Тютерев Федор. Необыкновенные приключения юных кубанцев

   Солнце успело раскалить проселок настолько, что пыль - а она доходила порой до щиколоток - обжигала подошвы, особенно ей, решившей отправиться, как и все, босиком.
   Было жарко по-августовски, и всем не терпелось поскорее добраться до благословенной воды; поэтому весь путь до ерика - а это пятнадцать минут ходьбы - преодолели вмиг. При этом Марта, подхваченная "под ручки" Борисом и Ваньком, больше летела по "атмосфере", чем бежала; было смешно и весело.
   На ерике оказалось полно народу - разумеется, мелкого; над "лягушатником", где воды было немногим выше колен, висел визг и гам, как в добрые старые времена.
   - Тут вам учиться плавать будет тесновато, - заметил Борис.
   - А мы найдем другое место!
   - Ну а мы для начала попрыгаем с вербы, чур не я воду греть, - сказал Миша, на ходу стаскивая рубаху; разделись и остальные, побросав одежду как попало.
   Выше по течению, нависая кудрявыми ветвями над самой водой, тянулся ряд старых раскидистых верб. Росли у самого уреза, отчего желтые корни, подмытые водой, напоминали космы сказочного водяного. На одной из них облюбовали для себя вышку охотники до прыжков в воду: приличная высота, надежная глубина, хочешь - ныряй головой вниз, хочешь - сигай бомбой, то есть ногами, согнутыми в коленках. Андрей с Мартой прошли метров на двадцать дальше. Здесь имелся промежуток между деревьями с несколько обрывистым бережком, но некруто уходящим под воду дном, песчаным и при небольшой глубине - идеальное место для начинающих учиться плавать. Марта с Тобиком спустились к воде, а он занялся подготовкой "спасательного круга". Его, точнее, автомобильное колесо в сборе, Мишка с Борисом ухитрились как-то спереть в МТС с целью обзавестись резиной для прящей; но та оказалась нетянучей. Камеру, уменьшив в размере, склеили снова и стали иногда брать с собой на ерик. Надув ее, Андрей спрыгнул вниз и остолбенел от неожиданности: Марта предстала перед ним в ярком, фабричной работы, купальнике, плотно облегавшем и делавшем ее удивительно изящной. Остолбенение несколько затянулось, и та, смутившись под его взглядом, спросила:
   - Ты чего, впервые увидел меня без платья?
   - Какая ты стала... красивая! - признался он.
   - Благодаря купальнику?
   - Ну почему ж? Хотя он, конешно, подчеркивает и делает еще красивше.
   - Спасибо за комплимент... - Лицо ее вспыхнуло румянцем; прошла к воде, стала пробовать ее ногой.
   - Не боись, водичка - чудо! - Он взял ее за руку и, пятясь, стал увлекать за собой.
   - Ой, она же холодная же!.. - упираясь, закапризничала она, когда вода дошла до колен. - И тут все глубже и глубже...
   - Не трусь, рядом надежный шеф! А ежли не доверяешь, то вот тебе спасательный круг. Вот, как раз по твоей фигуре. А теперь присядь и вода сразу станет теплой, - наставлял он.
   Водобоязнь прошла быстро. Поддерживаемая камерой, уже через несколько минут Марта бойко колотила ногами, держась у поверхности, отбрызгивалась от заигрывавшего шефа, оба звонко смеялись. А когда он, поднырнув незаметно, дотрагивался до нее под водой, визжала так, что слышно было и ему.
   Тобик тоже оказался не трусливого десятка: смело вошел в воду вслед за хозяйкой и, кряхтя, смешно загребая лапами, вертелся около. Однако вскоре понял, что тут не до него, выбрался на берег и оттуда с любопытством наблюдал за происходящим, изредка подавая голос.
   Между тем Андрей принялся обучать плаванию без помощи камеры: объяснил и наглядно показал, как следует работать руками и ногами, чтобы тело держалось на плаву горизонтально. Но одно дело слова, другое на практике: ничего у нее не получалось! Стоило ему убрать руки, как ученица, лишившись поддержки, шла ко дну, хлебнув при этом почти всякий раз воды...
   - Может, пройдем к малышатам, там воды по пояс, - предложил, когда она, в который раз уже захлебнувшись, выбралась на берег откашливаться.
   - Я, кха-кха! уже думала, - села она на разогретый солнцем песок. - Но там, кха, Тобик может кого-нибудь укусить.
   - И то правда: вздумают погладить, а он чужим не дается. - Примостился рядом. - У тебя коса расплелась, можно поухаживать?
   - Нельзя. Я на тебя в обиде... Тоже мне шеф! Человек тонет, захлебывается, а тебе хоть бы что. Думаешь, так я быстрей научусь?
   - Да нет, спешить некуда...
   - Тогда почему не поддерживаешь, боишься, что ли?
   - Ага. А то как смажешь, так мало не будет, - привел он ее фразу, сказанную в лодке на лимане.
   - Припомнил!.. То было давно и неправда.
   - А ежли честно, то, конешно, по другой причине. Какой? Руки часто соскальзывали с талии, а мне не хотелось, чтоб ты подумала, будто я умышленно лапаю тебя за сиськи...
   Она посмотрела на него с удивлением.
   - Ты этого боялся? Ну и напрасно.
   - Почему - "напрасно"?
   - Во-первых, я этого твоего "лапанья" даже и не заметила. Во-вторых, чем глотать воду, то лучше уж это! Тем более...
   - Что - "тем более"? Договаривай.
   - Тем более, что мы же с тобой не чужие! Или ты так не считаешь?
   - Почему? Считаю... Но думал, что это тебя оскорбляет.
   - Меня больше оскорбила твоя медвежья услуга.
   - Ну, извини, ежли так.
   - Извиню, когда научишь держаться на плаву! - Она поднялась и решительно вошла в воду.
   Отбросив предрассудки, шеф взялся за дело по-настоящему. Ученица больше ни разу не захлебнулась, все увереннее колошматила ногами воду, более умело работала руками и через полчаса довольно сносно овладела новой для себя водной стихией.
   - Давай-давай, молодец! Умница, - подбадривал учитель, уже и не поддерживая, а лишь находясь рядом. - Скоро будешь плавать лучше самого Тобика! А теперь попробуем на спинке.
   Овладеть этим "стилем" оказалось и того проще: за пяток минут она не только без его помощи держалась на поверхности, но и не позволяла сносить себя довольно ощутимым течением.
   - Андрюша, глянь сюда: что это за комок висит у самой воды, - показала, проплывая "на спинке" под ветвями.
   - Это? Птичье гнездо. - Пристроился рядом, помог ей ухватиться за ветку, чтоб не сносило. - Не знаю, как правильно, а мы их ткачиками называем: ткут гнезда на самом кончике ветки, чтоб никто не смог добраться до птенчиков.
   -А они еще там?
   - Птенчики? Не-е, давно вылетели.
   - Хочется посмотреть, я такого еще не видела. Оно ведь им уже не нужно?
   - Конешно! Они каждый год строют новые. Плыви к берегу, я тебе его достану.
   Он слегка выпрыгнул из воды, схватил ветку, отгрыз ту часть, где прикреплено гнездо. На берегу улеглись рядышком на густой теплый спорыш и принялись рассматривать чудо птичьего искусства. Тобик, как раз перед этим искупавшийся, энергично катался по траве - то ли из озорства, то ли желая скорей обсохнуть.
   - Скажи, домик себе забацали! - похвалил Андрей добротность гнезда. Никакой ливень не страшен.
   - Очень искусная работа, - согласилась она.
   - А как крепко присобачено к веточке! Ты бы видела этих пичуг: меньше воробья. И такие башковитые.
   - Ну, они руководствуются инстинктом. Но равных им в мастерстве наверное никого в природе не существует. Я вспомнила: их, кажется, ремезами зовут.
   Тобик, улегшийся было под боком у хозяйки, неожиданно вскочил и сердито рыкнул. Она подняла голову и встревоженно тронула Андрея за плечо: - Глянь, - прошептала, - что нужно тем двоим возле нашей одежды?
   Он посмотрел туда, где накануне побросали одежду ребята, и по тому, как воровато вели себя чужаки, все понял.
   - Диверсанты... Полежи здесь, пока не позову, и придержи Тобика. Скоро все узнаешь.
   Крадучись, сполз под обрывчик, нырнул в ерик, а спустя некоторое время оказался на берегу уже за чужаками. Те заметили, но слишком поздно; кинулись наутек, однако тот, что повыше - им оказался Леха Гапон - был им перехвачен, повален, и завязалась борьба. Будучи сильнее, Леха вывернулся, сел на Андрея верхом; тот исхитрился схватить противника за мизинцы обеих рук, что не позволяло последнему ни ударить, ни удрать, пока не подоспели остальные (они загорали на противоположном берегу и были Андреем оповещены)
   Подоспевший первым, Ванько сгреб Гапона за брючной ремень, приподнял и поволок к одежде. Когда, по знаку Андрея, Марта отпустила Тобика и прибежала сама, то увидела такую картину: диверсант - она узнала его сразу - зубами разгрызал узел, завязанный на рукаве мишиной рубашки; Андрей держал за ошейник пса, ощетинившегося и злобно рычащего, словно тоже видел в Лехе лютого врага. Как только "диверсант" пытался развязывать "сухарь" без помощи зубов, его одергивали:
   - Без рук! Иначе отпущу волкодава...
   Тот брезгливо крутил носом, сплевывал, но ослушаться боялся.
   - Полегче клыком орудуй! - требовал Миша. - Продырявишь - свою отдашь, понял?
   - А че это ты раз-пораз сплевываешь? - ехидно подкусывал Борис. Примочка соленая или чересчур вонючая?
   - Че, обписал и сам не рад теперь?
   - Это, наверно, Гундосый ему удружил: у него, говорят, моча дохлятиной воняет.
   Не отвечая на издевки, Леха наконец-таки с узлом справился.
   - Миш, проверь: что-то рукав подозрительный, - посоветовал Борис. Тот встряхнул - из него вывалилась помятая, мертвая уже лягушка.
   - Ну и ну, воще! Хотели мне козу заделать, а вышло - себе же, - не без злорадства заметил хозяин рубашки. - Но покарать все одно надо.
   - Обизательно! Загнуть салазки и надавать по ушам, - предложил Борис,
   - Других предложений не будет? - спросил Ванько, прочтя что-то на лице Марты.
   - Можно мне сказать? - попросила она слова. - Применять силу, когда нас много, а он один... по-моему, нечестно. Если уж и наказывать, то как-то по-другому.
   - Тогда, - вышел с вариантом Борис, - ихним же салом да по его же мусалам.
   - Точно! - подхватил идею Миша. - Завязать на его рубахе сухаря с той же начинкой.
   - Тебе, Леха, что больше по душе - салазки илу сухарь? - предложил на выбор Ванько.
   - Хай будэ сухаря... Тилькэ биз жабы и прымочкы. Я и вам так хотив, та Гаврыло пидбыв, - попытался подсудимый переложить вину на дружка. - А може так отпустэтэ, га?
   - Хитрый какой, воще!
   - Может и правда простим на первый раз? - предложил Ванько, не жадный на расправу. - Они нам давно уже не вредят, целый год в мире живем.
   - Еще вобразит, что мы стали бояться, когда батько старостой заделался, - не соглашался Миша.
   - И то верно, - подтвердил Борис. - Скидавай рубаху.
   - Бильш нэ буду, ий бо! Отпустить... - запросился проштрафившийся
   - Мишок, простим? Он и так сам себя наказал уже.
   - Первый и последний раз! - уступил-таки тот.
   Диверсанта отпустили с миром. Однако, отойдя на безопасное расстояние, Леха обернулся, скрутил дулю и мстительно процедил:
   - Ось вам, бачилы? Я вам еще покажу!.. - И задал стрекача.
   - Видали ж-жупела? Вот и прощай таких!..
   - Вот теперь ты слово "жупел" употребил к месту, - заметила Марта. - А к коршуну и хрюшке оно никак не подходило.
   - Эт-то еще почему? - возразил Борис.
   - Насколько я знаю, жупел -это что-то такое, чего следует бояться. Ну, вроде страшилы или пугала.
   - Эт точно? Тогда оно и к Лехе не подходит: мы его нисколько не боимся.
   - Кому как, а мне обратно жарко, - перевел Миша разговор на другую тему. - Айда, еще поныряем с вербы! И чтой-то слив хотца.
   - Ты не желаешь сигануть разок-другой с вербы? - предложил Андрей ученице. - С камерой. Безопасно и знаешь, как интересно!
   - Не-ет... я боюсь!
   - Тогда забери одежу и дуй на наше место, а я поныряю. Но без камеры в воду не лезь!
   - А ты недолго, ладно? Миша, ты почему рубашку не оставил? Давай, я ее постираю.
   - Рукав? Я сам застираю. А потом принесем в ней слив для тебя. На той стороне сад и есть годнецкий сорт: белые, аж золотистые, и сладкие, как мед. Ты таких еще не пробовала!
   - Спасибо, Миша! С удовольствием попробую. Идем, Тобик, сплаваем с тобой наперегонки, - сказала оставшемуся при ней верному другу.
   Вскоре вернулся Андрей, и они долго еще продолжали нырять, играть в догонялки, перекликаться под водой, отогреваться на солнышке и снова бултыхаться до посинения.
   Возвращались домой, когда порядком утомленное солнце готовилось утонуть в саду с медовыми сливами. Трое ребят, не заходя домой, отправились за малышней к Вере, а Андрей задержался "помочь отвести козу".
   Она была привязана там же, где не так давно он заподозрил было в ней ведьму. При этом, как всегда, ухитрилась десятиметровую веревку почти всю намотать на кол.
   - А че вы держите не корову, а козу, - хлопот меньше? - поинтересовался он, разматывая.
   - Это ради меня: козье молоко не только вкусное и жирное, но еще и лечебное. Особенно с майским медом. В детстве я была болезненной и хилой, а сейчас ты бы сказал обо мне такое?
   - Конешно нет! Сичас ты выглядишь, как... бутончик расцветающей розы, нашел он нужное сравнение. - Козье молоко, наверно, еше и красоты прибавляет.
   - Спасибо за комплимент...
   - Не комплимент, а точно: таких красивых, как ты, - поискать! - Марта зарделась счастливым румянцем, смутившись от такой оценки; присела перед Машкой на корточки и ласково поглаживала ее морду.
   - А ведь это она нас с тобой познакомила, помнишь?
   - Еще бы! Я ей за это благодарна, а ты?
   - И я. По гроб жизни. - Они прошли под старую вербу, где не могли быть никому видны. Андрей приник к ее плечу щекой. - Горячее. И покраснело. Завтра нельзя будет дотронуться. Хорошо, ежли не облезет кожа.
   - Не облезет: я не первый раз принимаю солнечные ванны. Мы у Веры в ваше отсутствие загораем в одних трусах.
   - Мне б не хотелось, чтоб и у тебя носик облез, как у нас с Мишкой. Он нежно водил пальцем по ее порядком уже загоревшим щекам, стоя напротив так близко, как это делают только влюбленные. Готовился ее поцеловать, но она опередила, чмокнув в щеку. Тогда и он, обняв за талию, расцеловал в обе и даже коснулся губ. - Мы ж с тобой не чужие...
   - Я сегодня такая счастливая! - призналась она. - И потому, что чудесно отдохнула, научилась плавать и что целый день рядом был ты.
   - У меня тоже седни лучший день в жизни!
   Столь содержательная беседа длилась бы, надо полагать, без конца, если б не дела. Она повела начавшую блеять козу, а он припустился за Васяткой.
   Ванька разбудила скрипнувшая дверь. В комнате еще не рассеялся утренний сумрак, а мать уже одета по рабочему.
   - Мам, почему так рано? - удивился он.
   - Далеко, сынок, идти. - Она присела рядом. - Аж под садбригаду. Надо успеть к восходу, за опоздание можно и плетки схлопотать.
   - Пусть, гад, токо тронет! - погрозил сын. - На тебя и так уже жалко смотреть. Может, мне отработать какой раз?
   - Боже упаси! - испугалась Агафья Никитична. - Мы радуемся, что хуть детей не трогает, а ты такое говоришь. Вы столько добрых дел переделали женщины не нарадуются. Лучше уж помогайте по хозяйству. Седни что собираетесь делать?
   - Нашу картошку выкопаем.
   - Пора уже, сынок. Хватить ей в земле лежать, а то и куста не будет видно. Токо вы сразу и отсортировывайте: крупную отдельно, помельче - на семена, мелочь, если будет, тоже не оставляйте; зима будет трудная, все подберет.
   - Сделаем, мам, в лучшем виде, - заверил он.
   Управившись с яслятами, ребята собрались у Ванька, и работа закипела. Уйдя в отрыв, хозяин освободил мешки и сам принялся за выборку.
   - Вань, слышишь: Туман на кого-то злится, - заметил Андрей. - Вроде как на чужака.
   - Кошка чья-нибудь... Он их терпеть не может.
   - Да нет, это не кошка! Слышите?
   Было похоже, что Туман с кем-то сцепился и эта схватка не в его пользу: он заскулил, после чего донесся подозрительный хрип. В несколько прыжков Ванько очутился возле будки. Увидел: псина ростом с матерого волка повалил Тумана и, вцепившись в горло, пытается задушить. В следующее мгновение шея волкодава глухо хрустнула, согнутая наизлом сильными ладонями. Но его челюсти, словно сведенные судорогой, продолжали душить жертву. Расцепить их удалось не без усилия. В гневе Ванько хотел разорвать пасть напрочь, однако в этот момент кто-то вскочил ему на спину и заверещал:
   - Чичас же отпусты, хамло!
   Отшвырнув ослабевшего и утратившего агрессивность волкодава, он стряхнул с себя и его хозяина - им оказался Леха.
   - Тебе что, делать больше нечего, что занялся стравливанием собак? Гневно смотрел он на поднявшегося с колен и стряхивающего со штанов собачье дерьмо неожиданного гостя.
   -Та мы не собак, мы ходэмо... - косноязыко начал объясняться тот, но вмешался полицай, с карандашом и блокнотом в руках появившийся из-за сарая:
   - Проводим учет скота и прочей живности.
   - Это еще зачем? - подоспел к месту схватки Андрей, но не был удостоен ответа.
   - Как фамилие? - Полицай уселся на опрокинутое вверх дном деревянное корыто и приготовился писать.
   - Моя? Доганяйло. А зачем вам?
   - Та ни, це нэ вин тут живе, та ще и брэше про хвамылию. Мы у их уже булы, - уточнил Леха. - А живэ тут Кулькына Гапка.
   - Сам ты "гапка", - заметил Ванько. - Пишите: Кулькина Агафья Никитична.
   - Отчество не нужно. Говори, какая худоба имеется.
   - Корова да телок - вот и вся худоба.
   - Брэше! Ще вивця та куры, - добавил Леха.
   - Скоко курей?
   - Четверо. С петухом. Остальных учли в первый же день освободители.
   - Но-но! Смотри мне!.. - недобро глянул на него полицай.
   - А че я такого сказал? Так оно и было. Да, запишите еще три худобины: кошку и двух котят, - добавил, в свою очередь, и он.
   - Цего нам нэ трэба. Можешь из их сашлыкив нажарыть, - съехидничал помощник-консультант, помогая волкодаву встать на ноги; тот держался на них неуверенно, дергал мордой, поскуливал. - Мабуть, вьязы звырнув? Нэхай, мы ему прыпомнэм и це, - цедил сквозь зубы младший Гапон, оглаживая пса и косясь на Ванька.
   - Худобу продавать, забивать и вобще расходовать с этого дня властями запрещено! - кончив писать, предупредил полицай и добавил: - За ослушание расстрел!
   Переписчики ушли. Леха поддерживал волкодава за ошейник. Подошли остальные ребята.
   - Дожили, ек-карный бабай! Собственную худобу, даже кур, - не тронь, иначе расстрел, - сообщил им новость Андрей.
   - Да пошли они вон, воще! Усех оставшихся пущу на жратву, а скажу, что хорек утащил! - возмутился Миша. - А то сами уже давно мяса и во рту не держали, а эти асмадеи придут - и все под метелку... Так они и до картошки добирутся, и до всего остального.
   - Эт точно, - согласился с ним Ванько. - Я видел, как он пялил глаза на мою. Все надо будет надежно прятать. Придется крепко поработать лопатой...
   Туман пострадал несильно. Он поглядывал из будки и изредка покашливал. Вернулись к картошке.
   - Эх, здря мы тогда не загнули салазки Гапону!.. - пожалел Миша. - Надо ж, какой мерзавец! Мало, что родитель фрицам зад лижет, так и он туда же.
   Ему никто не ответил: каждый занят был своими мыслями.
   - У полицая губа не дура, - сменил он тему. - Картоха у тебя в этом годе прям рекордная, воще. Такой я еще не видел: десяток картошин - и ведро! Это что за сорт?
   - Сорта не знаю, да и не в нем дело. - неохотно обозвался тот. - Вы навоз из-под коровы куда деваете? На кизяки. Такое добро сжигаете! А у меня он весь идет на огород. Потому и рекордная. Земля она хоть и чернозем, а всю свою силу и щедрость выказывает, когда ее умаслишь да уходишь.
   - Тебе хорошо рассуждать при твоей бычачьей силе!..
   - Братцы, а учетчики-то пошли в сторону Шапориных!! - забеспокоился Андрей. - Нужно немедленно предупредить девчат, а то зайдут, а они полуголые. Марта говорила, что иногда в одних трусах щеголяют.
   - Я застал их раз в таком виде, - подтвердил Федя. - Простелили рядно и лежат загорают в одних трусиках, даже без лифчиков. И примерно в такое время: детвору уложили спать, а сами ультрафиолет принимают.
   - Тебе, Хветь, везет! - позавидовал Борис. - И что, так и продолжали лежать?
   - Вмиг перевернулись на живот, устроили визг и потребовали, чтобы я в следующий раз оповещал свистом издалека.
   - Дуй к ним, пока эти переписчики еще на подходе, - сказал Ванько. Нельзя, чтоб их застали врасплох!
   Федя убежал, но вскоре вернулся: оказалось, что последние несколько дворов те обходить не стали. То ли полицай поверил Лехе на слово, то ли из-за овчарки: пес еле держался на ногах и дальше, видимо, идти был не в состоянии. Но нянек предупредил, чтоб были начеку, те ведь могут и вернуться. Для полной гарантии от неприятностей Федю вернули обратно, а уборкой и сортировкой урожая занялись вчетвером.
   Август выдался на редкость не только жарким, но и сухим. Лишь однажды, и то в конце месяца, с юго-запада наползла на хутор темная, в полнеба, туча. Посверкало в ночи, погромыхало раскатисто, но хватило ее лишь на то, чтобы смыть с листьев застарелую пыль да освежить немного утренний воздух. И напрасно радовались разбуженные грозой домохозяйки: надежда остаться дома не оправдалась. Утром по дворам проехал на лошади полицай и загадал всем явиться на работы...
   Зато целый день потом посвежевший ветерок гнал по небу гурты облаков, и порядком обрыдшая жара сменилась на умеренную. Когда просохла роса, ребята ушли в глубь плантации на заготовку семечек: пока не объявлен запрет, надо запастись на зиму любимым лакомством. Срезали самые крупные корзинки и сносили их в одну кучу. Затем, расстелив найденную в акациях плащ-палатку, вооруженные палочками-выбивалочками, вчетвером занялись выколачиванием зерен. Вчетвером потому, что Борис пас череду.
   Возможно, за то, что хуторяне "любезно" подарили ему Жданку, полицай освобождал от работы в поле тех, кому припадала очередь пасти стадо. Сегодня она дошла до Шапориных, и Борис предложил свои услуги. Делал он это и раньше из уважения к Вере, но в этот раз услуга была особенно кстати, поскольку матери ее, Елизавете, в кои веки удалось на целый день остаться дома, где накопилась уйма дел.
   На брезенте быстро вырастали кучки семян, их ссыпали в мешки. За каких-то пару часов молотьбы Ванько на трех из них затянул завязки и отнес ближе к дороге.
   - Шляпки тожеть нужно будет собрать все до единой, - сказал Миша, отшвырнув пустую. - Для буренок это лакомое блюдо.
   - Особенно, когда нет ничего получше, - уточнил Ванько.
   - А еще знаете, чем нужно запастись? - не отвлекаясь от работы, спросил Федя и сам же ответил: - Ваткой.
   - Какой еще ваткой? - не понял Андрей.
   - А вот такой. - Он разломил пополам сухую корзинку и из утолщения, каким заканчивается стебель, наскреб белой, похожей на вату мякоти. - Зачем? А она знаешь, как горит! Вот смотрите. - Достал линзу, сфокусировал солнечный луч, пара секунд - и "ватка" затлелась; от нее остался лишь тонкий слой белого пепла.
   - Ну и ну, воще! - крутнул головой Миша. - Гожо тлеет! А от кресала загорается?
   - Конешно! С первого же удара, лучше всякого трута.
   - И главное, не надо каждый раз прятать в трубочку.
   А где ты увеличительное стекло раздобыл?
   - Раздербанили негодную половину бинокля.
   - Дай глянуть. Классная штучка! От бы и мне такую...
   - Их было всего две, - сказал Андрей. - Одну я оставил себе, на память о комиссаре. А зачем тебе?
   У меня появилась мысля: с помощью такой штуковины можно забацать хитрую мину-поджигалку.
   - Кого ж можно ею поджечь? - с недоверием посмотрел на него Федя.
   - А кого угодно! Хуть самого Гапона. Не дом, а хотя бы стог люцерны. Не косил, собака, не убирал, а хапнул от конюшни готовенького.
   - Как, по-твоему, можно это сделать? - Заинтересовался и Ванько.
   - Как? Закрепить увеличительное стекло над мешочком с порохом, для чего разрядить штуки два патрона. Рядом поместить тряпку, намоченную карасином, установить ночью на стог. А днем солнце сделает все остальное!
   - Ты, Миша, - голова! - похвалил Андрей. - Только с Гапоном не получится: видел, какой у них собацюра? А ночью он верняк отвязан. Помолчав, добавил: - Я, когда пас за крестную, видел с кургана, как из машины выгружали в амбары какие-то ящики, тюки. Вот тут может прорезать.
   - Так у них же крыша черепичная.
   - Снять пару кирпичин нетрудно, - заметил Ванько, явно заинтересовавшийся возможностью навредить оккупантам. - Но тут есть одно "но". Если окажется, что в амбаре склад боеприпасов, то может так рвануть...
   - Что повылетают стекла в соседних хатах, - догадался Федя. - И получится вреда больше, чем пользы.
   - А давайте слазим в анбар и узнаем, что там находится. Может, что-то такое, что нам пригодится: патроны, гранаты или даже автоматы, - предложил Миша.
   Эта "мысля" тоже показалась ребятам ценной. На эту тему завязался оживленный разговор. И пока наши герои фантазируют, сделаем небольшое отступление.
   Побывать в одном из амбаров ребятам довелось года два тому назад. При очередном налете на бахчу дотошному объездчику удалось поймать одного из посягателей на общественное добро. Был это, кстати, податель "ценной мысли". Впредь до прихода родителя воришку заперли в один из амбаров.
   Амбары стояли на довольно высоких, кирпичной кладки, столбиках, и Ванько, подобравшись снизу, спиной выдавил одну из досок. Пленник оказался на свободе. Обломив гвозди, доску установили на место так, что следов взлома даже не заметили. Этот лаз и имел в виду Миша.
   Куча невыколоченных корзинок заметно усохла, когда Андрей напомнил:
   - Надо бы узнать, не нужна ли помощь девчатам.
   - Нужна, конешно нужна, - тут же обозвался Федя. - Может, дровец нарубить или воды в бочку наносить...
   - Беги, да токо недолго, а то будешь там вокруг Клавки увиваться! - не упустил Миша случая поддеть влюбленного товарища.
   - Не вякай, Патронка, пока в лоб не получил! - огрызнулся тот незлобиво и убежал.
   - Ты, Мишок, наверно, и сам к Клаве неравнодушен? Скажи уж честно, Ванько подмигнул Андрею, глянувшему с удивлением: дескать, спросил в виде подначки.
   - Триста лет! - возмутился заподозренный, попавшись на удочку.
   - Ну как же! Сидели за одной партой, девочка она скромная и красивая... Не может быть, чтоб ты в нее не влюбился.