Страница:
— Переходи, Тассельхоф! — приказал Танис.
— Я без Фисбена никуда! — упрямо заявил кендер. Карамон ступил на золотой мост. Видя, что великан попятился, дракониды с удвоенным пылом рванулись вперед. Танис выпускал стрелу за стрелой со всей мыслимой скоростью. Один драконид остался лежать в луже зеленой крови, остальные попадали вниз. Однако руки у полуэльфа дрожали от усталости, и, что хуже, стрелы были на исходе. А дракониды все лезли. Карамон встал рядом с Танисом на мосту…
— Скорее, Фисбен!.. — заламывая руки, умолял Тассельхоф.
— Ну вот! — с глубоким удовлетворением проговорил наконец старый волшебник. — Теперь точнехонько. А гномы-механики еще говорили, будто я никудышный инженер!
Золотой настил вместе со стоявшими на нем Танисом, Карамоном и Тассельхофом опустился еще на полволоска, тютелька в тютельку заполнив собой пролом.
И в тот же миг уцелевшая половина моста — та, что вела к спасению, на другую сторону каньона — затрещала и, разваливаясь на части, рухнула в бездну!
— Боги! — испуганно ахнул Карамон. Каким-то чудом богатырю удалось ухватить Таниса, как раз собравшегося сойти с золотого настила, и оттащить его назад.
— Попались! — хрипло выговорил полуэльф, глядя, как кувыркаются в долгом полете бревна и доски. Ему казалось, вместе с ними падала в никуда и его душа. На той стороне пронзительно завизжала Тика. Торжествующие крики драконидов похоронили ее голос. Но почти сразу их вопли перекрыл чудовищный треск, и восторг сменился ужасом…
— Танис! Танис! Ты только посмотри! — в восторге заорал Тассельхоф. -Во дают!..
Танис обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как валится в пропасть, увлекая с собой большую часть драконидов, остаток деревянного моста. Золотой настил затрепетал под ногами…
— Сейчас мы тоже!.. — прокричал Карамон. — Ведь его ничто не поддержива… У него перехватило горло. Издав какой-то придушенный звук, он медленно повел глазами кругом.
— Не может быть, — пробормотал он. — Не может быть…
— Может, оказывается, — Танис судорожно вздохнул.
Волшебный золотой пролет весело поблескивал в закатных лучах, вися в воздушной пустоте посередине каньона, а деревянные обломки вперемешку с драконидами летели вниз, вниз, на далекое дно. Четверо, стоявшие на золотом настиле, смотрели попеременно то на бешеную реку глубоко под ногами, то на широкие провалы, отделявшие их и от одного берега, и от другого.
Какое-то время над пропастью царила полнейшая, поистине мертвая тишина. Потом Фисбен с торжеством повернулся к Танису.
— Отличное заклинание! — гордо выговорил маг. — Ну что, веревка найдется?..
Тике перебросили веревку, и они с гномом накрепко привязали ее к дереву. Потом, друг за дружкой, Танис, Карамон, Тас и Фисбен слезли с моста, и Берем по очереди вытащил их на берег. Когда наконец все они ступили на твердую землю, было уже совсем темно. Спутники валились с ног от усталости. Они были до того измотаны, что не стали разыскивать никакого укрытия — просто разложили свои одеяла в роще корявых сосенок и выставили стражу, и те, кому не надо было караулить, мигом уснули.
Когда Танис проснулся на следующее утро, у него болели все кости. И первым, что он увидел, были яркие солнечные блики на золоте чудесного моста
— тот так и висел над пропастью безо всякой опоры.
— Не собираешься избавляться от этой штуковины? — спросил он старого мага, помогавшего Тасу раздавать завтрак. Завтрак состоял из квит-па
—эльфийских сушеных фруктов.
— И хотел бы, да что-то не получается, — вздохнул Фисбен, тоскливо поглядывая на сверкающее чудо.
— Он уже попробовал несколько заклинаний, — сказал Тас и кивнул на ближние деревья: одна сосна была сплошь заплетена паутинами, другая -сожжена до головешек. — Я и то посоветовал ему прекратить, пока не превратил всех нас в сверчков или еще что похуже…
— Неплохая идея, — мрачно сказал Танис, глядя на блестящее золото.
—Осталось только стрелочку на скале нарисовать, чтобы никто уже точно не сбился с нашего следа… Покачав головой, он подсел к Карамону и Тике.
— А они от нас не отстанут, это уж точно, — проворчал Карамон, без особой охоты жуя квит-па. — Драконов свистнут, чтобы те их перенесли… Воитель вздохнул и спрятал едва початый завтрак в кошель.
— Что-то ты совсем не ешь, Карамон… — забеспокоилась Тика.
— Да я не голоден, — буркнул он и поднялся. — Пойду лучше разведаю, что там дальше… Навьючив на себя заплечный мешок и оружие, он двинулся вперед по тропе. Тика опустила голову и принялась собирать вещи. Она старательно избегала взгляда полуэльфа, но он все-таки спросил:
— Опять Рейстлин?..
Тика замерла. Ее руки бессильно опустились на колени.
— Неужели так будет всегда? — беспомощно выговорила она, с любовью и состраданием глядя вслед великану. — Не понимаю я этого…
— Я тоже, — сказал Танис, следя за тем, как исчезает в чаще Карамон. — Хотя не мне о том судить: у меня-то ни брата, ни сестры никогда не было…
— А я понимаю! — сказал Берем. Сказал негромко, но с такой страстью в голосе, что Танис невольно оглянулся.
— О чем ты?..
Но тоскующее, жаждущее выражение уже пропало с лица Вечного Человека. — Да так… — пробормотал он. — Ни о чем…
— Погоди-ка, — Танис быстро поднялся на ноги. — Почему ты говоришь, что понимаешь Карамона?
И он взял Берема за плечо.
— Отстаньте от меня!.. — закричал тот и рывком сбросил его руку.
— Слушай, Берем, — сказал Тассельхоф, поднимая голову и улыбаясь с таким видом, точно не слышал ни слова. — Я тут разбирал свои карты и обнаружил одну, с которой связан прелюбопытнейший случай… Метнув на Таниса затравленный взгляд. Берем отодвинулся туда, где, скрестив ноги, сидел обложенный картами Тассельхоф. Присев рядом с ним на корточки, Вечный Человек вскоре с детским интересом слушал одну из Тасовых бесконечных историй.
— Лучше не трогай его, Танис, — посоветовал Флинт. — И вообще, если он и понимает Карамона, так разве потому, что у самого мозги набекрень не хуже, чем у Рейстлина!
— Может, и так, — сказал Танис, усаживаясь рядом с гномом и принимаясь за свою порцию квит-па. — Вообще-то надо бы нам поскорей уносить отсюда ноги. Если нам повезет, Тас подберет карту…
— Толку от его карт!.. — презрительно фыркнул гном. — Последний раз, помнится, его карты завели нас в морской порт, где и в помине не было моря!..
Танис спрятал улыбку в бороде.
— Будем надеяться, на сей раз получится по-другому, — сказал он. -Все лучше, чем следовать указаниям Фисбена…
— Это уж точно, — ворчливо согласился Флинт. Искоса глянув на старого мага, он наклонился поближе к полуэльфу и спросил громким шепотом: — Ты никогда не задумывался, каким образом он уцелел тогда в Пакс Таркасе?
— О чем только я не задумываюсь, — так же тихо ответил Танис. — Сейчас, например, меня больше всего волнует, как ты себя чувствуешь.
Гном заморгал: неожиданный вопрос застал его врасплох.
— Лучше не бывает! — отрезал он наконец. И покраснел.
— Я же вижу, как ты то и дело трешь левую руку, — продолжал Танис.
— Ревматизм! — пробурчал гном. — Ты же знаешь, по весне он вечно мне житья не дает. Чему, кстати, немало способствует и спанье на земле. Ты что-то там говорил насчет уносить ноги… — И гном принялся упаковывать свои пожитки.
— Говорил, — Танис со вздохом отвернулся. — Ну что, Тас? Нашел что-нибудь?
— Да вроде бы! — немедленно откликнулся кендер. Скатав карты, он убрал их в футляр и засунул футляр в сумку, не забыв при этом лишний раз полюбоваться золотым дракончиком. Дракончика можно было бы счесть металлической статуэткой, если бы он самым причудливым образом не менял позу. В настоящий момент он свернулся клубком, обвив золотое колечко — то самое, которое Лорана подарила когда-то Танису, а потом выбросила, когда Танис вернул его ей, сказав, что любит Китиару… Тассельхоф так увлекся созерцанием кольца и дракончика, что тут же начисто позабыл и о Танисе, и о картах.
— Ах да!.. — спохватился он, когда полуэльф нетерпеливо кашлянул. -Ну как же. Карта. Видишь ли, когда я был еще совсем маленьким кендерским мальчиком, мне доводилось путешествовать с родителями через Халькистовы горы — это когда мы ездили в Каламан. Обычно мы пользовались северным трактом, хотя он и длинней. Дело в том, что в Таман-Бузаке каждый год бывала ярмарка, где торговали массой замечательных вещей, и отец никогда ее не пропускал. Но однажды… Да, по-моему, это было после того, как меня засадили в кутузку из-за легкого недоразумения с ювелиром… Так вот, однажды мы решили пересечь горы. Моя мама всегда мечтала взглянуть на Обитель Богов, вот мы и…
— Карта, — перебил Танис.
— Ну да, карта, — вздохнул Тас. — Пожалуйста. Папина, если память мне не изменяет. Мы с Фисбеном думаем, что мы находимся вот тут. А вон там -Обитель Богов.
— Что хоть это такое?
— Древний город. Он совсем разрушен, его ведь бросили во время Катаклизма…
— И наверняка кишит драконидами, — договорил за него Танис.
— Я совсем не про ту Обитель. — Тонкий пальчик Таса путешествовал по горам, что окружали точку на карте, обозначавшую город. — То место тоже называется Обителью Богов, но дело-то в том, что его так прозвали еще когда там городом и близко не пахло. Это мне Фисбен рассказал.
Танис посмотрел на старого мага, и тот согласно кивнул.
— Много веков назад люди верили, что Боги живут именно там, -проговорил он торжественно. — Это очень священное место.
— И потом, оно спрятано, — продолжал Тас. — Оно скрыто в горной долине посредине большущего хребта. Вот тут, видишь? Фисбен говорит, туда никто не заглядывает. Никто, кроме него, не знает потайной тропы. У меня помечена какая-то тропа, по крайней мере, в те горы она точно нас приведет…
— Говоришь, туда никто не ходит? — обратился Танис к Фисбену.
Глаза старого колдуна раздраженно сузились.
— Никто.
— Кроме тебя?
— Есть у тебя год времени, Полуэльф? — запыхтел Фисбен. — Если есть, я, пожалуй, успею поведать тебе про некоторую часть мест, где мне довелось побывать! — И он погрозил Танису пальцем. — Не ценишь ты меня, юноша! Без конца в чем-то подозреваешь! И это после всего, что я для вас сделал…
— Ой, не напоминай ему лучше об этом, — поспешно встрял Тас, видя, как потемнело лицо полуэльфа. — Пойдем, дедушка… И они зашагали вперед по тропе, причем борода Фисбена продолжала возмущенно топорщиться.
— А что. Боги правда жили там, куда мы идем? — спросил Тас, желая отвлечь своего спутника и опасаясь, что в ином случае тот опять сцепится с Танисом.
— Мне-то почем знать? — ершисто осведомился Фисбен. — Или я, по-твоему, смахиваю на Бога?..
— Ну…
— Говорил тебе кто-нибудь, что ты ужасающее трепло?..
— Да почти все говорят, — ответил Тас жизнерадостно. — Слушай, я тебе еще не рассказывал, как я повстречал волосатого мамонта?..
Танис отчетливо расслышал стон Фисбена… Потом мимо него пробежала Тика
— она спешила вдогонку за Карамоном.
— Идем, Флинт? — окликнул Танис гнома.
— Сейчас, — отозвался гном и… Неожиданно опустился на камень. -Мешок уронил, — ворчливо пояснил он Танису. — Ступай вперед, я сейчас подойду… Танис разглядывал на ходу карту кендера и не заметил состояния Флинта. Не расслышал странной ноты, прозвучавшей в голосе старого друга, не увидел гримасы боли, на миг исказившей его лицо…
— Поторопись, — рассеянно сказал он гному. — Смотри, отстанешь.
— Иду, сынок, — тихо сказал Флинт, сидя на камне и ожидая, чтобы боль в груди улеглась, как это обычно бывало. Танис все дальше уходил от него по тропе. Он двигался несколько неуклюже — никак не мог как следует освоиться с трофейными латами. Смотри, отстанешь…
— Иду, сынок, — чуть слышно повторил Флинт. Зачем-то провел узловатой рукой по глазам, поднялся и пошел следом за всеми…
3. ОБИТЕЛЬ БОГОВ
— Я без Фисбена никуда! — упрямо заявил кендер. Карамон ступил на золотой мост. Видя, что великан попятился, дракониды с удвоенным пылом рванулись вперед. Танис выпускал стрелу за стрелой со всей мыслимой скоростью. Один драконид остался лежать в луже зеленой крови, остальные попадали вниз. Однако руки у полуэльфа дрожали от усталости, и, что хуже, стрелы были на исходе. А дракониды все лезли. Карамон встал рядом с Танисом на мосту…
— Скорее, Фисбен!.. — заламывая руки, умолял Тассельхоф.
— Ну вот! — с глубоким удовлетворением проговорил наконец старый волшебник. — Теперь точнехонько. А гномы-механики еще говорили, будто я никудышный инженер!
Золотой настил вместе со стоявшими на нем Танисом, Карамоном и Тассельхофом опустился еще на полволоска, тютелька в тютельку заполнив собой пролом.
И в тот же миг уцелевшая половина моста — та, что вела к спасению, на другую сторону каньона — затрещала и, разваливаясь на части, рухнула в бездну!
— Боги! — испуганно ахнул Карамон. Каким-то чудом богатырю удалось ухватить Таниса, как раз собравшегося сойти с золотого настила, и оттащить его назад.
— Попались! — хрипло выговорил полуэльф, глядя, как кувыркаются в долгом полете бревна и доски. Ему казалось, вместе с ними падала в никуда и его душа. На той стороне пронзительно завизжала Тика. Торжествующие крики драконидов похоронили ее голос. Но почти сразу их вопли перекрыл чудовищный треск, и восторг сменился ужасом…
— Танис! Танис! Ты только посмотри! — в восторге заорал Тассельхоф. -Во дают!..
Танис обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как валится в пропасть, увлекая с собой большую часть драконидов, остаток деревянного моста. Золотой настил затрепетал под ногами…
— Сейчас мы тоже!.. — прокричал Карамон. — Ведь его ничто не поддержива… У него перехватило горло. Издав какой-то придушенный звук, он медленно повел глазами кругом.
— Не может быть, — пробормотал он. — Не может быть…
— Может, оказывается, — Танис судорожно вздохнул.
Волшебный золотой пролет весело поблескивал в закатных лучах, вися в воздушной пустоте посередине каньона, а деревянные обломки вперемешку с драконидами летели вниз, вниз, на далекое дно. Четверо, стоявшие на золотом настиле, смотрели попеременно то на бешеную реку глубоко под ногами, то на широкие провалы, отделявшие их и от одного берега, и от другого.
Какое-то время над пропастью царила полнейшая, поистине мертвая тишина. Потом Фисбен с торжеством повернулся к Танису.
— Отличное заклинание! — гордо выговорил маг. — Ну что, веревка найдется?..
Тике перебросили веревку, и они с гномом накрепко привязали ее к дереву. Потом, друг за дружкой, Танис, Карамон, Тас и Фисбен слезли с моста, и Берем по очереди вытащил их на берег. Когда наконец все они ступили на твердую землю, было уже совсем темно. Спутники валились с ног от усталости. Они были до того измотаны, что не стали разыскивать никакого укрытия — просто разложили свои одеяла в роще корявых сосенок и выставили стражу, и те, кому не надо было караулить, мигом уснули.
Когда Танис проснулся на следующее утро, у него болели все кости. И первым, что он увидел, были яркие солнечные блики на золоте чудесного моста
— тот так и висел над пропастью безо всякой опоры.
— Не собираешься избавляться от этой штуковины? — спросил он старого мага, помогавшего Тасу раздавать завтрак. Завтрак состоял из квит-па
—эльфийских сушеных фруктов.
— И хотел бы, да что-то не получается, — вздохнул Фисбен, тоскливо поглядывая на сверкающее чудо.
— Он уже попробовал несколько заклинаний, — сказал Тас и кивнул на ближние деревья: одна сосна была сплошь заплетена паутинами, другая -сожжена до головешек. — Я и то посоветовал ему прекратить, пока не превратил всех нас в сверчков или еще что похуже…
— Неплохая идея, — мрачно сказал Танис, глядя на блестящее золото.
—Осталось только стрелочку на скале нарисовать, чтобы никто уже точно не сбился с нашего следа… Покачав головой, он подсел к Карамону и Тике.
— А они от нас не отстанут, это уж точно, — проворчал Карамон, без особой охоты жуя квит-па. — Драконов свистнут, чтобы те их перенесли… Воитель вздохнул и спрятал едва початый завтрак в кошель.
— Что-то ты совсем не ешь, Карамон… — забеспокоилась Тика.
— Да я не голоден, — буркнул он и поднялся. — Пойду лучше разведаю, что там дальше… Навьючив на себя заплечный мешок и оружие, он двинулся вперед по тропе. Тика опустила голову и принялась собирать вещи. Она старательно избегала взгляда полуэльфа, но он все-таки спросил:
— Опять Рейстлин?..
Тика замерла. Ее руки бессильно опустились на колени.
— Неужели так будет всегда? — беспомощно выговорила она, с любовью и состраданием глядя вслед великану. — Не понимаю я этого…
— Я тоже, — сказал Танис, следя за тем, как исчезает в чаще Карамон. — Хотя не мне о том судить: у меня-то ни брата, ни сестры никогда не было…
— А я понимаю! — сказал Берем. Сказал негромко, но с такой страстью в голосе, что Танис невольно оглянулся.
— О чем ты?..
Но тоскующее, жаждущее выражение уже пропало с лица Вечного Человека. — Да так… — пробормотал он. — Ни о чем…
— Погоди-ка, — Танис быстро поднялся на ноги. — Почему ты говоришь, что понимаешь Карамона?
И он взял Берема за плечо.
— Отстаньте от меня!.. — закричал тот и рывком сбросил его руку.
— Слушай, Берем, — сказал Тассельхоф, поднимая голову и улыбаясь с таким видом, точно не слышал ни слова. — Я тут разбирал свои карты и обнаружил одну, с которой связан прелюбопытнейший случай… Метнув на Таниса затравленный взгляд. Берем отодвинулся туда, где, скрестив ноги, сидел обложенный картами Тассельхоф. Присев рядом с ним на корточки, Вечный Человек вскоре с детским интересом слушал одну из Тасовых бесконечных историй.
— Лучше не трогай его, Танис, — посоветовал Флинт. — И вообще, если он и понимает Карамона, так разве потому, что у самого мозги набекрень не хуже, чем у Рейстлина!
— Может, и так, — сказал Танис, усаживаясь рядом с гномом и принимаясь за свою порцию квит-па. — Вообще-то надо бы нам поскорей уносить отсюда ноги. Если нам повезет, Тас подберет карту…
— Толку от его карт!.. — презрительно фыркнул гном. — Последний раз, помнится, его карты завели нас в морской порт, где и в помине не было моря!..
Танис спрятал улыбку в бороде.
— Будем надеяться, на сей раз получится по-другому, — сказал он. -Все лучше, чем следовать указаниям Фисбена…
— Это уж точно, — ворчливо согласился Флинт. Искоса глянув на старого мага, он наклонился поближе к полуэльфу и спросил громким шепотом: — Ты никогда не задумывался, каким образом он уцелел тогда в Пакс Таркасе?
— О чем только я не задумываюсь, — так же тихо ответил Танис. — Сейчас, например, меня больше всего волнует, как ты себя чувствуешь.
Гном заморгал: неожиданный вопрос застал его врасплох.
— Лучше не бывает! — отрезал он наконец. И покраснел.
— Я же вижу, как ты то и дело трешь левую руку, — продолжал Танис.
— Ревматизм! — пробурчал гном. — Ты же знаешь, по весне он вечно мне житья не дает. Чему, кстати, немало способствует и спанье на земле. Ты что-то там говорил насчет уносить ноги… — И гном принялся упаковывать свои пожитки.
— Говорил, — Танис со вздохом отвернулся. — Ну что, Тас? Нашел что-нибудь?
— Да вроде бы! — немедленно откликнулся кендер. Скатав карты, он убрал их в футляр и засунул футляр в сумку, не забыв при этом лишний раз полюбоваться золотым дракончиком. Дракончика можно было бы счесть металлической статуэткой, если бы он самым причудливым образом не менял позу. В настоящий момент он свернулся клубком, обвив золотое колечко — то самое, которое Лорана подарила когда-то Танису, а потом выбросила, когда Танис вернул его ей, сказав, что любит Китиару… Тассельхоф так увлекся созерцанием кольца и дракончика, что тут же начисто позабыл и о Танисе, и о картах.
— Ах да!.. — спохватился он, когда полуэльф нетерпеливо кашлянул. -Ну как же. Карта. Видишь ли, когда я был еще совсем маленьким кендерским мальчиком, мне доводилось путешествовать с родителями через Халькистовы горы — это когда мы ездили в Каламан. Обычно мы пользовались северным трактом, хотя он и длинней. Дело в том, что в Таман-Бузаке каждый год бывала ярмарка, где торговали массой замечательных вещей, и отец никогда ее не пропускал. Но однажды… Да, по-моему, это было после того, как меня засадили в кутузку из-за легкого недоразумения с ювелиром… Так вот, однажды мы решили пересечь горы. Моя мама всегда мечтала взглянуть на Обитель Богов, вот мы и…
— Карта, — перебил Танис.
— Ну да, карта, — вздохнул Тас. — Пожалуйста. Папина, если память мне не изменяет. Мы с Фисбеном думаем, что мы находимся вот тут. А вон там -Обитель Богов.
— Что хоть это такое?
— Древний город. Он совсем разрушен, его ведь бросили во время Катаклизма…
— И наверняка кишит драконидами, — договорил за него Танис.
— Я совсем не про ту Обитель. — Тонкий пальчик Таса путешествовал по горам, что окружали точку на карте, обозначавшую город. — То место тоже называется Обителью Богов, но дело-то в том, что его так прозвали еще когда там городом и близко не пахло. Это мне Фисбен рассказал.
Танис посмотрел на старого мага, и тот согласно кивнул.
— Много веков назад люди верили, что Боги живут именно там, -проговорил он торжественно. — Это очень священное место.
— И потом, оно спрятано, — продолжал Тас. — Оно скрыто в горной долине посредине большущего хребта. Вот тут, видишь? Фисбен говорит, туда никто не заглядывает. Никто, кроме него, не знает потайной тропы. У меня помечена какая-то тропа, по крайней мере, в те горы она точно нас приведет…
— Говоришь, туда никто не ходит? — обратился Танис к Фисбену.
Глаза старого колдуна раздраженно сузились.
— Никто.
— Кроме тебя?
— Есть у тебя год времени, Полуэльф? — запыхтел Фисбен. — Если есть, я, пожалуй, успею поведать тебе про некоторую часть мест, где мне довелось побывать! — И он погрозил Танису пальцем. — Не ценишь ты меня, юноша! Без конца в чем-то подозреваешь! И это после всего, что я для вас сделал…
— Ой, не напоминай ему лучше об этом, — поспешно встрял Тас, видя, как потемнело лицо полуэльфа. — Пойдем, дедушка… И они зашагали вперед по тропе, причем борода Фисбена продолжала возмущенно топорщиться.
— А что. Боги правда жили там, куда мы идем? — спросил Тас, желая отвлечь своего спутника и опасаясь, что в ином случае тот опять сцепится с Танисом.
— Мне-то почем знать? — ершисто осведомился Фисбен. — Или я, по-твоему, смахиваю на Бога?..
— Ну…
— Говорил тебе кто-нибудь, что ты ужасающее трепло?..
— Да почти все говорят, — ответил Тас жизнерадостно. — Слушай, я тебе еще не рассказывал, как я повстречал волосатого мамонта?..
Танис отчетливо расслышал стон Фисбена… Потом мимо него пробежала Тика
— она спешила вдогонку за Карамоном.
— Идем, Флинт? — окликнул Танис гнома.
— Сейчас, — отозвался гном и… Неожиданно опустился на камень. -Мешок уронил, — ворчливо пояснил он Танису. — Ступай вперед, я сейчас подойду… Танис разглядывал на ходу карту кендера и не заметил состояния Флинта. Не расслышал странной ноты, прозвучавшей в голосе старого друга, не увидел гримасы боли, на миг исказившей его лицо…
— Поторопись, — рассеянно сказал он гному. — Смотри, отстанешь.
— Иду, сынок, — тихо сказал Флинт, сидя на камне и ожидая, чтобы боль в груди улеглась, как это обычно бывало. Танис все дальше уходил от него по тропе. Он двигался несколько неуклюже — никак не мог как следует освоиться с трофейными латами. Смотри, отстанешь…
— Иду, сынок, — чуть слышно повторил Флинт. Зачем-то провел узловатой рукой по глазам, поднялся и пошел следом за всеми…
3. ОБИТЕЛЬ БОГОВ
Весь тот долгий и утомительный день они провели в совершенно бесцельном хождении по горам — по крайней мере, снедаемому нетерпением полуэльфу оно казалось бесцельным.
Нельзя передать, до какой степени у него чесались руки задушить Фисбена. В особенности после того, как в течение каких-нибудь четырех часов он дважды подряд заводил их в слепые каньоны. Если Таниса что и удерживало, так только то обстоятельство, что старик все-таки вел их в правильном направлении. Сколько раз ему начинало казаться, что они ходили кругами, сколько раз он мог бы поклясться, что они вот уже третий раз идут мимо одного и того же валуна… И тем не менее, всякий раз, находя взглядом солнце, Танис убеждался, что они упрямо двигались на юго-восток. Только вот солнце проглядывало на небе чем дальше, тем реже. В воздухе уже не чувствовалось леденящего дыхания зимы; ветерок доносил даже запахи молодой зелени, но вскоре небо затянули свинцовые облака и закапал дождик — мелкий, но настырный, из тех, от которых не спасает и самый толстый плащ.
К середине дня все без исключения выдохлись и приуныли — даже Тассельхоф, все утро яростно споривший с Фисбеном о том, в какой стороне находится Обитель Богов. Таниса это тем более выводило из себя, что ни тот, ни другой явно не могли сколько-нибудь точно сказать, где же они находились, — Фисбен, тот вовсе довольно долго разглядывал карту, держа ее… Вверх тормашками. Спор проводников кончился тем, что Тассельхоф спрятал карты в футляр («Да чтоб я их еще когда-нибудь вынул!..»), а Фисбен пригрозил заклинанием, которое должно было неминуемо превратить Тасов хохолок в лошадиный хвост.
Досыта наслушавшись их пререканий, Танис отослал Таса в «тыл» -остывать,
— а сам принялся успокаивать Фисбена. Хотя больше всего ему хотелось бы запереть обоих в какой-нибудь уютной пещере и там позабыть. Безрадостный и явно бесцельный поход мало-помалу сводил на нет то душевное спокойствие, которое он чувствовал в Каламане. Теперь-то он понимал, что спокойствие это приносила ему деятельность, необходимость принимать решения и сознание того, что он наконец-то что-то предпринимает для спасения Лораны. Эти мысли держали его на плаву, не давая погрузиться в глубины тьмы — так же, как морские эльфы спасали их в Кровавом Море Истара. Зато теперь он чувствовал, что тьма снова была готова вот-вот сомкнуться у него над головой… Лорана!.. Танис беспрестанно думал о ней. Вновь и вновь звучали у него в ушах казнящие слова Гилтанаса: она сделала это ради тебя! И хотя Гилтанас его, похоже, простил, Танис знал, что сам себя не простит никогда. Что они сделали с Лораной в Храме Владычицы? Была ли она еще жива?.. Танис запрещал себе об этом гадать. Конечно, она была жива!
Владычица Тьмы не станет ее убивать. По крайней мере, до тех пор, пока ей нужен Берем… Танис нашел взглядом Берема, шедшего впереди, подле Карамона. Я все сделаю, чтобы только спасти Лорану, молча поклялся полуэльф и крепко сжал кулаки. Все, что потребуется! Пожертвую и собой, и… Погоди, одернул он сам себя. Неужто я вправду выдам ей Берема? Выдам Владычице Вечного Человека и тем самым отброшу мир в пучину тьмы, куда уже вовеки не пробьется свет?..
Нет, твердо сказал себе Танис. Да и Лорана скорее согласится умереть, чем пойти на такое… Так он принимал непоколебимые и окончательные решения, чтобы всего через несколько шагов переменить их на противоположные. Да пусть остальной мир катится куда подальше, говорил он себе. Пускай сам разбирается. Мы обречены: как ни бейся, победы нам не видать. Ничто, кроме жизни или смерти Лораны, более не имеет значения. Ничто… В мрачной задумчивости пребывал не только полуэльф. Тика шла с Карамоном, и в сером бессолнечном мире ее огненные завитки были единственным пятнышком, излучавшим свет и тепло. Только вот в глазах Тики больше не было света. Карамон был с нею неизменно добр и участлив… Но так и не обнял ее ни единого разу со времени того краткого мига волшебного счастья в подводной стране, когда они с такой любовью дарили себя друг другу. А теперь?.. Одинокая ночь следовала за ночью, и Тика приходила в отчаяние: что же она в действительности значила для Карамона? Может быть, он просто воспользовался ее любовью, чтобы на время забыть свою боль?.. Если так и дальше пойдет, думала Тика, я его брошу! Брошу, как только это закончится! Тем более, что в том же Каламане был юный вельможа, прямо-таки не сводивший с нее глаз… Так было по ночам, днем же, при виде Карамона, с вечно опущенной головой устало шагавшего рядом, девичье сердце оттаивало. Она трогала его за руку, и он поднимал глаза, чтобы улыбнуться ей… А провалились бы все они в Бездну, эти молодые вельможи!
Флинт топал и топал вперед, не жалуясь и почти не подавая голоса. Если бы Танис был поменьше занят собой, он разглядел бы в этом недобрый знак… Что же до Берема — о чем думал Вечный Человек и думал ли он вообще, не знала ни одна живая душа. Только то, что, чем дальше продвигались путники, тем больше он нервничал. Голубые глаза — юношеские глаза на лице немолодого мужчины — так и бегали… На второй день путешествия по горам Берем бесследно исчез.
Утро началось не так уж и скверно: Фисбен объявил, что до Обители Богов осталось совсем немного, и друзья отчасти приободрились. Но вскоре всем вновь сделалось не до веселья. Дождь усиливался. А потом в течение одного-единственного часа Фисбен трижды увлекал их напролом сквозь мокрые кусты с обрадованным криком «Ну вот, пришли!» — и только затем, чтобы угодить в болото, выйти на берег пропасти или — на третий раз — уткнуться в глухую скальную стену.
Тут уж Танис почувствовал, что душа его вот-вот расстанется с телом: Увидя его лицо, даже Тассельхоф встревоженно попятился прочь. Танис отчаянно пытался взять себя в руки… И тут-то до него дошло, что Берема не было видно поблизости.
— Где Берем? — спросил он, охваченный неожиданным холодом, который вмиг выстудил весь его гнев.
Карамон, которому было поручено присматривать за Вечным Человеком, растерянно заморгал, ни дать ни взять вернувшись из какого-то одному ему ведомого мира. Торопливо оглядевшись кругом, он повернулся к Танису с пылающим от стыда лицом.
— Я… Я не знаю, Танис, — выговорил он беспомощно. — Только что был тут… Рядом…
— Без него нам в Нераке делать нечего, — ответил Танис сквозь зубы. -Если они там еще не убили Лорану, так только из-за него. Если они доберутся до него раньше нас… Он не договорил — горло перехватил спазм, к глазам подступили слезы. Кровь бешено застучала в висках, не давая сосредоточиться…
— Не убивайся, сынок, — ворчливо утешил его Флинт и дружески похлопал полуэльфа по плечу: — Вот увидишь, мы сей же час разыщем паршивца.
— Это я виноват, Танис, — пробормотал Карамон. — Я тут опять все думал про… Про Рейста… То есть я знаю, что не должен бы…
— Твой сволочной братец. Бездна бы его забрала, умудряется строить нам пакости, даже когда его здесь нет!.. — яростно выкрикнул Танис. Но тотчас же спохватился: — Ох, не обижайся, Карамон… Не вини себя: мне тоже следовало бы следить… Да и всем нам, если уж на то пошло… Что ж, делать нечего, пошли назад, если, конечно, Фисбен не в состоянии провести нас сквозь скалу… Нет, нет, старик, не смей и думать об этом! Берем не мог уйти далеко, и мы, должно быть, скоро отыщем его след. Может, рулевой он и ничего, но леса не понимает!
Танис оказался прав. Примерно час они шли назад по своим собственным следам, но потом на глаза им попалась уходившая вбок узенькая звериная тропка, которую, проходя здесь в первый раз, никто из них не заметил. Следы Берема на тропе разглядел Флинт. Покричав остальным, гном кинулся сквозь подлесок. Он без труда различал след — отпечатки ног были четкими и ясными. Друзья поспешили за Флинтом, но догнать его оказалось не так-то просто — неожиданный прилив сил так и нес гнома вперед. Флинт втаптывал в землю цепкие плети лиан и прорубался сквозь кусты, мчась без остановки, словно охотничий пес по горячему следу. Вскоре спутники начали отставать…
— Флинт!.. — то и дело окликал Танис. — Постой! Подожди нас!..
Тем не менее, еще через некоторое время они вовсе потеряли его из виду. Другое дело, что следы Флинта были еще четче тех, что оставлял Берем — его тяжелые башмаки так и вминались в мягкую землю. Не говоря уж о выдранных с корнем лианах и обломанных ветках… Кончился сумасшедший бег совсем неожиданно.
Спутники уткнулись в очередную скальную стену, только на сей раз в ней был проход — узенькая дыра, в которую если и возможно было проникнуть, так разве на четвереньках. Гном проскользнул легко — его следы были видны по-прежнему отчетливо. Рослый Танис с большим сомнением взирал на отверстие…
— Берем тут как-то пролез, — мрачно сказал Карамон, указывая на пятно свежей крови на камне.
— Может, и пролез… — Танис, однако, не слишком был в этом уверен.
—Ну-ка, посмотри, Тас, что там хорошего на той стороне!
Еще не хватало лезть в эту крысиную нору впустую.
Тассельхоф безо всякого усилия юркнул в дыру… Вскоре с той стороны долетел его пронзительный голосок — кендер вслух изумлялся чему-то необыкновенному. Слов, однако, было совершенно невозможно разобрать из-за эха, вовсю гулявшего в скалах.
И тут Фисбена осенило.
— Так вот же она!.. — ликующе вскричал старый волшебник. — Нашли! Нашли наконец! Обитель Богов!.. Откуси я собственную голову, если она не там, за этой стеной!
— А другого пути нет? — спросил Карамон. Узкий лаз нисколько не вдохновлял широкоплечего богатыря.
— Дай припомнить… — задумался Фисбен.
— Танис!.. Скорее сюда!.. — внезапно очень ясно и отчетливо долетело из-за скалы.
— Хватит с нас тупиков, — решительно сказал полуэльф. — Проберемся как-нибудь и здесь… — И добавил про себя: — … Может быть.
Один за другим спутники на четвереньках поползли в дыру. В глубине скалы ход и не думал расширяться; кое-где им приходилось ложиться плашмя и по-змеиному ползти через грязь. Могучему Карамону приходилось заметно хуже других; был момент, когда Танис начал уже подумывать, не оставить ли великана снаружи. Тассельхоф ждал их с той стороны. Он нетерпеливо заглядывал в лаз, окликая ползущих.
— Я что-то слышал, Танис, — повторял он то и дело. — Флинт кричал… Там, впереди. А какое тут место, Танис! Закачаешься!..
Танису, однако, некогда было ни прислушиваться, ни оглядываться кругом, пока все его друзья благополучно не одолели тоннель. Но вот наконец соединенными усилиями выволокли наружу изодранного, в кровь исцарапанного Карамона…
— Ну? Что я говорил? — самодовольно заявил Фисбен. — Пришли!
Только тогда полуэльф обернулся и обвел глазами легендарную Обитель Богов.
— Вообще-то, будь я Богом, я бы вряд ли здесь поселился, — негромко заметил Тассельхоф. И Танис вынужден был с ним согласиться.
Они стояли на краю круглой вмятины посередине горы. И первое, что поразило здесь Таниса, было физически ощутимое чувство заброшенности. Пока они шли по горной тропе, спутников все время окружала хлопотливая жизнь: на деревьях распускались почки, зеленела трава, сквозь грязь и остатки сугробов пробивались цветы. А здесь… Здесь было пусто. Серое дно каменной чаши, абсолютно ровное и гладкое, было безжизненным и бесплодным. Величавые пики, громоздившиеся кругом, казалось, нависали над странной долиной, прямо-таки вдавливая путешественников в крошащийся камень под ногами. А какое здесь было небо! Они еле вспомнили о том, что снаружи шел дождь; над Обителью Богов сияла чистейшая ледяная лазурь — ни солнца, ни птиц, ни облаков. Ни дать ни взять синее немигающее око глядело наземь с высоты… Содрогнувшись, Танис поскорее отвел глаза и еще раз осмотрел «чашу». Посередине ее виднелся круг, выложенный из громадных бесформенных валунов. Необработанные камни удивительно точно прилегали один к другому: с того места, где он стоял, Танису никак не удавалось рассмотреть, что же охраняли эти безмолвные стражи. А кроме них, в усыпанной каменной крошкой долине ничего не было видно…
— Как же здесь грустно! — прошептала Тика. — То есть я не то чтобы боюсь
— зла здесь, по-моему, никакого нет, только печаль. Если Боги вправду приходят сюда, то, наверное, затем, чтобы поплакать над горестями мира!..
Фисбен обратил на Тику пронизывающий взор и, казалось, собрался что-то сказать, — но не успел.
— Танис! — раздался истошный крик Тассельхофа. — Смотри!..
— Вижу! — И полуэльф помчался бегом.
По ту сторону чаши смутно виднелись два силуэта — один маленький, другой повыше. Они боролись. По крайней мере, Тассельхофу так показалось. — Это Берем! — верещал Тас. Его-то острые кендерские глаза ясно их различали. — Ой, кабы он чего над Флинтом не учинил!.. Скорей, Танис!.. Подгоняемый страхом, полуэльф и так несся со всех ног. И на чем свет стоит костил себя на бегу за то, что допустил подобное, за то, что не присмотрел как следует за Беремом, за то наконец, что не вытряс из него всего того, о чем тот явно недоговаривал… Друзья что-то кричали ему, но Танис не слышал. Он видел только тех двоих, и чем ближе, тем яснее.
Он видел, как гном повалился наземь, а Берем остался стоять над ним. — Флинт!! — завопил Танис.
Сердце с такой силой колотилось в груди, что глаза подернула багровая пелена. Легкие горели огнем; дышать было нечем. И все-таки полуэльф знай прибавлял шагу. Вот Берем обернулся к нему. Казалось, он пытался что-то сказать: Танис видел, как шевелились его губы, но слов разобрать не мог из-за бешеного стука в висках. Флинт лежал у ног Берема. Гном не открывал глаз, голова его безжизненно клонилась к плечу, а лицо было пепельно-серым…
Нельзя передать, до какой степени у него чесались руки задушить Фисбена. В особенности после того, как в течение каких-нибудь четырех часов он дважды подряд заводил их в слепые каньоны. Если Таниса что и удерживало, так только то обстоятельство, что старик все-таки вел их в правильном направлении. Сколько раз ему начинало казаться, что они ходили кругами, сколько раз он мог бы поклясться, что они вот уже третий раз идут мимо одного и того же валуна… И тем не менее, всякий раз, находя взглядом солнце, Танис убеждался, что они упрямо двигались на юго-восток. Только вот солнце проглядывало на небе чем дальше, тем реже. В воздухе уже не чувствовалось леденящего дыхания зимы; ветерок доносил даже запахи молодой зелени, но вскоре небо затянули свинцовые облака и закапал дождик — мелкий, но настырный, из тех, от которых не спасает и самый толстый плащ.
К середине дня все без исключения выдохлись и приуныли — даже Тассельхоф, все утро яростно споривший с Фисбеном о том, в какой стороне находится Обитель Богов. Таниса это тем более выводило из себя, что ни тот, ни другой явно не могли сколько-нибудь точно сказать, где же они находились, — Фисбен, тот вовсе довольно долго разглядывал карту, держа ее… Вверх тормашками. Спор проводников кончился тем, что Тассельхоф спрятал карты в футляр («Да чтоб я их еще когда-нибудь вынул!..»), а Фисбен пригрозил заклинанием, которое должно было неминуемо превратить Тасов хохолок в лошадиный хвост.
Досыта наслушавшись их пререканий, Танис отослал Таса в «тыл» -остывать,
— а сам принялся успокаивать Фисбена. Хотя больше всего ему хотелось бы запереть обоих в какой-нибудь уютной пещере и там позабыть. Безрадостный и явно бесцельный поход мало-помалу сводил на нет то душевное спокойствие, которое он чувствовал в Каламане. Теперь-то он понимал, что спокойствие это приносила ему деятельность, необходимость принимать решения и сознание того, что он наконец-то что-то предпринимает для спасения Лораны. Эти мысли держали его на плаву, не давая погрузиться в глубины тьмы — так же, как морские эльфы спасали их в Кровавом Море Истара. Зато теперь он чувствовал, что тьма снова была готова вот-вот сомкнуться у него над головой… Лорана!.. Танис беспрестанно думал о ней. Вновь и вновь звучали у него в ушах казнящие слова Гилтанаса: она сделала это ради тебя! И хотя Гилтанас его, похоже, простил, Танис знал, что сам себя не простит никогда. Что они сделали с Лораной в Храме Владычицы? Была ли она еще жива?.. Танис запрещал себе об этом гадать. Конечно, она была жива!
Владычица Тьмы не станет ее убивать. По крайней мере, до тех пор, пока ей нужен Берем… Танис нашел взглядом Берема, шедшего впереди, подле Карамона. Я все сделаю, чтобы только спасти Лорану, молча поклялся полуэльф и крепко сжал кулаки. Все, что потребуется! Пожертвую и собой, и… Погоди, одернул он сам себя. Неужто я вправду выдам ей Берема? Выдам Владычице Вечного Человека и тем самым отброшу мир в пучину тьмы, куда уже вовеки не пробьется свет?..
Нет, твердо сказал себе Танис. Да и Лорана скорее согласится умереть, чем пойти на такое… Так он принимал непоколебимые и окончательные решения, чтобы всего через несколько шагов переменить их на противоположные. Да пусть остальной мир катится куда подальше, говорил он себе. Пускай сам разбирается. Мы обречены: как ни бейся, победы нам не видать. Ничто, кроме жизни или смерти Лораны, более не имеет значения. Ничто… В мрачной задумчивости пребывал не только полуэльф. Тика шла с Карамоном, и в сером бессолнечном мире ее огненные завитки были единственным пятнышком, излучавшим свет и тепло. Только вот в глазах Тики больше не было света. Карамон был с нею неизменно добр и участлив… Но так и не обнял ее ни единого разу со времени того краткого мига волшебного счастья в подводной стране, когда они с такой любовью дарили себя друг другу. А теперь?.. Одинокая ночь следовала за ночью, и Тика приходила в отчаяние: что же она в действительности значила для Карамона? Может быть, он просто воспользовался ее любовью, чтобы на время забыть свою боль?.. Если так и дальше пойдет, думала Тика, я его брошу! Брошу, как только это закончится! Тем более, что в том же Каламане был юный вельможа, прямо-таки не сводивший с нее глаз… Так было по ночам, днем же, при виде Карамона, с вечно опущенной головой устало шагавшего рядом, девичье сердце оттаивало. Она трогала его за руку, и он поднимал глаза, чтобы улыбнуться ей… А провалились бы все они в Бездну, эти молодые вельможи!
Флинт топал и топал вперед, не жалуясь и почти не подавая голоса. Если бы Танис был поменьше занят собой, он разглядел бы в этом недобрый знак… Что же до Берема — о чем думал Вечный Человек и думал ли он вообще, не знала ни одна живая душа. Только то, что, чем дальше продвигались путники, тем больше он нервничал. Голубые глаза — юношеские глаза на лице немолодого мужчины — так и бегали… На второй день путешествия по горам Берем бесследно исчез.
Утро началось не так уж и скверно: Фисбен объявил, что до Обители Богов осталось совсем немного, и друзья отчасти приободрились. Но вскоре всем вновь сделалось не до веселья. Дождь усиливался. А потом в течение одного-единственного часа Фисбен трижды увлекал их напролом сквозь мокрые кусты с обрадованным криком «Ну вот, пришли!» — и только затем, чтобы угодить в болото, выйти на берег пропасти или — на третий раз — уткнуться в глухую скальную стену.
Тут уж Танис почувствовал, что душа его вот-вот расстанется с телом: Увидя его лицо, даже Тассельхоф встревоженно попятился прочь. Танис отчаянно пытался взять себя в руки… И тут-то до него дошло, что Берема не было видно поблизости.
— Где Берем? — спросил он, охваченный неожиданным холодом, который вмиг выстудил весь его гнев.
Карамон, которому было поручено присматривать за Вечным Человеком, растерянно заморгал, ни дать ни взять вернувшись из какого-то одному ему ведомого мира. Торопливо оглядевшись кругом, он повернулся к Танису с пылающим от стыда лицом.
— Я… Я не знаю, Танис, — выговорил он беспомощно. — Только что был тут… Рядом…
— Без него нам в Нераке делать нечего, — ответил Танис сквозь зубы. -Если они там еще не убили Лорану, так только из-за него. Если они доберутся до него раньше нас… Он не договорил — горло перехватил спазм, к глазам подступили слезы. Кровь бешено застучала в висках, не давая сосредоточиться…
— Не убивайся, сынок, — ворчливо утешил его Флинт и дружески похлопал полуэльфа по плечу: — Вот увидишь, мы сей же час разыщем паршивца.
— Это я виноват, Танис, — пробормотал Карамон. — Я тут опять все думал про… Про Рейста… То есть я знаю, что не должен бы…
— Твой сволочной братец. Бездна бы его забрала, умудряется строить нам пакости, даже когда его здесь нет!.. — яростно выкрикнул Танис. Но тотчас же спохватился: — Ох, не обижайся, Карамон… Не вини себя: мне тоже следовало бы следить… Да и всем нам, если уж на то пошло… Что ж, делать нечего, пошли назад, если, конечно, Фисбен не в состоянии провести нас сквозь скалу… Нет, нет, старик, не смей и думать об этом! Берем не мог уйти далеко, и мы, должно быть, скоро отыщем его след. Может, рулевой он и ничего, но леса не понимает!
Танис оказался прав. Примерно час они шли назад по своим собственным следам, но потом на глаза им попалась уходившая вбок узенькая звериная тропка, которую, проходя здесь в первый раз, никто из них не заметил. Следы Берема на тропе разглядел Флинт. Покричав остальным, гном кинулся сквозь подлесок. Он без труда различал след — отпечатки ног были четкими и ясными. Друзья поспешили за Флинтом, но догнать его оказалось не так-то просто — неожиданный прилив сил так и нес гнома вперед. Флинт втаптывал в землю цепкие плети лиан и прорубался сквозь кусты, мчась без остановки, словно охотничий пес по горячему следу. Вскоре спутники начали отставать…
— Флинт!.. — то и дело окликал Танис. — Постой! Подожди нас!..
Тем не менее, еще через некоторое время они вовсе потеряли его из виду. Другое дело, что следы Флинта были еще четче тех, что оставлял Берем — его тяжелые башмаки так и вминались в мягкую землю. Не говоря уж о выдранных с корнем лианах и обломанных ветках… Кончился сумасшедший бег совсем неожиданно.
Спутники уткнулись в очередную скальную стену, только на сей раз в ней был проход — узенькая дыра, в которую если и возможно было проникнуть, так разве на четвереньках. Гном проскользнул легко — его следы были видны по-прежнему отчетливо. Рослый Танис с большим сомнением взирал на отверстие…
— Берем тут как-то пролез, — мрачно сказал Карамон, указывая на пятно свежей крови на камне.
— Может, и пролез… — Танис, однако, не слишком был в этом уверен.
—Ну-ка, посмотри, Тас, что там хорошего на той стороне!
Еще не хватало лезть в эту крысиную нору впустую.
Тассельхоф безо всякого усилия юркнул в дыру… Вскоре с той стороны долетел его пронзительный голосок — кендер вслух изумлялся чему-то необыкновенному. Слов, однако, было совершенно невозможно разобрать из-за эха, вовсю гулявшего в скалах.
И тут Фисбена осенило.
— Так вот же она!.. — ликующе вскричал старый волшебник. — Нашли! Нашли наконец! Обитель Богов!.. Откуси я собственную голову, если она не там, за этой стеной!
— А другого пути нет? — спросил Карамон. Узкий лаз нисколько не вдохновлял широкоплечего богатыря.
— Дай припомнить… — задумался Фисбен.
— Танис!.. Скорее сюда!.. — внезапно очень ясно и отчетливо долетело из-за скалы.
— Хватит с нас тупиков, — решительно сказал полуэльф. — Проберемся как-нибудь и здесь… — И добавил про себя: — … Может быть.
Один за другим спутники на четвереньках поползли в дыру. В глубине скалы ход и не думал расширяться; кое-где им приходилось ложиться плашмя и по-змеиному ползти через грязь. Могучему Карамону приходилось заметно хуже других; был момент, когда Танис начал уже подумывать, не оставить ли великана снаружи. Тассельхоф ждал их с той стороны. Он нетерпеливо заглядывал в лаз, окликая ползущих.
— Я что-то слышал, Танис, — повторял он то и дело. — Флинт кричал… Там, впереди. А какое тут место, Танис! Закачаешься!..
Танису, однако, некогда было ни прислушиваться, ни оглядываться кругом, пока все его друзья благополучно не одолели тоннель. Но вот наконец соединенными усилиями выволокли наружу изодранного, в кровь исцарапанного Карамона…
— Ну? Что я говорил? — самодовольно заявил Фисбен. — Пришли!
Только тогда полуэльф обернулся и обвел глазами легендарную Обитель Богов.
— Вообще-то, будь я Богом, я бы вряд ли здесь поселился, — негромко заметил Тассельхоф. И Танис вынужден был с ним согласиться.
Они стояли на краю круглой вмятины посередине горы. И первое, что поразило здесь Таниса, было физически ощутимое чувство заброшенности. Пока они шли по горной тропе, спутников все время окружала хлопотливая жизнь: на деревьях распускались почки, зеленела трава, сквозь грязь и остатки сугробов пробивались цветы. А здесь… Здесь было пусто. Серое дно каменной чаши, абсолютно ровное и гладкое, было безжизненным и бесплодным. Величавые пики, громоздившиеся кругом, казалось, нависали над странной долиной, прямо-таки вдавливая путешественников в крошащийся камень под ногами. А какое здесь было небо! Они еле вспомнили о том, что снаружи шел дождь; над Обителью Богов сияла чистейшая ледяная лазурь — ни солнца, ни птиц, ни облаков. Ни дать ни взять синее немигающее око глядело наземь с высоты… Содрогнувшись, Танис поскорее отвел глаза и еще раз осмотрел «чашу». Посередине ее виднелся круг, выложенный из громадных бесформенных валунов. Необработанные камни удивительно точно прилегали один к другому: с того места, где он стоял, Танису никак не удавалось рассмотреть, что же охраняли эти безмолвные стражи. А кроме них, в усыпанной каменной крошкой долине ничего не было видно…
— Как же здесь грустно! — прошептала Тика. — То есть я не то чтобы боюсь
— зла здесь, по-моему, никакого нет, только печаль. Если Боги вправду приходят сюда, то, наверное, затем, чтобы поплакать над горестями мира!..
Фисбен обратил на Тику пронизывающий взор и, казалось, собрался что-то сказать, — но не успел.
— Танис! — раздался истошный крик Тассельхофа. — Смотри!..
— Вижу! — И полуэльф помчался бегом.
По ту сторону чаши смутно виднелись два силуэта — один маленький, другой повыше. Они боролись. По крайней мере, Тассельхофу так показалось. — Это Берем! — верещал Тас. Его-то острые кендерские глаза ясно их различали. — Ой, кабы он чего над Флинтом не учинил!.. Скорей, Танис!.. Подгоняемый страхом, полуэльф и так несся со всех ног. И на чем свет стоит костил себя на бегу за то, что допустил подобное, за то, что не присмотрел как следует за Беремом, за то наконец, что не вытряс из него всего того, о чем тот явно недоговаривал… Друзья что-то кричали ему, но Танис не слышал. Он видел только тех двоих, и чем ближе, тем яснее.
Он видел, как гном повалился наземь, а Берем остался стоять над ним. — Флинт!! — завопил Танис.
Сердце с такой силой колотилось в груди, что глаза подернула багровая пелена. Легкие горели огнем; дышать было нечем. И все-таки полуэльф знай прибавлял шагу. Вот Берем обернулся к нему. Казалось, он пытался что-то сказать: Танис видел, как шевелились его губы, но слов разобрать не мог из-за бешеного стука в висках. Флинт лежал у ног Берема. Гном не открывал глаз, голова его безжизненно клонилась к плечу, а лицо было пепельно-серым…