Трускиновская Далия. Шайтан-звезда (Часть 2)

   - Что это за вещь, о Ситт-Шакунта? - дрожащим голоском осведомился Хашим.
   - Эта вещь из Индии, а называется она "багнакх", - объяснила Шакунта. Ее можно надевать на руку, и тогда она используется в драке. А можно привязать к ней веревку, и пропустить через эти кольца, и тогда бахнакх поможет взобраться даже на очень высокую стену.
   - Каким же образом, о владычица красавиц? - спросил Барзах.
   - Нужно забросить бахнакх между зубцами, и потянуть, и дернуть за веревку - тогда когти сожмутся, и ухватятся за стену, и по веревке можно будет взобраться наверх, - объяснила Шакунта и повернулась к молчаливой Джейран. - Вам, айарам, полагалось бы знать такие вещи.
   - До сих пор у нас не было в этом нужды, - ответил вместо Джейран Хашим. - У кого к седлу привязана самая длинная веревка?
   - У меня, - отозвался Джахайш. - Вот она, о шейх.
   Бакур привязал веревку к багнакху так, как показала пальцем Шакунта, размахнулся и с первого же раза угодил между зубцами. Шакунта сама потянула за веревку, убедилась, что железная перчатка еще не падает, и дернула.
   - Теперь по ней может взобраться даже рыночный борец, о айары, презрительно сказала она, имея в виду и немалый вес борца, и его предполагаемую глупость.
   - А нужно ли нам брать приступом башню, которая выглядит столь подозрительно, о госпожа? Не задержит ли нас это по пути к Пестрому замку? - спросил Барзах.
   - Если бы мы знали путь к Пестрому замку, то не остановились бы возле этой башни, - отрубила Шакунта. - Где твои храмы огня, где твои огнепоклонники? Что здесь свидетельствует о проживании огнепоклонников?
   - Ничто, о Шакунта, - печально согласился Барзах.
   Хашим покосился на него, хотел что-то молвить, но воздержался.
   Тем временем Джарайзи скинул мешавшую движениям джуббу, забрался на плечи к Вави и оттуда уже полез по стене, упираясь в нее ногами. Бакур и Ханзир внимательно следили за ним, готовые в любой миг подхватить его.
   Добравшись до похожей на бойницу щели, Джарайзи ухватился руками за верх кирпичной кладки - и чуть было не сорвался, потому что кирпичи были просто плотно уложены, но не скреплены раствором. Те, что не выдержали прикосновения его руки, рухнули вниз, так что Бакур и Ханзир едва успели отскочить.
   - А что, если пнуть эту башню ногой? - спросила Шакунта. - Не рухнет ли она вся?
   - Нет, Ситт-Шакунта, она не рухнет, - сказав это, Хашим снова посмотрел на Барзаха, но тот опять не заметил странного взгляда. Казалось, Хашим ждал от Барзаха объяснения этого странного дела с башней.
   Джарайзи запустил руку в щель, откуда тянулась привязанная к багнакху веревка, и там уж ухватился основательно. Однако, заглянув через парапет, он едва не рухнул вслед за кирпичами.
   - Да хранят меня псы! Клянусь верой - это башня людоедов! И вот человеческие кости!
   - Куда ты завел меня, о порождение шайтана? - немедленно напустилась Шакунта на Барзаха. - Тебе непременно нужно, чтобы нас съели, а кости выбросили воронам? Теперь ясно, почему уже столько дней мы не видели по дороге ни одного творения Аллаха! Ты солгал мне, ты подкуплен врагами и солгал! Хорошо ли тебе заплатили за то, чтобы погубить меня, о Барзах?
   - Ради Аллаха, кто мог мне заплатить за это, о прохлада моих глаз? завопил Барзах, дергая за верблюжий повод с такой силой, что верблюд от боли едва не взбесился. - Ведь мы вместе расспрашивали купцов, и они указали нам направление к землям, куда еще при халифе аль-Мутаваккиле бежали сохранившие свою веру огнепоклонники, и мы ехали по их словам, не уклоняясь ни вправо, ни влево!
   - Сейчас ты сам помчишься на этом верблюде, ни уклоняясь ни вправо, ни влево, пока не скроешься из виду для нас и не появишься перед людоедами! зарычала Шакунта. - О враг Аллаха, да чтоб тебя не носила земля и не осеняло небо! Как это ты берешься служить проводником, когда не найдешь дороги в собственном доме от спальни к домику с водой?!?
   Чилайб осторожно дернул Хашима за рукав.
   - О шейх, этот человек - воистину враг Аллаха? - тихонько осведомился он.
   - Нет, о дитя, он просто из тех людей знания, которые не умеют применять книжную премудрость к обычной жизни, - объяснил Хашим.
   - Это к лучшему, - неожиданно прошептал мальчик. - Чтобы мы делали, если бы под знаменем врагов Аллаха собрались такие толстые и бестолковые люди?
   - О звезда, как мне теперь быть? - взывал сверху Джарайзи. - Нужно ли мне забираться сюда? Или эти кости нам ни к чему?
   - О дядюшка, я не понимаю, как могли попасть кости людей на вершину башни, куда не ведут лестницы, - с такими словами Джейран дернула Хашима за другой рукав. - Джарайзи прав - они нам ни к чему! Надо поскорее убираться отсюда!
   - Наоборот, о звезда, нужно забраться на башню и оттуда осмотреть окрестности. Клянусь псами, мы найдем поблизости деревню или даже две! возразил Хашим и обратился к висящему на стене мальчику: - О дитя, там, наверху, только кости, или есть еще и свежие трупы?
   - По-моему, свежих трупов нет, - заглянув в щель, сообщил Джарайзи. А если бы они были, мы бы тут вспугнули всех окрестных ворон!
   - Вот видишь, о владычица красавиц! - обратился Барзах к Шакунте, как будто она, сидя на верблюде у подножия башни, могла видеть человеческие костяки. - Здесь не живут людоеды! А если и жили, то давно покинули башню. Очевидно, кости остались с тех времен, когда в этих местах жили племена великанов, может быть, даже племя Ад, которым башня служила обеденным столиком, ибо сыны Адама...
   - Глупость этих слов простирается дальше границ Мисра! - возразила Шакунта, несколько успокоившись. - А где же они брали сынов Адама для своих трапез? Ты завел нас в такие места, где не то что Пестрого замка, а вообще человеческого жилища не отыщешь, а теперь затягиваешь нелепые разговоры и продлеваешь надо мной свои речи! Поворачивай караван, о предводитель айаров! Здесь мы ничего не отыщем!
   - А между тем мы уже в землях огнепоклонников, о звезда, - шепнул Хашим Джейран. - Но этот человек упорно не признает очевидных примет!
   - Почему ты шепчешь об этом? - осведомилась Джейран, также шепотом, хотя в нем и не было нужды - Шакунта громко ругала и кляла Барзаха, возводя его родословную к обладателям копыт и хвостов, а он жалостно оправдывался.
   - А потому, что я не уверен, что тебе хочется этого, - сказал хитрый старикашка. - Ты боишься зла от этой затеи для себя и для мальчиков, и ты предпочла бы вернуться...
   - Мы уже взяли у них деньги, о дядюшка, и должны выполнить свою работу, возразила девушка. - Немедленно объясни им, где мы находимся!
   Хашим колебался.
   - Подумай сам - что может угрожать мальчикам, если с ними - звезда? спросила тогда Джейран.
   Шакунта между тем призвала на голову Барзаха многие бедствия, немало этим повеселив всех мальчиков, кроме висевшего на стене Джарайзи.
   - Да будет позволено сказать мне, о госпожа, - внезапно заговорил Хашим. - Я полагаю, что мы уже достигли мест, куда скрылись не пожелавшие принять ислам огнепоклонники. И вот вам свидетельство, о почтенные!
   Он указал рукой на башню.
   - Что ты имеешь в виду, о друг Аллаха? - радостно осведомился Барзах.
   - Кости, что лежат на вершине этой башни, - и, пока Джейран не стала прилюдно упрекать его в безумии, Хашим торопливо продолжил: Предводитель нашего отряда молод и не знает того, что знаю я. А я беседовал с купцами и путешественниками, знающими обычаи огнепоклонников. Они не хоронят своих мертвецов в земле и не предают их огню, как это делается в Индии. Они строят вот такие башни, которые называются "дахма" и кладут на их вершины тела, чтобы птицы расклевали их, а солнце высушило кости.
   - Ты полагаешь, что это убогое строение и есть "дахма"? - спросил Барзах. - Я тоже немало читал про огнепоклонников, и знаю, сколько степеней посвящения имеют их жрецы, и знаю имена трех священных огней Адур-Анахид, Киркой и самый славный из них - Адур-Фарнбаг, и знаю также...
   - Горе тебе, замолчишь ли ты? - перебила Шакунта. - Что проку в твоих книгах, если ты не сумел опознать башню?
   - На рисунках она выглядела совсем другой, о госпожа! - оправдывался Барзах. - Она была высокой и красивой, а это же куча камней, которые как будто набросали взбесившиеся ифриты!
   - Разве может быть высокой башня, на которую не должны вести ступени? спросил Хашим, и столь явственно было удивление в его голосе, что Джейран поразилась ехидству "дядюшки". - Ведь огнепоклонники доставляют своих мертвецов наверх, лишь пользуясь приставными лестницами! Или в книгах об этом ничего не сказано?
   - А разве в книгах о вере должно говориться еще и о приставных лестницах? - вопросом же отвечал раздосадованный и опозоренный Барзах.
   - Каково твое мнение, о предводитель айаров? - не удостаивая его более взглядом, обратилась Шакунта к Джейран.
   - Я полагаю, что огнепоклонники жили здесь некоторое время назад, но ушли, о Ситт-Шакунта, - сказала девушка. - И их прогнали вовсе не воины ислама. Если бы это было так - мы нашли бы в этих землях и тех правоверных, которые пришли сюда вслед за войсками повелителей правоверных, и тех бывших огнепоклонников, которые приняли ислам. Их прогнало что-то другое...
   - Наш предводитель прав, - подтвердил Хашим. - Бывает, что старая дахма повреждается и выходит из употребления, тогда неподалеку ставят новую. Но эта еще вполне крепко стоит. Я полагаю, что Джарайзи должен залезть на кирпичную кладку и осмотреть окрестности.
   Мальчик, убедившись, что приказание не отменяется, осторожно перебрался через парапет и пошел вдоль него, стараясь не наступать на кости.
   Вдруг он поднес руку к глазам, хотя отличался остротой зрения.
   - Что ты там увидел, о Джарайзи? - крикнула снизу Шакунта.
   - Я увидел башни в горах! Они вон там, далеко-далеко!
   - Погоди, не слезай! - удержал его Хашим. - Посмотри внимательно есть ли у подножия гор заброшенная деревня, а если есть - не видишь ли ты на ее окраине каменного возвышения наподобие этой башни?
   - Может, это и деревня, - вглядевшись и подумав, - отвечал мальчик. Но возвышения я не вижу!
   - Ты имеешь в виду место, где горел священный огонь? - спросила Джейран у Хашима.
   - Да, о звезда. Мы должны убедиться, что здесь жили именно огнепоклонники - ведь этот человек говорил, что ночью возле Пестрого замка были видны большие священные огни. Если мы найдем места этих огней значит, стоит углубляться в горы и искать пути к тем башням.
   - Теперь слезай, о Джарайзи! - позволила Джейран, и мальчик охотно повиновался. - О Бакур, о Чилайб, скачите туда, где Джарайзи увидел что-то, похожее видом на заброшенную деревню. Если это так - не возвращайтесь и ждите нас.
   Мальчики ускакали и скрылись из виду.
   Выждав время, необходимое для того, чтобы они при желании могли вернуться, Шакунта распорядилась двигаться следом за ними. И вскоре Караван прибыл туда, где нашлись и пустые дома для ночлега, и колодцы, и даже каменная площадка со следами большого костра, которую обещал Хашим.
   Все говорило за то, что башни в горах принадлежат Пестрому замку.
   И когда наутро, перед самым рассветом, мальчики, поделившись на пары, ушли в горы, и Шакунта, и Джейран были уверены - они принесут хорошие новости.
   Вернувшись, мальчики рассказали, что если и есть на свете Пестрый замок, так это именно он, ибо его стены не одного цвета, а пятнистые. Они не могли установить, каков он в длину и в ширину, а по виду он как бы был слеплен из высоких круглых башен одного роста, стоявших вплотную одна к другой. По крайней мере, таковы были его стороны, доступные взору.
   Обнаружили мальчики и единственную горную тропу, что вилась между огромных камней, ведя к старому подъемному мосту, и лошадиные копыта пробили в ней ямки глубиной с кулак взрослого мужчины.
   Кроме того, они принесли стрелу.
   Хотя замок и стоял в уединенном месте, все же на стенах были расставлены часовые. Бакур, излишествуя в усердии, показался им - и едва успел соскочить с камня, на который по неразумию взобрался.
   - Клянусь псами, они подумали, что сшибли меня стрелой! - с немалой гордостью рассказывал он, показывая добычу.
   Хашим взял эту стрелу и внимательно рассмотрел наконечник.
   - О госпожа, - обратился он к Шакунте, - мне хотелось бы испытать наконечник в горячей воде. Я чувствую, что мой палец прилипает к нему, и хотел бы понять, что это значит.
   Старик был на удивление немногословен и серьезен. Забрав стрелу, он поманил за собой Джейран, завел ее во двор пустующего дома, там они развели костер, вскипятили в котелке воду, подержали в ней наконечник, а потом вылили эту воду в миску.
   - Гляди, о звезда, вода изменила цвет и помутнела. Эти нечестивцы дали своим часовым отравленные стрелы, - предупредил Хашим. - Нужно объяснить это мальчикам. Будь осторожна и ты, заклинаю тебя верой!
   - Вот неприятная новость... - пробормотала Джейран. - В скверный час уговорились мы с этими людьми и взяли от них деньги...
   Однако отступать было некуда - и Джейран и Хашим занялись всем тем, чем, по их разумению, должны были заниматься айары, решившие проникнуть в неприступный замок.
   Они опять поделили мальчиков на пары и разослали их разведать многое не поступает ли в замок вода из горного ручья или водоема, куда собирается дождевая вода, не ведут ли к нему сверху козьи тропы, что можно увидеть, если взобраться на скалы, которые стоят хоть и почти вровень со стенами, однако довольно далеко от них.
   Они строго приказали мальчикам соблюдать осторожность - ибо им достаточно было одной отравленной стрелы со стен Пестрого замка, и не было нужды испытывать благосклонность Аллаха.
   - В каждом замке есть Врата предательства, - сказал Барзах, когда Джейран пришла к нему и к Шакунте с очередными новостями.
   Разумеется, Ястребу о двух крыльях предоставили самый большой из заброшенных домов и постарались сделать его как можно уютнее. Шакунта поселила Барзаха с собой, хотя опасаться его бегства, право же, не стоило, и донимала его на разные лады. Он же проявлял огромное терпение и участвовал во всех совещаниях с предводителями айаров, иногда говоря полнейшую чушь, но порой давая и ценные советы.
   На сей раз его слова показались Шакунте, Джейран и Хашиму очередной благоглупостью.
   - Если ты имеешь в виду маленькую дверцу, через которую уходят и приходят лазутчики, то мы ее еще не нашли. И я не удивлюсь, если подземный ход, прорубленный в скалах, ведет из замка прямо сюда, и пол под нашими ногами разверзнется, и оттуда полезут вооруженные люди, - отвечала Джейран. - А если ты говоришь о том предательстве, на которое способны люди, то ведь они не выходят из замка и нет возможности их подкупить.
   - Когда я разбирался с имуществом Салах-эд-Дина, то мне принесли также чертежи его замков и крепостей, потому что многие нуждались в починке, сообщил Барзах Шакунте. - А я люблю рассматривать рисунки, и на них я видел замки, подобные этому, и если бы меня наконец взяли с собой и позволили мне посмотреть на Пестрый замок вблизи, я бы увидел то, чего не видят наши айары! К тому же, я уже однажды был там, и я постараюсь вспомнить...
   - Молчи, ради Аллаха! - одернула его Шакунта. - Еси тебя взять к замку, то первое, что случится, - так это стрела застрянет в твоем толстом пузе, и ты будешь кричать и вопить, а потом обременишь нас своими похоронами!
   - Мой саван всегда при мне, - скромно сказал Барзах, прикоснувшись пальцем к тюрбану.
   Шакунта сверкнула на него злобным взором, но от препирательств воздержалась.
   - Если этого человека хорошо охранять, то от него, возможно, будет польза, - здраво рассудил Хашим. - Мы можем приставить к нему самых рослых и крепких из наших бойцов. И если он полезет куда не надо, они смогут преградить ему путь.
   - Его зрение таково, что он не разглядит минарета возле мечети, сообщила Шакунта. - Он сам говорил мне об этом! Мы зря потратим время, к тому же этот несчастный наверняка высунется таким образом, что получит стрелу в пузо. Так что он останется в лагере, а мы трое пойдем поглядим на Пестрый замок. Теперь, когда наши люди разведали все окрестности и козьи тропы, мы можем сделать это без лишнего риска.
   - На голове и на глазах, - отвечала Джейран. - Ситт-Шакунта права - мы пойдем втроем и возьмем с собой четверых бойцов. Не спорь, о Хашим, если ты в свои годы еще способен прыгать по камням, то этот человек в свои уже не способен.
   - Хотела бы я знать, на что он вообще способен, - загадочно буркнула Шакунта. - Даже если в нем на мгновение просыпается доблесть, то он сам так этого пугается, что от ужаса у него слюна высыхает!
   К великому удивлению Джейран и Хашима, Барзах смутился и покраснел едва ли не до бровей.
   Но тем не менее, когда небольшой отряд, состоящий из Бакура, Вави, Чилайба, Джарайзи, Джейран, Хашима и Шакунты, пешком двинулся в горы по направлению к Пестрому замку, Барзах объявился два часа спустя. И его спасло лишь особое благоволение Аллаха - Чилайб, заметив, что за ними как будто кто-то крадется, без всякого предупреждения выстрелил на шорох из лука.
   Если бы за отрядом действительно шел лазутчик из замка, то промах Чилайба лег бы пятном ржавчины на зеркало доблести айаров. Но Барзах сразу же завопил, признаваясь в своей глупости, и его подождали, и угомонили, и велели идти в середине отряда, чтобы уж быть под общим присмотром. И этот промах приняли, как незаслуженный дар Аллаха Барзаху.
   Таким образом восемь человек вышли к такому месту, откуда виднелась стена, которую они для себя назвали задней стеной замка. И принялись искать Врата предательства, которые Барзах считал непременными для всякого укрепления, из-за чего опять вышло немало пререканий.
   Утомленная вечными нападками Шакунты на Барзаха, Джейран отошла в сторону и взобралась чуть повыше. Стена замка была даже не перед ней, а скорее под ней, если только можно назвать стеной ряд тесно стоящих башен, почти лишенных окон, кроме угловых, имеющих высокие и узкие бойницы. И она подумала, что любой из крупных камней кладки, особенно внизу, может прикрывать собой лаз и сдвигаться по желанию обитателей замка.
   Она стала искать на крутом склоне, из которого вырастали башни, место, подобное плоской площадке, чтобы выходящий из стены человек не полетел кувырком вниз, в ров, утыканный острыми кольями.
   Вдруг ее внимание привлекло пятно - и она могла бы поклясться хоть собаками, хоть Аллахом, что оно возникло из глубокой трещины между камнями. Это пятно медленно двигалось вниз, но не прямо, а довольно извилисто.
   - О Аллах! - воскликнула Джейран. - Смотрите! Смотрите же!
   По стене Пестрого замка осторожно спускался ребенок в голубой рубашечке.
   Это был годовалый малыш, толстенький, в черных кудряшках. Он медленно искал неровности стены босыми ногами и продвигался так уверенно, как впору было бы горным пастухам, привыкшим гоняться за своими козами по кручам.
   Кто-то оборвал малышу подол и рукава нарядной шелковой рубашки, чтобы они не мешали движению. И та же рука направила малыша по той части стены, которая не была видна из бойниц более выдающейся, чем прочие, угловой сторожевой башни.
   Если бы ему удалось благополучно преодолеть стену, он должен был бы сойти по крутому склону, миновать ров с кольями, подняться еще по одному крутому откосу - и тогда уж оказаться среди тех, кто пришел за ним.
   - Тихо! Ни слова! - приказала Шакунта. - Или вы испугаете его, клянусь Аллахом! .. И он упадет...
   - Нет, он не упадет, - вдруг поняв, какая сила владеет сыном Абризы, возразила Джейран. - Он доберется к нам и никогда не узнает, как это у него вышло... Но если так... Если так - то он погиб! Клянусь Аллахом! Что же делать?
   Отчаяние на лице Джейран было столь очевидным и глубоким, что Хашим и Барзах раскрыли в изумлении рты, а Шакунта вдруг бросилась к ней и схватила за плечи.
   - Кто погиб, о доченька? - в великом беспокойстве Шакунта, потому что лицо Джейран сперва исказилось, потом окаменело. - Ради Аллаха, скажи, облегчи мою душу! .. Что еще за бедствия?..
   Никто не обратил внимания на странное это обращение - ведь все время пути Шакунта держалась с Джейран так, словно не знала о ее женской сути, хотя девушка этого и не скрывала, и была в меру любезна, как полагается вести себя с людьми, делающими для тебя дело за твои динары.
   - Горе мне, ведь если он не вынес ребенка из замка, а выпустил его одного, значит, сам он выбраться не может! Его найдут там - и он не сможет защитить себя! - в отчаянии, никого и ничего не слыша, продолжала девушка.
   - Да кто же, ради Аллаха?..
   - Хайсагур... - беззвучно произнесла Джейран.
   И никто не понял, что означает это слово.
   * * *
   Беглая царица Хиры Хайят-ан-Нуфус сидела в своей комнате, не желая видеть никого из приближенных женщин, даже самую преданую свою невольницу Махмуду. У царицы немилосердно болела голова, ломило в затылке и не поворачивалась шея. Такие неприятности случались всякий раз, как она устраивала ночной пир с кем-то из своих избранников, и, очевидно, это была изощренная кара Аллаха.
   Хайят-ан-Нуфус, скрывшись в Пестром замке, прежде всего вызвала к себе начальника стражников и обошла с ним дворы, стены, башни и даже караульню якобы затем, чтобы убедиться, что ей, царевичу Мервану и всем, кого она привела с собой, ничто не угрожает.
   На деле же она была полностью в этом уверена, ибо люди в Пестром замке, по словам его владельца, жили лишь затем, чтобы присматривать за зданием и охранять его от диких животных, а более опасных врагов на подступах встретило бы полчище джиннов. У Хайят-ан-Нуфус не было оснований не доверять владельцу замка, с которым она была связана давними узами совместных дел, и смотр охране она устроила скорее затем, чтобы подыскать сильного и плотного мужчину, обладателя явных и скрытых достоинств.
   Но, поскольку сама Хайят-ан-Нуфус утратила немало из своей прежней красоты, то и полагалась она не столько на свои локоны, сколько на кувшины с крепким вином, куда еще добавлялись кое-какие снадобья. Сама она тоже их не чуралась, но после бурной ночи целый день приходила в себя, стеная и призывая на помощь Аллаха.
   Внезапно дверная занавеска отлетела в сторону, и на пороге появился юноша восемнадцати лет, прекрасный, словно сбежавшая из рая гурия, и гневный, словно разъяренный верблюд.
   Не говоря ни слова, он кинулся к Хайят-ан-Нуфус, опустился на колено, прижал ее к стене и приставил к ее шее прямой кинжал, такой острый, что, если приложить его к коже, он сам вонзается в тело.
   - Куда ты спрятала этого ребенка, о скверная? - спросил он. Немедленно верни ребенка, иначе твои козни обратятся против твоего горла, клянусь Аллахом!
   Женщина, узнав этого храбреца, подобного горящей головне, тихо ахнула.
   - Ты полагаешь, что мы не разгадали твоей гнусной игры? - продолжал юноша. - Ты все еще полагаешь, будто я не знаю, кто этот ребенок? Наше терпение иссякло!
   - О дитя, о Мерван! - заговорила Хайят-ан-Нуфус. - О каком ребенке ты говоришь? Я не прятала от тебя никаких детей! В Пестром замке для тебя нет закрытых дверей, и пусть начальник стражи прикажет рабам показать тебе все подземелья!
   - Я говорю о том ребенке, которого мы везли с собой, когда мы бежали из Хиры и прибыли в этот замок!
   - А разве ты не знаешь, в какой он комнате? Ты можешь пойти и посмотреть на него, когда тебе это будет угодно, клянусь Аллахом!
   Сказав это, Хайят-ан-Нуфус попыталась высвободиться из объятий сына.
   - Слова твои - от Аллаха, а деяния - от шайтана! - возразил царевич Мерван, вовсе не желая отпускать ее. - Я только что был в той комнате. Ребенка там нет! И твои невольницы клянутся, что ты вынесла его оттуда! Что ты скажешь на это, о скверная?
   - Я вынесла его оттуда?.. Ради Аллаха, зачем мне делать это? О сынок, убери свой нож, произошло какое-то недоразумение, и мы сейчас во всем разберемся! Мы пойдем и допросим невольниц...
   - Они скажут то, чему ты их научила!
   Мерван отступил - и Хайят-ан-Нуфус наконец смогла вздохнуть полной грудью.
   - Ты сказал мне правду, о любимый? - спросила она, опираясь о ковер и с трудом поднимаясь. - Ты не пошутил?
   - А для чего мне шутить с тобой? - вопросом же отвечал он. - Только из-за тебя и твоих затей мы сидим сейчас в этом замке и ждем, пока подойдет войско из Хиры, чтобы взять его приступом и убить нас! Ведь нас выследили, клянусь Аллахом, я сам видел со стены тех черномазых, что вытащили моего проклятого брата из-под топора палача!
   - О сынок, этому войску придется очень потрудиться, прежде чем оно обрушит хоть один зубец с самой низкой башни Пестрого замка! попытавшись изобразить беззаботный смех, сказала Хайят-ан-Нуфус.
   - Если бы это было так - ты бы не стала прятать ребенка!
   - Но я его не прятала, клянусь Аллахом! О дитя, о прохлада моих глаз, он действительно исчез?
   - Пойдем и убедимся!
   Взяв мать за руку, Мерван не повел, а потащил ее за собой следом, и они спустились по одной лестнице, а поднялись по другой, и пришли в башню, где две невольницы стерегли сына Абризы, и вошли в комнату, и увидели этих невольниц, сидящих в углу и промочивших слезами ковер. Это были Хайзуран и Сабиха, которые после беспутной жизни райских гурий оказались приставлены к ребенку.
   - О госпожа, вступись за нас! - с таким криком обе женщины кинулись к Хайят-ан-Нуфус. - Защити нас и обели нас перед своим благородным сыном, о Умм-Мерван! Расскажи ему, куда ты унесла ребенка!
   - О мерзавки, кто вам сказал, что я унесла этого ребенка? - кинувшись к ним, Хайят-ан-Нуфус ухватила обеих за косы. - Горе мне, вы посмели оставить его одного в комнате - и вот он пропал! Ступайте, обойдите весь замок! Он мог свалиться с лестницы, он мог упасть в колодец! О гнусные, вы покинули его ради шашней с мужчинами! Я прикажу раздеть вас, и подвесить вниз головой, и вам будут лить в фардж расплавленный свинец!