Страница:
Снова открываю дверь со стороны пассажирского сиденья, перебираюсь через рюкзак и оказываюсь за рулем. Завестись удается не сразу. Замечаю, что дама в «лексусе» смотрит на меня как на ненормальную. Я привыкла к взглядам, которыми меня награждают за то, что я езжу на такой ужасной машине, — ее не приняли бы даже на «автомобильное кладбище». Дядя Дуэйн подарил мне ее на шестнадцатилетие. Он автомеханик и собирает автомобили из разрозненных деталей. Вот почему невозможно открыть водительскую дверь моей машины. Но после пяти лет и ста тысяч пройденных миль эта старушка все еще верно мне служит. В последнее время, правда, она почему-то начала рассыпаться на части. И еще она очень шумная. Кажется, я потеряла часть глушителя на бульваре Пико на прошлой неделе.
Я все еще не могу поверить, что живу в Лос-Анджелесе. Работа в Голливуде всегда была моей мечтой. И все из-за небольшого фильма под названием «Шугарленд-экспресс», снятого еще до моего рождения. Это был первый художественный фильм Стивена Спилберга, и после него мой маленький и тихий родной город приобрел известность. Представьте себе, в какой восторг пришли жители, когда в наше «болото» на съемки настоящего фильма приехала целая съемочная группа. Многим довелось побывать статистами, и они по сей день обсуждают это событие. Наблюдение за Голди Хоун тоже было важным занятием, особенно когда она отправилась в местную парикмахерскую укоротить свои знаменитые локоны.
Первоначально я направлялась в Лос-Анджелес, чтобы поступить в Школу кино и телевидения при Калифорнийском университете. Боже мой, по-моему, само название звучит устрашающе! Школа кино и телевидения при Калифорнийском университете! Там такая высокая конкуренция! Из восьмисот претендентов они набирают всего человек пятьдесят. Однажды я уже подавала документы, но меня не приняли. Поэтому мой план был таков: приехать сюда, походить на занятия в местный колледж и пробиваться, пока не получится. В ближайшие дни я должна получить ответ. Но даже если меня примут, занятия начнутся только осенью, поэтому догадайтесь, кому нужна работа? Есть лишь одна сложность: я не готова к любой работе. Понимаю, что разборчивость неуместна, когда от голода тебя отделяют всего два цента, но ничего не могу с собой поделать. Знаю точно, я не хочу работать официанткой, няней или снова возвращаться в «Старбакс». И дело не в том, что мне не нравится это кафе. Я с удовольствием там работала, ведь вас считают не просто служащим, а партнером. А поскольку я дважды получала звание «сотрудник месяца» — в два раза больше, чем остальные, — мне практически гарантировано место в любом кафе этой сети в мире. По крайней мере так говорил мой бывший менеджер. Но нет: я не хочу вот так просто возвращаться к кофе. Мне кажется, это будет огромный шаг назад, а я намерена двигаться вперед. Итак, каждую среду, когда выходят новые объявления, я изучаю специализированные издания. Мне нравится их так называть, потому что я сразу же ощущаю свою причастность. Здесь, в «городе мишурного блеска», очень важно владеть профессиональным жаргоном.
И я вспоминаю: сегодня среда. Останавливаюсь у ближайшего киоска и пролистываю «Вэрайети». Ничего интересного. Тогда беру «Голливуд репортер». Маленький индус — хозяин киоска — пристально на меня смотрит, потому что я никогда не покупаю у него журналы, но надеюсь, он не станет грубить. Иностранцам в этой стране и так приходится тяжело после одиннадцатого сентября.
Быстро переворачиваю «Репортер» и читаю объявления. В глаза сразу бросаются слова «личный помощник». Они напечатаны жирным шрифтом над объявлением следующего содержания: «Известной деловой голливудской паре требуется ассистент. Обязанности: прием телефонных звонков, работа с факсом, выполнение поручений и другие. Обязательно наличие водительского удостоверения и личного автомобиля. Предпочтение отдается студентам колледжа».
Я едва могу дышать. Сердцем чувствую — это то, что я искала.
МИКАЭЛА
ГРИФФИН
КЕЙША
Я все еще не могу поверить, что живу в Лос-Анджелесе. Работа в Голливуде всегда была моей мечтой. И все из-за небольшого фильма под названием «Шугарленд-экспресс», снятого еще до моего рождения. Это был первый художественный фильм Стивена Спилберга, и после него мой маленький и тихий родной город приобрел известность. Представьте себе, в какой восторг пришли жители, когда в наше «болото» на съемки настоящего фильма приехала целая съемочная группа. Многим довелось побывать статистами, и они по сей день обсуждают это событие. Наблюдение за Голди Хоун тоже было важным занятием, особенно когда она отправилась в местную парикмахерскую укоротить свои знаменитые локоны.
Первоначально я направлялась в Лос-Анджелес, чтобы поступить в Школу кино и телевидения при Калифорнийском университете. Боже мой, по-моему, само название звучит устрашающе! Школа кино и телевидения при Калифорнийском университете! Там такая высокая конкуренция! Из восьмисот претендентов они набирают всего человек пятьдесят. Однажды я уже подавала документы, но меня не приняли. Поэтому мой план был таков: приехать сюда, походить на занятия в местный колледж и пробиваться, пока не получится. В ближайшие дни я должна получить ответ. Но даже если меня примут, занятия начнутся только осенью, поэтому догадайтесь, кому нужна работа? Есть лишь одна сложность: я не готова к любой работе. Понимаю, что разборчивость неуместна, когда от голода тебя отделяют всего два цента, но ничего не могу с собой поделать. Знаю точно, я не хочу работать официанткой, няней или снова возвращаться в «Старбакс». И дело не в том, что мне не нравится это кафе. Я с удовольствием там работала, ведь вас считают не просто служащим, а партнером. А поскольку я дважды получала звание «сотрудник месяца» — в два раза больше, чем остальные, — мне практически гарантировано место в любом кафе этой сети в мире. По крайней мере так говорил мой бывший менеджер. Но нет: я не хочу вот так просто возвращаться к кофе. Мне кажется, это будет огромный шаг назад, а я намерена двигаться вперед. Итак, каждую среду, когда выходят новые объявления, я изучаю специализированные издания. Мне нравится их так называть, потому что я сразу же ощущаю свою причастность. Здесь, в «городе мишурного блеска», очень важно владеть профессиональным жаргоном.
И я вспоминаю: сегодня среда. Останавливаюсь у ближайшего киоска и пролистываю «Вэрайети». Ничего интересного. Тогда беру «Голливуд репортер». Маленький индус — хозяин киоска — пристально на меня смотрит, потому что я никогда не покупаю у него журналы, но надеюсь, он не станет грубить. Иностранцам в этой стране и так приходится тяжело после одиннадцатого сентября.
Быстро переворачиваю «Репортер» и читаю объявления. В глаза сразу бросаются слова «личный помощник». Они напечатаны жирным шрифтом над объявлением следующего содержания: «Известной деловой голливудской паре требуется ассистент. Обязанности: прием телефонных звонков, работа с факсом, выполнение поручений и другие. Обязательно наличие водительского удостоверения и личного автомобиля. Предпочтение отдается студентам колледжа».
Я едва могу дышать. Сердцем чувствую — это то, что я искала.
МИКАЭЛА
Я трачу слишком много времени на размышления, с кем бы переспать, чтобы добиться успеха. Ничего не могу с собой поделать. Я одержима желанием стать популярной актрисой. Правда, никогда не планировала прокладывать себе путь наверх через постель. Впервые оказавшись в Лос-Анджелесе, я все делала честно. Директора по кастингу и продюсеры постоянно приставали ко мне, но я отклоняла их ухаживания — не хотела жертвовать самоуважением ради роли. Потребовался год, чтобы понять местные правила игры. Как только я начала оказывать сексуальные услуги, мне тут же стали предлагать роли. Итак, теперь мой подход: возбуди его! Если это необходимо, я готова на все!
Сижу в офисе Виктории в ожидании инструкций. Офис расположен в цокольном этаже стандартного особняка, в той его части, где раньше располагался винный погреб. Каким бы роскошным ни был дом, на помещениях для сотрудников они явно сэкономили. Офис — комната десять на десять, сырая и темная. Сложное оборудование для наблюдений занимает в ней почти все пространство. На стене — десять тринадцатидюймовых телевизионных экранов, отражающих все происходящее в каждой точке поместья. Компьютер, лазерный принтер, факс, многофункциональный телефонный аппарат и система двусторонней связи громоздятся на столе размером с приставной столик. Гора проводов, напоминающая вывернутые из дуршлага спагетти, свисает из удлинителя, закрепленного на потолке. За книжной полкой находится сейф, где мы храним лекарства Виктории. Там столько таблеток, что их хватило бы для работы мобильного военно-полевого госпиталя. У нее небольшая проблема со здоровьем, и два курса лечения в клинике «Бетти Форд» ничего не изменят. Иногда в дни сильного стресса я беру для себя пару таблеток ксанакса.
Пытаюсь согреть дыханием руки, потом растираю их. Я уже упоминала о температуре? Лорн требует, чтобы в доме было пятнадцать с половиной градусов, а поскольку в винном погребе на десять градусов холоднее, чем в остальных помещениях, я вынуждена постоянно носить теплую куртку с капюшоном. Снова тру руки и борюсь с желанием натянуть капюшон. Достаю косметичку, чтобы нанести немного бальзама для губ. Я все еще пугаюсь себя в этом образе. Мои коричневые вставные зубы ужасны, а очки делают немного похожей на Тутси. Маскировка позволяет мне здесь работать. Если бы я выглядела шикарно — как обычно, Лорн не давал бы мне прохода. Я бы переспала с ним, будь уверена, что это мне поможет. А поскольку это не так, не хочу отвлекаться. Мне нужна работа, и пусть я получаю всего десять долларов в час, зато могу оплачивать дешевую квартиру. Трудно представить, что я уехала с Парк-авеню, чтобы жить в студии над гаражом своего арендодателя в районе Маре-Виста. Крашу губы и внимательно смотрю, не прибавилось ли у меня морщин. Звонит телефон. Беру со стола наушники.
— Слушаю.
— Микаэла? — Это Мэри Джейн Гэй, последний пресс-агент Виктории. И она в панике. — Канал Эй-энд-и не будет делать программу «Биография» о Виктории.
Плохие новости. В последнее время продюсеры относятся к Виктории с пренебрежением. «Ради Бога, они рассказывали о Мередит Бакстер!» — любит говорить она. И должна признать, я ее понимаю.
— У них уже распланированы программы до конца года. Они даже не станут рассматривать ее кандидатуру.
— Рассматривать? — Тру переносицу.
— Зато «Лайфтайм» заинтересовался. Они хотят сделать о ней программу из цикла «Портрет в деталях». Это ведь хорошо, правда?
Кажется, что телефонная линия трещит от ее страха. Дни Мэри Джейн сочтены. Сколько я работаю у Виктории, столько же она пытается добиться, чтобы телеканал Эй-энд-и снял историю ее жизни. Моя хозяйка уже выгнала пять пресс-агентов. Она считает, что «Лайфтайм», или «Вагина-вижн», как она его называет, — это последняя надежда. И конечно же, будет недовольна.
— Скажи ей, что я очень сожалею, — безнадежно просит Мэри Джейн, — и передай, что не оставлю попыток…
— Обязательно скажу, — обещаю я и беру из сейфа первый на сегодня ксанакс.
Когда я заканчиваю разговор, в офис входит Кортни — ассистентка Лорна. Ей едва исполнился двадцать один год, а грудь у нее, как у сорокалетней женщины — матери пятерых детей.
— Я так устала, устала, устала от глупостей Виктории! — в ярости рычит она и падает в кресло.
— Мы найдем кого-нибудь до конца недели.
— Она та-а-акая противная! Бедный Лорн. Не знаю, почему он не разведется с этой мерзкой старухой! Он мог бы найти себе кого-нибудь получше, — жалуется она. Киваю. Кортни машет руками. — Я не понимаю! Он говорит, что хочет развестись, но ничего для этого не делает.
— Он сказал тебе, что хочет развода? — насторожилась я.
Она понимает, что проговорилась, и ее лицо розовеет.
— Э нет, это всего лишь предположение. Просто почему бы ему не хотеть развода?
— А что тебя наводит на эту мысль?
— Просто думаю, и все, — бросает она на меня гневный взгляд.
— Где Лорн? — интересуюсь я.
— Сейчас он с ней. — Кортни смотрит на часы. — А позже мы должны поехать по магазинам.
— По магазинам?
— Ему нужна новая одежда, я помогу выбрать.
— Понятно.
Она встает.
— Не знаю, почему он задерживается, пойду посмотрю.
Кортни поднимается по лестнице, я закатываю глаза, а потом решаю выйти глотнуть свежего воздуха. Прохожу мимо теннисного корта, бассейна с черным дном и скалой с искусственным водопадом, застекленного павильона, пруда, в котором плавают десять пятнистых золотых рыбок, каждая размером с большого лосося. Сбрасываю куртку и сажусь на красивую кованую скамейку в английском саду, снимаю очки и наушники, распускаю волосы и встряхиваю головой. Потом стягиваю хлопковую рубашку с длинными рукавами и остаюсь в топе на бретельках. Что же сделать, чтобы получить следующую роль? В этот момент мимо проходит Лорн.
— Микаэла?
— Вам помочь? — спрашиваю я, быстро надевая очки.
Он изучает меня секунд тридцать, потом произносит:
— Я и не подозревал, что ты такая привлекательная!
Вот черт! Он собирается за мной приударить. Надеваю рубашку и начинаю ее застегивать.
— Нет, я действительно так думаю, — подходит он ближе. — Сними очки.
Делать нечего, и я смотрю на него, кося глазами, как герой комиксов мистер Магу.
— У тебя красивые глаза, не думала сделать лазерную коррекцию?
Мое лицо искажает гримаса, и я сдерживаюсь, чтобы не заговорить противным голосом:
— Нельзя, у меня слишком чувствительная роговица.
Взглядом он уже раздел и ощупал меня.
— Ты занимаешься спортом? Заставляю себя покраснеть и фыркаю:
— Нет!
— Держу пари, у тебя шикарное тело. Но ты прячешь его за этой одеждой!
Прикрываю рот, как будто смущена.
— Может, мы могли бы как-нибудь пообщаться? Поехали бы по магазинам.
— Хорошо, — соглашаюсь я и одариваю его широкой улыбкой, демонстрируя все свои коричневые зубы. В шоке от отвратительного зрелища, он отталкивается, сминая герань и кошачью мяту. И тут же теряет ко мне всякий интерес.
Подходит Кортни и окликает его.
— Ты готова? — смотрит он на нее.
Они уходят, а я достаю из кармана сигареты и закуриваю. Можно расслабиться, пока Виктории что-нибудь не понадобится. И естественно, в туже секунду из интеркома слышится ее крик, эхом разлетаясь по отдаленным углам поместья. Бросаю сигарету и несусь в дом. Придется сообщить ей неприятные новости о программе «Биография», а мне этого совсем не хочется. Жаль, что не запаслась достаточным количеством ксанакса Вот черт!
Сижу в офисе Виктории в ожидании инструкций. Офис расположен в цокольном этаже стандартного особняка, в той его части, где раньше располагался винный погреб. Каким бы роскошным ни был дом, на помещениях для сотрудников они явно сэкономили. Офис — комната десять на десять, сырая и темная. Сложное оборудование для наблюдений занимает в ней почти все пространство. На стене — десять тринадцатидюймовых телевизионных экранов, отражающих все происходящее в каждой точке поместья. Компьютер, лазерный принтер, факс, многофункциональный телефонный аппарат и система двусторонней связи громоздятся на столе размером с приставной столик. Гора проводов, напоминающая вывернутые из дуршлага спагетти, свисает из удлинителя, закрепленного на потолке. За книжной полкой находится сейф, где мы храним лекарства Виктории. Там столько таблеток, что их хватило бы для работы мобильного военно-полевого госпиталя. У нее небольшая проблема со здоровьем, и два курса лечения в клинике «Бетти Форд» ничего не изменят. Иногда в дни сильного стресса я беру для себя пару таблеток ксанакса.
Пытаюсь согреть дыханием руки, потом растираю их. Я уже упоминала о температуре? Лорн требует, чтобы в доме было пятнадцать с половиной градусов, а поскольку в винном погребе на десять градусов холоднее, чем в остальных помещениях, я вынуждена постоянно носить теплую куртку с капюшоном. Снова тру руки и борюсь с желанием натянуть капюшон. Достаю косметичку, чтобы нанести немного бальзама для губ. Я все еще пугаюсь себя в этом образе. Мои коричневые вставные зубы ужасны, а очки делают немного похожей на Тутси. Маскировка позволяет мне здесь работать. Если бы я выглядела шикарно — как обычно, Лорн не давал бы мне прохода. Я бы переспала с ним, будь уверена, что это мне поможет. А поскольку это не так, не хочу отвлекаться. Мне нужна работа, и пусть я получаю всего десять долларов в час, зато могу оплачивать дешевую квартиру. Трудно представить, что я уехала с Парк-авеню, чтобы жить в студии над гаражом своего арендодателя в районе Маре-Виста. Крашу губы и внимательно смотрю, не прибавилось ли у меня морщин. Звонит телефон. Беру со стола наушники.
— Слушаю.
— Микаэла? — Это Мэри Джейн Гэй, последний пресс-агент Виктории. И она в панике. — Канал Эй-энд-и не будет делать программу «Биография» о Виктории.
Плохие новости. В последнее время продюсеры относятся к Виктории с пренебрежением. «Ради Бога, они рассказывали о Мередит Бакстер!» — любит говорить она. И должна признать, я ее понимаю.
— У них уже распланированы программы до конца года. Они даже не станут рассматривать ее кандидатуру.
— Рассматривать? — Тру переносицу.
— Зато «Лайфтайм» заинтересовался. Они хотят сделать о ней программу из цикла «Портрет в деталях». Это ведь хорошо, правда?
Кажется, что телефонная линия трещит от ее страха. Дни Мэри Джейн сочтены. Сколько я работаю у Виктории, столько же она пытается добиться, чтобы телеканал Эй-энд-и снял историю ее жизни. Моя хозяйка уже выгнала пять пресс-агентов. Она считает, что «Лайфтайм», или «Вагина-вижн», как она его называет, — это последняя надежда. И конечно же, будет недовольна.
— Скажи ей, что я очень сожалею, — безнадежно просит Мэри Джейн, — и передай, что не оставлю попыток…
— Обязательно скажу, — обещаю я и беру из сейфа первый на сегодня ксанакс.
Когда я заканчиваю разговор, в офис входит Кортни — ассистентка Лорна. Ей едва исполнился двадцать один год, а грудь у нее, как у сорокалетней женщины — матери пятерых детей.
— Я так устала, устала, устала от глупостей Виктории! — в ярости рычит она и падает в кресло.
— Мы найдем кого-нибудь до конца недели.
— Она та-а-акая противная! Бедный Лорн. Не знаю, почему он не разведется с этой мерзкой старухой! Он мог бы найти себе кого-нибудь получше, — жалуется она. Киваю. Кортни машет руками. — Я не понимаю! Он говорит, что хочет развестись, но ничего для этого не делает.
— Он сказал тебе, что хочет развода? — насторожилась я.
Она понимает, что проговорилась, и ее лицо розовеет.
— Э нет, это всего лишь предположение. Просто почему бы ему не хотеть развода?
— А что тебя наводит на эту мысль?
— Просто думаю, и все, — бросает она на меня гневный взгляд.
— Где Лорн? — интересуюсь я.
— Сейчас он с ней. — Кортни смотрит на часы. — А позже мы должны поехать по магазинам.
— По магазинам?
— Ему нужна новая одежда, я помогу выбрать.
— Понятно.
Она встает.
— Не знаю, почему он задерживается, пойду посмотрю.
Кортни поднимается по лестнице, я закатываю глаза, а потом решаю выйти глотнуть свежего воздуха. Прохожу мимо теннисного корта, бассейна с черным дном и скалой с искусственным водопадом, застекленного павильона, пруда, в котором плавают десять пятнистых золотых рыбок, каждая размером с большого лосося. Сбрасываю куртку и сажусь на красивую кованую скамейку в английском саду, снимаю очки и наушники, распускаю волосы и встряхиваю головой. Потом стягиваю хлопковую рубашку с длинными рукавами и остаюсь в топе на бретельках. Что же сделать, чтобы получить следующую роль? В этот момент мимо проходит Лорн.
— Микаэла?
— Вам помочь? — спрашиваю я, быстро надевая очки.
Он изучает меня секунд тридцать, потом произносит:
— Я и не подозревал, что ты такая привлекательная!
Вот черт! Он собирается за мной приударить. Надеваю рубашку и начинаю ее застегивать.
— Нет, я действительно так думаю, — подходит он ближе. — Сними очки.
Делать нечего, и я смотрю на него, кося глазами, как герой комиксов мистер Магу.
— У тебя красивые глаза, не думала сделать лазерную коррекцию?
Мое лицо искажает гримаса, и я сдерживаюсь, чтобы не заговорить противным голосом:
— Нельзя, у меня слишком чувствительная роговица.
Взглядом он уже раздел и ощупал меня.
— Ты занимаешься спортом? Заставляю себя покраснеть и фыркаю:
— Нет!
— Держу пари, у тебя шикарное тело. Но ты прячешь его за этой одеждой!
Прикрываю рот, как будто смущена.
— Может, мы могли бы как-нибудь пообщаться? Поехали бы по магазинам.
— Хорошо, — соглашаюсь я и одариваю его широкой улыбкой, демонстрируя все свои коричневые зубы. В шоке от отвратительного зрелища, он отталкивается, сминая герань и кошачью мяту. И тут же теряет ко мне всякий интерес.
Подходит Кортни и окликает его.
— Ты готова? — смотрит он на нее.
Они уходят, а я достаю из кармана сигареты и закуриваю. Можно расслабиться, пока Виктории что-нибудь не понадобится. И естественно, в туже секунду из интеркома слышится ее крик, эхом разлетаясь по отдаленным углам поместья. Бросаю сигарету и несусь в дом. Придется сообщить ей неприятные новости о программе «Биография», а мне этого совсем не хочется. Жаль, что не запаслась достаточным количеством ксанакса Вот черт!
ГРИФФИН
На служащего «Шайя брассери», отгонявшего машину Джонни на парковку, черный «мерседес» стоимостью в сто тысяч долларов не произвел особого впечатления. Я привез босса в ресторан на ленч с Рэндаллом Блумом — важным агентом из «Ауткам». Джонни выходит из «колесницы», и его сразу же приветствует метрдотель Дон Харди, человек настолько осведомленный, что является источником постоянной опасности.
— Добрый день, мистер Тредуэй! — лучится он.
У Джонни свои правила общения. Он разговаривает только со знаменитостями и директорами студий, а всех остальных игнорирует, и Дон не является исключением. Джонни беспокойно осматривается в поисках Рэндалла Блума, но не видит его. Их встреча была назначена на полдень. Беглый взгляд на часы подтверждает, что сейчас уже четверть первого. Джонни намеренно опаздывает на встречи. Он считает, что приехавший первым заведомо теряет преимущество в любых переговорах.
— Где Блум? — Он пожирает меня глазами.
— Я могу вам помочь? — вмешивается Дон.
Джонни смотрит на Дона с любопытством и отвращением, не в силах поверить в наглость этого слуги! Как он смеет к нему обращаться?!
— На двенадцать у него назначена встреча с Рэндаллом Блумом, — объясняю я. Достаю мобильный и набираю номер.
Холодный душ от Джонни не испугал Дона.
— Вы не хотели бы присесть, мистер Тредуэй? Как только мистер Блум приедет, я проведу его к вашему столику.
Джонни скорее предпочтет операцию на прямой кишке, чем сядет один за столик. Люди, облеченные властью, никогда не бывают одни.
— Мы подождем в баре, — говорю я.
— Если он не появится через пять минут, он уволен, — сообщает мне Джонни. — В Ассоциации агентов Калифорнии есть немало парней, готовых представлять интересы Тревиса.
Единственный человек, способный уволить Рэндалла, — Тревис Траск, но это не мешает Джонни сыпать пустыми угрозами. Он гордо вышагивает к бару, где никто не догадается о его одиночестве.
— Я смотрю, мистер Тредуэй, как обычно, само очарование, — говорит Дон. — А я-то считал засранцем Овица.
Киваю, не отрывая телефон от уха. Джеб отвечает после второго гудка.
— Где он? — спрашиваю я.
— Этот урод еще не на месте ? — удивляется Джеб.
— Нет еще.
— Подожди, я позвоню ему по другой линии.
Джонни стоит рядом с фикусом, изо всех сил стараясь не привлекать внимания, и жестом подзывает меня к себе.
— Я жду, — шепчу я.
Джонни щелкает пальцами и показывает на пол, как будто дает команду собаке. Спокойно подхожу, старательно демонстрируя, что делаю это по собственной воле.
— Пошли мистеру Вайнштейну то, что он пьет, — бурчит Джонни.
С другой стороны бара Харви Вайнштейн беседует со своим спутником. Инструктирую бармена и наблюдаю, как он исполняет просьбу. Харви смотрит на бармена, а потом с пренебрежением на нас. Похоже, книга Питера Бискинда, где автор обрушивается на Харви с жесткой критикой, не заставила его изменить своему неприкрытому неуважению ко всему человечеству. Джонни глупо улыбается и поднимает чашку с кофе.
— Что он говорит?
Один из моих многочисленных талантов — умение читать по губам. Ребенком я всегда хотел знать, о чем шепчутся взрослые, и пристально наблюдал за ними. С тех пор прошло много времени, но маленькое детское развлечение превратилось в условный рефлекс. К сожалению, я сделал ошибку, рассказав об этом Джонни, и тот постоянно просит продемонстрировать мои способности.
— Кто это, черт возьми? — спрашивает спутника Харви.
— Понятия не имею, — улыбается тот, поднимая бокал.
Джонни шепчет:
— Ну?
— Они не знают, кто вы, — говорю я.
— Толстый ублюдок, — морщится Джонни, отворачиваясь и допивая кофе.
Джеб снова на линии.
— Он уже у входа.
— Спасибо. — Я оборачиваюсь и вижу, как Рэндалл входит в ресторан.
Неустрашимый Рэндалл Блум вплывает внутрь со своей фирменной усмешкой, говорящей, что ему известно то, чего не знают другие. Не факт, что это правда, но производит большое впечатление на окружающих. Блум похож на бухгалтера, а не на одного из самых влиятельных агентов в городе. На нем безупречно выглаженный темно-синий костюм от Армани, легкие кожаные туфли от Гуччи и очки в титановой оправе от Дольче и Габбаны. Ему всего тридцать, а он уже член клуба лысеющих мужчин.
Встречаю Рэндалла в середине зала. Он улыбается и протягивает мне руку.
— Злится?
— Да, — говорю я, здороваясь с ним.
— Отлично, — подмигивает мне Рэндалл и направляется к бару.
Они с Джонни приветствуют друг друга, как два приятеля после долгой разлуки: широкие улыбки, рукопожатия и похлопывание по спине. Поздоровавшись, оба прихорашиваются, словно петухи, с удовольствием рассматривая чужое «оперение».
— Хорошо выглядишь, Джонни, — улыбается Рэндалл. — Неплохой костюм.
— Неплохой — не то слово. Джорджио Армани, коллекция «Блэк лейбл». Пять тысяч.
— Прада, — демонстрирует Рэндалл лацкан пиджака. — Семь пятьсот. Кто занимается твоим гардеробом?
— Пепе из «Барниз».
— Мне пришлось отказаться от его услуг, — хмурится Рэндалл. — Он постоянно пытался всучить мне вещи от уже не модных дизайнеров. Думаю, он до сих пор одевается от «Обсешн».
Джонни заметно встревожился, но пытается казаться безразличным.
— И кто теперь тобой занимается?
— Пабло из «Прада».
Дон прерывает это представление и ведет их к столику. Джонни шествует по залу, как Иисус по воде — радушно улыбается, подмигивает, обещает значимым людям как-нибудь позавтракать с ними и игнорирует всех остальных. Сажусь у стойки бара, чтобы хорошо видеть их обоих, и заказываю содовую.
Дон возвращается и садится рядом.
— Привет, Гриффин.
— Как жизнь?
— Ты ведь знаешь, все как обычно. Баскетбол с Нелли, азартные игры с Аффлеком.
— Ты очень занятой человек.
— И это говоришь ты! — улыбается он и придвигается ближе. — Послушай, у меня есть шикарная идея для Тревиса. Это очень серьезно, и я не хочу рассказывать о ней абы кому.
Как и миллион других глупцов, Дон хочет быть продюсером: самая высокооплачиваемая и требующая меньше всего знаний работа в нашем бизнесе. Делаю глоток содовой.
— Что же это за идея?
Он придвигает стул еще ближе и шепчет:
— Ты помнишь, какой успех имел «Влюбленный Шекспир» ? Как тебе идея снять фильм «Влюбленный Гитлер» ? Представь, что он был очаровательным молодым парнем — без усиков — и безнадежно любил женщину, которую не мог получить. И вот в этом вся суть — она еврейка.
Удивленно поднимаю брови:
— Получается, что холокост был результатом несчастной любви?
Дон хлопает ладонью по стойке бара:
— Именно так!
— Звучит захватывающе, но думаю, в этом городе такая идея не пройдет, — говорю я.
— Ты прав, — грустно кивает Дон. — Здесь слишком много жидов. Что ж, буду думать.
— Конечно, Дон.
Досыта набив животы салатом из экологически чистого молодого латука, Джонни и Рэндалл заводят деловой послеобеденный разговор. Они обсуждают сборы за прошлый уик-энд, кого из глав студий можно уволить и кто с кем трахается. Очень быстро беседа становится скучной или, правильнее сказать, совсем скучной.
— Что ты еще припас для меня? — равнодушно спрашивает Джонни.
— Как Виктория? — интересуется Рэндалл.
— Скоро расторгну с ней договор, — кривится Джонни. — Старая седая кобыла давно уже не та, какой была раньше.
— Не сомневаюсь.
— Где эта пресловутая голливудская дискриминация по возрасту, когда она так нужна? — Джонни машет рукой перед носом, будто пытается развеять неприятный запах. — Давай поговорим о Тревисе.
— Я нащупал пару проектов, которые могут идеально ему подойти, — улыбается Рэндалл.
— Например? — спрашивает Джонни, оглядывая зал. Встретившись взглядом с Мартином Скорсезе, он расплывается в улыбке.
— Предыстория к «Последнему императору». Все в восторге от этой идеи.
— Все? — удивляется Джонни.
— Все, кто в курсе, конечно, — идет на попятный Рэндалл, и это не нравится Джонни. Отступление — защита слабаков.
А Рэндалл, полный энтузиазма, продолжает:
— Там есть все необходимое: масштаб, экзотическое место действия, костюмы, иностранный акцент, тонны крови.
— Как он называется?
— «Следующий за последним императором».
— Что-то мне это не особо нравится. Что еще?
Я вижу, как Рэндалл расслабляется. Он понимает, чего хочет Джонни. Тому нужен проект, в котором была бы для него роль.
— Сейчас идет работа над сценарием фильма о метеорите.
— Метеорите ? — повторяет Джонни.
— Метеорит угрожает Земле, и группа специалистов летит в космос, чтобы попытаться направить его в черную дыру.
Джонни старается не перебирать пальцами. Он никогда не делает этого прилюдно, что определенно свидетельствует о его слабости.
— Что ж, звучит оригинально.
— Называется «Огненная дыра».
Джонни хлопает ладонью по столу и громко смеется:
— Очень напоминает мне одну рыжеволосую дамочку!
Рэндалл фыркает, будто ему действительно смешно, и продолжает:
— Этот фильм станет событием следующего лета, настоящим хитом. Речь идет об огромном бюджете, шикарных спецэффектах, серьезной маркетинговой компании и большом количестве «крутых» парней. — Он делает паузу, чтобы Джонни оценил сказанное, и наносит решающий удар: — Многие из них — второстепенные герои.
Пальцы Джонни начинают подрагивать. Он представляет себя в роли «крутого» парня. Конечно, игрушечный солдат Джо ему не конкурент!
— Мы планируем предложить Тревису главную роль и, может быть, пригласить Кэтрин Зета-Джонс к нему в пару.
— Ты разыгрываешь меня? Она ему в матери годится. Пусть это будет та аппетитная малышка из «Пиратов Карибского моря»! — Джонни снова оглядывает зал и вздыхает. Этот феерический проект — сплошной «экшн» — может помочь ему начать актерскую карьеру. Как характерный актер, он, несомненно, будет играть в нескольких эпизодах. Настоит на том, чтобы самому выполнять все трюки. Если Стивен Сигал смог, то и он сможет. В конце концов, до первого фильма Сигал был всего лишь инструктором по айкидо. А потом — спасибо Овицу, его наименее талантливому ученику! — своим неугомонным талантом завоевал поклонников по всему миру.
Рэндалл чувствует, как мечутся мысли в голове у Джонни. Если продюсерам необходим Тревис, они дадут роль этому эгоистичному придурку. В любой другой ситуации они бы уперлись, но им очень нужен этот молодой актер — лидер по сборам в билетных кассах. Деньги, черт возьми, деньги!
Джонни сдерживает улыбку. Никогда нельзя демонстрировать свою заинтересованность. —. Пришли мне сценарий.
— Нам нужно, чтобы Тревис снимался в фильме «Огненная дыра», — возбужденно сообщает мне Джонни на обратном пути.
Смотрю на него в зеркало заднего вида:
— А что, Эштон занят?
— Они хотят Тревиса. Это наш фильм для нашего клиента.
«Этого человека видно насквозь».
— Сегодня же скажи об этом Тревису, — приказывает Джонни. — И сделай так, чтобы он согласился с идеей.
А с чем еще он может согласиться, ведь сценария не существует.
— Постараюсь, — говорю я и понимаю, что Джонни уже забыл о другом «очень важном» проекте. Его внимания хватает ненадолго. — А как быть с «Подними пушку!»?
— К черту его!
— Хорошо.
— И договорись о встрече с Пабло из «Прада», желательно на сегодня.
— «Огненная дыра»? Вы смеетесь надо мной? — Я доставил Джонни в офис и теперь выезжаю из га-Ража на своей машине.
— Звучит как название порнофильма о рыжеволосой красотке с ядерной киской.
— Кто придумал эту чушь ?
— Боб Буш. Он считает, что это нечто оригинальное. Поэтому воздержись от старых пердунов, типа Аффлека, Дэймона или Уилла Смита, и подбери молодежь.
— Джонни хочет, чтобы у Тревиса была копия сценария. Как можно скорее.
— Копия чего? — спрашивает Джеб. — Сценария еще нет.
— Неужели нет даже предварительного варианта или краткого содержания?
— Пока есть только название.
— Может, ты напишешь страничку с приблизительным содержанием?
— Не знаю, выясню у Боба.
— Не нужно углубляться. Герой блокбастера спасает мир, завоевывает сердце девушки, и все в таком роде. Хорошо бы дать ему стимул.
— Ладно, — говорит Джеб и понижает голос до конспиративного шепота: — Послушай, я узнал кое-что об одном классном независимом проекте. Они наконец снимают «Над пропастью во ржи».
— Ты шутишь?
— Продюсером будет знакомый одного знакомого. Он знает внучатого племянника Сэлинджера. Угадай, кто идеально подходит для главной роли?
Мне придется рассказать об этом своему болвану боссу. Вот действительно достойная роль для нашего клиента.
— Добрый день, мистер Тредуэй! — лучится он.
У Джонни свои правила общения. Он разговаривает только со знаменитостями и директорами студий, а всех остальных игнорирует, и Дон не является исключением. Джонни беспокойно осматривается в поисках Рэндалла Блума, но не видит его. Их встреча была назначена на полдень. Беглый взгляд на часы подтверждает, что сейчас уже четверть первого. Джонни намеренно опаздывает на встречи. Он считает, что приехавший первым заведомо теряет преимущество в любых переговорах.
— Где Блум? — Он пожирает меня глазами.
— Я могу вам помочь? — вмешивается Дон.
Джонни смотрит на Дона с любопытством и отвращением, не в силах поверить в наглость этого слуги! Как он смеет к нему обращаться?!
— На двенадцать у него назначена встреча с Рэндаллом Блумом, — объясняю я. Достаю мобильный и набираю номер.
Холодный душ от Джонни не испугал Дона.
— Вы не хотели бы присесть, мистер Тредуэй? Как только мистер Блум приедет, я проведу его к вашему столику.
Джонни скорее предпочтет операцию на прямой кишке, чем сядет один за столик. Люди, облеченные властью, никогда не бывают одни.
— Мы подождем в баре, — говорю я.
— Если он не появится через пять минут, он уволен, — сообщает мне Джонни. — В Ассоциации агентов Калифорнии есть немало парней, готовых представлять интересы Тревиса.
Единственный человек, способный уволить Рэндалла, — Тревис Траск, но это не мешает Джонни сыпать пустыми угрозами. Он гордо вышагивает к бару, где никто не догадается о его одиночестве.
— Я смотрю, мистер Тредуэй, как обычно, само очарование, — говорит Дон. — А я-то считал засранцем Овица.
Киваю, не отрывая телефон от уха. Джеб отвечает после второго гудка.
— Где он? — спрашиваю я.
— Этот урод еще не на месте ? — удивляется Джеб.
— Нет еще.
— Подожди, я позвоню ему по другой линии.
Джонни стоит рядом с фикусом, изо всех сил стараясь не привлекать внимания, и жестом подзывает меня к себе.
— Я жду, — шепчу я.
Джонни щелкает пальцами и показывает на пол, как будто дает команду собаке. Спокойно подхожу, старательно демонстрируя, что делаю это по собственной воле.
— Пошли мистеру Вайнштейну то, что он пьет, — бурчит Джонни.
С другой стороны бара Харви Вайнштейн беседует со своим спутником. Инструктирую бармена и наблюдаю, как он исполняет просьбу. Харви смотрит на бармена, а потом с пренебрежением на нас. Похоже, книга Питера Бискинда, где автор обрушивается на Харви с жесткой критикой, не заставила его изменить своему неприкрытому неуважению ко всему человечеству. Джонни глупо улыбается и поднимает чашку с кофе.
— Что он говорит?
Один из моих многочисленных талантов — умение читать по губам. Ребенком я всегда хотел знать, о чем шепчутся взрослые, и пристально наблюдал за ними. С тех пор прошло много времени, но маленькое детское развлечение превратилось в условный рефлекс. К сожалению, я сделал ошибку, рассказав об этом Джонни, и тот постоянно просит продемонстрировать мои способности.
— Кто это, черт возьми? — спрашивает спутника Харви.
— Понятия не имею, — улыбается тот, поднимая бокал.
Джонни шепчет:
— Ну?
— Они не знают, кто вы, — говорю я.
— Толстый ублюдок, — морщится Джонни, отворачиваясь и допивая кофе.
Джеб снова на линии.
— Он уже у входа.
— Спасибо. — Я оборачиваюсь и вижу, как Рэндалл входит в ресторан.
Неустрашимый Рэндалл Блум вплывает внутрь со своей фирменной усмешкой, говорящей, что ему известно то, чего не знают другие. Не факт, что это правда, но производит большое впечатление на окружающих. Блум похож на бухгалтера, а не на одного из самых влиятельных агентов в городе. На нем безупречно выглаженный темно-синий костюм от Армани, легкие кожаные туфли от Гуччи и очки в титановой оправе от Дольче и Габбаны. Ему всего тридцать, а он уже член клуба лысеющих мужчин.
Встречаю Рэндалла в середине зала. Он улыбается и протягивает мне руку.
— Злится?
— Да, — говорю я, здороваясь с ним.
— Отлично, — подмигивает мне Рэндалл и направляется к бару.
Они с Джонни приветствуют друг друга, как два приятеля после долгой разлуки: широкие улыбки, рукопожатия и похлопывание по спине. Поздоровавшись, оба прихорашиваются, словно петухи, с удовольствием рассматривая чужое «оперение».
— Хорошо выглядишь, Джонни, — улыбается Рэндалл. — Неплохой костюм.
— Неплохой — не то слово. Джорджио Армани, коллекция «Блэк лейбл». Пять тысяч.
— Прада, — демонстрирует Рэндалл лацкан пиджака. — Семь пятьсот. Кто занимается твоим гардеробом?
— Пепе из «Барниз».
— Мне пришлось отказаться от его услуг, — хмурится Рэндалл. — Он постоянно пытался всучить мне вещи от уже не модных дизайнеров. Думаю, он до сих пор одевается от «Обсешн».
Джонни заметно встревожился, но пытается казаться безразличным.
— И кто теперь тобой занимается?
— Пабло из «Прада».
Дон прерывает это представление и ведет их к столику. Джонни шествует по залу, как Иисус по воде — радушно улыбается, подмигивает, обещает значимым людям как-нибудь позавтракать с ними и игнорирует всех остальных. Сажусь у стойки бара, чтобы хорошо видеть их обоих, и заказываю содовую.
Дон возвращается и садится рядом.
— Привет, Гриффин.
— Как жизнь?
— Ты ведь знаешь, все как обычно. Баскетбол с Нелли, азартные игры с Аффлеком.
— Ты очень занятой человек.
— И это говоришь ты! — улыбается он и придвигается ближе. — Послушай, у меня есть шикарная идея для Тревиса. Это очень серьезно, и я не хочу рассказывать о ней абы кому.
Как и миллион других глупцов, Дон хочет быть продюсером: самая высокооплачиваемая и требующая меньше всего знаний работа в нашем бизнесе. Делаю глоток содовой.
— Что же это за идея?
Он придвигает стул еще ближе и шепчет:
— Ты помнишь, какой успех имел «Влюбленный Шекспир» ? Как тебе идея снять фильм «Влюбленный Гитлер» ? Представь, что он был очаровательным молодым парнем — без усиков — и безнадежно любил женщину, которую не мог получить. И вот в этом вся суть — она еврейка.
Удивленно поднимаю брови:
— Получается, что холокост был результатом несчастной любви?
Дон хлопает ладонью по стойке бара:
— Именно так!
— Звучит захватывающе, но думаю, в этом городе такая идея не пройдет, — говорю я.
— Ты прав, — грустно кивает Дон. — Здесь слишком много жидов. Что ж, буду думать.
— Конечно, Дон.
Досыта набив животы салатом из экологически чистого молодого латука, Джонни и Рэндалл заводят деловой послеобеденный разговор. Они обсуждают сборы за прошлый уик-энд, кого из глав студий можно уволить и кто с кем трахается. Очень быстро беседа становится скучной или, правильнее сказать, совсем скучной.
— Что ты еще припас для меня? — равнодушно спрашивает Джонни.
— Как Виктория? — интересуется Рэндалл.
— Скоро расторгну с ней договор, — кривится Джонни. — Старая седая кобыла давно уже не та, какой была раньше.
— Не сомневаюсь.
— Где эта пресловутая голливудская дискриминация по возрасту, когда она так нужна? — Джонни машет рукой перед носом, будто пытается развеять неприятный запах. — Давай поговорим о Тревисе.
— Я нащупал пару проектов, которые могут идеально ему подойти, — улыбается Рэндалл.
— Например? — спрашивает Джонни, оглядывая зал. Встретившись взглядом с Мартином Скорсезе, он расплывается в улыбке.
— Предыстория к «Последнему императору». Все в восторге от этой идеи.
— Все? — удивляется Джонни.
— Все, кто в курсе, конечно, — идет на попятный Рэндалл, и это не нравится Джонни. Отступление — защита слабаков.
А Рэндалл, полный энтузиазма, продолжает:
— Там есть все необходимое: масштаб, экзотическое место действия, костюмы, иностранный акцент, тонны крови.
— Как он называется?
— «Следующий за последним императором».
— Что-то мне это не особо нравится. Что еще?
Я вижу, как Рэндалл расслабляется. Он понимает, чего хочет Джонни. Тому нужен проект, в котором была бы для него роль.
— Сейчас идет работа над сценарием фильма о метеорите.
— Метеорите ? — повторяет Джонни.
— Метеорит угрожает Земле, и группа специалистов летит в космос, чтобы попытаться направить его в черную дыру.
Джонни старается не перебирать пальцами. Он никогда не делает этого прилюдно, что определенно свидетельствует о его слабости.
— Что ж, звучит оригинально.
— Называется «Огненная дыра».
Джонни хлопает ладонью по столу и громко смеется:
— Очень напоминает мне одну рыжеволосую дамочку!
Рэндалл фыркает, будто ему действительно смешно, и продолжает:
— Этот фильм станет событием следующего лета, настоящим хитом. Речь идет об огромном бюджете, шикарных спецэффектах, серьезной маркетинговой компании и большом количестве «крутых» парней. — Он делает паузу, чтобы Джонни оценил сказанное, и наносит решающий удар: — Многие из них — второстепенные герои.
Пальцы Джонни начинают подрагивать. Он представляет себя в роли «крутого» парня. Конечно, игрушечный солдат Джо ему не конкурент!
— Мы планируем предложить Тревису главную роль и, может быть, пригласить Кэтрин Зета-Джонс к нему в пару.
— Ты разыгрываешь меня? Она ему в матери годится. Пусть это будет та аппетитная малышка из «Пиратов Карибского моря»! — Джонни снова оглядывает зал и вздыхает. Этот феерический проект — сплошной «экшн» — может помочь ему начать актерскую карьеру. Как характерный актер, он, несомненно, будет играть в нескольких эпизодах. Настоит на том, чтобы самому выполнять все трюки. Если Стивен Сигал смог, то и он сможет. В конце концов, до первого фильма Сигал был всего лишь инструктором по айкидо. А потом — спасибо Овицу, его наименее талантливому ученику! — своим неугомонным талантом завоевал поклонников по всему миру.
Рэндалл чувствует, как мечутся мысли в голове у Джонни. Если продюсерам необходим Тревис, они дадут роль этому эгоистичному придурку. В любой другой ситуации они бы уперлись, но им очень нужен этот молодой актер — лидер по сборам в билетных кассах. Деньги, черт возьми, деньги!
Джонни сдерживает улыбку. Никогда нельзя демонстрировать свою заинтересованность. —. Пришли мне сценарий.
— Нам нужно, чтобы Тревис снимался в фильме «Огненная дыра», — возбужденно сообщает мне Джонни на обратном пути.
Смотрю на него в зеркало заднего вида:
— А что, Эштон занят?
— Они хотят Тревиса. Это наш фильм для нашего клиента.
«Этого человека видно насквозь».
— Сегодня же скажи об этом Тревису, — приказывает Джонни. — И сделай так, чтобы он согласился с идеей.
А с чем еще он может согласиться, ведь сценария не существует.
— Постараюсь, — говорю я и понимаю, что Джонни уже забыл о другом «очень важном» проекте. Его внимания хватает ненадолго. — А как быть с «Подними пушку!»?
— К черту его!
— Хорошо.
— И договорись о встрече с Пабло из «Прада», желательно на сегодня.
* * *
Джеб сразу поднимает трубку: — Слушаю.— «Огненная дыра»? Вы смеетесь надо мной? — Я доставил Джонни в офис и теперь выезжаю из га-Ража на своей машине.
— Звучит как название порнофильма о рыжеволосой красотке с ядерной киской.
— Кто придумал эту чушь ?
— Боб Буш. Он считает, что это нечто оригинальное. Поэтому воздержись от старых пердунов, типа Аффлека, Дэймона или Уилла Смита, и подбери молодежь.
— Джонни хочет, чтобы у Тревиса была копия сценария. Как можно скорее.
— Копия чего? — спрашивает Джеб. — Сценария еще нет.
— Неужели нет даже предварительного варианта или краткого содержания?
— Пока есть только название.
— Может, ты напишешь страничку с приблизительным содержанием?
— Не знаю, выясню у Боба.
— Не нужно углубляться. Герой блокбастера спасает мир, завоевывает сердце девушки, и все в таком роде. Хорошо бы дать ему стимул.
— Ладно, — говорит Джеб и понижает голос до конспиративного шепота: — Послушай, я узнал кое-что об одном классном независимом проекте. Они наконец снимают «Над пропастью во ржи».
— Ты шутишь?
— Продюсером будет знакомый одного знакомого. Он знает внучатого племянника Сэлинджера. Угадай, кто идеально подходит для главной роли?
Мне придется рассказать об этом своему болвану боссу. Вот действительно достойная роль для нашего клиента.
КЕЙША
Сижу в патио и расслабляюсь, поглощая глазированные шоколадом жареные пирожки, и тут звонит телефон.
— Алло?
— Кейша? Это Гриффин, я уже еду.
Быстро глотаю и смотрю на часы. Сейчас час сорок.
— Хорошо, — говорю я, но выходит «хршо».
— Как дела у нашей молодой звезды? — интересуется он.
— Прошлой ночью снова устраивал вечеринку.
— Была компания на ночь?
— Как обычно.
— Эх, хорошо быть молодым, красивым, богатым и знаменитым! — смеется Гриффин.
— Должно быть, неплохо, — бормочу я.
— О чем ты? Ты имеешь все это и даже больше.
Интересно, относится ли это «и даже больше» к моему весу, но я решаю не обращать внимания на эту Фразу. Ведь Гриффин не такой.
— Алло?
— Кейша? Это Гриффин, я уже еду.
Быстро глотаю и смотрю на часы. Сейчас час сорок.
— Хорошо, — говорю я, но выходит «хршо».
— Как дела у нашей молодой звезды? — интересуется он.
— Прошлой ночью снова устраивал вечеринку.
— Была компания на ночь?
— Как обычно.
— Эх, хорошо быть молодым, красивым, богатым и знаменитым! — смеется Гриффин.
— Должно быть, неплохо, — бормочу я.
— О чем ты? Ты имеешь все это и даже больше.
Интересно, относится ли это «и даже больше» к моему весу, но я решаю не обращать внимания на эту Фразу. Ведь Гриффин не такой.