Страница:
Соседи люди не слишком надежные, поэтому лучше не надеяться, что дорогие шмотки вернутся к хозяйке в целости и сохранности. Скажут, не брали и точка. Какой с них спрос? И расписки не возьмешь. Эта мысль переполняла чашу женского горя. Кроме того, спальня и гостиная ее дома были залиты кровью любовника. Казалось, что покойный, перед тем как окончательно испустить дух, поставил своей задачей доконать Тростину, испортить все ее с трудом нажитое имущество. Ладно, шкафы и тумбочки легко оттереть от крови, дырки в стене заделает один знакомый маляр, и обои переклеит. Но пуховая перина, одеяло, два ковра, самые дорогие в доме вещи, вещи на которые хозяйка едва ли не молилась, они – на выброс. Поэтому во время беседы с Кучером, Тростина беспрестанно всхлипывала, вытирала набегавшие слезы, но не могла успокоиться, бормотала что-то невразумительное.
Однако Кучер понял главное: кой-то гад нашел Поляка в его лежбище, пристрел и сделал ноги. Ночью, ворочаясь с боку на бок, Кучер с помощью простейших арифметических подсчетов, убедился, что от бригады, в которую он некогда входил, не осталось ничего. Вопрос лишь в том, почему за два последних дня они понесли такие дикие несуразные потери? Пузырев, бригадир Алексеенко… А теперь вот и Поляка грохнули. Неужели все это из-за той девчонки, что мучили, а затем убили в подвале мастерской «Олаф»? Кучер сам не в восторге от того, что пришлось с ней сделать. Но он человек маленький, рядовой боец. Ему слишком мало платят, чтобы он шевелил мозгами. Приказали, и Кучер железным прутом, что есть силы, засандалил по ноге этой сучки, раздавил каблуком пальцы на левой руке. Потом, кажется, бил ее, чем под руку попало и как попало.
Кучер с трудом припоминал детали, подробности того последнего вечера и ночи, когда девка оставалась в подвале. Все продолжалось долго, мучительно долго. Он сильно выпил, потому что не мог сделать всего этого на трезвую голову. Помнится только, что его тошнило, то ли от левой катаной водки, злой, как скипидар, то ли от запаха свежей крови. Он часто выходил из комнаты, заперевшись в сортире, наклонялся над унитазом и разевал пасть, из которой вырывался фонтан кислой и горячей блевотины. Затем, умывшись, на нетвердых ногах возвращался в ту же комнату. Снова прикладывался к стакану, накатывал пива.
«Сейчас она все скажет», – то и дело повторял Поляк, будто и не знал других русских слов, только эти. Он был пьян, как и Кучер, и уже не помнил, что именно должна сказать девчонка, не знал, какие вопросы следует ей задавать. Только размахивал своими окровавленными ручищами и подначивал Кучера. «Бей, бей сильнее, – орал Поляк. – Ну, что ты ее гладишь, как задницу любимой женщины. Вот так надо. Вот так». Дальше полное забытье, сплошной кровавый туман. Кучер ненадолго заснул, сев на бетонный пол и привалившись спиной к ножке стола. Под утро появился Алексеенко, растолкал спящего, наклонился над девушкой и сказал, что она умерла. До света нужно избавиться от тела. Вывести из мастерской и сбросить канаву в каком-нибудь спокойном месте, непременно в черте города.
Кем была та девчонка, Кучер представлял себе смутно. Но в жизни он выполнял куда более крутые поручения, он делал такое, что вспомнить страшно, особенно к ночи. Неужели смерть той никчемной девчонки и гибель его корешей вещи взаимосвязанные? Нет, тут концы с концами не сходятся, никакой связи нет и быть не может.
– Кто виноват? – шептал себе под нос Кучер, разглядывая полуголые деревья, желтые листья на черном асфальте. – И что делать?
Ясных ответов на вечные вопросы не было. Ночью он решил: теперь, когда случилось худшее из того, что могло случиться, отсиживаться в Москве, дожидаясь своей пули, просто глупо. Рано или поздно и его найдут, и тогда… О том, что случится тогда, думать почему-то не хотелось. Значит, так тому и быть. Надо уехать, хотя бы в тот же Волоколамск, где живет кент, с которым Кучер делил на зоне пайку. Отъезд – простейшее решение его проблемы. Он поживет там до тех пор, пока не развеется страх, не дающий спать ночами, а в башку не придут дельные мысли. На первое время денег хватит, а там видно будет.
Из дома выехали во втором часу дня. Брат, сидевший за рулем серого видавшего виды «Фольксвагена», крутил баранку, хмурился, изредка прерывая молчание тяжелыми вздохами. Все заботы и огорчения Сергея были написаны на его физиономии, поэтому Кучер не задавал риторических вопросов. И так ясно, что Сергею отпрашиваться с работы – большой напряг, накануне в универсам привезли паршивое мясо в мороженых полутушах. И разделать это добро без него, заведующего мясным отделом, великого специалиста в своей области, разумеется, никто не сможет. Кроме того, накануне в магазине появился новый экспедитор. Он очень охотно и складно чесал языком, поэтому рубщики мяса приняли его за профсоюзного активиста и, разумеется, избили. Первый рабочий день экспедитора закончился в травматологическом пункте, а Кучер старший, проглядевший драку, сегодня должен был идти на ковер к хозяину магазина и давать унизительные объяснения по поводу случившегося.
И еще душу старшего брата разрывали жестокие приступы ревности. Он, первый раз за три года супружеской жизни отпустивший жену на море, теперь жалел о своем великодушии. Каждый раз, завидев, как в сквере или на улице целуется молодая парочка, он с грустью думал: «Интересно, что сейчас делает моя жена? Ну, ясно, не белье же стирает. Сосется с каким-нибудь прощелыгой». Сергей в очередной раз вздохнул.
– Не грусти, – сказал Кучер повеселевшим голосом. – Прорвемся.
– Через что прорвемся? – мрачно усмехнулся брат.
– Ну, через терни. К этим, мать их, к звездам. Расположившись на заднем сидении, он дымил сигаретой и думал о том, что полоса невезения кончается. Или уже кончилась. Когда выбрались за пределы Москвы и «Фольксваген» легко побежал по загородному шоссе, от ночных страхов, истерического взвинченного настроения, охватившего Кучера утром, не осталось и следа. Он думал о том, что сегодня славно погудит в доме старого дружбана, а волоколамские девки ничем не хуже столичных цац, да и цены на телок, если сравнивать с московскими, в глубинке просто копеечные.
Серый дождик закончился. За окном мелькал лес, через полупрозрачные кроны деревьев светилось бледное осеннее небо, очистившееся от облаков. Кучер блаженно потянулся, вытащил из дорожной сумки плоскую фляжку с водкой, отвинтив крышку, сделал глоток и сыпанул в рот горсть чищеных орехов. В эту секунду Кучер спиной почувствовал удар идущей сзади машины. Фляжка вырвалась из руки, перевернувшись, отлетела под переднее сидение. По салону разлетелись жареные орешки.
Брат резко ударил по тормозам, вывернул руль влево, юзом прокатился по влажному асфальту. «Фольксваген» замер у обочины. Кучер понял, что сзади их тачку слегка припечатала идущая следом машина. Он обернулся, увидел остановившиеся сзади «Жигули». Хромированный бампер поцарапан и немного погнут, больше никаких повреждений. Чепуха, ничего серьезного. Но шоссе было свободным… Все эти мысли пронеслись в голове Кучера за одно мгновение, словно ураган. Брат уже распахнул дверцу, намереваясь выбраться из машины и разобраться в ситуации.
Кучер рванулся вперед, уперевшись грудью в переднее сидение, обеими руками ухватил брата за могучее плечо.
– Нет, – заорал Кучер. – Не выходи.
– Ты что, блин, совсем сбрендил. Пусти.
– Езжай дальше, – крикнул Кучер. – Говорю тебе, не выходи. Прошу, пожалуйста.
В салоне запахло водкой, разлившейся по резиновым коврикам. Сергей обернулся, втянул в себя запах спиртного. Выкатил от злости глаза.
– Совсем припух от водки, мать твою? Почему, придурок хренов?
– Это ловушка. Это не просто так…
Кучер держал брата за плечо еще крепче, но совладать с ним не мог. Сергей был на добрых сорок килограммов тяжелее его. Брат дернул плечом, пальцы Кучера разжались, но он выставил руки, схватил Сергея за рукав рубашки.
– Не пущу, – Кучер заговорил зловещим шепотом. – Послушай меня один раз в жизни. Езжай дальше, жми на всю катушку. Мы уйдем от них. На «жигуленке» они нас не обставят. Дай я сяду за руль. Умоляю, дай я сяду.
Сергей дернул руку, но Кучер не отпускал.
– Пошел в жопу, пить не надо было. Дай ему руль. Отсосать не хочешь?
Брат повернулся и левой свободной ладонью заехал в нос Кучера. На светлую куртку брызнула кровь, Кучер разжал пальцы, выпустил брата. Удар был не слишком сильным, но чувствительным, болезненным. И, главное, обидным. Поднял руку на брата, справился, чертов мясник. Кучер вытащил носовой платок, прижал его к разбитому носу.
Он оглянулся назад, увидел, что Сергей разговаривает с каким-то усатым мужиком средних лет с большой родинкой на правой щеке, родинкой, похожей на пятно коричневой краски. Брат оживленно жестикулировал, показывал пальцем на расколотый пластиковый бампер «Фольксвагена», водитель «Жигулей» лениво отбрехивался, качал головой и разводил руками. В его руках появился пухлый бумажник, мужик совал деньги в раскрытую ладонь Сергея. Кажется, он был готов решить спор полюбовно. Расплатиться на месте и разъехаться, не дожидаясь появления инспекторов ДПС. Но Кучер не поверил в эту уловку. Ему были отчетливо слышны обрывки фраз и отдельные слова, но он смысл слов не доходил до сознания. Мимо мчались автомобили, ветер гнал куда-то желтые листья.
Ничто не предвещало беды, но сердце бешено стучало, а Кучер, оглушенный страхом, был уверен, что сейчас, буквально через несколько секунд, произойдет нечто чудовищное, непоправимое. Он подался вперед, разглядев ключи в замке зажигания. Прекрасно, брат не вытащил ключи. Это шанс на спасение. Кучер привстал, бросил платок, не обращая внимания на кровь, сочившуюся из носа, оперся руками на передние сидения и, оттолкнувшись ногами от пола, стал перебираться на водительское место. Мешали широкие подголовники, дорожная сумка зацепилась ремнем за левую ногу. Сейчас Кучер переберется вперед, и рванет с места так, что покрышки задымятся. Пускай брат и этот тип с родимым пятном остаются на дороге и дальше базарят, подсчитывая стоимость нанесенного ущерба, и торгуются.
Сергей был дубиной, тупым козлом, способным управляться только с мясными тушами, отделять филе от огузков. И еще ревновать молодую жену к фонарным столбам, откладывая каждую копейку на покупку шубы из щипаной кошки. Таким дураком, видно, и останется. А за тачкой приедет в Волоколамск на поезде, если денег на билет наскребет. Скотина он, а не брат после того, что произошло. Ударил в нос… Кучер высвободил ногу из ремня сумки, перебирая руками, полез вперед, но становился, уловив какое-то движение, посмотрел на дорогу через боковое стекло.
Зеленая «восьмерка» тормознула рядом с «Фольксвагеном». Водитель посмотрел на Кучера, усмехнувшись, направил на него ствол пистолета. «Вот оно», – успел подумать Кучер. Он был совершенно беззащитен перед убийцей. Обе руки уперлись в переднее сидение, ноги задрались кверху, корпус на весу.
Два сухих хлопка. Разлетелось в мелкие осколки боковое стекло. Первая пуля вошла в бок и застряла под сердцем, вторая ударила в голову чуть выше уха. Кучер прожил еще несколько коротких мгновений, он, вскрикнув, сполз вниз, на пол, через переднее сидение, уткнулся окровавленной щекой в педаль сцепления. Притормозившая «восьмерка» покатила дальше. Сергей, забыв о дорожном происшествии, бросился к машине, открыл переднюю дверцу и понял, что помощь уже не нужна. Сергей присел на корточки, заглянул в глаза брата и снова встал.
– Есть мобильный телефон? – крикнул он водителю, протаранившему "Фольксваген. – Моего брата… Его… Кажется, убили. Нужен мобильник.
Вопрос остался без ответа. Виновник дорожного происшествия, всплеснув руками, сел в машину и поспешно ретировался. Одно дело испорченный бампер, и совсем другое – проходить свидетелем по мокрому делу. Сергей выскочил на проезжую часть, отчаянно махая руками, попытался остановить проезжавшую мимо машину. Но она не остановилась.
Время близилось к десяти вечера, Барбер и Мальгин прошли по аллее, ведущей от метро «Сокольники» к парку, нашли свободную скамейку.
– Только я спешу, – предупредил Барбер. – Назначил свидание с женщиной, на последнем слове он сделал ударение. – Тебе меня понять трудно. Я на воле уже несколько месяцев, а в постель с бабой ложился всего три раза.
– Не отниму много времени, – ответил Мальгин. – Просто ты должен знать, как все было на самом деле.
– Я и так все знаю.
– Ошибаешься. К тому моменту, когда Кривой появился в фирме «Каменный мост» и предложил вытащить тебя из зоны в обмен на те два миллиона долларов, тайник на кладбище давно опустел.
– Вот как? По-моему это произошло позже.
– Дослушай, и ты все поймешь.
Когда Мальгин начал свой рассказ, Барбер забыл о времени и о женщине, свидание которой он назначил.
Да, Появление Косого не начало истории – это ее середина. А в начале был суд над Барбером, был обвинительный приговор и пересылка на зону под Иркутском. Вася Полуйчик помог своему бывшему корешу попасть на нары, потому что узнал по своим каналам, что Витя с приятелями поимел на два миллиона богатую страховую фирму. Полуйчик решил прикарманить деньги. Откуда Полуйчик получил информацию об афере с «Каменным мостом», можно лишь догадываться. Кто-то из постоянных клиентов его катрана продал информацию в обмен на списание карточного долга. Впрочем, это решающего значения не имеет. Полуйчик знал о деньгах – и точка. Пока Барбер парился в СИЗО, был под судом и менял пересыльные тюрьмы, Полуйчик продолжал активные поиски денег, взявшись за дело основательно, рассчитывал довести его до конца.
Установил наблюдение за квартирой любовницы Барбера из поселка Апрелевка Катей Комковой. Он был уверен, что бывший друг не положит деньги в банковскую ячейку, потому что не доверяет банкам. Подельники Барбера погибли во время перестрелки с ментами. Получается, два миллиона у нее, у любовницы. Полуйчик полагал, что Катя начнет сорить деньгами направо и налево, и тем себя выдаст. Но он ошибся. Девчонку только что уволили по сокращению штатов из какой-то артели, она не покупала ничего дороже губной помады, чтобы собрать любовнику посылку, одалживалась у соседей или подруг. Так не ведут себя люди, которые спят на наволочке, набитой сотенными.
Тогда Полуйчик, не надеявшийся на скорую удачу, зашел с другого бока. Разыскал в Подмосковье племянницу Барбера. Но и тут ждало разочарование. Наташа Гордеева оказалась сопливой девчонкой, жила у какой-то дальней родственницы, древней старухи, которую Бог забыл прибрать к себе в царствие небесное. Ясно, доверить два миллиона баксов какой-то соплюшке серьезный человек не мог. Вариант отпал.
Полуйчик дважды побывал в доме, где задержали Барбера и расстреляли его корешей. Если в хате нет денег, то после Барбера должны остаться его записные книжки, бумаги с записями. Авось, в записях отыщется ключ к этой шараде. Разгромленная изба, брошенная хозяйкой, пустовала, но Полуйчик не рискнул действовать средь бела дня. Он в компании двух приятелей, не знавших цели поисков, шуровал в доме ночами. Вскрыл полы, обыскал чердак, простучал стены комнат в поисках пустот. Спустился в погреб и долго рыл земляной пол, перелопатил тонну земли, но нашел лишь пару дохлых крыс. Полуйчик понял, что с самого начала действовал не так, неправильно. Следовало похитить Барбера, вывести его в укромное место, где он под пытками назовет место, где спрятаны деньги. Но прошлого не переиначить. Ясно одно: Барбер схоронил свое состояние в каком-то тайнике, место которого знает он один.
Полуйчик был на грани отчаяния еще и потому, что в округе, где находился его карточный притон, сменилось милицейское начальство. И жизнь сделалась совсем тусклой. В катран среди ночи повадились наезжать с облавами совершенно незнакомые менты, которым просто так не сунешь деньги. Они укладывали картежников лицом на пол, начинали обыск, длившийся до утра. И такое издевательство случалось едва ли не каждую неделю. Постоянные клиенты престали посещать катран. Чтобы обзавестись новой ментовской крышей, требовалось время и деньги, которых не было. Временно заведение пришлось закрыть, иначе все могло кончиться плохо, новой судимостью. Лишившись главного источника доходов, Полуйчик повесил нос и впал в меланхолию. Но вскоре в голове сложился новый план действий: раз нельзя получить все два миллиона долларов, он готов взять хотя бы часть этой суммы.
После ареста Барбера в камере хранения прокуратуры должны остаться вещи осужденного, не представляющие интерес для следствия. Шмотки, записные книжки, листки с записями. Барбер, не надеясь на память, делал пометки в своем блокноте, возможно, место, где находится тайник с деньгами, указано на корешке какой-нибудь квитанции или тетрадном листочке. Следственные органы не искали деньги, Барбер проходил по мокрой статье, поэтому его записи для следствия – всего лишь бесполезные клочки бумаги. В прокуратуре долго не держат подобные вещи, их сжигают, утилизируют. Поэтому нельзя терять времени, дожидаясь, когда записи Барбера сожрет огонь. Но у Полуйчика не было связей в московской прокуратуре, он не знаком даже с тамошней поломойкой, представления не имел, к кому следует обращаться, как искать подходы к прокурорам.
И тогда он пришел в «Каменный мост» к Елисееву и все объяснил. Мол, я знаю человека, опустившего вашу фирму на деньги, и хочу получить тридцать процентов, если дело выгорит. Елисеев заинтересовался сообщением, поторговавшись для вида, согласился на условия Полуйчика, взял с него слово, что ни одна живая душа не узнает о тех двух миллионах, и начал действовать. Для начала навел справки о Барбере и Полуйчике. Узнал, что последний переживает сейчас не лучшие времена и считает каждую копейку. У страховщика были кое-какие связи в милиции, подключив к делу своего человека из московского главка, он без особого труда получил, что хотел. Через неделю на столе Елисеева лежали все вещи Барбера, изъятые при его задержании. Две дорожные сумки с тряпками, груда бумажек и толстая записная книжка, исписанная с первой по последней страницы.
На одном из листков был начерчен план какой-то местности: квадратики, прямоугольники, выстроенные в ряды. На первый взгляд, это жилой район. Квадратики – дома. В верхнем углу рукописная запись: «Сектор 23, место 9» и рисунок: женщина, стоящая на коленях, прижимала к лицу ладони. Елисеев недолго разгадывал эту шараду. Ясно, что номерной сектор и место находятся не в театре и не на стадионе. Это кладбище. А ряды квадратиков и прямоугольников, – места захоронений. Остается вопрос, на каком именно кладбище искать деньги. Но и это вопрос несложный. Через пару дней Елисеев, проштудировав все справочники и сделав несколько звонков нужным людям, знал ответ.
Под вечер вместе с Алексеенко, который всегда пользовался доверием, они прибыли на место, нашли то, что искали. Могилу под номером девять и плачущую деву, стоявшую на круглом пьедестале. Копать начали ночью, и обнаружили в могиле футляр из-под аккордеона, а в нем завернутый в полиэтиленовую пленку чемодан с деньгами. Охранник получил свои премиальные, пять тысяч долларов, а Елисеев стал думать, как поступить с Полуйчиком. Отдать ему тридцать процентов с общей суммы – клинический случай безумия. Заказать Полуйчика наемным убийцам, тому же Алексеенко, – это обойдется куда дешевле. Но Полуйчик не так глуп, как кажется с первого взгляда, он наверняка подстраховался. Записал разговор с Елисеевым на диктофон, составил письмо, запись и его писанина попадут в руки к ментам, если Вася Полуйчик умрет насильственной смертью. По пьяной лавочки попадет под машину или упадет с моста в речку.
Лучше решить вопрос полюбовно. Елисеев встретился с Полуйчиком и сказал: «Я нашел тайник с деньгами, но двух лимонов там не было. Всего-то пятьсот тысяч. Ты можешь мне не верить, это твое дело. Но это не мои деньги, они вернутся к вкладчикам нашего акционерного общества. Но я хочу дать тебе нечто, о чем ты мечтаешь». Елисеев предложил следующее: «Каменный мост» взял в аренду на пятьдесят лет огромный полуподвал, находящийся в центре города. Сделав ремонт, там хотели открыть один из филиалов страховой компании. Но позже, после долгих раздумий, Елисеев решил, что создавать еще один филиал в Москве – пустая трата денег, вложения окупятся лет через десять, не раньше. Запущенное помещение тяжелым камнем висело на балансе страховой фирмы и со дня на день могло сгореть синем пламенем, потому что бомжи, облюбовавшие подвал для ночевок, разводили там огонь и готовили жратву.
«Я выделю деньги на ремонт подвала, перепишу помещение на тебя, – сказал Елисеев. – А ты откроешь там приличный кабак. Со стриптизом, музыкой, игорным залом и отдельными кабинетами для особо озабоченных кобелей. Ты ведь спец по таким делам. Кабаки, притоны – твое ремесло. По окончании ремонта выделю тебе пятьдесят штук. И никаких неприятностей с ментами больше не будет». Полуйчик согласился, потому что понимал: большего из Елисеева он не выцарапает. В подвале действительно провели ремонт. И уже через четыре месяца Полуйчик стал хозяином ночного клуба, получившее название «Зеленое такси». Обещанных пятидесяти тысяч он не увидел, Елисеев отговорился тем, что истратил на ремонт больше денег, чем рассчитывал. Но дела в ночном клубе быстро пошли в гору, заведение стало модным среди богемной публики.
Уже через полтора года Полуйчик стал хозяином второго весьма прибыльного предприятия, ресторана «Серебряный аист». На Елисеева он затаил обиду, хорошо понимая, что страховщик надул его по-черному. Получив два миллиона наличными, откупился каким-то загаженным подвалом и его ремонтом. На протяжении долгого времени эти люди не поддерживали отношений, решив, что все закончилось. Они жили своей жизнью, не подозревая о том, что судьба скоро снова столкнет их. Полуйчик стал уважаемым ресторатором. А Елисеев ковал деньги, работая исключительно на свой карман. Так продолжалось до того мартовского дня, когда порог его кабинета переступил плохо одетый человек, вор по кличке Кривой.
Глава восьмая
Однако Кучер понял главное: кой-то гад нашел Поляка в его лежбище, пристрел и сделал ноги. Ночью, ворочаясь с боку на бок, Кучер с помощью простейших арифметических подсчетов, убедился, что от бригады, в которую он некогда входил, не осталось ничего. Вопрос лишь в том, почему за два последних дня они понесли такие дикие несуразные потери? Пузырев, бригадир Алексеенко… А теперь вот и Поляка грохнули. Неужели все это из-за той девчонки, что мучили, а затем убили в подвале мастерской «Олаф»? Кучер сам не в восторге от того, что пришлось с ней сделать. Но он человек маленький, рядовой боец. Ему слишком мало платят, чтобы он шевелил мозгами. Приказали, и Кучер железным прутом, что есть силы, засандалил по ноге этой сучки, раздавил каблуком пальцы на левой руке. Потом, кажется, бил ее, чем под руку попало и как попало.
Кучер с трудом припоминал детали, подробности того последнего вечера и ночи, когда девка оставалась в подвале. Все продолжалось долго, мучительно долго. Он сильно выпил, потому что не мог сделать всего этого на трезвую голову. Помнится только, что его тошнило, то ли от левой катаной водки, злой, как скипидар, то ли от запаха свежей крови. Он часто выходил из комнаты, заперевшись в сортире, наклонялся над унитазом и разевал пасть, из которой вырывался фонтан кислой и горячей блевотины. Затем, умывшись, на нетвердых ногах возвращался в ту же комнату. Снова прикладывался к стакану, накатывал пива.
«Сейчас она все скажет», – то и дело повторял Поляк, будто и не знал других русских слов, только эти. Он был пьян, как и Кучер, и уже не помнил, что именно должна сказать девчонка, не знал, какие вопросы следует ей задавать. Только размахивал своими окровавленными ручищами и подначивал Кучера. «Бей, бей сильнее, – орал Поляк. – Ну, что ты ее гладишь, как задницу любимой женщины. Вот так надо. Вот так». Дальше полное забытье, сплошной кровавый туман. Кучер ненадолго заснул, сев на бетонный пол и привалившись спиной к ножке стола. Под утро появился Алексеенко, растолкал спящего, наклонился над девушкой и сказал, что она умерла. До света нужно избавиться от тела. Вывести из мастерской и сбросить канаву в каком-нибудь спокойном месте, непременно в черте города.
Кем была та девчонка, Кучер представлял себе смутно. Но в жизни он выполнял куда более крутые поручения, он делал такое, что вспомнить страшно, особенно к ночи. Неужели смерть той никчемной девчонки и гибель его корешей вещи взаимосвязанные? Нет, тут концы с концами не сходятся, никакой связи нет и быть не может.
– Кто виноват? – шептал себе под нос Кучер, разглядывая полуголые деревья, желтые листья на черном асфальте. – И что делать?
Ясных ответов на вечные вопросы не было. Ночью он решил: теперь, когда случилось худшее из того, что могло случиться, отсиживаться в Москве, дожидаясь своей пули, просто глупо. Рано или поздно и его найдут, и тогда… О том, что случится тогда, думать почему-то не хотелось. Значит, так тому и быть. Надо уехать, хотя бы в тот же Волоколамск, где живет кент, с которым Кучер делил на зоне пайку. Отъезд – простейшее решение его проблемы. Он поживет там до тех пор, пока не развеется страх, не дающий спать ночами, а в башку не придут дельные мысли. На первое время денег хватит, а там видно будет.
***
Из дома выехали во втором часу дня. Брат, сидевший за рулем серого видавшего виды «Фольксвагена», крутил баранку, хмурился, изредка прерывая молчание тяжелыми вздохами. Все заботы и огорчения Сергея были написаны на его физиономии, поэтому Кучер не задавал риторических вопросов. И так ясно, что Сергею отпрашиваться с работы – большой напряг, накануне в универсам привезли паршивое мясо в мороженых полутушах. И разделать это добро без него, заведующего мясным отделом, великого специалиста в своей области, разумеется, никто не сможет. Кроме того, накануне в магазине появился новый экспедитор. Он очень охотно и складно чесал языком, поэтому рубщики мяса приняли его за профсоюзного активиста и, разумеется, избили. Первый рабочий день экспедитора закончился в травматологическом пункте, а Кучер старший, проглядевший драку, сегодня должен был идти на ковер к хозяину магазина и давать унизительные объяснения по поводу случившегося.
И еще душу старшего брата разрывали жестокие приступы ревности. Он, первый раз за три года супружеской жизни отпустивший жену на море, теперь жалел о своем великодушии. Каждый раз, завидев, как в сквере или на улице целуется молодая парочка, он с грустью думал: «Интересно, что сейчас делает моя жена? Ну, ясно, не белье же стирает. Сосется с каким-нибудь прощелыгой». Сергей в очередной раз вздохнул.
– Не грусти, – сказал Кучер повеселевшим голосом. – Прорвемся.
– Через что прорвемся? – мрачно усмехнулся брат.
– Ну, через терни. К этим, мать их, к звездам. Расположившись на заднем сидении, он дымил сигаретой и думал о том, что полоса невезения кончается. Или уже кончилась. Когда выбрались за пределы Москвы и «Фольксваген» легко побежал по загородному шоссе, от ночных страхов, истерического взвинченного настроения, охватившего Кучера утром, не осталось и следа. Он думал о том, что сегодня славно погудит в доме старого дружбана, а волоколамские девки ничем не хуже столичных цац, да и цены на телок, если сравнивать с московскими, в глубинке просто копеечные.
Серый дождик закончился. За окном мелькал лес, через полупрозрачные кроны деревьев светилось бледное осеннее небо, очистившееся от облаков. Кучер блаженно потянулся, вытащил из дорожной сумки плоскую фляжку с водкой, отвинтив крышку, сделал глоток и сыпанул в рот горсть чищеных орехов. В эту секунду Кучер спиной почувствовал удар идущей сзади машины. Фляжка вырвалась из руки, перевернувшись, отлетела под переднее сидение. По салону разлетелись жареные орешки.
Брат резко ударил по тормозам, вывернул руль влево, юзом прокатился по влажному асфальту. «Фольксваген» замер у обочины. Кучер понял, что сзади их тачку слегка припечатала идущая следом машина. Он обернулся, увидел остановившиеся сзади «Жигули». Хромированный бампер поцарапан и немного погнут, больше никаких повреждений. Чепуха, ничего серьезного. Но шоссе было свободным… Все эти мысли пронеслись в голове Кучера за одно мгновение, словно ураган. Брат уже распахнул дверцу, намереваясь выбраться из машины и разобраться в ситуации.
Кучер рванулся вперед, уперевшись грудью в переднее сидение, обеими руками ухватил брата за могучее плечо.
– Нет, – заорал Кучер. – Не выходи.
– Ты что, блин, совсем сбрендил. Пусти.
– Езжай дальше, – крикнул Кучер. – Говорю тебе, не выходи. Прошу, пожалуйста.
В салоне запахло водкой, разлившейся по резиновым коврикам. Сергей обернулся, втянул в себя запах спиртного. Выкатил от злости глаза.
– Совсем припух от водки, мать твою? Почему, придурок хренов?
– Это ловушка. Это не просто так…
Кучер держал брата за плечо еще крепче, но совладать с ним не мог. Сергей был на добрых сорок килограммов тяжелее его. Брат дернул плечом, пальцы Кучера разжались, но он выставил руки, схватил Сергея за рукав рубашки.
– Не пущу, – Кучер заговорил зловещим шепотом. – Послушай меня один раз в жизни. Езжай дальше, жми на всю катушку. Мы уйдем от них. На «жигуленке» они нас не обставят. Дай я сяду за руль. Умоляю, дай я сяду.
Сергей дернул руку, но Кучер не отпускал.
– Пошел в жопу, пить не надо было. Дай ему руль. Отсосать не хочешь?
Брат повернулся и левой свободной ладонью заехал в нос Кучера. На светлую куртку брызнула кровь, Кучер разжал пальцы, выпустил брата. Удар был не слишком сильным, но чувствительным, болезненным. И, главное, обидным. Поднял руку на брата, справился, чертов мясник. Кучер вытащил носовой платок, прижал его к разбитому носу.
Он оглянулся назад, увидел, что Сергей разговаривает с каким-то усатым мужиком средних лет с большой родинкой на правой щеке, родинкой, похожей на пятно коричневой краски. Брат оживленно жестикулировал, показывал пальцем на расколотый пластиковый бампер «Фольксвагена», водитель «Жигулей» лениво отбрехивался, качал головой и разводил руками. В его руках появился пухлый бумажник, мужик совал деньги в раскрытую ладонь Сергея. Кажется, он был готов решить спор полюбовно. Расплатиться на месте и разъехаться, не дожидаясь появления инспекторов ДПС. Но Кучер не поверил в эту уловку. Ему были отчетливо слышны обрывки фраз и отдельные слова, но он смысл слов не доходил до сознания. Мимо мчались автомобили, ветер гнал куда-то желтые листья.
Ничто не предвещало беды, но сердце бешено стучало, а Кучер, оглушенный страхом, был уверен, что сейчас, буквально через несколько секунд, произойдет нечто чудовищное, непоправимое. Он подался вперед, разглядев ключи в замке зажигания. Прекрасно, брат не вытащил ключи. Это шанс на спасение. Кучер привстал, бросил платок, не обращая внимания на кровь, сочившуюся из носа, оперся руками на передние сидения и, оттолкнувшись ногами от пола, стал перебираться на водительское место. Мешали широкие подголовники, дорожная сумка зацепилась ремнем за левую ногу. Сейчас Кучер переберется вперед, и рванет с места так, что покрышки задымятся. Пускай брат и этот тип с родимым пятном остаются на дороге и дальше базарят, подсчитывая стоимость нанесенного ущерба, и торгуются.
Сергей был дубиной, тупым козлом, способным управляться только с мясными тушами, отделять филе от огузков. И еще ревновать молодую жену к фонарным столбам, откладывая каждую копейку на покупку шубы из щипаной кошки. Таким дураком, видно, и останется. А за тачкой приедет в Волоколамск на поезде, если денег на билет наскребет. Скотина он, а не брат после того, что произошло. Ударил в нос… Кучер высвободил ногу из ремня сумки, перебирая руками, полез вперед, но становился, уловив какое-то движение, посмотрел на дорогу через боковое стекло.
Зеленая «восьмерка» тормознула рядом с «Фольксвагеном». Водитель посмотрел на Кучера, усмехнувшись, направил на него ствол пистолета. «Вот оно», – успел подумать Кучер. Он был совершенно беззащитен перед убийцей. Обе руки уперлись в переднее сидение, ноги задрались кверху, корпус на весу.
Два сухих хлопка. Разлетелось в мелкие осколки боковое стекло. Первая пуля вошла в бок и застряла под сердцем, вторая ударила в голову чуть выше уха. Кучер прожил еще несколько коротких мгновений, он, вскрикнув, сполз вниз, на пол, через переднее сидение, уткнулся окровавленной щекой в педаль сцепления. Притормозившая «восьмерка» покатила дальше. Сергей, забыв о дорожном происшествии, бросился к машине, открыл переднюю дверцу и понял, что помощь уже не нужна. Сергей присел на корточки, заглянул в глаза брата и снова встал.
– Есть мобильный телефон? – крикнул он водителю, протаранившему "Фольксваген. – Моего брата… Его… Кажется, убили. Нужен мобильник.
Вопрос остался без ответа. Виновник дорожного происшествия, всплеснув руками, сел в машину и поспешно ретировался. Одно дело испорченный бампер, и совсем другое – проходить свидетелем по мокрому делу. Сергей выскочил на проезжую часть, отчаянно махая руками, попытался остановить проезжавшую мимо машину. Но она не остановилась.
***
Время близилось к десяти вечера, Барбер и Мальгин прошли по аллее, ведущей от метро «Сокольники» к парку, нашли свободную скамейку.
– Только я спешу, – предупредил Барбер. – Назначил свидание с женщиной, на последнем слове он сделал ударение. – Тебе меня понять трудно. Я на воле уже несколько месяцев, а в постель с бабой ложился всего три раза.
– Не отниму много времени, – ответил Мальгин. – Просто ты должен знать, как все было на самом деле.
– Я и так все знаю.
– Ошибаешься. К тому моменту, когда Кривой появился в фирме «Каменный мост» и предложил вытащить тебя из зоны в обмен на те два миллиона долларов, тайник на кладбище давно опустел.
– Вот как? По-моему это произошло позже.
– Дослушай, и ты все поймешь.
Когда Мальгин начал свой рассказ, Барбер забыл о времени и о женщине, свидание которой он назначил.
Да, Появление Косого не начало истории – это ее середина. А в начале был суд над Барбером, был обвинительный приговор и пересылка на зону под Иркутском. Вася Полуйчик помог своему бывшему корешу попасть на нары, потому что узнал по своим каналам, что Витя с приятелями поимел на два миллиона богатую страховую фирму. Полуйчик решил прикарманить деньги. Откуда Полуйчик получил информацию об афере с «Каменным мостом», можно лишь догадываться. Кто-то из постоянных клиентов его катрана продал информацию в обмен на списание карточного долга. Впрочем, это решающего значения не имеет. Полуйчик знал о деньгах – и точка. Пока Барбер парился в СИЗО, был под судом и менял пересыльные тюрьмы, Полуйчик продолжал активные поиски денег, взявшись за дело основательно, рассчитывал довести его до конца.
Установил наблюдение за квартирой любовницы Барбера из поселка Апрелевка Катей Комковой. Он был уверен, что бывший друг не положит деньги в банковскую ячейку, потому что не доверяет банкам. Подельники Барбера погибли во время перестрелки с ментами. Получается, два миллиона у нее, у любовницы. Полуйчик полагал, что Катя начнет сорить деньгами направо и налево, и тем себя выдаст. Но он ошибся. Девчонку только что уволили по сокращению штатов из какой-то артели, она не покупала ничего дороже губной помады, чтобы собрать любовнику посылку, одалживалась у соседей или подруг. Так не ведут себя люди, которые спят на наволочке, набитой сотенными.
Тогда Полуйчик, не надеявшийся на скорую удачу, зашел с другого бока. Разыскал в Подмосковье племянницу Барбера. Но и тут ждало разочарование. Наташа Гордеева оказалась сопливой девчонкой, жила у какой-то дальней родственницы, древней старухи, которую Бог забыл прибрать к себе в царствие небесное. Ясно, доверить два миллиона баксов какой-то соплюшке серьезный человек не мог. Вариант отпал.
Полуйчик дважды побывал в доме, где задержали Барбера и расстреляли его корешей. Если в хате нет денег, то после Барбера должны остаться его записные книжки, бумаги с записями. Авось, в записях отыщется ключ к этой шараде. Разгромленная изба, брошенная хозяйкой, пустовала, но Полуйчик не рискнул действовать средь бела дня. Он в компании двух приятелей, не знавших цели поисков, шуровал в доме ночами. Вскрыл полы, обыскал чердак, простучал стены комнат в поисках пустот. Спустился в погреб и долго рыл земляной пол, перелопатил тонну земли, но нашел лишь пару дохлых крыс. Полуйчик понял, что с самого начала действовал не так, неправильно. Следовало похитить Барбера, вывести его в укромное место, где он под пытками назовет место, где спрятаны деньги. Но прошлого не переиначить. Ясно одно: Барбер схоронил свое состояние в каком-то тайнике, место которого знает он один.
Полуйчик был на грани отчаяния еще и потому, что в округе, где находился его карточный притон, сменилось милицейское начальство. И жизнь сделалась совсем тусклой. В катран среди ночи повадились наезжать с облавами совершенно незнакомые менты, которым просто так не сунешь деньги. Они укладывали картежников лицом на пол, начинали обыск, длившийся до утра. И такое издевательство случалось едва ли не каждую неделю. Постоянные клиенты престали посещать катран. Чтобы обзавестись новой ментовской крышей, требовалось время и деньги, которых не было. Временно заведение пришлось закрыть, иначе все могло кончиться плохо, новой судимостью. Лишившись главного источника доходов, Полуйчик повесил нос и впал в меланхолию. Но вскоре в голове сложился новый план действий: раз нельзя получить все два миллиона долларов, он готов взять хотя бы часть этой суммы.
После ареста Барбера в камере хранения прокуратуры должны остаться вещи осужденного, не представляющие интерес для следствия. Шмотки, записные книжки, листки с записями. Барбер, не надеясь на память, делал пометки в своем блокноте, возможно, место, где находится тайник с деньгами, указано на корешке какой-нибудь квитанции или тетрадном листочке. Следственные органы не искали деньги, Барбер проходил по мокрой статье, поэтому его записи для следствия – всего лишь бесполезные клочки бумаги. В прокуратуре долго не держат подобные вещи, их сжигают, утилизируют. Поэтому нельзя терять времени, дожидаясь, когда записи Барбера сожрет огонь. Но у Полуйчика не было связей в московской прокуратуре, он не знаком даже с тамошней поломойкой, представления не имел, к кому следует обращаться, как искать подходы к прокурорам.
***
И тогда он пришел в «Каменный мост» к Елисееву и все объяснил. Мол, я знаю человека, опустившего вашу фирму на деньги, и хочу получить тридцать процентов, если дело выгорит. Елисеев заинтересовался сообщением, поторговавшись для вида, согласился на условия Полуйчика, взял с него слово, что ни одна живая душа не узнает о тех двух миллионах, и начал действовать. Для начала навел справки о Барбере и Полуйчике. Узнал, что последний переживает сейчас не лучшие времена и считает каждую копейку. У страховщика были кое-какие связи в милиции, подключив к делу своего человека из московского главка, он без особого труда получил, что хотел. Через неделю на столе Елисеева лежали все вещи Барбера, изъятые при его задержании. Две дорожные сумки с тряпками, груда бумажек и толстая записная книжка, исписанная с первой по последней страницы.
На одном из листков был начерчен план какой-то местности: квадратики, прямоугольники, выстроенные в ряды. На первый взгляд, это жилой район. Квадратики – дома. В верхнем углу рукописная запись: «Сектор 23, место 9» и рисунок: женщина, стоящая на коленях, прижимала к лицу ладони. Елисеев недолго разгадывал эту шараду. Ясно, что номерной сектор и место находятся не в театре и не на стадионе. Это кладбище. А ряды квадратиков и прямоугольников, – места захоронений. Остается вопрос, на каком именно кладбище искать деньги. Но и это вопрос несложный. Через пару дней Елисеев, проштудировав все справочники и сделав несколько звонков нужным людям, знал ответ.
Под вечер вместе с Алексеенко, который всегда пользовался доверием, они прибыли на место, нашли то, что искали. Могилу под номером девять и плачущую деву, стоявшую на круглом пьедестале. Копать начали ночью, и обнаружили в могиле футляр из-под аккордеона, а в нем завернутый в полиэтиленовую пленку чемодан с деньгами. Охранник получил свои премиальные, пять тысяч долларов, а Елисеев стал думать, как поступить с Полуйчиком. Отдать ему тридцать процентов с общей суммы – клинический случай безумия. Заказать Полуйчика наемным убийцам, тому же Алексеенко, – это обойдется куда дешевле. Но Полуйчик не так глуп, как кажется с первого взгляда, он наверняка подстраховался. Записал разговор с Елисеевым на диктофон, составил письмо, запись и его писанина попадут в руки к ментам, если Вася Полуйчик умрет насильственной смертью. По пьяной лавочки попадет под машину или упадет с моста в речку.
Лучше решить вопрос полюбовно. Елисеев встретился с Полуйчиком и сказал: «Я нашел тайник с деньгами, но двух лимонов там не было. Всего-то пятьсот тысяч. Ты можешь мне не верить, это твое дело. Но это не мои деньги, они вернутся к вкладчикам нашего акционерного общества. Но я хочу дать тебе нечто, о чем ты мечтаешь». Елисеев предложил следующее: «Каменный мост» взял в аренду на пятьдесят лет огромный полуподвал, находящийся в центре города. Сделав ремонт, там хотели открыть один из филиалов страховой компании. Но позже, после долгих раздумий, Елисеев решил, что создавать еще один филиал в Москве – пустая трата денег, вложения окупятся лет через десять, не раньше. Запущенное помещение тяжелым камнем висело на балансе страховой фирмы и со дня на день могло сгореть синем пламенем, потому что бомжи, облюбовавшие подвал для ночевок, разводили там огонь и готовили жратву.
«Я выделю деньги на ремонт подвала, перепишу помещение на тебя, – сказал Елисеев. – А ты откроешь там приличный кабак. Со стриптизом, музыкой, игорным залом и отдельными кабинетами для особо озабоченных кобелей. Ты ведь спец по таким делам. Кабаки, притоны – твое ремесло. По окончании ремонта выделю тебе пятьдесят штук. И никаких неприятностей с ментами больше не будет». Полуйчик согласился, потому что понимал: большего из Елисеева он не выцарапает. В подвале действительно провели ремонт. И уже через четыре месяца Полуйчик стал хозяином ночного клуба, получившее название «Зеленое такси». Обещанных пятидесяти тысяч он не увидел, Елисеев отговорился тем, что истратил на ремонт больше денег, чем рассчитывал. Но дела в ночном клубе быстро пошли в гору, заведение стало модным среди богемной публики.
Уже через полтора года Полуйчик стал хозяином второго весьма прибыльного предприятия, ресторана «Серебряный аист». На Елисеева он затаил обиду, хорошо понимая, что страховщик надул его по-черному. Получив два миллиона наличными, откупился каким-то загаженным подвалом и его ремонтом. На протяжении долгого времени эти люди не поддерживали отношений, решив, что все закончилось. Они жили своей жизнью, не подозревая о том, что судьба скоро снова столкнет их. Полуйчик стал уважаемым ресторатором. А Елисеев ковал деньги, работая исключительно на свой карман. Так продолжалось до того мартовского дня, когда порог его кабинета переступил плохо одетый человек, вор по кличке Кривой.
Глава восьмая
После разговора с Косым Елисеев схватился за голову. Но быстро остыл, решив, раз Барбер задумал побег из зоны и предложил ему эту сделку, пусть так и будет. Главное, что все события останутся под его, Елисеева, контролем. За реализацию плана побега отвечал младший брат страховщика Николай, не посвященный в дела своего близкого родственника, Мальгин и привлеченный им адвокат по гражданским делам Гриша Левин. Мастер производственного обучения Дикун играл сразу за две команды: он помогал Барберу выбраться с зоны, и он же сделал все, чтобы тот отбросил коньки во время побега. Но Барбер, не задохнулся в «пенале», чудом остался жив. И Елисеев снова оказался в трудном положении. Что сделать с Барбером, как убрать его?
Рассказать обо всем младшему брату, начальнику службы безопасности «Каменного моста»? Нет, это невозможно, потому что дело зашло слишком далеко. Раскрыв карты, придется признаться в том, что ты с самого начала вел двойную игру, прикарманив чужие деньги. Действовать нужно было тонко, но решительно, без сантиментов. Спасительный выход нашел Полуйчик. С тех пор, как ресторатор узнал через знакомых воров о побеге Барбера, он потерял покой и сон. Некоторое время Полуйчик колебался, вспоминал старые обиды и наконец, когда страх неизвестности взял за горло, обратился к Елисееву. Тот назначил встречу в пошивочной мастерской «Олаф». Разговор шел на повышенных тонах.
«Это ты взял из тайника его бабки, – кричал Полуйчик. – С тебя первого Барбер спустит шкуру. С живого. Он открутит тебе яйца и придет ко мне сыграть ими в бильярд. Я как раз собирался открыть бильярдную». «Ошибаешься, – повышал голос страховщик. – Давай придерживаться хронологии событий. С твоей подачи убили дружков Барбера, ты упрятал его на зону. Поэтому первым в ящик ляжешь ты. А я, так и быть, приду помочиться на твою могилу. А потом и большую нужду справлю. И еще собаку заведу, чтобы выгуливать ее на месте твоего поганого захоронения. Обещаю, это будет настоящая помойка, выгребная яма, а не могила».
Выпустив пар, перешли к делу. Полуйчик предложил заложить тайник Барбера футляр из-под аккордеона и чемодан, в котором будет находиться взрывное устройство. Елисеев подумал и согласился, даже дал денег, чтобы заплатить за работу взрывотехнику: если задумка сработает, страховщик разом избавится от всех проблем. Уберет Барбера, а с ним двух свидетелей, Мальгина и сотрудника службы охраны Агапова, посвященного во многие секреты.
Но Николай Елисеев, дав брату железное обещание остаться на съемной квартире и ждать возвращения своих людей и Барбера, все же поехал на кладбище и погиб во время взрыва. А Барбер с Мальгиным отделались испугом и травмами средней тяжести. Несколько дней после взрыва Елисеев напоминал окружающим загробную тень, он винил себя в гибели Николая, проклинал Полуйчика и его дерьмовые идеи. Но вскоре эмоции уступили место здоровому прагматизму. Он поручил Мальгину, еще не выписанному из больницы, достать Барбера, где бы тот ни прятался. Этим же делом занималась бригада под руководством Алексеенко. Безрезультатно.
Рассказать обо всем младшему брату, начальнику службы безопасности «Каменного моста»? Нет, это невозможно, потому что дело зашло слишком далеко. Раскрыв карты, придется признаться в том, что ты с самого начала вел двойную игру, прикарманив чужие деньги. Действовать нужно было тонко, но решительно, без сантиментов. Спасительный выход нашел Полуйчик. С тех пор, как ресторатор узнал через знакомых воров о побеге Барбера, он потерял покой и сон. Некоторое время Полуйчик колебался, вспоминал старые обиды и наконец, когда страх неизвестности взял за горло, обратился к Елисееву. Тот назначил встречу в пошивочной мастерской «Олаф». Разговор шел на повышенных тонах.
«Это ты взял из тайника его бабки, – кричал Полуйчик. – С тебя первого Барбер спустит шкуру. С живого. Он открутит тебе яйца и придет ко мне сыграть ими в бильярд. Я как раз собирался открыть бильярдную». «Ошибаешься, – повышал голос страховщик. – Давай придерживаться хронологии событий. С твоей подачи убили дружков Барбера, ты упрятал его на зону. Поэтому первым в ящик ляжешь ты. А я, так и быть, приду помочиться на твою могилу. А потом и большую нужду справлю. И еще собаку заведу, чтобы выгуливать ее на месте твоего поганого захоронения. Обещаю, это будет настоящая помойка, выгребная яма, а не могила».
Выпустив пар, перешли к делу. Полуйчик предложил заложить тайник Барбера футляр из-под аккордеона и чемодан, в котором будет находиться взрывное устройство. Елисеев подумал и согласился, даже дал денег, чтобы заплатить за работу взрывотехнику: если задумка сработает, страховщик разом избавится от всех проблем. Уберет Барбера, а с ним двух свидетелей, Мальгина и сотрудника службы охраны Агапова, посвященного во многие секреты.
Но Николай Елисеев, дав брату железное обещание остаться на съемной квартире и ждать возвращения своих людей и Барбера, все же поехал на кладбище и погиб во время взрыва. А Барбер с Мальгиным отделались испугом и травмами средней тяжести. Несколько дней после взрыва Елисеев напоминал окружающим загробную тень, он винил себя в гибели Николая, проклинал Полуйчика и его дерьмовые идеи. Но вскоре эмоции уступили место здоровому прагматизму. Он поручил Мальгину, еще не выписанному из больницы, достать Барбера, где бы тот ни прятался. Этим же делом занималась бригада под руководством Алексеенко. Безрезультатно.