Троуп Алан. Драконья луна

   – Папа! Это же ребенок Элизабет! – беззвучно кричит Хлоя.
   Тот, кто скрывается под личиной Клейпула, пожимает плечами.
   – Ты тоже моя дочь, черт возьми. А разве тебя беспокоит, что станет со мной и с Дереком? А твоя мама? Ты забрала все ее травы. Ты украла ее книгу. Как ты думаешь, как она будет обходиться без нее?
   – Я бы сделала копию и послала ей книгу обратно. И как я должна была поступить после того, что вы сделали с Питером?
   – Итак, мы зашли в тупик, – улыбается Чарльз Блад, – Есть ведь еще и сокровище. – Он бросает взгляд на Дерека.- Мой негодный сын уверяет меня, что его невозможно найти.
   Дерек густо краснеет, и Чарльз громко смеется.
   – За сокровище мы могли бы отдать Генри. Мы тоже могли бы выделить вам с Хлоей ящик золота и отпустить на все четыре стороны. Вы могли бы поселиться где-нибудь в другом месте. И тогда ни кто не пострадает.
   – Как мы можем вам доверять? – спрашиваю я.
   – Нет, Питер! – решительно возражает Хлоя. – Он убьет тебя, как только получит сокровище.
   – Я знаю, – отвечаю я. – Но чтобы найти Генри, нам нужно время.
   – А нам кто даст гарантии, что вы поведете себя честно? – возражает Чарльз. – В конце концов, всем нам только и остается, что доверять друг другу и быть готовыми к решительным действиям, если наше доверие окажется обманутым.
   По стеклу стучат дождевые капли. Я смотрю в окно. Небо, которое еще так недавно было чистым, теперь напоминает серое толстое одеяло. Снаружи к нам врывается ветер, стекла дрожат. Вот оно, начинается. Из окна видны лодки. Они пляшут на воде, рвутся с привязи в серое с белыми барашками море.
   – Сокровище – на острове, – говорю я. – Но начинается шторм. Вы сможете увидеть сокровище, когда он закончится.
   – Покажи его нам сейчас.
   Я отрицательно качаю головой:
   – Не раньше чем удостоверюсь, что моему сыну ничего не угрожает. Можете устроить так, чтобы кто-нибудь переправил его в безопасное место. Я пошлю туда Клаудию. Мы будем держать связь по сотовому телефону. Ваши люди передадут Генри Клаудии в тот самый момент, когда я покажу, где сокровище.
   Чарльз кивает:
   – Сделаем это прямо сейчас.
   Я с улыбкой говорю:
   – Дерек, выгляни-ка в окно. Твой папа хочет, чтобы ты сейчас отвез его на остров.
   Дерек встает, идет к окну, смотрит на бурное море, подпрыгивающие на волнах лодки. Лицо его белеет.
   – Папа, – говорит он, – это будет очень трудно. Можно ведь и подождать денек-другой.
   – Ах, этот чертов шторм… – ворчит Чарльз. – Ничего, мне случалось попадать и не в такие бури.
   – Нам всем случалось, папа. Но зачем рисковать без нужды? Мы можем спокойно переждать непогоду в отеле.
   – А кто даст нам гарантию, что они в это время не будут искать ребенка или не нападут на нас?
   – Никаких проблем, папа, – ухмыляется Дерек.
   Он подходит к Рите и целует ее в рыжую макушку: – Рита, дорогая, я хочу попросить тебя об одном одолжении.
   – Разумеется, Питер, – отвечает Рита.
   – Я хочу, чтобы ты сейчас навестила Генри.
   Она кивает.
   – Захвати свой сотовый телефон и, конечно, пистолет.
   Рита улыбается:
   – Он у меня всегда с собой.
   – Тот пистолет поменьше, чем этот. – Дерек указывает на магнум в руке Клаудии. – Но ведь, в конце концов, Генри – всего лишь маленький мальчик. – Он смотрит Рите в глаза. – Я буду звонить тебе через каждые шесть часов начиная с полудня.
   Если в полдень я не позвоню, застрели его. Пока я не позвоню тебе и не скажу, что все нормально, будем действовать в таком режиме: если я не звоню через очередные шесть часов, ты стреляешь в мальчика. Но если я позвоню и велю тебе передать ребенка Клаудии, я хочу, чтобы ты сделала это как можно быстрее.
   – Хорошо. – Рита смотрит на часы. – Мне на до идти, чтобы успеть к твоему первому звонку. Дерек смотрит на меня:
   – Так пойдет?
   Я молча киваю. Рита встает и выходит из комнаты.
   – Вот видишь, папа, – говорит Дерек, пакостно ухмыляясь, весьма довольный собой. – Теперь они ничего не смогут нам сделать. Не станут же они рисковать жизнью мальчика.
 
   По настоянию Дерека мы сидим в кабинете и ждем. Через полчаса он достает свой сотовый телефон и набирает номер.
   – Ты на месте? – спрашивает он. Потом кивает, говорит «ладно» и разъединяется.
   – Все в порядке, – сообщает он Чарльзу.
   – Теперь, если никто не возражает, мы пойдем на наш катер, – говорю я. – Когда ураган закончится, можем встретиться и обсудить процедуру обмена сокровища на моего сына.
   Чарльз Блад молча соглашается. Дерек забывает на секунду о том, что он теперь Питер де ла Сангре, и громко брякает:
   – Вот и чудненько!
 
   Как только за нами закрываются двери лифта, я с надеждой смотрю на Клаудию:
   – Ну скажите же, что кто-нибудь проследит, куда она пошла!
   Она качает головой:
   – Кто-то пошел за Тинделлом, кто-то непременно пойдет за теми двумя, что остались наверху, но насчет Риты я распоряжений не давала. Трудно было предположить, что она что-то значит сама по себе, без Тинделла и самозванного Питера. Я давно знала, что она сучка, но не думала, что эта выскочка может быть настолько опасна.
   – Давно знали?
   Клаудиа кивает:
   – Черт, мне следовало догадаться. Тут столько всего было, я ведь до сих пор не рассказала
   вам. Помните, вы просили меня проверить, правду ли говорит Тинделл о том, что его сделка не удалась?
   – Да.
   – Так вот, Тинделл говорил правду. Вся эта история была высосана из пальца. Рита морочила го
   лову вам и папе.
   – Придется, видно, мне извиниться перед Йеном, когда увижу его в следующий раз. Это оказался тот редкий случай, когда Тинделла обвинили напрасно.
   – Похоже, эта Сантьяго очень опасна для нас, -говорит Хлоя.
   – И при этом мы очень мало о ней знаем,-замечает Клаудиа.
   – Но разве она не заполняла какие-нибудь анкеты, когда поступала на работу в «Ла Map»? – удивляется Хлоя. – Может быть, они нам помогут?
   – Не слишком, – возражает Клаудиа. – Но надо поговорить с Лизой Стенвелл, секретаршей отца. Она единственная в офисе, кому можно доверять. Правда, сейчас, когда палы в офисе нет, она появляется только после ланча. – Клаудиа достает телефон и набирает номер.
   – Так кому же вы сейчас звоните? – спрашивает Хлоя.
   – Я велела своему человеку выяснить, нет ли у Тинделла какой-нибудь собственности в районе моста Южная Майами авеню. По-моему, надо, чтобы они узнали и насчет собственности Риты Сантьяго. – Разумеется, – одобряю я.
   Я радуюсь дождю, поливающему нас, пока мы идем до причала, бешеному ветру, едва не сбивающему нас с ног, и холоду, пробирающему до костей. Если мой сын страдает, мне хочется разделить с ним страдания!
   Хлоя и Клаудиа молча идут рядом со мной, наклонившись вперед, с трудом преодолевая ветер. Мокрая одежда облепляет наши тела. Нет сомнения, что мои спутницы думают о том же, о чем и я: как спасти Генри. И так же, как я, они не могут найти решения.
   Море стало бурным даже у пристани. Наша лодка пританцовывает на воде, как норовистая лошадь, и нам приходится тщательно выбирать момент, чтобы запрыгнуть в нее и не пораниться. Первой оказавшись на борту, Клаудиа спускает трап, и мы пробираемся на «Луч».
   Нам стоит некоторого труда удерживать равновесие при толчках, и все же оказаться в тепле каюты после холодного дождя и ветра снаружи – большое облегчение. Не добравшись до своей койки, Клаудиа, войдя в каюту, сразу сбрасывает с себя мокрую одежду. Она тут же начинает нажимать кнопки своего телефона, отдавать распоряжения, о чем-то расспрашивать своих людей, одновременно вытирая полотенцем свое стройное загорелое тело. Она так занята, что не замечает нашего присутствия. И все-таки я спешу отвести глаза от ее наготы. Хлоя же, наоборот, пристально разглядывает тело Клаудии. Меня, кажется, ждет очередная вспышка ревности или по крайней мере язвительная реплика. Но вместо этого моя жена пожимает плечами, тоже сбрасывает с себя одежду и начинает вытираться. Увидев, что я медлю и не решаюсь сделать то же самое, она бросает на меня удивленный взгляд:
   – В чем дело? Тебе нравится, когда с тебя капает?
   Мы втроем используем все сухие полотенца, что есть на борту. Через несколько минут все уже в свитерах и джинсах.
   – У Тинделла нет никакой собственности в районе Южной Майами авеню,- сообщает Клаудиа,- и у концерна «Ла Map» тоже. Я оставила сообщение на автоответчике Лизы Стенвелл. Она мне перезвонит. И еще – мои люди должны выяснить насчет собственности Риты Сантьяго или кого-нибудь, кто может быть с нею связан. Человек по имени Умберто выведет из гаража папин «хаммер» и подгонит его к пристани, как я велела. Дождемся всего этого и можем трогаться с места, невзирая на погоду.
   Хлоя вопросительно смотрит на меня.
   – Это армейская машина,- объясняю я,- она стоит целое состояние! Когда Артуро купил это страшилище, я подумал, что он сошел с ума. Оно широкое и приземистое, похоже на «лендровер», который накормили стероидами. Но ходит по любой дороге и в любую погоду. Сегодня он нам очень пригодится, если куда-нибудь соберемся.
 
   Ожидание раздражает меня. Мне хочется делать что-нибудь. Что угодно. Хлоя и Клаудиа переносят вынужденное бездействие лучше, чем я. Они включают телевизор и слушают бесконечные сообщения об урагане. Не в силах оставаться у экрана и ждать звонков осведомителей Клаудии, я надеваю плащ и поднимаюсь на палубу. Хожу, закрепляю катер дополнительными канатами, чтобы обезопасить его от урагана «Эйлин». Я так поглощен этим занятием, что сначала даже не замечаю, как открывается люк и Клаудиа делает мне знак рукой. Ей приходится высунуть голову и позвать меня. Я опрометью кидаюсь вниз.
   – Пока вы там прогуливались, я поговорила по телефону.- Клаудиа вытирает полотенцем свои снова промокшие волосы. – Рита Сантьяго никакой недвижимостью не владеет.
   – Черт! – говорю я.
   – Но, – перебивает меня моя жена, – у некоего Омара Сантьяго есть дом на пересечении Десятой Юго-Западной улицы и Пятой авеню. А он – Ритин дядя.
   – Это слишком далеко,- недоверчиво говорю я. – Шесть или семь кварталов от реки. Генри от туда ничего не услышал бы.
   – Дело в том, что этот Омар живет очень близко от своей работы. – Хлоя улыбается так, как будто знает нечто такое, о чем я и не догадываюсь.
   Я бросаю взгляд на Клаудию и вижу у нее на лице такую же усмешку. Я уже начинаю жалеть о том, что так надолго оставил свою жену наедине с этой латиноамериканкой. Как они спелись!
   – Ну и что же? – спрашиваю я.
   – Скажите ему,- обращается Хлоя к Клаудии.
   – Вы помните, у Хлои возникла идея проверить анкету, которую заполняла Рита при поступлении на работу. Лиза Стенвелл прочитала мне ее по телефону. Омара Сантьяго Рита упомянула в числе своих ближайших родственников. Она даже указала его профессию – оператор по разводке моста. Теперь уже и я улыбаюсь:
   – Я вижу, вы тут даром времени не теряли, а?
   – А как же! – отвечает Клаудиа. – Я проверила: Омар работает на мосту Южная Майами авеню в вечернюю смену последние пять лет.
   – Но это еще не дает нам точного местонахождения Генри.
   Клаудиа кивает:
   – Возможно. Но, думаю, мы близки к цели. Один из моих людей живет недалеко от реки. Я попросила его проехать на машине мимо моста по обоим берегам реки. Он позвонил мне несколько минут назад.
   Там вокруг нет ничего примечательного: какие-то трущобы, доки. Но он сказал, что под южной частью моста проходит дорога. Парень поехал по ней и обнаружил прямо под мостом небольшую стоянку, на той стороне дороги, что ближе к реке, знаете, как раз в основании моста, под бетонными опорами. Он сказал, что на стоянке не было машин, кроме черного «форда»-пикапа и новенькой зеленой «акуры»…
   – А, между прочим, – перебивает Хлоя, – Клаудиа говорит, что Рита Сантьяго как раз две недели назад купила «акуру».

30

   Умберто – такой огромный, что при необходимости, наверно, мог бы нести «хаммер» на себе. Он садится за руль, Клаудиа – на переднее сиденье, а мы с Хлоей – на заднее. Салон машины настолько просторный, сиденья так далеко друг от друга, что каждую свою реплику мне хочется кричать, хотя броня успешно изолирует нас от воя ветра и стука дождя. Мы едем на север. Наша машина – одна из немногих осмелившихся бросить вызов стихии. Пик урагана «Эйлин» ожидается завтра ранним утром, но уже сейчас дует шквалистый ветер и льет дождь. Этого достаточно, чтобы большинство людей предпочли сидеть дома.
   Хотя сейчас всего лишь половина пятого, уже темно, как вечером. Я смотрю сквозь заплаканное стекло на хмурые дома, закрытые магазины, гнущиеся под ветром пальмы, нижние ветви которых наклоняются до самой земли. Когда ветер становится особенно сильным, Умберто поворачивается и, ослепив нас белозубой улыбкой, говорит:
   – Не машина, а клад!
   От Рощи до нижней части города – очень небольшое расстояние. В гордом одиночестве мы следуем по проезду Бейшор и Брикелл-Роуд и добираемся до моста Южная Майами авеню через двадцать минут. Умберто слегка снижает скорость, поворачивает налево, в боковую улицу перед мостом, и почти сразу – еще раз налево, на дорогу, пролегающую под мостом.
   – Стоп! – командует Клаудиа.
   «Хаммер» резко тормозит, въехав на несколько дюймов под козырек крытой стоянки. Задняя часть машины остается под прикрытием бетонной стены. Еще несколько секунд мотор работает, «дворники», пища, ерзают по стеклу. Потом Клаудиа сердито поворачивает ключ зажигания.
   Машина умолкает.
   – Черт! Мы всех уже оповестили о своем прибытии! – шипит Клаудиа на шофера.
   Лицо Умберто вспыхивает. Он смотрит в сторону. Дождь стучит по мосту, ломится в заднее стекло машины.
   – Ну и что теперь? – спрашивает Клаудиа.
   Я поднимаю указательный палец.
   – Дайте мне несколько секунд,-говорю я и мысленно обращаюсь к своему сыну: – Генри!
   – Папа! Она здесь. Она только что вошла и включила свет.
   – Рита?
   Нет ответа.
   – Генри, ты должен рассказывать мне обо всем, что происходит. Я думаю, мы совсем рядом с тобой.
   Хлоя, которая воспринимает каждое слово нашего с Генри разговора, открывает дверь и делает всем знак выходить. Мы выходим: Клаудиа – со своим магнумом, Умберто – со смертоносным на вид полуавтоматическим пистолетом.
   – Это Рита, папа. Она говорит, что я должен вести себя тихо. У нее пистолет. Она говорит, что не хочет этого, но выстрелит, если будет надо.
   По взмаху руки Клаудии Умберто бросается вперед, к гаражу. Удостоверившись, что здесь нам ничто не угрожает, он подает знак, и мы все одновременно входим в гараж. Умберто и Клаудиа держат свои пистолеты наготове.
   – Делай как она говорит, сынок.
   – Мне страшно, папа.
   – Я знаю. Мы уже идем к тебе. А пока выполняй все, что она скажет.
   В гараже мы слышим только шум ветра, доносящийся снаружи. А в остальном все тихо и спокойно. Мы бродим, осматривая стоянку. Двадцать мест для парковки. Бетонный потолок, массивные опоры и стены. В глубине гаража темно. Мы обнаруживаем там закуток, заваленный дорожными знаками до самого потолка.
   Слева – узенький коридорчик. Он ведет в ванную комнату. Умберто дергает дверь.
   – Заперто,- говорит он одними губами.
   – У смотрителя, наверно, есть ключ, – шепчет мне Клаудиа. – Я могу послать за ним Умберто.
   Он сбегает наверх, в будку.
   Я киваю. Клаудиа шепотом инструктирует Умберто, и тот бросается выполнять приказание.
   – Папа, она толкает меня к двери,- сообщает мне Генри.
   – Не сопротивляйся ей, Генри.
   – Она подлая! Она мне больше не нравится.
   – Мне тоже, Генри. Мы скоро придем к тебе.
   – Пожалуйста, поскорее, папа!
   Возвращается Умберто, весь мокрый. Он приносит два ключа на маленьком кольце.
   – Надеюсь, никому не приспичит развести мост, – шепчет он. – Дело в том, что смотритель случайно упал в реку после того, как отдал мне ключи.
   Клаудиа берет у него ключи.
   – Подождите! – Я поднимаю руку. – Генри, – обращаюсь я к сыну, – куда целится Рита?
   – Сейчас – в пол.
   – Она тебя крепко держит?
   – Не очень.
   – Хорошо. Возможно, мы сейчас войдем. Как только дверь откроется, ты должен сильно оттолкнуть ее и бежать в противоположный конец комнаты.
   – Хорошо, папа.
   Я киваю Клаудии. Она пытается вставить один из ключей в замочную скважину. Он не подходит. Она пробует другой и улыбается: подошел.
   Они с Умберто вбегают первыми. Мы c Хлоей следуем за ними. Но… видим только пустую ванную.
   – Что за черт! – вырывается у Клаудии. Она внимательно осматривает беленые стены ванной.
   Мы переглядываемся.
   Хлоя кивает на ключи в руке Клаудии:
   – Если есть второй ключ, то должна быть и вторая дверь, не так ли?
   Мы выходим из ванной обратно в гараж и ищем хотя бы намек на другую дверь. Ничего.
   – Отец, кажется, говорил, что мы можем подойти вплотную к Генри и не догадаться, где он, -вспоминает Хлоя.
   Я возвращаюсь в ту часть гаража, которая от пола до потолка завалена дорожными знаками. Но, подойдя поближе, вижу, что между штабелями и стеной – около двенадцати дюймов – достаточно, чтобы вдоль стены мог пробраться человек. Взяв у Клаудии ключи, я, прижимаясь к стене, иду в глубь ниши. Остальные следуют за мной. Через некоторое время в баррикаде появляется просвет – коридорчик. Остановившись, присматриваюсь и в правой стене коридорчика замечаю небольшую металлическую дверь. Я бросаюсь к ней, Хлоя – за мной, Клаудиа – следом. Умберто задевает ногой один из штабелей. Дорожные знаки с грохотом падают.
   – Папа, это ты? – беззвучно спрашивает Генри.
   – Да, – отвечаю я, бросая гневный взгляд на Умберто.
   – Папа, Рита у двери со своим пистолетом. Она зажала мне рот, очень крепко, чтобы я не кричал.
   – Генри, куда она целится из пистолета?
   – В дверь, папа.
   – Не в тебя?
   – Нет.
   – Я хочу, чтобы ты по моей команде как можно
   быстрее изменил обличье. Как можно быстрее. Сможешь?
   – В присутствии человека, папа?
   – Это ничего. И еще ты должен вцепиться зубами ей в руку, как только начнешь меняться.
   – Сильно?
   – Так сильно, как только сможешь.
   Предупредив Клаудию и Умберто, что сначала
   войду один, я вставляю ключ в замочную скважину ровно настолько, чтобы убедиться: он подходит. Потом делаю глубокий вдох. Если она застрелит Генри, я никогда себе этого не прощу. Киваю Хлое. Она кивает в ответ и молча гладит меня по щеке.
   – Давай, Генри! Превращайся! – мысленно командую я. – Кусай ее!
   Раздается истошный вопль Риты. Она все еще воет, когда я распахиваю дверь и врываюсь внутрь. За мной следует Хлоя. Я отбрасываю рыжую орущую дрянь с дороги, не обращая внимания на ее окровавленную руку и пистолет у ее ног, и бросаюсь к своему сыну Генри, маленькому дракону, стоящему рядом. Его рот и грудь – в крови.
   – Как ты? – беззвучно спрашиваю я.
   Он выплевывает изо рта три Ритиных пальца.
   – Черт! – орет Рита и пытается здоровой рукой дотянуться до своего пистолета.
   – Превращайся обратно! – мысленно командую я сыну, и он снова становится маленьким мальчиком. Его одежда кое-где вытянулась и порвалась после перевоплощения. Лицо и рубашка все еще в Ритиной крови.
   – Папа! – кричит он, вцепляется в меня и не
   отпускает.
   Я обнимаю его, целую в лоб и в щеки.
   – Можете войти! – кричу я Клаудии и Умберто.
   Они вбегают и удивленно смотрят на стонущую
   Риту, которая сидит на полу, держа здоровой рукой почти беспалую кровоточащую культю. Хлоя перетягивает ее запястье самодельным жгутом.
   – Ого! – говорит Клаудиа. – Похоже, здесь наша помощь уже не нужна.
 
   Всю обратную дорогу до Кокосовой рощи Генри сидит у меня на коленях и наотрез отказывается слезать. Ураган между тем усиливается, ветер завывает, дождь лупит в стекла. В руке у меня сотовый телефон Риты Сантьяго. Скоро шесть. Значит, сейчас позвонит Дерек.
   Мне ненавистна мысль о том, что ничего еще не кончено, что мне снова надо разлучаться со своим сыном, что самое трудное еще впереди.
   – Нам все-таки придется договариваться с твоим отцом и Дереком, – говорю я Хлое.
   – Я тоже об этом думала, – кивает она, – но как?
   Я пожимаю плечами. У меня еще нет готового решения.
   – Мы можем предложить им отступного. Теперь, когда Генри у нас, а она, – я делаю движение в сторону съежившейся от боли в раненой руке Риты, – больше не может им помогать, они, возможно, захотят выйти из игры, получив какую-то сумму.
   – Сомневаюсь,- отвечает Хлоя.
   – Честно говоря, я тоже.
   Сотовый телефон Риты звонит, когда мы находимся в нескольких кварталах от пристани. Я пропускаю первые два звонка, потом отвечаю:
   – Привет, Дерек.
   Молчание.
   – Дерек, это ведь ты, не так да?
   – Черт подери! Где Рита? – рычит он.
   – У нас, – отвечаю я.
   – А ребенок?
   – С ним все в порядке. Он сидит у меня на коленях.
   Дерек не отвечает. Он держит трубку в руке и, видимо, передает своему отцу то, что узнал. Мне слышны некоторые реплики. Чарльз Блад не разговаривает по телефону. Он мысленно передает мне:
   – Черт тебя подери, мне казалось, что мы заключили соглашение!
   – Ты вовсе не собирался сдержать свое слово, папа. Мы оба это знаем, – отвечает за меня Хлоя.
   – Я сожалею о том, что мы с твоей матерью произвели тебя на свет.
   Глаза моей жены наполняются слезами.
   – Я тоже, – мысленно отвечает она.
   – Послушайте. – Я предлагаю ему тот вариант, который мы с Хлоей только что обсуждали, – высылать Чарльзу и его семье определенную сумму каждый год, при условии, что он и Дерек уедут обратно на Ямайку.
   Дерек отвечает:
   – Это неплохая идея, папа Мы не можем рассчитывать на Йена Тинделла, а без помощи Рига нам будет трудновато осуществить это самое слияние…
   – Нет! – перебивает его Чарльз.- Заткнись, дурак! У тебя что, нет никакой гордости? Поучился бы у Питера. Он-то не сдается, а ведь знает, что Тинделл примет сторону того, кто выйдет победителем. Не так ли, Питер?
   – Да.
   – Итак, Питер, ты и моя неблагодарная дочь готовы противостоять нам?
   – Готовы.
   – Прекрасно, черт возьми! Вот это по-нашему. Так где можно вас найти? Вы ведь не собираетесь от нас прятаться, а?
   – Нет,- отвечаю я.- Мы будем ждать вас в доме моего отца, дона Генри де ла Сангре, на острове, который носит его имя.

31

   Уже на пристани Клаудиа предлагает нам взять ее пистолет, но я отказываюсь.
   – Мне придется воспользоваться вашей лодкой. А пистолет пусть лучше останется у вас, на тот случай, если эти вдруг явятся за Генри.
   – Они ни за что не найдут нас, – возражает Клаудиа.
   – Хорошо, – говорю я. – И все же так мой сын будет в большей безопасности. Кроме того, на острове у меня есть оружие.
   – Ладно, – соглашается Клаудиа. Все выходят из машины. – Не волнуйтесь за Генри. Мы хорошо спрячем его, на столько времени, на сколько понадобится.
   Я медлю у открытой дверцы автомобиля. Дождь сечет мне лицо. Сейчас мои мысли о Хлое: как жить дальше, если с ней или с моей дочерью, которая растет в ее чреве, что-нибудь случится?
   – Ты тоже можешь пойти с Клаудией, – предлагаю я.
   Хлоя решительно закрывает дверцу машины снаружи:
   – Не говори глупостей!
   Моя жена остается со мной. Ветер едва не сбивает нас с ног. Мы смотрим вслед уезжающему «хаммеру». Очень скоро из-за дождя мы перестаем видеть даже его задние габаритные огни.
 
   Нагнув головы, поплотнее закутавшись в плащи, мы с Хлоей шагаем к катеру. Ветер и дождь все равно проникают сквозь все заслоны, и до лодки мы добираемся насквозь мокрыми.
   Вода бурлит даже у пристани. То и дело на берег обрушиваются волны. Лодки подпрыгивают, крутятся на месте, стремятся сорваться с привязи. Наш «Луч» – не исключение. Приходится дождаться затишья, чтобы улучить момент и запрыгнуть на борт. На палубе Хлоя сразу же поскальзывается, но я успеваю ее подхватить и поставить на ноги, а потом бегу к штурвалу.
   – Ты не хочешь сначала спуститься вниз и переодеться? – спрашивает Хлоя, с трудом перекрикивая шум дождя и ветра.
   – Нет, это бесполезно – слишком сильный ветер! – кричу я в ответ.
   Нет смысла поднимать парус, все равно его сорвет ветер. Я включаю зажигание и удовлетворенно киваю, когда оба мотора заводятся и начинают «кашлять».
   – Хорошо, что мы заранее развернулись, – говорю я, выбирая концы на корме. – В такую погоду пятиться задом было бы паршиво.
   Я даю Хлое нож и велю ей по моему сигналу перерезать канаты на носу. Хочу дождаться, пока катер наберет сил для мощного рывка вперед. Моя жена бежит за мной на нос. Я резко поворачиваю руль.
   И только мы соскальзываем со стапеля, как ударяемся бортом обо что-то твердое. Я делаю знак Хлое посмотреть, в чем дело.
   – Немного поврежден борт чуть ниже палубы,-
   говорит она.
   – Слишком высоко, чтобы это грозило нам неприятностями,- успокаиваю я Хлою и вывожу катер.
   Теперь, отплыв довольно далеко от пристани, мы в полной мере ощущаем на себе силу шторма Нас ослепляет дождь и бьет ветер. Волны швыряют нас из стороны в сторону. И, хотя я, конечно, предпочел бы свой «Грейди», «Луч» все-таки поражает меня своей выносливостью. Ничего не видно из-за темноты, сплошной пелены дождя, соленых брызг. Я веду лодку, повинуясь инстинкту и компасу, замедляя или ускоряя ее бег в зависимости от обстоятельств.