Удовиченко Диана. История бастарда. Враг империи.

   Цинизм Верховного был безграничен, а мне совершенно не доставляла удовольствия его исповедь. Хотелось плюнуть в морду, но я заставил себя дослушать. Хотя бы ради Лютого.
   - А тут еще подвернулась возможность карьеры в Совете, - откровенничал маг. - Там очень строго смотрят на такие вещи. А самое главное, я встретил женщину своей мечты… - он помолчал, невидяще глядя на ровный огонек вечной свечи, потом закончил. - И я выгнал их.
   - Ты рассказал об этом Лютому?
   - Зачем? - скривился Вериллий. - С чего бы мне объяснять свои поступки жалкому полукровке. Должен сказать тебе, сынок: дружба с этим зверьком наносит ущерб твоей репутации.
   Это прозвучало так по-отечески встревоженно, и так неуместно в данной ситуации, что я вдруг расхохотался. Глядя на меня, Верховный сначала недоуменно нахмурился, потом присоединился к моему веселью.
   - Ты, наверное, удивляешься, Рик, почему я так открыт перед тобой? - отсмеявшись, спросил он.
   - Да нет, тут как раз все понятно, - ответил я. - Мертвые не имеют обыкновения выдавать чужие тайны.
   Маг вроде бы искренне расстроился.
   - Я не хочу, чтобы ты умирал, Рик, - вздохнул он. - Правда, не хочу. И не только потому, что чувствую в тебе большой магический потенциал. Честно говоря, я не могу оценить твои способности. Ты почему-то не поддаешься чтению, как я уже говорил. Я лишь предполагаю, что из тебя может получиться неплохой волшебник. Это следует хотя бы из твоей победы над Волком. И ты сумел выжить в Зеленом сердце. Но дело не в этом. Почему-то мне кажется, что мы могли бы стать с тобой друзьями. Я ощущаю к тебе какую-то странную привязанность.
   Выслушав Вериллия с возрастающим изумлением, я честно ответил:
   - А вот вы мне ничуть не нравитесь.
   - Это просто потому, что ты меня плохо знаешь, - заторопился Верховный. - Я могу быть интересным собеседником, любящим отцом и верным другом. Просто боги не послали мне ни детей, ни друзей.
   - Странно, с чего бы это? - фыркнул я.
   Настроение Вериллия изменилось, похоже, он начал сожалеть, что так раскрыл душу. Если это не было частью очередного его плана, чему я бы нисколько не удивился.
   - Итак, - жестко произнес он. - Ты согласен рассказать мне все и встать на мою сторону?
   - Нет, - устало усмехнулся я.
   - Учти, Рик, что я не пощажу твоих друзей.
   - Ты их и так не пощадишь, вот в чем дело, - я отбросил показную издевательскую вежливость и перешел на ты.
   Не верил я, что Верховный способен оставить в живых такого опасного потенциального врага, как Лютый. А значит, мне смысла нет торговаться. Что касается меня самого, так я лучше сдохну, чем стану таким, как этот урод.
   - Хорошо, Рик, - вздохнул Вериллий. - Видит Луг, я этого не хотел…
   Он постучал в дверь моей темницы, и в камеру вошел сгорбленный маленький человечек в светлой мантии. Темные сальные волосы с прядями седины неопрятными сосульками свисали по обе стороны сморщенного маленького личика, на котором выдавался далеко вперед длинный тонкий нос с большой бородавкой на кончике. Человек двигался, странно приволакивая ногу и держа голову слегка набок, отчего казалось, что он к чему-то прислушивается. В общем, красота неописуемая.
   - Познакомься, это Вадиус Копыл, - представил его Верховный, - лучший в Совете специалист в области тонкой магии и считывания сущности, - он взмахнул рукой, прошептав короткую фразу, и предложил. - Приступайте, мастер.
   Значит, не сумел договориться, теперь хочет, чтобы этот горбун вломился в мое сознание? Мне даже стало немного жаль дядьку, ведь тот будет обречен на скоропостижную безвременную кончину. Вериллий не допустит, чтобы кто-то еще знал об изначальных. Тем временем маленький маг пытался поймать мой взгляд. Я же сосредоточенно крутил головой, чтобы не встретиться с ним глазами.
   - Так не пойдет, сынок, - мягко упрекнул меня Вериллий, и невидимая сила, словно тисками, сжала мою голову, зафиксировав ее в одном положении.
   Горбун подобрался совсем близко. Я попытался зажмурить глаза, но и это мне не удалось. Спустя секунду я ощутил, как чужой разум вкрадчиво касается моего сознания, нащупывая мысли и воспоминания. "Опытные маги умеют закрывать свой разум от чтения", - всплыла в голове когда-то сказанная Артфаалом фраза. Кстати, если этот недомытый человечек сумеет меня прочитать, им станет известно и о лорде Феррли! Эта мысль подхлестнула меня, и я начал мучительно соображать. Почему магия Вадиуса действует в этой камере? Талисман? Конечно. Но Верховный для его удобства еще и снял часть защиты. Значит, и я смогу пользоваться тонкой магией. А как? Щупальца чужого разума погружались в мое сознание все глубже, времени на размышления не было. Мне пришла в голову интересная идея. В покоях Ридрига сработало, и тут должно получиться! Как там учил Райл? Отрешиться, расслабиться, услышать голос Вселенной… Неожиданно легко я скользнул в бесконечность, и полетел в ней, успев ухватиться за кончик сознания мага. Нас уносило все дальше, в пустоту, в перевернутое, искаженное, растянутое и одновременно замкнутое пространство. Я уже немного привык к этому ощущению, чего нельзя было сказать о Вадиусе. Его сдавленный, полный боли и недоумения крик вернул меня к действительности. Я выпустил его разум и водрузился назад в собственное тело. А горбун распростерся на полу у моих ног, содрогаясь в конвульсиях. Из длинного носа на серый камень стекала струйка крови. Тиски, удерживающие мою голову, разжались, и Вериллий снова произнес какое-то заклятие. Потом, брезгливо глядя на своего коллегу, спросил, не скрывая раздражения:
   - Что произошло?
   - Он закрылся, - прохрипел Вадиус. - Закрылся и вытолкнул меня из сознания.
   Я удивился. Почему же он не рассказывает, что произошло на самом деле? Знаток тонкой магии должен был понять: произошло нечто необычное, из ряда вон выходящее. Но маг промолчал, и я счел за благо не раскрывать свои умения. Верховный же перевел взгляд на меня, в глазах злость смешивалась с уважением и даже восхищением.
   - Ты силен, Рик. Тем больше у меня причин перетянуть тебя на свою сторону… или уничтожить.
   Горбун с трудом поднялся и, зажимая рукой нос, заковылял к двери, которую уже услужливо распахнул тюремщик. Вериллий на мгновение задержался на пороге:
   - Уже поздняя ночь, сынок. До суда остается два дня. Думай…
 

Глава 18

 
   Большое племя Гра-ориг, и хорошо ему живется. Охотничьи угодья богатые, и много сильных воинов. Все они чтят своего молодого вождя. Его слово - закон. Кто-то всей душой Уран-гхору предан, а кто-то просто боится. Но слушаются - все. Шаман перестал про законы Морриган каркать, теперь племя по закону Урана живет. Поначалу обижался старый Гурдын, злобу таил. А потом понял свою выгоду. Орки лучше жить стали, больше у них еды появилось, больше хороших шкур и кожи. Другие племена на Гра-ориг больше не нападали, мирно жили орки. А где мир - там и женится молодежь, и детей больше рождается. И всегда шамана зовут: чтобы духи предков благословили молодых, или ребенка защитили. В новой каранге поколдовать, чтобы злые духи в ней не поселились. И за каждый приход щедро платят шаману, не жалеют пушистых шкур и дичи. А шаман Дер-ориг, Акхир, помощником его был, бубен носил, подарки в карангу стаскивал. Чувствовал Гурдын: черно на сердце у Акхира, гложет его зависть и обида. Но не жалел помощника: все в руках Морриган. Проиграл, значит, кровавой богине так было угодно, и духам предков.
   Уран-гхор крепко правил своим племенем, твердой рукой держал воинов. Собрались вокруг него молодые и честные друзья, которые с ним еще в детстве вместе из лука стрелять учились. Верили они своему вождю, за него готовы были и в драку, и в огонь, и к Нордару в пасть. Айка счастливая ходила, под сердцем дитя носила. Верила: сын будет. От настоящего воина только сын должен родиться.
   Все хорошо было у молодого вождя, да только все чаще хмурил он густые брови, все суровее становилось его лицо. Скучно было Уран-гхору, тосковал он по жарким схваткам и лихим налетам. "Орк я, или баба - у костра сидеть?" - думал он темными вечерами, лежа в каранге и обнимая свою Айку. - "Нельзя воину долго без битвы жить, зажиреет, обленится, а потом враг придет - голыми руками возьмет". Да только с кем было воевать племени Гра-ориг? Дер-ориг больше нет, остальные племена далеко кочуют, в другой стороне Гнезда. Раньше, когда был Уран-гхор совсем еще мальчишкой, отец водил свое племя на жилища людей. Смелый был отец, никто до него не рисковал на людей нападать. А отец мог, и добычу большую брал. Нападал на маленькие деревни, вырезал всю стражу, дома грабил, полонянок с собой уводил. Только прошли те времена, люди свои границы укрепили, войска там теперь стоят. И отца больше нет. Может быть, отправиться кочевать, найти еще одно орочье племя и завоевать его? Много племен в клане Ориг. Но разве хорошо против своих воевать? Орки все одинаковы, в любом племени. Да и кланы мало чем друг от друга отличаются. Так размышлял Уран-гхор, и тоскливо ему становилось.
   Вот и сегодня после удачной охоты сидел он возле своей каранги, смотрел, как Айка чуть в стороне птицу ощипывает. Заклубилась пыль вдалеке, приближаясь к селению. Быстро летело серое облако, и скоро превратилось в молодого гонца на вулкорке. Остановился он напротив каранги вождя, спрыгнул со зверя, поклонился.
   - Здравствуй, вождь! Да хранят тебя духи предков! Варг-гхор зовет тебя на совет клана.
   Кивнул Уран-гхор, радуясь нечаянному развлечению. Приказал накормить гонца, разместить его в хорошей каранге. Пусть отдохнет. Завтра рано в путь отправляться, в дальнюю степь, к Соленому озеру, где соберутся на совет вожди всех племен клана ориг. Знал Уран-гхор: не любят его другие вожди. Считают наглым щенком, осуждают за то, что Дер-ориг завоевал. А еще завидуют мощи его племени. "Вот и посмотрим, кто кого, - подумал он. - Вот и потягаемся в силе. Воин не только мечом махать должен, и не только из лука бить без промаха. Настоящему вождю и думать надо уметь".
   Ранним утром Уран-гхор в путь собрался. Друзьям своим наказ дал, вместо себя молодого воина оставил. С Айкой попрощался, приказал беречь себя. Оседлал самого сильного, самого большого вулкорка, и вместе с гонцом в степь ускакал. Сопровождали их десять самых сильных и верных орков из племени.
   Три дня и три ночи провели они в пути. И вот наконец приехали к Соленому озеру, чьи берега белы были, словно от снега. Сугробами вокруг озера лежала соль, блестели на солнце ее слитки, как кусочки льда. И пахло здесь странно, резко. Вода в озере была густая, и все, что в нее попадало, назад выталкивала. Не любил Уран-гхор это место, тоскливо здесь было, неживое было озеро. А еще дальше - холм стоял, Вороньим его называли. Вот за ним, на пустоши, и собирался совет клана. Когда молодой вождь подъехал, здесь уже костер горел, сидели вокруг него вожди племен клана Ориг.
   - Да хранят вас духи предков, - приветствовал Уран-гхор вождей.
   - Да хранят они и тебя, - ответил ему самый старший орк.
   Недовольны были вожди Уран-гхором, не нравилось им, что он соединил Гра-ориг и Дер-ориг. Теперь его племя - самое большое, самое сильное. Воинов в нем много, угроза это для других племен. Привыкли орки особняком держаться, по законам Морриган жить. А про Уран-гхора слухи шли, что он свои законы придумал, и все большое племя их соблюдает, и живет богато.
   - Не слишком ли молод ты, чтобы править? - спросил Варг-гхор, вождь племени Тарг-ориг.
   - А это - мое дело, - отвечал Уран-гхор. - Свое право я на тайж'ахе могу доказать.
   Насупились вожди, слишком дерзок им показался молодой воин. Но Уран-гхор продолжал:
   - Да только зачем нам поединки устраивать? Разве для этого мы здесь собрались?
   - Верно, не для этого, - сказал Варг-гхор. - А для того, чтобы охотничьи угодья делить. Осень скоро.
   - А зачем нам их делить? Не лучше ли сделать их общими? Пусть все орки клана Ориг охотятся, где хотят.
   Зашумел совет. У кого угодья похуже были - те закричали:
   - Да! Правильно! Пусть общими будут.
   Но не всем эти слова понравились. Богатые угодья никто отдавать не хотел. А еще насторожились вожди: что же это происходит? Сегодня угодья общие сделаем, а завтра этот мальчишка объявит, что надо племена объединить? Никому властью делиться не хотелось. А Уран-гхор говорил:
   - Как Дер-ориг и Гра-ориг воевать начали? Угодья не поделили, и врагами стали. Орк орку - не враг. Сейчас начнете вы спорить, кому где охотиться, и каждое племя себе врага наживет. Вместо того чтобы о своих семьях заботиться и селения охранять, станете друг на друга налеты устраивать. Кому это надо?
   Крик поднялся такой, что задрожали листья на кустах, которые у подножья Вороньего холма росли. Разделились вожди. Одни признавали, что прав Уран-гхор, другие не хотели по-новому жить.
   - Зачем спорите, орки? - говорил Уран-гхор. - Орочье гнездо - большое, места для всех племен хватит. Степи бесконечные, и леса у нас есть, в них дичи много, а в озерах рыба водится. Зачем из-за еды друг с другом драться? Придет враг к нам - все племена поодиночке перебьет. Наша сила в том, чтобы вместе быть, а не порознь.
   До поздней ночи спорил совет. Да так и не решил ничего. Разошлись вожди, когда уже рассвет близился. Воины Уран-гхора лагерь разбили, караул выставили, на ночевку устроились. Молодой вождь завернулся в плащ, подбитый волчьей шкурой - ночи в степи холодные. Да только не спалось ему, все думал он, как совет уговорить, чтобы не воевать за угодья. А потом подумалось ему: может, правы вожди? Ведь они опытнее его? Может, пусть все остается, как есть? Ведь жили же орки по законам Морриган, пусть и дальше живут… Наконец, задремал Уран-гхор, и приснился ему странный сон. Будто идет он по степи, один, никого вокруг нет. И зверь не рыщет, и птица не летает. На низком небе тучи серые, мрачно и темно в степи. Вдруг пролетел над землей ветер, свил облако из пыли, а из него вышел к Уран-гхору старый орк. Совсем древний, спина согнута, на лице - морщины, волосы белые совсем. Ветхая одежда на нем, ноги босые, на шее амулет шаманский, а в руке - посох кривой. Заглянул старик в глаза молодому вождю, и сказал:
   - Один в степи - не воин. Много тебе горя пережить суждено. Ищи змею рядом, а ворона - в горах… Стать великим властителем тебе чума поможет.
   Удивился Уран-гхор, не понял ничего. Только хотел расспросить старика, как налетело пылевое облако, и исчез в нем шаман. То ли призрак это был, то ли дух предка…
   Разбудил вождя гонец, пришел на совет его звать. Снова собрались орки вокруг костра, только на этот раз не спорили. Варг-гхор первым речь держал.
   - Ты говорил, Уран-гхор, что надо угодья общими сделать?
   - Говорил.
   - Хотел, чтобы орки клана в мире жили, друг с другом не воевали?
   - Хотел.
   - Но тогда нужно главу клана выбрать, правильно?
   Нахмурился Уран-гхор. Не было еще никого старше, чем вождь племени. И на совете все на равных были. Но кто будет следить за порядком, если общими сделать угодья? Орки не сразу привыкнут, будут драться, будут воевать. Каждый раз кто-то судить должен: чье племя право, чье - виновато.
   - Да, нужен глава клана, - подумав, сказал он.
   - Так как же, орки, мы будем его выбирать? - усмехнулся Варг-гхор.
   Опять шумел совет, каждый свое предлагал. Кто-то говорил: самого старшего выбрать, кто-то - самого сильного. Трое вождей, немногим старше Уран-гхора, его предложили.
   - Это он придумал, угодья общими сделать, - кричал Наран-гхор, вождь племени Зар-ориг, - ему и править кланом!
   Переглянулись старые вожди: вон как молодежь к Уран-гхору тянется! Не понравилось им это. Встал тогда Уран-гхор:
   - Я готов доказать свое право. Кто не согласен - пусть скажет свое слово.
   Замолчали орки, никто не решился принять вызов. Все знали, как силен молодой вождь. Все слышали про его победу над старшим братом, и про сражение с Шадар-гхором.
   Так стал Уран-гхор главой клана Ориг. С победой вернулся в родное племя. Теперь к нему шли орки со всеми своими спорами, и он решал их честно. Виновных наказывал, невиновным помогал. Но один раз прискакал к нему на вулкорке воин, весь израненный, волосы слиплись от крови.
   - Помоги, Уран-гхор! Племя наше кочевало вблизи от границы с Богатыми землями. Люди на нас напали, половину племени вырезали!
   Собрался совет клана.
   - Ты - глава, тебе и мстить за гибель орков, - сказал Варг-гхор.
   И остальные подтвердили:
   - Правильно!
   - Народ недоволен, - продолжал Варг-гхор, - мести хочет.
   Задумался молодой вождь. Зачем нужен правитель, который не может за свой народ заступиться? По всему выходило, война ждет клан Ориг.
   - Собирайте войско, - сказал Уран-гхор. - На людей пойдем.
   И со всех концов степи потянулись воины клана Ориг, готовые к бою с ненавистным людским племенем. Решили вожди на совете напасть сначала на малое людское селение, и всех вырезать. А уж потом бурей пройтись вдоль границы. Послали отряд разведать, как оно охраняется. Варг-гхор во главе отряда пошел. Вернулся через два дня, сказал:
   - Мы сумели совсем близко подобраться. Плохие там воины, не заметили. Стены невысокие, на них лучники стоят. А в самом селении войско маленькое. Пять дюжин всего. Орки их без труда перережут.
   - Завтра выступаем, - решил Уран-гхор.
   Плохо спал Уран-гхор в последнюю ночь перед выступлением. Понимал: отдохнуть надо, силы нужны. Но злобной росомахой когтило сердце сомнение: правильно ли он поступает? Верно ли разведал Варг-гхор? Отец другое рассказывал. Орки потому перестали на человеческие города нападать, что у людей мощное оружие, много опытных воинов. Орки - тоже сила, но справятся ли они? Не погубит ли Уран-гхор свой клан? Пожирала душу жажда мести, черным крылом застилала глаза. Сердце из груди надо вырезать тем, кто на его соплеменников напал! И опять закрадывалось опасение: не станет ли этот бой последним? И еще вспоминался странный сон. Только закрывал Уран-гхор глаза, вставал перед ним старый шаман в рубище. Снова и снова повторял про себя молодой вождь его слова: "Много тебе горя пережить суждено. Ищи змею рядом, а ворона - в горах". Что это значило? Был ли этот сон вещим? Айка рядом тихо лежала, хоть и чувствовала, что муж не спит. Тяжело было у нее на душе, плохое предчувствие давило. Что будет с ней, и с ее нерожденным сыном, если погибнет Уран-гхор? И что будет с ее народом, если в степь придет война?
   Тусклое солнце осветило холодную землю Орочьего гнезда, окрасило краешек степи недобрым кровавым цветом. Настало время прощаться.
   - Сына береги, Айка, - говорил Уран-гхор, обнимая жену. - Помни: он должен родиться сильным и здоровым.
   Сдерживала Айка слезы, рвавшиеся из черных глаз, молчала, не хотела мужа расстраивать.
   Снялось орочье войско, двинулось к границе с Богатыми землями. Злобно выли вулкорки, предчувствуя кровь, рвали землю твердыми когтями. Неслись воины навстречу битве. А может быть, и навстречу своей погибели. День и ночь шли, наутро встали лагерем, а вдали виднелась крепостная стена селения. Уран-гхор дал оркам отдохнуть перед боем. Заодно и дерево подходящее нашел, таран изготовить. А в середине дня бросилось войско на штурм крепости. Разве людям с орками в меткости сравниться? Быстро орочьи лучники очистили стены. Потом пошел отряд с тараном. Удар, удар, еще удар - подались ворота. "Слишком легко", - заныло сердце.
   Но уже ринулось войско в крепость, впереди - Уран-гхор на своем лютом вулкорке. Страшным, смертельным вихрем несся он по площади, оставляя за собой тела убитых защитников селения. Наперерез ему выскочил маленький человек с двумя мечами. Молниями сверкали они в его руках. Спрыгнул Уран-гхор с вулкорка и вступил в бой. Скоро понял он, что сражается с великим воином. Мечи его превратились в сияющее серебряное полотно, так быстро двигался человек. Молодой вождь тоже был силен и ловок, да к тому же высок и могуч. Маленький мечник по грудь ему приходился. Но искусство его было так велико, что Уран-гхор едва успевал отражать его атаки. Один меч слабее двух. Мелькали в воздухе блестящие клинки, орк удары то отражал, то на щит принимал. А человек легким пламенем плясал вокруг вождя, прыгал, по земле стелился, уворачивался. И незаметно в глубь селения отступал. Злоба охватила Уран-гхора. Гнев - плохой советчик, забыл орк об этом в пылу схватки. А очнулся от предсмертных криков. Маленький воин отскочил назад - и исчез за дверью человеческого жилища. Оглянулся по сторонам Уран-гхор, и увидел: стоит он один на краю площади, а вокруг - люди с луками, целятся в него. Орки же все мертвые лежат. Да только мало их. А почти все войско орочье снаружи, за воротами осталось. Рвутся воины в крепость, но что-то их не пускает. Ударяются они о невидимую стену, отталкивает она их назад. Видно, как в крике открываются рты орков, а самого крика не слышно. Напротив сломанных ворот человек стоит, худой, высокий, с длинными черными волосами. Вытянул вперед руки, и словно песню поет на своем языке. Напомнил он вождю шамана, когда тот с духами предков разговаривает. Замер Уран-гхор. Что делать? Войско в селение попасть не может, отряд, что вместе с ним прорвался, пал в бою. Даже верные вулкорки серыми комками окровавленной шерсти на камне площади лежат. А вокруг человеческие лучники. Загнали Уран-гхора в ловушку, как дикого зверя. Вдруг разомкнулось кольцо людей, пропуская вперед молодую рыжеволосую женщину в широких одеждах. Спокойно шла она, не боясь орка. В руках ее оружия не было, но понял вождь: вот она, его погибель. Взметнулись тонкие руки, как две белые птицы, сплели в воздухе странный узор, и что-то невидимое, но мощное, не знающее пощады, молниеносно ринулось к Уран-гхору. Страшный удар откинул его назад, свет в глазах померк, и последнее, что запомнил вождь - презрительная усмешка рыжей женщины, а последнее, что почувствовал - стянувшие тело стальные путы.
   Не видел он уже, как из ворот селения вырвалась огненная стена, и упала на орочье войско, пожирая воинов. Не слышал их предсмертных, полных муки, криков. Не знал, что обратилось его войско в бегство, оставляя у стен селения обгорелые тела орков и вулкорков. Ничего этого не узнал Уран-гхор, лежавший в беспамятстве, опутанный волшебной сетью. Его ждали страшные испытания. Все горе было впереди.
 

Глава 19

 
   Два дня, оставшиеся до суда и данные Вериллием для раздумий, прошли незаметно. Скучать мне не приходилось. С утра в камере появлялся Падерик со своими прихвостнями и пытался уговорить сделать признание в покушении на императора. Вопреки моим опасениям, пыток храмовники не применяли. Видно, Верховный не оставлял надежды заполучить соратника в моем лице, и желал, чтобы лицо это было целым. Палач каждый раз скрипел зубами, раскладывая жуткие, но бесполезные инструменты, а потом снова их убирая. Так что, особых мучений визиты Великого отца мне не приносили, если не считать эстетических страданий, возникавших при виде его лоснящейся подлой физиономии и толстого трясущегося зада, скрыть который не могла даже широкая ряса. После душеспасительных бесед с Падериком наступало время разговоров с Вериллием. Здесь мне приходилось хуже. Бессильный гнев и ненависть, которые каждый раз охватывали меня при появлении этого человека, изматывали душу. Верховный вел себя ровно, разговаривал мягко, и все пытался убедить меня в необходимости перехода на его сторону. Странно, но я чувствовал, что действительно симпатичен ему. И это еще больше выбивало из колеи, потому что Вериллий вызывал у меня неизменное отвращение. Я старался выглядеть спокойным, и надеялся вытянуть из него хоть какие-нибудь сведения о моих друзьях. Но маг ловко уходил от ответа, из-за чего у меня возникли тяжелые подозрения. Быть может, их уже нет в живых? Или они находятся на пороге смерти, замученные палачом? У Верховного не было причин щадить парней, и он мог приказать пытать их, чтобы добиться рассказа о нашем путешествии через Зеленое сердце.
   Хуже всего было, когда я оставался один. Особенно ночью. Обливаясь потом в душной камере, задыхаясь от вони и тяжелых испарений, исходящих от сырых стен, я не мог справиться с предчувствием смерти и тревогой за близких мне людей. Неужели нам суждено отправиться к Слепой невесте вот так, нелепо, бесславно, будучи оболганными и обвиненными в преступлениях, которых мы не совершали? На справедливость суда надежды не было, очевидно, что нас отправят на костер. Что с ребятами? Живы ли они, или их истерзанные тела уже зарыты на безымянном кладбище Счастливого местечка? Очень тревожила судьба мастера Триммлера. Ведь он тоже был с нами, там… Успокаивало лишь то, что к гномам в нашей империи относились с уважительной осторожностью. Правители Золотой цепи не оставляют своих подданных в беде, и если храмовники рискнут схватить сына гор, это грозит скандалом. А гномы поставляют самое лучшее оружие, доспехи, драгоценные камни, золото… Людям невыгодно с ними ссориться. Хотя в нынешние дикие времена, когда в стране творится неразбериха, ничего нельзя сказать наверняка. К тому же, могут устроить несчастный случай, просто для того, чтобы избавиться от опасного свидетеля. Сумел ли дядя Ге избежать ареста? Ведь его наверняка должны были схватить из-за меня. Вериллий ничего не говорил про моего приемного отца. А я не спрашивал, боясь напомнить о том, что существует еще один человек, который мне бесконечно дорог. Но больше всего я переживал за Дарианну, очутившуюся в лапах Верховного и его слуг. Она была фигурой, которая могла испортить магу его тщательно продуманную партию. Умная, смелая, решительная и абсолютно непокорная девушка являлась преградой для триумфального продвижения к вершине власти. Поэтому принцессу могла ждать печальная участь. Я лишь надеялся на то, что Вериллий не пойдет на убийство, дабы не вызывать нежелательные слухи. Спрашивать о Дарианне я тоже не мог: если бы маг заподозрил, что мне небезразлична ее судьба, у него появился бы дополнительный рычаг воздействия. И тогда уж точно девушка не избежала бы страданий. Что будет с Ридригом? Несчастный монарх, превращенный в слабоумного старика… Избавится ли от него Верховный, или оставит влачить жалкое существование бессмысленной развалины? И что станет с моей страной? Во что превратят внутренние распри, политические интриги, религиозный фанатизм и правление бесчестной клики процветающую империю? И снова хотелось выть от бессилия, от невозможности сделать что-то, от бессмысленности происходящего с нами…