Страница:
Я подчеркнул, что в море подводным лодкам придется действовать только самостоятельно, активно отыскивая противника. А чтобы повысить эффективность поиска, следует усилить постановку минных заграждений авиацией в недоступных для подводных лодок районах, с тем чтобы заставить транспорты врага идти мористее.
Мы говорили также и о том, что авиации в предстоящей кампании отводится особая роль. Кроме работы на морских коммуникациях и против аэродромов врага нашим самолетам предстоит постановка мин в шхерах финского побережья. Авиация - единственный род сил, пригодный для ведения оперативной разведки. Не менее важная забота летчиков - прикрытие стоянок кораблей в Ленинграде, а также на Лавенсари, работа в восточной части Финского залива и очень трудная, но исключительно важная задача на Ладожском озере - с началом навигации перевозки по Дороге жизни пойдут водным путем.
Я рассказал наркому об особенностях нынешнего траления на Балтике, обосновал его жизненную необходимость, особенно после вскрытия залива. Ведь близость побережья, занятого противником, и ограниченные курсы движения наших кораблей на участках Ленинград - Кронштадт и Кронштадт - Лавенсари облегчали врагу постановку мин и защиту их от траления. В то же время для наших кораблей, надводных и подводных, на участке Ленинград - Кронштадт нельзя было выбрать маршрут движения, на который гитлеровцы не могли бы обрушивать огонь артиллерии и минометов или штурмовать самолетами. К сожалению, у нас еще были малочисленны и несовершенны тральные средства для борьбы с магнитными минами, совсем мало после прошлогодних боев осталось базовых быстроходных тральщиков (БТЩ). А они были непревзойденные труженики - без БТЩ не совершался ни один переход надводного или подводного корабля. В сорок втором продолжали работать катера-тральщики и начисто пришлось отказаться от "ижорцев" (буксиры, приспособленные для траления обычных мин), которым требовалось твердое топливо - уголь, а его уже не было; подготовили некоторое количество трал-барж, буксируемых тральщиками для уничтожения магнитных мин.
Мы обсуждали также вопрос о боевой работе морских охотников и торпедных катеров и пришли к выводу, что универсальность первых позволит вновь широко их использовать, а торпедные катера можно будет отчасти приспособить для активных минных постановок на входах в шхеры и посылать для совместных с авиацией атак.
Беседа с наркомом в такой тяжелый час была для меня очень необходима и полезна. Николай Герасимович прямо сказал: в наступившем году не приходится ожидать резкого изменения обстановки на ленинградском направлении.
- Вполне вероятно, - заметил он, - что частной операцией будет улучшено сообщение Ленинграда со страной, но все основные усилия устремляются на юг.
Конечно, нарком не хотел быть безответственным утешителем. Нам же, испытавшим всю горечь неудач в первый период войны, перенесшим невероятные тяготы голодной зимы, утешений и не требовалось.
А положение под Ленинградом между тем не улучшилось. В апреле сорок второго командующим войсками Ленинградского фронта был назначен генерал-лейтенант Л. А. Говоров.
При первых же встречах новый командующий подчеркивал, что получил твердые указания Ставки: не допускать разрушения Ленинграда осадной артиллерией фашистов, превратить Ленинград в абсолютно неприступную крепость, накопить силы внутри блокады для будущих наступательных операций.
Таким образом, сложившаяся к началу кампании этого года обстановка под Ленинградом и общий характер вооруженной борьбы на советско-германском фронте определили содержание боевой деятельности Балтийского флота на ближайший период. И весьма примечательно, что эти задачи имели преимущественно наступательные цели. Последнее приобретало особое значение, учитывая, что основные силы флота длительное время уже находились в районе осажденного Ленинграда.
Командующий войсками Ленинградского фронта, которому флот был оперативно подчинен, поставил перед нами следующие задачи:
- содействовать войскам фронта в наступательных и оборонительных операциях;
- наносить максимальный урон перевозкам противника в Балтике и на заливе;
- надежно оборонять Ленинград и Островной район с моря, вести борьбу за расширение операционной зоны в целях обеспечения развертывания сил флота для ведения активных боевых действий и операций на море;
- надежно защищать свои морские и озерные коммуникации.
На Балтийский флот возлагалась также совершенно особая и такая важная задача, как обеспечение бесперебойного снабжения Ленинграда через Ладожское озеро и оперативные перевозки для нужд фронта.
Из директив фашистского военно-морского командования между тем видно было, что на 1942 год оно планировало комплекс мероприятий, направленных на блокирование и уничтожение сил нашего флота. Однако одно дело - планирование, другое - действительность. Активные боевые действия Ленинградского и Волховского фронтов начиная с января 1942 года вынудили нацистское командование направить все свои резервы в районы наступления советских войск. Поэтому блокировать силы Балтийского флота им не удалось.
Вскоре один из наших воздушных разведчиков установил, что в западной части Финского залива вода чистая и противник открыто ведет постановку мин. Немецко-фашистское командование, опасаясь выхода в Балтику наших подводных лодок, фактически отказалось от активных боевых действий в Финском заливе, надеясь, что в 1942 году сухопутные войска наконец захватят Ленинград и уничтожат Балтийский флот. Видимо, поэтому еще с ранней весны гитлеровцы начали оборудовать противолодочные позиции прежде всего на гогландском, а позднее на порккалауддском рубежах. В августе южнее Гогланда они начали постановку донных магнитных мин. Но это было в центре Финского залива. Мины выставлялись также и у Кронштадта, и в Островном районе, а с конца мая и до середины июня противник провел крупную воздушную операцию по минированию основных фарватеров, идущих из Кронштадта на запад, сделав для этого 356 боевых вылетов.
Наши морские сообщения в ту пору значительно сократились. Но по объему и важности предполагаемых перевозок они имели чрезвычайно большое значение и проходили в районах, где противник мог действовать силами своей авиации, в пределах дальности его артиллерийского огня и там, где он продолжал усиливать минные заграждения. Поэтому защите коммуникаций Кронштадт - Лавенсари, Кронштадт - Ленинград мы уделяли особое внимание. Точно так же мы неослабно держали в поле зрения коммуникации в Ораниенбауме, куда должны были подвозить все виды снабжения для приморской группировки. Не меньшую тревогу у нас, конечно, вызывала открытая часть Морского канала, где противник выставлял донные магнитные мины.
К началу активных действий многое было сделано по размагничиванию боевых надводных и подводных кораблей, транспортных судов и металлических барж, предназначенных для перевозок и выхода в море. Мы пристально следили за всеми видами обороны коммуникаций, особенно противовоздушной, противоминной и противолодочной.
Воды Финского залива на всем его протяжении в это время считались опасными для плавания судов и кораблей. Главную опасность в темное время суток ( а все переходы кораблей совершались только ночью) представляли плавающие мины. Даже торпедные и рейдовые катера с их малой осадкой не были гарантированы от подрыва.
После длительных обсуждений предполагаемых задач, которые, предстоит решать, было всем указано, что от активности, инициативы командиров, хорошей организации взаимодействия с авиацией, высокой интенсивности и качества траления фарватеров будет в известной степени зависеть успех летней кампании и особенно успех подводных лодок на просторах Балтийского моря.
В течение зимы, несмотря на тяжелое положение ленинградской промышленности, была проделана большая работа по ремонту и строительству новых торпедных катеров, часть из них приспособили для постановки мин. Учитывая ограниченную дальность плавания торпедных катеров, мы предполагали поставить значительное количество мин на выходах из шхер, вплоть до меридиана Хельсинки. Выполнение этой задачи поручили специально оборудованным торпедным катерам первого дивизиона капитана 2 ранга К. А. Шилова. Базируясь на Лавенсари, они ночью действовали самостоятельно, а днем - под прикрытием авиации.
Постановку мин в водах, контролируемых противником, торпедные катера развернули особенно интенсивно во второй половине года, когда ночи стали продолжительнее. Они поставили около 300 мин и минных защитников.
Минные постановки авиацией, сторожевыми и торпедными катерами усиливали наши оборонительные позиции и надежно прикрывали морские подступы к городу Ленина. В течение всего года враг ни разу не рискнул использовать свои надводные артиллерийские корабли. Важно также, что нам удалось благодаря этому втянуть огромное количество кораблей противника в траление мин на заливе. При недостатке топлива это был немаловажный фактор.
Соединение торпедных катеров при поддержке авиации за лето четырнадцать раз на гогландских плесах атаковало корабли противника. И кроме того, поисковые боевые действия торпедных катеров заставили противника использовать для переходов своих судов только сложный шхерный фарватер, что замедляло их движение и выход в море.
Успешным действиям наших подводных лодок значительную помощь оказывали героические соединения морских охотников и катеров-тральщиков.
Наиболее опасным врагом для кораблей с металлическим корпусом, если бы со всей тщательностью их не размагничивали, были магнитные мины. Противник это знал и мог считать своим успехом уже то, что вынуждал нас проводить сложную и длительную техническую работу по размагничиванию сотен транспортов, судов, катеров и кораблей.
Вражеская авиация уже 28 мая начала массовую постановку магнитных мин в районе Кронштадта. До 19 июня посты противоминного наблюдения засекли более 400 таких мин, треть из них была уничтожена истребителями и зенитчиками еще до приводнения на отмель у Котлина. Но нам теперь надо было обезвредить и остальные мины. Предстояло пробивать фарватеры к северным кронштадтским фортам и по оси кронштадтских створных маяков на запад, а также непосредственно в открытой части Морского канала на восток к Ленинграду. Надо было также вести систематическое траление, прокладывать новые фарватеры, проводить за тралами подводные лодки и целые конвои.
Использовать для этой цели дивизион наиболее мореходных и быстроходных тральщиков оказалось нецелесообразным. Они должны были проводить на участке Кронштадт - Лавенсари непосредственно за тралами надводные корабли, подводные лодки и некоторые транспорты. Для этой цели БТЩ были незаменимыми кораблями. Народный комиссар Военно-Морского Флота 3 апреля 1942 года одному из базовых тральщиков - 205 "Гафель" (командир капитан-лейтенант Е. Ф. Шкребтиенко) присвоил звание гвардейского. Этот корабль за первые месяцы войны прошел более 11 670 миль, из них 4584 с тралами, и выполнил 70 боевых заданий. Тральщик подсек и уничтожил 30 якорных мин, выставил в водах противника 140 мин и минных защитников. На борту "Гафеля" перевезено 2815 воинов из отдаленных островных гарнизонов, из них 1040 человек были сняты с погибающих в море кораблей и судов.
Итак, мы могли надеяться только на три дивизиона катерных тральщиков (КТЩ) и дивизион магнитных тральщиков с буксируемыми магнитными тралами. Они-то и несли всю тяжесть "минной войны" до глубокой осени. Поступление через Ладогу некоторого количества угля позволило пустить в дело и "ижорцев".
Опасное траление в те дни начал дивизион магнитных тральщиков под командованием капитан-лейтенанта М. М. Безбородова.
Траление магнитных мин продолжалось непрерывно. К концу кампании Безбородое уничтожил 53 магнитные мины и еще шесть были подорваны глубинными бомбами. Не обошлось и без жертв. Мы потеряли два магнитных тральщика, две трал-баржи и один катерный тральщик.
Кроме береговых постов противоминного наблюдения штабом ОВРа была организована система подвижных постов (20 моторных катеров и 26 шлюпок под командованием капитан-лейтенанта Н. В. Шклярского) с теми же функциями, что и береговые, выставляемые в ночное время на фарватерах в непосредственной близости от Кронштадта. Созданная организация полностью себя оправдала. Несколько позже началась борьба с якорными минами.
Не менее колоритной фигурой был и другой командир дивизиона - Ф. Е. Пахольчук. Он получил на вооружение катера, до этого использовавшиеся в учебных целях. Когда Пахольчука назначали на эту должность, мы предупредили его об этом, но сказали, что он будет командовать прекрасными людьми.
Не раз этому дивизиону приходилось прокладывать фарватеры и для подводников, и для судов, идущих со снабжением на острова Лавенсари и Сескар.
Будучи по специальности минером, Федор Ефремович умел разоружать самые сложные образцы магнитно-акустических мин, разгадывать секреты коварных минных ловушек. Спустя два года мужественной борьбы с минной опасностью Ф. Е. Пахольчуку было присвоено звание Героя Советского Союза.
О серьезности этой опасной работы говорит то, что лишь за несколько дней с 15 по 20 июня - наши тральщики затралили 34 мины, из них 28 взорвались в тралах. А в памятную ночь на 22 июня 1942 года тральщикам Пахольчука пришлось вступить в бой с развернувшей активные действия авиацией противника.
До конца 1942 года минная обстановка оставалась крайне напряженной. Из-за свежей погоды осенью катерные тральщики редко выходили в море. Наряду с дозором в море, охраной протраленных фарватеров нередко они сами ставили мины на фарватерах врага, смело вступали в бой с его кораблями и самолетами.
Командование тральных сил Главной базы - капитан 2 ранга А. Н. Перфилов, военком, батальонный комиссар Я. А. Романов и начальник штаба капитан 3 ранга М. А. Радкевич - отлично справлялось с выполнением труднейших задач. О масштабах деятельности их кораблей в 1942 году свидетельствуют такие данные. Тральщики прошли с тралами 58 451 милю. Всего было затралено и уничтожено за это лето 419 мин.
Благодаря их самоотверженному труду ударные силы флота имели возможность выходить в море, активно действовать на коммуникациях врага. И мы вправе были считать, что на море блокады нет.
В поход идут разведчики
Несмотря на тяжелые условия базирования в Ленинграде и Кронштадте, флот к началу кампании 1942 года обладал достаточно сильными воздушными, подводными, надводными силами, а также мощной береговой и железнодорожной артиллерией.
Мы также считали, что и на Ладожском озере боевой состав кораблей при поддержке самолетов имеет превосходство над противником.
Предстояло нанести по морским сообщениям врага ряд ударов, нещадно уничтожать транспорты с войсками, грузами и техникой. Естественно, что эту задачу не решить одним или несколькими скоротечными ударами. Требовалось систематическое, длительное воздействие на морских коммуникациях врага. И тут, конечно, первое слово оставалось за подводными силами.
Надвигалась самая ответственная пора. В марте 1942 года Военный совет флота поставил перед подводными силами задачи на предстоящую кампанию: уничтожение транспортов и кораблей противника в Балтийском море, постановка мин на его коммуникациях, выявление путей движения неприятельских кораблей, фарватеров и систем противолодочной обороны в Финском заливе. Хорошо помню апрельское заседание Военного совета. Начальник штаба вице-адмирал Ю. Ф. Ралль охарактеризовал обстановку на море с учетом последних разведывательных данных. Командир соединения в свою очередь доложил о готовности кораблей к выходу в море.
Выход подводных лодок намечался на май - июнь. Планировали выход трех групп (эшелонов) по 10 - 12 подводных лодок в каждой. В первый эшелон были включены корабли с наиболее подготовленными экипажами и командирами с боевым опытом. Последняя группа должна была покинуть базу в сентябре - октябре. Утвердили и управление подводными лодками, находящимися в море. Его осуществлял командир соединения со своим основным командным пунктом в Ленинграде, запасным в Кронштадте и вспомогательным на Лавенсари.
Конечно, в общих чертах мы предвидели, как поведет себя враг, каковы будут направления и сила его боевого воздействия, знали, что гитлеровцы, объявив себя монопольной силой на Балтике, будут стремиться в какой-то мере оправдать это самомнение. Но как проявится их активность после зимних неудач группы армий "Север"? Чем фашистское командование захочет возместить провал своих планов - полностью замкнуть второе кольцо блокады вокруг Ленинграда, где-то на Свири? Вот что хотелось понять точнее.
В начале апреля карты гитлеровского верховного командования понемногу начали открываться. Я уже писал, как противник лихорадочно создавал противолодочные рубежи в Финском заливе за Готландом, где море раньше освобождается ото льдов. Стало ясно, что десантов на острова Лавенсари, Сескар, укрепленные и оборудованные как форпосты Кронштадта и для обороны с моря юго-западного фланга Ленинградского фронта, пока опасаться не следует. А задачу непосредственного воздействия на силы нашего флота они возлагали на свою авиацию и артиллерию.
Но нас ждала новая каверза со стороны противника. Было это в дни, когда на Неве стал ломаться лед и двигаться по всей реке. Между Ленинградом и Кронштадтом появилась чистая вода. И добро бы она появилась там, где зимой ходили автомашины, то есть на пути от Кронштадта к Лисьему Носу. Нас даже устраивало скорейшее освобождение ото льда дороги от Петроградских ворот в Кронштадте между фортами и на север к Лисьему Носу. Освобождалась, однако, 238 к основная дорога кораблей - Морской канал, по которому только и можно было вывести из Невы подводные лодки, эскадренные миноносцы и тральщики.
Фашистская авиация это, конечно, тотчас учла.
Прекратив массовые дневные налеты на корабли в Ленинграде, немцы стали по ночам подкрадываться и сбрасывать мины на основной фарватер.
Галс за галсом кронштадтцы очищали фарватеры, хотя противник прикрывал свои минные заграждения артиллерией, расположенной в районе Стрельна, Петергоф. Он методично бил по квадратам, где работали наши тралящие катера и буксируемые трал-баржи, укрытые юркими дымзавесчиками. Выходя из закрытой части канала, корабли попадали в зону прицельного огня противника, и до поворота к северу их безопасность была под большим сомнением.
Разумеется, приходившие или, точнее, прорывавшиеся из Невы корабли мы рассредоточивали в гаванях Кронштадта, насколько было это возможно, и вновь маскировали. У причалов Кронштадта тоже требовалось соблюдать постоянную и строжайшую предосторожность, так как гавани крепости, обращенные на юг, просматривались фашистами со всех точек занятого ими южного побережья залива.
Экипажи кораблей, особенно подводники и катерники, впрочем, быстро привыкли к мысли, что живут в Купеческой и других гаванях под огнем противника. С хладнокровной деловитостью люди готовили свои корабли к боевым походам. Им надо было принимать мины, торпеды, топливо, тральное оружие и разные запасы, на рейдах определять девиацию компасов, выходить для размагничивания на Большой Кронштадтский рейд и делать многое другое в зоне обстрела. Но уж таков дух Кронштадта, чтобы все делать отлично. Команды успевали даже развлекаться: смотрели кинокартины, слушали концерты балтийских артистов и участников художественной самодеятельности.
Прошедший первый год Великой Отечественной войны уже показал, что минная обстановка на театре быстро менялась. Нельзя было быть уверенным, что там, где сегодня корабли безопасно проходили, их не будут подстерегать мины завтра. Поэтому проводка кораблей за тралами, после предварительного траления фарватеров, являлась обязательным видом противоминной обороны. Однако и здесь никто не дал бы гарантию безопасности, так как враг в массовом масштабе применял в своих минах противопараванные и противотральные устройства в качестве средства индивидуальной защиты мин, не говоря о массовом применении минных защитников. Уже в сорок втором году нацисты широко применяли в восточной части залива небольшие мины, установленные на малых глубинах против малых кораблей. Все это говорило о том, что немецкий морской флот очень тщательно готовился к минной войне. Перед началом движения первого эшелона подводных лодок с целью уточнения обстановки мы приняли решение выслать подводного разведчика. Он должен был проверить дорогу на запад. Выбор пал на "малютку" - "М-97", которой командовал капитан-лейтенант Н. В. Дьяков.
Но прежде чем разрешить "М-97" выйти в маневренную базу на острове Лавенсари, нам пришлось позаботиться еще и еще раз об устранении минной опасности между Ленинградом и Кронштадтом, а также на рейдах и на путях к фортам.
Дивизионы М. М. Безбородова, Ф. Е. Пахольчука и В. К. Кимаева до этого, правда, уже проделали большие тральные работы. Однако противник не ограничивался созданием противолодочных позиций на линиях Хельсинки - Таллин и Гогланд - Кургальский риф, он приступил к широкой операции по минированию с воздуха неконтактными донными минами фарватеров и рейдов баз в Островном районе и у Кронштадта, стремясь создать дополнительные трудности для выхода наших кораблей и прежде всего подводных лодок. С конца мая и до середины июня немцы произвели 12 групповых налетов с этой целью. Только за четыре ночи они сбросили 144 мины и 46 бомб. Постановку мин противник прикрывал бомбардировкой и штурмовыми ударами по гаваням, батареям и кораблям. Одновременно гитлеровцы наносили интенсивные артиллерийские удары по гаваням и территории Кронштадтского морского завода. В городской черте Ленинграда, над Васильевским островом и островом Декабристов были сброшены четыре магнитные мины, из которых две удалось разоружить. Как отметили наши наблюдатели, гитлеровцы сбросили не одну сотню мин. Многие из них взорвались при падении, но немалое число приводнилось. И хотя площадь засорения минами была невелика, ходить тральщикам следовало во всех направлениях. Сколько же галсов пришлось им сделать, чтобы на фарватерах не осталось ни одной мины! Иногда они утюжили воду многие часы, ничего не обнаруживая. Но настойчивость побеждала. Через декаду мы уже уверенно отправляли корабли на острова Сескар и Лавенсари.
Немцы впервые, пожалуй, в истории войны применили массированный налет авиации для минирования фарватеров в условиях сильного противодействия наземных средств ПВО и истребительной авиации. Балтийцы встретили врага во всеоружии...
Хорошо было в ту пору налажено взаимодействие истребительной авиации и зенитной артиллерии, в основе которого лежал принцип распределения зон, хотя преимущество в бою отдавалось летчикам.
Вместе с зенитчиками в кронштадтском небе отважно действовали наши истребители. Командир 71-го авиационного полка В. С. Корешков и комиссар И. И. Сербин, оба под стать друг другу, нередко сами вылетали в район маяка Толбухин и там в засаде ожидали противника. Свои решительные атаки командир и комиссар производили в тот момент, когда неприятельские самолеты, уходя от зенитного огня, снижались и начинали разворачиваться на свой аэродром.
Затратив огромные усилия и потеряв большое количество машин, противник и на этот раз не достиг цели. Еще задолго до новой волны налетов мы усилили боевой состав зенитной артиллерии, готовили летчиков истребительного полка, базировавшегося на аэродроме в Кронштадте, заново организовали систему противоминного наблюдения. К этому надо добавить слаженные действия истребительного полка с массированным использованием зенитных средств базы под командованием командира дивизии Д. З. Осипчука. Так же как и в апреле над Ленинградом, немцам был преподан замечательный урок. Базовая и корабельная зенитная артиллерия вместе с летчиками уничтожила немало самолетов противника.
После налетов нацистской авиации в апреле и попыток заминировать фарватеры в мае - июне гитлеровское командование на весь мир протрубило, что значительная часть кораблей Балтийского флота уничтожена в Ленинграде и Кронштадте, а уцелевшие заблокированы минами и выйти в море не смогут. Ну что ж, мы понимали, что подобная ложь нужна была фашистам, чтобы поддержать дух финских, норвежских и шведских судовладельцев, внушить им мысль о безопасности плавания на Балтийском море.
А в это время первый эшелон подводных лодок усиленно готовился к выходу в море.
Сорок пять - шестьдесят миль пути от Кронштадта до Лавенсари враг просматривал с северного берега, и стоило только появиться хотя бы одиночному кораблю, как многочисленные орудия финских батарей открывали плотный огонь. Но наши тральщики, а позднее надводные корабли эскортов, оберегая подводные лодки, которые шли в основном в надводном положении, искусно маневрируя, избегали попаданий. Помогали также искусство ставить дымовые завесы и строгая дисциплина радиосвязи при разговорах на ультракоротких волнах между кораблями. А когда обстановка позволяла, подводные лодки, выйдя на траверз Шепелевского маяка, погружались и шли самостоятельно в подводном положении до Лавенсари, в свою маневренную базу в Финском заливе.
Мы говорили также и о том, что авиации в предстоящей кампании отводится особая роль. Кроме работы на морских коммуникациях и против аэродромов врага нашим самолетам предстоит постановка мин в шхерах финского побережья. Авиация - единственный род сил, пригодный для ведения оперативной разведки. Не менее важная забота летчиков - прикрытие стоянок кораблей в Ленинграде, а также на Лавенсари, работа в восточной части Финского залива и очень трудная, но исключительно важная задача на Ладожском озере - с началом навигации перевозки по Дороге жизни пойдут водным путем.
Я рассказал наркому об особенностях нынешнего траления на Балтике, обосновал его жизненную необходимость, особенно после вскрытия залива. Ведь близость побережья, занятого противником, и ограниченные курсы движения наших кораблей на участках Ленинград - Кронштадт и Кронштадт - Лавенсари облегчали врагу постановку мин и защиту их от траления. В то же время для наших кораблей, надводных и подводных, на участке Ленинград - Кронштадт нельзя было выбрать маршрут движения, на который гитлеровцы не могли бы обрушивать огонь артиллерии и минометов или штурмовать самолетами. К сожалению, у нас еще были малочисленны и несовершенны тральные средства для борьбы с магнитными минами, совсем мало после прошлогодних боев осталось базовых быстроходных тральщиков (БТЩ). А они были непревзойденные труженики - без БТЩ не совершался ни один переход надводного или подводного корабля. В сорок втором продолжали работать катера-тральщики и начисто пришлось отказаться от "ижорцев" (буксиры, приспособленные для траления обычных мин), которым требовалось твердое топливо - уголь, а его уже не было; подготовили некоторое количество трал-барж, буксируемых тральщиками для уничтожения магнитных мин.
Мы обсуждали также вопрос о боевой работе морских охотников и торпедных катеров и пришли к выводу, что универсальность первых позволит вновь широко их использовать, а торпедные катера можно будет отчасти приспособить для активных минных постановок на входах в шхеры и посылать для совместных с авиацией атак.
Беседа с наркомом в такой тяжелый час была для меня очень необходима и полезна. Николай Герасимович прямо сказал: в наступившем году не приходится ожидать резкого изменения обстановки на ленинградском направлении.
- Вполне вероятно, - заметил он, - что частной операцией будет улучшено сообщение Ленинграда со страной, но все основные усилия устремляются на юг.
Конечно, нарком не хотел быть безответственным утешителем. Нам же, испытавшим всю горечь неудач в первый период войны, перенесшим невероятные тяготы голодной зимы, утешений и не требовалось.
А положение под Ленинградом между тем не улучшилось. В апреле сорок второго командующим войсками Ленинградского фронта был назначен генерал-лейтенант Л. А. Говоров.
При первых же встречах новый командующий подчеркивал, что получил твердые указания Ставки: не допускать разрушения Ленинграда осадной артиллерией фашистов, превратить Ленинград в абсолютно неприступную крепость, накопить силы внутри блокады для будущих наступательных операций.
Таким образом, сложившаяся к началу кампании этого года обстановка под Ленинградом и общий характер вооруженной борьбы на советско-германском фронте определили содержание боевой деятельности Балтийского флота на ближайший период. И весьма примечательно, что эти задачи имели преимущественно наступательные цели. Последнее приобретало особое значение, учитывая, что основные силы флота длительное время уже находились в районе осажденного Ленинграда.
Командующий войсками Ленинградского фронта, которому флот был оперативно подчинен, поставил перед нами следующие задачи:
- содействовать войскам фронта в наступательных и оборонительных операциях;
- наносить максимальный урон перевозкам противника в Балтике и на заливе;
- надежно оборонять Ленинград и Островной район с моря, вести борьбу за расширение операционной зоны в целях обеспечения развертывания сил флота для ведения активных боевых действий и операций на море;
- надежно защищать свои морские и озерные коммуникации.
На Балтийский флот возлагалась также совершенно особая и такая важная задача, как обеспечение бесперебойного снабжения Ленинграда через Ладожское озеро и оперативные перевозки для нужд фронта.
Из директив фашистского военно-морского командования между тем видно было, что на 1942 год оно планировало комплекс мероприятий, направленных на блокирование и уничтожение сил нашего флота. Однако одно дело - планирование, другое - действительность. Активные боевые действия Ленинградского и Волховского фронтов начиная с января 1942 года вынудили нацистское командование направить все свои резервы в районы наступления советских войск. Поэтому блокировать силы Балтийского флота им не удалось.
Вскоре один из наших воздушных разведчиков установил, что в западной части Финского залива вода чистая и противник открыто ведет постановку мин. Немецко-фашистское командование, опасаясь выхода в Балтику наших подводных лодок, фактически отказалось от активных боевых действий в Финском заливе, надеясь, что в 1942 году сухопутные войска наконец захватят Ленинград и уничтожат Балтийский флот. Видимо, поэтому еще с ранней весны гитлеровцы начали оборудовать противолодочные позиции прежде всего на гогландском, а позднее на порккалауддском рубежах. В августе южнее Гогланда они начали постановку донных магнитных мин. Но это было в центре Финского залива. Мины выставлялись также и у Кронштадта, и в Островном районе, а с конца мая и до середины июня противник провел крупную воздушную операцию по минированию основных фарватеров, идущих из Кронштадта на запад, сделав для этого 356 боевых вылетов.
Наши морские сообщения в ту пору значительно сократились. Но по объему и важности предполагаемых перевозок они имели чрезвычайно большое значение и проходили в районах, где противник мог действовать силами своей авиации, в пределах дальности его артиллерийского огня и там, где он продолжал усиливать минные заграждения. Поэтому защите коммуникаций Кронштадт - Лавенсари, Кронштадт - Ленинград мы уделяли особое внимание. Точно так же мы неослабно держали в поле зрения коммуникации в Ораниенбауме, куда должны были подвозить все виды снабжения для приморской группировки. Не меньшую тревогу у нас, конечно, вызывала открытая часть Морского канала, где противник выставлял донные магнитные мины.
К началу активных действий многое было сделано по размагничиванию боевых надводных и подводных кораблей, транспортных судов и металлических барж, предназначенных для перевозок и выхода в море. Мы пристально следили за всеми видами обороны коммуникаций, особенно противовоздушной, противоминной и противолодочной.
Воды Финского залива на всем его протяжении в это время считались опасными для плавания судов и кораблей. Главную опасность в темное время суток ( а все переходы кораблей совершались только ночью) представляли плавающие мины. Даже торпедные и рейдовые катера с их малой осадкой не были гарантированы от подрыва.
После длительных обсуждений предполагаемых задач, которые, предстоит решать, было всем указано, что от активности, инициативы командиров, хорошей организации взаимодействия с авиацией, высокой интенсивности и качества траления фарватеров будет в известной степени зависеть успех летней кампании и особенно успех подводных лодок на просторах Балтийского моря.
В течение зимы, несмотря на тяжелое положение ленинградской промышленности, была проделана большая работа по ремонту и строительству новых торпедных катеров, часть из них приспособили для постановки мин. Учитывая ограниченную дальность плавания торпедных катеров, мы предполагали поставить значительное количество мин на выходах из шхер, вплоть до меридиана Хельсинки. Выполнение этой задачи поручили специально оборудованным торпедным катерам первого дивизиона капитана 2 ранга К. А. Шилова. Базируясь на Лавенсари, они ночью действовали самостоятельно, а днем - под прикрытием авиации.
Постановку мин в водах, контролируемых противником, торпедные катера развернули особенно интенсивно во второй половине года, когда ночи стали продолжительнее. Они поставили около 300 мин и минных защитников.
Минные постановки авиацией, сторожевыми и торпедными катерами усиливали наши оборонительные позиции и надежно прикрывали морские подступы к городу Ленина. В течение всего года враг ни разу не рискнул использовать свои надводные артиллерийские корабли. Важно также, что нам удалось благодаря этому втянуть огромное количество кораблей противника в траление мин на заливе. При недостатке топлива это был немаловажный фактор.
Соединение торпедных катеров при поддержке авиации за лето четырнадцать раз на гогландских плесах атаковало корабли противника. И кроме того, поисковые боевые действия торпедных катеров заставили противника использовать для переходов своих судов только сложный шхерный фарватер, что замедляло их движение и выход в море.
Успешным действиям наших подводных лодок значительную помощь оказывали героические соединения морских охотников и катеров-тральщиков.
Наиболее опасным врагом для кораблей с металлическим корпусом, если бы со всей тщательностью их не размагничивали, были магнитные мины. Противник это знал и мог считать своим успехом уже то, что вынуждал нас проводить сложную и длительную техническую работу по размагничиванию сотен транспортов, судов, катеров и кораблей.
Вражеская авиация уже 28 мая начала массовую постановку магнитных мин в районе Кронштадта. До 19 июня посты противоминного наблюдения засекли более 400 таких мин, треть из них была уничтожена истребителями и зенитчиками еще до приводнения на отмель у Котлина. Но нам теперь надо было обезвредить и остальные мины. Предстояло пробивать фарватеры к северным кронштадтским фортам и по оси кронштадтских створных маяков на запад, а также непосредственно в открытой части Морского канала на восток к Ленинграду. Надо было также вести систематическое траление, прокладывать новые фарватеры, проводить за тралами подводные лодки и целые конвои.
Использовать для этой цели дивизион наиболее мореходных и быстроходных тральщиков оказалось нецелесообразным. Они должны были проводить на участке Кронштадт - Лавенсари непосредственно за тралами надводные корабли, подводные лодки и некоторые транспорты. Для этой цели БТЩ были незаменимыми кораблями. Народный комиссар Военно-Морского Флота 3 апреля 1942 года одному из базовых тральщиков - 205 "Гафель" (командир капитан-лейтенант Е. Ф. Шкребтиенко) присвоил звание гвардейского. Этот корабль за первые месяцы войны прошел более 11 670 миль, из них 4584 с тралами, и выполнил 70 боевых заданий. Тральщик подсек и уничтожил 30 якорных мин, выставил в водах противника 140 мин и минных защитников. На борту "Гафеля" перевезено 2815 воинов из отдаленных островных гарнизонов, из них 1040 человек были сняты с погибающих в море кораблей и судов.
Итак, мы могли надеяться только на три дивизиона катерных тральщиков (КТЩ) и дивизион магнитных тральщиков с буксируемыми магнитными тралами. Они-то и несли всю тяжесть "минной войны" до глубокой осени. Поступление через Ладогу некоторого количества угля позволило пустить в дело и "ижорцев".
Опасное траление в те дни начал дивизион магнитных тральщиков под командованием капитан-лейтенанта М. М. Безбородова.
Траление магнитных мин продолжалось непрерывно. К концу кампании Безбородое уничтожил 53 магнитные мины и еще шесть были подорваны глубинными бомбами. Не обошлось и без жертв. Мы потеряли два магнитных тральщика, две трал-баржи и один катерный тральщик.
Кроме береговых постов противоминного наблюдения штабом ОВРа была организована система подвижных постов (20 моторных катеров и 26 шлюпок под командованием капитан-лейтенанта Н. В. Шклярского) с теми же функциями, что и береговые, выставляемые в ночное время на фарватерах в непосредственной близости от Кронштадта. Созданная организация полностью себя оправдала. Несколько позже началась борьба с якорными минами.
Не менее колоритной фигурой был и другой командир дивизиона - Ф. Е. Пахольчук. Он получил на вооружение катера, до этого использовавшиеся в учебных целях. Когда Пахольчука назначали на эту должность, мы предупредили его об этом, но сказали, что он будет командовать прекрасными людьми.
Не раз этому дивизиону приходилось прокладывать фарватеры и для подводников, и для судов, идущих со снабжением на острова Лавенсари и Сескар.
Будучи по специальности минером, Федор Ефремович умел разоружать самые сложные образцы магнитно-акустических мин, разгадывать секреты коварных минных ловушек. Спустя два года мужественной борьбы с минной опасностью Ф. Е. Пахольчуку было присвоено звание Героя Советского Союза.
О серьезности этой опасной работы говорит то, что лишь за несколько дней с 15 по 20 июня - наши тральщики затралили 34 мины, из них 28 взорвались в тралах. А в памятную ночь на 22 июня 1942 года тральщикам Пахольчука пришлось вступить в бой с развернувшей активные действия авиацией противника.
До конца 1942 года минная обстановка оставалась крайне напряженной. Из-за свежей погоды осенью катерные тральщики редко выходили в море. Наряду с дозором в море, охраной протраленных фарватеров нередко они сами ставили мины на фарватерах врага, смело вступали в бой с его кораблями и самолетами.
Командование тральных сил Главной базы - капитан 2 ранга А. Н. Перфилов, военком, батальонный комиссар Я. А. Романов и начальник штаба капитан 3 ранга М. А. Радкевич - отлично справлялось с выполнением труднейших задач. О масштабах деятельности их кораблей в 1942 году свидетельствуют такие данные. Тральщики прошли с тралами 58 451 милю. Всего было затралено и уничтожено за это лето 419 мин.
Благодаря их самоотверженному труду ударные силы флота имели возможность выходить в море, активно действовать на коммуникациях врага. И мы вправе были считать, что на море блокады нет.
В поход идут разведчики
Несмотря на тяжелые условия базирования в Ленинграде и Кронштадте, флот к началу кампании 1942 года обладал достаточно сильными воздушными, подводными, надводными силами, а также мощной береговой и железнодорожной артиллерией.
Мы также считали, что и на Ладожском озере боевой состав кораблей при поддержке самолетов имеет превосходство над противником.
Предстояло нанести по морским сообщениям врага ряд ударов, нещадно уничтожать транспорты с войсками, грузами и техникой. Естественно, что эту задачу не решить одним или несколькими скоротечными ударами. Требовалось систематическое, длительное воздействие на морских коммуникациях врага. И тут, конечно, первое слово оставалось за подводными силами.
Надвигалась самая ответственная пора. В марте 1942 года Военный совет флота поставил перед подводными силами задачи на предстоящую кампанию: уничтожение транспортов и кораблей противника в Балтийском море, постановка мин на его коммуникациях, выявление путей движения неприятельских кораблей, фарватеров и систем противолодочной обороны в Финском заливе. Хорошо помню апрельское заседание Военного совета. Начальник штаба вице-адмирал Ю. Ф. Ралль охарактеризовал обстановку на море с учетом последних разведывательных данных. Командир соединения в свою очередь доложил о готовности кораблей к выходу в море.
Выход подводных лодок намечался на май - июнь. Планировали выход трех групп (эшелонов) по 10 - 12 подводных лодок в каждой. В первый эшелон были включены корабли с наиболее подготовленными экипажами и командирами с боевым опытом. Последняя группа должна была покинуть базу в сентябре - октябре. Утвердили и управление подводными лодками, находящимися в море. Его осуществлял командир соединения со своим основным командным пунктом в Ленинграде, запасным в Кронштадте и вспомогательным на Лавенсари.
Конечно, в общих чертах мы предвидели, как поведет себя враг, каковы будут направления и сила его боевого воздействия, знали, что гитлеровцы, объявив себя монопольной силой на Балтике, будут стремиться в какой-то мере оправдать это самомнение. Но как проявится их активность после зимних неудач группы армий "Север"? Чем фашистское командование захочет возместить провал своих планов - полностью замкнуть второе кольцо блокады вокруг Ленинграда, где-то на Свири? Вот что хотелось понять точнее.
В начале апреля карты гитлеровского верховного командования понемногу начали открываться. Я уже писал, как противник лихорадочно создавал противолодочные рубежи в Финском заливе за Готландом, где море раньше освобождается ото льдов. Стало ясно, что десантов на острова Лавенсари, Сескар, укрепленные и оборудованные как форпосты Кронштадта и для обороны с моря юго-западного фланга Ленинградского фронта, пока опасаться не следует. А задачу непосредственного воздействия на силы нашего флота они возлагали на свою авиацию и артиллерию.
Но нас ждала новая каверза со стороны противника. Было это в дни, когда на Неве стал ломаться лед и двигаться по всей реке. Между Ленинградом и Кронштадтом появилась чистая вода. И добро бы она появилась там, где зимой ходили автомашины, то есть на пути от Кронштадта к Лисьему Носу. Нас даже устраивало скорейшее освобождение ото льда дороги от Петроградских ворот в Кронштадте между фортами и на север к Лисьему Носу. Освобождалась, однако, 238 к основная дорога кораблей - Морской канал, по которому только и можно было вывести из Невы подводные лодки, эскадренные миноносцы и тральщики.
Фашистская авиация это, конечно, тотчас учла.
Прекратив массовые дневные налеты на корабли в Ленинграде, немцы стали по ночам подкрадываться и сбрасывать мины на основной фарватер.
Галс за галсом кронштадтцы очищали фарватеры, хотя противник прикрывал свои минные заграждения артиллерией, расположенной в районе Стрельна, Петергоф. Он методично бил по квадратам, где работали наши тралящие катера и буксируемые трал-баржи, укрытые юркими дымзавесчиками. Выходя из закрытой части канала, корабли попадали в зону прицельного огня противника, и до поворота к северу их безопасность была под большим сомнением.
Разумеется, приходившие или, точнее, прорывавшиеся из Невы корабли мы рассредоточивали в гаванях Кронштадта, насколько было это возможно, и вновь маскировали. У причалов Кронштадта тоже требовалось соблюдать постоянную и строжайшую предосторожность, так как гавани крепости, обращенные на юг, просматривались фашистами со всех точек занятого ими южного побережья залива.
Экипажи кораблей, особенно подводники и катерники, впрочем, быстро привыкли к мысли, что живут в Купеческой и других гаванях под огнем противника. С хладнокровной деловитостью люди готовили свои корабли к боевым походам. Им надо было принимать мины, торпеды, топливо, тральное оружие и разные запасы, на рейдах определять девиацию компасов, выходить для размагничивания на Большой Кронштадтский рейд и делать многое другое в зоне обстрела. Но уж таков дух Кронштадта, чтобы все делать отлично. Команды успевали даже развлекаться: смотрели кинокартины, слушали концерты балтийских артистов и участников художественной самодеятельности.
Прошедший первый год Великой Отечественной войны уже показал, что минная обстановка на театре быстро менялась. Нельзя было быть уверенным, что там, где сегодня корабли безопасно проходили, их не будут подстерегать мины завтра. Поэтому проводка кораблей за тралами, после предварительного траления фарватеров, являлась обязательным видом противоминной обороны. Однако и здесь никто не дал бы гарантию безопасности, так как враг в массовом масштабе применял в своих минах противопараванные и противотральные устройства в качестве средства индивидуальной защиты мин, не говоря о массовом применении минных защитников. Уже в сорок втором году нацисты широко применяли в восточной части залива небольшие мины, установленные на малых глубинах против малых кораблей. Все это говорило о том, что немецкий морской флот очень тщательно готовился к минной войне. Перед началом движения первого эшелона подводных лодок с целью уточнения обстановки мы приняли решение выслать подводного разведчика. Он должен был проверить дорогу на запад. Выбор пал на "малютку" - "М-97", которой командовал капитан-лейтенант Н. В. Дьяков.
Но прежде чем разрешить "М-97" выйти в маневренную базу на острове Лавенсари, нам пришлось позаботиться еще и еще раз об устранении минной опасности между Ленинградом и Кронштадтом, а также на рейдах и на путях к фортам.
Дивизионы М. М. Безбородова, Ф. Е. Пахольчука и В. К. Кимаева до этого, правда, уже проделали большие тральные работы. Однако противник не ограничивался созданием противолодочных позиций на линиях Хельсинки - Таллин и Гогланд - Кургальский риф, он приступил к широкой операции по минированию с воздуха неконтактными донными минами фарватеров и рейдов баз в Островном районе и у Кронштадта, стремясь создать дополнительные трудности для выхода наших кораблей и прежде всего подводных лодок. С конца мая и до середины июня немцы произвели 12 групповых налетов с этой целью. Только за четыре ночи они сбросили 144 мины и 46 бомб. Постановку мин противник прикрывал бомбардировкой и штурмовыми ударами по гаваням, батареям и кораблям. Одновременно гитлеровцы наносили интенсивные артиллерийские удары по гаваням и территории Кронштадтского морского завода. В городской черте Ленинграда, над Васильевским островом и островом Декабристов были сброшены четыре магнитные мины, из которых две удалось разоружить. Как отметили наши наблюдатели, гитлеровцы сбросили не одну сотню мин. Многие из них взорвались при падении, но немалое число приводнилось. И хотя площадь засорения минами была невелика, ходить тральщикам следовало во всех направлениях. Сколько же галсов пришлось им сделать, чтобы на фарватерах не осталось ни одной мины! Иногда они утюжили воду многие часы, ничего не обнаруживая. Но настойчивость побеждала. Через декаду мы уже уверенно отправляли корабли на острова Сескар и Лавенсари.
Немцы впервые, пожалуй, в истории войны применили массированный налет авиации для минирования фарватеров в условиях сильного противодействия наземных средств ПВО и истребительной авиации. Балтийцы встретили врага во всеоружии...
Хорошо было в ту пору налажено взаимодействие истребительной авиации и зенитной артиллерии, в основе которого лежал принцип распределения зон, хотя преимущество в бою отдавалось летчикам.
Вместе с зенитчиками в кронштадтском небе отважно действовали наши истребители. Командир 71-го авиационного полка В. С. Корешков и комиссар И. И. Сербин, оба под стать друг другу, нередко сами вылетали в район маяка Толбухин и там в засаде ожидали противника. Свои решительные атаки командир и комиссар производили в тот момент, когда неприятельские самолеты, уходя от зенитного огня, снижались и начинали разворачиваться на свой аэродром.
Затратив огромные усилия и потеряв большое количество машин, противник и на этот раз не достиг цели. Еще задолго до новой волны налетов мы усилили боевой состав зенитной артиллерии, готовили летчиков истребительного полка, базировавшегося на аэродроме в Кронштадте, заново организовали систему противоминного наблюдения. К этому надо добавить слаженные действия истребительного полка с массированным использованием зенитных средств базы под командованием командира дивизии Д. З. Осипчука. Так же как и в апреле над Ленинградом, немцам был преподан замечательный урок. Базовая и корабельная зенитная артиллерия вместе с летчиками уничтожила немало самолетов противника.
После налетов нацистской авиации в апреле и попыток заминировать фарватеры в мае - июне гитлеровское командование на весь мир протрубило, что значительная часть кораблей Балтийского флота уничтожена в Ленинграде и Кронштадте, а уцелевшие заблокированы минами и выйти в море не смогут. Ну что ж, мы понимали, что подобная ложь нужна была фашистам, чтобы поддержать дух финских, норвежских и шведских судовладельцев, внушить им мысль о безопасности плавания на Балтийском море.
А в это время первый эшелон подводных лодок усиленно готовился к выходу в море.
Сорок пять - шестьдесят миль пути от Кронштадта до Лавенсари враг просматривал с северного берега, и стоило только появиться хотя бы одиночному кораблю, как многочисленные орудия финских батарей открывали плотный огонь. Но наши тральщики, а позднее надводные корабли эскортов, оберегая подводные лодки, которые шли в основном в надводном положении, искусно маневрируя, избегали попаданий. Помогали также искусство ставить дымовые завесы и строгая дисциплина радиосвязи при разговорах на ультракоротких волнах между кораблями. А когда обстановка позволяла, подводные лодки, выйдя на траверз Шепелевского маяка, погружались и шли самостоятельно в подводном положении до Лавенсари, в свою маневренную базу в Финском заливе.