Тютерев Федор. Необыкновенные приключения юных кубанцев

   - Коли так, то Андрюшку отпустят. - Мать приняла версию за чистую монету. Набрала в ковшик воды из кастрюли и помогла сыну ополоснуться по пояс. - А дочку она и сама выкупит.
   - Конешно, куда ж она денется! Только, мам, все это - не для чужих ушей! - предупредил Ванько.
   Об остальных злоключениях порассказала Тамара, и мать, видя, что его одолевает зевота, вопросов больше не задавала.
   Засыпая, Ванько слышал, как она продолжила хлюпаться в тазу. Проснулся чуть свет оттого, что мать, уже тепло одетая, присела на край кровати.
   - Решила сбегать к Моте, - пояснила. - Заберу мальчишку, а то, не дай бог, станут искать, ходить по хатам... Соседи знают, что она бездетная, а тут вдруг дите.
   - Мы тоже договорились утречком смотаться в станицу - узнать, как там и что.
   - Она мне говорила. Будьте осторожны, не попадитесь сами!
   - Все будет нормально.
   - Напомнишь ей подоить корову. А на завтрак разогреете борщ, он в сенцах. Я побежала!
   Лежать расхотелось. Светало, и Ванько встал. Выходя во двор, глянул в неприкрытую дверь: Тамара еще спала. На белизне сорочки явственно темнел рубец от плетки - через всю тыльную сторону ладошки. Такая же отметина осталась и на одной из грудей, видневшейся из-под выката...
   Туман, привязанный, лежал рядом с будкой, преданно глядя на хозяина, виляя хвостом. Почесав ему за ухом, прошел за сарай, где находились турник, гири, "пара" от узкоколейки, служившая штангой. Делая утреннюю разминку, услышал, как пес раза два брехнул, тут же приветливо скульнул и громыхнул цепью: сюда пожаловал кто-то из знакомых.
   Пожаловаших было трое.
   - Мы все так переживали! - словно извиняясь за ранний визит, а также подавая указательный палец для приветствия, сказал Миша. - Думали, с тобой что приключилось.
   - Вчера перед вечером, - уточнил Борис и прибавил: - Хотели отправляться на розыски.
   - А я, вообще-то, был уверен, что с тобой ничего случиться не могло! здороваясь за руку, высказал свою точку зрения Федя.
   - В этот раз обошлось. Но могло быть всяко...
   Присели на лавочку под алычой, росшей в двух саженях от порога. Листва ее, раскрашенная в яркие цвета, за ночь устлала землю вокруг пестрым покрывалом.
   Федя, в общих чертах рассказавший уже товарищам о вчерашних приключениях Ванька, только разжег интерес, и тому пришлось начать все с начала. Увлекшись, не заметили, как и рассвело. Уже под конец рассказа приоткрылась дверь, в сенях показалась и сама героиня, если можно так сказать о Тамаре. В тапках, материной кофте поверх своего, высохшего за остаток ночи, платья. Она, видно, не ожидала встретить так рано посторонних, смешалась под изучающе-любопытными взглядами и, кивнув "здрасьте", поспешно скрылась за дверью.
   Ванько прошел к ней, а ребята сменили место - уселись в отдалении на снопы из кукурузной бодылки.
   - А она симпатичненькая, - поделился впечатлением Федя.
   - Очень даже красивая! - уточнил Борис.
   Мишка никак не высказался, поэтому ему был задан вопрос:
   - А ты, Патронка, как ее находишь?
   - Я? - Пожал он плечами. - Не так, чтоб очень... но не очень, чтоб и так. А вобще, по сравнению с некоторыми, ничего.
   Подошедший к ним Ванько достал из кармана обойму с пятью патронами, протянул ему:
   - Тебе не терпелось глянуть - пожалуйста.
   - Ух ты! Ну и ну! - загоревшимися глазами жадно впился в диковину он. Патроны-то особенные!
   - Чем же это они особенные? - Федя отделил один, повертел и отдал Борису. - Наши ничуть не хуже.
   - Хуже, лучше - не в том дело! Видишь, пуля с цветной меткой? А это значит: трассирующая или разрывная, - пояснил Миша, большой дока по части оружия и боеприпасов.
   - Ну и что с того?
   - Тебе "что", а мне интересно узнать, как устроена. Вань, можно один разрядить?
   - По мне хоть все разряди. Только не здесь и смотри, чтоб в руках не разорвалась. А щас давайте обсудим, как быть вон с ней. - Ванько кивнул на сарай, куда только что зашла с подойником Тамара. - Она просится с нами в станицу, но...
   - Не хватало нам еще и девков, воще!
   - Ты, Мишок, не торопись. Это ведь ее мама. И потом, я уже почти пообещал. А щас вот подумал: вдруг эти сволочи - а от них, гадов, всего можно ожидать - вдруг окажется, что ее забрали тоже. Или того хуже застрелили в постели. Представляете, что тут будет!..
   - Эт точно: ей с нами никак нельзя, - согласился Федя.
   - А второе "но" в том, что ее не на кого оставить. Мама ушла к тете забрать брательника сюда. А она может ссамовольничать и примчаться туда.
   - Связать ее и запереть в сарае! - предложил скорый на решения Миша.
   - Дурной поп - дурная у него и молитва, - покутил пальцем у виска Федя. - Лучше приставить к ней Веру.
   - Веру с теть Лизой, они точно никуда ее от себя не отпустят. Я зараз сбегаю, обскажу это дело и договорюсь.
   К этому времени Тамара вышла от коровы. Словно чувствуя, что разговор шел о ней, пристально посмотрела на компанию.
   - Подойдешь к нам, - пригласил ее Ванько.
   Кивнув, она отнесла подойник в хату и вскоре вернулась.
   - Познакомься: мои друзья. Этого звать Миша, это - Федя, а вот он Борис.
   - Мин-нуточку! - подхватился с места последний. - Во-первых, не Борис, а Боря. А во-вторых - знакомиться, так по-настоящему, - подал он руку для пожатия.
   - Тамара... Очень приятно.
   - Вот это - имечко и я понимаю: редкое и красивое почти как мое! И даже душистое, ежли произнести наоборот: а-ра-мат. - Он поднос ее ладошку к губам, но чмокнул свою, что вкупе с комплиментом, скорее похожим на кривлянье, вызвало у всех веселый смешок. - А ну, Патронка, подвинься, мы с Тамарой сядем парой, - и, видимо, для пущей рифмы, добавил: - Мы с Тамарой ветинары!
   - Шенкобрысь ты и девчачий ополонок, а не ветинар! - буркнул Миша, отсовываясь и дав ей место рядом с собою.
   Когда накануне Ванько упомянул, что винтовку ее отец принес домой, у Миши тут же возник вопрос: а не прихватил ли он и какие-нибудь боеприпасы? Оказавшись рядом с нею, не преминул узнать это из первых уст:
   - Слышь, Томка, - спросил, едва та уселась на сноп, натянув на коленки платье и обхватив их руками, - твой батя ничего больше не принес с фронта... ну, окромя винтовки?
   - А зачем тебе? - насторожилась та.
   - Да ты, Араматик, не бойся: оружие и всякие там боеприпасы - это любимый Мишкин конек. Его медом не корми, только дай из чего-нибудь пальнуть.
   Видя, что и остальные заинтересовались, она стала вспоминать:
   - Кроме винтовки?.. Еще была сумка, зеленая, с противогазом. А на ремне, поверх шинели, четыре такие кожаные, не знаю, как называются... которые для запасных патронов.
   - Ясно: подсумки с патронами. И все? - допытывался Миша.
   - Нет, еще были две опасных штуковины.
   - Штуковины, говоришь? Большие? - заглядывал он в рот говорившей, все более оживляясь.
   - Примерно вот такие, - наложила она указательные и большие пальцы так, что получилось подобие буквы "О".
   - Их тоже полицаи забрали?
   - Все это мы с папой сразу же зарыли в сарае под насестом и притрусили курячим пометом.
   - Правильно сделали! - похвалил Миша. - А это, как его... штуковины они как выглядят?
   - Ну как... Круглые, зеленые... и по ним вроде как кубики.
   Миша возбужденно потер ладони, готовый захлопать.
   - А почему ты решила, воще, - положил он горячую ладонь на ее колено, но она тут же руку оттолкнула. - Извини... Почему ты решила, что они опасные?
   - Я было подумала, что это такой флакон с одеколоном. Хотела отвинтить пробочку и понюхать. А папа испугался, отобрал и говорит: нельзя, а то бабахнет!
   - Пон-нятно... - растянул Миша слово на два слога и хотел что-то спросить еще, но она пересела от него к Ваньку.
   - Когда мы пойдем? Надо бы пораньше...
   - А вот выпустим корову в череду, позавтракаем - тогда. Пойди-ка разогрей борщ, он в сенцах на сундуке. Спички возле...
   - Я уже знаю, где у вас что, - и она поднялась.
   - Ну и мак-куха, воще! - дав ей удалиться, воскликнул Миша. Фрицевскую лимонку приняла за флакон с дикалоном!.. Ну и ну, воще...
   - С чего ты взял, что она фрицевская? - возразил Борис.
   - Так я ж точь-в-точь такую в собственных руках держал! Не веришь? Цельную за это кошелку груш приволок бойцам в балку! - Он вскочил, развернул сноп вместе с Борисом, сел так, чтоб видели все, и продолжал: - Трофейная фрицевская осколочная лимонка. Она, значит, как устроена: свинчиваешь колпачок - Томка его "пробочкой" назвала, - а там в углублении на нитке кольцо. Дернул за него - и кидай: через пять или семь секунд - взрыв.
   С улицы донеслось мычание. Ванько поднялся выпустить в череду Ночку. Борис, недослушав, подался к Шапориным договариваться насчет Тамары. А Миша оседлал любимого конька - продолжил просвещать последнего из слушателей:
   - У них и другие гранаты на такой же манер. Может, видел - которые с деревянной ручкой? Длинные такие, сантиметров под тридцать. Я у наших видел, тоже трофейную. И скажу так: дерь-мо! Пока свинтишь пробку, пока дернешь за кольцо!.. То ли дело наши РГД: оттянул чуть ручку, повернул вбок - и швыряй. Ударилась обземь - и рванула!
   - Все это, конешно, интересно... - Федя поднялся, подал руку ему. Идем ко мне позавтракаем, а то скоро в станицу.
   Вернулся Борис, когда Ванько ставил на табуретку под алычой глиняную чашку с борщом. Тамара, положив рядом горку серых пшеничных лепешек и две деревянные ложки, присела на лавочку.
   - Ты, конешно, еще не завтракал? Возьми вон тот чурбак и присаживайся к нашему столу, - пригласил хозяин. - Принеси еще одну ложку, - попросил Тамару.
   - Договорился: Вера непротив, - сообщил Борис, когда она ушла. - Токо она тоже осталась одна: теть Лиза ушла в Майкоп. Седни утром.
   - Решилась-таки сходить?..
   - Ой, не говори! Если б хоть вдвоем, а то одна и в такую даль!.. Не знаешь, сколько до него, примерно, километров?
   Тут появилась Тамара, и разговор замяли. Пока ребята, втроем из одной чашки, сербают фасолевый борщ, мы немного отвлечемся. В связи с Майкопом.
   Дмитрий Шапорин, муж "теть Лизы", дольше других мужиков оставался вне призыва из-за слабого зрения: без очков видел не далее пяти метров и то, если днем. Лишь месяца за три до оккупации его мобилизовали в так называемый истребительный батальон. Не только его - подмели всех нестроевиков от кривых до горбатых. Их, правда, от дома не отрывали, даже не переобмундировывали. Выдали винтовки, патроны и вменили в обязанность охрану наиболее значимых объектов от всевозможных диверсантов, задержание подозрительных лиц словом, следить за порядком в округе.
   Дня за два до оккупации истреббатовцам также приказано было отступать. Но в те суматошные дни командованию было, видимо, не до ополчений гитлеровцы продвигались стремительно. Отставшее разношерстное формирование попало в окружение и рассыпалось. Небольшими группами земляки-соседи стали пробираться домой - ночами, глухими балками да задами-окраинами. Группа, в которой был Дмитрий, все-таки напоролась на немцев, их приняли за партизан, некоторых расстреляли на месте, других поместили за колючую проволоку в городе Майкопе. Об этом рассказал Елизавете вернувшийся оттуда хуторянин по фамилии Мельник, которому удалось совершить побег из того майкопского лагеря. "Если б Митька не утерял очки, мы бы, конешно, убежали вместе", так сказал он.
   Дома остались запасные очки, и Елизавета потеряла покой и сон. Металась между двух огней: с одной стороны, страшно оставлять детвору - мало ли что может случиться в дальней дороге!.. С другой - так хочется отнести мужу очки: авось посчастит вырваться из этого ада!
   И вот, как видим, решилась.
   Ребята наелись немясного, но очень вкусного и питательного борща, запили парным молоком, и Тамара унесла мыть посуду в хату.
   - Ты ей уже сказал? - Борис кивнул вслед ушедшей.
   - Еще нет. Не знаю, как и начать. Реву будет!..
   - Давай я, если боишься.
   - Дело не в "боишься". Я ведь почти пообещал взять и ее с нами. А теперь выходит - не сдержал слова.
   - Она должна понять, не маленькая!..
   - Что должна я понять? - с порога спросила Тамара, услышавшая последние слова.
   - А подслушивать, Араматик, нехорошо...
   - Присядь, Тома, поговорить надо, - показал Ванько на место рядом. Понимаешь, какое дело... Мы не можем взять тебя в станицу.
   - Но ты ведь обещал! - глаза ее вмиг наполнились слезами.
   - Вспомни-ка лучше: я и не обещал, чтоб твердо...
   - Он, точно, хотел взять и тебя, но мы несогласны, - заметил Борис. Делать тебе там действительно нечего - вполне справимся сами.
   - Как это нечего! - решительно возразила она; слезы при этом хлынули в два ручья. - Я и слушать не хочу! Не возьмете, так и сама, первей вас там буду!..
   Подошедшие Федя с Мишей сразу смекнули, в чем тут дело.
   - Ты, Томка, не чуди, воще! А ну как там засада?
   - Ну и пусть!
   - Ты че, чекнутая, воще? Как это "ну и пусть"? Дуреха, - не сдержался он.
   Федя двинул его кулаком в бок, присел возле нее на корточки:
   - Хочешь братика круглой сиротой сделать? Что мы ему скажем, если тебя там схватят и расстреляют?
   - Нечего с нею чикаться! Связать и все, раз такая бестолковая, повторился Миша, но на этот раз чтобы припугнуть, нежели настаивая на своем варианте.
   - А что? И свяжем. Из двух бед выберем меньшую, - поднялся Федя с корточек. - Неси веревку!
   - Не надо связывать, - испугалась Тамара и стала спешно отирать слезы. - Я останусь тут. Только не теряйте время...
   - Ты останешься не тут: Борька отведет тебя к одной нашей подружке, уточнил Ванько. - Ее мама ушла аж в город Майкоп, и Вера осталась с пацанятами одна. Поможешь ей управляться с хозяйством. Согласна?
   - Да...
   - Лично я, воще, ни грамма ей не верю: удерет!..
   - С вами, на всякий случай, останется Борька. Не кривись, Боря, надо! Ванько взглянул на товарища и, показав глазами на соседку, крутнул головой, что означало: на слово ей доверяться опасно; но вслух объяснил иначе: Полицаи могут достать и сюда, так что ты смотри тут!
   - И не хотелось... но придется, - не смог скрыть недовольства Борис. Поднимайся, Араматик, отведу...
   - Расскажи и ей, как ты умеешь хозяиновать, - посоветовал Миша.
   - Да, вот еще что, - спохватился Ванько, когда те уже уходили. - Твоя как фамилия, на какой улице хата и под каким номером?
   - Фамилия наша Спиваковы. А улица - Чапаева, дом номер двадцать.
   П е р е й д я поодиночке через железную дорогу, ребята сошлись ненадолго вместе. Решено было пробираться околицей, рассредоточившись, из предосторожности. Так, возможно, дальше, но не дольше, поскольку можно будет и пробежаться, не привлекая особо к себе внимания.
   Если ближе к центру станица имела довольно упорядоченный вид - жилой массив разбит на улицы и кварталы - то на окраине казаки селились, как бог на душу положит, и сообразуясь с условиями местности. Поэтому ребятам пришлось попетлять - то вдоль солончаковой подыны, глубоко врезавшейся в застройку, то огибая выпиравшие далеко за черту несколько подворий - с саманными либо турлучными хатками под нахлобученными по самые окна камышовыми крышами.
   Когда более чем полстаницы осталось позади, Ванько сбавил шагу и дал знать остальным приблизиться.
   - Где-то, по-моему, здесь, не проскочить бы дальше, - поделился предположением с догнавшими его товарищами. - Вон бабка козу стережет сходи, Мишок, поспрошай: где, мол, тут улица Чапаева находится?
   Миша вскоре вернулся и доложил, что нужная им улица - третья отсюда, что пролегает она с запада на восток, а номера начинаются наоборот.
   - Те два тополя - это уже на следующей, - сообщил он и такую подробность. И добавил: - Потешная, воще, бабушенция: с виду - вылитая баба-яга, нос крючком да еще и с бородавкой на кончике. Думал, и разговаривать не станет, а она все охотно выложила, аж хотел спросить, не знает ли, где хата Спиваков.
   - Это мы и без подсказки найдем, - сказал Федя. - Я уже прикинул: если ширину огородов взять за тридцать метров, то ихний находится метрах в трехстах от краю. Вот только какая сторона четная и есть ли вообще таблички с номерами? У Томки забыли спросить.
   - И я, воще, из виду выпустил! Вы подождите, я сбегаю еще, уточню.
   Пока шли в сторону тополей, обсудили возможные варианты, с которыми могут столкнуться на месте. Один из них - что тамариной матери не окажется дома вообще. Другой - дома, но неживая. Наконец, последний из худших - плюс ко всему оставлена еще и засада. В то, что отец удрал из казаматки, Ваньку не верилось. Как и в то, что у Спиваковых не перевернули все вверх дном еще ночью...
   - Разведку я беру на себя, - распорядился он. - Вы держитесь от меня метров за пятьдесят-семьдесят, идете по разные стороны улицы. Если понадобитесь, я вас позову. Без этого ко мне не приближаться и во двор не заходить.
   - А если там засада и тебя схватят, воще?
   - Стрелять не станут, захотят взять живым - ну и пусть! С двумя или даже с тремя управлюсь, думаю, один. Ну, а если больше... тогда понадобится и ваша помощь. Вот тебе пистолет и запасная обойма, стрелок ты бывалый. Но постарайся подкрасться как можно ближе и палить наверняка. Это - когда меня уже поведут. После - разбегаемся в разные стороны, сбор у тети. Но может случиться и так, что там вообще не окажется никого, даже больной хозяйки.
   - Прежде чем уходить, прихвати лимонки, - напомнил Миша. - Обязательно!
   - Может, скажешь, еще и противогаз на прящи? - не поддержал его Федя. Когда понадобятся, тогда и заберем, они спрятаны надежно.
   - Прящ мне не нужен, я уже не маленький. А вот лимонки и патроны... Вань, не забудь, ладно?
   - Хорошо, Мишок, не забуду, - пообещал тот, и ребята тронулись, рассредотачиваясь, вперед.
   За несколько дворов до цели Ванька заинтересовала довольно странная игра двух мальцов: щуплый белобрысый паренек лет десяти-двенадцати тащил на себе другого. Наездник был и постарше, и раза в два тяжелей самого скакуна. Держась за уши, как за поводья, толстяк лихо чмокал губами, понукая и требуя прибавить скорости... Сблизка выяснилось, что игра - не к обоюдному удовольствию: у везущего глаза на мокром месте да и уши алеют больше, чем следовало бы. Когда "играющие" поровнялись с ним, он просунул ладонь под широкий ремень наездника, снял с "лошади".
   - Ты что это моего племянника объезжаешь? - спросил у набычившегося джигита; тот смотрел исподлобья, молча сопел. - В честь чего ты его катаешь? - обратился ко второму.
   "Племянник" вытер рукавом глаза, виновато посмотрел на неожиданного родственника-заступника и пожаловался:
   - Он отнял у меня цветные карандаши и не отдает, пока не покатаю...
   Толстяк попытался было улизнуть, но Ванько ухватил его за рубашку:
   - Нехорошо обижать соседей, не по-товарищески!..
   - Вовсе он мне не сосед и не товарищ... И не с нашей улицы даже, пояснил пострадавший.
   - Ах, даже так! Тогда, брат, тебе придется не только карандаши вернуть, но и должок - покатать ихнего хозяина. Так, что ли, Сеня?
   - Меня звать Серега.
   - То есть Сережа, - поправился Ванько. - Ну-ка, садись теперь ты на него. Да держись покрепче за уши, чтоб не сбросил!
   Серега артачиться не стал. Не без злорадства оседлав мучителя, обхватил ногами объемистый его живот, уцепился за уши и стал погонять тем же манером:
   - Н-но-о, кляча пузатая! Давай, давай, с припрыжкой!
   Проехав до угла, соскочил, довольный. Вспотевший, сердитый, толстяк попытался удрать и тут, но снова не успел.
   - Тебя как звать? - снял с него ремень Ванько.
   - Никак! Я вот скажу братану, он тебе как надает, так ты еще пожалеешь!
   - Вот что, Никак: жалуйся, сколько влезет, а карандаши Сереже верни. Иначе своего красивого ремня ты больше не получишь. Они где?
   - Спрятал!
   Ванько сложил кожаный, с якорем на бляхе, ремень пополам и, хлопнув им себя по ладони, скомандовал:
   - Бегом за карандашами!
   Тот припустился со всех ног.
   - Ты и вправду наш родич? - спросил Серега.
   - Нет, конешно. Это я так, чтоб заступиться за тебя. Небось, некому заступаться?
   - Не-е... - покрутил головой малец.
   - Нет ни брата, ни сестры?
   - Только мама да бабушка... И друзей тоже нет... которые чтоб настоящие. А ты, наверно, далеко живешь?
   По глазам, мимике, по самой интонации заданного вопроса нетрудно было угадать, почему это его интересует.
   - Ты хотел бы со мной дружить?
   - А то нет!
   - Держи лапу, и будем считать, что мы подружились: ты мне тоже нравишься. Меня зовут Иван.
   Сережа охотно, но с достоинством шлепнул ладошкой по увесистой "лапе" неожиданно приобретенного друга.
   - Можно, я буду звать тебя дядя Ваня, ты ведь старше, - предложил он. Ой, бежим, а то нас отдубасят!
   Из проулка вынырнул Никак и с ним двое постарше, скорым шагом направились в их сторону.
   - Кто, вон те? - кивнул Ванько, усмехнувшись.
   - Ага, он знаешь, какой задира! Его тут все боятся...
   Речь, видимо, шла о "братане". Ровесник Ваньку, тот, как и братец, выглядел излишне упитанным, широколиц, рыж и веснущат. Уже на подходе поднял с земли голыш, что не оставляло сомнений в агрессивных намерениях обоих. Второй, тоже сверстник, шел несколько сзади. Сережа попятился, готовый задать стрекача. Ванько его придержал:
   - Ты че, испугался? Не боись: мы с тобой им запросто надаем по ушам.
   - Ты, х-аря! По-ошто мово брательника о-обидел? - заикаясь, с вызовом выдохнул братан; шагах в трех остановился, поджидая дружка.
   - Карандаши принес? - не обращая на него внимания, шагнул к Никаку Ванько.
   - А вот мы те по-окажем карандаши! - Оба изготовились к нападению.
   - Сережа, подержи-ка ремень...
   И братан, и его дружок замахнулись одновременно, но промазали, так как противник успел присесть. Более того, помощник нечаянно заехал в скулу своему же приятелю, а тот чуть не звезданул его булыжником. Ванько, изловчившись, схватил обоих за руки пониже кистей и сделал несколько раз "ладушки", пока булыжник не вывалился. Попытки вырваться ни к чему не привели, и братан сдался:
   - Ла-адно, - выдохнул он, - твоя взяла... Га-аврюха, отдай ка-аранда-ши.
   Гаврюха достал из-за пазухи коробку, взамен получил ремень.
   - Посоветуй своему Гаврику, пусть больше моего племянника не забижает. - Ванько отпустил запястья неудавшихся драчунов. - И до свидания.
   Посрамленная троица не замедлила удалиться.
   - Ну вот и обошлось. А ты боялся.
   Мальчуган был настолько удивлен и вместе с тем восхищен происшедшим, что не находил слов.
   - Ну-ка, покажь, - взял у него коробок, открыл. Набор карандашей был большой, цветов на двенадцать. - Ты что ж, и рисовать умеешь?
   - Еще только учусь.
   - Занимаешься всурьез или так, от нечего делать? - Он обратил внимание, что карандаши разной длины - значит, пользуются ими часто.
   - Всерьез.
   - И как, получается?
   Говорили на ходу, при этом Ванько вел счет подворьям, оставшимся за спиной; по расчетам, спиваковское должно было находиться где-то рядом.
   - Так себе, - скромно пожал плечами Сережа. - Но некоторые мои рисунки хвалят.
   - "Некоторые" - ты имеешь в виду людей?
   - Рисунки. Идем, покажу, если хочешь.
   Экскурсии в план не входили; и так, кажись, задержался, подумал он.
   - Я, Сережа, очень спешу. Может, как-нибудь в другой раз. Ты далеко живешь отсюда?
   - Близко! Вон наша хата, - показал в направлении, где, предположительно, должен находиться и нужный ему двор.
   - Постой... ты, случайно, Тамару Спивакову не знаешь?
   - Так мы ж соседи! И я с нею дружу, - сообщил он с подъемом, но добавил с сожалением: - Токо ее ведь нет...
   - Как это?
   - Их с дядей Гришей еще позавчера полицаи забрали.
   - Что ты говоришь!.. А я ведь иду к ним...
   - А тетю Клаву и Валерку - седни ночью... Мама утром пошла проведать, а их уже нет. И ночью возле них машина гуркотела.
   "Ну вот, как в воду смотрел!.. " - подумал Ванько.
   Хоть и был готов ко всему, но все ж до последнего момента теплилась надежда, что, оставшись один в незапертой камере, отец одумается, сбежит, поспешит домой обезопасить ребенка и больную жену. Этого, видать, не случилось... Но, возможно, он все-таки решился? И "тетя Лена", о которой упоминала Тамара, помогла ему спрятать жену у себя в подвале?
   - А твоя мама щас дома? Ее как звать? - спросил в надежде, что зовут ее не Елена.
   - Маму звать Елена Сергеевна, они с бабушкой дома. - Сережа, все еще не сводивший глаз с друга, заметив на его лице тень разочарования, истолковал это по-своему и поспешно добавил: - Да ты их не бойся! Ругаться не будут, они у меня хорошие!
   Наличие двух теть Лен-соседок маловероятно, и теплившаяся надежда угасла окончательно... Как скажет он об этом Тамаре, с замиранием сердца дожидающейся их возвращения? Какой страшный удар судьбы предстоит ей вынести!..
   Меж тем Сережа, решив, что друг почему-то либо боится, либо стесняется его родителей, тянул за руку:
   - Идем! Все равно тебе теперь спешить некуда... Мы в комнату заходить не будем, если хочешь! - Ему, похоже, очень хотелось показать свои работы и, возможно, услышать похвалу от человека, чье мнение для него дорого.
   - Постой минутку здесь, я - щас приду. - Ванько прошел за угол - на улицу, где остались его телохранители. Те оказались на месте: Федя вышагнул из куста сирени, Миша - спрыгнул с ореха у забора на противоположной стороне улицы. Для них его появление означало: пока все нормально. А знак рукой что он зайдет во двор Спиваковых. -У тебя много рисунков? - поинтересовался, вернувшись к Сереже.
   - Два альбома акварелью и еще половина карандашом.
   - У, да ты и вправду художник! - потрепал он его по шелковистым, с завитушками, вихрам. - Очень бы интересно посмотреть! Но у меня времени - в образ. Ты вот что: принеси что-нибудь сам, на твое усмотрение. А я все-таки зайду к Спиваковым, посмотрю: может, тетю Клаву вовсе и не забрали, и она спрятамшись с Валерой где-нибудь на чердаке или в сарае.
   - Навряд, чтоб... Она ж совсем-совсем больная!..
   - А вдруг? Договорились? Туда и принесешь.