Страница:
Противник, выйдя на берег Невской губы, мог теперь наблюдать за Морским каналом и кораблями, идущими из Ленинграда в Кронштадт и обратно, подвергать обстрелу места погрузки и выгрузки войск, техники, грузов. Началась борьба за непрерывное действие Дороги жизни Ленинград - Кронштадт, продолжавшаяся до наступления ледостава.
Для перехода небольших кораблей и судов, а также подводных лодок в надводном положении было приказано проложить в северной части Невской губы, на максимальном удалении от побережья, занятого врагом, новый фарватер. С этим заданием отлично справилась гидрографическая служба флота. Новым фарватером пользовались до 1944 года.
Все делалось и для того, чтобы обеспечить нормальное использование фарватеров Кронштадт - Гогланд, которые почти на всем протяжении противник минировал. Специальный гидрографический отряд капитан-лейтенанта С. В. Братухина привел в действие все манипуляторные средства ограждения и радиомаяки, проявил изобретательность, чтобы создать скрытые, надежные средства ограждения.
Кроме того, при охране водного района была создана военно-лоцманская служба, в задачу которой входило сопровождение конвоев и отдельных кораблей.
Приступая к перевозкам, мы знали, что пути движения наших кораблей противнику известны. Кроме того, малые глубины в Невской губе позволяли плавать лишь кораблям и судам с небольшой осадкой и строго по фарватерам. Особенно важно было не допустить гибели транспорта или боевого корабля в Морском канале, так как в этом случае застопорилось бы вообще все движение из Ленинграда в Кронштадт и дальше в море.
Чтобы предотвратить такие случаи, с выходом судов и кораблей из Ленинграда и Ораниенбаума батареи Кронштадтского и Ижорского укрепленных секторов и железнодорожные батареи приводились в полную боевую готовность. На траверзе Нового Петергофа мы держали канонерскую лодку для стрельбы прямой наводкой по активным батареям противника. Тут же, в Невской губе, находился подвижной дозор сторожевых катеров. На аэродромах в полной готовности стояли бомбардировщики и истребители ВВС. В готовность приводилась зенитная артиллерия флота. В светлое время суток все средства обеспечения, в том числе боевые корабли, уходили либо в Кронштадт, либо в Ленинград.
В конце дня 15 октября к причалам Ораниенбаумского порта подошел первый небольшой отряд судов из Ленинграда - транспорты "Аретуза", "Пятилетка" и самоходная баржа. До этого противник нанес по порту сильный артиллерийский удар, который эффекта не имел. Погрузив на борт в течение трех с половиной часов около двух стрелковых батальонов, суда вышли в Ленинград и спокойно разгрузились. В эту же ночь в Ораниенбаумский порт вошел следующий отряд транспорты "Скатус", "Труд" и самоходная баржа. Как и первый, он в короткий срок выполнил свою задачу. Каждую ночь отряды делали по два-три рейса. К 18 октября перевозка 191-й стрелковой дивизии в Ленинград была закончена.
Тут же в связи с тяжелой обстановкой потребовалось срочно начать вывоз с ораниенбаумского плацдарма нескольких дивизий и полевого управления 8-й армии. Поджимала наступавшая зима, она могла помешать выполнить поставленную задачу. На вывоз войск были задействованы все малые транспорты, самоходные баржи, буксиры и несамоходные баржи. Началось интенсивное движение по Морскому каналу и по вновь проложенным фарватерам под северным берегом Невской губы. Противник, зная точное расположение нашего основного фарватера, открывал огонь по заранее пристрелянным точкам. Наши артиллеристы и летчики не давали спуску врагу - на огонь одной его батареи отвечал десяток. Конвой и отдельные транспорты прикрывались плотными дымовыми завесами.
К 4 ноября перегруппировка шести стрелковых дивизий 8-й армии с боевой техникой в Ленинград была в основном завершена. Тыл армии вывозили в ноябре.
Обстановка в Невской губе к этому времени еще более осложнилась, быстро образовывался лед. Пришлось снять катера, находившиеся в дозоре; конвои на переходе в какой-то степени лишались прикрытия дымовыми завесами, уменьшились и без того скудные возможности маневра. Но задачу выполнили.
Через Ораниенбаум в Ленинград было доставлено 38 057 бойцов и командиров, более 1700 машин и тракторов, 309 орудий, свыше 6500 лошадей, много других грузов. Одновременно для пополнения частей Приморской группы войск мы перевезли из Ленинграда в Ораниенбаум 14 600 человек, 44 танка, 23 орудия, 3721 тонну боеприпасов, 4799 тонн продовольствия, 680 тонн горючего и 1000 тонн другого груза. Потери у нас были незначительные - буксир, три баржи, транспорт.
Благодаря тому, что флот в установленные сроки выполнил поставленную командующим фронтом задачу и войска, переброшенные с ораниенбаумского плацдарма, заняли позиции Невской оперативной группы по правому берегу Невы, а из резерва фронта переброшенные через Ладогу дивизии и бригада оказали поддержку 4-й и 54-й армиям. Волхов, Новую Ладогу и восточный берег Ладожского озера удалось удержать. Это позволило впоследствии обеспечить снабжение блокированного города, фронта и флота. Однако после эвакуации дивизий 8-й армии на ораниенбаумском плацдарме осталось очень мало войск. Поэтому Военный совет флота решил направить сюда все снимаемые с островов Финского залива части и гарнизоны, в том числе гарнизоны островов Бьёркского архипелага. Штаб флота составил план эвакуации частей и подразделений Выборгского и Гогландского секторов береговой обороны. Материальную часть артиллерии и орудийные расчеты предполагалось частично использовать и для усиления юго-восточной части острова Котлин.
Авиация флота, корабельные соединения подготовились противодействовать попыткам противника нанести удар по конвоям на переходах, местам погрузки и выгрузки. Время переходов выбиралось с таким расчетом, чтобы наиболее опасные районы проходить в темное время суток.
Укрепляя оборону ораниенбаумского плацдарму и острова Котлин, мы надеялись организовать и в зимних условиях надежную оборону Ленинграда с моря, оградив себя от всяких возможных сюрпризов противника.
В тяжелых метеорологических условиях с 30 октября по 7 ноября в Кронштадт и Ораниенбаум незаметно и без потерь были вывезены гарнизоны островов Гогланд и Тютерс.
До окончания эвакуации с Ханко, которая продолжалась до декабря, на Гогланде оставалось около 400 человек. Если бы противник узнал о малочисленности нашего боевого состава на Гогланде, то мог бы небольшими силами захватить его и поставить все конвои, идущие на Ханко и обратно, в тяжелейшее положение. Ошибка могла дорого обойтись нам; к счастью, все окончилось благополучно.
Гарнизон Выборгского сектора береговой обороны был эвакуирован в течение полутора суток. В ночь на 31 октября четыре отряда кораблей под командованием капитана 2 ранга Ю. В. Ладинского у островов Пийсари, Тиуринсари и Бьёрке приняли людей, технику, запасы. Пятый отряд прикрывал погрузку от внезапного появления противника.
Осенние перевозки войск и техники, вообще переходы боевых кораблей и транспортных судов проходили в напряженной обстановке борьбы с вражеской артиллерией, авиацией и диверсионными группами. Врагу удавалось наносить нам урон. С наступлением ледостава ледокольные буксиры едва справлялись с перестановками кораблей на огневые позиции и выводом их из-под обстрела, сами рискуя попасть под огонь вражеских батарей.
Кроме артиллерии, противник интенсивно использовал ночные бомбардировщики. Наша истребительная авиация в это время поддерживала войска 54-й армии, отражавшей попытки врага занять Волхов, и не могла прикрыть корабли и суда. 30 ноября вражеской авиации удалось потопить ледокол "Октябрь", транспорт "Скатус", тральщик 67, а 1 декабря - ледокол "Тасуя". Пытался противник расправиться и с "Ермаком", уже имевшим два попадания снарядов, однако тут дежурила группа самолетов-истребителей флота. Летчик Иван Цапов, заметив приближающиеся к ледоколу четыре немецких самолета, смело вступил в бой, сбил головную машину, остальных обратил в бегство. Экипаж ледокола послал летчику письмо, преисполненное чувства глубокой благодарности за поддержку в трудном походе.
Комсомолец Иван Цапов принимал участие еще в обороне Таллина. Он совершал по шесть-семь вылетов в день, атакуя гитлеровские самолеты, рвавшиеся к кораблям на рейде. За годы войны он совершил более 600 боевых вылетов, сбил лично и в групповых боях более 20 самолетов врага. Родина высоко оценила подвиг балтийского летчика. Ему присвоено высокое звание Героя Советского Союза.
Затем начались потери от мин. 24 ноября из Кронштадта в Ленинград вышел конвой под командованием капитана 2 ранга Ф. Л. Юрковского в составе ледоколов "Волынец", "Октябрь", лидера "Ленинград", минного заградителя "Урал" и транспорта "Пятилетка" с войсками. В районе Каменной банки головной ледокол "Волынец" подорвался на мине. Через восемь минут он вторично подорвался на двух минах. Благодаря героическим усилиям экипажа "Волынец" вместе со всем отрядом дошел до Ленинграда. Но ледокол, так необходимый для проводки судов, вышел из строя.
6 декабря лыжники обнаружили на фарватере Морского канала свежие проруби и детали для крепления мин. От проруби по направлению к Петергофу шел след саней. Было ясно, что противник поставил мины на дно канала. Две мины наши люди подорвали, но их, как выяснилось 9 декабря, было больше. В этот день по каналу следовал "Ермак" с миноносцем "Стойкий" на буксире. Третья мина взорвалась в 20 с лишним метрах впереди ледокола. Взрывной волной и массой льда было ранено свыше 20 человек, один погиб. Ледокол получил сильную деформацию корпуса. 12 декабря на минах подорвался еще один линейный ледокол, правда, из строя он не вышел.
Упорные попытки врага сорвать движение кораблей и судов по каналу заставили нас принять специальные меры по его обороне на всем протяжении. Командиры военно-морских баз А. Б. Елисеев и Ю. А. Пантелеев усилили количество и боевой состав подвижных ночных разведывательных дозоров. На дамбе Морского канала и на востоке острова Котлин находилось несколько рот лыжников, в районах Петергофа и Стрельны южнее фарватера были выставлены противопехотные минные заграждения. Начальник артиллерии флота контр-адмирал И. И. Грен организовал борьбу с батареями и прожекторами противника. В полной готовности находились ночные бомбардировщики. Эти меры лишили врага возможности минировать Морской канал. До конца 1941 года линейные ледоколы благополучно проводили корабли и суда в обоих направлениях.
В итоге работы наших кораблей, транспортов, озерных пароходов и барж, поддерживаемых авиацией и береговой артиллерией, в 1941 году всего было перевезено около 190 тысяч бойцов и командиров (из Таллина, Ханко, Койвисто, с ораниенбаумского плацдарма, с островов) для сосредоточения на опасных и важных направлениях обороны Ленинграда; 20 тысяч - для усиления обороняющейся 54-й армии под Волховом и более 14 тысяч - для усиления группировки войск, оборонявшей ораниенбаумский плацдарм. Кроме того, флот доставил более тысячи орудий, тысячи автомашин и тракторов и много различной боевой техники.
Конечно, перевозки войск и техники внешне не выглядели так эффектно, как боевые действия кораблей или авиации флота. Перевозки есть перевозки. Формально это даже не бой, не операция. Но хочу подчеркнуть: это был подвиг военных, торговых и речных моряков, подвиг, который позволил командованию фронта не только накопить резервы, но и сосредоточить их на главных участках. Благодаря этому удалось разгромить врага сначала на тихвинском, а затем и на волховском направлениях. Росла мощь фронта, увеличивались его маневренные возможности при ведении операций на приморском и приозерном направлениях, что для флота, пожалуй, было главным.
В числе островов, с которых мы вывозили людей осенью 1941 года, были Гогланд, Тютерс, Соммерс, расположенные в средней части Финского залива. И сейчас существуют разные взгляды на то, нужно ли было эвакуировать отсюда гарнизоны, оставлять острова противнику без боя. Я считал, что эвакуация в тех условиях была единственно правильным шагом. Никто из нас не знал, чем окончится наступление противника под Тихвином. Сложное положение войск 4-й и 54-й армий заставило командование Ленинградского фронта перебросить сюда сначала две дивизии и одну бригаду морской пехоты, а затем с ораниенбаумского плацдарма были вывезены еще шесть стрелковых дивизий 8-й армии. Пусть не в полной мере, но их все же заменили почти 15 тысяч человек, снятых нами с Выборгского и Гогландского секторов. Кроме того, была значительно усилена (на 3000 человек) зимняя оборона Котлина и северных фортов, ибо никто из нас не знал, как поведет себя противник зимой, когда Невская губа превратится в сухопутный плацдарм.
И еще одно соображение. Гогланд с немногочисленным гарнизоном располагался далеко за линией фронта. У нас не было никакой возможности оказать ему помощь при наступлении противника из шхер, особенно зимой, когда по льду можно подойти к острову с любой стороны. Мы не располагали продовольствием, чтобы создать на острове запасы до мая 1942 года, не имели достаточного количества транспортных самолетов, чтобы снабжать гарнизон по воздуху. Вот почему Военный совет фронта утвердил наше решение.
Таким образом, самым западным форпостом обороны Финского залива стали острова Лавенсари и Сескар с небольшими гарнизонами под командованием полковника С. С. Молодцова. Кто из нас перед войной мог предположить, что в течение почти трех лет войны эти острова будут играть столь важную роль в обороне морских подступов к Ленинграду и выполнять сложные боевые и оперативные задачи! Ни в Военном совете, ни в штабе флота не Думали о вооружении этих островов и тем более о создании на них опорных баз.
В ходе войны стало ясно, что эти небольшие изолированные участки земли на западном рубеже обороны могут стать хорошим трамплином для нападения на морские пути врага. И было сделано все для того, чтобы здесь организовать надежную, неприступную оборону.
Низкий, открытый со всех сторон Сескар мы могли использовать ограниченно, но и на нем были установлены батареи, построены инженерные сооружения для зашиты от десантов.
Лавенсари имел хорошие бухты, где можно было устроить причалы для стоянки катеров всех типов. Здесь же отрабатывались учебно-боевые задачи.
Лесные заросли на Лавенсари укрывали штабы, батареи, противодесантные дзоты и бронеколпаки, жилье, медпункт. Строили все это быстро, хотя не было ни, штатных строителей, ни специальных механизмов.
Золотые руки военных моряков, морских пехотинцев, артиллеристов и подсобных рабочих, в том числе женщин, превращали Лавенсари в неприступную крепость. Недаром потом этот остров был назван Мощным.
Во время блокады я не один раз выходил на Лавенсари и Сескар на катере. Укрепления там начинались у самой воды. Все побережье было опутано заграждениями из колючей проволоки, установленными в несколько рядов с минами и фугасами, хорошо прикрывалось огнем орудий, минометов и пулеметов по заранее пристрелянным секторам. В узловых пунктах были созданы надежные доты и дзоты.
Оборона этих островов имела для нас очень важное значение на протяжении всей войны, вплоть до начала наступления Советских Вооруженных Сил. Опираясь на Сескар, Лавенсари, мы могли не только прикрывать свои морские пути, но и развернуть боевые действия на коммуникациях противника.
До наступления зимы опираясь на Лавенсари и Сескар, активно действовали в Финском заливе морские охотники и тральщики всех типов.
Я хочу подробнее рассказать об этих неутомимых тружениках моря. В свое время морские охотники создавались для истребления подводных лодок противника. Поэтому их основным оружием были глубинные бомбы. Пушки и пулеметы первоначально предназначались лишь для обороны. Но случилось так, что это оружие оказалось основным. Глазами и ушами на катерах являлась гидроакустическая аппаратура, которая прослушивала на морских глубинах вражеские подводные лодки по всему горизонту. Их моторы обеспечивали великолепную маневренность и высокую скорость. Отличными были корпуса, созданные на отечественных судостроительных заводах. Со временем на мостиках установили броневые щитки, выдали командирам стальные шлемы, усилили артиллерийское вооружение.
Морские охотники стали в Великую Отечественную войну лидерами "малой морской войны". Полностью оправдывая свое назначение истребителей подводных лодок, они широко использовались для охраны коммуникаций в средней и восточной части Финского залива вплоть до устья Невы, они держали под контролем и подходы к финским шхерам. Пожалуй, не было ни одного боевого похода или перехода, тем более боя на море, в котором морские охотники не принимали бы самого активного участия. Они высаживали десанты и разведчиков в тылах противника и вновь принимали их, подавляли огневые точки противника. Звенья охотников ходили в дозоры и охраняли протраленные фарватеры от новых минных постановок. С первых дней войны морские охотники вместе с торпедными катерами ставили минные банки в водах противника. Часто им приходилось вступать в бой с катерами и самолетами врага. Наконец, морские охотники охраняли транспорты в конвоях, эскортировали подводные лодки до точки погружения и встречали их после боевых походов.
От начала белых ночей и до ледостава экипажи морских охотников вели в море насыщенную героическими схватками жизнь. Настоящий ратный подвиг совершили также экипажи морских, базовых и катерных тральщиков.
Один из лучших их командиров, Ф. Е. Пахольчук, начал свою опасную работу на Балтике еще в 1940 году. Командир отряда, а затем дивизиона катеров-тральщиков, он провел за тралами сквозь минные поля невиданной плотности сотни боевых кораблей и транспортов. Его дивизиону не раз приходилось пробивать фарватеры вблизи берега, занятого противником. Федор Пахольчук был известен на флоте как мастер по разоружению самых сложных образцов вражеских мин.
Хочется отметить талантливого организатора боевого траления, бесстрашного в боях командира В. К. Кимаева. Он личным примером воспитывал людей, учил их искусству воевать. Его маленькие катера-тральщики одними из первых вступили в схватку с врагом. День и ночь Василий Кузьмич неотлучно находился в своем дивизионе. До поздней осени тяжелого 1941 года дивизион Кимаева на морских подступах к городу Ленина нес дозорную службу, вел боевое траление, сопровождал транспорты.
В 1941 году цепочка фортов, опоясывающих остров Котлин, на котором стоит город Кронштадт, надежно прикрыла Ленинград с моря. Артиллерийского огня номерных, литерных фортов, а также Красной Горки и Серой Лошади, кораблей, расположенных в гаванях, фашисты боялись.
С сентября Кронштадт, как и корабли в его гаванях и на рейдах, подвергался многочисленным авиационным и артиллерийским ударам врага. В зоне бомбежек и обстрелов оказался один из основных объектов города - Морской завод. Только за два дня, 21 и 22 сентября, на его территории взорвалось около 40 вражеских бомб, имелись прямые попадания в корпуса цехов с оборудованием, нарушалась подача электроэнергии. Серьезные разрушения были в механическом цехе, стенке дока имени Сургина, на южной причальной стенке завода, в электроцехе, столярных и шлюпочных мастерских. Но, несмотря ни на что, завод продолжал работать, выполняя срочный ремонт на линейном корабле "Октябрьская революция", минном заградителе "Марти" и других кораблях.
В этих условиях были осуществлены сложные и очень важные для укрепления нашей артиллерийской мощи работы по восстановлению боеспособности линейного корабля "Марат". Их вел не только Кронштадтский морской завод, но и другие. Принимали участие в них моряки с линкора, из аварийно-спасательного отдела флота.
Руководили ремонтными работами специалисты флота - инженер Н. Н. Кудинов, от завода - Н. Л. Чарторижский. Обоих я знал по совместному плаванию на линейных кораблях. Восстановлением корпуса руководил инженер П. М. Хохлов. Это было сложное дело, так как носовая часть корабля, оторванная бомбой вместе с первой башней и мачтой, соединялась с корпусом только килевой балкой и днищем. Линкор сидел на грунте в гавани на глубине около девяти метров. Для восстановления корпуса необходимо было полностью загерметизировать и забетонировать переборки 56 шпангоутов, ликвидировать приток забортной воды, откачать из отсеков воду и т, д. Эти сложные работы были выполнены в декабре 1941 года.
Будучи восстановленным, линкор "Марат" в течение всей блокады вел мощный, эффективный огонь по врагу.
Под огнем вражеской артиллерии ремонтировались и другие корабли. Почти 900 рабочих и техников ушли на фронт, но завод продолжал работать.
Особенно трудно пришлось заводу в декабре. Все сильнее давала себя знать блокада. Голод валил людей, нарастала смертность. Прекратилась подача электроэнергии, иссякали запасы топлива, но все равно жизнь завода не замирала.
Тем временем почти пятидесятикилометровый ледовый фронт, фланги которого упирались в ораниенбаумский плацдарм и район Сестрорецка, давал возможность противнику проникнуть со стороны моря в Ленинград и Кронштадт. Никакой обороны на этом направлении не было. А корабли, скованные льдом, маневр потеряли.
22 ноября наши разведчики обнаружили скопление войск и танков противника в районе Петергофа. Через некоторое время под прикрытием темноты гитлеровцы в сопровождении танков вышли на лед и стали продвигаться в сторону неогражденной части Морского канала. Для того чтобы сразу же отбить у фашистов охоту выходить на лед, 305-миллиметровые орудия линейного корабля "Марат" (который, кстати, берлинское радио давно уже объявило уничтоженным) поставили вдоль береговой черты огневую завесу, взломав лед. Не выдержав огня, гитлеровцы в панике бежали, оставив десятки трупов.
Командующий фронтом отдал приказ об обороне города с сухопутно-морского направления. Приказом создавалось управление внутренней обороны города, которому подчинялись части и подразделения Ленинградской военно-морской базы, корабли эскадры, железнодорожные батареи. Командующим войсками обороны был назначен генерал-лейтенант Г. А. Степанов; вскоре его сменил генерал С. И. Кабанов. Заместителем командующего был назначен командир Ленинградской военно-морской базы контр-адмирал Ю. А. Пантелеев.
Укреплялась оборона побережья Невской губы. Позиции от Стрельны до Урицка в сторону Морского канала обороняли войска 42-й армии, Кировские острова части внутренней обороны (ВОГ) и 9-я отдельная стрелковая бригада, усиленная подразделениями Ленинградской военно-морской базы. Подразделения базы несли днем и ночью дозорную службу на льду Невской губы до разграничительной линии с Кронштадтской крепостью.
Командир военно-морской базы имел в своем распоряжении лыжные отряды, батареи 45-миллиметровых орудий на санях, буерный отряд, резерв на молу Морского канала. В случае выхода противника на лед со стороны Стрельны или Петергофа он мог привлекать артиллерию линейного корабля "Октябрьская революция", крейсеров "Максим Горький" и "Киров", отряда кораблей Невы капитана 1 ранга С. Д Солоухина, батареи морского научно-исследовательского полигона, береговые и железнодорожные батареи. Могла быть использована на угрожаемом направлении и артиллерия Кронштадта.
По плану командира базы районы стоянок кораблей на Неве и ее протоках были закреплены за командирами соединений. Ответственность за оборону района торгового порта нес командир отряда особого назначения капитан 1 ранга В. Ф. Черный, района от устья Невы до Дворцового моста - командующий эскадрой вице-адмирал В. П. Дрозд; за участки Невы от Дворцового моста до 5-й ГЭС отвечал командир соединения подводных лодок, выше электростанции - командир отряда кораблей Невы капитан 1 ранга С. Д. Солоухин.
Ночами вокруг основных стоянок кораблей дежурили подвижные и неподвижные дозоры, организовывались пулеметные огневые точки. В домах на подходах к кораблям построили дзоты.
Военный совет обязал командиров соединении кораблей сформировать из экипажей стрелковые подразделения по типовым штатам морской пехоты. Их использование планировало управление обороны города. Зенитная артиллерия кораблей, находящихся в Ленинграде, включалась в общую систему противовоздушной обороны с подчинением командиру зенитного полка.
Невскую губу и морские подходы к городу держал под контролем Кронштадт. Была отработана организация взаимодействия с войсками 23-й армии, оборонявшей северный берег Невской губы, и войсками Приморской оперативной группы, которая отвечала за оборону ораниенбаумского плацдарма.
Комендантом крепости Кронштадт был генерал А. Б. Елисеев, военкомом бригадный комиссар П. В. Боярченко, начальником политотдела - полковой комиссар Л. Е. Копнов. Несколько позже Военный совет флота назначил комендантом крепости генерал-майора И. С. Мушнова. Мы считали, что генералу Елисееву, пережившему трагедию на Моонзундских островах, лучше быть на более спокойном участке, артиллерийском полигоне, куда он был назначен начальником.
И. С. Мушнов был очень опытным морским артиллеристом, хорошо знал местность на ораниенбаумском плацдарме и на обоих берегах Невской губы. В двадцатые годы он командовал артиллерийской бригадой, входившей в состав Кронштадтской крепости, а затем и всей артиллерией Кронштадта и хорошо знал материальную часть артиллерии, правила стрельбы по морским, береговым и сухопутным целям. Иннокентий Степанович был в то же время энергичным, требовательным к себе и подчиненным командиром. Каждую стрельбу он подробно разбирал с подчиненными, совершенствуя культуру ведения огня, обучая их бить врага наверняка.
Для перехода небольших кораблей и судов, а также подводных лодок в надводном положении было приказано проложить в северной части Невской губы, на максимальном удалении от побережья, занятого врагом, новый фарватер. С этим заданием отлично справилась гидрографическая служба флота. Новым фарватером пользовались до 1944 года.
Все делалось и для того, чтобы обеспечить нормальное использование фарватеров Кронштадт - Гогланд, которые почти на всем протяжении противник минировал. Специальный гидрографический отряд капитан-лейтенанта С. В. Братухина привел в действие все манипуляторные средства ограждения и радиомаяки, проявил изобретательность, чтобы создать скрытые, надежные средства ограждения.
Кроме того, при охране водного района была создана военно-лоцманская служба, в задачу которой входило сопровождение конвоев и отдельных кораблей.
Приступая к перевозкам, мы знали, что пути движения наших кораблей противнику известны. Кроме того, малые глубины в Невской губе позволяли плавать лишь кораблям и судам с небольшой осадкой и строго по фарватерам. Особенно важно было не допустить гибели транспорта или боевого корабля в Морском канале, так как в этом случае застопорилось бы вообще все движение из Ленинграда в Кронштадт и дальше в море.
Чтобы предотвратить такие случаи, с выходом судов и кораблей из Ленинграда и Ораниенбаума батареи Кронштадтского и Ижорского укрепленных секторов и железнодорожные батареи приводились в полную боевую готовность. На траверзе Нового Петергофа мы держали канонерскую лодку для стрельбы прямой наводкой по активным батареям противника. Тут же, в Невской губе, находился подвижной дозор сторожевых катеров. На аэродромах в полной готовности стояли бомбардировщики и истребители ВВС. В готовность приводилась зенитная артиллерия флота. В светлое время суток все средства обеспечения, в том числе боевые корабли, уходили либо в Кронштадт, либо в Ленинград.
В конце дня 15 октября к причалам Ораниенбаумского порта подошел первый небольшой отряд судов из Ленинграда - транспорты "Аретуза", "Пятилетка" и самоходная баржа. До этого противник нанес по порту сильный артиллерийский удар, который эффекта не имел. Погрузив на борт в течение трех с половиной часов около двух стрелковых батальонов, суда вышли в Ленинград и спокойно разгрузились. В эту же ночь в Ораниенбаумский порт вошел следующий отряд транспорты "Скатус", "Труд" и самоходная баржа. Как и первый, он в короткий срок выполнил свою задачу. Каждую ночь отряды делали по два-три рейса. К 18 октября перевозка 191-й стрелковой дивизии в Ленинград была закончена.
Тут же в связи с тяжелой обстановкой потребовалось срочно начать вывоз с ораниенбаумского плацдарма нескольких дивизий и полевого управления 8-й армии. Поджимала наступавшая зима, она могла помешать выполнить поставленную задачу. На вывоз войск были задействованы все малые транспорты, самоходные баржи, буксиры и несамоходные баржи. Началось интенсивное движение по Морскому каналу и по вновь проложенным фарватерам под северным берегом Невской губы. Противник, зная точное расположение нашего основного фарватера, открывал огонь по заранее пристрелянным точкам. Наши артиллеристы и летчики не давали спуску врагу - на огонь одной его батареи отвечал десяток. Конвой и отдельные транспорты прикрывались плотными дымовыми завесами.
К 4 ноября перегруппировка шести стрелковых дивизий 8-й армии с боевой техникой в Ленинград была в основном завершена. Тыл армии вывозили в ноябре.
Обстановка в Невской губе к этому времени еще более осложнилась, быстро образовывался лед. Пришлось снять катера, находившиеся в дозоре; конвои на переходе в какой-то степени лишались прикрытия дымовыми завесами, уменьшились и без того скудные возможности маневра. Но задачу выполнили.
Через Ораниенбаум в Ленинград было доставлено 38 057 бойцов и командиров, более 1700 машин и тракторов, 309 орудий, свыше 6500 лошадей, много других грузов. Одновременно для пополнения частей Приморской группы войск мы перевезли из Ленинграда в Ораниенбаум 14 600 человек, 44 танка, 23 орудия, 3721 тонну боеприпасов, 4799 тонн продовольствия, 680 тонн горючего и 1000 тонн другого груза. Потери у нас были незначительные - буксир, три баржи, транспорт.
Благодаря тому, что флот в установленные сроки выполнил поставленную командующим фронтом задачу и войска, переброшенные с ораниенбаумского плацдарма, заняли позиции Невской оперативной группы по правому берегу Невы, а из резерва фронта переброшенные через Ладогу дивизии и бригада оказали поддержку 4-й и 54-й армиям. Волхов, Новую Ладогу и восточный берег Ладожского озера удалось удержать. Это позволило впоследствии обеспечить снабжение блокированного города, фронта и флота. Однако после эвакуации дивизий 8-й армии на ораниенбаумском плацдарме осталось очень мало войск. Поэтому Военный совет флота решил направить сюда все снимаемые с островов Финского залива части и гарнизоны, в том числе гарнизоны островов Бьёркского архипелага. Штаб флота составил план эвакуации частей и подразделений Выборгского и Гогландского секторов береговой обороны. Материальную часть артиллерии и орудийные расчеты предполагалось частично использовать и для усиления юго-восточной части острова Котлин.
Авиация флота, корабельные соединения подготовились противодействовать попыткам противника нанести удар по конвоям на переходах, местам погрузки и выгрузки. Время переходов выбиралось с таким расчетом, чтобы наиболее опасные районы проходить в темное время суток.
Укрепляя оборону ораниенбаумского плацдарму и острова Котлин, мы надеялись организовать и в зимних условиях надежную оборону Ленинграда с моря, оградив себя от всяких возможных сюрпризов противника.
В тяжелых метеорологических условиях с 30 октября по 7 ноября в Кронштадт и Ораниенбаум незаметно и без потерь были вывезены гарнизоны островов Гогланд и Тютерс.
До окончания эвакуации с Ханко, которая продолжалась до декабря, на Гогланде оставалось около 400 человек. Если бы противник узнал о малочисленности нашего боевого состава на Гогланде, то мог бы небольшими силами захватить его и поставить все конвои, идущие на Ханко и обратно, в тяжелейшее положение. Ошибка могла дорого обойтись нам; к счастью, все окончилось благополучно.
Гарнизон Выборгского сектора береговой обороны был эвакуирован в течение полутора суток. В ночь на 31 октября четыре отряда кораблей под командованием капитана 2 ранга Ю. В. Ладинского у островов Пийсари, Тиуринсари и Бьёрке приняли людей, технику, запасы. Пятый отряд прикрывал погрузку от внезапного появления противника.
Осенние перевозки войск и техники, вообще переходы боевых кораблей и транспортных судов проходили в напряженной обстановке борьбы с вражеской артиллерией, авиацией и диверсионными группами. Врагу удавалось наносить нам урон. С наступлением ледостава ледокольные буксиры едва справлялись с перестановками кораблей на огневые позиции и выводом их из-под обстрела, сами рискуя попасть под огонь вражеских батарей.
Кроме артиллерии, противник интенсивно использовал ночные бомбардировщики. Наша истребительная авиация в это время поддерживала войска 54-й армии, отражавшей попытки врага занять Волхов, и не могла прикрыть корабли и суда. 30 ноября вражеской авиации удалось потопить ледокол "Октябрь", транспорт "Скатус", тральщик 67, а 1 декабря - ледокол "Тасуя". Пытался противник расправиться и с "Ермаком", уже имевшим два попадания снарядов, однако тут дежурила группа самолетов-истребителей флота. Летчик Иван Цапов, заметив приближающиеся к ледоколу четыре немецких самолета, смело вступил в бой, сбил головную машину, остальных обратил в бегство. Экипаж ледокола послал летчику письмо, преисполненное чувства глубокой благодарности за поддержку в трудном походе.
Комсомолец Иван Цапов принимал участие еще в обороне Таллина. Он совершал по шесть-семь вылетов в день, атакуя гитлеровские самолеты, рвавшиеся к кораблям на рейде. За годы войны он совершил более 600 боевых вылетов, сбил лично и в групповых боях более 20 самолетов врага. Родина высоко оценила подвиг балтийского летчика. Ему присвоено высокое звание Героя Советского Союза.
Затем начались потери от мин. 24 ноября из Кронштадта в Ленинград вышел конвой под командованием капитана 2 ранга Ф. Л. Юрковского в составе ледоколов "Волынец", "Октябрь", лидера "Ленинград", минного заградителя "Урал" и транспорта "Пятилетка" с войсками. В районе Каменной банки головной ледокол "Волынец" подорвался на мине. Через восемь минут он вторично подорвался на двух минах. Благодаря героическим усилиям экипажа "Волынец" вместе со всем отрядом дошел до Ленинграда. Но ледокол, так необходимый для проводки судов, вышел из строя.
6 декабря лыжники обнаружили на фарватере Морского канала свежие проруби и детали для крепления мин. От проруби по направлению к Петергофу шел след саней. Было ясно, что противник поставил мины на дно канала. Две мины наши люди подорвали, но их, как выяснилось 9 декабря, было больше. В этот день по каналу следовал "Ермак" с миноносцем "Стойкий" на буксире. Третья мина взорвалась в 20 с лишним метрах впереди ледокола. Взрывной волной и массой льда было ранено свыше 20 человек, один погиб. Ледокол получил сильную деформацию корпуса. 12 декабря на минах подорвался еще один линейный ледокол, правда, из строя он не вышел.
Упорные попытки врага сорвать движение кораблей и судов по каналу заставили нас принять специальные меры по его обороне на всем протяжении. Командиры военно-морских баз А. Б. Елисеев и Ю. А. Пантелеев усилили количество и боевой состав подвижных ночных разведывательных дозоров. На дамбе Морского канала и на востоке острова Котлин находилось несколько рот лыжников, в районах Петергофа и Стрельны южнее фарватера были выставлены противопехотные минные заграждения. Начальник артиллерии флота контр-адмирал И. И. Грен организовал борьбу с батареями и прожекторами противника. В полной готовности находились ночные бомбардировщики. Эти меры лишили врага возможности минировать Морской канал. До конца 1941 года линейные ледоколы благополучно проводили корабли и суда в обоих направлениях.
В итоге работы наших кораблей, транспортов, озерных пароходов и барж, поддерживаемых авиацией и береговой артиллерией, в 1941 году всего было перевезено около 190 тысяч бойцов и командиров (из Таллина, Ханко, Койвисто, с ораниенбаумского плацдарма, с островов) для сосредоточения на опасных и важных направлениях обороны Ленинграда; 20 тысяч - для усиления обороняющейся 54-й армии под Волховом и более 14 тысяч - для усиления группировки войск, оборонявшей ораниенбаумский плацдарм. Кроме того, флот доставил более тысячи орудий, тысячи автомашин и тракторов и много различной боевой техники.
Конечно, перевозки войск и техники внешне не выглядели так эффектно, как боевые действия кораблей или авиации флота. Перевозки есть перевозки. Формально это даже не бой, не операция. Но хочу подчеркнуть: это был подвиг военных, торговых и речных моряков, подвиг, который позволил командованию фронта не только накопить резервы, но и сосредоточить их на главных участках. Благодаря этому удалось разгромить врага сначала на тихвинском, а затем и на волховском направлениях. Росла мощь фронта, увеличивались его маневренные возможности при ведении операций на приморском и приозерном направлениях, что для флота, пожалуй, было главным.
В числе островов, с которых мы вывозили людей осенью 1941 года, были Гогланд, Тютерс, Соммерс, расположенные в средней части Финского залива. И сейчас существуют разные взгляды на то, нужно ли было эвакуировать отсюда гарнизоны, оставлять острова противнику без боя. Я считал, что эвакуация в тех условиях была единственно правильным шагом. Никто из нас не знал, чем окончится наступление противника под Тихвином. Сложное положение войск 4-й и 54-й армий заставило командование Ленинградского фронта перебросить сюда сначала две дивизии и одну бригаду морской пехоты, а затем с ораниенбаумского плацдарма были вывезены еще шесть стрелковых дивизий 8-й армии. Пусть не в полной мере, но их все же заменили почти 15 тысяч человек, снятых нами с Выборгского и Гогландского секторов. Кроме того, была значительно усилена (на 3000 человек) зимняя оборона Котлина и северных фортов, ибо никто из нас не знал, как поведет себя противник зимой, когда Невская губа превратится в сухопутный плацдарм.
И еще одно соображение. Гогланд с немногочисленным гарнизоном располагался далеко за линией фронта. У нас не было никакой возможности оказать ему помощь при наступлении противника из шхер, особенно зимой, когда по льду можно подойти к острову с любой стороны. Мы не располагали продовольствием, чтобы создать на острове запасы до мая 1942 года, не имели достаточного количества транспортных самолетов, чтобы снабжать гарнизон по воздуху. Вот почему Военный совет фронта утвердил наше решение.
Таким образом, самым западным форпостом обороны Финского залива стали острова Лавенсари и Сескар с небольшими гарнизонами под командованием полковника С. С. Молодцова. Кто из нас перед войной мог предположить, что в течение почти трех лет войны эти острова будут играть столь важную роль в обороне морских подступов к Ленинграду и выполнять сложные боевые и оперативные задачи! Ни в Военном совете, ни в штабе флота не Думали о вооружении этих островов и тем более о создании на них опорных баз.
В ходе войны стало ясно, что эти небольшие изолированные участки земли на западном рубеже обороны могут стать хорошим трамплином для нападения на морские пути врага. И было сделано все для того, чтобы здесь организовать надежную, неприступную оборону.
Низкий, открытый со всех сторон Сескар мы могли использовать ограниченно, но и на нем были установлены батареи, построены инженерные сооружения для зашиты от десантов.
Лавенсари имел хорошие бухты, где можно было устроить причалы для стоянки катеров всех типов. Здесь же отрабатывались учебно-боевые задачи.
Лесные заросли на Лавенсари укрывали штабы, батареи, противодесантные дзоты и бронеколпаки, жилье, медпункт. Строили все это быстро, хотя не было ни, штатных строителей, ни специальных механизмов.
Золотые руки военных моряков, морских пехотинцев, артиллеристов и подсобных рабочих, в том числе женщин, превращали Лавенсари в неприступную крепость. Недаром потом этот остров был назван Мощным.
Во время блокады я не один раз выходил на Лавенсари и Сескар на катере. Укрепления там начинались у самой воды. Все побережье было опутано заграждениями из колючей проволоки, установленными в несколько рядов с минами и фугасами, хорошо прикрывалось огнем орудий, минометов и пулеметов по заранее пристрелянным секторам. В узловых пунктах были созданы надежные доты и дзоты.
Оборона этих островов имела для нас очень важное значение на протяжении всей войны, вплоть до начала наступления Советских Вооруженных Сил. Опираясь на Сескар, Лавенсари, мы могли не только прикрывать свои морские пути, но и развернуть боевые действия на коммуникациях противника.
До наступления зимы опираясь на Лавенсари и Сескар, активно действовали в Финском заливе морские охотники и тральщики всех типов.
Я хочу подробнее рассказать об этих неутомимых тружениках моря. В свое время морские охотники создавались для истребления подводных лодок противника. Поэтому их основным оружием были глубинные бомбы. Пушки и пулеметы первоначально предназначались лишь для обороны. Но случилось так, что это оружие оказалось основным. Глазами и ушами на катерах являлась гидроакустическая аппаратура, которая прослушивала на морских глубинах вражеские подводные лодки по всему горизонту. Их моторы обеспечивали великолепную маневренность и высокую скорость. Отличными были корпуса, созданные на отечественных судостроительных заводах. Со временем на мостиках установили броневые щитки, выдали командирам стальные шлемы, усилили артиллерийское вооружение.
Морские охотники стали в Великую Отечественную войну лидерами "малой морской войны". Полностью оправдывая свое назначение истребителей подводных лодок, они широко использовались для охраны коммуникаций в средней и восточной части Финского залива вплоть до устья Невы, они держали под контролем и подходы к финским шхерам. Пожалуй, не было ни одного боевого похода или перехода, тем более боя на море, в котором морские охотники не принимали бы самого активного участия. Они высаживали десанты и разведчиков в тылах противника и вновь принимали их, подавляли огневые точки противника. Звенья охотников ходили в дозоры и охраняли протраленные фарватеры от новых минных постановок. С первых дней войны морские охотники вместе с торпедными катерами ставили минные банки в водах противника. Часто им приходилось вступать в бой с катерами и самолетами врага. Наконец, морские охотники охраняли транспорты в конвоях, эскортировали подводные лодки до точки погружения и встречали их после боевых походов.
От начала белых ночей и до ледостава экипажи морских охотников вели в море насыщенную героическими схватками жизнь. Настоящий ратный подвиг совершили также экипажи морских, базовых и катерных тральщиков.
Один из лучших их командиров, Ф. Е. Пахольчук, начал свою опасную работу на Балтике еще в 1940 году. Командир отряда, а затем дивизиона катеров-тральщиков, он провел за тралами сквозь минные поля невиданной плотности сотни боевых кораблей и транспортов. Его дивизиону не раз приходилось пробивать фарватеры вблизи берега, занятого противником. Федор Пахольчук был известен на флоте как мастер по разоружению самых сложных образцов вражеских мин.
Хочется отметить талантливого организатора боевого траления, бесстрашного в боях командира В. К. Кимаева. Он личным примером воспитывал людей, учил их искусству воевать. Его маленькие катера-тральщики одними из первых вступили в схватку с врагом. День и ночь Василий Кузьмич неотлучно находился в своем дивизионе. До поздней осени тяжелого 1941 года дивизион Кимаева на морских подступах к городу Ленина нес дозорную службу, вел боевое траление, сопровождал транспорты.
В 1941 году цепочка фортов, опоясывающих остров Котлин, на котором стоит город Кронштадт, надежно прикрыла Ленинград с моря. Артиллерийского огня номерных, литерных фортов, а также Красной Горки и Серой Лошади, кораблей, расположенных в гаванях, фашисты боялись.
С сентября Кронштадт, как и корабли в его гаванях и на рейдах, подвергался многочисленным авиационным и артиллерийским ударам врага. В зоне бомбежек и обстрелов оказался один из основных объектов города - Морской завод. Только за два дня, 21 и 22 сентября, на его территории взорвалось около 40 вражеских бомб, имелись прямые попадания в корпуса цехов с оборудованием, нарушалась подача электроэнергии. Серьезные разрушения были в механическом цехе, стенке дока имени Сургина, на южной причальной стенке завода, в электроцехе, столярных и шлюпочных мастерских. Но, несмотря ни на что, завод продолжал работать, выполняя срочный ремонт на линейном корабле "Октябрьская революция", минном заградителе "Марти" и других кораблях.
В этих условиях были осуществлены сложные и очень важные для укрепления нашей артиллерийской мощи работы по восстановлению боеспособности линейного корабля "Марат". Их вел не только Кронштадтский морской завод, но и другие. Принимали участие в них моряки с линкора, из аварийно-спасательного отдела флота.
Руководили ремонтными работами специалисты флота - инженер Н. Н. Кудинов, от завода - Н. Л. Чарторижский. Обоих я знал по совместному плаванию на линейных кораблях. Восстановлением корпуса руководил инженер П. М. Хохлов. Это было сложное дело, так как носовая часть корабля, оторванная бомбой вместе с первой башней и мачтой, соединялась с корпусом только килевой балкой и днищем. Линкор сидел на грунте в гавани на глубине около девяти метров. Для восстановления корпуса необходимо было полностью загерметизировать и забетонировать переборки 56 шпангоутов, ликвидировать приток забортной воды, откачать из отсеков воду и т, д. Эти сложные работы были выполнены в декабре 1941 года.
Будучи восстановленным, линкор "Марат" в течение всей блокады вел мощный, эффективный огонь по врагу.
Под огнем вражеской артиллерии ремонтировались и другие корабли. Почти 900 рабочих и техников ушли на фронт, но завод продолжал работать.
Особенно трудно пришлось заводу в декабре. Все сильнее давала себя знать блокада. Голод валил людей, нарастала смертность. Прекратилась подача электроэнергии, иссякали запасы топлива, но все равно жизнь завода не замирала.
Тем временем почти пятидесятикилометровый ледовый фронт, фланги которого упирались в ораниенбаумский плацдарм и район Сестрорецка, давал возможность противнику проникнуть со стороны моря в Ленинград и Кронштадт. Никакой обороны на этом направлении не было. А корабли, скованные льдом, маневр потеряли.
22 ноября наши разведчики обнаружили скопление войск и танков противника в районе Петергофа. Через некоторое время под прикрытием темноты гитлеровцы в сопровождении танков вышли на лед и стали продвигаться в сторону неогражденной части Морского канала. Для того чтобы сразу же отбить у фашистов охоту выходить на лед, 305-миллиметровые орудия линейного корабля "Марат" (который, кстати, берлинское радио давно уже объявило уничтоженным) поставили вдоль береговой черты огневую завесу, взломав лед. Не выдержав огня, гитлеровцы в панике бежали, оставив десятки трупов.
Командующий фронтом отдал приказ об обороне города с сухопутно-морского направления. Приказом создавалось управление внутренней обороны города, которому подчинялись части и подразделения Ленинградской военно-морской базы, корабли эскадры, железнодорожные батареи. Командующим войсками обороны был назначен генерал-лейтенант Г. А. Степанов; вскоре его сменил генерал С. И. Кабанов. Заместителем командующего был назначен командир Ленинградской военно-морской базы контр-адмирал Ю. А. Пантелеев.
Укреплялась оборона побережья Невской губы. Позиции от Стрельны до Урицка в сторону Морского канала обороняли войска 42-й армии, Кировские острова части внутренней обороны (ВОГ) и 9-я отдельная стрелковая бригада, усиленная подразделениями Ленинградской военно-морской базы. Подразделения базы несли днем и ночью дозорную службу на льду Невской губы до разграничительной линии с Кронштадтской крепостью.
Командир военно-морской базы имел в своем распоряжении лыжные отряды, батареи 45-миллиметровых орудий на санях, буерный отряд, резерв на молу Морского канала. В случае выхода противника на лед со стороны Стрельны или Петергофа он мог привлекать артиллерию линейного корабля "Октябрьская революция", крейсеров "Максим Горький" и "Киров", отряда кораблей Невы капитана 1 ранга С. Д Солоухина, батареи морского научно-исследовательского полигона, береговые и железнодорожные батареи. Могла быть использована на угрожаемом направлении и артиллерия Кронштадта.
По плану командира базы районы стоянок кораблей на Неве и ее протоках были закреплены за командирами соединений. Ответственность за оборону района торгового порта нес командир отряда особого назначения капитан 1 ранга В. Ф. Черный, района от устья Невы до Дворцового моста - командующий эскадрой вице-адмирал В. П. Дрозд; за участки Невы от Дворцового моста до 5-й ГЭС отвечал командир соединения подводных лодок, выше электростанции - командир отряда кораблей Невы капитан 1 ранга С. Д. Солоухин.
Ночами вокруг основных стоянок кораблей дежурили подвижные и неподвижные дозоры, организовывались пулеметные огневые точки. В домах на подходах к кораблям построили дзоты.
Военный совет обязал командиров соединении кораблей сформировать из экипажей стрелковые подразделения по типовым штатам морской пехоты. Их использование планировало управление обороны города. Зенитная артиллерия кораблей, находящихся в Ленинграде, включалась в общую систему противовоздушной обороны с подчинением командиру зенитного полка.
Невскую губу и морские подходы к городу держал под контролем Кронштадт. Была отработана организация взаимодействия с войсками 23-й армии, оборонявшей северный берег Невской губы, и войсками Приморской оперативной группы, которая отвечала за оборону ораниенбаумского плацдарма.
Комендантом крепости Кронштадт был генерал А. Б. Елисеев, военкомом бригадный комиссар П. В. Боярченко, начальником политотдела - полковой комиссар Л. Е. Копнов. Несколько позже Военный совет флота назначил комендантом крепости генерал-майора И. С. Мушнова. Мы считали, что генералу Елисееву, пережившему трагедию на Моонзундских островах, лучше быть на более спокойном участке, артиллерийском полигоне, куда он был назначен начальником.
И. С. Мушнов был очень опытным морским артиллеристом, хорошо знал местность на ораниенбаумском плацдарме и на обоих берегах Невской губы. В двадцатые годы он командовал артиллерийской бригадой, входившей в состав Кронштадтской крепости, а затем и всей артиллерией Кронштадта и хорошо знал материальную часть артиллерии, правила стрельбы по морским, береговым и сухопутным целям. Иннокентий Степанович был в то же время энергичным, требовательным к себе и подчиненным командиром. Каждую стрельбу он подробно разбирал с подчиненными, совершенствуя культуру ведения огня, обучая их бить врага наверняка.