Страница:
— Какого черта мы вообще говорим о них? Эти долбаные проекты ниже моего уровня. Ты считаешь меня настолько безнадежной?
Надеюсь, Джонни не станет честно отвечать на этот вопрос.
— Виктория, знаешь, давай поговорим, когда ты будешь лучше себя чувствовать, — предлагает он.
— Нет, — с трудом произносит она. — Я хочу говорить сейчас, мистер Ничтожная Задница.
— Я позвоню тебе завтра утром. — Джонни игнорирует ее слова и встает.
— Не утруждай себя, неудачник!
— Виктория, возьми себя в руки. Это еще не конец света.
— Для тебя — да. Ты уволен!
— Гриффин! — кричит Джонни.
Гриффин проноситься мимо меня в комнату.
— Да?
— Мы уезжаем прямо сейчас!
— Убирайся! — кричит Виктория, пытаясь подняться, но падает, споткнувшись о кофейный столик.
— Господи! — выходит из себя Джонни.
Гриффин пытается ей помочь.
— Убери от меня грязные руки! — продолжает орать Виктория и колотит по нему крошечными кулачками.
— Рейчел! — зовет Гриффин. — Мне нужна помощь!
Быстро вхожу в комнату и опускаюсь на колени рядом с хозяйкой.
— Виктория?
Она поворачивается и смотрит на меня:
— А ты кто такая?
— Я ухожу, — спокойно заявляет Джонни.
Гриффин по-прежнему пытается помочь Виктории, но та уползает от него, визжа, как поросенок. Вспоминаю ужасную сцену из старого фильма «Избавление», когда веселого актера с красным лицом заставили сделать нечто похожее. Думаю, ему это совсем не понравилось. Виктории тем временем удалось втиснуться между кофейным столиком и диваном.
— Найди Лорна, — просит меня Гриффин, и я бегу к телефону.
— Мы знакомы? — спрашивает Виктория, уставившись на Гриффина. Она все еще у дивана, но теперь лежит на спине.
— Я ассистент Джонни, — поясняет Гриффин.
— Ты знаешь, сколько денег заработал на мне этот кровопийца? И это лучшее, на что он способен? Какой-то тупой телефильм о бывшей жене — даме средних лет с сильно поврежденными мозгами?
Кортни долго не подходит к телефону и тяжело дышит, когда снимает трубку.
— Алло?
— Кортни, это Рейчел, — шепчу я, поворачиваясь спиной к Виктории, чтобы та не слышала. — Ты не знаешь, где Лорн?
— Почему я должна знать, где Лорн? — возмущается она.
— Сериал Виктории закрыли, она выпила слишком много таблеток. Нам необходимо найти его!
Кортни молчит почти минуту.
— Я передам, — наконец цедит она и вешает трубку.
Подхожу к Гриффину и тихо сообщаю:
— Она сказала, что найдет Лорна.
— Пусть поищет у себя между ног! — кричит Виктория. — Именно там эта маленькая шлюха найдет Лорна! — Потом она смотрит прямо на меня: — Ты, из Техаса, готовься, ты следующая!
— Виктория, этого никогда не произойдет, — говорю я, стараясь не расплакаться. — Я не такая.
— Все кончено, — причитает она, — моя жизнь, карьера. Со мной все кончено.
Звонит телефон Гриффина. Он вынимает его из кармана и отвечает. Слышу яростный голос Джонни:
— Кое-кому нужно немедленно направить долбаную задницу в сторону машины.
— Уже иду, — отвечает Гриффин. Протягиваю Виктории подушку:
— Не хотите подложить?
Она поднимает голову, и я подсовываю под нее подушку. Виктория вздыхает, закрывает глаза и мечтательно произносит:
— Я умерла. Я вижу впереди яркий свет. Господи, я иду к тебе, я устремляюсь к свету.
— Пожалуй, я вас оставлю, — говорит Гриффин Провожаю его до выхода и начинаю плакать.
— Это все моя вина, — всхлипывая, признаюсь я. — Оставила ее одну с полным пузырьком таблеток. Мне так жаль!
— Рейчел, успокойся, — утешает он, мягко прикасаясь к моей руке. — Она ведет себя так уже многие годы.
— Меня уволят, я уверена.
— Никого не уволят, и с ней все будет в порядке. Проснется и ничего не вспомнит, кроме новости о сериале, конечно.
— Но Джонни уволили.
— Она увольняла его уже раз десять. Поверь мне, она и не вспомнит о происшедшем.
— Ты действительно так думаешь? — хлюпаю я носом.
Звонит телефон Гриффина.
— Пойду, пока меня не выгнали, — торопится он. Открываю дверь и благодарю его. — Держись, — подбадривает меня он. — Все не так уж страшно.
Когда я вхожу в гостиную, начинает звонить телефон. Я боюсь снимать трубку.
— Алло? — наконец нервно говорю я.
— Викторию Раш, пожалуйста.
Виктория растянулась на полу и полностью отключилась. Но я же не скажу об этом.
— Она не может сейчас подойти. Что ей передать?
— Это Мэгги из офиса доктора Митчелла. Доктор просит ее приехать как можно скорее, чтобы обсудить результаты анализов.
Хватаю блокнот.
— Результаты анализов? Какие-то проблемы?
— Это конфиденциальная информация. Доктор Митчелл не принимает по субботам, но для Виктории он сделает исключение.
— Хорошо, я обязательно передам ей.
— Спасибо.
Повесив трубку, смотрю на Викторию. Она храпит, широко открыв рот. Что, если она действительно больна? И вдруг ей станет хуже из-за того, что она выпила эти таблетки? Решаю сесть на пол рядом с ней и не уходить, пока она не проснется или не приедет Лорн.
ГРИФФИН
НИКАЭЛА
КЕЙША
Надеюсь, Джонни не станет честно отвечать на этот вопрос.
— Виктория, знаешь, давай поговорим, когда ты будешь лучше себя чувствовать, — предлагает он.
— Нет, — с трудом произносит она. — Я хочу говорить сейчас, мистер Ничтожная Задница.
— Я позвоню тебе завтра утром. — Джонни игнорирует ее слова и встает.
— Не утруждай себя, неудачник!
— Виктория, возьми себя в руки. Это еще не конец света.
— Для тебя — да. Ты уволен!
— Гриффин! — кричит Джонни.
Гриффин проноситься мимо меня в комнату.
— Да?
— Мы уезжаем прямо сейчас!
— Убирайся! — кричит Виктория, пытаясь подняться, но падает, споткнувшись о кофейный столик.
— Господи! — выходит из себя Джонни.
Гриффин пытается ей помочь.
— Убери от меня грязные руки! — продолжает орать Виктория и колотит по нему крошечными кулачками.
— Рейчел! — зовет Гриффин. — Мне нужна помощь!
Быстро вхожу в комнату и опускаюсь на колени рядом с хозяйкой.
— Виктория?
Она поворачивается и смотрит на меня:
— А ты кто такая?
— Я ухожу, — спокойно заявляет Джонни.
Гриффин по-прежнему пытается помочь Виктории, но та уползает от него, визжа, как поросенок. Вспоминаю ужасную сцену из старого фильма «Избавление», когда веселого актера с красным лицом заставили сделать нечто похожее. Думаю, ему это совсем не понравилось. Виктории тем временем удалось втиснуться между кофейным столиком и диваном.
— Найди Лорна, — просит меня Гриффин, и я бегу к телефону.
— Мы знакомы? — спрашивает Виктория, уставившись на Гриффина. Она все еще у дивана, но теперь лежит на спине.
— Я ассистент Джонни, — поясняет Гриффин.
— Ты знаешь, сколько денег заработал на мне этот кровопийца? И это лучшее, на что он способен? Какой-то тупой телефильм о бывшей жене — даме средних лет с сильно поврежденными мозгами?
Кортни долго не подходит к телефону и тяжело дышит, когда снимает трубку.
— Алло?
— Кортни, это Рейчел, — шепчу я, поворачиваясь спиной к Виктории, чтобы та не слышала. — Ты не знаешь, где Лорн?
— Почему я должна знать, где Лорн? — возмущается она.
— Сериал Виктории закрыли, она выпила слишком много таблеток. Нам необходимо найти его!
Кортни молчит почти минуту.
— Я передам, — наконец цедит она и вешает трубку.
Подхожу к Гриффину и тихо сообщаю:
— Она сказала, что найдет Лорна.
— Пусть поищет у себя между ног! — кричит Виктория. — Именно там эта маленькая шлюха найдет Лорна! — Потом она смотрит прямо на меня: — Ты, из Техаса, готовься, ты следующая!
— Виктория, этого никогда не произойдет, — говорю я, стараясь не расплакаться. — Я не такая.
— Все кончено, — причитает она, — моя жизнь, карьера. Со мной все кончено.
Звонит телефон Гриффина. Он вынимает его из кармана и отвечает. Слышу яростный голос Джонни:
— Кое-кому нужно немедленно направить долбаную задницу в сторону машины.
— Уже иду, — отвечает Гриффин. Протягиваю Виктории подушку:
— Не хотите подложить?
Она поднимает голову, и я подсовываю под нее подушку. Виктория вздыхает, закрывает глаза и мечтательно произносит:
— Я умерла. Я вижу впереди яркий свет. Господи, я иду к тебе, я устремляюсь к свету.
— Пожалуй, я вас оставлю, — говорит Гриффин Провожаю его до выхода и начинаю плакать.
— Это все моя вина, — всхлипывая, признаюсь я. — Оставила ее одну с полным пузырьком таблеток. Мне так жаль!
— Рейчел, успокойся, — утешает он, мягко прикасаясь к моей руке. — Она ведет себя так уже многие годы.
— Меня уволят, я уверена.
— Никого не уволят, и с ней все будет в порядке. Проснется и ничего не вспомнит, кроме новости о сериале, конечно.
— Но Джонни уволили.
— Она увольняла его уже раз десять. Поверь мне, она и не вспомнит о происшедшем.
— Ты действительно так думаешь? — хлюпаю я носом.
Звонит телефон Гриффина.
— Пойду, пока меня не выгнали, — торопится он. Открываю дверь и благодарю его. — Держись, — подбадривает меня он. — Все не так уж страшно.
Когда я вхожу в гостиную, начинает звонить телефон. Я боюсь снимать трубку.
— Алло? — наконец нервно говорю я.
— Викторию Раш, пожалуйста.
Виктория растянулась на полу и полностью отключилась. Но я же не скажу об этом.
— Она не может сейчас подойти. Что ей передать?
— Это Мэгги из офиса доктора Митчелла. Доктор просит ее приехать как можно скорее, чтобы обсудить результаты анализов.
Хватаю блокнот.
— Результаты анализов? Какие-то проблемы?
— Это конфиденциальная информация. Доктор Митчелл не принимает по субботам, но для Виктории он сделает исключение.
— Хорошо, я обязательно передам ей.
— Спасибо.
Повесив трубку, смотрю на Викторию. Она храпит, широко открыв рот. Что, если она действительно больна? И вдруг ей станет хуже из-за того, что она выпила эти таблетки? Решаю сесть на пол рядом с ней и не уходить, пока она не проснется или не приедет Лорн.
ГРИФФИН
— К черту эту суку! — возмущается Джонни на заднем сиденье «мерседеса».
Вижу его в зеркале заднего вида: губы крепко сжаты, а на искусственных скулах выступил пот.
— Боже мой, здесь так жарко! Я потею, как Майкл Джексон в окружении маленьких детей, — жалуется он.
Регулирую климат-контроль, хотя пульт управления находится прямо под рукой у Джонни.
— Двадцать лет — слишком долго, чтобы выносить все это дерьмо! — говорит он.
«Как и три года, мерзавец!» Вдруг он вспоминает:
— А нам полностью оплатили восемь серий? «Нам?»
— Да, полностью.
— Снова скажу, да пошла она. У меня есть другие клиенты. Как дела с Тревисом и тем фильмом?
— Он еще не принял решение.
— Они организовали для него чертову вечеринку! Сколько это будет тянуться?
— Не знаю.
— Ты же гей, возьми у него в рот! Я знаю, ты мечтаешь об этом!
Я так шокирован его наглостью, что изо всех сил жму на тормоз. Джонни не может удержаться на месте и бьется лбом о переднее сиденье.
— Твою мать! Ты что, хочешь убить меня?
— Кое-кто должен всегда пристегиваться, — с сарказмом замечаю я, чувствуя горький привкус во рту. В последнее время мой желудок начал исполнять свою версию блюза, посвященного жертвам извержения вулкана на острове Монтсеррат. Меняю тему в надежде, что это поможет. — У Барта Абельмана сегодня прослушивание перед фестивалем комедийных искусств в Аспене.
Джонни тянется за ремнем безопасности.
— Кто это ?
— Эстрадный комик, о котором я вам говорил. Думаю, нам следует подписать с ним контракт. Вокруг его имени уже поднимается шумиха.
— Я сказал, меня не интересуют комики.
— Я знаю, но ему нужен агент, а вокруг уже появились «акулы». Жаль, если мы его потеряем. — Делаю паузу, чтобы Джонни заглотил приманку. Он терпеть не может, когда шанс уплывает от него, даже если это чужой шанс.
Он начинает перебирать пальцами, размышляя, и наконец произносит:
— Хорошо. Проверь все и доложи мне. Если в нем действительно что-то есть, возможно, я и передумаю.
— Договорились.
Джонни даже не догадывается, что Барт Абельман уже является его клиентом.
— И если он все же поедет на этот фестиваль, я не буду оплачивать тебе дорогу. Ты все время говоришь «мы» и «нас», поэтому рискуй собственными деньгами.
«Жадный ублюдок!»
— Хорошо, нет проблем.
Снова придется занимать у Мэла. Ненавижу такую жизнь! Где этот чертов зантак?
— Ну как ты?
— Немного нервничаю, — отвечает он, здороваясь со мной. — Мне приходилось работать с большинством из присутствующих. Все они популярны, а кто я ?
— У каждого из вас есть семь минут, чтобы показать себя. Не волнуйся! У тебя все великолепно получится.
— Именно это я ему и твержу, — встревает в разговор женщина и наступает мне на ногу, пытаясь втиснуться между нами. У нее напряженное лицо и тонкие золотисто-каштановые волосы, изо рта торчит «Вирджиния Слим 100». — Я Анна Абельман, Жена Барта. — Ростом она не больше пяти футов, а множество мелких зубов делает ее похожей на пиранью.
— Гриффин Маркетт, приятно познакомиться, — с воодушевлением трясу я ее руку.
Она затягивается сигаретой.
— Я слышала, ты работаешь на Джонни Тредуэя?
— Правильно.
— Он будет здесь? — Она выпускает дым мне в лицо.
— Он занят, а я приехал, чтобы присутствовать при триумфе Барта. — Подмигиваю Барту, и тот улыбается.
— Привет, я Крима Уит, — неожиданно перебивает нас тучная чернокожая дама. — Буду выступать первой. Не пропустите.
— Привет, Крима. Я Гриффин Маркетт. С удовольствием посмотрю.
Она подходит ближе.
— Я случайно услышала, что Джонни Тредуэй — твой босс. Я ищу себе агента.
Анна встает между нами и пристально осматривает Криму с ног до головы.
— Мы еще не закончили разговор. Ты позволишь?
— Вот моя визитка. — Крима лезет в сумочку. — Позвони мне.
Она уходит, переваливаясь с ноги на ногу, а Анна шипит:
— Нахалка!
— Ты абсолютно права. Я здесь только ради Барта. Кроме того, мне не нужно смотреть ее выступление. И так ясно, что самое смешное в этой женщине — ее имя.
— Список клиентов Джонни впечатляет, правда? — спрашивает она.
— Да, и в нем есть имя твоего мужа.
Анна снова затягивается.
— Барту постоянно звонят разные менеджеры с предложением создать для него телевизионное шоу. Вы сможете это сделать?
Моя улыбка становится столь елейной, что Джонни, увидев ее, мог бы мной гордиться.
— Мы именно это и планируем.
— Барт не побоится расстаться с вами, если не получит того, на что рассчитывает. Мы уже давно в этом бизнесе, и он заслуживает большего.
— Дорогая, — нежно обращается к ней Барт, — давай не будем сейчас беспокоиться об этом.
Анна бросает на него пронзительный взгляд.
— Нужно сразу четко обозначить свои требования.
Ох уж эти жены актеров, всюду сующие нос! Нет ничего хуже! А эта, похоже, готова максимально осложнить мне жизнь! Женщины ее типа не понимают, что путь к славе и богатству — рискованное предприятие даже при самых благоприятных условиях, и лишь малое количество браков не распадается в самом его начале. Уверен, Анна провела многие годы, слушая тупые шутки. Она сопровождала Барта на выступления в захолустье и с ужасом наблюдала, как его менее талантливые коллеги достигают пусть небольшого, но успеха. Если бы она еще хоть немного переживала за мужа, но этой женщиной управляют лишь собственные амбиции. Она ждет момента, чтобы извлечь выгоду из его успешного прорыва.
— Чем ты занимаешься? — интересуюсь я.
— Я актриса.
Ура! Я улыбаюсь:
— Что ж, это замечательно! Барт, пойду уточню, когда твой выход.
Через несколько секунд я оглядываюсь и вижу, что они о чем-то яростно спорят. Надеюсь, это не помешает Барту быть смешным. Анна стремительно удаляется, а Барт подходит ко мне, напоминая побитую дворняжку.
— Послушай, дружище, — говорит он, — мне жаль, что она так вела себя. Иногда она немного перевозбуждается.
Я вынужден говорить глупости, чтобы он чуть-чуть расслабился.
— Барт, дорогой, не волнуйся об этом. Она заботится о тебе. Видно, что она очень тебя любит.
— Нуда, — соглашается Барт, но не слишком уверенно.
— Сколько вы уже женаты? — спрашиваю я.
— Семь лет.
— Это срок!
— И не говори, — хмурится Барт.
Я чувствую, как болит его душа. И знаю, что сегодня он сможет поразить всех.
Вижу его в зеркале заднего вида: губы крепко сжаты, а на искусственных скулах выступил пот.
— Боже мой, здесь так жарко! Я потею, как Майкл Джексон в окружении маленьких детей, — жалуется он.
Регулирую климат-контроль, хотя пульт управления находится прямо под рукой у Джонни.
— Двадцать лет — слишком долго, чтобы выносить все это дерьмо! — говорит он.
«Как и три года, мерзавец!» Вдруг он вспоминает:
— А нам полностью оплатили восемь серий? «Нам?»
— Да, полностью.
— Снова скажу, да пошла она. У меня есть другие клиенты. Как дела с Тревисом и тем фильмом?
— Он еще не принял решение.
— Они организовали для него чертову вечеринку! Сколько это будет тянуться?
— Не знаю.
— Ты же гей, возьми у него в рот! Я знаю, ты мечтаешь об этом!
Я так шокирован его наглостью, что изо всех сил жму на тормоз. Джонни не может удержаться на месте и бьется лбом о переднее сиденье.
— Твою мать! Ты что, хочешь убить меня?
— Кое-кто должен всегда пристегиваться, — с сарказмом замечаю я, чувствуя горький привкус во рту. В последнее время мой желудок начал исполнять свою версию блюза, посвященного жертвам извержения вулкана на острове Монтсеррат. Меняю тему в надежде, что это поможет. — У Барта Абельмана сегодня прослушивание перед фестивалем комедийных искусств в Аспене.
Джонни тянется за ремнем безопасности.
— Кто это ?
— Эстрадный комик, о котором я вам говорил. Думаю, нам следует подписать с ним контракт. Вокруг его имени уже поднимается шумиха.
— Я сказал, меня не интересуют комики.
— Я знаю, но ему нужен агент, а вокруг уже появились «акулы». Жаль, если мы его потеряем. — Делаю паузу, чтобы Джонни заглотил приманку. Он терпеть не может, когда шанс уплывает от него, даже если это чужой шанс.
Он начинает перебирать пальцами, размышляя, и наконец произносит:
— Хорошо. Проверь все и доложи мне. Если в нем действительно что-то есть, возможно, я и передумаю.
— Договорились.
Джонни даже не догадывается, что Барт Абельман уже является его клиентом.
— И если он все же поедет на этот фестиваль, я не буду оплачивать тебе дорогу. Ты все время говоришь «мы» и «нас», поэтому рискуй собственными деньгами.
«Жадный ублюдок!»
— Хорошо, нет проблем.
Снова придется занимать у Мэла. Ненавижу такую жизнь! Где этот чертов зантак?
* * *
Пробираюсь через толпу в «Импров». У бара собрались комики, которым предстоит выступать, желающие оказаться на их месте менеджеры и представители всевозможных компаний и агентств. Зрители заняли места и ждут начала шоу. Они не знают, что сейчас состоится очень важное прослушивание перед фестивалем комедийных искусств в Аспене. Сегодня вторник, и в зале собралось всего двадцать восемь человек, в основном туристы. Барт стоит у дальнего конца барной стойки. Он худощавый, с темными вьющимися волосами и виноватыми грустными глазами. Подхожу и протягиваю ему руку.— Ну как ты?
— Немного нервничаю, — отвечает он, здороваясь со мной. — Мне приходилось работать с большинством из присутствующих. Все они популярны, а кто я ?
— У каждого из вас есть семь минут, чтобы показать себя. Не волнуйся! У тебя все великолепно получится.
— Именно это я ему и твержу, — встревает в разговор женщина и наступает мне на ногу, пытаясь втиснуться между нами. У нее напряженное лицо и тонкие золотисто-каштановые волосы, изо рта торчит «Вирджиния Слим 100». — Я Анна Абельман, Жена Барта. — Ростом она не больше пяти футов, а множество мелких зубов делает ее похожей на пиранью.
— Гриффин Маркетт, приятно познакомиться, — с воодушевлением трясу я ее руку.
Она затягивается сигаретой.
— Я слышала, ты работаешь на Джонни Тредуэя?
— Правильно.
— Он будет здесь? — Она выпускает дым мне в лицо.
— Он занят, а я приехал, чтобы присутствовать при триумфе Барта. — Подмигиваю Барту, и тот улыбается.
— Привет, я Крима Уит, — неожиданно перебивает нас тучная чернокожая дама. — Буду выступать первой. Не пропустите.
— Привет, Крима. Я Гриффин Маркетт. С удовольствием посмотрю.
Она подходит ближе.
— Я случайно услышала, что Джонни Тредуэй — твой босс. Я ищу себе агента.
Анна встает между нами и пристально осматривает Криму с ног до головы.
— Мы еще не закончили разговор. Ты позволишь?
— Вот моя визитка. — Крима лезет в сумочку. — Позвони мне.
Она уходит, переваливаясь с ноги на ногу, а Анна шипит:
— Нахалка!
— Ты абсолютно права. Я здесь только ради Барта. Кроме того, мне не нужно смотреть ее выступление. И так ясно, что самое смешное в этой женщине — ее имя.
— Список клиентов Джонни впечатляет, правда? — спрашивает она.
— Да, и в нем есть имя твоего мужа.
Анна снова затягивается.
— Барту постоянно звонят разные менеджеры с предложением создать для него телевизионное шоу. Вы сможете это сделать?
Моя улыбка становится столь елейной, что Джонни, увидев ее, мог бы мной гордиться.
— Мы именно это и планируем.
— Барт не побоится расстаться с вами, если не получит того, на что рассчитывает. Мы уже давно в этом бизнесе, и он заслуживает большего.
— Дорогая, — нежно обращается к ней Барт, — давай не будем сейчас беспокоиться об этом.
Анна бросает на него пронзительный взгляд.
— Нужно сразу четко обозначить свои требования.
Ох уж эти жены актеров, всюду сующие нос! Нет ничего хуже! А эта, похоже, готова максимально осложнить мне жизнь! Женщины ее типа не понимают, что путь к славе и богатству — рискованное предприятие даже при самых благоприятных условиях, и лишь малое количество браков не распадается в самом его начале. Уверен, Анна провела многие годы, слушая тупые шутки. Она сопровождала Барта на выступления в захолустье и с ужасом наблюдала, как его менее талантливые коллеги достигают пусть небольшого, но успеха. Если бы она еще хоть немного переживала за мужа, но этой женщиной управляют лишь собственные амбиции. Она ждет момента, чтобы извлечь выгоду из его успешного прорыва.
— Чем ты занимаешься? — интересуюсь я.
— Я актриса.
Ура! Я улыбаюсь:
— Что ж, это замечательно! Барт, пойду уточню, когда твой выход.
Через несколько секунд я оглядываюсь и вижу, что они о чем-то яростно спорят. Надеюсь, это не помешает Барту быть смешным. Анна стремительно удаляется, а Барт подходит ко мне, напоминая побитую дворняжку.
— Послушай, дружище, — говорит он, — мне жаль, что она так вела себя. Иногда она немного перевозбуждается.
Я вынужден говорить глупости, чтобы он чуть-чуть расслабился.
— Барт, дорогой, не волнуйся об этом. Она заботится о тебе. Видно, что она очень тебя любит.
— Нуда, — соглашается Барт, но не слишком уверенно.
— Сколько вы уже женаты? — спрашиваю я.
— Семь лет.
— Это срок!
— И не говори, — хмурится Барт.
Я чувствую, как болит его душа. И знаю, что сегодня он сможет поразить всех.
НИКАЭЛА
Можно сказать, что Рейчел пристала ко мне, словно плесень к гнилым продуктам. Не понимаю, как это случилось, ведь у нас с ней нет ничего общего. Она напоминает мне щенка: наивного, счастливого, всем довольного и не слишком умного. Рейчел с восторгом обсуждает мою любимую тему: меня. Ее интересуют все подробности моей карьеры: ангажементы, занятия, агенты, актеры, с которыми я снималась, и все остальное. Неоднократно рассказанные истории не кажутся мне такими уж интересными — хотя, наверное, это не так, ведь я — их главная героиня. Но Рейчел настолько увлечена ими, что я начинаю приукрашивать действительность, и она становится все более захватывающей. Эта девушка напоминает мне младшую сестренку, которую я никогда не хотела иметь.
Тем не менее Рейчел быстро осваивается и уже продержалась у нас дольше, чем я предполагала. Пожалуй, она вполне устраивает Викторию, и это позволяет мне чаще отлучаться из офиса. Я стараюсь посещать как можно больше прослушиваний, сделала себе новое портфолио: на папке написано мое новое имя — Микаэла Лиль Марш.
Кроме того, я решила раздвинуть горизонты, то есть завязать отношения с другими агентами. Рэндалл Блум, несомненно, хорош, но не уделяет мне должного внимания. Я по-прежнему сплю с ним дважды в месяц, но он теряет ко мне интерес, даже несмотря на БК. Он бросит меня, это лишь вопрос времени. Поэтому я рассылаю свои резюме и портфолио по всем лучшим агентствам города. И не получаю ни одного ответа.
И вот в субботу утром, в «Фармер маркет», со мной происходит очень интересная история. Я беру австралийские орехи и вдруг чувствую, что на меня кто-то пристально смотрит. Оборачиваюсь и вижу женщину лет сорока в дизайнерской одежде и с очень короткой стрижкой. Наверное, узнала меня по сериалу «Зайнфельд». Она идет за мной, а потом, видимо, решившись, окликает.
— Да? — поворачиваюсь я.
На ней темно-серый костюм от Сьюзан Лазар и лодочки от Берберри.
— Извини, что побеспокоила. Ты ведь актриса?
— Да.
— Я так и подумала. Ты выглядишь ослепительно. Мой «гей-радар» немедленно определяет: лесбиянка.
— Большое спасибо, — говорю я и собираюсь уйти, но женщина продолжает:
— Не хочешь выпить со мной кофе?
— Нет, спасибо.
Она прикусывает губу и, очевидно, расстраивается. Но потом открывает сумочку «Келли» от «Гермес»:
— Вот моя визитная карточка. Меня зовут Бонни Адаме, я подбираю актеров в фильм Барри Левинсона. Есть роль, на которую ты могла бы претендовать. Если это тебе интересно, позвони мне.
Мой настрой тут же меняется, и я протягиваю руку:
— Здравствуй, Бонни. Я Микаэла Лиль Марш. Она берет мою руку в свою — изящную, но твердую.
— Лиль?
— Это мое каббалистическое имя, — отвечаю, потупив глаза.
Бонни нравится мой ответ, и она легонько проводит пальцем по моей руке.
— Ты уверена, что у тебя нет времени на кофе? Хлопаю ресницами и решаюсь.
— Почему бы и нет?
Чашка кофе переходит в коктейли и ужин, а в итоге мы оказываемся у нее дома — отведать десерт. Я еще никогда не спала с женщиной и поэтому немного нервничаю. Но Бонни по крайней мере очень холеная и аккуратная. Она живет в просторной квартире с двумя спальнями в многоэтажном доме на бульваре Уилшир. Едва мы заходим внутрь, она наливает два бокала шампанского и включает музыку. Под серенады Норы Джоунз мы выходим на балкон и любуемся открывшимся видом.
— Ночью город такой красивый, — говорит Бонни.
— Да, это так, — соглашаюсь я и делаю большой глоток шампанского.
Чтобы пройти через это, мне нужно еще много выпить. Интересно, когда Бонни сделает первый шаг. Это происходит быстро. Она снимает очки и подходит ко мне сзади. Я стараюсь не отшатнуться, когда она обнимает меня за талию и нежно целует в шею.
— Тебе нравится?
Вспоминаю свой первый сексуальный опыт. Мне было четырнадцать, и я была с Солом Гринблаттом в синагоге на углу Парк-авеню и Шестьдесят восьмой улицы. Его тоже беспокоило, нравится ли мне. Но что я могла почувствовать, если он кончил, не успев даже расстегнуть брюки?
— Конечно, — отвечаю я и допиваю шампанское.
У Бонни тонкие и сухие губы. Ее руки проникают ко мне под блузку и устремляются вверх.
— У тебя шикарное тело, — шепчет она.
— Спасибо, — бормочу я, а она уже ласкает мою грудь.
Закрываю глаза и стараюсь возбудиться. Но потом снова открываю их, потому что мне вдруг кажется, что на нас смотрит мой отец.
— Мне нужно еще выпить, — быстро говорю я.
Бонни берет мое лицо в ладони и целует. Ее язык мягко исследует мой рот. Оторвавшись, она произносит:
— Пойдем со мной, — и ведет меня в спальню. — Устраивайся поудобнее.
Хозяйка квартиры исчезает в ванной, а я присаживаюсь на край кровати. Мне очень неуютно, и я борюсь с желанием убежать из этого дома с громким криком. Но ведь я уже здесь! Господи, я провела с этой женщиной целый день и не могу просто так уйти. Если я оставлю ее, то прослушивание мне не светит. А похоже, это будет что-то серьезное: романтическая комедия, режиссер Барри Левинсон, бюджет восемьдесят миллионов долларов. Бонни сказала, что я идеально подхожу на главную женскую роль, а он ищет неизвестную актрису, и поэтому… я остаюсь. Не такая уж большая цена за то, чтобы навсегда изменить свою жизнь.
Бонни возвращается в комнату в шикарном белье.
— Все в порядке?
— Конечно, — нервничаю я. — Все нормально. Она садится рядом и прикасается к моим волосам.
— Ты уже делала это раньше? «Спала с кем-то ради чего-то?»
— Никогда не была с женщиной, — признаюсь я.
— Тогда ложись и расслабься. Обещаю, это будет незабываемо.
Мне кажется, я снимаюсь в низкосортном порнофильме. Слабо улыбаюсь, пока она расстегивает пуговицы на моей блузке. Я могу пройти через это. Я актриса. Мне нужно просто лежать и делать вид, что Бонни — мой агент.
Мне опять предстоит обед с отцом. Прошел месяц, и он снова приехал. Папа появляется здесь с регулярностью месячных. Мы встретились в «Дан тана» — маленьком итальянском ресторанчике на бульваре Санта-Моника и не успели сесть, как отец принялся за свое:
— Ты болеешь? «Если сомневаешься…»
— Недавно болела гриппом.
— Я куплю тебе средство для увеличения веса, которое используют в бодибилдинге. Тебе нужно нарастить немного мяса на кости.
— Не нужно этого делать, папа.
Я заказываю блюдо, которое Рози О'Доннелл съела бы с беспечной несдержанностью: цыпленок с сыром «пармезан» и фетуччине «Альфредо» [21]. В перерывах между отвратительным поглощением жирной пищи отец сообщает, что мать перестала с ним разговаривать.
— Что ты такое сделал? — интересуюсь я.
— Твою мать всегда сложно было понять, — пожимает он плечами.
— Только не тебе, — прищуриваюсь я.
Он вздыхает и признается:
— Я сказал ей, что не хочу больше работать с Херманом и Митци Шварц.
Не могу поверить, что отец наконец сказал матери, как сильно эти двое раздражают его. Ему на это потребовалось двадцать лет.
— И что она ответила?
— Ничего! Неделю со мной не разговаривала.
— Мне очень жаль.
— Жаль? Это самое счастливое время в моей жизни за много лет! Я снова чувствую себя ребенком.
Не могу удержаться и тихонько посмеиваюсь. Отцу требуется не так много времени, чтобы снова поднять тему Эрни Финкльштейна. Он звонил трижды с момента нашей последней встречи с отцом, но я говорю, что Эрни не появлялся.
— Это странно, — удивляется отец. — Он очень хотел пообщаться с тобой.
— Может, он лишь проявил вежливость? Возможно, у него уже есть девушка.
— Нет, Эрни одинок. Поверь мне.
— Может, он гей. Подумай об этом, уж очень он аккуратно одевается.
— Тогда мы сами спросим его об этом, — произносит отец, бросая взгляд на часы.
Не могу понять, меня затошнило от еды или от его слов.
— О чем это ты?
— Я позволил себе пригласить его пообедать с нами.
— Здесь? — Мне хочется умереть.
— Да, у него деловая встреча, но он сказал, что приедет, как только освободится. Должен быть с минуты на минуту.
— Папа! О Господи! Зачем ты так со мной поступаешь? Я не хочу видеть Эрни Финкльштейна. Меня не волнуют его деньги. Он мне не нравился в прошлом и не понравится сейчас.
— Сильви, прекрати все так драматизировать.
— Тихо! — Оглядываюсь по сторонам, не слышал ли кто его слов, и выхожу из-за стола. — Мне нужно идти.
— Куда ты?
— Домой. — Я наклоняюсь и чмокаю его в щеку.
— Сильви…
— Люблю тебя. — И я поспешно ухожу из ресторана.
У входа я протягиваю служащему квитанцию и жду, пока подгонят мою машину. И в этот момент понимаю, что меня сейчас очень легко заметить. Я одна стою около ресторана, а Эрни может появиться в любой момент. Достаю очки и коричневые зубы, потом стягиваю волосы в хвост. Напротив меня останавливается «линкольн». Закрываю лицо сумочкой и стою затаив дыхание. Из машины выходит мужчина. Боюсь смотреть в его сторону. Кажется, он колеблется. Почему бы ему не пройти внутрь? К счастью, подгоняют мою машину. Бегу к ней, сажусь и уезжаю, ни разу не оглянувшись!
Тем не менее Рейчел быстро осваивается и уже продержалась у нас дольше, чем я предполагала. Пожалуй, она вполне устраивает Викторию, и это позволяет мне чаще отлучаться из офиса. Я стараюсь посещать как можно больше прослушиваний, сделала себе новое портфолио: на папке написано мое новое имя — Микаэла Лиль Марш.
Кроме того, я решила раздвинуть горизонты, то есть завязать отношения с другими агентами. Рэндалл Блум, несомненно, хорош, но не уделяет мне должного внимания. Я по-прежнему сплю с ним дважды в месяц, но он теряет ко мне интерес, даже несмотря на БК. Он бросит меня, это лишь вопрос времени. Поэтому я рассылаю свои резюме и портфолио по всем лучшим агентствам города. И не получаю ни одного ответа.
И вот в субботу утром, в «Фармер маркет», со мной происходит очень интересная история. Я беру австралийские орехи и вдруг чувствую, что на меня кто-то пристально смотрит. Оборачиваюсь и вижу женщину лет сорока в дизайнерской одежде и с очень короткой стрижкой. Наверное, узнала меня по сериалу «Зайнфельд». Она идет за мной, а потом, видимо, решившись, окликает.
— Да? — поворачиваюсь я.
На ней темно-серый костюм от Сьюзан Лазар и лодочки от Берберри.
— Извини, что побеспокоила. Ты ведь актриса?
— Да.
— Я так и подумала. Ты выглядишь ослепительно. Мой «гей-радар» немедленно определяет: лесбиянка.
— Большое спасибо, — говорю я и собираюсь уйти, но женщина продолжает:
— Не хочешь выпить со мной кофе?
— Нет, спасибо.
Она прикусывает губу и, очевидно, расстраивается. Но потом открывает сумочку «Келли» от «Гермес»:
— Вот моя визитная карточка. Меня зовут Бонни Адаме, я подбираю актеров в фильм Барри Левинсона. Есть роль, на которую ты могла бы претендовать. Если это тебе интересно, позвони мне.
Мой настрой тут же меняется, и я протягиваю руку:
— Здравствуй, Бонни. Я Микаэла Лиль Марш. Она берет мою руку в свою — изящную, но твердую.
— Лиль?
— Это мое каббалистическое имя, — отвечаю, потупив глаза.
Бонни нравится мой ответ, и она легонько проводит пальцем по моей руке.
— Ты уверена, что у тебя нет времени на кофе? Хлопаю ресницами и решаюсь.
— Почему бы и нет?
Чашка кофе переходит в коктейли и ужин, а в итоге мы оказываемся у нее дома — отведать десерт. Я еще никогда не спала с женщиной и поэтому немного нервничаю. Но Бонни по крайней мере очень холеная и аккуратная. Она живет в просторной квартире с двумя спальнями в многоэтажном доме на бульваре Уилшир. Едва мы заходим внутрь, она наливает два бокала шампанского и включает музыку. Под серенады Норы Джоунз мы выходим на балкон и любуемся открывшимся видом.
— Ночью город такой красивый, — говорит Бонни.
— Да, это так, — соглашаюсь я и делаю большой глоток шампанского.
Чтобы пройти через это, мне нужно еще много выпить. Интересно, когда Бонни сделает первый шаг. Это происходит быстро. Она снимает очки и подходит ко мне сзади. Я стараюсь не отшатнуться, когда она обнимает меня за талию и нежно целует в шею.
— Тебе нравится?
Вспоминаю свой первый сексуальный опыт. Мне было четырнадцать, и я была с Солом Гринблаттом в синагоге на углу Парк-авеню и Шестьдесят восьмой улицы. Его тоже беспокоило, нравится ли мне. Но что я могла почувствовать, если он кончил, не успев даже расстегнуть брюки?
— Конечно, — отвечаю я и допиваю шампанское.
У Бонни тонкие и сухие губы. Ее руки проникают ко мне под блузку и устремляются вверх.
— У тебя шикарное тело, — шепчет она.
— Спасибо, — бормочу я, а она уже ласкает мою грудь.
Закрываю глаза и стараюсь возбудиться. Но потом снова открываю их, потому что мне вдруг кажется, что на нас смотрит мой отец.
— Мне нужно еще выпить, — быстро говорю я.
Бонни берет мое лицо в ладони и целует. Ее язык мягко исследует мой рот. Оторвавшись, она произносит:
— Пойдем со мной, — и ведет меня в спальню. — Устраивайся поудобнее.
Хозяйка квартиры исчезает в ванной, а я присаживаюсь на край кровати. Мне очень неуютно, и я борюсь с желанием убежать из этого дома с громким криком. Но ведь я уже здесь! Господи, я провела с этой женщиной целый день и не могу просто так уйти. Если я оставлю ее, то прослушивание мне не светит. А похоже, это будет что-то серьезное: романтическая комедия, режиссер Барри Левинсон, бюджет восемьдесят миллионов долларов. Бонни сказала, что я идеально подхожу на главную женскую роль, а он ищет неизвестную актрису, и поэтому… я остаюсь. Не такая уж большая цена за то, чтобы навсегда изменить свою жизнь.
Бонни возвращается в комнату в шикарном белье.
— Все в порядке?
— Конечно, — нервничаю я. — Все нормально. Она садится рядом и прикасается к моим волосам.
— Ты уже делала это раньше? «Спала с кем-то ради чего-то?»
— Никогда не была с женщиной, — признаюсь я.
— Тогда ложись и расслабься. Обещаю, это будет незабываемо.
Мне кажется, я снимаюсь в низкосортном порнофильме. Слабо улыбаюсь, пока она расстегивает пуговицы на моей блузке. Я могу пройти через это. Я актриса. Мне нужно просто лежать и делать вид, что Бонни — мой агент.
* * *
Я пережила первый в жизни опыт лесбийской любви и должна признать, это было не так уж плохо. Бонни пришла в полный восторг, обнаружив мою БК. Я ведь вам говорила, она творит чудеса. Чуть позже, когда она достала большой черный фаллоимитатор, ситуация осложнилась. Но, если потребуется, я готова снова пройти через это. Однако хочу кое-что прояснить: тот факт, что я спала с женщиной, не делает меня лесбиянкой. Мой указательный палец равен по размеру безымянному. И сериал «Мир "Л"» не является моей любимой телевизионной передачей. Я не переживаю, что Мелисса Этеридж снова вышла замуж за свою подругу. Я по-прежнему люблю пенисы, если вам это интересно! Когда я уходила от Бонни утром, она просила меня позвонить ей по поводу прослушивания. И это еще одна удача моей маленькой «бритгины».Мне опять предстоит обед с отцом. Прошел месяц, и он снова приехал. Папа появляется здесь с регулярностью месячных. Мы встретились в «Дан тана» — маленьком итальянском ресторанчике на бульваре Санта-Моника и не успели сесть, как отец принялся за свое:
— Ты болеешь? «Если сомневаешься…»
— Недавно болела гриппом.
— Я куплю тебе средство для увеличения веса, которое используют в бодибилдинге. Тебе нужно нарастить немного мяса на кости.
— Не нужно этого делать, папа.
Я заказываю блюдо, которое Рози О'Доннелл съела бы с беспечной несдержанностью: цыпленок с сыром «пармезан» и фетуччине «Альфредо» [21]. В перерывах между отвратительным поглощением жирной пищи отец сообщает, что мать перестала с ним разговаривать.
— Что ты такое сделал? — интересуюсь я.
— Твою мать всегда сложно было понять, — пожимает он плечами.
— Только не тебе, — прищуриваюсь я.
Он вздыхает и признается:
— Я сказал ей, что не хочу больше работать с Херманом и Митци Шварц.
Не могу поверить, что отец наконец сказал матери, как сильно эти двое раздражают его. Ему на это потребовалось двадцать лет.
— И что она ответила?
— Ничего! Неделю со мной не разговаривала.
— Мне очень жаль.
— Жаль? Это самое счастливое время в моей жизни за много лет! Я снова чувствую себя ребенком.
Не могу удержаться и тихонько посмеиваюсь. Отцу требуется не так много времени, чтобы снова поднять тему Эрни Финкльштейна. Он звонил трижды с момента нашей последней встречи с отцом, но я говорю, что Эрни не появлялся.
— Это странно, — удивляется отец. — Он очень хотел пообщаться с тобой.
— Может, он лишь проявил вежливость? Возможно, у него уже есть девушка.
— Нет, Эрни одинок. Поверь мне.
— Может, он гей. Подумай об этом, уж очень он аккуратно одевается.
— Тогда мы сами спросим его об этом, — произносит отец, бросая взгляд на часы.
Не могу понять, меня затошнило от еды или от его слов.
— О чем это ты?
— Я позволил себе пригласить его пообедать с нами.
— Здесь? — Мне хочется умереть.
— Да, у него деловая встреча, но он сказал, что приедет, как только освободится. Должен быть с минуты на минуту.
— Папа! О Господи! Зачем ты так со мной поступаешь? Я не хочу видеть Эрни Финкльштейна. Меня не волнуют его деньги. Он мне не нравился в прошлом и не понравится сейчас.
— Сильви, прекрати все так драматизировать.
— Тихо! — Оглядываюсь по сторонам, не слышал ли кто его слов, и выхожу из-за стола. — Мне нужно идти.
— Куда ты?
— Домой. — Я наклоняюсь и чмокаю его в щеку.
— Сильви…
— Люблю тебя. — И я поспешно ухожу из ресторана.
У входа я протягиваю служащему квитанцию и жду, пока подгонят мою машину. И в этот момент понимаю, что меня сейчас очень легко заметить. Я одна стою около ресторана, а Эрни может появиться в любой момент. Достаю очки и коричневые зубы, потом стягиваю волосы в хвост. Напротив меня останавливается «линкольн». Закрываю лицо сумочкой и стою затаив дыхание. Из машины выходит мужчина. Боюсь смотреть в его сторону. Кажется, он колеблется. Почему бы ему не пройти внутрь? К счастью, подгоняют мою машину. Бегу к ней, сажусь и уезжаю, ни разу не оглянувшись!
КЕЙША
Расправляюсь с третьим пончиком, когда раздается телефонный звонок. На линии помехи, но я все равно различаю мужской голос, приятный, как чистая столешница.
— Я могу услышать Тревиса?
Я вдруг начинаю нервничать: такое со мной бывает перед каким-нибудь важным событием. Например, перед землетрясением в Нортридже. В ночь перед ним мне казалось, что все мое тело исколото иголками. А потом, в четыре тридцать утра, — грохот, и мы все оказываемся в аду! У меня очень хорошо развита интуиция, это свойственно Рыбам.
— Кто его спрашивает?
— Его брат Ленни.
Брат? У Тревиса нет брата. Это, наверное, шутка. Да и говорит он не как белый человек. Скорее, как диджеи, вещающие на волнах «Ар энд би» поздно ночью: например, в программах «Интимный разговор» или «Тихий шторм».
— Он сейчас не может подойти. Вы оставите сообщение?
— С кем я говорю? — вежливо интересуется «брат».
— Я Кейша, ассистент Тревиса.
— Привет, Кейша. Я Ленни. Приятно тебя слышать. А сейчас, когда мы познакомились, не могла бы ты поискать моего маленького братишку? — Голос звучит чарующе, но в нем слышится угроза. Не сомневаюсь, что-то должно произойти. Закрываю коробку с пончиками.
— Откуда мне знать, что ты действительно его брат? — спрашиваю я.
— А почему ты считаешь, что это не так? — дразнит он меня.
Чувствую, что краснею, встаю и направляюсь в дом.
— Тревис никогда не говорил мне о тебе.
— А что ты хочешь знать? — злорадно усмехается Ленни.
— Сколько тебе лет?
— Недавно исполнилось двадцать восемь.
— С днем рождения! — улыбаюсь я.
Зачем я вообще разговариваю с этим незнакомцем? В моем сегодняшнем гороскопе написано, что я заслуживаю «отдых и веселье», а не флирт неизвестно с кем.
— Спасибо, дорогая, — урчит Ленни. — Жаль, что тебя не было рядом, чтобы отметить со мной это событие.
Мои щеки горят, будто я долго сидела на солнце.
— Через год будет еще один день рождения. — Сомнений нет: я действительно с ним флиртую.
— Забудь об этом. Что скажешь о сегодняшнем вечере?
— Что скажу? — Нервная дрожь постепенно охватывает ноги и начинает подниматься к спине.
— Поэтому я и звоню. Если потороплюсь, то успею на четырехчасовой рейс.
— А где ты сейчас ? — удивляюсь я.
— В Аризоне.
— Подожди, попробую найти Тревиса, — обещаю я и перевожу телефон в режим ожидания.
Своего босса я нахожу в спальне. Он лежит на кровати и разглядывает фотографии в журнале «Ю.Эс мэгэзин». Иногда я спрашиваю себя, умеет ли этот парень читать.
— Ты знала, что Кристофер Рив может шевелить пальцами на ногах? Правда, круто? — спрашивает он, увидев меня.
Что ж, подписи под фотографиями ему понятны.
— Звонит твой брат, — говорю я и протягиваю ему трубку.
Тревис отбрасывает журнал.
— Лен? — кричит он.
Я еще ни разу не видела его таким возбужденным. У Тревиса действительно есть брат.
— Где ты? Когда приезжаешь? Подожди, об этом все узнают! Ты не поверишь, у меня такой дом! Ты видел меня на церемонии награждения по Эм-ти-ви в номинации «Лучший молодой актер» ? Мне столько нужно тебе рассказать! — Тревис не может остановиться.
— Я могу услышать Тревиса?
Я вдруг начинаю нервничать: такое со мной бывает перед каким-нибудь важным событием. Например, перед землетрясением в Нортридже. В ночь перед ним мне казалось, что все мое тело исколото иголками. А потом, в четыре тридцать утра, — грохот, и мы все оказываемся в аду! У меня очень хорошо развита интуиция, это свойственно Рыбам.
— Кто его спрашивает?
— Его брат Ленни.
Брат? У Тревиса нет брата. Это, наверное, шутка. Да и говорит он не как белый человек. Скорее, как диджеи, вещающие на волнах «Ар энд би» поздно ночью: например, в программах «Интимный разговор» или «Тихий шторм».
— Он сейчас не может подойти. Вы оставите сообщение?
— С кем я говорю? — вежливо интересуется «брат».
— Я Кейша, ассистент Тревиса.
— Привет, Кейша. Я Ленни. Приятно тебя слышать. А сейчас, когда мы познакомились, не могла бы ты поискать моего маленького братишку? — Голос звучит чарующе, но в нем слышится угроза. Не сомневаюсь, что-то должно произойти. Закрываю коробку с пончиками.
— Откуда мне знать, что ты действительно его брат? — спрашиваю я.
— А почему ты считаешь, что это не так? — дразнит он меня.
Чувствую, что краснею, встаю и направляюсь в дом.
— Тревис никогда не говорил мне о тебе.
— А что ты хочешь знать? — злорадно усмехается Ленни.
— Сколько тебе лет?
— Недавно исполнилось двадцать восемь.
— С днем рождения! — улыбаюсь я.
Зачем я вообще разговариваю с этим незнакомцем? В моем сегодняшнем гороскопе написано, что я заслуживаю «отдых и веселье», а не флирт неизвестно с кем.
— Спасибо, дорогая, — урчит Ленни. — Жаль, что тебя не было рядом, чтобы отметить со мной это событие.
Мои щеки горят, будто я долго сидела на солнце.
— Через год будет еще один день рождения. — Сомнений нет: я действительно с ним флиртую.
— Забудь об этом. Что скажешь о сегодняшнем вечере?
— Что скажу? — Нервная дрожь постепенно охватывает ноги и начинает подниматься к спине.
— Поэтому я и звоню. Если потороплюсь, то успею на четырехчасовой рейс.
— А где ты сейчас ? — удивляюсь я.
— В Аризоне.
— Подожди, попробую найти Тревиса, — обещаю я и перевожу телефон в режим ожидания.
Своего босса я нахожу в спальне. Он лежит на кровати и разглядывает фотографии в журнале «Ю.Эс мэгэзин». Иногда я спрашиваю себя, умеет ли этот парень читать.
— Ты знала, что Кристофер Рив может шевелить пальцами на ногах? Правда, круто? — спрашивает он, увидев меня.
Что ж, подписи под фотографиями ему понятны.
— Звонит твой брат, — говорю я и протягиваю ему трубку.
Тревис отбрасывает журнал.
— Лен? — кричит он.
Я еще ни разу не видела его таким возбужденным. У Тревиса действительно есть брат.
— Где ты? Когда приезжаешь? Подожди, об этом все узнают! Ты не поверишь, у меня такой дом! Ты видел меня на церемонии награждения по Эм-ти-ви в номинации «Лучший молодой актер» ? Мне столько нужно тебе рассказать! — Тревис не может остановиться.