Страница:
– По крайней мере мы можем быть уверены, что Дерек не высунется в такую погоду, – говорю я.
Хлоя стискивает мою руку и поворачивает ко мне мокрое лицо.
– Это правда, – говорит она, – но кто сказал, что они непременно приплывут на катере?
Около Кайя де ла Сангре ветер чуть ослабевает. Теперь нас от него защищает остров. Но бухта бурлит. Только бы нам не сесть на камни.
Мы бьемся днищем не меньше шести раз. И все время треск такой громкий, что я понимаю: затонуть можем в любой момент. Но лодка продолжает удивлять меня своей непотопляемостью. В конце концов она все-таки доставляет нас в маленькую, относительно спокойную гавань у моего острова.
– Когда мой отец строил этот дом, он сделал четыре оружейные комнаты,- говорю я.- Он наполнил их пистолетами, винтовками, ружьями, пушками, свинцом и порохом. Некоторые из них достаточно внушительны, чтобы остановить твоих отца и брата
Я помогаю Хлое сойти на берег, беру ее за руку и веду к дому.
– Эти пушки называются рельсовыми, – продолжаю я. – Элизабет серьезно ранили из одной из них. Мы можем отпереть один из складов оружия и зарядить по две-три пушки на каждого. И тогда – пусть твой отец и Дерек нападают!
Моя жена вдруг останавливается и тянет меня за руку назад.
– Что? – спрашиваю я, заглядывая ей в лицо.
Она смотрит куда-то мимо меня. Проследив ее взгляд, я вижу двух крупных драконов, которые ждут нас под дождем, на самой верхней ступеньке лестницы на галерею.
– Думаю, твой план больше неактуален, – говорит Хлоя.
– Меняй обличье! – командую я, срывая с себя одежду.
Хлоя следует моему примеру.
– А мы тут вас поджидаем, – смеется Чарльз Блад. – Жаль, что погодка такая паршивая. При ясном небе все было бы гораздо забавнее. Не так ли?
– Нет, – беззвучно отвечаю ему я. – При такой погоде мы можем делать все, что хотим, не опасаясь, что нас увидит кто-нибудь из людей.
Я стараюсь перевоплотиться побыстрее и сожалею о том, что нам с Хлоей нечем подкрепиться.
– Итак, у тебя нет намерения сбежать?
Я расправляю плечи, за которыми уже прорезаются крылья, сжимаю и разжимаю когтистые лапы.
– С чего бы мне бежать? – отвечаю я.- Это мой дом. Здесь моя жена. Зачем же мне оставлять их вам?
– Неплохо сказано, – одобряет Чарльз Блад и начинает спускаться по ступенькам. Дерек следует за ним. – Хлоя, кажется, я недооценивал твоего мужа.
– Да, папа, – отвечает Хлоя, которая уже полностью перевоплотилась.
Дракон останавливается на середине лестницы.
– Что ж, отлично. Значит, сегодня будет потеха.
– Взлетай, Питер! – мысленно кричит мне Хлоя и поднимается в воздух.
Я взлетаю как раз в тот момент, когда Чарльз и Дерек бросаются на нас.
– ПОДОЖДИТЕ! – беззвучно кричит Чарльз. – Я думал, что вы собираетесь сразиться с нами.
– Следуйте за мной, – говорю я. – Скоро сразимся.
Однако я вовсе не чувствую в себе той уверенности, что звучит в моих словах. И Чарльз, и Дерек – оба крупнее, тяжелее и физически мощнее меня. Мы с Хлоей можем победить их, только разделив отца с сыном и разбив их по одному.
– Выше, – сигнализирую я Хлое. – Мы должны оторваться них.
Но дождь слепит нас, ветер швыряет по небу, мешая подняться.
– По крайней мере погода и им не благоприятствует, – говорит Хлоя. Она изо всех сил бьет крыльями, стремясь взлететь повыше.
Вокруг нас бушует шторм, проносятся темные облака, молнии прорезают небо, грохочет гром. Одна из вспышек освещает дракона, который летит примерно на тысячу футов ниже нас.
– Дерек! – говорит мне Хлоя.
Мы оба, сложив крылья, падаем на него, набирая скорость. Мы заранее выпускаем когти, готовясь вцепиться в него. Увидев наше приближение, он издает рев, который переходит в вой, когда Хлоя отрывает ему левое крыло, а я – правое.
– Папа! – беззвучно вопит он, падая в море. – Они неожиданно напали и оторвали мне крылья. Я не могу лететь!
– Ты даже не пытался драться? – отзывается Чарльз. – Ты – никчемное существо.
Дерек падает в море, поднимая фонтан белых брызг.
– Папа, спаси меня! – кричит он.
– Ты прекрасно умеешь плавать. Спасайся сам. И помогай мне, когда залечишь раны.
Мы с Хлоей тут же снова взмываем в небо.
– Питер, Хлоя, это было красиво, – беззвучно хвалит нас Чарльз, – но должен вас предупредить: со мной вам придется потруднее.
Ни один из нас не отвечает. Мы бережем силы, сосредоточившись на подъеме. На дождь мы давно уже не обращаем внимания. Мы боремся с каждым новым порывом ветра, как будто это наш враг, такой же, как отец Хлои. Чарльз нападает на высоте около трехсот футов. Он неожиданно выныривает снизу и, пролетая мимо, распарывает мне спину. Хлое он рассекает крыло, вырывает клок мяса у нее из шеи, задев артерию. Ее кровь шлейфом тянется за нами. Она ревет от боли и начинает падать.
– Прости меня, Питер! – кричит она мне.
Я описываю круг в ночном небе, ища глазами Чарльза Не обнаружив его, ныряю вниз, на помощь жене. И тут он нападает снизу, он бросается на меня, выставив вперед мощные лапы со смертоносными когтями. Я знаю, что лучше бы мне было сейчас уклониться, увернуться от него. Но там, внизу, в море, моя жена Я еще сильнее прижимаю свои крылья к телу и пулей лечу на крупного дракона
Мы сцепляемся в воздухе. Он впивается в меня когтями, его зубы вырывают куски моей плоти. Я тоже кусаю его, не слишком серьезно, но достаточно чувствительно, учитывая его возраст. Он отлетает от меня в сторону раньше, чем мы успеваем упасть в воду.
– Неплохо, неплохо, Питер, – хвалит он. – Хорошо держишься. Признаться, не ожидал…
Я не отвечаю ему. Он ранен, но и сам успел ранить меня дважды. И если бы схватка продолжалась, понятно, кто вышел бы победителем. Интересно, почему он предпочел не доводить дело до конца
– Спасай свою жену,- говорит Чарльз Блад.- Она уже показала нам свою храбрость. Незачем умирать ни ей, ни моей внучке. Мы с тобой сами разберемся, когда они будут в безопасности.
Я погружаюсь в море. Соленая вода причиняет нестерпимую боль, проникая в каждую ранку на теле.
– Хлоя! – беззвучно зову я. – Ответь мне!
– Питер, я где-то рядом с тобой. Я остановила кровь, но так устала, что больше ничего не могу залечить.
– Подожди, – прошу я. Собою мне заниматься некогда. Сейчас Хлое нужна моя помощь. Собрав последние силы, я поднимаюсь над водой и лечу низко над волнами, разыскивая свою жену.
– Хлоя! – зову я. – Ты меня видишь?
– Слишком большие волны. Ничего не вижу, – отвечает она.
Я кружу и кружу над водой, мои мускулы устали, дыхание мое становится трудным и прерывистым, раны болят.
– Хлоя! – Я уже потерял жену. Я не могу потерять и вторую, и свою дочь! – Хлоя!
– Питер, мне кажется, я тебя вижу. По крайней мере я вижу что-то надо мной.
Взглянув вниз, я различаю в белесом мареве что-то темное. Ныряю, и мне удается вытащить Хлою из воды. В моих объятиях она сразу обмякает. Я едва не падаю под ее тяжестью. Но удерживаюсь и лечу к острову, предоставляя ветру подгонять меня.
Приземлившись рядом со ступеньками галереи, я опускаю свою полумертвую возлюбленную на землю. Подняв голову, не вижу в небе ни Чарльза, ни Дерека. Бегу к ступенькам. Галерея пуста Но нет никакой гарантии, что кто-то из них не укрылся в доме.
Возвращаюсь к жене, прячу ее в кустах около потайной двери в сокровищницу. Ветер мешает мне открыть тяжелую дубовую дверь, но через несколько секунд мы с Хлоей уже в доме. Снаружи бушует ураган. По крайней мере от него мы теперь спасены.
32
33
34
Хлоя стискивает мою руку и поворачивает ко мне мокрое лицо.
– Это правда, – говорит она, – но кто сказал, что они непременно приплывут на катере?
Около Кайя де ла Сангре ветер чуть ослабевает. Теперь нас от него защищает остров. Но бухта бурлит. Только бы нам не сесть на камни.
Мы бьемся днищем не меньше шести раз. И все время треск такой громкий, что я понимаю: затонуть можем в любой момент. Но лодка продолжает удивлять меня своей непотопляемостью. В конце концов она все-таки доставляет нас в маленькую, относительно спокойную гавань у моего острова.
– Когда мой отец строил этот дом, он сделал четыре оружейные комнаты,- говорю я.- Он наполнил их пистолетами, винтовками, ружьями, пушками, свинцом и порохом. Некоторые из них достаточно внушительны, чтобы остановить твоих отца и брата
Я помогаю Хлое сойти на берег, беру ее за руку и веду к дому.
– Эти пушки называются рельсовыми, – продолжаю я. – Элизабет серьезно ранили из одной из них. Мы можем отпереть один из складов оружия и зарядить по две-три пушки на каждого. И тогда – пусть твой отец и Дерек нападают!
Моя жена вдруг останавливается и тянет меня за руку назад.
– Что? – спрашиваю я, заглядывая ей в лицо.
Она смотрит куда-то мимо меня. Проследив ее взгляд, я вижу двух крупных драконов, которые ждут нас под дождем, на самой верхней ступеньке лестницы на галерею.
– Думаю, твой план больше неактуален, – говорит Хлоя.
– Меняй обличье! – командую я, срывая с себя одежду.
Хлоя следует моему примеру.
– А мы тут вас поджидаем, – смеется Чарльз Блад. – Жаль, что погодка такая паршивая. При ясном небе все было бы гораздо забавнее. Не так ли?
– Нет, – беззвучно отвечаю ему я. – При такой погоде мы можем делать все, что хотим, не опасаясь, что нас увидит кто-нибудь из людей.
Я стараюсь перевоплотиться побыстрее и сожалею о том, что нам с Хлоей нечем подкрепиться.
– Итак, у тебя нет намерения сбежать?
Я расправляю плечи, за которыми уже прорезаются крылья, сжимаю и разжимаю когтистые лапы.
– С чего бы мне бежать? – отвечаю я.- Это мой дом. Здесь моя жена. Зачем же мне оставлять их вам?
– Неплохо сказано, – одобряет Чарльз Блад и начинает спускаться по ступенькам. Дерек следует за ним. – Хлоя, кажется, я недооценивал твоего мужа.
– Да, папа, – отвечает Хлоя, которая уже полностью перевоплотилась.
Дракон останавливается на середине лестницы.
– Что ж, отлично. Значит, сегодня будет потеха.
– Взлетай, Питер! – мысленно кричит мне Хлоя и поднимается в воздух.
Я взлетаю как раз в тот момент, когда Чарльз и Дерек бросаются на нас.
– ПОДОЖДИТЕ! – беззвучно кричит Чарльз. – Я думал, что вы собираетесь сразиться с нами.
– Следуйте за мной, – говорю я. – Скоро сразимся.
Однако я вовсе не чувствую в себе той уверенности, что звучит в моих словах. И Чарльз, и Дерек – оба крупнее, тяжелее и физически мощнее меня. Мы с Хлоей можем победить их, только разделив отца с сыном и разбив их по одному.
– Выше, – сигнализирую я Хлое. – Мы должны оторваться них.
Но дождь слепит нас, ветер швыряет по небу, мешая подняться.
– По крайней мере погода и им не благоприятствует, – говорит Хлоя. Она изо всех сил бьет крыльями, стремясь взлететь повыше.
Вокруг нас бушует шторм, проносятся темные облака, молнии прорезают небо, грохочет гром. Одна из вспышек освещает дракона, который летит примерно на тысячу футов ниже нас.
– Дерек! – говорит мне Хлоя.
Мы оба, сложив крылья, падаем на него, набирая скорость. Мы заранее выпускаем когти, готовясь вцепиться в него. Увидев наше приближение, он издает рев, который переходит в вой, когда Хлоя отрывает ему левое крыло, а я – правое.
– Папа! – беззвучно вопит он, падая в море. – Они неожиданно напали и оторвали мне крылья. Я не могу лететь!
– Ты даже не пытался драться? – отзывается Чарльз. – Ты – никчемное существо.
Дерек падает в море, поднимая фонтан белых брызг.
– Папа, спаси меня! – кричит он.
– Ты прекрасно умеешь плавать. Спасайся сам. И помогай мне, когда залечишь раны.
Мы с Хлоей тут же снова взмываем в небо.
– Питер, Хлоя, это было красиво, – беззвучно хвалит нас Чарльз, – но должен вас предупредить: со мной вам придется потруднее.
Ни один из нас не отвечает. Мы бережем силы, сосредоточившись на подъеме. На дождь мы давно уже не обращаем внимания. Мы боремся с каждым новым порывом ветра, как будто это наш враг, такой же, как отец Хлои. Чарльз нападает на высоте около трехсот футов. Он неожиданно выныривает снизу и, пролетая мимо, распарывает мне спину. Хлое он рассекает крыло, вырывает клок мяса у нее из шеи, задев артерию. Ее кровь шлейфом тянется за нами. Она ревет от боли и начинает падать.
– Прости меня, Питер! – кричит она мне.
Я описываю круг в ночном небе, ища глазами Чарльза Не обнаружив его, ныряю вниз, на помощь жене. И тут он нападает снизу, он бросается на меня, выставив вперед мощные лапы со смертоносными когтями. Я знаю, что лучше бы мне было сейчас уклониться, увернуться от него. Но там, внизу, в море, моя жена Я еще сильнее прижимаю свои крылья к телу и пулей лечу на крупного дракона
Мы сцепляемся в воздухе. Он впивается в меня когтями, его зубы вырывают куски моей плоти. Я тоже кусаю его, не слишком серьезно, но достаточно чувствительно, учитывая его возраст. Он отлетает от меня в сторону раньше, чем мы успеваем упасть в воду.
– Неплохо, неплохо, Питер, – хвалит он. – Хорошо держишься. Признаться, не ожидал…
Я не отвечаю ему. Он ранен, но и сам успел ранить меня дважды. И если бы схватка продолжалась, понятно, кто вышел бы победителем. Интересно, почему он предпочел не доводить дело до конца
– Спасай свою жену,- говорит Чарльз Блад.- Она уже показала нам свою храбрость. Незачем умирать ни ей, ни моей внучке. Мы с тобой сами разберемся, когда они будут в безопасности.
Я погружаюсь в море. Соленая вода причиняет нестерпимую боль, проникая в каждую ранку на теле.
– Хлоя! – беззвучно зову я. – Ответь мне!
– Питер, я где-то рядом с тобой. Я остановила кровь, но так устала, что больше ничего не могу залечить.
– Подожди, – прошу я. Собою мне заниматься некогда. Сейчас Хлое нужна моя помощь. Собрав последние силы, я поднимаюсь над водой и лечу низко над волнами, разыскивая свою жену.
– Хлоя! – зову я. – Ты меня видишь?
– Слишком большие волны. Ничего не вижу, – отвечает она.
Я кружу и кружу над водой, мои мускулы устали, дыхание мое становится трудным и прерывистым, раны болят.
– Хлоя! – Я уже потерял жену. Я не могу потерять и вторую, и свою дочь! – Хлоя!
– Питер, мне кажется, я тебя вижу. По крайней мере я вижу что-то надо мной.
Взглянув вниз, я различаю в белесом мареве что-то темное. Ныряю, и мне удается вытащить Хлою из воды. В моих объятиях она сразу обмякает. Я едва не падаю под ее тяжестью. Но удерживаюсь и лечу к острову, предоставляя ветру подгонять меня.
Приземлившись рядом со ступеньками галереи, я опускаю свою полумертвую возлюбленную на землю. Подняв голову, не вижу в небе ни Чарльза, ни Дерека. Бегу к ступенькам. Галерея пуста Но нет никакой гарантии, что кто-то из них не укрылся в доме.
Возвращаюсь к жене, прячу ее в кустах около потайной двери в сокровищницу. Ветер мешает мне открыть тяжелую дубовую дверь, но через несколько секунд мы с Хлоей уже в доме. Снаружи бушует ураган. По крайней мере от него мы теперь спасены.
32
Я из последних сил несу, вернее, тащу Хлою по коридору в маленькую комнату, из которой открывается дверь в сокровищницу. Здесь, опустив свою ношу на пол, я ощупываю стену в поисках выключателя.
Зажигается свет, и от потрясения у меня вырывается крик. Бедная моя Хлоя! Она совсем холодная. Глаза закрыты. Дышит часто и поверхностно. В страшной ране у нее на шее виднеется кость. Чешуя стала тускло-зеленой. Порванное крыло безжизненно лежит рядом с ней.
Мне приходится собрать в кулак всю свою волю, чтобы не лечь рядом с ней и просто полежать в безопасности. Я знаю: нам обоим, чтобы залечить раны и набраться сил, нужна еда.
– Вернусь, как только смогу, – говорю я Хлое, нежно потеревшись о нее носом.
Она, похоже, не слышит меня. Я заставляю себя оставить ее и вхожу в темный коридор, ведущий к камерам. Коридор и лестница узковаты для меня в истинном обличье. Чтобы добраться побыстрее туда, куда мне надо, мне приходится немного съежиться. На верхней площадке лестницы я сильно нажимаю на низкий потолок над головой. Открывается дверь в кладовую, где стоит холодильник. В нем висят на крюках замороженные говяжьи туши.
Конечно, мясо будет жесткое и холодное. Но что делать? Главное, чтобы оно насытило Хлою и меня. Нам сейчас надо поесть. Кто знает, когда Чарльз и Дерек начнут нас искать.
Я беру три говяжьих бока. Так как коридор слишком узок, чтобы пронести все три сразу, два оставляю на полу, а третий волоку жене, по пути откусив кусок и начав жевать.
Она лежит так же, как я ее оставил. Глаза по-прежнему закрыты. Зная, что Чарльз и Дерек могут ворваться в дом в любую минуту, я торопливо возвращаюсь за оставшимся мясом.
Сначала Хлое удается проглотить лишь маленькие кусочки, которые я откусываю и кладу ей в рот. У меня слюнки текут, но сейчас мне не до собственного голода. Сейчас надо накормить Хлою, чтобы она могла залечить свои раны. Я жду, пока она разжует кусок, и тут же подношу к ее рту новый. Надеясь отогреть ее своим телом, ложусь рядом с ней.
– Ешь, Хлоя. Ты должна залечить раны.
– Я хочу спать, – с трудом отвечает она.
– Рано. Ты должна еще поесть.
Она качает головой, но берет у меня мясо.
– Еще! – настаиваю я.
– Я устала.
– Я понимаю. И все-таки ты должна поесть.И я подсовываю ей куски покрупнее. Она разжевывает их и глотает.
– Оно холодное, – жалуется она. – Нельзя ли согреть его?
– Нет. – Я даю ей еще кусок и говорю, маскируя свои мысли. – Наверх нам нельзя. Там
мы можем нарваться на твоего отца или твоего брата.
Хлоя открывает глаза:
– Где они?
Я пожимаю плечами.
– А мы где?
Все еще маскируясь, говорю:
– Мы в потайном коридоре, под домом. Дерек его не нашел. Твои родственники не смогут нас здесь найти. Пока мы здесь, мы в безопасности.
– Мой отец, – говорит она, – Питер, он мог тогда убить нас обоих. Почему он этого не сделал?
– Точно не знаю. Мне кажется, он получает от всего этого удовольствие. Возможно, ему не хочется, чтобы все кончилось так быстро. Он ясно дал мне понять, что хочет, чтобы я спас тебя.
Я даю Хлое еще один кусок мяса. Она моргает, отодвигается от меня и слегка приподнимается:
– Папа хотел, чтобы ты спас меня?
Я киваю:
– Он сказал, что ты уже продемонстрировала свою смелость и нет никакой надобности убивать тебя и нашу дочь.
– Кажется, он не такое чудовище, каким мы его считали. – Хлоя смотрит на меня. – Ой, что же он с тобой сделал! Мой бедный Питер! – Она гладит меня. – Ты всего лишь хотел иметь жену, семью. – Она осматривает мои раны, наклоняется к каждому укусу, к каждой царапине. – Смотри, до чего довела тебя любовь ко мне.
– Смотри, до чего довела тебя любовь ко мне,- как эхо повторяю я и тотчас же отрываю для нее еще кусок мяса.
Она отталкивает его:
– Тебе самому нужно поесть. Ты тоже должен залечить раны.
– Этот кусок – тебе. Я откушу еще.
Хлоя жует мясо, я отрываю себе еще кусок. Мы молча едим, сосредоточившись на заживлении наших ран. Пережевывая и глотая большие куски мяса, я думаю о том, что сказала Хлоя. Чем бы ни кончилась схватка с Чарльзом и Дереком, я никогда не пожалею о том, что выбрал ее, а она выбрала меня.
– Ты не жалеешь теперь, что я пришел тогда за тобой? – спрашиваю я.
Оторвавшись от еды, Хлоя пристально смотрит на меня.
– Ни на секунду,-отвечает она.-Но мне очень жаль, что моя семья так с тобой обошлась.
– Питер! – прерывает нас настойчивая мысль Чарльза Блада. – Ты где, мой мальчик? Разве вам не хватило времени?
– Нет, – отвечаю я. – Мы с Хлоей еще не залечили наши раны.
– Забудь о Хлое. Ты тоже так ранил этого дурака, моего сына, что он до сих пор лечится. Есть только ты и я, мой мальчик. Мы сами можем все уладить. Нет смысла приплетать сюда мою дочь.
– Папа, – обращается к отцу Хлоя, – почему ты не можешь просто оставить нас в покое? Питер уже предложил тебе деньги.
– Я еще никогда не уклонялся от боя. Кроме того, твой Питер меня заинтересовал. Я хочу посмотреть, как он будет держаться дальше.
– Но ты мог убить его!
– Я и сейчас могу. И намереваюсь это сделать, знаешь ли. Но не забывай, что и он может убить меня.
– Папа, мне придется помочь ему.
– Я это понимаю. В конце концов, он твой мужчина. Твоя мама тоже так поступила бы ради меня. Но надеюсь, что ты этого не сделаешь, Хлоя. Ты уже показала нам свою решимость. Тебе незачем рисковать своей жизнью и жизнью дочери. А Ты, Питер, пожалуйста, уговори мою дочь не встревать. Теперь это только наше дело. Покажи себя. Не заставляй разыскивать тебя, мой мальчик.
– Я вовсе не твой мальчик! – рычу я. – Ищи, сколько хочешь. Мой отец давным-давно научил меня, что только дурак дерется так, как это удобно его противнику. Я покажусь тогда, когда захочу!
Чарльз ничего на это не отвечает. Я отрываю еще один кусок мяса, подсовываю его своей жене и говорю ей:
– Думаю, твой отец прав. Мы должны сразиться с ним один на один.
– Я не оставлю тебя. Я не стану сидеть в безопасности и ждать твоей смерти, – говорит Хлоя.
– Посмотри на себя. Ты потеряла слишком много крови. К тому времени, как ты восстановишься, Дерек тоже оправится. Я должен сразиться с твоим отцом, пока у него нет поддержки.
– Ты говорил, что можно зарядить оружие. Мы уже достаточно восстановились, чтобы нажать на спусковой крючок.
– Надо смотреть правде в глаза, – отвечаю я. – Твой отец ждет меня где-то поблизости. Дверь в оружейную – наверху, на галерее. Вряд ли мне удастся добраться туда так, чтобы он меня не заметил. Но даже если я доберусь туда, не уверен, что успею выкатить пушку и зарядить ее до того, как он нападет на меня. И даже если мне удастся зарядить оружие, у меня нет уверенности, что порох достаточно сухой, чтобы стрелять в такую погоду.
– Значит, ты считаешь, что я должна остаться здесь и отпустить тебя на верную смерть? Разве ты не понимаешь, что будет значить для меня твоя смерть?
– Конечно, понимаю, – вздыхаю я. – Но теперь, когда твой отец дал понять, что он не хочет твоей смерти, было бы глупо рисковать. Мы должны думать о нашей дочери, и… о Генри. По крайней мере, если ты останешься в живых, у него будет мать.
Хлоя ничего не отвечает. Мы молча едим, пока не наедаемся досыта. На нас накатывает слабость. Мы некоторое время неподвижно лежим рядом. Дремлем.
Сверху внезапно доносится оглушительный треск. Я резко сажусь. Что там могло обрушиться или сломаться, чтобы звук дошел до нас, преодолев преграды мощных каменных стен?
– Питер, мне это надоело! – улавливаю я посланную мне мысль, и все вокруг опять содрогается. – Покажись, или я разрушу твой дом до основания!
– В чем дело, папа? Ты не можешь найти нас? – с издевкой спрашивает Хлоя.
Ответом ей служит оглушительный грохот.
– Если ты будешь продолжать дразнить своего отца, – маскируясь, предупреждаю я, – то скоро он переломает все мое имущество.
В глазах моей жены появляется задорный блеск:
– Пожалуйста, папа, только не трогай обеденный стол! Мы с Питером так любим его!
Чарльз ничего не отвечает, но через несколько минут что-то большое обрушивается на пол над нашими головами. Я невольно зажмуриваюсь, представив себе, как массивный дубовый стол летит сверху вниз по лестнице.
Хлоя сдавленно хихикает.
– Он такой предсказуемый! – скрытно передает она мне.
– Теперь я понимаю, почему он считал тебя трудным ребенком,- отвечаю я.
Она с улыбкой кивает.
– Мне придется выйти к нему, – говорю я.
– Еще рано, – уговаривает Хлоя, нежно поглаживая меня хвостом.
Я ложусь, утыкаюсь носом в ее шею.
– Мне трудно расстаться с тобой и на минуту,- говорю я,- но если мне удастся выйти, пока он в доме, у меня хотя бы есть шанс застигнуть его врасплох.
– Питер! Следующим будет катер! – предупреждает Чарльз.
– Он даже не наш! – смеется в ответ Хлоя.
Наверху падает что-то еще, и мне тоже трудно удержаться от смеха. Потом мы оба затихаем, не обращая внимания на шумы сверху, на взрывы гнева бушующего Чарльза. Мы ласкаем друг друга, и это не прелюдия к сексу, а безмолвное признание в том, что мы оба получаем наслаждение просто от присутствия друг друга.
Потом Хлоя встает, потягивается, оглядывает комнату и лениво движется к ближайшей к нам стальной двери.
– Это дверь в сокровищницу? – беззвучно спрашивает она меня.
– Да.
– А куда ведет вот эта дверь? – Она указывает на вторую железную дверь.
Я сажусь и смотрю на старую железную дверь, на ржавый замок и не менее ржавые цепи.
– Мне не приходилось бывать там, внутри,- отвечаю я, припомнив, что говорил об этой двери отец. – Отец как-то сказал мне, что эту дверь можно открыть лишь в том случае, если у меня не останется никакой надежды.
Подойдя к двери, я осматриваю замок и цепи, ощупываю каменную стену справа. Хлоя не сводит с меня глаз.
– Что ты делаешь? – спрашивает она.
Я нажимаю на третью снизу каменную плиту, и она поддается. Вынимаю ее из стены и кладу на пол.
– Отец говорил, там есть какой-то ящик. А в нем – мощное оружие. Надо достать ключ.
Я залезаю в образовавшееся дупло, нащупываю маленькую деревянную панель, отодвигаю ее, обнаруживаю массивный заржавленный ключ и показываю его Хлое:
– Смотри!
Она берет ключ и придвигается ко мне поближе. С первой попытки ключ не вставляется. Я бью по замку, и с него осыпается ржавчина Бью еще раз и еще. Потом снова пробую вставить ключ. Он входит в скважину и после недолгого сопротивления поворачивается. Сняв этот замок, я им сбиваю ржавчину с других. Постепенно я отпираю их все, снимаю с двери цепи и распахиваю ее.
Комната почти пуста. Только небольшой деревянный сундучок стоит у задней стены. Я выношу его.
– Если это оружие, то очень небольшого размера, – замечает Хлоя.
– Он почти ничего не весит, – говорю я и ставлю ящик на пол.
Хлоя открывает его и вынимает содержимое – два маленьких деревянных ящичка. На одном изображен большой огнедышащий дракон, а под изображением выжжена буква «3». На другом нарисован дракон поменьше.
Моя жена открывает первый ящичек. В нем – двенадцать стеклянных флаконов, семь из них пусты, пять – заполнены зеленой жидкостью.
– О боже мой! – вырывается у Хлои.
Она отрывает второй ящичек и снова обнаруживает двенадцать флаконов, четыре пустых и восемь – с жидкостью янтарного цвета.
– Боже мой! – повторяет она. – Неужели это то, о чем я думаю?
Она закрывает ящички и рассматривает драконов на крышках. Хлоя указывает на большого огнедышащего дракона:
– Думаю, это Зал – воин.
Потом – на дракона поменьше:
– А это – дракон Андра.
– Отец сказал, что это осталось с одной из древних войн, такой давней, что тогда еще не было людей, – говорю я. – Думаешь, это тот самый настой, о котором ты мне рассказывала? Тот, что использовали Андра в борьбе с драконами Зал?
Хлоя молча кивает. Я открываю оба ящика и достаю из каждого по полному флакону.
– Неудивительно, что отец предупреждал, как это опасно, – говорю я.
– Помни: если ты выпьешь это, у тебя всего лишь двенадцать часов. Если через двенадцать часов ты не примешь противоядие, – Хлоя указывает на жидкость янтарного цвета, – ты умрешь.
Зажигается свет, и от потрясения у меня вырывается крик. Бедная моя Хлоя! Она совсем холодная. Глаза закрыты. Дышит часто и поверхностно. В страшной ране у нее на шее виднеется кость. Чешуя стала тускло-зеленой. Порванное крыло безжизненно лежит рядом с ней.
Мне приходится собрать в кулак всю свою волю, чтобы не лечь рядом с ней и просто полежать в безопасности. Я знаю: нам обоим, чтобы залечить раны и набраться сил, нужна еда.
– Вернусь, как только смогу, – говорю я Хлое, нежно потеревшись о нее носом.
Она, похоже, не слышит меня. Я заставляю себя оставить ее и вхожу в темный коридор, ведущий к камерам. Коридор и лестница узковаты для меня в истинном обличье. Чтобы добраться побыстрее туда, куда мне надо, мне приходится немного съежиться. На верхней площадке лестницы я сильно нажимаю на низкий потолок над головой. Открывается дверь в кладовую, где стоит холодильник. В нем висят на крюках замороженные говяжьи туши.
Конечно, мясо будет жесткое и холодное. Но что делать? Главное, чтобы оно насытило Хлою и меня. Нам сейчас надо поесть. Кто знает, когда Чарльз и Дерек начнут нас искать.
Я беру три говяжьих бока. Так как коридор слишком узок, чтобы пронести все три сразу, два оставляю на полу, а третий волоку жене, по пути откусив кусок и начав жевать.
Она лежит так же, как я ее оставил. Глаза по-прежнему закрыты. Зная, что Чарльз и Дерек могут ворваться в дом в любую минуту, я торопливо возвращаюсь за оставшимся мясом.
Сначала Хлое удается проглотить лишь маленькие кусочки, которые я откусываю и кладу ей в рот. У меня слюнки текут, но сейчас мне не до собственного голода. Сейчас надо накормить Хлою, чтобы она могла залечить свои раны. Я жду, пока она разжует кусок, и тут же подношу к ее рту новый. Надеясь отогреть ее своим телом, ложусь рядом с ней.
– Ешь, Хлоя. Ты должна залечить раны.
– Я хочу спать, – с трудом отвечает она.
– Рано. Ты должна еще поесть.
Она качает головой, но берет у меня мясо.
– Еще! – настаиваю я.
– Я устала.
– Я понимаю. И все-таки ты должна поесть.И я подсовываю ей куски покрупнее. Она разжевывает их и глотает.
– Оно холодное, – жалуется она. – Нельзя ли согреть его?
– Нет. – Я даю ей еще кусок и говорю, маскируя свои мысли. – Наверх нам нельзя. Там
мы можем нарваться на твоего отца или твоего брата.
Хлоя открывает глаза:
– Где они?
Я пожимаю плечами.
– А мы где?
Все еще маскируясь, говорю:
– Мы в потайном коридоре, под домом. Дерек его не нашел. Твои родственники не смогут нас здесь найти. Пока мы здесь, мы в безопасности.
– Мой отец, – говорит она, – Питер, он мог тогда убить нас обоих. Почему он этого не сделал?
– Точно не знаю. Мне кажется, он получает от всего этого удовольствие. Возможно, ему не хочется, чтобы все кончилось так быстро. Он ясно дал мне понять, что хочет, чтобы я спас тебя.
Я даю Хлое еще один кусок мяса. Она моргает, отодвигается от меня и слегка приподнимается:
– Папа хотел, чтобы ты спас меня?
Я киваю:
– Он сказал, что ты уже продемонстрировала свою смелость и нет никакой надобности убивать тебя и нашу дочь.
– Кажется, он не такое чудовище, каким мы его считали. – Хлоя смотрит на меня. – Ой, что же он с тобой сделал! Мой бедный Питер! – Она гладит меня. – Ты всего лишь хотел иметь жену, семью. – Она осматривает мои раны, наклоняется к каждому укусу, к каждой царапине. – Смотри, до чего довела тебя любовь ко мне.
– Смотри, до чего довела тебя любовь ко мне,- как эхо повторяю я и тотчас же отрываю для нее еще кусок мяса.
Она отталкивает его:
– Тебе самому нужно поесть. Ты тоже должен залечить раны.
– Этот кусок – тебе. Я откушу еще.
Хлоя жует мясо, я отрываю себе еще кусок. Мы молча едим, сосредоточившись на заживлении наших ран. Пережевывая и глотая большие куски мяса, я думаю о том, что сказала Хлоя. Чем бы ни кончилась схватка с Чарльзом и Дереком, я никогда не пожалею о том, что выбрал ее, а она выбрала меня.
– Ты не жалеешь теперь, что я пришел тогда за тобой? – спрашиваю я.
Оторвавшись от еды, Хлоя пристально смотрит на меня.
– Ни на секунду,-отвечает она.-Но мне очень жаль, что моя семья так с тобой обошлась.
– Питер! – прерывает нас настойчивая мысль Чарльза Блада. – Ты где, мой мальчик? Разве вам не хватило времени?
– Нет, – отвечаю я. – Мы с Хлоей еще не залечили наши раны.
– Забудь о Хлое. Ты тоже так ранил этого дурака, моего сына, что он до сих пор лечится. Есть только ты и я, мой мальчик. Мы сами можем все уладить. Нет смысла приплетать сюда мою дочь.
– Папа, – обращается к отцу Хлоя, – почему ты не можешь просто оставить нас в покое? Питер уже предложил тебе деньги.
– Я еще никогда не уклонялся от боя. Кроме того, твой Питер меня заинтересовал. Я хочу посмотреть, как он будет держаться дальше.
– Но ты мог убить его!
– Я и сейчас могу. И намереваюсь это сделать, знаешь ли. Но не забывай, что и он может убить меня.
– Папа, мне придется помочь ему.
– Я это понимаю. В конце концов, он твой мужчина. Твоя мама тоже так поступила бы ради меня. Но надеюсь, что ты этого не сделаешь, Хлоя. Ты уже показала нам свою решимость. Тебе незачем рисковать своей жизнью и жизнью дочери. А Ты, Питер, пожалуйста, уговори мою дочь не встревать. Теперь это только наше дело. Покажи себя. Не заставляй разыскивать тебя, мой мальчик.
– Я вовсе не твой мальчик! – рычу я. – Ищи, сколько хочешь. Мой отец давным-давно научил меня, что только дурак дерется так, как это удобно его противнику. Я покажусь тогда, когда захочу!
Чарльз ничего на это не отвечает. Я отрываю еще один кусок мяса, подсовываю его своей жене и говорю ей:
– Думаю, твой отец прав. Мы должны сразиться с ним один на один.
– Я не оставлю тебя. Я не стану сидеть в безопасности и ждать твоей смерти, – говорит Хлоя.
– Посмотри на себя. Ты потеряла слишком много крови. К тому времени, как ты восстановишься, Дерек тоже оправится. Я должен сразиться с твоим отцом, пока у него нет поддержки.
– Ты говорил, что можно зарядить оружие. Мы уже достаточно восстановились, чтобы нажать на спусковой крючок.
– Надо смотреть правде в глаза, – отвечаю я. – Твой отец ждет меня где-то поблизости. Дверь в оружейную – наверху, на галерее. Вряд ли мне удастся добраться туда так, чтобы он меня не заметил. Но даже если я доберусь туда, не уверен, что успею выкатить пушку и зарядить ее до того, как он нападет на меня. И даже если мне удастся зарядить оружие, у меня нет уверенности, что порох достаточно сухой, чтобы стрелять в такую погоду.
– Значит, ты считаешь, что я должна остаться здесь и отпустить тебя на верную смерть? Разве ты не понимаешь, что будет значить для меня твоя смерть?
– Конечно, понимаю, – вздыхаю я. – Но теперь, когда твой отец дал понять, что он не хочет твоей смерти, было бы глупо рисковать. Мы должны думать о нашей дочери, и… о Генри. По крайней мере, если ты останешься в живых, у него будет мать.
Хлоя ничего не отвечает. Мы молча едим, пока не наедаемся досыта. На нас накатывает слабость. Мы некоторое время неподвижно лежим рядом. Дремлем.
Сверху внезапно доносится оглушительный треск. Я резко сажусь. Что там могло обрушиться или сломаться, чтобы звук дошел до нас, преодолев преграды мощных каменных стен?
– Питер, мне это надоело! – улавливаю я посланную мне мысль, и все вокруг опять содрогается. – Покажись, или я разрушу твой дом до основания!
– В чем дело, папа? Ты не можешь найти нас? – с издевкой спрашивает Хлоя.
Ответом ей служит оглушительный грохот.
– Если ты будешь продолжать дразнить своего отца, – маскируясь, предупреждаю я, – то скоро он переломает все мое имущество.
В глазах моей жены появляется задорный блеск:
– Пожалуйста, папа, только не трогай обеденный стол! Мы с Питером так любим его!
Чарльз ничего не отвечает, но через несколько минут что-то большое обрушивается на пол над нашими головами. Я невольно зажмуриваюсь, представив себе, как массивный дубовый стол летит сверху вниз по лестнице.
Хлоя сдавленно хихикает.
– Он такой предсказуемый! – скрытно передает она мне.
– Теперь я понимаю, почему он считал тебя трудным ребенком,- отвечаю я.
Она с улыбкой кивает.
– Мне придется выйти к нему, – говорю я.
– Еще рано, – уговаривает Хлоя, нежно поглаживая меня хвостом.
Я ложусь, утыкаюсь носом в ее шею.
– Мне трудно расстаться с тобой и на минуту,- говорю я,- но если мне удастся выйти, пока он в доме, у меня хотя бы есть шанс застигнуть его врасплох.
– Питер! Следующим будет катер! – предупреждает Чарльз.
– Он даже не наш! – смеется в ответ Хлоя.
Наверху падает что-то еще, и мне тоже трудно удержаться от смеха. Потом мы оба затихаем, не обращая внимания на шумы сверху, на взрывы гнева бушующего Чарльза. Мы ласкаем друг друга, и это не прелюдия к сексу, а безмолвное признание в том, что мы оба получаем наслаждение просто от присутствия друг друга.
Потом Хлоя встает, потягивается, оглядывает комнату и лениво движется к ближайшей к нам стальной двери.
– Это дверь в сокровищницу? – беззвучно спрашивает она меня.
– Да.
– А куда ведет вот эта дверь? – Она указывает на вторую железную дверь.
Я сажусь и смотрю на старую железную дверь, на ржавый замок и не менее ржавые цепи.
– Мне не приходилось бывать там, внутри,- отвечаю я, припомнив, что говорил об этой двери отец. – Отец как-то сказал мне, что эту дверь можно открыть лишь в том случае, если у меня не останется никакой надежды.
Подойдя к двери, я осматриваю замок и цепи, ощупываю каменную стену справа. Хлоя не сводит с меня глаз.
– Что ты делаешь? – спрашивает она.
Я нажимаю на третью снизу каменную плиту, и она поддается. Вынимаю ее из стены и кладу на пол.
– Отец говорил, там есть какой-то ящик. А в нем – мощное оружие. Надо достать ключ.
Я залезаю в образовавшееся дупло, нащупываю маленькую деревянную панель, отодвигаю ее, обнаруживаю массивный заржавленный ключ и показываю его Хлое:
– Смотри!
Она берет ключ и придвигается ко мне поближе. С первой попытки ключ не вставляется. Я бью по замку, и с него осыпается ржавчина Бью еще раз и еще. Потом снова пробую вставить ключ. Он входит в скважину и после недолгого сопротивления поворачивается. Сняв этот замок, я им сбиваю ржавчину с других. Постепенно я отпираю их все, снимаю с двери цепи и распахиваю ее.
Комната почти пуста. Только небольшой деревянный сундучок стоит у задней стены. Я выношу его.
– Если это оружие, то очень небольшого размера, – замечает Хлоя.
– Он почти ничего не весит, – говорю я и ставлю ящик на пол.
Хлоя открывает его и вынимает содержимое – два маленьких деревянных ящичка. На одном изображен большой огнедышащий дракон, а под изображением выжжена буква «3». На другом нарисован дракон поменьше.
Моя жена открывает первый ящичек. В нем – двенадцать стеклянных флаконов, семь из них пусты, пять – заполнены зеленой жидкостью.
– О боже мой! – вырывается у Хлои.
Она отрывает второй ящичек и снова обнаруживает двенадцать флаконов, четыре пустых и восемь – с жидкостью янтарного цвета.
– Боже мой! – повторяет она. – Неужели это то, о чем я думаю?
Она закрывает ящички и рассматривает драконов на крышках. Хлоя указывает на большого огнедышащего дракона:
– Думаю, это Зал – воин.
Потом – на дракона поменьше:
– А это – дракон Андра.
– Отец сказал, что это осталось с одной из древних войн, такой давней, что тогда еще не было людей, – говорю я. – Думаешь, это тот самый настой, о котором ты мне рассказывала? Тот, что использовали Андра в борьбе с драконами Зал?
Хлоя молча кивает. Я открываю оба ящика и достаю из каждого по полному флакону.
– Неудивительно, что отец предупреждал, как это опасно, – говорю я.
– Помни: если ты выпьешь это, у тебя всего лишь двенадцать часов. Если через двенадцать часов ты не примешь противоядие, – Хлоя указывает на жидкость янтарного цвета, – ты умрешь.
33
Хлоя до сих пор еще не восстановила свой естественный цвет. Любое движение дается ей с трудом. Пройдут часы, пока она окончательно залечит все повреждения и наберется сил. Мне не хочется покидать ее сейчас. Мне вообще не хочется покидать ее. Там, наверху, еще что-то обрушивается. Я смотрю на Хлою.
– Надо подготовиться к встрече с ним.
Моя жена молча кивает.
– Ты знаешь, сколько этой жидкости я должен выпить? – спрашиваю я.- И скоро ли она подействует?
– Нет, – отвечает Хлоя. – Все, что я знаю: воины Андра пили ее, чтобы вырасти до размеров воинов Зал.
– До каких именно размеров? Они становились вдвое больше? Или втрое?
Она пожимает плечами.
– Мне об этом не рассказывали. Но посмотри на картинки на крышках ящиков.
Я сравниваю два рисунка. Изображение воина Зал раза в полтора больше изображения воина Андра. Но зависят ли размеры от количества выпитой жидкости? А вдруг слишком большая доза этого зелья смертельна?
Никто не может мне ответить на эти вопросы. Остается рассчитывать лишь на собственную интуицию. А пока я съеживаюсь, чтобы протащить две оставшиеся говяжьи туши по коридору к наружной двери.
– Чтобы вырасти до таких размеров, наверняка нужен большой запас энергии, – говорю я Хлое. -Вынесу это мясо наружу, чтобы было что поесть после того, как я выпью настой.
– Почему бы тебе сначала не принять настой?
Я отрицательно качаю головой:
– Мы не знаем, как быстро он действует. Если мгновенно, я сразу стану слишком велик, чтобы пройти по этому коридору.
Оставив два флакона Хлое, я тащу мясо к двери. Ветер снаружи усилился. Мне приходится изо всех сил налечь плечом на дверь, чтобы открыть ее. Как только я высовываюсь наружу, на меня набрасывается ветер. Льет дождь. По моим расчетам, сейчас должна быть полночь, то есть ураган как раз набрал свою максимальную силу.
Ветер старается вырвать у меня мясо, но мне удается удержать его. Я кладу его рядом со ступеньками, ведущими на галерею. Там некоторое затишье. Вернувшись в дом, беру флаконы и прощаюсь с женой.
– Останься здесь, со мной! – просит она.
– Ты сама знаешь, что это невозможно, – отвечаю я.
– Мы могли бы уйти вдвоем и забыть о моем отце и Дереке.
– Я, как и твой отец, не люблю уклоняться от боя. Если бы я сделал это, я уже не был бы тем, за кого ты вышла замуж.
– У нас даже не было времени побыть вместе!
– Мне хватило времени, чтобы понять, что я люблю тебя.
– Я тоже люблю тебя. Подожди хотя бы, пока я окрепну и смогу помочь тебе.
– Нет,-отвечаю я и нежно поглаживаю ее хвостом. – Не забывай, что теперь в моем распоряжении
волшебный настой. Если у кого теперь и есть преимущество, так это у меня.
– Если он сработает. Этой жидкости, должно быть, не меньше тысячи лет.
– Хорошо же ты напутствуешь своего мужа, когда он отправляется на битву! – смеюсь я. – Он непременно сработает, и я вернусь.
Хлоя прижимается ко мне, и мы стоим так некоторое время. Потом я отрываюсь от нее, беру флаконы и направляюсь к двери, за которой меня ждут ураган и заклятый враг.
– Надо подготовиться к встрече с ним.
Моя жена молча кивает.
– Ты знаешь, сколько этой жидкости я должен выпить? – спрашиваю я.- И скоро ли она подействует?
– Нет, – отвечает Хлоя. – Все, что я знаю: воины Андра пили ее, чтобы вырасти до размеров воинов Зал.
– До каких именно размеров? Они становились вдвое больше? Или втрое?
Она пожимает плечами.
– Мне об этом не рассказывали. Но посмотри на картинки на крышках ящиков.
Я сравниваю два рисунка. Изображение воина Зал раза в полтора больше изображения воина Андра. Но зависят ли размеры от количества выпитой жидкости? А вдруг слишком большая доза этого зелья смертельна?
Никто не может мне ответить на эти вопросы. Остается рассчитывать лишь на собственную интуицию. А пока я съеживаюсь, чтобы протащить две оставшиеся говяжьи туши по коридору к наружной двери.
– Чтобы вырасти до таких размеров, наверняка нужен большой запас энергии, – говорю я Хлое. -Вынесу это мясо наружу, чтобы было что поесть после того, как я выпью настой.
– Почему бы тебе сначала не принять настой?
Я отрицательно качаю головой:
– Мы не знаем, как быстро он действует. Если мгновенно, я сразу стану слишком велик, чтобы пройти по этому коридору.
Оставив два флакона Хлое, я тащу мясо к двери. Ветер снаружи усилился. Мне приходится изо всех сил налечь плечом на дверь, чтобы открыть ее. Как только я высовываюсь наружу, на меня набрасывается ветер. Льет дождь. По моим расчетам, сейчас должна быть полночь, то есть ураган как раз набрал свою максимальную силу.
Ветер старается вырвать у меня мясо, но мне удается удержать его. Я кладу его рядом со ступеньками, ведущими на галерею. Там некоторое затишье. Вернувшись в дом, беру флаконы и прощаюсь с женой.
– Останься здесь, со мной! – просит она.
– Ты сама знаешь, что это невозможно, – отвечаю я.
– Мы могли бы уйти вдвоем и забыть о моем отце и Дереке.
– Я, как и твой отец, не люблю уклоняться от боя. Если бы я сделал это, я уже не был бы тем, за кого ты вышла замуж.
– У нас даже не было времени побыть вместе!
– Мне хватило времени, чтобы понять, что я люблю тебя.
– Я тоже люблю тебя. Подожди хотя бы, пока я окрепну и смогу помочь тебе.
– Нет,-отвечаю я и нежно поглаживаю ее хвостом. – Не забывай, что теперь в моем распоряжении
волшебный настой. Если у кого теперь и есть преимущество, так это у меня.
– Если он сработает. Этой жидкости, должно быть, не меньше тысячи лет.
– Хорошо же ты напутствуешь своего мужа, когда он отправляется на битву! – смеюсь я. – Он непременно сработает, и я вернусь.
Хлоя прижимается ко мне, и мы стоим так некоторое время. Потом я отрываюсь от нее, беру флаконы и направляюсь к двери, за которой меня ждут ураган и заклятый враг.
34
Как только я лишаюсь защиты этих стен, на меня накидываются ветер и дождь. Восстановив свой нормальный размер, я пробираюсь по кустам к тому месту, где оставил мясо. Это не более чем в двенадцати шагах от двери. Ночное небо прорезает молния, осветив на мгновение пейзаж. Вспышка выхватывает силуэт крупного дракона, который, склонившись над мясом, ест.
Почти сразу вновь воцаряется темнота. Но поздно. Я уже раскрыт.
– Питер! Как любезно с твоей стороны! Я вышел, чтобы разнести в щепки твой катер, и обнаружил, что ты оставил для меня еду. Да и сам не замедлил явиться, – говорит Чарльз.
– Ты уже разрушил все, что мог, в моем доме? – осведомляюсь я, зажав оба флакона в горсти, мучительно пытаясь вспомнить, в котором из них
зелье, а в котором – противоядие. В темноте, да еще под дождем, совершенно невозможно отличить зеленый цвет от янтарного.
– Вообще-то я надеялся, что ты будешь занят еще некоторое время. Хотелось успеть поесть,- смеется Чарльз Блад и откусывает огромный кусок мяса. – Иди сюда, дружок. Поедим вместе.
– Тут-то ты на меня и нападешь.
– Может, да, а может, и нет, – снова смеется Чарльз. – Тебе придется решить, стоит ли еда такого риска.
– Я думал, ты играешь по-честному, – говорю я, перекладывая один из флаконов в левую лапу.
Я решил пить из этого, и будь что будет. Подношу флакон ко рту.
– По-честному – да, но не по-глупому, – возражает Чарльз.
Снова вспыхивает молния, и я замечаю, что Чарльз сменил стойку: теперь он припал к земле, как кошка перед прыжком. Над головой грохочет гром, янтарная жидкость в моей левой лапе вспыхивает желтым светом. Я бросаю этот флакон в кусты и взмываю в воздух,
– Питер, ты так быстро покидаешь меня? Я что-нибудь не так сказал?
Ветер подхватывает меня, поднимает и кружит. Я пытаюсь набрать высоту, лихорадочно бью крыльями и одновременно вожусь с пробкой от флакона. Меня относит в сторону.
– Потрясающая ночь, не так ли? – Чарльз проносится в темноте мимо меня. Он не причиняет мне серьезного вреда, а лишь слегка задевает кончик моего хвоста.
Я кричу скорее от неожиданности, чем от боли. «Ну, хватит!» – думаю я, подношу флакон ко рту и откусываю его горлышко. Осколки стекла впиваются в губы и язык, но настой льется мне в горло, весь, до последней капли. Вкус у него омерзительный – как у прокисшего рыбьего жира. Мой желудок не желает принимать это, и мне стоит немалых усилий удержать настой в себе. Я судорожно хватаю ртом воздух, глотаю дождевую воду, чтобы притупить мерзкий вкус.
Почти сразу вновь воцаряется темнота. Но поздно. Я уже раскрыт.
– Питер! Как любезно с твоей стороны! Я вышел, чтобы разнести в щепки твой катер, и обнаружил, что ты оставил для меня еду. Да и сам не замедлил явиться, – говорит Чарльз.
– Ты уже разрушил все, что мог, в моем доме? – осведомляюсь я, зажав оба флакона в горсти, мучительно пытаясь вспомнить, в котором из них
зелье, а в котором – противоядие. В темноте, да еще под дождем, совершенно невозможно отличить зеленый цвет от янтарного.
– Вообще-то я надеялся, что ты будешь занят еще некоторое время. Хотелось успеть поесть,- смеется Чарльз Блад и откусывает огромный кусок мяса. – Иди сюда, дружок. Поедим вместе.
– Тут-то ты на меня и нападешь.
– Может, да, а может, и нет, – снова смеется Чарльз. – Тебе придется решить, стоит ли еда такого риска.
– Я думал, ты играешь по-честному, – говорю я, перекладывая один из флаконов в левую лапу.
Я решил пить из этого, и будь что будет. Подношу флакон ко рту.
– По-честному – да, но не по-глупому, – возражает Чарльз.
Снова вспыхивает молния, и я замечаю, что Чарльз сменил стойку: теперь он припал к земле, как кошка перед прыжком. Над головой грохочет гром, янтарная жидкость в моей левой лапе вспыхивает желтым светом. Я бросаю этот флакон в кусты и взмываю в воздух,
– Питер, ты так быстро покидаешь меня? Я что-нибудь не так сказал?
Ветер подхватывает меня, поднимает и кружит. Я пытаюсь набрать высоту, лихорадочно бью крыльями и одновременно вожусь с пробкой от флакона. Меня относит в сторону.
– Потрясающая ночь, не так ли? – Чарльз проносится в темноте мимо меня. Он не причиняет мне серьезного вреда, а лишь слегка задевает кончик моего хвоста.
Я кричу скорее от неожиданности, чем от боли. «Ну, хватит!» – думаю я, подношу флакон ко рту и откусываю его горлышко. Осколки стекла впиваются в губы и язык, но настой льется мне в горло, весь, до последней капли. Вкус у него омерзительный – как у прокисшего рыбьего жира. Мой желудок не желает принимать это, и мне стоит немалых усилий удержать настой в себе. Я судорожно хватаю ртом воздух, глотаю дождевую воду, чтобы притупить мерзкий вкус.