Страница:
Я не понимал, что происходит, да и не было времени на раздумья. На попытку потянуть штурвал машина отозвалась, хотя и очень вяло. Я попытался сделать пологий вираж к земле, чтобы если уж падать, то хотя бы с небольшой высоты.
Почти сразу мы вышли из пламени, и я убедился, что из глубокой расщелины поднимается гигантский огненный столб — точно такой, какие я видел в свой первый полет. Нас угораздило на малой высоте попасть прямо под него.
Машина продолжала стремительно терять высоту. Двигатели обреченно выли, пытаясь задержать приближение к обожженным скалам, но все равно скорость падения росла. Удара не выдержит ни машина, ни мы с Догнавшим Ветер. Используя последние возможности маневра, я направил бомбовоз к воде. Мы шли под пологим углом, и от меня уже ничего не зависело. Главное, чтоб раньше времени не сдохли двигатели.
Узкая пенистая кромка между скалистым берегом и океаном приближалась слишком быстро. Я сжался в комок, ожидая удара о воду. «Ничего страшного, — металась в голове одинокая надежда, — мы мягко шлепнемся в океан недалеко от берега...»
И тут в небо ударил следующий огненный поток. Стремительная воздушная волна врезала нам в бок, перевернула несколько раз и швырнула на прибрежные камни. Я схватился за кресло, но, конечно, не удержался и кубарем покатился по кабине. Раздался треск — в машину хлынула вспенившаяся вода. Я вдруг увидел над собой небо, затянутое серыми облаками, и струю багрового огня, облизывающего эти облака.
Бомбовоз развалился от удара на две или три части. Меня вынесло из кабины, я оказался по горло в клокочущей воде. Не успел опомниться, как ноги ударились о дно — возле берега было совсем неглубоко. Я рывком поднялся, сопротивляясь ударам волн, вытер кровь, заливающую глаза. Между мной и обломками машины безвольно перекатывалось в песке и пене тело напарника.
Берег был рядом. Я решил поскорее вытащить Догнавшего Ветер и попробовать привести его в чувство. Но тут твердь подо мною качнулась. Скалы, океан, воздух — все это вздрогнуло. Я едва удержался на ногах, но не мог сделать ни шага. По берегу побежала глубокая трещина, в нее тут же хлынула вода. Тело напарника, подхваченное потоком, мгновенно исчезло среди клочьев пены. На волнах осталась плясать лишь простая круглая коробочка с именем. Я только успел ухватиться за обломок скалы, как неукротимый поток потащил в трещину все, что вывалилось из чрева машины и еще плавало на поверхности.
Слабея с каждой секундой, я с трудом удерживался на камне. Земля продолжала дрожать, за моей спиной что-то трещало, грохало, недалеко в воду падали увесистые обломки.
Наконец я развернулся в сторону суши. Две высоченные скалы накренились и разваливались на части, на берег обрушился каменный рой. Но самое интересное происходило в расщелине. Со стороны показалось, что из-под земли выбирается исполинский механический жук. Тускло блеснула округлая металлическая поверхность. Я не мог ничего толком рассмотреть — там бушевали настоящие камнепады, поднимались тучи пыли, а волны бросали в меня щебенку и песок, заставляя прятать лицо и закрывать глаза.
Железная глыба все росла и росла, и вскоре она возвышалась надо мной, словно многоэтажный дом. Внезапно ее поверхность подернулась белым дымом, а из верхней части хлестнула огненная струя. Одно мгновение она была тонкой и алой, затем почернела, набухла и заревела, сотрясая воздух.
Я понял, почему поток стал черным. Всего несколько мгновений я смотрел на небо, но успел увидеть, что оно заполнено сотнями движущихся черных точек. Это были аэроиды — чудовищный подземный жук выплевывал их фонтаном вверх.
«Конец.:.» — кажется, я сказал это вслух. Огромный валун упал в воду неподалеку, волна накрыла меня с головой. Я слетел с камня и не почувствовал дна.
Я все же вынырнул, кашляя и отплевываясь, и вдруг сквозь пелену на глазах заметил, что вдоль береговой линии прямо ко мне движется вытянутое золотистой тело. Первой была мысль об аэроиде, спустившемся с небес по мою душу.
Однако это был не аэроид. Ко мне летел истребитель. Совсем не такой, как наши, — он был более приплюснутый, словно раздавленный, с широкими крыльями и золотистой обшивкой. Он двигался свободно и уверенно, не обращая внимания на взрывы и падающие камни.
Я принялся махать руками. Волны сбивали меня, пытаясь задушить, но я сопротивлялся, как мог. Машина двигалась точно в мою сторону.
Она остановилась и зависла в воздухе. Овальный люк раскрылся, и из него протянулась рука.
— Хватайся, быстро!
Несмотря на критическое положение, я все же отметил, что фраза была произнесена по-русски. Я поднял глаза — и чуть не пошел ко дну от изумления. На меня смотрел мой шеф, директор Ведомства.
— Ну давай же!
Я вцепился в руку спасителя. Ответная хватка была железной — не выскользнешь. Меня втащили в салон машины, я оказался стоящим на четвереньках. И уже не удивился, когда увидел еще двоих, как две капли воды похожих на моего шефа.
Люк закрылся, машина сорвалась с места. Я так и стоял на коленях, промокший и продрогший, в изорванной одежде, переводя глаза с одного на другого. Простые угловатые сиденья были расположены вдоль бортов лицом к центру. Я стоял среди них словно на цирковой арене.
И тут я понял. Это не двойники моего шефа, не братья и не клоны. Это другая раса, к которой принадлежит и директор Ведомства. Раса Директоров и Смотрителей Холодных башен — не знаю, что вернее. Те же крючковатые носы, тяжелые головы, посаженные на могучие шеи, те же непроницаемые лица. Одежда — мешковатые штаны и куртки из плотной атласной материи.
— Садись, — сказал мне один из незнакомцев, показывая на кресло.
Я послушно перебрался с пола на сиденье, испачкав его своей одеждой. Понемногу начал согреваться.
— Мы о тебе все знаем, — заявил человек, вытащивший меня из воды. — Можешь ничего не говорить.
Я и не собирался. Говорить было нечего. Я лишь охнул и скорчился от боли в ребрах, когда неловко пошевелился. Тут же болью отозвалось все тело — испытание водой и камнями не прошло даром.
— Молчи, — повторил незнакомец. — Если станет совсем плохо, тогда скажи, мы поможем.
Машина мчалась вдоль берега, почти касаясь волн.
Движение было плавным и бесшумным. Наши истребители этим не отличались. Затем берег стал отдаляться, и вскоре мы оказались в открытом океане.
Я молчал, мои попутчики тоже. Они даже не смотрели на меня. Впереди показалось темное пятнышко суши. Оно быстро приближалось, наливалось цветом, и вскоре я уже видел большой остров, заросший пушистой зеленью.
Когда машина зависла над песчаным пляжем, мне помогли выбраться из нее. Я шел с трудом, в каждом уголке тела эхом отдавалась боль. Меня провожали двое. Мы миновали густые ореховые заросли и оказались на поляне. Я увидел домики, сплетенные из ореховых прутьев, костер, несколько простых деревянных столов и скамеек. Неподалеку журчал родник, уютно обложенный камнями.
Повсюду были Смотрители. Прохаживались по траве, беседовали, сидя в тени под деревьями, ели у костра. К последним сразу присоединился один из моих провожатых. Вообще, картина напоминала мирный пикник. Некоторые глядели на меня, но быстро отворачивались, не проявляя интереса.
— Садись, — сказал оставшийся Смотритель, указывая прямо на траву. — И раздевайся.
Я стал сдирать остатки своего изодранного мокрого облачения, скрипя зубами от боли. Тряпье я отбросил в сторону, а пистолет, нож и магнитную дубинку положил возле себя вместе с кожаным поясом.
Кто-то принес деревянный ковш с молочно-белой жирной пастой. Меня начали обмазывать ею с головы до пят. Я догадался, что меня лечат. Попадая на кожу, снадобье вызывало слабый укол боли или жжение, которое мгновенно успокаивалось.
Через несколько минут я был похож на гипсовую статую, но чувствовал себя куда лучше.
— Ну, теперь поговорим, — предложил Смотритель.
— Да, — согласился я. — А нельзя ли мне одеться?
— Можно, когда впитается крем. Кстати, зачем?
— Да так... — я передернул плечами. — Не привык беседовать раздетым.
— Предрассудки, — собеседник пренебрежительно махнул рукой.
Этот совершенно земной жест почему-то меня взволновал.
— Вы — Смотрители башен? — в лоб спросил я.
— Так называют нас некоторые жители этих мест. Но ты ведь человек из общества совсем другого порядка, верно?
— Верно. Откуда вы узнали? От толкователя?
— Нет, лично я никогда не встречалась с толкователем...
— Не встречалась? — с недоумением переспросил я, сделав ударение на последнем слоге.
— Тебя что-то удивило? — в свою очередь, спросил Смотритель, но затем все понял. — Да, я женщина. Тебя это не устраивает?
Я при этих словах невольно перекинул взгляд на других, пытаясь найти различия мужчин и женщин.
— Да нет... В смысле, устраивает, — пробормотал я, машинально прикрываясь руками и подгибая колени. — Извините, мадам.
— Во-вторых, — услышал я, — мы знаем о тебе куда больше, чем толкователь. Дело в том, что мы служим с тобой в одной структуре.
— В Ведомстве?
— Скорее, над Ведомством. Ваша организация — одно из наших подразделений, вернее, представительств, и руководит им один из нас.
— Это я уже понял, — пробормотал я. -А он... наш Директор — тоже женщина?
— Нет, мужчина. Но разве это так важно?
— Нет-нет, я просто так спросил... Как вас, кстати, называть?
— Называй просто — Женщина. Сейчас к нам присоединится мой коллега, его зови Мужчиной, если тебе удобно.
— Как скажете... — кивнул я. — А что вы еще обо мне знаете?
— Я же сказала — все. Едва здесь начались аномалии, связанные с твоим появлением, мы сразу провели проверку и сделали запрос в представительство. Тебя ведь зовут Олег, верно? Олег Бессонов, эксперт по первичным изысканиям. Твое бегство отслежено с самого первого момента.
— Значит, это за вами мы вчера гонялись... — тихо произнес я.
— Конечно, это была случайность, что ты смог попасть сюда, — продолжала Женщина. — Все совпало — и известные нам события в твоей жизни, и рост нашей активности в данном секторе. Вот и получилось, что все внепространственные переходы оказались открытыми. Мы решили сначала за тобой понаблюдать. Провалы в смежные социальные образования — это одна из главных проблем, с которыми мы боремся и которые исследует ваше Ведомство.
— Очень интересно... — пробормотал я. — Но непонятно.
— Не надо стараться понять больше, чем можешь. Сейчас речь идет о том, что мы должны немедленно эвакуировать тебя отсюда. Ситуация становится для тебя опасной.
— А когда она была безопасной? — хмыкнул я.
— Я говорю об опасности другого рода. Очень скоро будет завершена стерилизация планеты, и ни единого человека здесь не останется.
Я пропустил мимо ушей эти странные слова, потому что от костра подошел Мужчина и отвлек мое внимание. Я попытался сравнить его с Женщиной — и не нашел вообще никаких отличий.
— Вы случайно не роботы? — спросил я.
— Нет, — ответила Женщина, ничуть не удивившись дурацкому вопросу. — И все же, ты понял, о чем я говорю?
— Конечно, нет. Вообще, мне кажется, вы не с того начали. Во-первых, чего вы так обо мне печетесь? Женщина и Мужчина переглянулись.
— Я же объяснила, что теоретически ты один из нас. Есть и еще одно наблюдение, которое заставило нас выделить тебя из числа других.
— Какое? Чем я лучше других?
— При чем тут лучше? — произнес Мужчина. Затем посмотрел на Женщину. — Мне кажется, нет смысла ему что-то объяснять. Нужно просто эвакуировать.
— Да, — согласилась Женщина. — Но в то же время, нет убедительных причин, чтобы скрывать положение вещей.
— Расскажите мне все, — попросил я, преданно посмотрев обоим в глаза. — Пожалуйста.
— Хорошо, пусть знает, — кивнул Мужчина. — Рано или поздно ему придется узнать.
— Что именно тебя интересует? — спросила Женщина.
Я задумался. Вопросов — уйма. Какой из них главный? Я вспомнил, что-то в этой беседе неприятно резануло уши, но что? Ах, да...
— Что вы тут говорили про стерилизацию?
— Мы собираемся уничтожить те объекты, которые вы называете аэроидами. Это повлечет за собой полную стерилизацию континента. Людей здесь не останется.
— А люди тут при чем? — воскликнул я.
— Таков распорядок, — ответил Мужчина. — Люди слишком долго соприкасались с культурой иного уровня, что нарушило естественный ход социальной эволюции. Это общество все равно не выживет.
— Выживет! — возразил я. — Очень даже выживет. Вы знаете, что мы уже начали переселение?
— Ты совершенно не понимаешь единого распорядка, — сказал Мужчина. — Не надейся в одиночку спасти этот мир. Один человек не может серьезно повлиять на судьбу социума — ни спасти, ни уничтожить. В подобных случаях всегда включаются механизмы, предохраняющие общество от такого воздействия.
— Уж не вы ли их включаете?
— Иногда и мы. Но ты этого не понимаешь...
— Ну объясните, чтоб я понял! Во-первых, скажите мне, откуда взялись эти аэроиды?
— Твой крем уже впитался, — заметила Женщина.
— Что? — удивился я. Потом посмотрел на свои руки. Действительно, на них почти не осталось следов белой пасты. — И что теперь?
— Ничего. Разреши пригласить тебя на прогулку по острову.
Я недоверчиво посмотрел на нее. Женщина ответила бесстрастным взглядом. Мне на мгновение показалось, что я общаюсь с Директором.
— Это зачем? — спросил я.
— Тебе не нравится бывать на природе?
— Нравится. Ну ладно, как вам угодно. Хотелось бы только одеться...
Мы поднялись и пошли к свитому из прутьев шалашу, откуда Женщина извлекла для меня одежду — такую же мешковатую и тяжелую. Я натянул все на себя и перепоясался поясом с оружием. Настроение сразу поднялось, тем более что и лечение удалось на славу — я чувствовал лишь слабые отголоски прежней боли.
Мы с дамой не спеша прошлись под деревьями и, очутившись на пустынном берегу, степенно двинулись вдоль линии прибоя. «Не хватает только, чтоб она взяла меня под руку», — подумал я. Вечернее солнце висело над горизонтом, рисуя на песке резкие контрастные тени.
— Чем мы продолжим беседу? — поинтересовалась Женщина.
— Мы ее и не начинали. Я понял только, что вы собираетесь уничтожить людей, а меня почему-то решили вытащить. И еще я спрашивал насчет аэроидов...
— Ты не поймешь, если я не объясню основ, — покачала головой Женщина. И замолчала.
Я подумал, что ей, наверное, неинтересно со мной разговаривать. Как с малым ребенком. Надо чаще задавать вопросы, подстегивая беседу.
— Я с удовольствием послушаю и основы.
— Дело в том, что все явления мира делятся на ступени и уровни сложности. Например, понятие жизни делится на простейшую волновую, клеточную, мульти-клеточную и так далее — всего нам известно около двухсот эволюции. Так же можно выделить и ступени разумной жизни. Ты находишься на более низкой ступени, чем мы.
— Благодарю вас.
— Не так давно, — невозмутимо продолжала Женщина, — эта планета стала плацдармом для столкновения двух цивилизаций довольно высокого уровня. Примерно такого же порядка, как и мы, но совершенно иной формы.
— Столкновения? — переспросил я. — Это была война?
— Почему война? Не нужно упрощать явления высшего порядка. Твои примитивные сравнения все равно не дадут полной ясности. Посуди сам: если два человека разжигают возле муравейника костер и на муравьев летят искры — это война?
— Вы неплохо знаете земную флору, — заметил я.
— Я хорошо знаю все подведомственные территории, — ответила Женщина.
— Верю. Но что насчет аэроидов?
— Они просто последствия взаимодействия двух цивилизаций. По своей сути аэроиды — одна из форм искусственной самоизменяемой жизни. После окончания контакта они были не очень тщательно ликвидированы, и их жизнь продолжилась по всем законам прогрессивной эволюции.
— Не очень тщательно ликвидированы... — повторил я. — Выходит, катастрофа на планете — это и есть «не очень тщательная» ликвидация последствий?
— Не уверена, что это стоит считать катастрофой...
— Ничего себе! — проговорил я, чувствуя холодок на спине. — Стерли целый мир, словно пол после праздника подмели. И это вы называете высшим порядком?
— Никто не имел умысла кого-то уничтожать. Не думаю, что они вообще заметили, что на планете существует организованная жизнь.
— Как же можно не заметить жизни? — вскричал я.
— А разве люди замечают муравьев, когда прокладывают магистрали?
— Ах, муравьев?.. Еще раз спасибо.
— Итак, планета была очищена. Мы взялись готовить ее к повторному заселению, но не знали, что часть следов не уничтожена. Поэтому на одном из континентов и сохранилась местная разумная жизнь...
— Постойте и простите, что я опять ничего не понимаю. Как вы начали готовить планету к заселению? И какая связь между всем этим?
— Прежде всего мы восстановили низшие формы жизни — микроорганизмы, растения, животных...
— И создал Бог землю. И увидел он, что это хорошо... — кивнул я. — И что было потом?
— Потом мы запустили оборудование, вычищающее остатки высших форм жизни.
— Людей?
— Да, конечно, — последовал совершенно равнодушный ответ.
— Но зачем?!!
— Тебе ведь уже говорили про установленный распорядок. Социум должен развиваться естественно, без \ некорректного влияния каких-то иных культур.
— Вы так говорите, словно разводите медицинскую плесень в пробирке, — проговорил я. Однако развивать эту мысль не стал — меня и так уже сравнивали с муравьем. — И что это было за оборудование?
— То, что вы называете Холодными башнями.
— Но они уничтожают аэроиды, а вовсе не людей.
— Совершенно верно. Высшей формой на планете оказались аэроиды. Поэтому люди на одном из континентов выжили.
— Эти летающие чудища — выше людей?!
— Да, это так. Но их сложность совсем иного порядка, чем, скажем, отличие людей от бактерий. Аэроиды превосходят вас на молекулярном и волновом уровне. Этого было достаточно, чтобы оборудование переключилось на аэроиды.
— Это просто не укладывается в голове, — пробормотал я. — Мы противостоим высшей форме жизни, и она гибнет от наших примитивных ракет. Невероятно. -
— Чем сложнее жизнь, тем больше она боится грубой силы.
«Ну и дела, — думал я, — Оказывается, аэроиды — не враги наши, а спасители, поскольку, что называется, принимают огонь на себя. Мы молиться на них должны. А Холодные башни — они не для защиты нашей поставлены, а для уничтожения людей. Весь мир встает с ног на голову».
Мы вышли на широкий песчаный берег. Я остановился — меня окружало множество различных предметов, разложенных на песке. Я увидел и изделия местных ремесленников, и оружие, и множество старых вещей, в том числе иглострелы. Здесь же стояли два наших истребителя. На вид — совершенно целые.
— Это еще что?
— Это склад — образцы для сравнения, изучения, — буднично ответила Женщина. — Я этим не занимаюсь. Ты хочешь поговорить со специалистом?
Я почему-то сказал «нет», хотя мне интересно было узнать, как сюда попали боевые машины и были ли в них перед этим мои пилоты. Мы прошли дальше.
— А, собственно, почему вы берете на себя такие права — заселять планеты, уничтожать разумную жизнь? — проговорил я, не сумев скрыть некоторого возмущения. — Вы что — хозяева Вселенной?
— Это не наши права, это естественный ход развития мира, — ответила Женщина, полностью игнорируя мои эмоции. — Неуправляемые миры приходят в упадок. Я могу немного позже показать тебе такие, ты сам убедишься.
— Кто вам все это открыл? Или вы сами дошли до мысли насчет неуправляемых миров?
— Это истина, которой пронизана Вселенная. Посмотри вокруг — думаешь, эти песчинки под ногами сложены в произвольном порядке? Думаешь, миллионы звезд отдают свою энергию космосу, только чтобы ты мог полюбоваться ночным небом? Я скажу, что нет ничего произвольного, нет случайного и нет напрасного. Вселенная идет в заданном направлении, и все в ней подчинено единой цели.
— Раз так, то кто задал направление, кто определил цели? — упорствовал я. — И вообще, если разум поделен на ступеньки, то какой из них подчинены вы? Кто стерилизует и заселяет ваши миры?
— Нами руководит сама природа мира... — произнесла Женщина, и ее голос, как мне показалось, был на этот раз не таким уж и бесстрастным.
— Ложь! — я остановился и посмотрел ей в глаза. -Вы просто не хотите признаться мне, что есть силы еще более могущественные, чем вы с вашими Башнями. Может быть, вы просто не видите их, как мы не видим вас.
Она не ответила, но глаза ее остались пустыми. Мы пошли дальше и некоторое время двигались молча. У меня было время поразмыслить. Я убеждал себя, что не нужно, просто нет смысла видеть в Смотрителях врагов человечества. Они действительно делают то, что должны, не испытывая к нам ни вражды, ни сочувствия. Так они устроены, и ничего с этим не поделаешь. Однако почему моя скромная персона вызвала у них интерес? Впрочем, это мы еще выясним...
— Ты достаточно правильно сравнил нашу деятельность с разведением плесени в пробирках, — произнесла вдруг Женщина. — Ведь вы тоже не спрашиваете у плесени, хочет ли она, чтобы пробирку прополоскали спиртом или прокипятили.
— Нельзя сравнивать плесень с живыми людьми, — возразил я.
— Можно. И то, и другое — разные ступеньки одной лестницы. Согласись, что главная проблема при таком разведении — качество и чистота культуры. На этой планете культура была испорчена глобальным вмешательством извне. Более легкие случаи можно исправить. Именно этим занимаются Ведомства, которые есть абсолютно везде. Никогда нельзя избежать взаимного проникновения культур, их засорения, утечки информации. Ты же сам все это видел. Люди с паранормальными способностями, пророки — это носители информации из других уровней. И не только смежных, но и надстоящих. Несанкционированные научные открытия — плоды неосознанной деятельности носителей. То же самое можно сказать и про явления природы.
— Значит, и я — несанкционированный носитель.
— Отчасти, да. Однако есть примеры более яркие.
Этот твой знакомый, который помог тебе второй раз найти переход...
— Роман Петрович? Вы и о нем знаете?!
— Да, теперь знаем, и очень удивлены. Дело в том, что формула, по которой он вызвал вас на диалог, неизвестна нам. Принцип понятен, но его воплощение — это для нас тайна. Откуда произошла утечка, будем искать. Не исключено, что мы этого так и не узнаем. Возможно, это информация из сфер, недоступных даже нам.
— Интересно, сколько же лет нашему Ведомству? После нашего разговора мне кажется, что оно существует вечно...
— Так и есть, паранормальные явления отслеживались всегда. Только в других условиях это и происходит по-другому. Ведомство действует везде, где есть жизнь — с первого до последнего дня. Колдун в диком племени — Ведомство. Святая инквизиция — это тоже Ведомство. Служители культа и науки — многие из них также выполняют функции Ведомства. Правда, далеко не всегда они об этом знают... Кстати, твой знакомый толкователь — и он здесь Ведомство...
Я шел и видел, как распадаются основы, на которых строился мой мир. Я видел, как рушатся религии — обваливаются храмы, превращаются в прах священные скульптуры и изображения, гаснут ритуальные костры. Я закрывал в своих мыслях сотни, тысячи научных институтов и лабораторий, я вычеркивал целые главы из Старого и Нового заветов, я бросал в огонь фолианты древних мыслителей.
Впрочем, через несколько минут поток сумбурных мыслей и эмоций схлынул. Я немного остыл и начал понимать: основы мира вовсе не отменены. Пожалуй, наоборот, некоторые из них стали еще более прочными в свете знания, открывшегося мне.
Человек по природе своей — существо несамостоятельное. Он всегда ощущает за собой тень какой-то великой силы, он ищет у нее оправдания или осуждения всем своим поступкам. И в разное время он по-разному пытался представить себе эту силу — то в форме каменного идола, то в виде человека, распятого на кресте...
Мне же судьба дала шанс увидеть истинный лик судей человечества. И что же я понял — их нельзя судить, их бесполезно пытаться понять и оценить на свой лад, с ними вообще незачем поддерживать отношения. Такими и должны быть истинные судьи.
Мы вернулись на поляну.
— Не желаешь поужинать? — спросила Женщина.
— Смотря чем, — я пожал плечами. — Может, вашу еду мне и пробовать нельзя.
— Можно. Мы полностью совместимы. Ты заметил, что здесь живут такие же растения и животные, как и на твоей планете, а люди дышат таким же воздухом? Это лишнее подтверждение тебе, что жизнь едина и имеет общие истоки.
Мы расположились у костра, кто-то принес нам обычную корзину с самыми обыкновенными овощами. Мяса в рационе у Смотрителей, видимо, не было. Я ел молча. Мозг оказался перегружен информацией, которая сплеталась со старыми наблюдениями и потому усваивалась тяжело. Но среди хаоса уже рождалась живая и единственно верная мысль, а за мыслью следовал план действий.
ТРЕВОГА
Почти сразу мы вышли из пламени, и я убедился, что из глубокой расщелины поднимается гигантский огненный столб — точно такой, какие я видел в свой первый полет. Нас угораздило на малой высоте попасть прямо под него.
Машина продолжала стремительно терять высоту. Двигатели обреченно выли, пытаясь задержать приближение к обожженным скалам, но все равно скорость падения росла. Удара не выдержит ни машина, ни мы с Догнавшим Ветер. Используя последние возможности маневра, я направил бомбовоз к воде. Мы шли под пологим углом, и от меня уже ничего не зависело. Главное, чтоб раньше времени не сдохли двигатели.
Узкая пенистая кромка между скалистым берегом и океаном приближалась слишком быстро. Я сжался в комок, ожидая удара о воду. «Ничего страшного, — металась в голове одинокая надежда, — мы мягко шлепнемся в океан недалеко от берега...»
И тут в небо ударил следующий огненный поток. Стремительная воздушная волна врезала нам в бок, перевернула несколько раз и швырнула на прибрежные камни. Я схватился за кресло, но, конечно, не удержался и кубарем покатился по кабине. Раздался треск — в машину хлынула вспенившаяся вода. Я вдруг увидел над собой небо, затянутое серыми облаками, и струю багрового огня, облизывающего эти облака.
Бомбовоз развалился от удара на две или три части. Меня вынесло из кабины, я оказался по горло в клокочущей воде. Не успел опомниться, как ноги ударились о дно — возле берега было совсем неглубоко. Я рывком поднялся, сопротивляясь ударам волн, вытер кровь, заливающую глаза. Между мной и обломками машины безвольно перекатывалось в песке и пене тело напарника.
Берег был рядом. Я решил поскорее вытащить Догнавшего Ветер и попробовать привести его в чувство. Но тут твердь подо мною качнулась. Скалы, океан, воздух — все это вздрогнуло. Я едва удержался на ногах, но не мог сделать ни шага. По берегу побежала глубокая трещина, в нее тут же хлынула вода. Тело напарника, подхваченное потоком, мгновенно исчезло среди клочьев пены. На волнах осталась плясать лишь простая круглая коробочка с именем. Я только успел ухватиться за обломок скалы, как неукротимый поток потащил в трещину все, что вывалилось из чрева машины и еще плавало на поверхности.
Слабея с каждой секундой, я с трудом удерживался на камне. Земля продолжала дрожать, за моей спиной что-то трещало, грохало, недалеко в воду падали увесистые обломки.
Наконец я развернулся в сторону суши. Две высоченные скалы накренились и разваливались на части, на берег обрушился каменный рой. Но самое интересное происходило в расщелине. Со стороны показалось, что из-под земли выбирается исполинский механический жук. Тускло блеснула округлая металлическая поверхность. Я не мог ничего толком рассмотреть — там бушевали настоящие камнепады, поднимались тучи пыли, а волны бросали в меня щебенку и песок, заставляя прятать лицо и закрывать глаза.
Железная глыба все росла и росла, и вскоре она возвышалась надо мной, словно многоэтажный дом. Внезапно ее поверхность подернулась белым дымом, а из верхней части хлестнула огненная струя. Одно мгновение она была тонкой и алой, затем почернела, набухла и заревела, сотрясая воздух.
Я понял, почему поток стал черным. Всего несколько мгновений я смотрел на небо, но успел увидеть, что оно заполнено сотнями движущихся черных точек. Это были аэроиды — чудовищный подземный жук выплевывал их фонтаном вверх.
«Конец.:.» — кажется, я сказал это вслух. Огромный валун упал в воду неподалеку, волна накрыла меня с головой. Я слетел с камня и не почувствовал дна.
Я все же вынырнул, кашляя и отплевываясь, и вдруг сквозь пелену на глазах заметил, что вдоль береговой линии прямо ко мне движется вытянутое золотистой тело. Первой была мысль об аэроиде, спустившемся с небес по мою душу.
Однако это был не аэроид. Ко мне летел истребитель. Совсем не такой, как наши, — он был более приплюснутый, словно раздавленный, с широкими крыльями и золотистой обшивкой. Он двигался свободно и уверенно, не обращая внимания на взрывы и падающие камни.
Я принялся махать руками. Волны сбивали меня, пытаясь задушить, но я сопротивлялся, как мог. Машина двигалась точно в мою сторону.
Она остановилась и зависла в воздухе. Овальный люк раскрылся, и из него протянулась рука.
— Хватайся, быстро!
Несмотря на критическое положение, я все же отметил, что фраза была произнесена по-русски. Я поднял глаза — и чуть не пошел ко дну от изумления. На меня смотрел мой шеф, директор Ведомства.
— Ну давай же!
Я вцепился в руку спасителя. Ответная хватка была железной — не выскользнешь. Меня втащили в салон машины, я оказался стоящим на четвереньках. И уже не удивился, когда увидел еще двоих, как две капли воды похожих на моего шефа.
Люк закрылся, машина сорвалась с места. Я так и стоял на коленях, промокший и продрогший, в изорванной одежде, переводя глаза с одного на другого. Простые угловатые сиденья были расположены вдоль бортов лицом к центру. Я стоял среди них словно на цирковой арене.
И тут я понял. Это не двойники моего шефа, не братья и не клоны. Это другая раса, к которой принадлежит и директор Ведомства. Раса Директоров и Смотрителей Холодных башен — не знаю, что вернее. Те же крючковатые носы, тяжелые головы, посаженные на могучие шеи, те же непроницаемые лица. Одежда — мешковатые штаны и куртки из плотной атласной материи.
— Садись, — сказал мне один из незнакомцев, показывая на кресло.
Я послушно перебрался с пола на сиденье, испачкав его своей одеждой. Понемногу начал согреваться.
— Мы о тебе все знаем, — заявил человек, вытащивший меня из воды. — Можешь ничего не говорить.
Я и не собирался. Говорить было нечего. Я лишь охнул и скорчился от боли в ребрах, когда неловко пошевелился. Тут же болью отозвалось все тело — испытание водой и камнями не прошло даром.
— Молчи, — повторил незнакомец. — Если станет совсем плохо, тогда скажи, мы поможем.
Машина мчалась вдоль берега, почти касаясь волн.
Движение было плавным и бесшумным. Наши истребители этим не отличались. Затем берег стал отдаляться, и вскоре мы оказались в открытом океане.
Я молчал, мои попутчики тоже. Они даже не смотрели на меня. Впереди показалось темное пятнышко суши. Оно быстро приближалось, наливалось цветом, и вскоре я уже видел большой остров, заросший пушистой зеленью.
Когда машина зависла над песчаным пляжем, мне помогли выбраться из нее. Я шел с трудом, в каждом уголке тела эхом отдавалась боль. Меня провожали двое. Мы миновали густые ореховые заросли и оказались на поляне. Я увидел домики, сплетенные из ореховых прутьев, костер, несколько простых деревянных столов и скамеек. Неподалеку журчал родник, уютно обложенный камнями.
Повсюду были Смотрители. Прохаживались по траве, беседовали, сидя в тени под деревьями, ели у костра. К последним сразу присоединился один из моих провожатых. Вообще, картина напоминала мирный пикник. Некоторые глядели на меня, но быстро отворачивались, не проявляя интереса.
— Садись, — сказал оставшийся Смотритель, указывая прямо на траву. — И раздевайся.
Я стал сдирать остатки своего изодранного мокрого облачения, скрипя зубами от боли. Тряпье я отбросил в сторону, а пистолет, нож и магнитную дубинку положил возле себя вместе с кожаным поясом.
Кто-то принес деревянный ковш с молочно-белой жирной пастой. Меня начали обмазывать ею с головы до пят. Я догадался, что меня лечат. Попадая на кожу, снадобье вызывало слабый укол боли или жжение, которое мгновенно успокаивалось.
Через несколько минут я был похож на гипсовую статую, но чувствовал себя куда лучше.
— Ну, теперь поговорим, — предложил Смотритель.
— Да, — согласился я. — А нельзя ли мне одеться?
— Можно, когда впитается крем. Кстати, зачем?
— Да так... — я передернул плечами. — Не привык беседовать раздетым.
— Предрассудки, — собеседник пренебрежительно махнул рукой.
Этот совершенно земной жест почему-то меня взволновал.
— Вы — Смотрители башен? — в лоб спросил я.
— Так называют нас некоторые жители этих мест. Но ты ведь человек из общества совсем другого порядка, верно?
— Верно. Откуда вы узнали? От толкователя?
— Нет, лично я никогда не встречалась с толкователем...
— Не встречалась? — с недоумением переспросил я, сделав ударение на последнем слоге.
— Тебя что-то удивило? — в свою очередь, спросил Смотритель, но затем все понял. — Да, я женщина. Тебя это не устраивает?
Я при этих словах невольно перекинул взгляд на других, пытаясь найти различия мужчин и женщин.
— Да нет... В смысле, устраивает, — пробормотал я, машинально прикрываясь руками и подгибая колени. — Извините, мадам.
— Во-вторых, — услышал я, — мы знаем о тебе куда больше, чем толкователь. Дело в том, что мы служим с тобой в одной структуре.
— В Ведомстве?
— Скорее, над Ведомством. Ваша организация — одно из наших подразделений, вернее, представительств, и руководит им один из нас.
— Это я уже понял, — пробормотал я. -А он... наш Директор — тоже женщина?
— Нет, мужчина. Но разве это так важно?
— Нет-нет, я просто так спросил... Как вас, кстати, называть?
— Называй просто — Женщина. Сейчас к нам присоединится мой коллега, его зови Мужчиной, если тебе удобно.
— Как скажете... — кивнул я. — А что вы еще обо мне знаете?
— Я же сказала — все. Едва здесь начались аномалии, связанные с твоим появлением, мы сразу провели проверку и сделали запрос в представительство. Тебя ведь зовут Олег, верно? Олег Бессонов, эксперт по первичным изысканиям. Твое бегство отслежено с самого первого момента.
— Значит, это за вами мы вчера гонялись... — тихо произнес я.
— Конечно, это была случайность, что ты смог попасть сюда, — продолжала Женщина. — Все совпало — и известные нам события в твоей жизни, и рост нашей активности в данном секторе. Вот и получилось, что все внепространственные переходы оказались открытыми. Мы решили сначала за тобой понаблюдать. Провалы в смежные социальные образования — это одна из главных проблем, с которыми мы боремся и которые исследует ваше Ведомство.
— Очень интересно... — пробормотал я. — Но непонятно.
— Не надо стараться понять больше, чем можешь. Сейчас речь идет о том, что мы должны немедленно эвакуировать тебя отсюда. Ситуация становится для тебя опасной.
— А когда она была безопасной? — хмыкнул я.
— Я говорю об опасности другого рода. Очень скоро будет завершена стерилизация планеты, и ни единого человека здесь не останется.
Я пропустил мимо ушей эти странные слова, потому что от костра подошел Мужчина и отвлек мое внимание. Я попытался сравнить его с Женщиной — и не нашел вообще никаких отличий.
— Вы случайно не роботы? — спросил я.
— Нет, — ответила Женщина, ничуть не удивившись дурацкому вопросу. — И все же, ты понял, о чем я говорю?
— Конечно, нет. Вообще, мне кажется, вы не с того начали. Во-первых, чего вы так обо мне печетесь? Женщина и Мужчина переглянулись.
— Я же объяснила, что теоретически ты один из нас. Есть и еще одно наблюдение, которое заставило нас выделить тебя из числа других.
— Какое? Чем я лучше других?
— При чем тут лучше? — произнес Мужчина. Затем посмотрел на Женщину. — Мне кажется, нет смысла ему что-то объяснять. Нужно просто эвакуировать.
— Да, — согласилась Женщина. — Но в то же время, нет убедительных причин, чтобы скрывать положение вещей.
— Расскажите мне все, — попросил я, преданно посмотрев обоим в глаза. — Пожалуйста.
— Хорошо, пусть знает, — кивнул Мужчина. — Рано или поздно ему придется узнать.
— Что именно тебя интересует? — спросила Женщина.
Я задумался. Вопросов — уйма. Какой из них главный? Я вспомнил, что-то в этой беседе неприятно резануло уши, но что? Ах, да...
— Что вы тут говорили про стерилизацию?
— Мы собираемся уничтожить те объекты, которые вы называете аэроидами. Это повлечет за собой полную стерилизацию континента. Людей здесь не останется.
— А люди тут при чем? — воскликнул я.
— Таков распорядок, — ответил Мужчина. — Люди слишком долго соприкасались с культурой иного уровня, что нарушило естественный ход социальной эволюции. Это общество все равно не выживет.
— Выживет! — возразил я. — Очень даже выживет. Вы знаете, что мы уже начали переселение?
— Ты совершенно не понимаешь единого распорядка, — сказал Мужчина. — Не надейся в одиночку спасти этот мир. Один человек не может серьезно повлиять на судьбу социума — ни спасти, ни уничтожить. В подобных случаях всегда включаются механизмы, предохраняющие общество от такого воздействия.
— Уж не вы ли их включаете?
— Иногда и мы. Но ты этого не понимаешь...
— Ну объясните, чтоб я понял! Во-первых, скажите мне, откуда взялись эти аэроиды?
— Твой крем уже впитался, — заметила Женщина.
— Что? — удивился я. Потом посмотрел на свои руки. Действительно, на них почти не осталось следов белой пасты. — И что теперь?
— Ничего. Разреши пригласить тебя на прогулку по острову.
Я недоверчиво посмотрел на нее. Женщина ответила бесстрастным взглядом. Мне на мгновение показалось, что я общаюсь с Директором.
— Это зачем? — спросил я.
— Тебе не нравится бывать на природе?
— Нравится. Ну ладно, как вам угодно. Хотелось бы только одеться...
Мы поднялись и пошли к свитому из прутьев шалашу, откуда Женщина извлекла для меня одежду — такую же мешковатую и тяжелую. Я натянул все на себя и перепоясался поясом с оружием. Настроение сразу поднялось, тем более что и лечение удалось на славу — я чувствовал лишь слабые отголоски прежней боли.
Мы с дамой не спеша прошлись под деревьями и, очутившись на пустынном берегу, степенно двинулись вдоль линии прибоя. «Не хватает только, чтоб она взяла меня под руку», — подумал я. Вечернее солнце висело над горизонтом, рисуя на песке резкие контрастные тени.
— Чем мы продолжим беседу? — поинтересовалась Женщина.
— Мы ее и не начинали. Я понял только, что вы собираетесь уничтожить людей, а меня почему-то решили вытащить. И еще я спрашивал насчет аэроидов...
— Ты не поймешь, если я не объясню основ, — покачала головой Женщина. И замолчала.
Я подумал, что ей, наверное, неинтересно со мной разговаривать. Как с малым ребенком. Надо чаще задавать вопросы, подстегивая беседу.
— Я с удовольствием послушаю и основы.
— Дело в том, что все явления мира делятся на ступени и уровни сложности. Например, понятие жизни делится на простейшую волновую, клеточную, мульти-клеточную и так далее — всего нам известно около двухсот эволюции. Так же можно выделить и ступени разумной жизни. Ты находишься на более низкой ступени, чем мы.
— Благодарю вас.
— Не так давно, — невозмутимо продолжала Женщина, — эта планета стала плацдармом для столкновения двух цивилизаций довольно высокого уровня. Примерно такого же порядка, как и мы, но совершенно иной формы.
— Столкновения? — переспросил я. — Это была война?
— Почему война? Не нужно упрощать явления высшего порядка. Твои примитивные сравнения все равно не дадут полной ясности. Посуди сам: если два человека разжигают возле муравейника костер и на муравьев летят искры — это война?
— Вы неплохо знаете земную флору, — заметил я.
— Я хорошо знаю все подведомственные территории, — ответила Женщина.
— Верю. Но что насчет аэроидов?
— Они просто последствия взаимодействия двух цивилизаций. По своей сути аэроиды — одна из форм искусственной самоизменяемой жизни. После окончания контакта они были не очень тщательно ликвидированы, и их жизнь продолжилась по всем законам прогрессивной эволюции.
— Не очень тщательно ликвидированы... — повторил я. — Выходит, катастрофа на планете — это и есть «не очень тщательная» ликвидация последствий?
— Не уверена, что это стоит считать катастрофой...
— Ничего себе! — проговорил я, чувствуя холодок на спине. — Стерли целый мир, словно пол после праздника подмели. И это вы называете высшим порядком?
— Никто не имел умысла кого-то уничтожать. Не думаю, что они вообще заметили, что на планете существует организованная жизнь.
— Как же можно не заметить жизни? — вскричал я.
— А разве люди замечают муравьев, когда прокладывают магистрали?
— Ах, муравьев?.. Еще раз спасибо.
— Итак, планета была очищена. Мы взялись готовить ее к повторному заселению, но не знали, что часть следов не уничтожена. Поэтому на одном из континентов и сохранилась местная разумная жизнь...
— Постойте и простите, что я опять ничего не понимаю. Как вы начали готовить планету к заселению? И какая связь между всем этим?
— Прежде всего мы восстановили низшие формы жизни — микроорганизмы, растения, животных...
— И создал Бог землю. И увидел он, что это хорошо... — кивнул я. — И что было потом?
— Потом мы запустили оборудование, вычищающее остатки высших форм жизни.
— Людей?
— Да, конечно, — последовал совершенно равнодушный ответ.
— Но зачем?!!
— Тебе ведь уже говорили про установленный распорядок. Социум должен развиваться естественно, без \ некорректного влияния каких-то иных культур.
— Вы так говорите, словно разводите медицинскую плесень в пробирке, — проговорил я. Однако развивать эту мысль не стал — меня и так уже сравнивали с муравьем. — И что это было за оборудование?
— То, что вы называете Холодными башнями.
— Но они уничтожают аэроиды, а вовсе не людей.
— Совершенно верно. Высшей формой на планете оказались аэроиды. Поэтому люди на одном из континентов выжили.
— Эти летающие чудища — выше людей?!
— Да, это так. Но их сложность совсем иного порядка, чем, скажем, отличие людей от бактерий. Аэроиды превосходят вас на молекулярном и волновом уровне. Этого было достаточно, чтобы оборудование переключилось на аэроиды.
— Это просто не укладывается в голове, — пробормотал я. — Мы противостоим высшей форме жизни, и она гибнет от наших примитивных ракет. Невероятно. -
— Чем сложнее жизнь, тем больше она боится грубой силы.
«Ну и дела, — думал я, — Оказывается, аэроиды — не враги наши, а спасители, поскольку, что называется, принимают огонь на себя. Мы молиться на них должны. А Холодные башни — они не для защиты нашей поставлены, а для уничтожения людей. Весь мир встает с ног на голову».
Мы вышли на широкий песчаный берег. Я остановился — меня окружало множество различных предметов, разложенных на песке. Я увидел и изделия местных ремесленников, и оружие, и множество старых вещей, в том числе иглострелы. Здесь же стояли два наших истребителя. На вид — совершенно целые.
— Это еще что?
— Это склад — образцы для сравнения, изучения, — буднично ответила Женщина. — Я этим не занимаюсь. Ты хочешь поговорить со специалистом?
Я почему-то сказал «нет», хотя мне интересно было узнать, как сюда попали боевые машины и были ли в них перед этим мои пилоты. Мы прошли дальше.
— А, собственно, почему вы берете на себя такие права — заселять планеты, уничтожать разумную жизнь? — проговорил я, не сумев скрыть некоторого возмущения. — Вы что — хозяева Вселенной?
— Это не наши права, это естественный ход развития мира, — ответила Женщина, полностью игнорируя мои эмоции. — Неуправляемые миры приходят в упадок. Я могу немного позже показать тебе такие, ты сам убедишься.
— Кто вам все это открыл? Или вы сами дошли до мысли насчет неуправляемых миров?
— Это истина, которой пронизана Вселенная. Посмотри вокруг — думаешь, эти песчинки под ногами сложены в произвольном порядке? Думаешь, миллионы звезд отдают свою энергию космосу, только чтобы ты мог полюбоваться ночным небом? Я скажу, что нет ничего произвольного, нет случайного и нет напрасного. Вселенная идет в заданном направлении, и все в ней подчинено единой цели.
— Раз так, то кто задал направление, кто определил цели? — упорствовал я. — И вообще, если разум поделен на ступеньки, то какой из них подчинены вы? Кто стерилизует и заселяет ваши миры?
— Нами руководит сама природа мира... — произнесла Женщина, и ее голос, как мне показалось, был на этот раз не таким уж и бесстрастным.
— Ложь! — я остановился и посмотрел ей в глаза. -Вы просто не хотите признаться мне, что есть силы еще более могущественные, чем вы с вашими Башнями. Может быть, вы просто не видите их, как мы не видим вас.
Она не ответила, но глаза ее остались пустыми. Мы пошли дальше и некоторое время двигались молча. У меня было время поразмыслить. Я убеждал себя, что не нужно, просто нет смысла видеть в Смотрителях врагов человечества. Они действительно делают то, что должны, не испытывая к нам ни вражды, ни сочувствия. Так они устроены, и ничего с этим не поделаешь. Однако почему моя скромная персона вызвала у них интерес? Впрочем, это мы еще выясним...
— Ты достаточно правильно сравнил нашу деятельность с разведением плесени в пробирках, — произнесла вдруг Женщина. — Ведь вы тоже не спрашиваете у плесени, хочет ли она, чтобы пробирку прополоскали спиртом или прокипятили.
— Нельзя сравнивать плесень с живыми людьми, — возразил я.
— Можно. И то, и другое — разные ступеньки одной лестницы. Согласись, что главная проблема при таком разведении — качество и чистота культуры. На этой планете культура была испорчена глобальным вмешательством извне. Более легкие случаи можно исправить. Именно этим занимаются Ведомства, которые есть абсолютно везде. Никогда нельзя избежать взаимного проникновения культур, их засорения, утечки информации. Ты же сам все это видел. Люди с паранормальными способностями, пророки — это носители информации из других уровней. И не только смежных, но и надстоящих. Несанкционированные научные открытия — плоды неосознанной деятельности носителей. То же самое можно сказать и про явления природы.
— Значит, и я — несанкционированный носитель.
— Отчасти, да. Однако есть примеры более яркие.
Этот твой знакомый, который помог тебе второй раз найти переход...
— Роман Петрович? Вы и о нем знаете?!
— Да, теперь знаем, и очень удивлены. Дело в том, что формула, по которой он вызвал вас на диалог, неизвестна нам. Принцип понятен, но его воплощение — это для нас тайна. Откуда произошла утечка, будем искать. Не исключено, что мы этого так и не узнаем. Возможно, это информация из сфер, недоступных даже нам.
— Интересно, сколько же лет нашему Ведомству? После нашего разговора мне кажется, что оно существует вечно...
— Так и есть, паранормальные явления отслеживались всегда. Только в других условиях это и происходит по-другому. Ведомство действует везде, где есть жизнь — с первого до последнего дня. Колдун в диком племени — Ведомство. Святая инквизиция — это тоже Ведомство. Служители культа и науки — многие из них также выполняют функции Ведомства. Правда, далеко не всегда они об этом знают... Кстати, твой знакомый толкователь — и он здесь Ведомство...
Я шел и видел, как распадаются основы, на которых строился мой мир. Я видел, как рушатся религии — обваливаются храмы, превращаются в прах священные скульптуры и изображения, гаснут ритуальные костры. Я закрывал в своих мыслях сотни, тысячи научных институтов и лабораторий, я вычеркивал целые главы из Старого и Нового заветов, я бросал в огонь фолианты древних мыслителей.
Впрочем, через несколько минут поток сумбурных мыслей и эмоций схлынул. Я немного остыл и начал понимать: основы мира вовсе не отменены. Пожалуй, наоборот, некоторые из них стали еще более прочными в свете знания, открывшегося мне.
Человек по природе своей — существо несамостоятельное. Он всегда ощущает за собой тень какой-то великой силы, он ищет у нее оправдания или осуждения всем своим поступкам. И в разное время он по-разному пытался представить себе эту силу — то в форме каменного идола, то в виде человека, распятого на кресте...
Мне же судьба дала шанс увидеть истинный лик судей человечества. И что же я понял — их нельзя судить, их бесполезно пытаться понять и оценить на свой лад, с ними вообще незачем поддерживать отношения. Такими и должны быть истинные судьи.
Мы вернулись на поляну.
— Не желаешь поужинать? — спросила Женщина.
— Смотря чем, — я пожал плечами. — Может, вашу еду мне и пробовать нельзя.
— Можно. Мы полностью совместимы. Ты заметил, что здесь живут такие же растения и животные, как и на твоей планете, а люди дышат таким же воздухом? Это лишнее подтверждение тебе, что жизнь едина и имеет общие истоки.
Мы расположились у костра, кто-то принес нам обычную корзину с самыми обыкновенными овощами. Мяса в рационе у Смотрителей, видимо, не было. Я ел молча. Мозг оказался перегружен информацией, которая сплеталась со старыми наблюдениями и потому усваивалась тяжело. Но среди хаоса уже рождалась живая и единственно верная мысль, а за мыслью следовал план действий.
ТРЕВОГА
У нас осталось одно дело, — сказала Женщина. — Я все-таки покажу тебе мир, который избежал контроля с нашей стороны. Идем.
Мы приблизились к одному из плетеных шалашей.
Вход был завешен черной тряпкой.
— Войди и встань лицом к экрану, — сказала Женщина. — Руки протяни вперед, пальцы расставь. Я включу демонстратор. Предупреждаю, эффект присутствия будет полным, но ты не должен беспокоиться за свою безопасность.
Мы приблизились к одному из плетеных шалашей.
Вход был завешен черной тряпкой.
— Войди и встань лицом к экрану, — сказала Женщина. — Руки протяни вперед, пальцы расставь. Я включу демонстратор. Предупреждаю, эффект присутствия будет полным, но ты не должен беспокоиться за свою безопасность.