Страница:
— Я очень извиняюсь, — сказал он незнакомцу, который по-прежнему держал его за плечо. — Я никого не хотел обидеть. Я просто…
— Ты — Непоседа? — шепелявым, невыразительным голосом перебил жрец.
—Кендер, спутник Золотого Полководца?
— А то как же! — ответствовал Тас, необычайно польщенный тем, что его кто-то узнал. — Он самый и есть. Я уже давно состою при Лора… То есть при Золотом Полководце. С самого начала! Дай-ка подумаю… Ну да, все началось поздней осенью. Мы повстречали ее в Квалинести — после того, как удрали из клетки, в которой вез нас хобгоблин, а случилось это спустя некоторое время после того, как мы убили черную драконицу в Кзак Цароте. Там вообще обалденная история вышла! — Тас успел начисто позабыть и про лавочку, и про карты. — Кзак Царот — это такой древний, очень древний город, который провалился в подземную пещеру, и его заселили овражные гномы. Там еще была одна малявка по имени Бупу, так вот, Рейстлин ее заколдовал…
— Заткнись! — Обмотанная лапа соскользнула с плеча Таса и крепко взяла его за шиворот. Неожиданный рывок — и ноги Таса оторвались от земли. Как уже говорилось, кендеры не подвержены страху; тем не менее невозможность дышать не доставила Тасу особого удовольствия. — Слушай внимательно, — прошипел жрец, встряхивая лягающегося кендера, как волк трясет попавшуюся птицу. — Вот так: замри — и больно не будет. У меня тут письмецо для Золотого Полководца… — Тихий голос жреца дышал смертью. -Вот оно! — Тас почувствовал, как грубая рука всовывает что-то в карман его курточки. — Передашь ей сегодня же вечером, да смотри, чтобы рядом никого не было. Усек?
Придушенный могучей хваткой жреца, Тас не сумел не то что ответить вслух
— даже кивнуть. Он смог лишь дважды утвердительно моргнуть. Голова в капюшоне кивнула в ответ. Разжав ладонь, незнакомец быстро повернулся и зашагал по улице прочь.
Потрясенный Тас долго еще хватал ртом воздух, глядя вслед удаляющейся фигуре в развевающихся долгополых одеждах. Рассеянно ощупывал он пергаментный свиток, который тот засунул ему в карман… Голос незнакомца пробудил в нем весьма неприятные воспоминания: засада па утехинском большаке, жрецы в просторных плащах… Которые оказались совсем даже и не жрецами. Тас содрогнулся. Драконид! Драконид в Каламане!..
Тас удрученно покачал головой и вновь повернулся к лавке картографа, но удовольствие от праздника было испорчено безнадежно. Он не испытал приятного возбуждения даже тогда, когда замок щелкнул и свалился ему в ладонь.
— Эй, ты там!.. — немедля долетел чей-то вопль. — А ну-ка вали отсюда, кендер, да поживей!..
К Тассельхофу, тяжело отдуваясь, со всех ног спешил краснолицый мужчина. Не иначе, картограф собственной персоной.
— Мог бы и не бежать, — проговорил Тас безразлично. — Ты, верно, хотел открыть мне, но я, как видишь, и сам справился.
— Открыть?!.. — задохнулся мужчина. — Тебе?!.. Ах ты воришка! Какое счастье, что я подоспел-таки вовремя…
— Все равно, спасибо за хлопоты… — Тас вложил замок в руку хозяина лавки и зашагал прочь, машинально избегнув неуклюжей попытки картографа поймать его за шиворот. — Пойду, пожалуй. Что-то я не слишком хорошо себя чувствую, — сказал он. — Учти, кстати, что замок неисправен, так что можешь сразу его выбросить. Все равно он никуда не годится. Коли уж обзавелся хозяйством, так запирай его как следует: мало ли кому взбредет на ум забраться туда! Нет нет, не стоит благодарности: я тороплюсь. Счастливо оставаться… И Тассельхоф с достоинством удалился.
— Держи вора!.. — раздалось позади. Немедленно появился городской стражник, и Тасу пришлось нырнуть в лавку мясника, чтобы бегущий народ не сшиб его с ног. Кендер долго вертел головой, силясь разглядеть преступника и попутно размышляя о всеобщем падении нравов. Ничего интересного, однако, разглядеть ему не удалось, и Тассельхоф продолжил свой путь. «И как это Флинта опять угораздило потеряться?..» — думал он раздраженно, шагая по улице…
…Закрыв дверь и повернув в замке ключ, Лорана прислонилась к двери и некоторое время стояла неподвижно, наслаждаясь покоем, тишиной и благословенным уединением своей комнаты. Потом бросила ключ на столик и устало направилась к кровати. Ей не хотелось возиться со свечой, да свеча и не была ей нужна: лучи серебряной луны щедро вливались сквозь стекла высокого, узкого окна со свинцовыми переплетами.
Из нижних покоев замка еще доносились смутные звуки веселья -веселья, которое она только что покинула. Близилась полночь; вот уже битых два часа она тщетно пыталась оставить шумное застолье. Потребовалось заступничество государя Микаэла, долго объяснявшего блестящим дамам и господам Каламана, что это такое — застарелая усталость множества битв. Только тогда знатные гости сжалились над Лораной и отпустили ее.
У Лораны раскалывалась голова от духоты, от запаха духов и благовоний и, конечно, от выпитого вина. Она знала, что ей не следовало столько пить. Она быстро пьянела, и потом, вино ей вовсе не нравилось. Но головную боль было легче выдержать, чем боль в сердце.
Она бросилась на ложе и смутно подумала о том, не следовало ли ей подняться и запереть ставни. Нет, пожалуй, не стоило: лунный свет утешал и успокаивал ее. Лорана терпеть не могла темноты. Ей все время казалось, будто в темноте таятся неведомые твари, готовые броситься на нее. Раздеться бы, подумала она затем. Помну платье… Да к тому же еще не свое… И тут в дверь постучали.
Лорана, начавшая уже засыпать, вздрогнула и открыла глаза. Потом вспомнила, где она и что произошло днем, — и снова зажмурилась. Вставать? Вот еще. Неужели не ясно, что она спит и беспокоить ее незачем?..
Стук раздался снова, на сей раз — более настойчиво.
— Лорана…
— Может, отложим до утра, Тас? — спросила она, стараясь, чтобы голос не выдал раздражения.
— Слишком важное дело, Лорана, — ответил кендер. — Тут со мной Флинт… Из-за двери раздались звуки какой-то возни.
— Слушай, ну скажи ей…
— И не подумаю! Это все ты!..
— Но он же сказал, что это очень важно, вот я и…
— Ладно! Иду, — вздохнула Лорана. Кое-как выбравшись из кровати, она нашарила на столике ключ, отперла дверь и распахнула ее настежь.
— Привет, Лорана! — входя внутрь, бодро поздоровался Тас. — Правда, славная удалась вечеринка? Я никогда прежде жареного павлина не ел и…
— Дело-то в чем, Тас? — вновь вздохнула Лорана и прикрыла за ними дверь.
Флинт пригляделся к ее бледному, измученному лицу и как следует сунул кулаком кендеру в спину. Укоризненно покосившись на друга, Тас извлек из кармана мохнатой курточки свиток пергамента, перевязанный голубой лентой. — Какой то… Э-э-э…Жрец велел передать тебе письмишко, Лорана, — сказал он.
— И это все? — Лорана нетерпеливо выхватила свиток у него из руки.
—Небось предложение руки и сердца. Если не ошибаюсь, двадцать первое за нынешнюю неделю. Не считая предложений несколько иного свойства…
— Да нет же! — Тас неожиданно сделался очень серьезен. — Это совсем другое, честное слово! Это от… От… И он осекся, не договорив.
— А почем тебе знать, от кого это письмо? — Лорана уставилась на кендера пронизывающим взглядом.
— Я… Ну, как бы это сказать… Я… В некотором роде… Капельку туда заглянул, — пришлось сознаться Тасу. Потом его осенило: — Должен же я был убедиться, что не потревожу тебя с чем-нибудь несущественным!
Флинт фыркнул.
— Премного благодарна, — сказала Лорана. Развернула свиток и отошла с ним к окошку: лунный свет был столь ярок, что позволял без труда разбирать написанное.
— Ну так мы пойдем, пожалуй, — пробурчал гном и потащил сопротивляющегося кендера к двери.
— Нет! Подождите! — задыхающимся голосом остановила их Лорана. Флинт обернулся, встревоженно глядя на девушку.
— Что с тобой? — И гном бросился к ней, увидев, что она без сил опускается в ближайшее кресло. — Тас! Живо за Сильварой!
— Нет, не надо… Не надо никого звать… Я… Со мной все в порядке. Вы… Знаете, что тут написано? — спросила Лорана двоих друзей.
— Я пытался ему разобъяснить, — обиженно заявил Тас. — Только когда это он меня слушал?
Дрожащей рукой Лорана протянула свиток старому гному. Тот развернул послание и принялся читать вслух:
«Танис Полуэльф был ранен в битве за Вингаардскую Башню. Сначала ему казалось, что рана совсем не опасна, но потом его состояние ухудшилось, и теперь даже темные жрецы не надеются ему помочь. Я распорядилась перевезти его в Даргаардскую Башню и ухаживаю за ним сама. Танис отлично знает, что дела его плохи. Он хочет, чтобы ты присутствовала у его смертного ложа. Он собирается что-то объяснить тебе и говорит, что только это даст его душе отойти с миром.
В общем, так. Я предлагаю тебе сделку. У тебя в плену находится Бакарис, мой офицер, схваченный неподалеку от Вингаардской Башни. Я хотела бы обменять его на Таниса Полуэльфа. Это могло бы произойти завтра на рассвете, в рощице за городскими стенами. Если ты не склонна мне доверять, захвати с собой Танисовых приятелей, Флинта Огненного Горна и Тассельхофа Непоседу. Но смотри, никого, кроме них! За воротами города тебя будет ждать тот, кто принес это письмо. Если он сочтет, что с твоей стороны все честно, — он проводит тебя туда, где находится Полуэльф. Если же нет, Таниса ты больше живым не увидишь.
Я делаю это лишь потому, что обе мы — женщины, а значит, способны понять чувства друг друга.
Китиара».
Последовало неловкое молчание.
— М-м-м, — пропыхтел Флинт и вновь свернул письмо трубочкой.
— Как ты можешь быть настолько спокойным! — возмутилась Лорана и выхватила у гнома свиток. — А ты? — гневно обернулась она к Тассельхофу.
—Почему ты сразу мне не сказал? Чего дожидался? Когда тебе дали это письмо?.. Ты прочел, что он умирает, и… И ты… Лорана спрятала лицо в ладонях.
Тас смотрел на нее, приоткрыв рот.
— Лорана, — сказал он, помедлив. — Но не думаешь же ты, в самом деле, будто Танис… Она рывком выпрямилась. Ее глаза, непроглядно темные от потрясения и горя, обратились на Флинта, потом на Таса.
— Значит, вы не верите, что письмо настоящее? — спросила она изумленно.
— Ну конечно же, нет, — сказал Флинт.
— А ты как думаешь? — хмыкнул Тас. — Обман чистейшей воды. Ну рассуди сама: мне вручил его драконид! И потом, Китиара теперь — Повелительница Драконов. Так неужели же Танис… Лорана неожиданно отвернулась. Тассельхоф замер на полуслове и вопросительно посмотрел на Флинта. Гном, казалось, постарел на глазах.
— Вот, значит, в чем дело, — проговорил он негромко. — Мы видели, как ты разговаривала с Китиарой на стене Башни Верховного Жреца. И, похоже, вы с ней обсуждали не только гибель Стурма. А, девочка?
Лорана молча кивнула. Она смотрела на свои руки, сложенные на коленях.
— Я не стала вам говорить… — прошептала она еле слышно. — Я не могла… И потом, я еще надеялась… Китиара сказала мне, будто она оставила Таниса в… В каком-то месте, которое называлось Устричный… Заправлять делами в ее отсутствие — так она выразилась…
— Вранье! — без тени сомнения заявил кендер.
— Нет, — покачала головой Лорана. — Она права — мы с ней женщины и можем понять чувства друг друга. Я знаю, она не лгала. Она сказала мне правду. И потом, тогда, в Башне, она упомянула сон… — Лорана приподняла голову. — Вы помните тот наш сон?
Флинт кивнул: воспоминание было не из приятных. Тассельхоф переступил с ноги на ногу.
— Только Танис мог рассказать ей о сне, который всем нам приснился,
—проглотив застрявший в горле комок, продолжала Лорана. — И я видела его с ней в том сне, точно так же, как видела я и смерть Стурма. Все сбывается…
— Нет, погоди-ка, — ворчливо перебил Флинт, цепляясь за ускользающую реальность, точно утопающий за соломинку. — Ты сама говорила, что тебе примерещилась твоя собственная смерть — сразу, мол, после того, как не стало Стурма. Ну, покамест ты живехонька. И тело Стурма им растерзать не удалось…
— И я не помер, как во сне, — жизнерадостно встрял Тас. — С тех пор я вскрыл уже тьму-тьмущую замков… Ну, не совсем тьму-тьмущую, скажем лучше — некоторое количество, но иголки с ядом не было ни в одном! И потом, Лорана, Танис ни за что бы не стал… Флинт метнул ему предупреждающий взгляд, и кендер прикусил язык. Лорана, однако, заметила этот взгляд и все поняла. И сжала губы так, что они сошлись в одну черту.
— Стал бы. Еще как стал бы. И вы оба это знаете. Он любит ее… -Лорана помолчала какое-то время, потом решительно произнесла: — Я пойду. Я обменяю Бакариса.
Флинт тяжело вздохнул. Он, в общем, это предвидел.
— Лорана…
— Послушай, Флинт, — перебила Лорана. — Если бы Танис получил записку, где говорилось бы, что ты умираешь, — как, по-твоему, он бы поступил?
— Тоже сравнила, — буркнул гном.
— А я знаю, — сказала Лорана. — Он пошел бы за тобой в самую Бездну, и даже тысяча драконов не остановила бы его!
— Может, и так, а может, и нет, — ворчливо возразил Флинт. — Будь на нем армия и ответственность перед кучей народу, который от него зависит, -никуда бы он не пошел. Он знал бы, что я его пойму… Лицо Лораны, бесстрастное, чистое и холодное, казалось вырезанным из мрамора.
— К этой ответственности я никогда не стремилась и не хотела ее. Обставим дело так, как будто Бакарис сбежал…
— Не делай этого, Лорана! — взмолился Тас. — Ведь это тот самый офицер, который привез тела Дерека и государя Альфреда! Ты ему еще руку стрелой покалечила. Он ненавидит тебя, Лорана! Так ненавидит!.. Я видел, как он высматривал тебя в тот день, когда мы его сцапали… Флинт сдвинул брови.
— Вельможи и твой брат еще сидят там, внизу, — сказал он. — Можно обсудить с ними это дело и вместе подумать, как нам лучше поступить…
— Не буду я ни с кем ничего обсуждать, — тоном окончательного решения заявила Лорана. И вздернула подбородок знакомым повелительным жестом, столь памятным гному. — В конце концов, это я — полководец. Мне и решать. — Но почему все-таки не попросить совета… Лорана глядела на гнома с горькой насмешкой.
— У кого? — спросила она. — У Гилтанаса? И что, по-твоему, я должна ему сказать? Что мы с Китиарой надумали обменять любовников? Нет, не буду я никому говорить. Кстати, как собирались рыцари поступить с Бакарисом?.. Казнить согласно рыцарскому ритуалу, если не ошибаюсь?.. Я думаю, они мне за мои дела кое-чем все же обязаны. Вот я и возьму Бакариса в качестве платы.
— Лорана… — Флинт судорожно пытался нащупать хоть какой-нибудь способ растопить эту ледяную застывшую маску. — Вообще-то есть этикет, которого положено придерживаться при обмене пленных. Ты права, ты у нас полководец. Значит, должна понимать, насколько это важно! Ты жила при дворе своего батюшки достаточно долго, чтобы… Последние слова были ошибкой. Гном понял это сразу, едва они у него вырвались. И даже застонал про себя.
— Я больше не живу при отцовском дворе! — вспыхнула Лорана. — А этикет пусть катится в Бездну!.. — Поднявшись на ноги, она взирала на Флинта так холодно, как если бы он был случайно встреченным незнакомцем. И гном поневоле вспомнил ее такой, какой она была в Квалинести, в тот памятный вечер, когда детская влюбленность взбалмошной девочки погнала ее из дому следом за Танисом Полуэльфом. — Спасибо за то, что принесли мне это письмо,
— продолжала Лорана. — До утра мне нужно еще многое сделать. Так что, если Танис вам хоть сколько-нибудь дорог — возвращайтесь в свои комнаты и никому не говорите ни о чем.
Тассельхоф встревоженно покосился на Флинта. Старый гном еще раз попробовал хоть что-то исправить.
— Да ладно тебе, Лорана, — проворчал он, краснея. — Ну не принимай ты мои слова близко к сердцу. Решила — значит, решила, а наше дело — тебе помогать. Я, знаешь, просто этакий старенький дедушка с палочкой, вот и все. Будь ты там хоть трижды полководец и главнокомандующий, а я за тебя все беспокоюсь. Так что не забудь взять меня с собой. Об этом и в письме прописано…
— И меня! И меня! — возмущенно закричал Тас.
Флинт наградил его свирепым взглядом, но Лорана ничего не заметила. Ее лицо немного смягчилось.
— Спасибо, Флинт. И тебе, Тас, спасибо, — проговорила она устало.
—Простите, что я так на вас рявкнула. Я просто думаю, что лучше все-таки мне пойти одной…
— Ну уж нет, — упрямо заявил Флинт. — Я за Таниса болею никак не меньше тебя. И если он действительно уми… — тут голос гнома сорвался. Он провел узловатой рукой по глазам. Потом сглотнул и докончил: — Короче, я тоже хочу быть подле него.
— И я, — негромко пробормотал Тассельхоф.
— Ну что ж, — грустно улыбнулась Лорана. — Возразить нечего. Я тоже думаю, что он хотел бы видеть вас подле себя… Она была совершенно уверена, что увидит Таниса. Она в этом ни капельки не сомневалась. Гном видел это по глазам. И все-таки он предпринял последнюю попытку отговорить ее:
— Послушай, Лорана. А что, если это ловушка? Засада? А?..
Ее лицо снова застыло. Глаза гневно сузились, и доводы Флинта так и застряли в длинной седой бороде. Он оглянулся на Таса… Кендер покачал головой.
Старый гном только вздохнул.
2. РАСПЛАТА ЗА ПОРАЖЕНИЕ
— Ты — Непоседа? — шепелявым, невыразительным голосом перебил жрец.
—Кендер, спутник Золотого Полководца?
— А то как же! — ответствовал Тас, необычайно польщенный тем, что его кто-то узнал. — Он самый и есть. Я уже давно состою при Лора… То есть при Золотом Полководце. С самого начала! Дай-ка подумаю… Ну да, все началось поздней осенью. Мы повстречали ее в Квалинести — после того, как удрали из клетки, в которой вез нас хобгоблин, а случилось это спустя некоторое время после того, как мы убили черную драконицу в Кзак Цароте. Там вообще обалденная история вышла! — Тас успел начисто позабыть и про лавочку, и про карты. — Кзак Царот — это такой древний, очень древний город, который провалился в подземную пещеру, и его заселили овражные гномы. Там еще была одна малявка по имени Бупу, так вот, Рейстлин ее заколдовал…
— Заткнись! — Обмотанная лапа соскользнула с плеча Таса и крепко взяла его за шиворот. Неожиданный рывок — и ноги Таса оторвались от земли. Как уже говорилось, кендеры не подвержены страху; тем не менее невозможность дышать не доставила Тасу особого удовольствия. — Слушай внимательно, — прошипел жрец, встряхивая лягающегося кендера, как волк трясет попавшуюся птицу. — Вот так: замри — и больно не будет. У меня тут письмецо для Золотого Полководца… — Тихий голос жреца дышал смертью. -Вот оно! — Тас почувствовал, как грубая рука всовывает что-то в карман его курточки. — Передашь ей сегодня же вечером, да смотри, чтобы рядом никого не было. Усек?
Придушенный могучей хваткой жреца, Тас не сумел не то что ответить вслух
— даже кивнуть. Он смог лишь дважды утвердительно моргнуть. Голова в капюшоне кивнула в ответ. Разжав ладонь, незнакомец быстро повернулся и зашагал по улице прочь.
Потрясенный Тас долго еще хватал ртом воздух, глядя вслед удаляющейся фигуре в развевающихся долгополых одеждах. Рассеянно ощупывал он пергаментный свиток, который тот засунул ему в карман… Голос незнакомца пробудил в нем весьма неприятные воспоминания: засада па утехинском большаке, жрецы в просторных плащах… Которые оказались совсем даже и не жрецами. Тас содрогнулся. Драконид! Драконид в Каламане!..
Тас удрученно покачал головой и вновь повернулся к лавке картографа, но удовольствие от праздника было испорчено безнадежно. Он не испытал приятного возбуждения даже тогда, когда замок щелкнул и свалился ему в ладонь.
— Эй, ты там!.. — немедля долетел чей-то вопль. — А ну-ка вали отсюда, кендер, да поживей!..
К Тассельхофу, тяжело отдуваясь, со всех ног спешил краснолицый мужчина. Не иначе, картограф собственной персоной.
— Мог бы и не бежать, — проговорил Тас безразлично. — Ты, верно, хотел открыть мне, но я, как видишь, и сам справился.
— Открыть?!.. — задохнулся мужчина. — Тебе?!.. Ах ты воришка! Какое счастье, что я подоспел-таки вовремя…
— Все равно, спасибо за хлопоты… — Тас вложил замок в руку хозяина лавки и зашагал прочь, машинально избегнув неуклюжей попытки картографа поймать его за шиворот. — Пойду, пожалуй. Что-то я не слишком хорошо себя чувствую, — сказал он. — Учти, кстати, что замок неисправен, так что можешь сразу его выбросить. Все равно он никуда не годится. Коли уж обзавелся хозяйством, так запирай его как следует: мало ли кому взбредет на ум забраться туда! Нет нет, не стоит благодарности: я тороплюсь. Счастливо оставаться… И Тассельхоф с достоинством удалился.
— Держи вора!.. — раздалось позади. Немедленно появился городской стражник, и Тасу пришлось нырнуть в лавку мясника, чтобы бегущий народ не сшиб его с ног. Кендер долго вертел головой, силясь разглядеть преступника и попутно размышляя о всеобщем падении нравов. Ничего интересного, однако, разглядеть ему не удалось, и Тассельхоф продолжил свой путь. «И как это Флинта опять угораздило потеряться?..» — думал он раздраженно, шагая по улице…
…Закрыв дверь и повернув в замке ключ, Лорана прислонилась к двери и некоторое время стояла неподвижно, наслаждаясь покоем, тишиной и благословенным уединением своей комнаты. Потом бросила ключ на столик и устало направилась к кровати. Ей не хотелось возиться со свечой, да свеча и не была ей нужна: лучи серебряной луны щедро вливались сквозь стекла высокого, узкого окна со свинцовыми переплетами.
Из нижних покоев замка еще доносились смутные звуки веселья -веселья, которое она только что покинула. Близилась полночь; вот уже битых два часа она тщетно пыталась оставить шумное застолье. Потребовалось заступничество государя Микаэла, долго объяснявшего блестящим дамам и господам Каламана, что это такое — застарелая усталость множества битв. Только тогда знатные гости сжалились над Лораной и отпустили ее.
У Лораны раскалывалась голова от духоты, от запаха духов и благовоний и, конечно, от выпитого вина. Она знала, что ей не следовало столько пить. Она быстро пьянела, и потом, вино ей вовсе не нравилось. Но головную боль было легче выдержать, чем боль в сердце.
Она бросилась на ложе и смутно подумала о том, не следовало ли ей подняться и запереть ставни. Нет, пожалуй, не стоило: лунный свет утешал и успокаивал ее. Лорана терпеть не могла темноты. Ей все время казалось, будто в темноте таятся неведомые твари, готовые броситься на нее. Раздеться бы, подумала она затем. Помну платье… Да к тому же еще не свое… И тут в дверь постучали.
Лорана, начавшая уже засыпать, вздрогнула и открыла глаза. Потом вспомнила, где она и что произошло днем, — и снова зажмурилась. Вставать? Вот еще. Неужели не ясно, что она спит и беспокоить ее незачем?..
Стук раздался снова, на сей раз — более настойчиво.
— Лорана…
— Может, отложим до утра, Тас? — спросила она, стараясь, чтобы голос не выдал раздражения.
— Слишком важное дело, Лорана, — ответил кендер. — Тут со мной Флинт… Из-за двери раздались звуки какой-то возни.
— Слушай, ну скажи ей…
— И не подумаю! Это все ты!..
— Но он же сказал, что это очень важно, вот я и…
— Ладно! Иду, — вздохнула Лорана. Кое-как выбравшись из кровати, она нашарила на столике ключ, отперла дверь и распахнула ее настежь.
— Привет, Лорана! — входя внутрь, бодро поздоровался Тас. — Правда, славная удалась вечеринка? Я никогда прежде жареного павлина не ел и…
— Дело-то в чем, Тас? — вновь вздохнула Лорана и прикрыла за ними дверь.
Флинт пригляделся к ее бледному, измученному лицу и как следует сунул кулаком кендеру в спину. Укоризненно покосившись на друга, Тас извлек из кармана мохнатой курточки свиток пергамента, перевязанный голубой лентой. — Какой то… Э-э-э…Жрец велел передать тебе письмишко, Лорана, — сказал он.
— И это все? — Лорана нетерпеливо выхватила свиток у него из руки.
—Небось предложение руки и сердца. Если не ошибаюсь, двадцать первое за нынешнюю неделю. Не считая предложений несколько иного свойства…
— Да нет же! — Тас неожиданно сделался очень серьезен. — Это совсем другое, честное слово! Это от… От… И он осекся, не договорив.
— А почем тебе знать, от кого это письмо? — Лорана уставилась на кендера пронизывающим взглядом.
— Я… Ну, как бы это сказать… Я… В некотором роде… Капельку туда заглянул, — пришлось сознаться Тасу. Потом его осенило: — Должен же я был убедиться, что не потревожу тебя с чем-нибудь несущественным!
Флинт фыркнул.
— Премного благодарна, — сказала Лорана. Развернула свиток и отошла с ним к окошку: лунный свет был столь ярок, что позволял без труда разбирать написанное.
— Ну так мы пойдем, пожалуй, — пробурчал гном и потащил сопротивляющегося кендера к двери.
— Нет! Подождите! — задыхающимся голосом остановила их Лорана. Флинт обернулся, встревоженно глядя на девушку.
— Что с тобой? — И гном бросился к ней, увидев, что она без сил опускается в ближайшее кресло. — Тас! Живо за Сильварой!
— Нет, не надо… Не надо никого звать… Я… Со мной все в порядке. Вы… Знаете, что тут написано? — спросила Лорана двоих друзей.
— Я пытался ему разобъяснить, — обиженно заявил Тас. — Только когда это он меня слушал?
Дрожащей рукой Лорана протянула свиток старому гному. Тот развернул послание и принялся читать вслух:
«Танис Полуэльф был ранен в битве за Вингаардскую Башню. Сначала ему казалось, что рана совсем не опасна, но потом его состояние ухудшилось, и теперь даже темные жрецы не надеются ему помочь. Я распорядилась перевезти его в Даргаардскую Башню и ухаживаю за ним сама. Танис отлично знает, что дела его плохи. Он хочет, чтобы ты присутствовала у его смертного ложа. Он собирается что-то объяснить тебе и говорит, что только это даст его душе отойти с миром.
В общем, так. Я предлагаю тебе сделку. У тебя в плену находится Бакарис, мой офицер, схваченный неподалеку от Вингаардской Башни. Я хотела бы обменять его на Таниса Полуэльфа. Это могло бы произойти завтра на рассвете, в рощице за городскими стенами. Если ты не склонна мне доверять, захвати с собой Танисовых приятелей, Флинта Огненного Горна и Тассельхофа Непоседу. Но смотри, никого, кроме них! За воротами города тебя будет ждать тот, кто принес это письмо. Если он сочтет, что с твоей стороны все честно, — он проводит тебя туда, где находится Полуэльф. Если же нет, Таниса ты больше живым не увидишь.
Я делаю это лишь потому, что обе мы — женщины, а значит, способны понять чувства друг друга.
Китиара».
Последовало неловкое молчание.
— М-м-м, — пропыхтел Флинт и вновь свернул письмо трубочкой.
— Как ты можешь быть настолько спокойным! — возмутилась Лорана и выхватила у гнома свиток. — А ты? — гневно обернулась она к Тассельхофу.
—Почему ты сразу мне не сказал? Чего дожидался? Когда тебе дали это письмо?.. Ты прочел, что он умирает, и… И ты… Лорана спрятала лицо в ладонях.
Тас смотрел на нее, приоткрыв рот.
— Лорана, — сказал он, помедлив. — Но не думаешь же ты, в самом деле, будто Танис… Она рывком выпрямилась. Ее глаза, непроглядно темные от потрясения и горя, обратились на Флинта, потом на Таса.
— Значит, вы не верите, что письмо настоящее? — спросила она изумленно.
— Ну конечно же, нет, — сказал Флинт.
— А ты как думаешь? — хмыкнул Тас. — Обман чистейшей воды. Ну рассуди сама: мне вручил его драконид! И потом, Китиара теперь — Повелительница Драконов. Так неужели же Танис… Лорана неожиданно отвернулась. Тассельхоф замер на полуслове и вопросительно посмотрел на Флинта. Гном, казалось, постарел на глазах.
— Вот, значит, в чем дело, — проговорил он негромко. — Мы видели, как ты разговаривала с Китиарой на стене Башни Верховного Жреца. И, похоже, вы с ней обсуждали не только гибель Стурма. А, девочка?
Лорана молча кивнула. Она смотрела на свои руки, сложенные на коленях.
— Я не стала вам говорить… — прошептала она еле слышно. — Я не могла… И потом, я еще надеялась… Китиара сказала мне, будто она оставила Таниса в… В каком-то месте, которое называлось Устричный… Заправлять делами в ее отсутствие — так она выразилась…
— Вранье! — без тени сомнения заявил кендер.
— Нет, — покачала головой Лорана. — Она права — мы с ней женщины и можем понять чувства друг друга. Я знаю, она не лгала. Она сказала мне правду. И потом, тогда, в Башне, она упомянула сон… — Лорана приподняла голову. — Вы помните тот наш сон?
Флинт кивнул: воспоминание было не из приятных. Тассельхоф переступил с ноги на ногу.
— Только Танис мог рассказать ей о сне, который всем нам приснился,
—проглотив застрявший в горле комок, продолжала Лорана. — И я видела его с ней в том сне, точно так же, как видела я и смерть Стурма. Все сбывается…
— Нет, погоди-ка, — ворчливо перебил Флинт, цепляясь за ускользающую реальность, точно утопающий за соломинку. — Ты сама говорила, что тебе примерещилась твоя собственная смерть — сразу, мол, после того, как не стало Стурма. Ну, покамест ты живехонька. И тело Стурма им растерзать не удалось…
— И я не помер, как во сне, — жизнерадостно встрял Тас. — С тех пор я вскрыл уже тьму-тьмущую замков… Ну, не совсем тьму-тьмущую, скажем лучше — некоторое количество, но иголки с ядом не было ни в одном! И потом, Лорана, Танис ни за что бы не стал… Флинт метнул ему предупреждающий взгляд, и кендер прикусил язык. Лорана, однако, заметила этот взгляд и все поняла. И сжала губы так, что они сошлись в одну черту.
— Стал бы. Еще как стал бы. И вы оба это знаете. Он любит ее… -Лорана помолчала какое-то время, потом решительно произнесла: — Я пойду. Я обменяю Бакариса.
Флинт тяжело вздохнул. Он, в общем, это предвидел.
— Лорана…
— Послушай, Флинт, — перебила Лорана. — Если бы Танис получил записку, где говорилось бы, что ты умираешь, — как, по-твоему, он бы поступил?
— Тоже сравнила, — буркнул гном.
— А я знаю, — сказала Лорана. — Он пошел бы за тобой в самую Бездну, и даже тысяча драконов не остановила бы его!
— Может, и так, а может, и нет, — ворчливо возразил Флинт. — Будь на нем армия и ответственность перед кучей народу, который от него зависит, -никуда бы он не пошел. Он знал бы, что я его пойму… Лицо Лораны, бесстрастное, чистое и холодное, казалось вырезанным из мрамора.
— К этой ответственности я никогда не стремилась и не хотела ее. Обставим дело так, как будто Бакарис сбежал…
— Не делай этого, Лорана! — взмолился Тас. — Ведь это тот самый офицер, который привез тела Дерека и государя Альфреда! Ты ему еще руку стрелой покалечила. Он ненавидит тебя, Лорана! Так ненавидит!.. Я видел, как он высматривал тебя в тот день, когда мы его сцапали… Флинт сдвинул брови.
— Вельможи и твой брат еще сидят там, внизу, — сказал он. — Можно обсудить с ними это дело и вместе подумать, как нам лучше поступить…
— Не буду я ни с кем ничего обсуждать, — тоном окончательного решения заявила Лорана. И вздернула подбородок знакомым повелительным жестом, столь памятным гному. — В конце концов, это я — полководец. Мне и решать. — Но почему все-таки не попросить совета… Лорана глядела на гнома с горькой насмешкой.
— У кого? — спросила она. — У Гилтанаса? И что, по-твоему, я должна ему сказать? Что мы с Китиарой надумали обменять любовников? Нет, не буду я никому говорить. Кстати, как собирались рыцари поступить с Бакарисом?.. Казнить согласно рыцарскому ритуалу, если не ошибаюсь?.. Я думаю, они мне за мои дела кое-чем все же обязаны. Вот я и возьму Бакариса в качестве платы.
— Лорана… — Флинт судорожно пытался нащупать хоть какой-нибудь способ растопить эту ледяную застывшую маску. — Вообще-то есть этикет, которого положено придерживаться при обмене пленных. Ты права, ты у нас полководец. Значит, должна понимать, насколько это важно! Ты жила при дворе своего батюшки достаточно долго, чтобы… Последние слова были ошибкой. Гном понял это сразу, едва они у него вырвались. И даже застонал про себя.
— Я больше не живу при отцовском дворе! — вспыхнула Лорана. — А этикет пусть катится в Бездну!.. — Поднявшись на ноги, она взирала на Флинта так холодно, как если бы он был случайно встреченным незнакомцем. И гном поневоле вспомнил ее такой, какой она была в Квалинести, в тот памятный вечер, когда детская влюбленность взбалмошной девочки погнала ее из дому следом за Танисом Полуэльфом. — Спасибо за то, что принесли мне это письмо,
— продолжала Лорана. — До утра мне нужно еще многое сделать. Так что, если Танис вам хоть сколько-нибудь дорог — возвращайтесь в свои комнаты и никому не говорите ни о чем.
Тассельхоф встревоженно покосился на Флинта. Старый гном еще раз попробовал хоть что-то исправить.
— Да ладно тебе, Лорана, — проворчал он, краснея. — Ну не принимай ты мои слова близко к сердцу. Решила — значит, решила, а наше дело — тебе помогать. Я, знаешь, просто этакий старенький дедушка с палочкой, вот и все. Будь ты там хоть трижды полководец и главнокомандующий, а я за тебя все беспокоюсь. Так что не забудь взять меня с собой. Об этом и в письме прописано…
— И меня! И меня! — возмущенно закричал Тас.
Флинт наградил его свирепым взглядом, но Лорана ничего не заметила. Ее лицо немного смягчилось.
— Спасибо, Флинт. И тебе, Тас, спасибо, — проговорила она устало.
—Простите, что я так на вас рявкнула. Я просто думаю, что лучше все-таки мне пойти одной…
— Ну уж нет, — упрямо заявил Флинт. — Я за Таниса болею никак не меньше тебя. И если он действительно уми… — тут голос гнома сорвался. Он провел узловатой рукой по глазам. Потом сглотнул и докончил: — Короче, я тоже хочу быть подле него.
— И я, — негромко пробормотал Тассельхоф.
— Ну что ж, — грустно улыбнулась Лорана. — Возразить нечего. Я тоже думаю, что он хотел бы видеть вас подле себя… Она была совершенно уверена, что увидит Таниса. Она в этом ни капельки не сомневалась. Гном видел это по глазам. И все-таки он предпринял последнюю попытку отговорить ее:
— Послушай, Лорана. А что, если это ловушка? Засада? А?..
Ее лицо снова застыло. Глаза гневно сузились, и доводы Флинта так и застряли в длинной седой бороде. Он оглянулся на Таса… Кендер покачал головой.
Старый гном только вздохнул.
2. РАСПЛАТА ЗА ПОРАЖЕНИЕ
— Вот она, господин, — сказал дракон. Это было громадное алое чудище с блестящими черными глазами и таким размахом перепончатых крыльев, что при виде него поневоле вспоминались жуткие призраки ночи. — Даргаардская Башня. Сейчас облака разойдутся, и ты увидишь ее при свете луны.
— И так вижу, — прозвучал в ответ низкий мужской голос. И дракон, заслышав в этом голосе кинжальное острие гнева, начал снижаться без промедления. Его широкие крылья чутко ловили порывы капризного горного ветра. Даргаардскую Башню окружали островерхие пики и изломанные скальные кряжи. Дракон лихорадочно выискивал местечко, подходящее для плавной посадки. Еще не хватало тряхнуть Повелителя Ариакаса. Что угодно, только не это!..
Даргаардская Башня — место, куда они летели, — сто яла на удаленных северных отрогах Даргаардских гор и была в ночи столь же мрачна и зловеща, как и связанные с нею легенды. А ведь некогда — когда мир был юн — Башня украшала собой величественный хребет, и ее стены, сложенные из розового камня, вздымались над утесами, в самом деле напоминая лепестки розового бутона. И вот роза умерла, мрачно думал Ариакас. Повелитель отнюдь не был поэтом; не был он и склонен к мечтательному созерцанию. Однако почерневший от пламени, наполовину обрушенный замок на скалах до того напоминал увядшую розу на ветвях засохшего куста, что сравнение само собой явилось на ум. Обугленные прясла, соединявшие разбитые башни, более ничем не походили на цветочные лепестки. Скорее наоборот, сказал себе Ариакас. Кокон отвратительного насекомого, издохшего от собственного яда.
Громадный алый дракон заложил последний круг. Южная стена крепости рухнула еще во времена Катаклизма и осыпалась на дно тысячефутовой пропасти, открыв прямой доступ ко внутренним воротам. Алый испустил прочувствованный вздох облегчения, разглядев под собой гладкую мостовую, лишь там и сям разорванную трещинами. Даже драконы, мало чего боявшиеся на всем Кринне, предпочитали не сердить Повелителя Ариакаса без крайней нужды.
Внизу, во дворе, между тем закипела лихорадочная деятельность. Ни дать ни взять муравейник, растревоженный приближением хищной осы. Дракониды визгливо кричали, указывая пальцами вверх. Начальник ночной стражи со всех ног примчался на бастионы. Дракониды не обманулись: во дворе и в самом деле усаживалась целая стая алых драконов, и на спине у вожака сидел — судя по латам — офицер. Начальник стражи с тяжелым сердцем проследил за тем, как этот офицер спрыгнул с седла еще прежде, нежели его дракон остановился посередине двора. Дракон отчаянно забил крыльями, как видно, смертельно боясь задеть офицера. Луна замерцала в тучах поднявшейся пыли, всадник же, ни на что не обращая внимания, решительно зашагал через двор прямо к двери. Его подкованные сапоги гулко лязгали по камням, и звук этот чем-то напоминал похоронный звон колокола.
Тут-то начальник стражи ахнул, неожиданно узнав приезжего офицера. Стремительно повернувшись, он едва не упал, запнувшись о драконида, и, обложив его как следует, помчался коридорами Башни на поиски Войскового Командира Гарибанаса.
…Кольчужный кулак Повелителя Ариакаса обрушился на дверные доски с такой силой, что брызнули щепки. Дракониды ринулись открывать, потом почтительно расступились, и Повелитель Драконов прошествовал внутрь, сопровождаемый порывом холодного ветра, от которого разом погасли все свечи, а пламя факелов заметалось.
Ариакас быстро огляделся сквозь прорези сверкающего драконьего шлема. Он стоял в обширном круглом покое с высоким сводчатым потолком. Две исполинские лестницы выгибались по сторонам. Они вели к высокому балкону на втором этаже. Пока Ариакас осматривался, не обращая внимания на драконидов, готовых лизать его сапоги, из двери у самого верха ступеней появился Гарибанас. Он поспешно застегивал штаны, одновременно пытаясь натянуть через голову рубашку. Рядом с ним, указывая вниз, на Повелителя, стоял начальник стражи, и челюсть у него ходила ходуном от страха.
Ариакас вмиг догадался, чьим обществом только что наслаждался Войсковой Командир. Похоже, он неплохо замещал пропавшего Бакариса не только на поле брани!
«Стало быть, вот она где», — с удовлетворением подумал Ариакас. Он молниеносно пересек покой, потом устремился вверх по ступеням — через одну. Дракониды, точно крысы, разбегались с дороги. Исчез и начальник стражи. К тому времени, когда Ариакас наполовину одолел лестницу, Гарибанас едва-едва успел собраться с мыслями настолько, чтобы подобающим образом обратиться к нему.
— П-повелитель Ариакас… — выдавил он, судорожно заправляя рубаху в штаны и поспешно спускаясь навстречу. — Какая… Н-неожиданная честь для нас…
— Уж прямо такая неожиданная? — спросил Ариакас. Голос, исходивший из глубин драконьего шлема, странно отдавал металлом.
— В-вообще-то… Не вполне. — И Гарибанас отважился на жалкий смешок. Ариакас продолжал подниматься, глядя на дверь. За дверью было темно.
Поняв, куда он направляется, Гарибанас встал перед входом.
— Господин, — начал он извиняющимся тоном. — Китиара одевается. Она… Не произнеся ни слова, даже не замедлив шагов, Ариакас размахнулся кулаком в тяжелой перчатке. Удар пришелся Гарибанасу в ребра. Раздался звук, как будто резко выдохнули кузнечные мехи. Потом затрещали сломанные кости. Еще миг — и тело юноши влажно шмякнулось о каменную стену шагах в десяти от того места, где он только что стоял. Гарибанас безвольно осел на пол, но Ариакасу до него не было дела. Он поднимался по ступенькам, не оглядываясь и не сводя глаз с двери наверху.
Повелитель Ариакас, верховный главнокомандующий армиями Владычицы Тьмы и подчинявшийся непосредственно ей, был не просто человеком блестящего ума — он обладал полководческим гением. Ему удалось подчинить себе без малого весь Ансалонский континент; он уже величал сам себя «императором». Владычица была довольна им и осыпала его наградами одна щедрее другой… И что же? Почти воплотившаяся мечта готова была ускользнуть между пальцев, точно невесомый дымок от костра, на котором жгут осенние листья. Донесение, недавно полученное им, гласило: его войска в панике отступали по Соламнийскому Полю, оставив Вингаардскую Башню и думать забыв о планах осады Каламана. Отряды эльфов и людей сообща действовали и на Северном, и на Южном Эрготе. Горные гномы вышли на свет из своего подземного королевства, Торбардина, и, по слухам, вступили в союз со своими недавними врагами — гномами холмов, а также с группой беглых людей, и все вместе насели на драконидов, пытаясь выдворить их из Абанасинии. Не говоря уж о том, что страна Сильванести вернула себе свободу, а в замке Ледяной Стены погиб Повелитель Драконов. И — вовсе уж невероятные вести — кучка овражных гномов удержала Пакс Таркас!..
Вот какие мысли мелькали в голове у Повелителя Ариакаса, и не мудрено, что верхние ступени он перешагнул в последней степени ярости. Из тех, кому случалось вызвать его недовольство, в живых оставались немногие. Его ярости не пережил еще никто.
Власть и знатность Ариакас унаследовал от отца. Тот был жрецом и пользовался немалым расположением Владычицы Тьмы. Ариакасу было всего сорок лет. Место же свое он занял в двадцать — после того, как отец его принял безвременную смерть от рук собственного сына. Между прочим, Ариакасу было два года, когда у него на глазах отец зверски расправился с его матерью: несчастная женщина пыталась бежать от него вместе с маленьким сыном, боясь, что Зло, которому предался отец, завладеет и его душой… Так оно и случилось.
Подрастая, Ариакас внешне относился к отцу со всем подобающим почтением, но убийства матери так и не позабыл. Он усердно учился и, к безмерной гордости отца, отменно преуспевал в науках. Многие потом задавались вопросом, на каком именно ударе ножа испарилась отцовская гордость, когда девятнадцатилетний сын отомстил ему за гибель матери. Но Ариакасом двигала не только месть. Он давно уже примеривался и к трону Повелителя Драконов… Смерть любимого жреца не слишком опечалила Владычицу Тьмы: очень скоро она обнаружила, что в лице юного Ариакаса приобрела куда больше, нежели потеряла… Жреческих способностей у него, правда, не оказалось, зато проявился немалый талант к магии, который со временем принес ему посвящение в число Черных Одежд и великолепные рекомендации от чернокнижника, наставлявшего его в магическом искусстве. Другое дело, магия не была его страстью. Он с честью выдержал страшные испытания в Башне Высшего Волшебства, но редко пользовался своим могуществом, а черных одежд, свидетельствовавших о его принадлежности к этому ордену, не носил вообще никогда.
— И так вижу, — прозвучал в ответ низкий мужской голос. И дракон, заслышав в этом голосе кинжальное острие гнева, начал снижаться без промедления. Его широкие крылья чутко ловили порывы капризного горного ветра. Даргаардскую Башню окружали островерхие пики и изломанные скальные кряжи. Дракон лихорадочно выискивал местечко, подходящее для плавной посадки. Еще не хватало тряхнуть Повелителя Ариакаса. Что угодно, только не это!..
Даргаардская Башня — место, куда они летели, — сто яла на удаленных северных отрогах Даргаардских гор и была в ночи столь же мрачна и зловеща, как и связанные с нею легенды. А ведь некогда — когда мир был юн — Башня украшала собой величественный хребет, и ее стены, сложенные из розового камня, вздымались над утесами, в самом деле напоминая лепестки розового бутона. И вот роза умерла, мрачно думал Ариакас. Повелитель отнюдь не был поэтом; не был он и склонен к мечтательному созерцанию. Однако почерневший от пламени, наполовину обрушенный замок на скалах до того напоминал увядшую розу на ветвях засохшего куста, что сравнение само собой явилось на ум. Обугленные прясла, соединявшие разбитые башни, более ничем не походили на цветочные лепестки. Скорее наоборот, сказал себе Ариакас. Кокон отвратительного насекомого, издохшего от собственного яда.
Громадный алый дракон заложил последний круг. Южная стена крепости рухнула еще во времена Катаклизма и осыпалась на дно тысячефутовой пропасти, открыв прямой доступ ко внутренним воротам. Алый испустил прочувствованный вздох облегчения, разглядев под собой гладкую мостовую, лишь там и сям разорванную трещинами. Даже драконы, мало чего боявшиеся на всем Кринне, предпочитали не сердить Повелителя Ариакаса без крайней нужды.
Внизу, во дворе, между тем закипела лихорадочная деятельность. Ни дать ни взять муравейник, растревоженный приближением хищной осы. Дракониды визгливо кричали, указывая пальцами вверх. Начальник ночной стражи со всех ног примчался на бастионы. Дракониды не обманулись: во дворе и в самом деле усаживалась целая стая алых драконов, и на спине у вожака сидел — судя по латам — офицер. Начальник стражи с тяжелым сердцем проследил за тем, как этот офицер спрыгнул с седла еще прежде, нежели его дракон остановился посередине двора. Дракон отчаянно забил крыльями, как видно, смертельно боясь задеть офицера. Луна замерцала в тучах поднявшейся пыли, всадник же, ни на что не обращая внимания, решительно зашагал через двор прямо к двери. Его подкованные сапоги гулко лязгали по камням, и звук этот чем-то напоминал похоронный звон колокола.
Тут-то начальник стражи ахнул, неожиданно узнав приезжего офицера. Стремительно повернувшись, он едва не упал, запнувшись о драконида, и, обложив его как следует, помчался коридорами Башни на поиски Войскового Командира Гарибанаса.
…Кольчужный кулак Повелителя Ариакаса обрушился на дверные доски с такой силой, что брызнули щепки. Дракониды ринулись открывать, потом почтительно расступились, и Повелитель Драконов прошествовал внутрь, сопровождаемый порывом холодного ветра, от которого разом погасли все свечи, а пламя факелов заметалось.
Ариакас быстро огляделся сквозь прорези сверкающего драконьего шлема. Он стоял в обширном круглом покое с высоким сводчатым потолком. Две исполинские лестницы выгибались по сторонам. Они вели к высокому балкону на втором этаже. Пока Ариакас осматривался, не обращая внимания на драконидов, готовых лизать его сапоги, из двери у самого верха ступеней появился Гарибанас. Он поспешно застегивал штаны, одновременно пытаясь натянуть через голову рубашку. Рядом с ним, указывая вниз, на Повелителя, стоял начальник стражи, и челюсть у него ходила ходуном от страха.
Ариакас вмиг догадался, чьим обществом только что наслаждался Войсковой Командир. Похоже, он неплохо замещал пропавшего Бакариса не только на поле брани!
«Стало быть, вот она где», — с удовлетворением подумал Ариакас. Он молниеносно пересек покой, потом устремился вверх по ступеням — через одну. Дракониды, точно крысы, разбегались с дороги. Исчез и начальник стражи. К тому времени, когда Ариакас наполовину одолел лестницу, Гарибанас едва-едва успел собраться с мыслями настолько, чтобы подобающим образом обратиться к нему.
— П-повелитель Ариакас… — выдавил он, судорожно заправляя рубаху в штаны и поспешно спускаясь навстречу. — Какая… Н-неожиданная честь для нас…
— Уж прямо такая неожиданная? — спросил Ариакас. Голос, исходивший из глубин драконьего шлема, странно отдавал металлом.
— В-вообще-то… Не вполне. — И Гарибанас отважился на жалкий смешок. Ариакас продолжал подниматься, глядя на дверь. За дверью было темно.
Поняв, куда он направляется, Гарибанас встал перед входом.
— Господин, — начал он извиняющимся тоном. — Китиара одевается. Она… Не произнеся ни слова, даже не замедлив шагов, Ариакас размахнулся кулаком в тяжелой перчатке. Удар пришелся Гарибанасу в ребра. Раздался звук, как будто резко выдохнули кузнечные мехи. Потом затрещали сломанные кости. Еще миг — и тело юноши влажно шмякнулось о каменную стену шагах в десяти от того места, где он только что стоял. Гарибанас безвольно осел на пол, но Ариакасу до него не было дела. Он поднимался по ступенькам, не оглядываясь и не сводя глаз с двери наверху.
Повелитель Ариакас, верховный главнокомандующий армиями Владычицы Тьмы и подчинявшийся непосредственно ей, был не просто человеком блестящего ума — он обладал полководческим гением. Ему удалось подчинить себе без малого весь Ансалонский континент; он уже величал сам себя «императором». Владычица была довольна им и осыпала его наградами одна щедрее другой… И что же? Почти воплотившаяся мечта готова была ускользнуть между пальцев, точно невесомый дымок от костра, на котором жгут осенние листья. Донесение, недавно полученное им, гласило: его войска в панике отступали по Соламнийскому Полю, оставив Вингаардскую Башню и думать забыв о планах осады Каламана. Отряды эльфов и людей сообща действовали и на Северном, и на Южном Эрготе. Горные гномы вышли на свет из своего подземного королевства, Торбардина, и, по слухам, вступили в союз со своими недавними врагами — гномами холмов, а также с группой беглых людей, и все вместе насели на драконидов, пытаясь выдворить их из Абанасинии. Не говоря уж о том, что страна Сильванести вернула себе свободу, а в замке Ледяной Стены погиб Повелитель Драконов. И — вовсе уж невероятные вести — кучка овражных гномов удержала Пакс Таркас!..
Вот какие мысли мелькали в голове у Повелителя Ариакаса, и не мудрено, что верхние ступени он перешагнул в последней степени ярости. Из тех, кому случалось вызвать его недовольство, в живых оставались немногие. Его ярости не пережил еще никто.
Власть и знатность Ариакас унаследовал от отца. Тот был жрецом и пользовался немалым расположением Владычицы Тьмы. Ариакасу было всего сорок лет. Место же свое он занял в двадцать — после того, как отец его принял безвременную смерть от рук собственного сына. Между прочим, Ариакасу было два года, когда у него на глазах отец зверски расправился с его матерью: несчастная женщина пыталась бежать от него вместе с маленьким сыном, боясь, что Зло, которому предался отец, завладеет и его душой… Так оно и случилось.
Подрастая, Ариакас внешне относился к отцу со всем подобающим почтением, но убийства матери так и не позабыл. Он усердно учился и, к безмерной гордости отца, отменно преуспевал в науках. Многие потом задавались вопросом, на каком именно ударе ножа испарилась отцовская гордость, когда девятнадцатилетний сын отомстил ему за гибель матери. Но Ариакасом двигала не только месть. Он давно уже примеривался и к трону Повелителя Драконов… Смерть любимого жреца не слишком опечалила Владычицу Тьмы: очень скоро она обнаружила, что в лице юного Ариакаса приобрела куда больше, нежели потеряла… Жреческих способностей у него, правда, не оказалось, зато проявился немалый талант к магии, который со временем принес ему посвящение в число Черных Одежд и великолепные рекомендации от чернокнижника, наставлявшего его в магическом искусстве. Другое дело, магия не была его страстью. Он с честью выдержал страшные испытания в Башне Высшего Волшебства, но редко пользовался своим могуществом, а черных одежд, свидетельствовавших о его принадлежности к этому ордену, не носил вообще никогда.