Страница:
Глубокой осенью 1939 года командование Военно-Морского Флота обсудило систему обороны Краснознаменного Балтийского флота, разработанную группой командиров Главного штаба ВМФ под руководством вице-адмирала С. П. Ставицкого. Было сформировано командование береговой обороны Балтийского района под руководством генерала С. И. Кабанова и военкома бригадного комиссара П. Е. Дорофеева со штабом и политотделом в Палдиски.
В июле 1940 года Главный военный совет ВМФ рассмотрел и одобрил систему обороны на островах Моонзунда. Для ее создания правительство отпустило флоту на 1940 год значительные денежные материальные средства.
Для строительства открытых батарей был установлен срок шесть месяцев, долговременных крупнокалиберных - год. Комендант Моонзунда генерал-майор С. И. Кабанов был отличным организатором обороны и душой строительства на всех островах. Он показал себя дальновидным военным руководителем, настойчиво доказывал, что береговые батареи должны стрелять не только в море, но, если понадобится, и на сушу.
Какими же силами мы здесь располагали? Костяком всей сухопутной и противодесантной обороны Сарема и Муху была отдельная стрелковая бригада полковника П. М. Гаврилова (военком И. В. Кулаков) - около 6500 человек. Бригада участвовала в войне 1939/40 года, почти весь командный и даже рядовой состав имел боевой опыт. В ходе боевых действий в бригаду вливались подразделения военных моряков, личный состав частей береговой артиллерии, авиации. Подчинялась бригада командующему 8-й армией, а в гарнизонном отношении коменданту береговой обороны. На Хиума находились два батальона 16-й стрелковой дивизии. Четыре инженерных батальона численностью около 5000 человек, по два на Сарема и Хиума, были переданы полностью в подчинение генералу А. Б. Елисееву.
Штаб и политотдел береговой обороны Балтийского района находились на Сарема в городе Курессаре (Кингисепп). Комендантом береговой обороны, после убытия на учебу в академию в 1940 году генерала С. И. Кабанова, был назначен генерал-майор А. Б. Елисеев, один из наших старейших военных моряков, большой специалист в области использования береговой артиллерии, участник гражданской войны. Военкомом береговой обороны был дивизионный комиссар Гавриил Федорович Зайцев, утвержденный в этой должности в июле 1941 года. Опытный политработник, имевший к тому же твердый, волевой характер, он сумел сработаться с Елисеевым, умело направлял деятельность политотдела района.
Добрым словом я всегда вспоминаю и начальника штаба района опытного артиллериста, грамотного, дисциплинированного командира Алексея Ивановича Охтинского. Это был требовательный к себе и подчиненным человек, хороший штабист, отлично знавший части береговой обороны, командный состав. По характеру Охтинский казался несколько суховатым. Он неоднократно просился, в строй, хотел лично участвовать в боевых действиях.
Война застала гарнизон архипелага в полной боевой готовности (Елисеев имел на это заблаговременное приказание командующего флотом). Пока шли бои на территории Латвии и Эстонии, а в районе Моонзунда находились наши корабли, противник активных действий не предпринимал, ограничиваясь эпизодическими бомбардировками батарей и кораблей в районе Касарского плеса. Пользуясь этим, гарнизон, привлекая местное население (кроме Осмуссара, где населения не было), продолжал строить и монтировать батареи, долговременные и деревоземляные огневые точки. Доты и дзоты строили по всему побережью. Руководил работами начальник инженерной службы района полковник Сергей Сергеевич Навагин, скромный, знающий дело командир.
Откуда враг будет наступать на острова, никто из наших командиров не знал; могло быть так, как в первую мировую войну, когда немцы высадили крупный десант при поддержке почти всего флота в бухте Тага-Лахт (на северо-западном берегу Сарема). В первую очередь нападения ждали с моря, с запада, поэтому и усилия сосредоточивали на создании возможно более стойкой противодесантной обороны на юго-западном и западном побережье Сарема, а также на западном и северном берегах Хиума.
На северо-западе Сарема стоял 46-й стрелковый полк майора А. С. Марголина; он занимал оборону на Тагаранне и прикрывал входы в бухты Кюдема-Лахт и Тага-Лахт. Южное и юго-восточное побережье острова - от Ромассаре до мыса Кюбоссар - оборонял 79-й стрелковый полк майора Ладеева.
Угроза вторжения возникла, однако, не с запада и юго-запада, а с юга и востока, то есть с материка, а на этих направлениях как раз и не было предусмотрено инженерных оборонительных сооружений.
В июле, когда противник подошел к Нарве, командующий 8-й армией решил подчинить непосредственно себе стрелковую бригаду, находившуюся на Сарема. Если учесть, что командарм и его штаб находились от Сарема за 600 - 700 километров, можно представить, к чему могло привести подобное переподчинение. Решением Военного совета флота от 10 июля все без исключения части, расположенные на Сарема и Хиума, включая надводные и подводные корабли и авиацию, были подчинены коменданту архипелага генералу Елисееву, о чем мы доложили командующему фронтом. Генерал М. М. Попов согласился с нами.
Народный комиссар ВМФ адмирал Н. Г. Кузнецов приказал:
"Сарема и Хиума оборонять при всех условиях обстановки на сухопутном фронте. План обороны в кратчайший срок представить на утверждение... "
Приказ был передан генералам Кабанову и Елисееву (на Ханко и Сарема).
Коменданту островов генералу А. Б. Елисееву и командиру отряда легких сил контр-адмиралу В. П. Дрозду было приказано высадить десант, поддержав его артиллерией с берега и с кораблей, а также авиацией, выбить противника с Виртсу и удерживать этот важный плацдарм. А. Б. Елисеев и В. П. Дрозд четко и быстро выполнили приказ. На рассвете 18 июля около трехсот десантников под командованием полковника Н. Ф. Ключникова (начальник штаба техник-интендант 1 ранга А. М. Ершов) приступили к выполнению боевой задачи. Высадке десанта предшествовала разведка. Посылали через пролив на материк также эстонских коммунистов и комсомольцев, помогавших нашим разведчикам. После небольшой артиллерийской подготовки, которую провели эскадренные миноносцы и батарея Букоткина, десант, прикрываемый истребителями с Сарема, высадился к начал продвигаться к дамбе, соединяющей материк с Виртсу. Здесь фашисты оказали сильное сопротивление, но десантники и бойцы истребительного отряда, подоспевшего из района Лихула, разбили врага и отбросили его на полсотни километров к Пярну.
В результате разгрома в Виртсу противник почти два месяца не предпринимал здесь активных действий. И лишь после того как наши боевые корабли покинули рейд Куйвастэ и ушли в Таллин, враг начал снова готовиться к захвату островов.
Рассказ о Моонзунде будет неполным, если обойти молчанием действия находившихся в этом районе наших кораблей и авиации. Их судьба в летние и осенние месяцы 1941 года была тесно связана с судьбой островов.
Корабли пришли сюда из Усть-Двинска, после того как наши войска оставили Ригу. Условия базирования в Моонзунде, в Куйвастэ оказались значительно хуже, чем в Усть-Двинске; мы не имели здесь минных запасов, наземных складов, топлива, мастерских даже для элементарного ремонта кораблей и катеров. Рейды, где базировались эсминцы и катера, были открытыми, не защищенными ни с моря, ни с воздуха.
Корабли, торпедные катера приходилось снабжать из Таллина или же, используя автотранспорт, подавать все необходимое для них на пристани Виртсу и Рохукюла, а оттуда доставлять в Куйвастэ. Это еще более осложняло пребывание кораблей в Моонзунде.
Оперативные возможности использования наших сил в Рижском заливе сильно сократились. Левый фланг минной позиции, поставленной нами в Ирбенском проливе, теперь упирался в берег, занятый противником. Вдоль южного берега противник срочно поставил береговые батареи. Лишились мы и морского аэродрома на озере Киш, под Ригой, где базировались самолеты-разведчики. Непрерывно самолеты врага вели разведку наших кораблей в заливе, по их сигналу сразу же вылетали бомбардировщики. Чтобы избежать потерь, миноносцы и сторожевые корабли находились в постоянной готовности к передвижению. Маневрировать приходилось полными ходами по малым глубинам. А авиация врага атаковала по 12 - 14 раз в сутки группами от 4 до 20 бомбардировщиков.
Военные действия на море в это время носили острый характер. Перед нашим флотом главной задачей стало систематическое нарушение коммуникаций противника, лишение его возможности проводить и разгружать конвои в Риге. Группа армий "Север", наступавшая на Ленинград, к концу июля 1941 года начала испытывать трудности в снабжении, и ей нужна была Рига как порт. Единственный путь, проходивший через Ирбенский пролив, находился под огнем нашей батареи, установленной на южном берегу Сарема, к тому же он был перекрыт минными заграждениями, поставленными в течение первой недели войны нашим отрядом легких сил. Сильное противодействие попыткам врага пройти к Риге оказывали также эскадренные миноносцы и торпедные катера, базировавшиеся на рейд Куйвастэ и пристань Мынту и поддерживаемые флотской авиацией.
Стремясь преодолеть сопротивление, противник перебазировал в Лиепаю и Вентспилс значительные силы ударной и истребительной авиации, на побережье Рижского залива в Латвии установил несколько батарей, под прикрытием которых могли проходить его корабли и суда.
Мы ответили на это усилением минных заграждений. Выполнявшие минирование эсминцы, сторожевые корабли и тральщики работали ночью, часто под ударами вражеской авиации и торпедных катеров. В августе в Ирбенском проливе и Рижском заливе было поставлено 17 линий минных заграждений - 1318 мин и 40 минных защитников.
Успешное выполнение плана минных постановок, а также использование всех родов сил флота позволило нам с первых дней войны надежно контролировать вход в Ирбенский пролив. Это сказалось и на положении защитников архипелага: противник в этот период не делал даже попыток высадить десант на острова.
Пользуясь тем, что южный берег находится в его руках, противник, протралив небольшой ширины фарватер, попытался 5 июля провести в Усть-Двинск плавбазу для тральщиков, имея в виду очистить потом от мин Рижский залив. Наши истребители и бомбардировщики нанесли удар по аэродрому и кораблям врага в Вентспилсе. По полученным позднее данным, серьезные повреждения получили два минных прерывателя, предназначенных для траления мин в Рижском заливе, и несколько тральщиков. Плавучая база "Модерн-2" в сопровождении тральщиков все же вышла из Вентспилса в Усть-Двинск.
В Моонзунде в это время к выходу в море готовился отряд наших кораблей. Эскадренный миноносец "Сильный" (командир капитан 3 ранга А. Е. Комаров) вместе с двумя другими кораблями принял мины на рейде Рохукюла, имея задачу выйти в море для минной постановки. Эскадренный миноносец "Сердитый" (командир капитан-лейтенант А. Г. Письменный) должен был осуществлять их прикрытие.
Утром 6 июля отряд снялся с якоря. Командир отряда капитан 1 ранга Б. В. Хорошхин находился почему-то на сторожевом корабле "Туча", где условия для управления были наихудшими, указания на случай встречи с врагом были недостаточно хорошо продуманы, приказания на переходе не отличались четкостью. После полудня командир "Сердитого" А. Г. Письменный сообщил командиру отряда, что видит транспорт противника в охранении двух малых кораблей, а позже поправился, что видит эсминец. В 13 часов плавбаза противника (это, оказалось, был не эсминец) открыла огонь по "Сердитому" с дистанции 112 кабельтовых. "Сердитый" также открыл огонь двумя носовыми орудиями с дистанции 103 кабельтовых. Вместо того чтобы, связывая боем корабли врага, дать возможность своим кораблям освободиться от опасного Руза, а затем общими усилиями уничтожить противника, командир дивизиона капитан 2 ранга Г. С. Абашвили приказал загруженному винами "Сильному" подтянуться к "Сердитому" и тоже вступить в бой.
"Сильный" открыл огонь, сбивая уже пристрелянные залпы "Сердитого". На кораблях противника был замечен пожар, они поставили дымовую завесу. "Сердитый", увеличивая курсовой угол, ввел в действие остальные орудия. Спустя несколько минут "Сильный" получил попадание в корму. От взрыва загорелась бочка со смесью для дымовой аппаратуры и одна из находившихся на палубе мин. Катастрофа казалась неминуемой. К мине бросились раненый старший краснофлотец И. П. Уложенко, старшина 2-й статьи В. В. Карпов и старший краснофлотец В. С. Александров. Общими усилиями во главе с лейтенантом И. Я. Горовым они столкнули мину за борт. Корабль был спасен. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 июля 1941 года герои были награждены орденами Советского Союза.
Неделю спустя после этого боя, 12 июля, в свое первое сражение с врагом вступила батарея капитана А. М. Стебеля, открыв огонь по вражескому конвою на подходах к Ирбенскому проливу.
С этого дня батарея постоянно находилась в полной боевой готовности, закрывая вход в Рижский залив. Противник ничего не жалел, чтобы уничтожить ее - совершал массированные налеты, делал попытки расстрелять с моря, но безуспешно. Дальнобойность 180-миллиметровых орудий значительно превосходила дальность стрельбы любых кораблей противника, они не могли подойти к ней на достаточно близкое расстояние. Неуязвима батарея была и с воздуха. Ее прекрасно защищали броня и бетон, толстый слой земли. По приказанию генерала А. Б. Елисеева рядом с батареей была создана ложная огневая позиция, на которую фашисты сбросили не одну сотню бомб.
Донесение о конвое противника было получено в штабе флота около 18 часов. Вражеские суда, потрепанные батареей Стебеля, прошли уже Ирбенский пролив и находились на траверзе мыса Колгасрагс. Эскадренные миноносцы "Стойкий" и "Грозящий" получили приказ выйти в море, найти и уничтожить корабли противника. Но еще до того как их настигли эсминцы, задержавшиеся с выходом из-за отсутствия топлива, конвой обнаружила на рассвете 13 июля группа торпедных катеров под командованием В. П. Гуманенко. Они атаковали концевые суда конвоя, смело вор вались внутрь боевого порядка, нанося удары торпедами и пушечно пулеметным огнем. Возвратились без потерь. Вслед за ними мощны удары по конвою нанесла и авиация. Эскадренные миноносцы нагнал конвой у входного буя в Ригу, когда уже ничего нельзя было сделать.
Впервые в истории военно-морского флота торпедные катера самостоятельно, без поддержки и наведения, в условиях хорошей видимости атаковали врага, во много раз превосходящего по силам, и нанесли ему значительный урон. Для этого надо было обладать особыми качествами, и наши катерники доказали, что обладают ими. Противник недосчитался нескольких судов и кораблей.
Однако полностью разгромить конвой не удалось. Народный комиссар ВМФ и главком Северо-Западного направления обратили на это наше внимание, отметили недостатки в организации боевой работы моряков, решительно потребовали улучшить воздушную разведку.
Одновременно нам было предложено заградить минами устье реки Западная Двина. Минно-торпедная авиация выставила первые мины, а позднее, вечером 17 июля, в залив вышли сторожевые корабли "Туча" и "Снег" под командованием командира дивизиона капитан-лейтенанта В. Н. Филиппова, имевшие на борту по 30 мир. Их обеспечивали эскадренные миноносцы "Сердитый" и "Грозящий".
Поход оказался неудачным. При подходе к району постановки подорвался на мине сторожевой корабль "Туча". Часть экипажа, находившаяся на корме, взрывом была выброшена за борт. Помощник командира старший лейтенант Кудряшов, руководивший работами по приготовлению мин к постановке, был ранен. Кормовая часть "Тучи" деформировалась, вода поступала в румпельное отделение, корабль потерял ход. Командир одной из боевых частей лейтенант В. В. Цветков, будучи контуженным, поспешил извлечь запальные устройства из поврежденных мин, чтобы предотвратить их взрыв. Ему помогали моряки. Сторожевой корабль "Снег" взял "Тучу" на буксир.
Но и на этом испытания не кончились. При следовании в Моонзунд наши корабли в течение 16 часов подвергались непрерывным атакам вражеских бомбардировщиков. Мужество и стойкость моряков, встречавших врага плотным заградительным орудийным и пулеметным огнем, не позволили ему добиться цели. Сторожевой корабль "Туча" был приведен в Рохукюла, а затем через Таллин в Кронштадт на ремонт. В дальнейшем он активно участвовал в боевых действиях.
На заседании Военного совета флота мы тщательно проанализировали эти случаи. Руководители, командиры штаба и соединений должны были задуматься: для разгрома конвоя противника задействовали такие силы, а результат получен минимальный. Почему не уничтожили конвой полностью? Военный совет указал штабу флота и командующему авиацией на плохую организацию разведки, потребовал: противника искать, установив его точные координаты, самолету-разведчику висеть над целью до прибытия ударных групп авиации. Для ведения разведки в южной, средней и северной частях моря были выделены две авиаэскадрильи боевых самолетов ДБ-3 и СБ. Командирам авиационных частей полковникам Н. К. Логинову и Н. Т. Петрухину поручено лично руководить ими. В последующем нам удавалось наносить более результативные удары.
На заседании Военного совета рассмотрели вопрос о едином командовании в Рижском заливе и Моонзунде. Мы приняли решение об объединении всех сил в руках коменданта береговой обороны Балтийского района генерала А. Б. Елисеева; подчинили ему авиацию, базирующуюся на Сарема; оперативно ему подчинялись также надводные и подводные силы, базировавшиеся в Моонзунде. Штаб района усилили за счет командиров расформированной Прибалтийской военно-морской базы.
Кораблям контр-адмирала В. П. Дрозда, находящимся в Моонзунде, ставилась задача - проводить эпизодическую разведку Рижского залива (до Ирбена) и совместными усилиями авиации, торпедных катеров и береговой артиллерии уничтожать корабли и суда врага. В случае попыток высадки десанта на острова они должны отразить ее. Генералу А. Б. Елисееву предоставлялось право по докладу В. П. Дрозда принимать решения об отправке на восток кораблей, нуждающихся в ремонте. Коменданту еще раз напомнили на Военном совете, что главная его задача - организовать оборону островов, а также заниматься боевым тралением в море, встречей и выводом подводных лодок. В помощь генералу Елисееву направили опытного моряка капитана 1 ранга М. С. Клевенского. Начальником тыла был назначен капитан 1 ранга М. А. Нефедов.
Утром 18 июля в штаб флота поступило донесение разведки о том, что в Рижском заливе обнаружен вражеский конвой. Я приказал Самохину и Дрозду уточнить место его нахождения, состав, курс, скорость и нанести по нему совместный удар.
В результате стремительных атак наших бомбардировщиков, торпедных катеров и эскадренного миноносца "Стерегущий" несколько транспортов получили повреждения, было уничтожено четыре вражеских истребителя. С нашей стороны потери были невелики: авиация противника уничтожила один торпедный катер, его экипаж мы подобрали.
После возвращения "Стерегущего" на рейд Куйвастэ контр-адмирал В. П. Дрозд позвонил мне в Таллин и доложил:
"Стерегущий" только в конце дня настиг хвост колонны противника, причиной тому противоречивые разведывательные данные, неясные, запоздалые. Необходима надежная разведка, способная быстро давать данные и наводить силы для удара".
Да, разведка пока что оставалась узким местом. Я приказал группе командиров во главе с начальником штаба контр-адмиралом Ю. А. Пантелеевым срочно выехать на Сарема к Елисееву, чтобы на месте разобраться, как организованы воздушная разведка и наблюдение за обнаруженными на подходах к Ирбену кораблями и судами противника. Ю. А. Пантелееву поручалось также разобраться с материальным обеспечением гарнизона. Виртсу к этому времени освободили от фашистов, и начальник штаба смог машиной проехать до Рохукюла, а оттуда на морском охотнике добрался до Куйвастэ. Прибыв в Курессаре на командный пункт генерала Елисеева, он занялся порученным делом. Под его руководством были разработаны маршруты авиационной разведки, организована радиосвязь для передачи донесений в штаб Елисеева, на командный пункт Дрозда и одновременно в штаб флота, чтобы мы могли использовать нашу бомбардировочную авиацию. Адмирал выслушал просьбы коменданта архипелага, касающиеся доставок на острова оружия, боеприпасов и топлива, чтобы доложить о них в Таллине. Просьбы генерала Елисеева об улучшении снабжения были приняты во внимание; все, что могли, мы сделали для островов.
Наше вмешательство также улучшило организацию последующих совместных ударов по кораблям и судам противника.
Чтобы снизить активность авиации противника, атаковавшей корабли и батареи Моонзунда, мы решили, используя данные разведки, нанести удар по его аэродрому в районе Вентспилса. В последней декаде июля сюда вылетели наши истребители с подвешенными реактивными снарядами. Командовали храбрые балтийские летчики Ехин, Крайнов и Смирнов. Подойдя с моря к аэродрому, летчики нанесли внезапный удар по вражеским самолетам. Из района Лиепаи вдруг появились истребители противника. Связав их боем, наши истребители дали возможность бомбардировщикам завершить удар. Уничтожено и повреждено было много вражеских самолетов и аэродромных сооружений. Несколько позже по этому аэродрому был нанесен еще один, столь же мощный, удар самолетами Ил-2 под прикрытием истребителей с острова Сарема.
Нелегко приходилось в те дни летчикам, техникам, вооруженцам 15-й и прибывшей с Ханко на усиление 81-й отдельным разведывательным авиационным эскадрильям капитанов А. Г. Грищенкова и В. Н. Каштанкина, базировавшимся на Сарема. Нелегко потому, что задачи по разведке приходилось выполнять на самолетах, скорость и вооружение которых значительно уступали вражеским. А разведку приходилось вести на всем военном театре. Особенно трудно было в южной части моря, у военно-морских баз врага. К тому же противник не оставлял попыток уничтожить наш морской аэродром на Сарема, хотя и тщетно.
Тем временем противник продолжал охотиться за нашими кораблями. Миноносцы и торпедные катера подвергались одиночным и групповым атакам фашистских самолетов. Бомбежки не прекращались ни днем, ни ночью. Особенно ожесточенными они были на выходе с рейда Куйвастэ в Рижский залив.
Мне часто удавалось приезжать в те дни из Таллина в Рохукюла; хотелось знать, какое настроение у наших людей в Моонзунде. Должен сказать, что они не теряли бодрости духа, как бы туго им ни приходилось. Несмотря на трудности, отряд В. П. Дрозда делал свое дело, и противник, хотя и имел превосходство, не показывался в Рижском заливе. Тут играл немалую роль опыт командира отряда. Валентин Петрович был в Испании и умел передать свою уверенность, настроение командирам кораблей.
Валентин Петрович рассказывал мне, что на первых порах, пока не была выработана тактика уклонения от пикирующих бомбардировщиков противника, отряд нес некоторые потери: часть кораблей страдала от осколков многочисленных бомб, повреждения получили эскадренные миноносцы "Энгельс" и "Суровый". Однако со временем командиры научились уходить от воздушных атак. Так, 17 июля эсминец "Сердитый" двенадцать раз подвергался атакам вражеских самолетов, на него было сброшено свыше 100 бомб, и все - с нулевым результатом. Отлично показал себя в этом бою командир миноносца капитан-лейтенант А. Г. Письменный, командир электромеханической боевой части старший инженер-лейтенант Голобородько.
- Больше неприятностей и потерь, - говорил Валентин Петрович, - приносят магнитные мины, широко применяемые врагом в узком маневренном пространстве, каким является рейд у Куйвастэ. Чтобы мины стояли на самых уязвимых местах - в узком проливе Хари Курк, у острова Хари Лайд, на рейде Рохукюла, в бухте Трииги, в проливе Виире Курк, - противник ставит их днем.
18 августа на магнитных минах подорвался и затонул миноносец "Статный". С его командиром капитаном 3 ранга Н. Н. Алексеевым я служил на "Якове Свердлове", он был тогда старшим помощником. Я прибыл на место подрыва через полтора часа, корабль еще горел, лежа на рейде левым бортом. Было обидно, что у нас нет магнитных тральщиков, которые могли бы тралить районы стоянок кораблей, нет специальных тралов для борьбы с магнитными минами. Размагничивание же кораблей в это время начали осуществлять лишь на Черном море.
Спустя несколько дней после случая с миноносцем мы получили данные разведки о подходе вражеского конвоя к Ирбену. Эскадренные миноносцы "Суровый" и "Артем" (командиры капитан 2 ранга В. Ф. Андреев и капитан 3 ранга А. В. Сей, управляющие огнем старшие лейтенанты Мешков и Атаманюк) под общим командованием капитана 2 ранга С. Д. Солоухина вышли с рейда и у мыса Мерсрагс обнаружили группу транспортов. Сблизившись на дистанцию, выгодную для артстрельбы, они вместе с торпедными катерами атаковали врага. Корабли охранения и транспорты открыли ответный огонь. Появились вражеские бомбардировщики.
Одну группу самолетов сменяла другая. Прикрываться было нечем, зенитные средства были малоэффективны. Оставалось выйти из боя и на зигзагах отходить, что и сделал командир отряда. К счастью, воздушные атаки оказались безуспешными, миноносцы вернулись на рейд Куйвастэ.
В июле 1940 года Главный военный совет ВМФ рассмотрел и одобрил систему обороны на островах Моонзунда. Для ее создания правительство отпустило флоту на 1940 год значительные денежные материальные средства.
Для строительства открытых батарей был установлен срок шесть месяцев, долговременных крупнокалиберных - год. Комендант Моонзунда генерал-майор С. И. Кабанов был отличным организатором обороны и душой строительства на всех островах. Он показал себя дальновидным военным руководителем, настойчиво доказывал, что береговые батареи должны стрелять не только в море, но, если понадобится, и на сушу.
Какими же силами мы здесь располагали? Костяком всей сухопутной и противодесантной обороны Сарема и Муху была отдельная стрелковая бригада полковника П. М. Гаврилова (военком И. В. Кулаков) - около 6500 человек. Бригада участвовала в войне 1939/40 года, почти весь командный и даже рядовой состав имел боевой опыт. В ходе боевых действий в бригаду вливались подразделения военных моряков, личный состав частей береговой артиллерии, авиации. Подчинялась бригада командующему 8-й армией, а в гарнизонном отношении коменданту береговой обороны. На Хиума находились два батальона 16-й стрелковой дивизии. Четыре инженерных батальона численностью около 5000 человек, по два на Сарема и Хиума, были переданы полностью в подчинение генералу А. Б. Елисееву.
Штаб и политотдел береговой обороны Балтийского района находились на Сарема в городе Курессаре (Кингисепп). Комендантом береговой обороны, после убытия на учебу в академию в 1940 году генерала С. И. Кабанова, был назначен генерал-майор А. Б. Елисеев, один из наших старейших военных моряков, большой специалист в области использования береговой артиллерии, участник гражданской войны. Военкомом береговой обороны был дивизионный комиссар Гавриил Федорович Зайцев, утвержденный в этой должности в июле 1941 года. Опытный политработник, имевший к тому же твердый, волевой характер, он сумел сработаться с Елисеевым, умело направлял деятельность политотдела района.
Добрым словом я всегда вспоминаю и начальника штаба района опытного артиллериста, грамотного, дисциплинированного командира Алексея Ивановича Охтинского. Это был требовательный к себе и подчиненным человек, хороший штабист, отлично знавший части береговой обороны, командный состав. По характеру Охтинский казался несколько суховатым. Он неоднократно просился, в строй, хотел лично участвовать в боевых действиях.
Война застала гарнизон архипелага в полной боевой готовности (Елисеев имел на это заблаговременное приказание командующего флотом). Пока шли бои на территории Латвии и Эстонии, а в районе Моонзунда находились наши корабли, противник активных действий не предпринимал, ограничиваясь эпизодическими бомбардировками батарей и кораблей в районе Касарского плеса. Пользуясь этим, гарнизон, привлекая местное население (кроме Осмуссара, где населения не было), продолжал строить и монтировать батареи, долговременные и деревоземляные огневые точки. Доты и дзоты строили по всему побережью. Руководил работами начальник инженерной службы района полковник Сергей Сергеевич Навагин, скромный, знающий дело командир.
Откуда враг будет наступать на острова, никто из наших командиров не знал; могло быть так, как в первую мировую войну, когда немцы высадили крупный десант при поддержке почти всего флота в бухте Тага-Лахт (на северо-западном берегу Сарема). В первую очередь нападения ждали с моря, с запада, поэтому и усилия сосредоточивали на создании возможно более стойкой противодесантной обороны на юго-западном и западном побережье Сарема, а также на западном и северном берегах Хиума.
На северо-западе Сарема стоял 46-й стрелковый полк майора А. С. Марголина; он занимал оборону на Тагаранне и прикрывал входы в бухты Кюдема-Лахт и Тага-Лахт. Южное и юго-восточное побережье острова - от Ромассаре до мыса Кюбоссар - оборонял 79-й стрелковый полк майора Ладеева.
Угроза вторжения возникла, однако, не с запада и юго-запада, а с юга и востока, то есть с материка, а на этих направлениях как раз и не было предусмотрено инженерных оборонительных сооружений.
В июле, когда противник подошел к Нарве, командующий 8-й армией решил подчинить непосредственно себе стрелковую бригаду, находившуюся на Сарема. Если учесть, что командарм и его штаб находились от Сарема за 600 - 700 километров, можно представить, к чему могло привести подобное переподчинение. Решением Военного совета флота от 10 июля все без исключения части, расположенные на Сарема и Хиума, включая надводные и подводные корабли и авиацию, были подчинены коменданту архипелага генералу Елисееву, о чем мы доложили командующему фронтом. Генерал М. М. Попов согласился с нами.
Народный комиссар ВМФ адмирал Н. Г. Кузнецов приказал:
"Сарема и Хиума оборонять при всех условиях обстановки на сухопутном фронте. План обороны в кратчайший срок представить на утверждение... "
Приказ был передан генералам Кабанову и Елисееву (на Ханко и Сарема).
Коменданту островов генералу А. Б. Елисееву и командиру отряда легких сил контр-адмиралу В. П. Дрозду было приказано высадить десант, поддержав его артиллерией с берега и с кораблей, а также авиацией, выбить противника с Виртсу и удерживать этот важный плацдарм. А. Б. Елисеев и В. П. Дрозд четко и быстро выполнили приказ. На рассвете 18 июля около трехсот десантников под командованием полковника Н. Ф. Ключникова (начальник штаба техник-интендант 1 ранга А. М. Ершов) приступили к выполнению боевой задачи. Высадке десанта предшествовала разведка. Посылали через пролив на материк также эстонских коммунистов и комсомольцев, помогавших нашим разведчикам. После небольшой артиллерийской подготовки, которую провели эскадренные миноносцы и батарея Букоткина, десант, прикрываемый истребителями с Сарема, высадился к начал продвигаться к дамбе, соединяющей материк с Виртсу. Здесь фашисты оказали сильное сопротивление, но десантники и бойцы истребительного отряда, подоспевшего из района Лихула, разбили врага и отбросили его на полсотни километров к Пярну.
В результате разгрома в Виртсу противник почти два месяца не предпринимал здесь активных действий. И лишь после того как наши боевые корабли покинули рейд Куйвастэ и ушли в Таллин, враг начал снова готовиться к захвату островов.
Рассказ о Моонзунде будет неполным, если обойти молчанием действия находившихся в этом районе наших кораблей и авиации. Их судьба в летние и осенние месяцы 1941 года была тесно связана с судьбой островов.
Корабли пришли сюда из Усть-Двинска, после того как наши войска оставили Ригу. Условия базирования в Моонзунде, в Куйвастэ оказались значительно хуже, чем в Усть-Двинске; мы не имели здесь минных запасов, наземных складов, топлива, мастерских даже для элементарного ремонта кораблей и катеров. Рейды, где базировались эсминцы и катера, были открытыми, не защищенными ни с моря, ни с воздуха.
Корабли, торпедные катера приходилось снабжать из Таллина или же, используя автотранспорт, подавать все необходимое для них на пристани Виртсу и Рохукюла, а оттуда доставлять в Куйвастэ. Это еще более осложняло пребывание кораблей в Моонзунде.
Оперативные возможности использования наших сил в Рижском заливе сильно сократились. Левый фланг минной позиции, поставленной нами в Ирбенском проливе, теперь упирался в берег, занятый противником. Вдоль южного берега противник срочно поставил береговые батареи. Лишились мы и морского аэродрома на озере Киш, под Ригой, где базировались самолеты-разведчики. Непрерывно самолеты врага вели разведку наших кораблей в заливе, по их сигналу сразу же вылетали бомбардировщики. Чтобы избежать потерь, миноносцы и сторожевые корабли находились в постоянной готовности к передвижению. Маневрировать приходилось полными ходами по малым глубинам. А авиация врага атаковала по 12 - 14 раз в сутки группами от 4 до 20 бомбардировщиков.
Военные действия на море в это время носили острый характер. Перед нашим флотом главной задачей стало систематическое нарушение коммуникаций противника, лишение его возможности проводить и разгружать конвои в Риге. Группа армий "Север", наступавшая на Ленинград, к концу июля 1941 года начала испытывать трудности в снабжении, и ей нужна была Рига как порт. Единственный путь, проходивший через Ирбенский пролив, находился под огнем нашей батареи, установленной на южном берегу Сарема, к тому же он был перекрыт минными заграждениями, поставленными в течение первой недели войны нашим отрядом легких сил. Сильное противодействие попыткам врага пройти к Риге оказывали также эскадренные миноносцы и торпедные катера, базировавшиеся на рейд Куйвастэ и пристань Мынту и поддерживаемые флотской авиацией.
Стремясь преодолеть сопротивление, противник перебазировал в Лиепаю и Вентспилс значительные силы ударной и истребительной авиации, на побережье Рижского залива в Латвии установил несколько батарей, под прикрытием которых могли проходить его корабли и суда.
Мы ответили на это усилением минных заграждений. Выполнявшие минирование эсминцы, сторожевые корабли и тральщики работали ночью, часто под ударами вражеской авиации и торпедных катеров. В августе в Ирбенском проливе и Рижском заливе было поставлено 17 линий минных заграждений - 1318 мин и 40 минных защитников.
Успешное выполнение плана минных постановок, а также использование всех родов сил флота позволило нам с первых дней войны надежно контролировать вход в Ирбенский пролив. Это сказалось и на положении защитников архипелага: противник в этот период не делал даже попыток высадить десант на острова.
Пользуясь тем, что южный берег находится в его руках, противник, протралив небольшой ширины фарватер, попытался 5 июля провести в Усть-Двинск плавбазу для тральщиков, имея в виду очистить потом от мин Рижский залив. Наши истребители и бомбардировщики нанесли удар по аэродрому и кораблям врага в Вентспилсе. По полученным позднее данным, серьезные повреждения получили два минных прерывателя, предназначенных для траления мин в Рижском заливе, и несколько тральщиков. Плавучая база "Модерн-2" в сопровождении тральщиков все же вышла из Вентспилса в Усть-Двинск.
В Моонзунде в это время к выходу в море готовился отряд наших кораблей. Эскадренный миноносец "Сильный" (командир капитан 3 ранга А. Е. Комаров) вместе с двумя другими кораблями принял мины на рейде Рохукюла, имея задачу выйти в море для минной постановки. Эскадренный миноносец "Сердитый" (командир капитан-лейтенант А. Г. Письменный) должен был осуществлять их прикрытие.
Утром 6 июля отряд снялся с якоря. Командир отряда капитан 1 ранга Б. В. Хорошхин находился почему-то на сторожевом корабле "Туча", где условия для управления были наихудшими, указания на случай встречи с врагом были недостаточно хорошо продуманы, приказания на переходе не отличались четкостью. После полудня командир "Сердитого" А. Г. Письменный сообщил командиру отряда, что видит транспорт противника в охранении двух малых кораблей, а позже поправился, что видит эсминец. В 13 часов плавбаза противника (это, оказалось, был не эсминец) открыла огонь по "Сердитому" с дистанции 112 кабельтовых. "Сердитый" также открыл огонь двумя носовыми орудиями с дистанции 103 кабельтовых. Вместо того чтобы, связывая боем корабли врага, дать возможность своим кораблям освободиться от опасного Руза, а затем общими усилиями уничтожить противника, командир дивизиона капитан 2 ранга Г. С. Абашвили приказал загруженному винами "Сильному" подтянуться к "Сердитому" и тоже вступить в бой.
"Сильный" открыл огонь, сбивая уже пристрелянные залпы "Сердитого". На кораблях противника был замечен пожар, они поставили дымовую завесу. "Сердитый", увеличивая курсовой угол, ввел в действие остальные орудия. Спустя несколько минут "Сильный" получил попадание в корму. От взрыва загорелась бочка со смесью для дымовой аппаратуры и одна из находившихся на палубе мин. Катастрофа казалась неминуемой. К мине бросились раненый старший краснофлотец И. П. Уложенко, старшина 2-й статьи В. В. Карпов и старший краснофлотец В. С. Александров. Общими усилиями во главе с лейтенантом И. Я. Горовым они столкнули мину за борт. Корабль был спасен. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 июля 1941 года герои были награждены орденами Советского Союза.
Неделю спустя после этого боя, 12 июля, в свое первое сражение с врагом вступила батарея капитана А. М. Стебеля, открыв огонь по вражескому конвою на подходах к Ирбенскому проливу.
С этого дня батарея постоянно находилась в полной боевой готовности, закрывая вход в Рижский залив. Противник ничего не жалел, чтобы уничтожить ее - совершал массированные налеты, делал попытки расстрелять с моря, но безуспешно. Дальнобойность 180-миллиметровых орудий значительно превосходила дальность стрельбы любых кораблей противника, они не могли подойти к ней на достаточно близкое расстояние. Неуязвима батарея была и с воздуха. Ее прекрасно защищали броня и бетон, толстый слой земли. По приказанию генерала А. Б. Елисеева рядом с батареей была создана ложная огневая позиция, на которую фашисты сбросили не одну сотню бомб.
Донесение о конвое противника было получено в штабе флота около 18 часов. Вражеские суда, потрепанные батареей Стебеля, прошли уже Ирбенский пролив и находились на траверзе мыса Колгасрагс. Эскадренные миноносцы "Стойкий" и "Грозящий" получили приказ выйти в море, найти и уничтожить корабли противника. Но еще до того как их настигли эсминцы, задержавшиеся с выходом из-за отсутствия топлива, конвой обнаружила на рассвете 13 июля группа торпедных катеров под командованием В. П. Гуманенко. Они атаковали концевые суда конвоя, смело вор вались внутрь боевого порядка, нанося удары торпедами и пушечно пулеметным огнем. Возвратились без потерь. Вслед за ними мощны удары по конвою нанесла и авиация. Эскадренные миноносцы нагнал конвой у входного буя в Ригу, когда уже ничего нельзя было сделать.
Впервые в истории военно-морского флота торпедные катера самостоятельно, без поддержки и наведения, в условиях хорошей видимости атаковали врага, во много раз превосходящего по силам, и нанесли ему значительный урон. Для этого надо было обладать особыми качествами, и наши катерники доказали, что обладают ими. Противник недосчитался нескольких судов и кораблей.
Однако полностью разгромить конвой не удалось. Народный комиссар ВМФ и главком Северо-Западного направления обратили на это наше внимание, отметили недостатки в организации боевой работы моряков, решительно потребовали улучшить воздушную разведку.
Одновременно нам было предложено заградить минами устье реки Западная Двина. Минно-торпедная авиация выставила первые мины, а позднее, вечером 17 июля, в залив вышли сторожевые корабли "Туча" и "Снег" под командованием командира дивизиона капитан-лейтенанта В. Н. Филиппова, имевшие на борту по 30 мир. Их обеспечивали эскадренные миноносцы "Сердитый" и "Грозящий".
Поход оказался неудачным. При подходе к району постановки подорвался на мине сторожевой корабль "Туча". Часть экипажа, находившаяся на корме, взрывом была выброшена за борт. Помощник командира старший лейтенант Кудряшов, руководивший работами по приготовлению мин к постановке, был ранен. Кормовая часть "Тучи" деформировалась, вода поступала в румпельное отделение, корабль потерял ход. Командир одной из боевых частей лейтенант В. В. Цветков, будучи контуженным, поспешил извлечь запальные устройства из поврежденных мин, чтобы предотвратить их взрыв. Ему помогали моряки. Сторожевой корабль "Снег" взял "Тучу" на буксир.
Но и на этом испытания не кончились. При следовании в Моонзунд наши корабли в течение 16 часов подвергались непрерывным атакам вражеских бомбардировщиков. Мужество и стойкость моряков, встречавших врага плотным заградительным орудийным и пулеметным огнем, не позволили ему добиться цели. Сторожевой корабль "Туча" был приведен в Рохукюла, а затем через Таллин в Кронштадт на ремонт. В дальнейшем он активно участвовал в боевых действиях.
На заседании Военного совета флота мы тщательно проанализировали эти случаи. Руководители, командиры штаба и соединений должны были задуматься: для разгрома конвоя противника задействовали такие силы, а результат получен минимальный. Почему не уничтожили конвой полностью? Военный совет указал штабу флота и командующему авиацией на плохую организацию разведки, потребовал: противника искать, установив его точные координаты, самолету-разведчику висеть над целью до прибытия ударных групп авиации. Для ведения разведки в южной, средней и северной частях моря были выделены две авиаэскадрильи боевых самолетов ДБ-3 и СБ. Командирам авиационных частей полковникам Н. К. Логинову и Н. Т. Петрухину поручено лично руководить ими. В последующем нам удавалось наносить более результативные удары.
На заседании Военного совета рассмотрели вопрос о едином командовании в Рижском заливе и Моонзунде. Мы приняли решение об объединении всех сил в руках коменданта береговой обороны Балтийского района генерала А. Б. Елисеева; подчинили ему авиацию, базирующуюся на Сарема; оперативно ему подчинялись также надводные и подводные силы, базировавшиеся в Моонзунде. Штаб района усилили за счет командиров расформированной Прибалтийской военно-морской базы.
Кораблям контр-адмирала В. П. Дрозда, находящимся в Моонзунде, ставилась задача - проводить эпизодическую разведку Рижского залива (до Ирбена) и совместными усилиями авиации, торпедных катеров и береговой артиллерии уничтожать корабли и суда врага. В случае попыток высадки десанта на острова они должны отразить ее. Генералу А. Б. Елисееву предоставлялось право по докладу В. П. Дрозда принимать решения об отправке на восток кораблей, нуждающихся в ремонте. Коменданту еще раз напомнили на Военном совете, что главная его задача - организовать оборону островов, а также заниматься боевым тралением в море, встречей и выводом подводных лодок. В помощь генералу Елисееву направили опытного моряка капитана 1 ранга М. С. Клевенского. Начальником тыла был назначен капитан 1 ранга М. А. Нефедов.
Утром 18 июля в штаб флота поступило донесение разведки о том, что в Рижском заливе обнаружен вражеский конвой. Я приказал Самохину и Дрозду уточнить место его нахождения, состав, курс, скорость и нанести по нему совместный удар.
В результате стремительных атак наших бомбардировщиков, торпедных катеров и эскадренного миноносца "Стерегущий" несколько транспортов получили повреждения, было уничтожено четыре вражеских истребителя. С нашей стороны потери были невелики: авиация противника уничтожила один торпедный катер, его экипаж мы подобрали.
После возвращения "Стерегущего" на рейд Куйвастэ контр-адмирал В. П. Дрозд позвонил мне в Таллин и доложил:
"Стерегущий" только в конце дня настиг хвост колонны противника, причиной тому противоречивые разведывательные данные, неясные, запоздалые. Необходима надежная разведка, способная быстро давать данные и наводить силы для удара".
Да, разведка пока что оставалась узким местом. Я приказал группе командиров во главе с начальником штаба контр-адмиралом Ю. А. Пантелеевым срочно выехать на Сарема к Елисееву, чтобы на месте разобраться, как организованы воздушная разведка и наблюдение за обнаруженными на подходах к Ирбену кораблями и судами противника. Ю. А. Пантелееву поручалось также разобраться с материальным обеспечением гарнизона. Виртсу к этому времени освободили от фашистов, и начальник штаба смог машиной проехать до Рохукюла, а оттуда на морском охотнике добрался до Куйвастэ. Прибыв в Курессаре на командный пункт генерала Елисеева, он занялся порученным делом. Под его руководством были разработаны маршруты авиационной разведки, организована радиосвязь для передачи донесений в штаб Елисеева, на командный пункт Дрозда и одновременно в штаб флота, чтобы мы могли использовать нашу бомбардировочную авиацию. Адмирал выслушал просьбы коменданта архипелага, касающиеся доставок на острова оружия, боеприпасов и топлива, чтобы доложить о них в Таллине. Просьбы генерала Елисеева об улучшении снабжения были приняты во внимание; все, что могли, мы сделали для островов.
Наше вмешательство также улучшило организацию последующих совместных ударов по кораблям и судам противника.
Чтобы снизить активность авиации противника, атаковавшей корабли и батареи Моонзунда, мы решили, используя данные разведки, нанести удар по его аэродрому в районе Вентспилса. В последней декаде июля сюда вылетели наши истребители с подвешенными реактивными снарядами. Командовали храбрые балтийские летчики Ехин, Крайнов и Смирнов. Подойдя с моря к аэродрому, летчики нанесли внезапный удар по вражеским самолетам. Из района Лиепаи вдруг появились истребители противника. Связав их боем, наши истребители дали возможность бомбардировщикам завершить удар. Уничтожено и повреждено было много вражеских самолетов и аэродромных сооружений. Несколько позже по этому аэродрому был нанесен еще один, столь же мощный, удар самолетами Ил-2 под прикрытием истребителей с острова Сарема.
Нелегко приходилось в те дни летчикам, техникам, вооруженцам 15-й и прибывшей с Ханко на усиление 81-й отдельным разведывательным авиационным эскадрильям капитанов А. Г. Грищенкова и В. Н. Каштанкина, базировавшимся на Сарема. Нелегко потому, что задачи по разведке приходилось выполнять на самолетах, скорость и вооружение которых значительно уступали вражеским. А разведку приходилось вести на всем военном театре. Особенно трудно было в южной части моря, у военно-морских баз врага. К тому же противник не оставлял попыток уничтожить наш морской аэродром на Сарема, хотя и тщетно.
Тем временем противник продолжал охотиться за нашими кораблями. Миноносцы и торпедные катера подвергались одиночным и групповым атакам фашистских самолетов. Бомбежки не прекращались ни днем, ни ночью. Особенно ожесточенными они были на выходе с рейда Куйвастэ в Рижский залив.
Мне часто удавалось приезжать в те дни из Таллина в Рохукюла; хотелось знать, какое настроение у наших людей в Моонзунде. Должен сказать, что они не теряли бодрости духа, как бы туго им ни приходилось. Несмотря на трудности, отряд В. П. Дрозда делал свое дело, и противник, хотя и имел превосходство, не показывался в Рижском заливе. Тут играл немалую роль опыт командира отряда. Валентин Петрович был в Испании и умел передать свою уверенность, настроение командирам кораблей.
Валентин Петрович рассказывал мне, что на первых порах, пока не была выработана тактика уклонения от пикирующих бомбардировщиков противника, отряд нес некоторые потери: часть кораблей страдала от осколков многочисленных бомб, повреждения получили эскадренные миноносцы "Энгельс" и "Суровый". Однако со временем командиры научились уходить от воздушных атак. Так, 17 июля эсминец "Сердитый" двенадцать раз подвергался атакам вражеских самолетов, на него было сброшено свыше 100 бомб, и все - с нулевым результатом. Отлично показал себя в этом бою командир миноносца капитан-лейтенант А. Г. Письменный, командир электромеханической боевой части старший инженер-лейтенант Голобородько.
- Больше неприятностей и потерь, - говорил Валентин Петрович, - приносят магнитные мины, широко применяемые врагом в узком маневренном пространстве, каким является рейд у Куйвастэ. Чтобы мины стояли на самых уязвимых местах - в узком проливе Хари Курк, у острова Хари Лайд, на рейде Рохукюла, в бухте Трииги, в проливе Виире Курк, - противник ставит их днем.
18 августа на магнитных минах подорвался и затонул миноносец "Статный". С его командиром капитаном 3 ранга Н. Н. Алексеевым я служил на "Якове Свердлове", он был тогда старшим помощником. Я прибыл на место подрыва через полтора часа, корабль еще горел, лежа на рейде левым бортом. Было обидно, что у нас нет магнитных тральщиков, которые могли бы тралить районы стоянок кораблей, нет специальных тралов для борьбы с магнитными минами. Размагничивание же кораблей в это время начали осуществлять лишь на Черном море.
Спустя несколько дней после случая с миноносцем мы получили данные разведки о подходе вражеского конвоя к Ирбену. Эскадренные миноносцы "Суровый" и "Артем" (командиры капитан 2 ранга В. Ф. Андреев и капитан 3 ранга А. В. Сей, управляющие огнем старшие лейтенанты Мешков и Атаманюк) под общим командованием капитана 2 ранга С. Д. Солоухина вышли с рейда и у мыса Мерсрагс обнаружили группу транспортов. Сблизившись на дистанцию, выгодную для артстрельбы, они вместе с торпедными катерами атаковали врага. Корабли охранения и транспорты открыли ответный огонь. Появились вражеские бомбардировщики.
Одну группу самолетов сменяла другая. Прикрываться было нечем, зенитные средства были малоэффективны. Оставалось выйти из боя и на зигзагах отходить, что и сделал командир отряда. К счастью, воздушные атаки оказались безуспешными, миноносцы вернулись на рейд Куйвастэ.