Страница:
Осмуссар
В устье Финского залива, там, где открываются просторы Балтийского моря и волна в штормовую погоду заставляет искать укрытия даже большие корабли, затерялся маленький скалистый остров Осмуссар (старое название - Оденсхольм). С военной точки зрения он расположен очень удачно, прижимаясь к побережью Эстонии в 12 километрах от самой западной точки берега и как бы прикрывая вход в залив. Еще в начале 1940 года по договору между Советским правительством и правительством Эстонии остров Осмуссар был передан Советскому Союзу для строительства здесь батарей. Мощные батареи намечалось создать для защиты наших границ на нескольких островах, в том числе на соседнем с Осмуссаром острове Хиума, а также на полуострове Ханко, который арендовался у Финляндии по советско-финскому договору 1940 года. Специальная комиссия, назначенная народным комиссаром Военно-Морского Флота во главе с флагманом 2 ранга И. И. Греном, выбрала на Осмуссаре места для строительства батарей: четырехорудийной башенной 180-миллиметровой и открытой четырехорудийной 130-миллиметровой. Во взаимодействии со строившимися батареями на острове Хиума и полуострове Ханко они должны были надежно закрыть будущему противнику 152 вход в Финский залив. Строительство на Осмуссаре возглавил военинженер 2 ранга П. И. Сошнев.
Закончив строительство и монтаж артиллерийских систем, вооруженные первоклассной техникой, объединенные общим командованием, командиры и бойцы гарнизона смогли доложить, что Осмуссар к бою готов.
Фашисты не предполагали, что остров за короткое время сможет стать неприступной крепостью. Поэтому в начале войны они не предпринимали почти никаких активных действий против его гарнизона. Эти действия начались уже осенью, в сентябре, когда вся территория Эстонии оказалась в руках захватчиков.
6 сентября противник решил операцию по захвату Моонзундских островов начать с Осмуссара. Маленький остров по сравнению с другими казался гитлеровцам самым беззащитным. В этот день первые вражеские снаряды разорвались на его территории. Осколки вражеских снарядов лязгали по броне. Снаряды взрывались на поверхности бетона, оставляя на нем лишь воронки глубиной 20 - 30 сантиметров. Затем стрельба стала более интенсивной. Батареи противника располагались на мысу Шпитхамн, Ригульди (западная точка на побережье Эстонии).
Все наши боевые расчеты находились в полной готовности, но ответного огня не открывали, не давая возможности противнику засечь точные места батарей. Вскоре пост наблюдения и дальне-мерный пост обнаружили около 12 вражеских катеров, идущих из Рыбачьей бухты (около мыса Шпитхамн) по направлению к острову, и другую группу - из девяти катеров, вышедших из бухты Ригульди и тоже направившихся к острову. Выждав, пока они подойдут на дистанцию, с которой можно поражать цель с большой эффективностью, наши батареи открыли огонь. К разрывам вражеских снарядов добавился оглушительный грохот батарейных залпов с острова. Фашисты пытались ослабить силу наших ударов по десантным катерам, усилив огонь. Но противник недооценил мощь артиллерийской обороны острова. Итог для него оказался плачевным: часть катеров была уничтожена, часть повреждена и выброшена на камни. Покончив с десантом в море, батареи острова нанесли короткий, но мощный удар по огневым позициям врага на материке.
В двадцатых числах сентября у Або-Аландского архипелага появилась эскадра немецко-фашистского флота, готовая идти на прорыв в Финский залив, чтобы поддержать свои сухопутные войска, остановленные Красной Армией у стен Ленинграда. Но путь им был накрепко закрыт минными заграждениями, а также введенными в строй в первые дни войны (уже под обстрелом врага) усилиями рабочих, строителей и моряков батареями военно-морских баз Ханко и Осмуссара.
Противник не оставлял мысли о захвате острова. Установив более мощные батареи на побережье, он начал систематический обстрел. Тысячи снарядов падали в районе жилых построек, складов, огневых позиций и дальномерного поста. Изнуряющий повседневный огонь, угроза высадки десанта, постоянная боевая готовность стали будничной жизнью острова. Его батареи отвечали редко, сберегая боезапас на тот случай, если враг попытается высадить десант.
7 сентября Военный совет Балтийского флота учитывая обстановку в западной части залива, решил подчинить остров Осмуссар командиру военно-морской базы Ханко генералу С. И. Кабанову, который командовал теперь всей западной оборонительной позицией в Финском заливе. 10 сентября на Осмуссар прибыл военком военно-морской базы Ханко дивизионный комиссар А. Л. Расскин с работниками штаба и политотдела для ознакомления с обстановкой и оказания необходимой помощи защитникам.
После возвращения на Ханко командование базы предложило усилить руководство на острове, учитывая особое положение и значение Осмуссара. Военный совет флота назначил командиром дивизиона капитана Е. К. Вержбицкого, военкомом - батальонного комиссара Н. Ф. Гусева, имевших большой боевой опыт и хорошо проверенных в работе. Проводя партийно-массовую и разъяснительную работу с личным составом, они учитывали тяжелое в то время положение на фронтах Великой Отечественной войны, изолированность гарнизона, огромное физическое и моральное напряжение людей, вынужденных совмещать трудовую и боевую нагрузки. Гусев требовал, чтобы политработники и пропагандисты доводили до сведения личного состава действительное положение на фронтах, разъясняли меры, которые партия и правительство принимали для мобилизации сил страны на борьбу с врагом, чтобы четко ставилась задача перед каждым бойцом. Н. Ф. Гусев со знанием дела проводил семинары, оказывая политработникам и пропагандистам большую помощь в организации партийно-политической работы среди защитников острова. А это было очень важно в связи с отрывом от Кронштадта, отсутствием систематической доставки газет.
8 течение сентября батареи несколько раз открывали огонь почти на предельной дистанции по транспортам противника, выгружавшим на остров Вормси подкрепления войскам, которые готовились к высадке на Хиума, по тральщикам, пытавшимся протралить фарватер в нашем минном заграждении. Враг подтянул на побережье десятки батарей, которые ежедневно выпускали по острову тысячи снарядов. Защитники острова понимали, что они, заставляя врага растрачивать свои силы, облегчают в какой-то степени положение советских войск под Ленинградом.
После двух месяцев почти непрерывного обстрела территории острова и неудавшейся попытки захватить его с помощью десанта вражеское командование решило, что моральные и материальные ресурсы на острове исчерпаны, что настало время для предъявления ультиматума.
Днем 4 ноября наблюдатели Осмуссара обнаружили в море шлюпку, шедшую от мыса Шпитхамн к острову. В ней сидели три человека - наши краснофлотцы, взятые в плен фашистами на Моонзундских островах. Бойцы противодесантной обороны встретили их у пирса и доставили к командиру дивизиона. Немецкое командование передало с ними капитану Вержбицкому письмо от командующего фашистскими войсками генерала Карлса. В письме генерал лицемерно восхвалял защитников острова, отлично выполнявших свой воинский долг. Там была также дезинформация о взятии Ленинграда и окружении Москвы. Враг предлагал прекратить сопротивление и сдаться в плен. Командиру дивизиона предлагалось через сутки собрать личный состав острова в юго-восточной части и вывесить на кирке белый флаг.
Капитан Вержбицкий и военком Гусев немедленно донесли о случившемся командиру базы Ханко генералу Кабанову. Вечером на острове были собраны командиры для ознакомления с ультиматумом и проведены общие собрания по подразделениям. На собраниях краснофлотцы, бойцы, рабочие, командиры единогласно решили: острова не сдавать и продолжать выполнение поставленных задач. Утром 5 ноября на Ханко были приведены в готовность авиация, артиллерия, торпедные катера. Подводные лодки, находившиеся в устье залива на позициях, получили предупреждение о возможной высадке десанта на Осмуссар.
На следующий день ровно в 12 часов над островом взвилось боевое Красное знамя нашей Родины, символ свободы и мужества. Это был ответ героических защитников фашистам. Одновременно все артиллерийские орудия открыли интенсивный огонь по врагу. В первые минуты противник молчал, затем тоже ответил артиллерийским огнем. Немецкие батареи били по кирке, стремясь разрушить ее и вместе с ней сбить Красное знамя. Но напрасно. Несколько дней фашистская артиллерия совместно с авиацией обрушивала на остров тонны металла. Надежные укрытия защищали его гарнизон. Ни техника, ни орудийные расчеты потерь не имели.
14 ноября задолго до рассвета артиллерия врага снова открыла огонь. Видимо, противник подтянул новые батареи. Тысячи снарядов опять Летели на остров. После 8 часов утра дальномерщики гарнизона обнаружили 18 больших моторных катеров, которые шли в сторону острова. По предварительным расчетам, они могли иметь на борту до тысячи солдат. Вскоре катера направились к намеченным фашистами местам высадки. Капитан Вержбицкий некоторое время выжидал, чтобы в бой смогли вступить орудия и меньшего калибра. Когда катера противника подошли на расстояние около 60 кабельтовых (примерно 11 км), открыли огонь зенитчики старшего лейтенанта П. Л. Сырма. Затем в бой вступили орудия капитана А. Н. Панова. Наконец, огонь открыли 180-миллиметровые орудия И. Т. Клещенко. Один за другим взлетали на воздух вражеские катера. Поверхность залива покрылась бросавшимися в воду фашистами. Шесть катеров пошли на дно, несколько, сильно поврежденных, выбросились позднее на берег у мыса Шпитхамн.
Мощная артиллерийская оборона, созданная самоотверженным трудом защитников Осмуссара, отличная выучка артиллерийских расчетов, мужество, проявленное доблестным гарнизоном, сделали свое дело: очередная попытка противника подавить сопротивление героев провалилась.
В сообщении Советского информбюро от 19 ноября 1941 года отмечалось:
"Береговые батареи Балтийского флота отразили попытку немцев высадить десант на остров О. Метким огнем советские артиллеристы потопили 6 катеров с солдатами противника".
"Чувство гордости присуще всем оставшимся в живых, - писал в письме ко мне командир башни Митрофанов. - Мы гордимся героическими делами своих соратников, погибших в боях с заклятыми врагами Родины и не щадивших своей жизни в борьбе с ними. Мы гордимся тем, что нам выпала честь быть членами замечательного боевого коллектива защитников Осмуссара. Несмотря на тяжелую обстановку, настроение личного состава оставалось бодрым, боевые повреждения немедленно устранялись, ежедневно появлялись новые сооружения, делавшие оборону острова еще крепче, еще неприступнее. В бою краснофлотцы и младшие командиры проявляли мужество и отвагу, высоко держали боевой авторитет Краснознаменной Балтики".
Активность артиллерии-противника снизилась. А тактика его осталась старой: "редкий огонь на изнурение". Но этот огонь был не опасен, он велся почти всегда в одно и то же время и одинаковым количеством снарядов. Командир дивизиона приказал совершенствовать противодесантную оборону острова, ибо враг не отказался от мысли овладеть им. В это время по приказу Ставки корабли Балтийского флота продолжали эвакуировать гарнизон Ханко, а Осмуссар прикрывал своим огнем переходы боевых и транспортных кораблей от возможного воздействия противника. Помимо отражения попыток врага высадиться на остров батареи с момента ввода их в строй провели до 70 стрельб по береговым и подвижным целям противника на море.
Не исключено, что стойкость защитников Осмуссара была одной из причин пассивности немецко-фашистских и финских надводных кораблей в течение тех полутора месяцев, когда мы вывозили защитников Ханко.
По приказу командира военно-морской базы Ханко эвакуация гарнизона на Осмуссаре началась 22 ноября. К этому моменту на острове находилось чуть более тысячи человек. Капитан Вержбицкий получил приказ эвакуировать на Ханко в первую очередь больных, раненых и тех, кто не связан непосредственно с обороной острова. Вместе с личным составом вывозилось все носимое оружие, боеприпасы, продовольствие. Фортификационные сооружения были уничтожены.
Гангутцы возвращаются в Ленинград
Оборона Ханко, как и Севастополя, Одессы, Таллина, относится к числу операций Советских Вооруженных Сил, сыгравших важную роль в первом периоде войны. Оборонительные действия наших войск и флота замедляли наступление немецко-фашистских армий на ряде направлений советско-германского фронта, наносили значительные потери врагу.
Ни одна наша военно-морская база, несмотря на неблагоприятные условия, сложившиеся для Советского Союза в начале войны, не была с ходу захвачена противником ни с суши, ни с моря. Только после того как задачи обороны баз были выполнены, они оставлялись в связи с передвижением и изменением линии фронта по решению Верховного Главнокомандования.
Как правило, наши войска и силы флота уходили из военно-морских баз морским путем. Это было довольно сложно. В окружении превосходящих сил противника требовалось быстро погрузить на боевые корабли и транспортные суда и перевезти морем крупные контингенты войск, техники и вооружения. Часто перевозки осуществлялись в условиях господства авиации противника в воздухе и очень сложной минной обстановки на море. Именно в такой обстановке пришлось эвакуировать легендарный гарнизон Ханко.
Мы отдавали себе полный и ясный отчет в том, насколько трудна эта задача. Предстояло в сжатые сроки перевезти свыше двадцати тысяч человек с боевой техникой и всеми видами имущества. Флот располагал очень незначительными транспортными средствами и топливными ресурсами. На последнем участке пути Ханко - Ленинград и Кронштадт корабли и транспорты подвергались артиллерийскому обстрелу противника, занимавшего южный берег Невской губы.
И тем не менее откладывать эвакуацию было нельзя. Интенсивные, действия неприятеля в сентябре свидетельствовали о том, что на базу готовится решительное наступление. Еще более осложнилось положение с наступлением осенней непогоды и приближением ледостава. Стоило образоваться льду, и полуостров переставал быть неуязвимым с моря. Организовать же наличными силами прочную круговую оборону было невозможно. И помочь гарнизону было трудно: что мог дать Ленинград, блокированный вражескими войсками? Поэтому, как ни просил генерал С. И. Кабанов принять срочные меры для подвоза боезапаса, продовольствия, топлива и различных материалов для усиления обороны, мы думали о другом - об эвакуации Ханко. Этого требовала и острая необходимость пополнить войска Ленинградского фронта в связи с предпринятой врагом тихвинской операцией.
Решение об эвакуации было принято не сразу. Я неоднократно вел на эту тему продолжительные разговоры с А. А. Ждановым. В течение октября он неизменно отвечал, что нужно подождать. Лишь в конце месяца его позиция изменилась. Было это так. Я доложил ему, что на Ханко отправляется отряд базовых тральщиков с запасом бензина и медикаментами на борту. А. А. Жданов согласился с этим. После того как тральщики дошли до Ханко, я предложил Андрею Александровичу погрузить на борт батальон бойцов стрелковой бригады с личным оружием и доставить его на ораниенбаумский плацдарм, где исключительно велика была нужда в пополнении. Не знаю, что произошло, видимо, А. А. Жданов получил разрешение Ставки начать эвакуацию гарнизона Ханко, но мне было дано согласие на перевозку в Ленинград всего личного состава с техникой и запасами.
Расскажу о первом походе на Ханко. Подготовка к нему началась в середине октября 1941 года. Начальник штаба флота контр-адмирал Ю. Ф. Ралль совместно с командиром охраны водного района капитаном 2 ранга И. Г. Святовым и командирами базовых тральщиков, изучая возможность доставки на Ханко ста тонн бензина для истребителей, пришли к выводу, что горючее можно перевезти в носовых соляровых цистернах тральщиков. Мысль эту подал И. Г. Святов. На обратном пути тральщики должны были по согласованию с командованием Ленинградского фронта вывезти раненых. В поход вышли три базовых тральщика со срезанными мачтами (чтобы уменьшить дальность обнаружения наших кораблей с береговых постов противника) и два катера-охотника с продовольствием, боеприпасами и медикаментами кроме основного груза - бензина для истребителей. Командовал отрядом капитан 3 ранга В. П. Лихолетов, военкомом был полковой комиссар Н. И. Корнилов.
Для сокращения времени перехода от Гогланда до Ханко тральщики шли без тралов. До маяка Кери во главе отряда шли, выполняя роль прерывателей минных заграждений, "БТЩ-203" (командир капитан-лейтенант М. Я. Ефимов) и "БТЩ-217" (командир старший лейтенант И. Я. Становое). Одному из них, "БТЩ-203", не суждено было дойти до Ханко. Он подорвался на мине и затонул.
Обстановка на сухопутном направлении базы благоприятствовала эвакуации: противник отвел к этому времени на Карельский перешеек значительную часть своих войск из состава ударной группировки "Ханко", резко сократил здесь действия артиллерии и авиации; корабли врага ограничивались несением дозоров, разведкой и эпизодическими нападениями на наши дозорные корабли.
На пути от Гогланда до Ханко наибольшую опасность представляли минные поля между мысом Юминда и Каллбодагрундом (средняя часть Финского залива) и между Хельсинки и Наргеном (севернее Таллина). И противник продолжал усиливать их. В районе Юминда, Каллбодагрунд только в сентябре противник поставил 958 мин и 700 минных защитников.
Можно видеть, что после прорыва флота из Таллина в Кронштадт противник два с половиной месяца выставлял все новые и новые минные заграждения. Всего же в Финском заливе с начала войны противник поставил 4631 мину и 3361 минный защитник.
Кроме того, на всем пути перехода существовала опасность обстрела наших кораблей береговыми батареями, атак авиации, торпедных катеров и подводных лодок. Враг находился в базах (Хельсинки, Котка, Порккала-Удд, Таллин), которые располагались на обоих берегах залива; расстояние от них до фарватера, которым шли наши корабли, составляло всего 8 - 12 миль. В этих условиях корабли при каждом переходе вынуждены были избирать новые пути, постоянно менять курсы. Почти все маяки в Финском заливе не работали. Лишь на участке Кронштадт - Гогланд использовалась служба навигационного ограждения для обеспечения переходов.
Предварительное траление также было невозможно вести, так как в районе переходов господствовал противник. Поэтому оставалось единственное - проводка кораблей непосредственно за тралами базовых тральщиков, которые обеспечивали относительную безопасность движения за ними боевых кораблей и транспортов, большую скорость хода и скрытность.
Личному составу тральщиков, экипажам боевых кораблей и транспортов предстояли большие моральные и физические испытания, особенно при совместном плавании ночью, когда необходимо было сохранять свое место в походном порядке, поддерживать непрерывную связь друг с другом, быть в постоянной готовности к оказанию взаимной помощи.
План эвакуации гарнизона Ханко оформился не сразу. На Военном совете флота был рассмотрен порядок и очередность вывоза личного состава, обслуживающего персонала, техники, продовольствия и других материальных ценностей.
В ходе операции штаб флота скрупулезно анализировал все данные по обстановке, особенно минной, с учетом предыдущего похода разрабатывал рекомендации для предстоящего, которые утверждались Военным советом. В рекомендациях учитывалось, что путь между Гогландом и Ханко, 130 - 140 миль, корабли и суда должны проходить в темное время суток, чтобы не быть обнаруженными и не подвергаться ударам вражеской авиации и обстрелам крупнокалиберных батарей, установленных на острове Мякилуото, на мысе Юминда и в других пунктах.
Для оказания помощи кораблям и судам на случай подрыва на минах был создан специальный аварийно-спасательный отряд (командир капитан 2 ранга И. Г. Святов, военком бригадный комиссар Р. В. Радун), который с 27 октября базировался на остров Гогланд. В него входили тральщики, буксиры, спасательные суда, сторожевые и торпедные катера. Отряду вменялась в обязанность также перевозка с Гогланда в Кронштадт грузов и людей, которые окажутся на острове в результате спасательных действий.
На Гогланде сосредоточивались запасы горючего для торпедных и сторожевых катеров, которые не могли пройти от Кронштадта до Ханко за одну ночь. Сюда направлялись корабли при ухудшении погоды.
Кроме того, дневную стоянку кораблей у Гогланда могли частично прикрыть истребителями флота. Конечно, ни на какое прикрытие с воздуха кораблей и транспортов на переходах Гогланд - Ханко и обратно мы тогда рассчитывать не могли. Во-первых, потому, что истребители, базировавшиеся в районе Ленинграда, обладали недостаточным радиусом действия и не могли прикрывать корабли и суда, находившиеся в боевых походах западнее Гогланда. Во-вторых, мы располагали тогда ограниченными ресурсами горючего. Короче говоря, корабли и транспорты в случае нападения вражеской авиации могли рассчитывать только на свою корабельную зенитную артиллерию и пулеметы.
Получив разрешение Ставки на эвакуацию всего гарнизона Ханко, мы вызвали в Кронштадт начальника штаба базы капитана 1 ранга П. Г. Максимова. Ему были переданы указания для командования базы о порядке эвакуации, после чего он возвратился на Ханко.
Общее руководство эвакуацией Военный совет флота оставил за собой, непосредственное командование отрядами было возложено на командующего эскадрой вице-адмирала В. П. Дрозда и военкома бригадного комиссара Ф. Г. Масалова.
Большую работу вел штаб базы. Основная ее цель состояла в том, чтобы сорвать попытки противника интенсивными обстрелами гавани и причалов нарушить погрузку. При получении извещения о выходе кораблей и транспортных судов из Кронштадта штаб базы каждый раз составлял план в нескольких вариантах. В плане предусматривалась погрузка войск и техники с причалов; погрузка войск на корабли, находившиеся на рейде; погрузка войск при сильном артиллерийском обстреле и воздействии авиации противника.
С приходом кораблей и судов в гавани Ханко приводилась в немедленную готовность часть береговой артиллерии. Благодаря этому, во время нахождения в базе они не получали повреждений от вражеской артиллерии. Случай с миноносцем "Сметливый", в носовое орудие которого попал снаряд, был исключением.
Оперативным обеспечением эвакуации, разведкой на морском театре, прикрытием на переходах кораблей и судов ведала специальная группа командиров штаба флота, которая подчинялась непосредственно начальнику штаба контр-адмиралу Ю. Ф. Раллю, находившемуся в Кронштадте.
На позициях в различных районах Финского залива были развернуты подводные лодки, обеспечивали эвакуацию также части минно-торпедной и бомбардировочной авиации и береговая артиллерия. Особенно детально продумывалась защита конвоев в Невской губе. Когда корабли входили в губу, в готовность приводились корабельные, береговые и железнодорожные батареи; в любой момент они могли вступить в бой с вражеской артиллерией. На аэродромах в это время дежурили самолеты-ночники.
30 октября по моему приказу в Кронштадте был сформирован для перевозки войск отряд боевых надводных кораблей в составе эскадренных миноносцев "Стойкий" (командир капитан 3 ранга Б. П. Левченко) и "Славный" (капитан 2 ранга М. Д. Осадчий), минного заградителя "Марти" (капитан 1 ранга Н. И. Мещерский), четырех базовых тральщиков - 207, 210, 215, 217 и пяти сторожевых катеров из дивизиона капитан-лейтенанта М. В. Капралова. Командовал отрядом вице-адмирал В. П. Дрозд. 31 октября отряд вышел к Гогланду. Для оперативного обеспечения переходов на позициях в устье Финского залива находились подводные лодки "С-9" (капитан-лейтенант С. А. Рогачевский) и "Щ-324" (капитан-лейтенант Г. А. Тархнишвили), а в районе Таллина - "С-7" (капитан-лейтенант С. П. Лисин).
Днем 1 ноября отряд находился уже на рейде у Гогланда. Здесь командующий эскадрой В. П. Дрозд лично передал И. Г. Святову решение Военного совета об эвакуации Ханко. И. Г. Святову предписывалось оставаться на Гогланде, привлечь в состав отряда прикрытия все корабли и катера соединения охраны водного района, которым он командовал. В тот же день вечером отряд В. П. Дрозда вышел из Гогланда и 2 ноября без потерь пришел на Ханко.
Немедленно началась погрузка. Корабли отряда неоднократно обстреливались артиллерией противника. Вечером отряд вышел в обратный путь. Возвращение проходило в гораздо худших условиях. В тралах тральщиков и параван-охранителях миноносцев взорвалось 16 мин. Один из взрывов произошел в непосредственной близости от минного заградителя "Марти", котлы на корабле сдвинулись с фундамента, часть помещений затопило, был погнут шток цилиндра высокого давления, нарушен режим работы главных машин. Еще от одного взрыва на "БТЩ-210" (командир старший лейтенант С. В. Панков) деформировалась палуба в кормовой части. Била по кораблям и артиллерия противника с мыса Юминда. Тем не менее 3 ноября отряд уже стоял на Гогландском рейде, а еще через день пришел в Кронштадт, доставив 4230 бойцов и командиров с вооружением и боеприпасами, а также два дивизиона полевой артиллерии. От маяка Толбухин до Ленинграда корабли двигались во льдах толщиной до 10 сантиметров.
В устье Финского залива, там, где открываются просторы Балтийского моря и волна в штормовую погоду заставляет искать укрытия даже большие корабли, затерялся маленький скалистый остров Осмуссар (старое название - Оденсхольм). С военной точки зрения он расположен очень удачно, прижимаясь к побережью Эстонии в 12 километрах от самой западной точки берега и как бы прикрывая вход в залив. Еще в начале 1940 года по договору между Советским правительством и правительством Эстонии остров Осмуссар был передан Советскому Союзу для строительства здесь батарей. Мощные батареи намечалось создать для защиты наших границ на нескольких островах, в том числе на соседнем с Осмуссаром острове Хиума, а также на полуострове Ханко, который арендовался у Финляндии по советско-финскому договору 1940 года. Специальная комиссия, назначенная народным комиссаром Военно-Морского Флота во главе с флагманом 2 ранга И. И. Греном, выбрала на Осмуссаре места для строительства батарей: четырехорудийной башенной 180-миллиметровой и открытой четырехорудийной 130-миллиметровой. Во взаимодействии со строившимися батареями на острове Хиума и полуострове Ханко они должны были надежно закрыть будущему противнику 152 вход в Финский залив. Строительство на Осмуссаре возглавил военинженер 2 ранга П. И. Сошнев.
Закончив строительство и монтаж артиллерийских систем, вооруженные первоклассной техникой, объединенные общим командованием, командиры и бойцы гарнизона смогли доложить, что Осмуссар к бою готов.
Фашисты не предполагали, что остров за короткое время сможет стать неприступной крепостью. Поэтому в начале войны они не предпринимали почти никаких активных действий против его гарнизона. Эти действия начались уже осенью, в сентябре, когда вся территория Эстонии оказалась в руках захватчиков.
6 сентября противник решил операцию по захвату Моонзундских островов начать с Осмуссара. Маленький остров по сравнению с другими казался гитлеровцам самым беззащитным. В этот день первые вражеские снаряды разорвались на его территории. Осколки вражеских снарядов лязгали по броне. Снаряды взрывались на поверхности бетона, оставляя на нем лишь воронки глубиной 20 - 30 сантиметров. Затем стрельба стала более интенсивной. Батареи противника располагались на мысу Шпитхамн, Ригульди (западная точка на побережье Эстонии).
Все наши боевые расчеты находились в полной готовности, но ответного огня не открывали, не давая возможности противнику засечь точные места батарей. Вскоре пост наблюдения и дальне-мерный пост обнаружили около 12 вражеских катеров, идущих из Рыбачьей бухты (около мыса Шпитхамн) по направлению к острову, и другую группу - из девяти катеров, вышедших из бухты Ригульди и тоже направившихся к острову. Выждав, пока они подойдут на дистанцию, с которой можно поражать цель с большой эффективностью, наши батареи открыли огонь. К разрывам вражеских снарядов добавился оглушительный грохот батарейных залпов с острова. Фашисты пытались ослабить силу наших ударов по десантным катерам, усилив огонь. Но противник недооценил мощь артиллерийской обороны острова. Итог для него оказался плачевным: часть катеров была уничтожена, часть повреждена и выброшена на камни. Покончив с десантом в море, батареи острова нанесли короткий, но мощный удар по огневым позициям врага на материке.
В двадцатых числах сентября у Або-Аландского архипелага появилась эскадра немецко-фашистского флота, готовая идти на прорыв в Финский залив, чтобы поддержать свои сухопутные войска, остановленные Красной Армией у стен Ленинграда. Но путь им был накрепко закрыт минными заграждениями, а также введенными в строй в первые дни войны (уже под обстрелом врага) усилиями рабочих, строителей и моряков батареями военно-морских баз Ханко и Осмуссара.
Противник не оставлял мысли о захвате острова. Установив более мощные батареи на побережье, он начал систематический обстрел. Тысячи снарядов падали в районе жилых построек, складов, огневых позиций и дальномерного поста. Изнуряющий повседневный огонь, угроза высадки десанта, постоянная боевая готовность стали будничной жизнью острова. Его батареи отвечали редко, сберегая боезапас на тот случай, если враг попытается высадить десант.
7 сентября Военный совет Балтийского флота учитывая обстановку в западной части залива, решил подчинить остров Осмуссар командиру военно-морской базы Ханко генералу С. И. Кабанову, который командовал теперь всей западной оборонительной позицией в Финском заливе. 10 сентября на Осмуссар прибыл военком военно-морской базы Ханко дивизионный комиссар А. Л. Расскин с работниками штаба и политотдела для ознакомления с обстановкой и оказания необходимой помощи защитникам.
После возвращения на Ханко командование базы предложило усилить руководство на острове, учитывая особое положение и значение Осмуссара. Военный совет флота назначил командиром дивизиона капитана Е. К. Вержбицкого, военкомом - батальонного комиссара Н. Ф. Гусева, имевших большой боевой опыт и хорошо проверенных в работе. Проводя партийно-массовую и разъяснительную работу с личным составом, они учитывали тяжелое в то время положение на фронтах Великой Отечественной войны, изолированность гарнизона, огромное физическое и моральное напряжение людей, вынужденных совмещать трудовую и боевую нагрузки. Гусев требовал, чтобы политработники и пропагандисты доводили до сведения личного состава действительное положение на фронтах, разъясняли меры, которые партия и правительство принимали для мобилизации сил страны на борьбу с врагом, чтобы четко ставилась задача перед каждым бойцом. Н. Ф. Гусев со знанием дела проводил семинары, оказывая политработникам и пропагандистам большую помощь в организации партийно-политической работы среди защитников острова. А это было очень важно в связи с отрывом от Кронштадта, отсутствием систематической доставки газет.
8 течение сентября батареи несколько раз открывали огонь почти на предельной дистанции по транспортам противника, выгружавшим на остров Вормси подкрепления войскам, которые готовились к высадке на Хиума, по тральщикам, пытавшимся протралить фарватер в нашем минном заграждении. Враг подтянул на побережье десятки батарей, которые ежедневно выпускали по острову тысячи снарядов. Защитники острова понимали, что они, заставляя врага растрачивать свои силы, облегчают в какой-то степени положение советских войск под Ленинградом.
После двух месяцев почти непрерывного обстрела территории острова и неудавшейся попытки захватить его с помощью десанта вражеское командование решило, что моральные и материальные ресурсы на острове исчерпаны, что настало время для предъявления ультиматума.
Днем 4 ноября наблюдатели Осмуссара обнаружили в море шлюпку, шедшую от мыса Шпитхамн к острову. В ней сидели три человека - наши краснофлотцы, взятые в плен фашистами на Моонзундских островах. Бойцы противодесантной обороны встретили их у пирса и доставили к командиру дивизиона. Немецкое командование передало с ними капитану Вержбицкому письмо от командующего фашистскими войсками генерала Карлса. В письме генерал лицемерно восхвалял защитников острова, отлично выполнявших свой воинский долг. Там была также дезинформация о взятии Ленинграда и окружении Москвы. Враг предлагал прекратить сопротивление и сдаться в плен. Командиру дивизиона предлагалось через сутки собрать личный состав острова в юго-восточной части и вывесить на кирке белый флаг.
Капитан Вержбицкий и военком Гусев немедленно донесли о случившемся командиру базы Ханко генералу Кабанову. Вечером на острове были собраны командиры для ознакомления с ультиматумом и проведены общие собрания по подразделениям. На собраниях краснофлотцы, бойцы, рабочие, командиры единогласно решили: острова не сдавать и продолжать выполнение поставленных задач. Утром 5 ноября на Ханко были приведены в готовность авиация, артиллерия, торпедные катера. Подводные лодки, находившиеся в устье залива на позициях, получили предупреждение о возможной высадке десанта на Осмуссар.
На следующий день ровно в 12 часов над островом взвилось боевое Красное знамя нашей Родины, символ свободы и мужества. Это был ответ героических защитников фашистам. Одновременно все артиллерийские орудия открыли интенсивный огонь по врагу. В первые минуты противник молчал, затем тоже ответил артиллерийским огнем. Немецкие батареи били по кирке, стремясь разрушить ее и вместе с ней сбить Красное знамя. Но напрасно. Несколько дней фашистская артиллерия совместно с авиацией обрушивала на остров тонны металла. Надежные укрытия защищали его гарнизон. Ни техника, ни орудийные расчеты потерь не имели.
14 ноября задолго до рассвета артиллерия врага снова открыла огонь. Видимо, противник подтянул новые батареи. Тысячи снарядов опять Летели на остров. После 8 часов утра дальномерщики гарнизона обнаружили 18 больших моторных катеров, которые шли в сторону острова. По предварительным расчетам, они могли иметь на борту до тысячи солдат. Вскоре катера направились к намеченным фашистами местам высадки. Капитан Вержбицкий некоторое время выжидал, чтобы в бой смогли вступить орудия и меньшего калибра. Когда катера противника подошли на расстояние около 60 кабельтовых (примерно 11 км), открыли огонь зенитчики старшего лейтенанта П. Л. Сырма. Затем в бой вступили орудия капитана А. Н. Панова. Наконец, огонь открыли 180-миллиметровые орудия И. Т. Клещенко. Один за другим взлетали на воздух вражеские катера. Поверхность залива покрылась бросавшимися в воду фашистами. Шесть катеров пошли на дно, несколько, сильно поврежденных, выбросились позднее на берег у мыса Шпитхамн.
Мощная артиллерийская оборона, созданная самоотверженным трудом защитников Осмуссара, отличная выучка артиллерийских расчетов, мужество, проявленное доблестным гарнизоном, сделали свое дело: очередная попытка противника подавить сопротивление героев провалилась.
В сообщении Советского информбюро от 19 ноября 1941 года отмечалось:
"Береговые батареи Балтийского флота отразили попытку немцев высадить десант на остров О. Метким огнем советские артиллеристы потопили 6 катеров с солдатами противника".
"Чувство гордости присуще всем оставшимся в живых, - писал в письме ко мне командир башни Митрофанов. - Мы гордимся героическими делами своих соратников, погибших в боях с заклятыми врагами Родины и не щадивших своей жизни в борьбе с ними. Мы гордимся тем, что нам выпала честь быть членами замечательного боевого коллектива защитников Осмуссара. Несмотря на тяжелую обстановку, настроение личного состава оставалось бодрым, боевые повреждения немедленно устранялись, ежедневно появлялись новые сооружения, делавшие оборону острова еще крепче, еще неприступнее. В бою краснофлотцы и младшие командиры проявляли мужество и отвагу, высоко держали боевой авторитет Краснознаменной Балтики".
Активность артиллерии-противника снизилась. А тактика его осталась старой: "редкий огонь на изнурение". Но этот огонь был не опасен, он велся почти всегда в одно и то же время и одинаковым количеством снарядов. Командир дивизиона приказал совершенствовать противодесантную оборону острова, ибо враг не отказался от мысли овладеть им. В это время по приказу Ставки корабли Балтийского флота продолжали эвакуировать гарнизон Ханко, а Осмуссар прикрывал своим огнем переходы боевых и транспортных кораблей от возможного воздействия противника. Помимо отражения попыток врага высадиться на остров батареи с момента ввода их в строй провели до 70 стрельб по береговым и подвижным целям противника на море.
Не исключено, что стойкость защитников Осмуссара была одной из причин пассивности немецко-фашистских и финских надводных кораблей в течение тех полутора месяцев, когда мы вывозили защитников Ханко.
По приказу командира военно-морской базы Ханко эвакуация гарнизона на Осмуссаре началась 22 ноября. К этому моменту на острове находилось чуть более тысячи человек. Капитан Вержбицкий получил приказ эвакуировать на Ханко в первую очередь больных, раненых и тех, кто не связан непосредственно с обороной острова. Вместе с личным составом вывозилось все носимое оружие, боеприпасы, продовольствие. Фортификационные сооружения были уничтожены.
Гангутцы возвращаются в Ленинград
Оборона Ханко, как и Севастополя, Одессы, Таллина, относится к числу операций Советских Вооруженных Сил, сыгравших важную роль в первом периоде войны. Оборонительные действия наших войск и флота замедляли наступление немецко-фашистских армий на ряде направлений советско-германского фронта, наносили значительные потери врагу.
Ни одна наша военно-морская база, несмотря на неблагоприятные условия, сложившиеся для Советского Союза в начале войны, не была с ходу захвачена противником ни с суши, ни с моря. Только после того как задачи обороны баз были выполнены, они оставлялись в связи с передвижением и изменением линии фронта по решению Верховного Главнокомандования.
Как правило, наши войска и силы флота уходили из военно-морских баз морским путем. Это было довольно сложно. В окружении превосходящих сил противника требовалось быстро погрузить на боевые корабли и транспортные суда и перевезти морем крупные контингенты войск, техники и вооружения. Часто перевозки осуществлялись в условиях господства авиации противника в воздухе и очень сложной минной обстановки на море. Именно в такой обстановке пришлось эвакуировать легендарный гарнизон Ханко.
Мы отдавали себе полный и ясный отчет в том, насколько трудна эта задача. Предстояло в сжатые сроки перевезти свыше двадцати тысяч человек с боевой техникой и всеми видами имущества. Флот располагал очень незначительными транспортными средствами и топливными ресурсами. На последнем участке пути Ханко - Ленинград и Кронштадт корабли и транспорты подвергались артиллерийскому обстрелу противника, занимавшего южный берег Невской губы.
И тем не менее откладывать эвакуацию было нельзя. Интенсивные, действия неприятеля в сентябре свидетельствовали о том, что на базу готовится решительное наступление. Еще более осложнилось положение с наступлением осенней непогоды и приближением ледостава. Стоило образоваться льду, и полуостров переставал быть неуязвимым с моря. Организовать же наличными силами прочную круговую оборону было невозможно. И помочь гарнизону было трудно: что мог дать Ленинград, блокированный вражескими войсками? Поэтому, как ни просил генерал С. И. Кабанов принять срочные меры для подвоза боезапаса, продовольствия, топлива и различных материалов для усиления обороны, мы думали о другом - об эвакуации Ханко. Этого требовала и острая необходимость пополнить войска Ленинградского фронта в связи с предпринятой врагом тихвинской операцией.
Решение об эвакуации было принято не сразу. Я неоднократно вел на эту тему продолжительные разговоры с А. А. Ждановым. В течение октября он неизменно отвечал, что нужно подождать. Лишь в конце месяца его позиция изменилась. Было это так. Я доложил ему, что на Ханко отправляется отряд базовых тральщиков с запасом бензина и медикаментами на борту. А. А. Жданов согласился с этим. После того как тральщики дошли до Ханко, я предложил Андрею Александровичу погрузить на борт батальон бойцов стрелковой бригады с личным оружием и доставить его на ораниенбаумский плацдарм, где исключительно велика была нужда в пополнении. Не знаю, что произошло, видимо, А. А. Жданов получил разрешение Ставки начать эвакуацию гарнизона Ханко, но мне было дано согласие на перевозку в Ленинград всего личного состава с техникой и запасами.
Расскажу о первом походе на Ханко. Подготовка к нему началась в середине октября 1941 года. Начальник штаба флота контр-адмирал Ю. Ф. Ралль совместно с командиром охраны водного района капитаном 2 ранга И. Г. Святовым и командирами базовых тральщиков, изучая возможность доставки на Ханко ста тонн бензина для истребителей, пришли к выводу, что горючее можно перевезти в носовых соляровых цистернах тральщиков. Мысль эту подал И. Г. Святов. На обратном пути тральщики должны были по согласованию с командованием Ленинградского фронта вывезти раненых. В поход вышли три базовых тральщика со срезанными мачтами (чтобы уменьшить дальность обнаружения наших кораблей с береговых постов противника) и два катера-охотника с продовольствием, боеприпасами и медикаментами кроме основного груза - бензина для истребителей. Командовал отрядом капитан 3 ранга В. П. Лихолетов, военкомом был полковой комиссар Н. И. Корнилов.
Для сокращения времени перехода от Гогланда до Ханко тральщики шли без тралов. До маяка Кери во главе отряда шли, выполняя роль прерывателей минных заграждений, "БТЩ-203" (командир капитан-лейтенант М. Я. Ефимов) и "БТЩ-217" (командир старший лейтенант И. Я. Становое). Одному из них, "БТЩ-203", не суждено было дойти до Ханко. Он подорвался на мине и затонул.
Обстановка на сухопутном направлении базы благоприятствовала эвакуации: противник отвел к этому времени на Карельский перешеек значительную часть своих войск из состава ударной группировки "Ханко", резко сократил здесь действия артиллерии и авиации; корабли врага ограничивались несением дозоров, разведкой и эпизодическими нападениями на наши дозорные корабли.
На пути от Гогланда до Ханко наибольшую опасность представляли минные поля между мысом Юминда и Каллбодагрундом (средняя часть Финского залива) и между Хельсинки и Наргеном (севернее Таллина). И противник продолжал усиливать их. В районе Юминда, Каллбодагрунд только в сентябре противник поставил 958 мин и 700 минных защитников.
Можно видеть, что после прорыва флота из Таллина в Кронштадт противник два с половиной месяца выставлял все новые и новые минные заграждения. Всего же в Финском заливе с начала войны противник поставил 4631 мину и 3361 минный защитник.
Кроме того, на всем пути перехода существовала опасность обстрела наших кораблей береговыми батареями, атак авиации, торпедных катеров и подводных лодок. Враг находился в базах (Хельсинки, Котка, Порккала-Удд, Таллин), которые располагались на обоих берегах залива; расстояние от них до фарватера, которым шли наши корабли, составляло всего 8 - 12 миль. В этих условиях корабли при каждом переходе вынуждены были избирать новые пути, постоянно менять курсы. Почти все маяки в Финском заливе не работали. Лишь на участке Кронштадт - Гогланд использовалась служба навигационного ограждения для обеспечения переходов.
Предварительное траление также было невозможно вести, так как в районе переходов господствовал противник. Поэтому оставалось единственное - проводка кораблей непосредственно за тралами базовых тральщиков, которые обеспечивали относительную безопасность движения за ними боевых кораблей и транспортов, большую скорость хода и скрытность.
Личному составу тральщиков, экипажам боевых кораблей и транспортов предстояли большие моральные и физические испытания, особенно при совместном плавании ночью, когда необходимо было сохранять свое место в походном порядке, поддерживать непрерывную связь друг с другом, быть в постоянной готовности к оказанию взаимной помощи.
План эвакуации гарнизона Ханко оформился не сразу. На Военном совете флота был рассмотрен порядок и очередность вывоза личного состава, обслуживающего персонала, техники, продовольствия и других материальных ценностей.
В ходе операции штаб флота скрупулезно анализировал все данные по обстановке, особенно минной, с учетом предыдущего похода разрабатывал рекомендации для предстоящего, которые утверждались Военным советом. В рекомендациях учитывалось, что путь между Гогландом и Ханко, 130 - 140 миль, корабли и суда должны проходить в темное время суток, чтобы не быть обнаруженными и не подвергаться ударам вражеской авиации и обстрелам крупнокалиберных батарей, установленных на острове Мякилуото, на мысе Юминда и в других пунктах.
Для оказания помощи кораблям и судам на случай подрыва на минах был создан специальный аварийно-спасательный отряд (командир капитан 2 ранга И. Г. Святов, военком бригадный комиссар Р. В. Радун), который с 27 октября базировался на остров Гогланд. В него входили тральщики, буксиры, спасательные суда, сторожевые и торпедные катера. Отряду вменялась в обязанность также перевозка с Гогланда в Кронштадт грузов и людей, которые окажутся на острове в результате спасательных действий.
На Гогланде сосредоточивались запасы горючего для торпедных и сторожевых катеров, которые не могли пройти от Кронштадта до Ханко за одну ночь. Сюда направлялись корабли при ухудшении погоды.
Кроме того, дневную стоянку кораблей у Гогланда могли частично прикрыть истребителями флота. Конечно, ни на какое прикрытие с воздуха кораблей и транспортов на переходах Гогланд - Ханко и обратно мы тогда рассчитывать не могли. Во-первых, потому, что истребители, базировавшиеся в районе Ленинграда, обладали недостаточным радиусом действия и не могли прикрывать корабли и суда, находившиеся в боевых походах западнее Гогланда. Во-вторых, мы располагали тогда ограниченными ресурсами горючего. Короче говоря, корабли и транспорты в случае нападения вражеской авиации могли рассчитывать только на свою корабельную зенитную артиллерию и пулеметы.
Получив разрешение Ставки на эвакуацию всего гарнизона Ханко, мы вызвали в Кронштадт начальника штаба базы капитана 1 ранга П. Г. Максимова. Ему были переданы указания для командования базы о порядке эвакуации, после чего он возвратился на Ханко.
Общее руководство эвакуацией Военный совет флота оставил за собой, непосредственное командование отрядами было возложено на командующего эскадрой вице-адмирала В. П. Дрозда и военкома бригадного комиссара Ф. Г. Масалова.
Большую работу вел штаб базы. Основная ее цель состояла в том, чтобы сорвать попытки противника интенсивными обстрелами гавани и причалов нарушить погрузку. При получении извещения о выходе кораблей и транспортных судов из Кронштадта штаб базы каждый раз составлял план в нескольких вариантах. В плане предусматривалась погрузка войск и техники с причалов; погрузка войск на корабли, находившиеся на рейде; погрузка войск при сильном артиллерийском обстреле и воздействии авиации противника.
С приходом кораблей и судов в гавани Ханко приводилась в немедленную готовность часть береговой артиллерии. Благодаря этому, во время нахождения в базе они не получали повреждений от вражеской артиллерии. Случай с миноносцем "Сметливый", в носовое орудие которого попал снаряд, был исключением.
Оперативным обеспечением эвакуации, разведкой на морском театре, прикрытием на переходах кораблей и судов ведала специальная группа командиров штаба флота, которая подчинялась непосредственно начальнику штаба контр-адмиралу Ю. Ф. Раллю, находившемуся в Кронштадте.
На позициях в различных районах Финского залива были развернуты подводные лодки, обеспечивали эвакуацию также части минно-торпедной и бомбардировочной авиации и береговая артиллерия. Особенно детально продумывалась защита конвоев в Невской губе. Когда корабли входили в губу, в готовность приводились корабельные, береговые и железнодорожные батареи; в любой момент они могли вступить в бой с вражеской артиллерией. На аэродромах в это время дежурили самолеты-ночники.
30 октября по моему приказу в Кронштадте был сформирован для перевозки войск отряд боевых надводных кораблей в составе эскадренных миноносцев "Стойкий" (командир капитан 3 ранга Б. П. Левченко) и "Славный" (капитан 2 ранга М. Д. Осадчий), минного заградителя "Марти" (капитан 1 ранга Н. И. Мещерский), четырех базовых тральщиков - 207, 210, 215, 217 и пяти сторожевых катеров из дивизиона капитан-лейтенанта М. В. Капралова. Командовал отрядом вице-адмирал В. П. Дрозд. 31 октября отряд вышел к Гогланду. Для оперативного обеспечения переходов на позициях в устье Финского залива находились подводные лодки "С-9" (капитан-лейтенант С. А. Рогачевский) и "Щ-324" (капитан-лейтенант Г. А. Тархнишвили), а в районе Таллина - "С-7" (капитан-лейтенант С. П. Лисин).
Днем 1 ноября отряд находился уже на рейде у Гогланда. Здесь командующий эскадрой В. П. Дрозд лично передал И. Г. Святову решение Военного совета об эвакуации Ханко. И. Г. Святову предписывалось оставаться на Гогланде, привлечь в состав отряда прикрытия все корабли и катера соединения охраны водного района, которым он командовал. В тот же день вечером отряд В. П. Дрозда вышел из Гогланда и 2 ноября без потерь пришел на Ханко.
Немедленно началась погрузка. Корабли отряда неоднократно обстреливались артиллерией противника. Вечером отряд вышел в обратный путь. Возвращение проходило в гораздо худших условиях. В тралах тральщиков и параван-охранителях миноносцев взорвалось 16 мин. Один из взрывов произошел в непосредственной близости от минного заградителя "Марти", котлы на корабле сдвинулись с фундамента, часть помещений затопило, был погнут шток цилиндра высокого давления, нарушен режим работы главных машин. Еще от одного взрыва на "БТЩ-210" (командир старший лейтенант С. В. Панков) деформировалась палуба в кормовой части. Била по кораблям и артиллерия противника с мыса Юминда. Тем не менее 3 ноября отряд уже стоял на Гогландском рейде, а еще через день пришел в Кронштадт, доставив 4230 бойцов и командиров с вооружением и боеприпасами, а также два дивизиона полевой артиллерии. От маяка Толбухин до Ленинграда корабли двигались во льдах толщиной до 10 сантиметров.