Уильямс Робин Линн. Ассистенты

   — Ага… — Ее явно интересует что-то другое.
   — Эшли, давай спрашивай, — прищуриваюсь я.
   Она делает еще один глоток кофе, не зная, как правильно сформулировать вопрос. Глубоко вздыхает.
   — Мне очень неловко, но, может, ты знаешь. У него есть любовница? — И напряженно смотрит на меня.
   Я чувствую себя Буддой, готовым поделиться секретами духовного преображения с очень симпатичной ученицей.
   — А почему ты так думаешь? — спрашиваю я.
   Эшли теребит бриллиантовую сережку.
   — Не знаю, у меня такое странное ощущение! — Кажется, она вот-вот расплачется. — Извини, что втягиваю тебя в это.
   Прикасаюсь к ее руке: кожа такая мягкая и гладкая.
   — Насколько я знаю, — говорю я, хотя не понимаю, зачем это делаю, — у него нет любовницы.
   «Он трахает шлюх, клиентов и всех остальных, кого только может притянуть к своему члену!»
   — Похоже, у меня появляются параноидальные мысли, — пытается улыбнуться Эшли. — Я слишком много времени провожу одна. Извини, ты, наверное, думаешь, что я ненормальная.
   — Совсем нет.
   — Дело в том… — Эшли пытается сдержать слезы.
   Не знаю, что ее мучает, но, похоже, этот брак под угрозой.
   — Выпьешь еще кофе? — предлагает она.
   — Конечно! — Я смотрю, как Эшли пересекает кухню. На ней брюки-капри цвета хаки и белая хлопковая рубашка с короткими рукавами. Она босиком, ногти покрыты коралловым лаком. Эшли возвращается к столу, садится и притягивает колено к груди.
   — Ты где родился?
   — В Ларами, штат Вайоминг.
   — А я в Таллахасси, во Флориде, — улыбается Эшли. — Я так скучаю по дому.
   — Калифорния не похожа на Флориду, да?
   — Нет, дело не в этом. Здесь красиво. Но я скучаю по семье. Вижу их слишком редко.
   — Почему?
   — Рэндалл не хочет, чтобы я уезжала. Он так много работает. Разве это жизнь? Он ведь почти не видит сына. Даже если в выходные нас приглашают на детский праздник, мы едем туда вдвоем с Джереми.
   Опять старая история. Вот уроды! Зачем им вообще семья?
   — А почему бы твоим родителям не прилететь в гости? — предлагаю я. — У вас здесь достаточно места.
   — Отец нездоров и плохо переносит полеты.
   Не понимаю, о чем думает Блум! Ее отец болен, черт возьми! Какой бесчувственный идиот!
   Эшли широко улыбается и пробует сменить тему:
   — А ты как развлекаешься?
   Ее вопрос застает меня врасплох. Я никогда не развлекаюсь.
   — Не знаю. Занимаюсь спортом. В хорошую погоду люблю посидеть в уличном кафе. Люблю долгие пешие прогулки. — Зачем я сказал это?
   — Мне тоже нравится ходить пешком, — говорит Эшли. Ну вот, значит, я не зря упомянул их. — У тебя, наверное, много друзей.
   — Не очень. Люди считают меня слишком грубым. — Поверить не могу, что признался в этом. Что со мной происходит? Разве Эшли врач? Или ей интересны все эти глупости? Не понимаю, почему не наброшусь на нее прямо здесь и сейчас ? Очевидно, она хочет потрахаться. Что же меня останавливает?
   — У меня тоже мало друзей, — вздыхает Эшли.
   — Мне трудно в это поверить.
   — Это правда. У меня нет ничего общего с женами партнеров Рэндалла. Они заняты только магазинами, совместными ленчами и обсуждением нянь. А я не понимаю, для чего нужна няня. Джереми мой сын, и я хочу сама о нем заботиться. Я должна всегда быть рядом, если что-то случится.
   Пытаюсь представить Эшли обнаженной, а себя сверху, стонущего и потеющего, но ничего не выходит. Вижу, как мы, держась за руки, гуляем по пляжу и любуемся закатом. Откуда я взял это? Какие-то открытки с видами Калифорнии!
   — Пожалуй, мне пора на работу. — Я нервничаю, и у меня кружится голова. Может, я заболеваю гриппом? Говорят, сейчас ходит вирус! Правда, вирусы появляются постоянно. Если кто-то еще раз скажет мне об этом, я не вынесу и прихлопну его.
   — Можно задать тебе личный вопрос ? — спрашивает Эшли.
   — Конечно.
   — Сколько тебе лет?
   — Двадцать пять.
   — Надо же, ты моложе, чем я думала, — хмурится она.
   — А сколько тебе ?
   — Гораздо больше, — смущенно улыбается она.
   — Ты выглядишь не старше двадцати шести.
   Ей нравится этот комплимент. Она широко улыбается и хлопает ресницами.
   — Приятно слышать.
   Она избегает моего взгляда, и я тоже отвожу глаза и встаю.
   — Спасибо за кофе.
   — Ты действительно должен идти ?
   — Да. — Почему я нервничаю, как школьник?
   — Послушай, — спрашивает Эшли, направляясь к двери, — ты разбираешься в садоводстве?
   — В садоводстве? — Похоже, она не хочет, чтобы я уходил.
   — Хочу посадить овощи на заднем дворе, но не знаю, как это сделать. Даже купила несколько книг.
   — Я тоже не большой специалист в этом вопросе.
   — Впрочем, все это глупости. Даже не знаю, зачем я сказала. Забудь об этом.
   — Нет, совсем не глупости. Нужно есть овощи, выращенные своими руками, правильно?
   — Так ты мне поможешь?
   — С удовольствием.
   — Не хочу, чтобы Рэндалл знал об этом. В это, конечно, трудно поверить, но он не одобряет мою идею.
   — Ничего не надо объяснять. Это твой небольшой огород, а я специалист по овощам.
   Эшли смеется и выглядит довольной. А я более чем счастлив!
   — Может, ты заедешь как-нибудь во время ленча? Мы поработаем в саду, и я сделаю тебе сандвич или еще что-нибудь.
   Или еще что-нибудь?
   — Великолепная идея. Лучшего занятия во время перерыва не найти, — говорю я. А хотел бы сказать: «Что ж, красотка, готовься потрахаться!» Вот вам и оговорка по Фрейду!

ГРИФФИН

   У меня есть все основания для морального удовлетворения. Чего не скажешь о физическом: в желудке пожар, как на нефтяных скважинах в Ираке. Барт Абельман имел колоссальный успех на фестивале комедийных искусств в Аспене. Теперь его хотят заполучить все телеканалы. Эн-би-си предложил самые лучшие условия для его раскрутки. Обычно это означает, что будет написан сценарий и, возможно, по нему даже снимут пилотный выпуск. А это дает возможность получить место в сетке программ следующей осенью или в крайнем случае в середине сезона. Джонни будет очень доволен этим известием. Он сейчас поглощен новостями о Виктории, вызывающими у него обильное слюнотечение. И пребывает в таком хорошем настроении, что я решил заговорить о повышении именно сегодня.
   Вхожу в здание, и со мной здоровается охранник Стью:
   — Доброе утро, Гриффин.
   — Доброе утро.
   Он выходит из-за стола.
   — У меня появилась новая идея по поводу Тревиса. Что, если ему сыграть спятившего серийного убийцу животных?
   — Серийного убийцу животных? — переспрашиваю я.
   — Да, скажем, когда этот парень был ребенком, на него набросилась собака. И, допустим, сильно его изувечила. И теперь он бродяжничает и убивает животных.
   — Очень оригинальная идея, — усмехаюсь я.
   — Мне тоже так кажется. Я придумал это вчера вечером, когда ложился спать. Знаешь, у меня постоянно появляются разные идеи, ничего не могу с этим поделать.
   — Я бы ушел от рассказа о его лечении и сразу приступил к основному действию.
   — Именно так я и думал! — Стью сияет от удовольствия.
   Сажусь в лифт.
   — Удачи тебе!
   Я начинаю лгать не хуже Джонни. Вхожу в офис и здороваюсь с Джуди.
   — Как дела?
   — Телефон звонит не умолкая. Ларри Кинг просит об эксклюзивном интервью с Викторией. А я, честно говоря, не могу отойти от шока.
   — Понимаю. Это настоящая трагедия. Самому не верится.
   — Это только доказывает истинную ценность жизни. В глобальном смысле большинство наших проблем ничего не значат, ведь правда?
   Мы склоняем головы и некоторое время молчим. А потом снова возвращаемся к рабочим вопросам.
   — Между прочим, — говорит Джуди, когда я уже направляюсь к себе, — Рэндалл Блум звонил уже дважды. Он спрашивает, согласился ли Тревис сниматься в фильме о комете.
   — Метеорите.
   — Он приедет к одиннадцати.
   — Блум?
   — Нет, Тревис.
   — Зачем?
   — Не знаю, так просили передать. Еще звонили с Эн-би-си… — Она делает паузу и перебирает бумаги на столе. — По поводу какого-то Барта Абельмана.
   — Барта? Ну конечно, это наш новый клиент.
   — Ты нашел еще одну звезду? — радуется Джуди.
   — Очень на это надеюсь. Барт должен встретиться с Его Величеством. Вот черт, он ведь тоже придет к одиннадцати.
   — Не стоит волноваться. Тревис всегда опаздывает.
   — Ты права.
   — Я сообщу тебе, как только приедет мистер Абельман.
   Подхожу к своему столу, кладу вещи и слышу знакомое жужжание солярия. Смотрю на часы. Он будет лежать в нем еще десять минут. Поднимаю трубку и звоню Тревису.
   Кейша отвечает после второго гудка:
   — Гм… алло?
   Мне все время кажется, что она разговаривает по телефону с набитым ртом.
   — Кейша, это Гриффин. Что это за история с приездом Тревиса?
   — Понятия не имею, ты сам сможешь спросить у него.
   — Он читал содержание «Огненной дыры»?
   — А он вообще что-нибудь читает?
   — Там всего-то две страницы.
   Две страницы высоких слов о несуществующем сценарии. Если по невероятному стечению обстоятельств Тревис вдруг согласится, студия заплатит миллион баксов сценаристу, и через три недели Тревис получит первую черновую копию.
   — Это очень важно, — продолжаю я. — Я надеялся, что в этот раз он сделает исключение.
   — Я попрошу его, но, кажется, они с братом уже едут к вам.
   — С братом?! — Волоски на шее встают по стойке «смирно». — Кейша, что происходит?
   — Ленни вернулся неделю назад. Он на десять лет старше Тревиса. В детстве их разлучили и отдали в разные семьи. Это грустная история. Если тебе интересно мое мнение, она могла бы лечь в основу великолепного фильма. Ленни удивительно на него влияет. С его приездом не было ни вечеринок, ни наркотиков, ни друзей-неудачников. Поверь мне, этот бывший заключенный — настоящая удача.
   — Бывший заключенный? — Я глотаю несколько таблеток «Тамс». — Давай начнем с этого.
   — Пусть Ленни сам все расскажет. Он очень хочет встретиться с Джонни.
   — Звучит пугающе, — говорю я.
   — И не вздумай положить на него глаз, — предупреждает Кейша. — Он мой.
   — Что? — Но она уже повесила трубку.
   Сомневаюсь, стоит ли начинать сегодня разговор о повышении. День может оказаться весьма напряженным.
   — Гриффин! — зовет Джонни.
   Начинаются будни. Бегу в его офис — он лежит на спине в своем «электрическом гробу» и рявкает:
   — Брызгай!
   Подскакиваю, хватаю бутылку воды и несколько раз орошаю Джонни.
   — Тревис согласился сниматься в фильме про комету?
   — Мы спросим у него, когда он приедет.
   — Он едет к нам в офис ?
   — Да.
   — Ну наконец-то маленький идиот образумился. Позвони Рэндаллу и попроси привезти сюда контракты.
   Решаю сообщить новости до того, как Джонни перевозбудится от радости.
   — Тревис едет с братом.
   — С братом? Кого волнует его долбаный брат? Мне нужно делать фильм! Гриффин, хватит тратить мое время!
   — Еще я пригласил познакомиться Барта.
   — Кого?
   — Комика. Он произвел фурор в Аспене.
   — У меня нет на него времени. Брызгай!
   Поливаю его водой еще несколько раз.
   — Вчера поздно вечером мне звонили представители Эн-би-си, они хотят делать пилотный выпуск его шоу.
   Джонни поворачивается и смотрит на меня сквозь защитные очки.
   — Я тебя слушаю, — говорит он.
   — Они считают, что он лучший комик, после «Зайнфельда».
   — Еврей?
   — Да, думаю, Барт Абельман — еврей.
   Это может быть и немецкая фамилия, — защищается Джонни. — Эйблман, — произносит он с немецким акцентом и добавляет: — И его тупой брудер — Дисэйблман.
   Неплохая шутка, но я сдерживаю смех.
   — Все это очень хорошо, — перебирает пальцами Джонни. — Эн-би-си всегда испытывала слабость к евреям. Мунвес — еврей, ты знаешь об этом?
   Он в очередной раз доказывает, как плохо владеет ситуацией. Решаю не поправлять его, хотя Лес Мунвес на самом деле — президент Си-би-эс.
   — Я не знал.
   — Только вблизи в нем можно различить еврея. Его всегда хорошо фотографируют.
   — Счастливчик! — замечаю я.
   — Сообщи мне, когда приедет герр Абельман.
   Звучит таймер, я поднимаю крышку и протягиваю Джонни полотенце. Он снимает очки, смотрит на меня с неким подобием улыбки, и тут меня покидает страх и я решаюсь:
   — Джонни, не уверен, что вы помните, но сегодня мы планировали обсудить мое повышение.
   Он вытирается, делая вид, что ничего не слышал.
   — Джонни?
   — А разве уже прошел год?
   — Да я вкалываю на вас уже три года! Я уже нашел одну суперзвезду и думаю, Барт будет популярен не меньше Тревиса, а может, даже больше. А это означает шоу на телевидении, что даст реальные деньги.
   — Слушай, дружище, можешь мне не рассказывать. Ты как будто читаешь проповедь при крещении. Этот бесталанный Ларри Дэвид был всего лишь партнером в «Заинфельде», а заработал двести пятьдесят миллионов долларов.
   — Об этом я и говорю. У Абельмана есть способности.
   — Что еще в моем расписании на сегодня ? — спрашивает Джонни, оборачиваясь полотенцем, и садится за стол.
   Но я не позволяю ему сменить тему.
   — Я сделал все, что от меня требовалось, и даже больше. Вы просили меня поработать еще год и обещали, что после этого я стану компаньоном со всеми привилегиями, деньгами на представительские расходы и зарплатой в шестьсот пятьдесят долларов в неделю.
   — Барт Абельман уже здесь, — сообщает Джуди по интеркому.
   — Проводи его, — говорит Джонни и тянется за одеждой. — Мы обсудим твой вопрос позже.
   — Когда?
   — Мне сложно говорить об этом, ведь я не знаю, будет ли Тревис сниматься.
   — Как это связано?
   — Я еще в здравом уме и не могу повышать человека, который не в состоянии заключить сделку.
   — А как же вся тяжелая работа, которую я проделал, чтобы достичь того, что мы сейчас имеем?
   — Это была тренировка. А теперь ты в основной лиге. И если хочешь пробиться в стартовый состав, я должен знать, из какого теста ты сделан.
   Не успеваю ответить, потому что входит Барт.
   — Привет, дружище! — встаю я. — Рад тебя видеть. Как твоя жена? — Моя способность нести чушь начинает меня путать.
   — Все в порядке!
   По его интонации понимаю, что с женой, как обычно, проблемы.
   — Сегодня звонили с Эн-би-си, приглашают нас на переговоры. Они хотят нам кое-что предложить.
   — Круто! — ухмыляется Барт.
   — Ради Бога, Гриффин, ты не хочешь познакомить меня с новой звездой телеканала Эн-би-си?
   Поворачиваюсь к Джонни:
   — Барт Абельман, Джонни Тредуэй. Знакомьтесь.
   Джонни натягивает через голову бледно-лиловую рубашку-поло и подает Барту руку.
   — Приятно познакомиться, — с воодушевлением говорит он. — Пожалуйста, присаживайся.
   Барт садится, и я занимаю место рядом с ним.
   — Как я понимаю, ты комик получше Ларри Дэвида.
   — Не знаю, мне он нравится. Это один из моих кумиров.
   — И моих тоже. У меня есть диск с записью всех его программ. Каждый раз нахожу в этом парне что-то новое.
   — Вы видели номер с бисквитными тортами?
   Джонни хлопает рукой по колену и так сильно хохочет, что я немного пугаюсь. Очевидно, он понятия не имеет, о чем говорит Барт.
   — Это самый смешной эпизод, который я видел в жизни, — заявляет Джонни.
   — Этот человек настоящий гений, — соглашается с ним Барт.
   — А ты что можешь?
   — Не понимаю, что вы имеете в виду, — теряется Барт. — Я комик. Всего лишь стою на сцене и шучу.
   — Великолепные шутки, — перебиваю я. — Очень современные.
   — Давай, насмеши меня, — командует Джонни. — Хочу увидеть тебя в деле.
   Я вижу, что Барту не нравится эта просьба, и предлагаю посмотреть кассету с записью шоу «Сегодня вечером».
   — У меня в столе есть копия, — говорю я, вставая.
   — Почему я должен смотреть кассету, если передо мной сам герой? — удивляется Джонни.
   Мертвая тишина. Барт таращится на меня, недоумевая, во что он вляпался, подписав контракт. Мой желудок бунтует.
   — Честно говоря…
   И тут снова включается интерком, и голос Джуди прерывает Барта. Уверен, он рад этому не меньше меня.
   — Джонни, — пищит Джуди, — Тревис Траск приехал.
   Джонни вскакивает со стула, как будто к нему подключили электрический ток. Торопясь к двери, он хлопает Барта по плечу.
   — Я чувствую, что уже люблю тебя. Я прослежу, чтобы Гриффин договорился о встрече с представителями Эн-би-си, и мы тебе позвоним.
   Он быстро уходит, а Барт в смятении поворачивается ко мне.
   — Я все испортил, да? — спрашивает он.
   — Совсем нет! Джонни сегодня думает о другом. Тревис Траск приехал для обсуждения серьезного проекта. Речь идет о сделке в двадцать миллионов долларов, а Джонни никак не может принять решение и от этого сильно нервничает.
   — Могу себе представить.
   Понимаю, что говорю, как все придурки в этом городе, и ненавижу себя за это.
   — Не переживай из-за Джонни, — утешаю я Барта. — Здесь я отстаиваю твои интересы. Чем меньше тебе придется с ним общаться, тем лучше.
   — Неловко все получилось. Наверное, стоило все же пошутить.
   — Это бесполезно. У Джонни нет чувства юмора. Его любимый комик — Эмо Филипс.
   — О Господи! Надеюсь, ты шутишь.
   — К сожалению, нет. Но не обращай внимания, он все равно один из самых влиятельных менеджеров в городе.
   — Я ничего в этом не понимаю.
   — Мало кто понимает. В нашем бизнесе заняты в основном идиоты. Он заправляется глупостью и абсолютно нелогичен. Но ты не должен волноваться — выходи на сцену и будь самим собой, а я проложу для тебя широкую большую дорогу через все это дерьмо.
   Мы выходим в холл и сталкиваемся с Джонни, который идет нам навстречу, обняв Тревиса за плечо. Широчайшая улыбка моего босса угрожает сохранности имплантатов в его щеках. Брат — копия Тревиса — идет за ними. Барт видит молодого суперпопулярного актера и окончательно тушуется.
   — Привет, Тревис, — здороваюсь я. — Как жизнь?
   — О, дружище, отлично! — обнимает он меня. — Познакомься с моим братом Ленни.
   Мы с Ленни обмениваемся рукопожатием, у этого парня очень крепкая рука.
   — Отлично выглядишь, — обращаюсь я к Тревису.
   Я говорю это каждый раз, и чем хуже он выглядит, тем убедительнее звучат мои слова. Но сегодня он действительно неплохо смотрится. Тревис кажется таким отдохнувшим, что даже светится изнутри.
   — Познакомься с Бартом Абельманом. Это новый очень популярный эстрадный комик. Барт протягивает руку:
   — Приятно познакомиться.
   — Абельман! Я видел твое выступление в «Фабрике смеха»! И так хохотал, что едва не описался! Ты такой крутой!
   — Спасибо! — Барт явно смущен. — Очень приятно слышать.
   — Сообщи мне, когда снова будешь выступать, — добавляет Тревис и поворачивается ко мне: — Джеймс передает тебе привет. Похоже, он влюбился в тебя, парень. Интересуется, когда ты придешь подстричься.
   — Хватит болтать, — прерывает нас Джонни. — Пойдемте в мой офис. Нам нужно многое обсудить. — Он провожает Тревиса и Ленни к себе в кабинет и выглядывает из-за двери. — Барт, я тебе позвоню.
   Барт в отчаянии смотрит на меня:
   — Ты сообщишь мне потом, ладно?
   — Сразу, как только свяжусь с Эн-би-си, — улыбаюсь я, чтобы скрыть смущение.
   — Кто-нибудь хочет пить? — интересуется Джонни и жестом отправляет меня к холодильнику. — Здесь огромный выбор: вишня, апельсин, виноград, дыня — все, что душе угодно.
   — Я не хочу, — говорит Тревис.
   Ленни бросает взгляд на солярий, быстро оглядывает кабинет и моментально составляет представление о Джонни Тредуэе. А тот щелкает пальцами в мою сторону:
   — Персик.
   Как обычно, вставляю в пакет соломинку и готовлю для него сок, стоя за столом из красного дерева.
   Ленни расхаживает по офису, поднимает разные предметы и ставит их на место, как будто ищет наркотики. Джонни, заметно нервничая, наблюдает за каждым его движением, а потом поворачивается к Тревису с натянутой улыбкой.
   — Итак, это твой большой брат Ленни, — произносит он. — Был один интересный персонаж по имени Ленни в книге о мышах Стейнуэя.
   — Стейнбека, «О мышах и людях», — поправляю я.
   — Я не читал. Только краткое содержание. Но у него был рейтинг три из пяти возможных.
   — У тебя тут много интересных вещиц, — замечает Ленни. — Пожалуй, я наведаюсь сюда после закрытия и «обчищу» твой офис.
   Джонни нервно смеется. Он хочет надеяться, что Ленни шутит.
   — А ты острослов почище того комика, с которым мы только что заключили контракт. Ты выступаешь?
   — Нет, — отвечает Ленни, даже не улыбнувшись.
   — И когда ты приехал? — интересуется Джонни, беспокойно ерзая в кресле.
   — Неделю назад.
   — Тебе нравится?
   — Великолепно! — язвительно отвечает Ленни, изучая точную копию китайской вазы десятого века.
   — Итак, сегодня я пригласил вас для того, чтобы сказать: фильм «Огненная дыра» может стать хитом следующего лета. Мы уже запланировали премьеру на четвертый уик-энд июля. У этой картины гигантский бюджет, и тебе готовы заплатить двадцать миллионов. Поэтому, возможно, здесь нечего обсуждать и вопрос уже решенный.
   — Давай для начала выясним одну вещь, — остановил его Ленни. — Это не ты нас позвал. Мы сами приехали. С этим все ясно?
   — Конечно, да, абсолютно, — смешался Джонни.
   — Теперь начнем сначала. Сколько ты получаешь из этих двадцати миллионов?
   — Пятнадцать процентов. Это норма в нашем бизнесе, — закашлялся Джонни.
   Ленни ставит вазу на место.
   — Извини, возможно, я ничего не понимаю в голливудских делах, но разве этот вопрос не обсуждается?
   — Вообще-то нет.
   — Мне с трудом в это верится, — говорит Ленни. — Если я скажу тебе, что могу заплатить только десять процентов и на эти условия уже согласны парни из офиса с другой стороны улицы, ты что, предложишь мне пойти к ним?
   — Какие парни с другой стороны улицы?
   — Ответь на вопрос, Тредуэй.
   — Ну… э-э-э… нет, не совсем. Но я не могу уменьшить ставку. Так не делается! Если я поступлю подобным образом с Тревисом, мне придется снизить ее и с остальными.
   — Тревис — это не остальные. Десять процентов от двадцати миллионов — чуть больше, чем пятнадцать от четырех сотен в неделю.
   — Я с этим не спорю! — Джонни пытается улыбнуться, но даже из противоположного угла кабинета я вижу, что его лоб становится влажным.
   — Хорошо, неплохое начало. Ты получаешь десять процентов, и это наш подарок. И относиться к ним ты будешь соответственно. Мы хорошо друг друга Поняли?
   — Думаю, да, — мямлит Джонни. — Мне нужно взглянуть на контракт.
   — К черту контракты. Они существуют для того, чтобы их нарушать.
   — Это ненормально, — возмущается Джонни. — Тревис, ты разрешаешь брату говорить от твоего имени?
   — Мне кажется, он неплохо справляется, как считаешь?
   — И что же ты делаешь, чтобы получить такую приличную сумму? — интересуется Ленни. — Судя по тому, что рассказал мне братишка, всю работу здесь выполняет твой секретарь.
   — Я его ассистент, — поправляю я. Но естественно, не собираюсь подавать в суд из-за семантической ошибки.
   — Фактически Гриффин мой партнер, — объясняет Джонни.
   Партнер? Я не ослышался? Нет. Он сказал это, черт его подери!
   — Мы все здесь одна команда. У меня много клиентов, — продолжает Джонни.
   — Тогда, видимо, хорошие сценарии достаются кому-то другому, — замечает Ленни.
   — Прости? — не понимает Джонни.
   — Я прочитал две страницы об «Огненной дыре». Кто написал это дерьмо? Чья-то секретарша? И почему вы не прислали весь сценарий? Уверен, это полная чушь.
   — Они пока дорабатывают его.
   — Отлично, мы не торопимся и можем подождать.
   — Понимаешь, Ленни, я играю на вашей стороне. И иногда нужно действовать быстро. Сейчас именно такой случай.
   — Не для меня, — качает головой Ленни.
   — Гриффин, ты не хочешь ему объяснить?
   — Нет, — говорю я. — Почему бы вам не продолжить?
   Джонни вытирает лоб.
   — Что ж, Ленни, ты действительно плохо знаком с нашим бизнесом. И прежде всего тебе следует знать, что большинство в Голливуде не заинтересовано в производстве хороших фильмов. Мы оставляем это иностранцам. Нам нужны ленты, которые приносят деньги, а «Огненная дыра» уже дает доход. Мы еще даже не заключили договор, а на нас посыпались деньги. Это разве не замечательно?
   — А мне все равно. Мой брат хочет сниматься в хорошем кино. В тюрьме я слышал идеи получше.
   — В тюрьме?
   Ленни садится на край стола, за которым сидит Джонни, и близко наклоняется к нему:
   — Я долгих восемь лет был заперт в федеральной тюрьме штата Аризона. Из-за того, что какой-то придурок достал меня и я был вынужден его убить. Мне не нравится, когда меня кто-то раздражает. Ублюдки, которые наживаются на моем брате, определенно вписываются в эту категорию.
   — Я никогда не наживался на Тревисе, — теряется Джонни.
   — Куда уходят платежные чеки моего брата? Джонни вытирает лоб рукой.
   — Сначала в агентство, а потом мне.
   — Тогда, может, ты объяснишь, как получилось, что у Тревиса, заработавшего пять миллионов за последние три года, осталось всего четыреста тысяч?
   Боюсь, я не в состоянии тебе помочь. Агентство берет десять процентов, потом я свои пятнадцать, какая-то сумма уходит на расходы, но все остальное сразу получает твой брат. Может, Тревис не умеет правильно распорядиться деньгами? Как считаешь, Тревис? Мне кажется, он ведет достаточно расточительный образ жизни. Например, этой чернокожей девушке он платит тысячу долларов в неделю.
   Кейша зарабатывает в три раза больше, чем я? Вот черт!