные ливни, картина изменится. Куча мало-помалу исчезнет вместе с тем, что зарыто под ней. Земля поглотит все это. Переварит в своей утробе.
– Пожалуйста, – скулит Джонни.
Подхожу к нему. Он отшатывается, но стена деревьев непроходима. Джонни шарит вокруг глазами, отыскивая туннель, по которому мы вползали сюда. Приблизившись, кладу руки ему на плечи. Его бьет дрожь. Сжимаю его изо всех сил.
– Джонни, – шепчу я. – Джонни…
И тут, совсем близко от нас, за стеной зарослей, раздается голос Слизняка:
– Ага, вот ты где, мелкий воришка.
Арни не должен заметить нас! Нет, ни в коем случае! Он не должен видеть этого места.
Мое сердце, чуть не выскочившее из груди, вновь бьется в нормальном ритме. Слизняк блефует. Не видно ему ничего.
Мы с Джонни смотрим друг на друга. Прижимаю палец к его губам.
– Эй, Джонни, – вопит Арни, – выбирайся оттуда.
Я трясу головой. Губы Джонни трогает легкая улыбка.
– Твой папа тебя ищет, воришка. Разве не слышишь, как он тебя зовет? – продолжает Арни.
Слышу его шаги, это помогает определить его местонахождение. Он рядом, но не так близко, как мне показалось сначала.
– Не выдавай меня Арни, – прижав губы к моему уху, шепнул Джонни.
На цыпочках иду к лазу, через который мы попали сюда. Жестом приказываю мальчику следовать за мной. Ползем. Наконец зеленые заросли расступаются – мы на воле. Не строю никаких планов. Просто хочу проводить Джонни до главной аллеи, поближе к дому. Но вмешивается указующий перст Судьбы.
Арни бродит по другую сторону тайника, вдали от места, где мы находимся. Тащу Джонни за руку подальше от Арни. Мы двигаемся к дорожке, ведущей на Корт-Ридж. Идти тяжело. Но вот наконец и открытое пространство. Здесь почему-то не растут деревья и по всему лугу, как зубы динозавра, торчат покосившиеся могильные плиты. Теперь мы можем бежать. Но слышим, как позади нас сквозь заросли продирается еще кто-то.
Никто не должен видеть нас вместе. Это важно для будущего.
Меняем направление, бежим к ближайшим деревьям. Едва успеваем укрыться – появляется Арни. Остановившись среди могильных плит и заслонив рукой глаза от солнца, он оглядывается.
– Он побьет меня, – тихо хнычет Джонни.
Жестом велю Джонни замолчать, толкаю его в густые кусты и, убедившись, что его не видно, выхожу на охоту.
Очень скоро нахожу то, что мне нужно. На этой открытой площадке, особенно в жаркие дни, полно ужей. Поднимаю за шею и хвост одного, сворачиваю спиралью и засовываю в карман.
Арни меня все еще не заметил. Выбираю дерево неподалеку от укрытия Джонни, забираюсь повыше. Мои ноги скребут по коре, я произвожу слишком много шума. Обнаружив его источник, Арни подходит ближе.
– Джонни, – кричу я, уже не заботясь о том, что меня услышит Арни. – Не бойся, пусть он увидит тебя, беги к деревьям, туда, где мы шли.
Увидев Джонни, Арни тут же пускается в погоню. Джонни спасается бегством.
Арни увеличивает скорость. Двадцать ярдов. Десять. Пять…
– Привет, – кричу я. – Арни!
Остановившись от неожиданности, он сердито смотрит вверх. И тут я бросаю ужа прямо ему в глаза.
Господи, что тут началось. Арни издает дикий вопль. Его можно понять! Пусть это всего лишь уж. Но противная, холодная рептилия. И потом, змеи хорошо разбираются, кто человек хороший, а кто – плохой. Но меня волнует не его состояние, меня волнует реакция Джонни…
Арни корчится на земле и визжит во всю мочь. Понимаете… по-настоящему вопит: кажется, сейчас задохнется и помрет. Ужа давно и след простыл. Мне по душе улики, которые сами исчезают. Я хотел было пописать на Арни, охладить, так сказать, его малость. Но решил не делать этого. Стою, хохочу.
– Прекрати! – Джонни с ужасом смотрит на меня.
– В чем дело? – не понимаю я.
– С-смеяться…
– А что плохого, если я смеюсь? – пытаюсь затеять дискуссию.
Но времени на философствования не остается: сквозь заросли пробираются люди, через несколько секунд они будут здесь, нам пора уходить. Тяну Джонни прочь. Но он все оглядывается, смотрит с жалостью на Арни, который в истерике корчится на земле.
– Это было у-ужасно, – говорит Джонни. – А если бы кто-то так поступил с тобой?
Никто и никогда со мной так не поступит. Это уже пройденный этап. Теперь моя очередь.
– Я сделал это ради тебя, – сердито возражаю я. – Мне показалось, что ты ненавидишь этого недоноска.
Мы уже в зарослях, и главная аллея должна быть неподалеку.
– Ты почти дома, – бормочу я и, чтобы успокоить, по-отцовски обнимаю его за плечи.
– Убери руку, – шарахается он от меня. – Ты холодный. Мне не нравится, когда ты ко мне прикасаешься. И мне не нравится твой смех. Ты похож на сумасшедшего…
Продолжаем подниматься на холм. Среди деревьев появляются просветы, грязь здесь подсохла, идти легче.
– Давай, – миролюбиво говорю я, – отведу тебя домой.
– Не хочу идти домой, – резко звучит голос Джонни. И его слова – полная для меня неожиданность.
– Тогда пошли, будешь жить со мной.
Некоторое время идем молча. Солнце прогоняет последнее облачко с его лица: злые чары рассеяны. Он заулыбался. Я тоже смеюсь: пусть себе думает, что мое предложение – шутка, почему бы и нет?
– Порядок, – говорю бодро. – Всегда рад тебе услужить.
– Спасибо. – Но глаза его недоверчиво смотрят на меня. – Что тебе от меня надо? – наконец говорит он. – Ты появляешься повсюду, где бы я ни был. Ведешь себя странно. Ты пугаешь меня.
Вижу, что шутливым ответом мне не отделаться. Знаю, что должен сказать правду, но слова застревают в глотке. Как сделать, чтобы этот парнишка поверил мне?
– Хочу стать твоим другом, – говорю я. (Выходит не очень-то здорово. Заикаюсь.) – Честно. Потому что у меня… их не очень много.
– Ты старше меня. Заведи себе друга своего возраста, – настаивает Джонни.
– Но мне нравишься ты! – почти кричу я.
– Ты меня не знаешь.
– Знаю достаточно, чтобы ты мне понравился.
Он больше не разглядывает меня, а, еле переставляя ноги, тащится дальше. Догнав его, заглядываю в лицо – он рассеянно улыбается, как будто у него есть секрет, тщательно скрываемый ото всех…
– Изучил бы это место так же хорошо, как я, – заискиваю перед ним. – Каждый дюйм. Тебе хотелось бы?
Он отрицательно мотает головой, потом кивает:
– Да, может быть.
В глазах Джонни – ненависть: осторожнее, Тобиас! «Если будешь хорошо вести себя, папа…»Заткнись. ЗАТКНИСЬ.
Заткнись, или вляпаемся в мягкое дерьмо.
– Я уведу тебя в другой мир, – вкрадчиво продолжаю я. Ненависть в его глазах уступает место удивлению и мольбе. Мне ничего не остается, кроме как продолжать. Одно плохо, сам не знаю, что, черт возьми, говорить дальше: – В мир Алисы Морни.
Джонни останавливается как вкопанный.
– Она умерла, – возражает он, резко обернувшись ко мне.
– Да. Она была первой, кого здесь похоронили, – продолжаю я.
Вот это удача: я попал, как говорится, в яблочко.
– Ты хочешь сказать, что она – дух-хранитель? – восклицает Джонни. Забавно: когда в тот день он гулял по кладбищу с доктором Дианой, то произнес ту же самую дурацкую фразу. – Ты веришь в это?
Киваю, надеясь в душе, что поступаю правильно.
– Серьезно веришь?
– Серьезно. – Выдерживаю паузу, соображая, что делать дальше. – Но сначала тебе надо пройти испытание, иначе я не смогу взять тебя туда.
– Какое испытание?
Мое искусство импровизации работает на полную мощность.
– Доказать, что ты не трус. Как в ту ночь, когда я звал тебя под окном, а ты не спустился.
Джонни отводит глаза в сторону…
– Ты выглядел… страшным, – бормочет он. – Мне была видна только твоя голова. Как будто – понимаешь? – ее отрезали.
О чем это он? Вспоминаю, что было той роковой ночью. И тут до меня доходит: моя кожаная куртка! Я был во всем черном. Моей фигуры не было видно! Хотел объяснить ему, но вовремя сообразил, что лучше промолчать. Роль безголового трупа гораздо загадочнее…
…Аллея, ведущая в Корт-Ридж, уже совсем близко.
– Ты же не веришь в духов, – спрашиваю на всякий случай, – правда?
– Не верю.
– А если я покажу тебе дух Алисы Морни? Хранителя? Что тогда?
Он бросает на меня робкий, неуверенный взгляд.
– Сделай, – говорит он, поколебавшись. – Тогда посмотрим.
– Так ты этого хочешь?
– В следующий раз, когда позовешь меня, я приду, – слышу уверенный ответ.
К моему удивлению, Джонни берет меня за руку. Сердце выскакивает из груди. Он будет моим, этот мальчик. Долгожданный момент приближается. Закуриваю сигарету; не надо бы курить, – но не в силах удержаться. Пламя зажигалки прыгает в моей руке.
– Боже мой, – произносит Джонни каким-то ненатуральным, не своим голосом. – Приношу свои извинения, сэр, за состояние нашего сада…
Сквозь клубы сигаретного дыма, как в тумане, вижу его дом. У калитки стоят две женщины: доктор Диана и Злая Мачеха. Догадываюсь, что этими фразами Джонни передразнивает свою мачеху. Хорошо бы доктор Диана не успела заметить, что я курю.
– Умоляю, вы должны простить нас… – Оборвав фразу на полуслове, Джонни бежит к женщинам. Его мачеха, ужасная Николь, протягивает к нему руку. Но, игнорируя ее, он бросается к Диане. Обнимает ее и утыкается головой в живот. Нарочито медленно поднимаюсь по дорожке. Интуитивно чувствую: док Ди смущена демонстративно изменническим поведением ребенка – ведь рядом стоит его мачеха. Но с этой ситуацией она, конечно, справится.
– Какие запущенные заросли. – Я небрежно киваю на заросший сад. – Доброе утро.
– Доброе утро, Тобес, – отзывается доктор Диана. В этот жаркий день от ее кожи веет прохладой, как от мокрого шелка. – Что делаешь здесь?
– Во-первых, гуляю по кладбищу. Проветриваю мозги.
– Он – мой друг, – пищит Джонни, уткнувшись в ее ремень.
– Верно, – подтверждаю я. – Мы познакомились в клинике. Он рассказал мне, что живет на Корт-Ридж. А сегодня потерялся, так, Джонни?
– Угу. – Он отпускает Диану и поднимает на нее глаза. – Тобес спас меня.
– А где отец и остальные? – строго спрашивает Николь. – Ты хочешь сказать, что тебе позволили отделитьсяот них?
– Угу, – мычит Джонни.
– Но я же говорила… – Взглянув на меня, Николь осеклась. – Джонни, иди в дом и умойся.
– Нет, – упрямится мальчик.
Сейчас начнутся слезы и пререкания, а я не в настроении все это выслушивать; кроме того, у меня своя проблема, которая требует рассмотрения, и я предлагаю, вновь кивнув в сторону сада:
– Хотите, помогу вам его расчистить? Думаю, что мои условия покажутся вам приемлемыми.
Джонни повизгивает от приятной неожиданности.
– Можно? Скажи, что можно. Пожалуйста, – канючит он.
– Ну, я… – Николь не знает, что делать. Смотрит на Диану. – Вы знаете этого человека?
Диана колеблется:
– Отчасти.
– Так что вы думаете об этом предложении?
Нелегко Диане дать ответ. Вот он я, пациент, направленный к ней на лечение решением суда. Вместо того, чтобы сидеть за решеткой, я отбываю свой срок на кушетке. Я ненормальный, с дурными наклонностями и, черт побери, сам уверен, что со мной опасно водить знакомство.
– А тебе удастся совместить это со своей работой? – спрашивает меня Диана.
– Конечно. Я буду работать в саду три раза в неделю днем. Вас это устроит? Семь пятьдесят за час: поверьте, это дешево. Три часа в день. Подходит?
Николь знает, что это – выгодная сделка; она читала объявления в разделе «Ищу работу» и знает, что почем. Но существуют другие факторы, от которых зависит многое. Один из них неровной походкой направляется по дорожке к нам; я спиной ощущаю его приближение…
– Джонни, где, черт возьми, ты был? – орет Майк.
Мы все молча смотрим на Майка и его спутников: разгоряченные, краснолицые, потные и в плохом настроении отцы семейств. Арни угрюмо плетется позади всех. Интересно, успел ли он рассмотреть меня до того, как на глаза ему свалился уж. Если да, то он просто не подает виду. Арни подавлен.
– Я потерялся, – спокойно отвечает Джонни. – Арни затащил меня на кладбище. Я не хотел идти, а он заставил…
Майк вытирает шею платком. Красив, как древнеримский полководец: седина в волосах, стрижка как у Росса Перо, сухопарый, весьма озабочен своей репутацией. Заявление Джонни выводит его из себя. Арни – сын одного из его подпевал, возможно, важной шишки в этой разношерстной команде. Майк с ними повязан.
– Позже разберемся с твоими сказками, – рычит он Джонни. – Иди в дом.
Воцаряется неловкая пауза. Джонни, потупив глаза, направляется к дому.
– Майк, – обращается Николь, – этот молодой человек спас Джонни, привел его с кладбища.
Поспешно киваю в знак согласия. Майк хмурится, потом кивает в ответ:
– Благодарю.
– Он садовник, – продолжает Николь. – Предлагает привести в порядок наш участок. Семь пятьдесят в час.
Майк тоже знает, что это очень дешево. Брови на его красивом лице ползут вверх, губы кривятся: «В чем тут подвох?»
– У тебя есть опыт такой работы? – спрашивает он.
– Да, сэр. Когда жил в Лос-Анджелесе, то приходилось работать садовником. Знаю, как пользоваться разными инструментами, подрезать изгородь, работать газонокосилкой…
– Хорошо, хорошо.
Уголком глаз вижу, что доктор Диана собирается что-то сказать. Я пропал, они обойдутся без садовника.
– Может, вы… – начинает она и умолкает. Майк вопросительно смотрит на нее. Она ему не нравится, это точно.
– В чем дело? – говорит он.
– Этот молодой человек – мой пациент, мистер Андерсон, и я…
– Тогда я уверен, – перебивает ее Майк, – что его рекомендации безупречны. – Он одаривает Диану выразительным взглядом. Медленно поворачивается ко мне. – Когда мог бы начать? – спрашивает он.
– Сегодня днем.
Майк задумывается, как бы еще не приняв окончательного решения. Задерживаю дыхание и бомбардирую доктора Диану телепатическими сигналами: «Док Диана, не говорите!»
– Ладно, – наконец произносит Майк. – Пусть попробует. Приходи к трем часам сегодня, устраивает?
– Конечно. Благодарю вас, сэр.
– Мне пора, – бормочет доктор Диана, обращаясь к Николь. – Передайте Джонни от меня привет, скажите, что жду его в следующий вторник.
Ревность гложет мне сердце. Так, вторник – его день. С ней.
– Приятного уик-энда, – желаю тем не менее я.
– Постараюсь. Еду на побережье.
– Это прекрасно, – машу ей рукой. Она в ответ любезно кивает. Направляюсь вниз по дорожке, закуривая на ходу. Но не успел я пройти и двух десятков шагов, как доктор Диана окликает меня. Понимаю, что она идет за мной; действительно, она почти у меня за спиной.
– Не знала, что ты куришь, – говорит она.
– Ну, я как-то стесняюсь этого. – Голос у меня совершенно охрип, заикаюсь. – Слабость, понимаете?
– Сколько раз приходил ко мне и ни разу не закурил.
Далось ей это курево!
– «Мальборо» – твои любимые сигареты? – продолжает она допрашивать. И я вижу, что она смотрит на пачку, которую я держу в руке. Пошла ты – знаешь куда? Какое ей дело? Молча киваю и гашу сигарету.
– Не допускай здесь вольностей, – советует она. – Это тихая, респектабельная семья. Веди себя соответственно.
– Обещаю, – отвечаю я спокойно. – И спасибо за поддержку.
– Я тебя не поддерживала…
Диана продолжает рассматривать меня, как будто я редкий, возможно, опасный экземпляр и неизвестно, чего от меня ожидать.
– Видите ли, – продолжаю я (понимаю, что надо заткнуться, но не могу), – для меня это очень важно. Работа на свежем воздухе. Милые люди, милая семья. Мой жизненный шанс.
Взгляд Дианы по-прежнему проницателен.
После нескончаемо долгой паузы она произносит со вздохом:
– Позволь мне сказать, что я думаю, хорошо?
Впиваюсь ногтями в ладони и отвечаю:
– Конечно.
– В тебе полно мусора, – говорит она уверенно и жестко.
Ее откровенность ошеломляет меня. Но у меня достаточно выдержки, молча жду продолжения.
– Ты приводишь меня в отчаяние. Почему? Потому что ты обаятелен, ты начитан, образован; больше, чем некоторые из моих друзей. Но ты растрачиваешь себя впустую…