Уоррингтон Фреда. Янтарная Цитадель (Драгоценный огонь - 1)

   Сердце Изомиры застряло в глотке. Этот человек воплощал собою все ее с Танфией мечты... как мог тот, чья душа просвечивала сквозь зрачки, чинить вред ближним?
   Двери отворились - внутри была темнота. Стражник провел девушку внутрь и оставил там, не сказав ни слова, не объяснив ничего. Мрак сомкнулся вокруг нее. Глаза постепенно привыкали к сумеркам, Изомира оглянулась, чтобы понять, что ей делать дальше, но провожатые истаяли, затворив за собою створки дверей.
   В дальнем конце коридора виднелось стрельчатое окно, клочок вечернего неба, прорезанный силуэтом. Стоявший был высок, худ, величав, складки его одеяния ниспадали несгибаемо-ровно, точно мраморные. У Изомиры перехватило горло. Она двинулась к окну, притягиваемая будто помимо своей воли. И по мере того как она приближалась, человек оборачивался к ней.
   Мелькнули резкие, рубленые черты, перышки седых бровей, черные зеницы. Девушка затаила дыхание, не в силах всхлипнуть. Глаза. Они походили на лужи темной крови, от них исходил обессиливающий черный ток.
   Его взгляд ударил ее, сбивая с ног.
   Изомира признала лицо с портрета. Это был ее царь, исхудавший, постаревший, но несомненно царь, возлюбленный Гарнелис, которого ее и Танфию учили почитать... но что-то переменилось в нем. Не в облике - в душе. Его внутреннее "я" виднелось в глазах, нетаимое, свет невинности, обращенный ко злу и тьме. Словно, взирая на Имми, он видел не перепуганную девчонку, а лакомый кусочек, златокрылую мошку, которую паук затягивает в тенета и высасывает досуха.
   - Дитя, - проговорил царь. Басовитый голос его был тих, но мощен и груб. - Наконец-то.
   - Ваше величество, - пролепетала Изомира. Она склонила голову, изобразила реверанс. Что сделать еще, она не знала. Ее разрывали ужас и трепет - ведь что бы не сталось с ним, Гарнелис оставался ее царем.
   - Много дней ожидал я этого мига. Когда тебя принесли сюда, ты была больна. Но теперь ты поправилась.
   Это не был вопрос - скорей утверждение.
   - Да, благодарю вас, ваше величество.
   - Хорошо. Твое имя?
   - Изомира, дщерь Эйнии, ваше величество.
   Наступило долгое молчание. Царь ощупывал ее взглядом, не чувственным ей бы подобное и в голову не пришло - но неторопливым, загадочным.
   - После первоначального приветствия, - проговорил, наконец, Гарнелис, - правильно обращаться "государь".
   - Простите, государь.
   - Хотя это и неважно. - Он протянул руку - Изомира узнала длинные, костлявые пальцы - и ухватил за подбородок. У девушки екнуло сердце, но освободиться она не осмеливалась. - Откуда ты родом, Изомира?
   - Из Излучинки, государь.
   - Где это? - Царь нахмурился. - Никогда не слышал.
   - На... на западе Сеферета. Это маленькая деревня, государь. Мои родители, они крестьяне...
   Царь, похоже, не слышал ее.
   - Вы, сеферетцы, красивы. Я сразу заметил тебя, но ты еще прелестней, чем мне помнилось.
   Теперь девушка была уверена - царь самолично бродил по узилищам царских рабов под горой. Выискивая... кого?
   - Государь... - выдавила она, - я счастлива, что избрана работать во дворце. Я буду служить вам превыше моих сил.
   Губы царя дрогнули - в почти-улыбке.
   - От тебя не требуется работать. Изомира, ты... особенная.
   Рука его опустилась, и он тяжело вздохнул.
   Цепочка страха давила горло все сильней.
   - Государь?
   - Ты играешь в метрарх? - неожиданно спросил он. - Нет, конечно. Крестьяне не склонны к подобным бесплодным играм ума.
   Слова его возмутили Изомиру, а гнев помог собраться с силами.
   - Вообще-то я умею играть, государь. Мы с сестрой учились по книге. Она сделала доску, а я вырезала фигуры. Может, я невеликий мастер, но правила знаю.
   - Хорошо. - Снова эта полуулыбка, но требовательный взгляд давил, как прежде. - Тогда пойдем. Развлеки меня.
   Палата, куда привел ее царь, была богато изукрашена золотистым камнем и жильчатым мрамором. Формой она напоминала два соединенных овала, больший длиной шагов пятнадцать, меньший в половину от того. Большая палата была ярко освещена, там стояли столики, кресла, кушетка, меньшая же была пуста, как храм, и темна. Каменная глыба посередь нее походила не на стол - на погребальное ложе, и хотя оно было пусто, в комнате витал дух смерти. Изомира смотрела на свечи в высоких черных подсвечниках, окружавшие ложе давно они погасли, и полурастаявшие их тельца сплетались в скорбные восковые гирлянды.
   - Здесь покоился мой сын Галемант, - сказал царь. - Мы похоронили его прошлой осенью.
   Изомира вздохнула, и снова затаила дыхание. Значит царевич и правда мертв.
   - Мне так жаль, государь...
   - Богиня-Смерть приходит за всеми, не так ли? За кем-то она придет раньше. Забудь. Присядь здесь, со мной.
   Он провел ее к маленькому столику в оконной нише. Шитые занавеси не закрывали окна. Множество ромбических стеклышек отражали палату, тощую фигуру царя и тревожное личико Изомиры, но за стеклом царила синяя ночь. Царь усадил девушку лицом к окну. Глаза ее привыкли немного, и она увидела в ночи иззубренный контур Башни. Волна ужаса захлестнула ее, и Изомира поспешно уткнулась в доску.
   - Позволь, я помогу расставить фигуры, - проговорил Гарнелис. - Я всегда играю янтарем, ты бери лазурь. Мой ход первый.
   Все время, покуда шла игра, царь наблюдал за ней. Взгляд его не просто следовал за ее движениями, но давил ощутимой тяжестью. Словно огромный когтистый драконоястреб сидел перед ней, и мысли его были непонятны и чужды девушке. Изомира стремилась сосредоточиться на игре, и мысленно восхищалась фигурками, думая, под силу ли ей вырезать такую красоту.
   - Ты, - сказал царь, - мне солгала.
   Страх захлестнул ее.
   - Государь?
   - Ты сказала, что играешь слабо. Где ты научилась этим приемам?
   - Я... я никогда не считала эту игру сложной.
   - Метрарх? Несложен?
   Изомира покраснела, сообразив, что ляпнула что-то не то, и не понимая, сердится царь или веселится.
   Дальше стало только хуже.
   - О! - воскликнул царь пару минут спустя, и всплеснул руками. Ловушка лунной туры!
   Изомира глянула на доску и всухую сглотнула.
   - Ты меня победила, - заметил он.
   - Государь, мне очень жаль... я не хотела... мне не следовало...
   - Нет, - ответил царь. - В первый раз за столько месяцев я нашел противника, который играет лучше меня и не поддается. Никогда не поддавайся мне, слышишь?
   Изомира кивнула. Сердце ее колотилось.
   Гарнелис улыбнулся ей. В глазах его появились теплые искорки, и девушке подумалось, что он может полюбиться ей. Может, это ему и нужно спутница, чтобы разгонять тоску вечерами? И она немного расслабилась.
   - Сыграем еще, - приказал царь.
   Девушка начала заново расставлять фигуры. В дверь постучали, и вошел конюший, за которым следовали еще трое мужчин.
   - Ваше величество, простите за вторжение, но владыка Серпет, князь Эйсилионский, воевода Граннен и владыка Поэль просят без промедления принять их.
   Вслед за ними ворвался холодные ветерок, и пламя в светильниках заколебалось. Царь поднялся, отвернувшись от Имми, будто та пропала с лица земли. Трое вошедших уделили ей лишь краткие взгляды; девушка ощущала себя невидимой - к счастью.
   Она знала их имена - читала в книгах, слышала в пути, - словно героев преданий, недоступных. Но вот они, здесь, в одной комнате с ней.
   Первый, владыка Серпет - ему за сорок, он смугл и златовлас, жилист и крепок, будто всю жизнь провел в седле. Лицом похож на рысь, и зеленые его глаза обжигают морозом. Эйсилион, его владения, лежит на крайнем северо-западе, и населен редко.
   Владыка Поэль... Девушка напрягла память. Крупный мужчина, широкоплечий, и черно-белые одежды лишь прибавляют ему несгибаемого величия. Вытянутое, суровое лицо, черные волосы и борода завиты мелкими кудряшками. Изомира невзлюбила его с первого взгляда; он показался ей жестоким и напыщенным. Но это был высший чин в столице, тот, кому царь поручал выполнять свои указы.
   И последний, Граннен, воевода... вот это имя она слыхала на своем пути не раз. Он был верховным командующим царского войска, и занимал этот пост лишь третий год. Был он сед, но еще крепок, брови его клиньями поднимались над гранитно-серыми глазами. В нем чувствовалась кипучая сила, сдерживаемая стальной хваткой. И ни грана напыщенности - лишь холодная безжалостность. Товарищи Изомиры называли его неизменно "этот торит-мирский ублюдок".
   Это Граннен занимался рекрутским набором, сообразила вдруг Изомира. Это из-за него ее оторвали от семьи, и погибла в шахте Серения, и умирали ежедневно люди на строительстве Башни.
   - Государь, положение становится нестерпимым, - вполголоса говорил владыка Поэль. Изомира тупо взирала на доску для метрарха, словно не слыша. - Зиму переживет не более половины рекрутов. Из-за продолжающихся актов неповиновения в Танмандраторе из этого царства к нам прибывает куда меньше работников, чем мы ожидали. Наши расчеты сорваны. До весны мы не можем набирать работников. Есть ли возможность приостановить работы на Башне до той поры?..
   - Нет, - резко отозвался царь. - Работа должна быть продолжена. Она будет продолжена. Если ты не можешь исполнить мою волю, твое место займет тот, кто сумеет!
   - Государь, владыка Поэль излишне осторожен, - успокоительно заметил Граннен, бросив на чиновника холодный взгляд. - Работа будет продолжена. Покуда рельсовые пути не занесены снегом, работники могут прибывать в любое время года. Исключение составят лишь дни самых жестоких бурь. Верно, мы теряем многих, но эти люди слабы и непривычны к порядку. Те, кто выживет, будут достойны вас. Наша основная забота - не потеря рекрутов, а мятежные настроения в отдельных частях Танмандратора и других мест. Однако решение уже близко. Когда мы переборем их упрямство, поток рекрутов возобновит прежнее течение.
   Изомира оледенела от его бесчувственных слов.
   - Ваше величество, - Владыка Серпет отвесил поклон. - Я пришел, принося вам верность свою и всего народа Эйсилиона. Если в нас встанет нужда, мы явимся в тот же час.
   Гарнелис тепло пожал руку князю.
   - Благодарю тебя, родич мой! Это все, о чем прошу я подданных доверившись мне, исполнять мою волю! Пойдемте, в палате заседаний мы обсудим все в мелочах.
   Мужчины покинули комнату, но их общая аура висела в воздухе, аура мощи и несгибаемой воли. Изомира дрогнула под ее весом. Она не до конца поняла беседу, но...
   "Все ты поняла, - донесся из глубин сознания сухой голос Серении. Это значит, что рабы неспокойны, но стоит им взбунтоваться, владыка Серпет поможет Граннену их раздавить. За что царь ему сердечно благодарен!".
   Изомира осталась одна. Никто не сказал ей, что делать; сколько она могла судить, стража по-прежнему ждет за дверьми, и уйти девушка не осмеливалась. Но царское совещание может длиться не один час... От напряжения у нее разболелась голова, и Изомира мечтала о теплом забытьи перин. Откуда-то сквозило, и девушку бросило в дрожь. И слышался слабый, тревожный звук, будто стон или всхлип.
   Обведя чертог взглядом, Изомира приметила гобелен на стене - он колыхался, будто под ветерком. Подойдя к нему и отогнув уголок, она увидела полузакрытую дверь. Оттуда струился ледяной ветерок, принося жуткие, мучительные стоны.
   Девушка заглянула в щель. За дверью было темно, и воздух пах металлом. Она задохнулась. Это был запах крови, и прошедшей грозы, и от него поднимались волоски на коже. Заходить ей очень не хотелось... но если там страдает кто-то, она не могла оставить его в беде.
   Подхватив лампу со столика, Изомира шагнула во тьму.
   Вниз уходила узкая винтовая лесенка. Затаив дыхание, девушка спускалась по неровным ступеням. Эта часть Цитадели была ощутимо старше, нет - древнее. Лестница привела ее в зал, лежащий, верно, ниже и в стороне от того, который она покинула; но здесь было темно, сыро, и холодно, как в могиле. Только голая скамья посреди комнаты, и столб, увешанный ремнями и цепями, и стойка с орудиями. Ножи, клещи... для чего они могут сгодится? Нет, в это ей верить не хотелось. Но круг света выхватывал из темноты пятна на полу, и потеки на буром морионе, венчавшем столб. Самая атмосфера в комнате была осквернена кровью и мучительством.
   Изомира стояла, открыв рот, и ужас стискивал ее сердце. Все твердило ей - Беги! - но призрачный голос слышался до сих пор, теперь он рассыпался в нестройное мычание, прерываемое нечеловеческими воплями. Из комнаты со столбом голос вел девушку еще ниже, по лестнице куда более древней, снова в сырую глубину. Звук становился все отчетливей. Тьма душила Изомиру, но остановиться не было мочи.
   И наконец, она добралась до самого сердца Цитадели. Забралась ли она в толщу скалы? Изомира стояла в обширном чертоге, и впереди что-то шевелилось во тьме. Девушка подняла лампу, и шарахнулась в изумлении.
   Залу почти полностью заполнял огромный вертящийся шар. И из него неслись жуткие, почти человеческие голоса.
   Изомира уронила лампу, закрыла ладонями уши, но заглушить звуки ей было не под силу. Все тело девушки сотрясалось от рыданий. Голоса не были громкими, лишь пронзительными, терзающими саму душу, заставляя разделить их муку. Боль, боль и хлещущая из шара чудовищная сила, поток которой прижал девушку к стене.
   Шар был вытесан из единой глыбы темно-прозрачного хрусталя, в глубине его просверкивали алые отблески. На каменном основании он крутился, как пузырек на воде, и, подобно луне, сиял переливчатым светом - только черным. Медленное кружение шара, выплывающие из глубин красные огни, плещущиеся под поверхностью отблески завораживали девушку, не давая стронуться с места. А мучительные вопли бичевали ее, покуда, пав на колени, Изомира не вскричала:
   - Кто же вы? Чем я могу помочь вам?
   И тут кто-то ухватил ее простертые руки.
   Девушка едва не потеряла сознания от ужаса. Подняв взгляд, она увидала стоящего над ней бледного человечка в плаще с капюшоном. Лампа притухла, но не погасла совсем, и в свете ее девушка могла видеть его лицо костяно-бледное, с невыраженнымпи чертами и темными лукавыми глазами. Должно быть, все это время он находился в зале, по другую сторону шара.
   Изомира попыталась вскрикнуть -и не смогла. Она сопротивлялась - но человек держал ее крепко, вздергивая на ноги.
   - Не надо! - выдавила она. - Пустите!
   - Тш. Успокойся. Я тебя не обижу. - Голос его был негромок, но звучен, и девушке действительно стало спокойней. - Тебе ведь не положено быть здесь, верно?
   - Но что это? Почему столько боли?
   - Не знаю, - ответил человек. - Мне тут тоже не положено быть.
   Бледные губы сложились в слабую улыбку.
   В его присутствии девушке, несмотря на потрясение, было не так страшно.
   - А я вас раньше видела, - проговорила она.
   - Я Лафеом.
   - Создатель Башни?
   - Имею честь. А ты, сколько мне помнится, Изомира. Но что ты здесь делаешь?
   Девушка сбивчиво рассказала.
   - Я дурного ничего не хотела. Мне послышалось...
   Лафеом взял ее за руку.
   - Пойдем наверх. Первое, чему ты должна научиться - никогда не оспаривать государевой воли. - Он подтолкнул ее вверх по длинной лестнице, и она, подхватив лампу, побрела. Стоны из шара становились все тише, все менее заметны, но так и не утихли вовсе. - У него на все есть причины, но лучший способ сохранить его благорасположение - во всем потакать ему.
   Архитектор провел ее в палату, где она играла с царем в метрарх, и заботливо запер за ней потайную дверь.
   - Я не понимаю, что ему нужно от меня, - пожаловалась Изомира.
   - Он стареет. И он одинок.
   - Но остальные...
   - Остальные?
   - Те, кого он увел с Башни до меня. Куда они все подевались?
   - Изомира, - мягко проговорил Лафеом. - Мы оба созданы, чтобы служить. неисповедимы для нас пути тех, кто настолько нас превосходит. Но чему ты всю жизнь верила о царе?
   - Что царь добр. Что он нас любит.
   - Вот и продолжай в это верить. - Лафеом ловко взял ее под руку и подвел к двери. В кисти его, затянутой в черную перчатку, было что-то странное. - Возвращайся к себе в спальню. Не сможешь найти дорогу - спроси кого-нибудь. - Говорил он ласково, и она была ему так благодарна за разрешение уйти... - Иди. Если царь вернется и спросит, почему ты ушла, я объясню, что отпустил тебя, не бойся.
   Шли дни, и складывался определенный их распорядок. До вечера Изомира обычно оставалась одна, не встречаясь ни с кем, кроме молчаливой горничной и Намании. Время она проводила, строча письма Танфии, или глядя из окна на заснеженный дворик, окруженный медовоцветными стенами. Никуда не сбежишь да и, сбежав. куда бы она подалась?
   Вечерами приходил конюший, и вел ее в царские палаты, где Гарнелис не требовал ничего иного, как играть с ним в метрарх. Порой встречи их прерывались приходом владыки Поэля или других чиновников, порой царь постепенно отстранялся, покуда наконец - бывало, что и глубокой ночью - не требовал оставить его.
   И каждый раз он был иным. То мрачным, будто на плечи ему взгромоздился тяжелый черный зверь. То резким, ранящим, точно битое стекло. А то благожелательно-рассеянным, словно не видящим ее.
   О том, что она видела за потайной дверью, Изомира не осмеливалась упомянуть. Но огромный, стенающий шар, что вертится неустанно под ее ногами, часто приходил ей на ум.
   Так продолжалось дней десять. Расслабиться ей никогда не удавалось; стоило ей ощутить себя рядом с Гарнелисом хоть каплю свободней, его настроение менялось снова, выводя ее из равновесия. И с каждым вечером он вглядывался в нее все отчетливей, с мучительным, невыразимым словами желанием.
   Тем вечером царь был бледней обычного. Первую партию он выиграл, но вместо радостных возгласов, как прежде, он воззрился на девушку с таким видом, будто она оскорбила его.
   - Ты поддалась, - бросил он.
   - Нет, государь. Я обещала, что поддаваться не стану.
   Его глаза, озаренные кострами черные пещеры, пожирали ее.
   - Хорошо. Расставляй фигуры.
   Девушка повиновалась, хотя пальцы ее тряслись при мысли о том, что будет, если она не выиграет. Хотя - а что будет? Так тяжело рассуждать, когда перед тобой громоздится тощая царская тень.
   С каждым ходом она ощущала нарастающее беспокойство Гарнелиса. На лбу царя выступил пот.
   - Государь, - набралась она, наконец, храбрости сказать, - вам нехорошо? Позвать кого-нибудь?
   Слова ее оказали непредсказуемое действие. Царь окинул ее горящим взором.
   - Нет! - взревел он, вскакивая, вздымаясь перед ней. - Молчи!
   Он ухватил Имми за руку - пальцы его были как бугристая сталь, хватка - как тиски. Ничего вокруг себя не видя от боли и ужаса, она болталась в его руках, как кукла, а царь кричал: - Молчи! Ни звука! - И уже тише: - Ни звука!
   Тяжело дыша, он поволок ее к завешенной гобеленом стене и отпер потайную дверь. Впереди копилась ледяная тьма, и чуялась в воздухе медь, гроза и кровь.
   Гарнелис волоком перетащил ее через порог. Изомира висела на его руках мешком. В ушах вдруг загремели стоны каменного шара, и девушка поняла скорее она умрет, чем сделает шаг по этим, пляшущим перед глазами ступеням.
   И вдруг царь остановился.
   Он оттащил ее в палату метрарха, захлопнул дверь и прислонился к гобелену, держась за лоб. Изомира, стискивая ноющее запястье, отковыляла в сторону. Гарнелис не заметил. Перейдя в смежный зал, он принялся расхаживать вокруг поминального ложа, содрогаясь всем телом.
   - Нет, - срывалось с его губ. - Не она. Не сейчас.
   Изомира дико оглядывалась на двери. За ними стоят двое стражников... если она выбежит, станут они ее останавливать? Может, стоит попытаться?
   Гарнелис шагнул к ней, и девушка попятилась.
   - Почему все они шарахаются? - проговорил он. - Почему мои подданные боятся меня? Разве я чудовище? Разве так запомнят меня? - Изомира молча взирала на него. - Отвечай!
   - Вы приказали мне молчать, государь.
   - Садись, дитя, - совсем негромко приказал царь, указывая на кресло. Жди здесь. Не уходи.
   Изомира подчинилась. Лелея запястье над доской для метрарха, она наблюдала, как царь подходит к дверям и бросает страннику пару неслышных слов. Прошло несколько томительных минут, прежде чем стражник ввел в чертог юношу, и сам вышел.
   Имени юноши Изомира не знала, но встречалась с ним на Башне. Был он худощав и сплошь веснушчат, на лоб свисали грязные рыжие волосы. Когда-то он был симпатичен, но холод и изнурительный труд изуродовали его, и роскошная одежда не могла этого скрыть. Грудь его сотряс с трудом подавляемый кашель.
   - Ваше величество? - пробормотал он, так же изумленный, как в свое время Изомира. Взгляд его метнулся к ней, и тут же вернулся к царю.
   - Пойдем, мальчик. Ты мне нужен.
   Гарнелис подвел юношу к двери в стене. Та затворилась, и гобелен упал на место. До Изомиры донеслись быстро глохнущие шаги по каменным ступеням.
   Девушка уставилась в игральную доску, перебирая фигуры дрожащими пальцами.
   "Что бы он с мальчишкой не делал, - подсказал ядовитый голосок Серении, - вряд ли они там любятся".
   Потом до девушки донесся слабый крик. И еще один.
   - Я должна ему помочь, - проговорила она, поднимая голову.
   - Не надо, - ответил голос из дверей.
   В комнату вступил Лафеом, двигаясь к девушке своей скользящей походкой. Лицо под капюшоном его длинного белого плаща словно бы светилось. Изомира при его появлении чуть до потолка не подпрыгнула.
   - Царь приказал тебе оставаться здесь? - спросил он негромко и резко.
   - Да...
   - Вот и оставайся. Уединение царя нарушать непозволительно. Но это ты знаешь. - Он сел напротив, и Изомира ощутила почему-то, что может ему довериться.
   - Помогите мне, прошу. Я не знаю, что делать. Я так боюсь.
   - Чего?
   - Царя.
   После ее слов из-за потайной двери донесся отчетливый вопль. На глаза Изомиры навернулись слезы, но Лафеом словно не слышал.
   - Что он делает? - спросила девушка. - Он будто...
   Слова "обезумел" она произнести не решилась.
   - Все не так, как кажется, - пояснил Лафеом. - Как, ты думаешь, он может править столь обширным краем, как Авентурия, или поддерживать хрупкое равновесие зауромы, не применяя чар? Царь - могучий и опытный чародей гауроф. Не нам оспаривать его действия. Пути его сложны сверх нашего понимания.
   А вопли продолжались, пронзительные, отчетливые, отчаянные. Изомира сжалась в комочек, по щекам ее струились слезы.
   - Мне плевать! Я не могу это слышать!
   Она вскочила, и так же проворно Лафеом заградил ей дорогу, ухватив за плечи.
   - Отпусти! - вскрикнула она. - Я помогу мальчишке! И плевать, что со мной будет! Богиня, да что с вами?
   - Нет, - мягко прошептал архитектор, и улыбнулся. - Садись.
   От него странно припахивало чем-то прелым, вроде палой листвы. Силы рядом оставили Изомиру, она тяжело опустилась в кресло, дрожа от гнева, но беспомощная, словно на нее навели порчу. Голос Серении прошептал ей: "Отравленного меда не пробуй".
   Архитектор сел напротив, и чем громче становились вопли мальчишки, тем благостней улыбался бледный человечек.
   - Никогда не слышала, чтобы царь колдовал, - пробормотала Изомира. Никто нам не говорил.
   - Ты многого еще не знаешь. А еще большего не узнаешь никогда.
   При взгляде на него Изомире мерещились выползающие из глаз архитектора бледные черви силы, впивающиеся в ее мозг. Она опустила голову, закрыла глаза, но весь чертог наполняла темная мощь, от которой ныли зубы и кожу словно стягивала невидимая паутина. "Беги, дуреха! - надрывалась Серения в глубине ее рассудка. - Антаровы ядра, если хочешь спастись - беги!".
   - Зачем он так поступает с нами? - выдохнула она.
   - Разве служить нашему царю - такая мука? - насмешливо ответил архитектор.
   Мысленному взору Изомиры открылось жуткое видение: вся Янтарная цитадель заполнена злом. Лафеом, владыка Поэль, Граннен, Серпет, даже Намания - все они кружат обок царя, питают его бредовые видения, помогают плести черную паутину...
   - Что же ты такое? - прошептала Изомира.
   Архитектор замер вдруг. Черные его зенки разом запульсировали, словно он понял - девушка прозрела в нем яд, но пытаясь запугать ее, он лишь открыл истинное свое лицо...
   Их прервал стук. Мгновение улетело. Отвернувшись, Изомира подняла взгляд и увидела, как открывается потайная дверь.
   На пороге стоял царь. Грудь его вздымалась, рот был приоткрыт, глаза закатывались. На руках его была кровь, красные пятна на камзоле, и край мантии оставлял на полу багровый след.
   Изомира, шатаясь, поднялась на ноги, подавляя неслышный визг. Юбка ее зацепилась за игральную доску, и фигуры разлетелись по полу.
   Гарнелис ткнул в нее пальцем.
   - Вон, - приказал царь. Он шагнул к ней, и она увидела на дрожащей его руке кровь, таящуюся в морщинах. - Уходи!
   И она побежала.
   Коридоры вели вокруг нее хоровод, бесконечные и пустынные, озаренные неяркими фонарями. Она заблудилась; в груди кололо, не хватало воздуха, ныли ноги, но она продолжала бег. И не царь преследовал ее в воображении, а Лафеом, с улыбкой на бледном лице.
   Коридор уперся в вызолоченные створки. Дернув за ручку, девушка влетела внутрь и захлопнула двери за собой. Изомира оказалась в огромной гостиной; двери по левую руку вели в спальню, к просторной постели под балдахином - и в проеме дверей стояла женщина в полосатом шелковом платье, потрясенно взирая на Изомиру.
   Девушка вжалась в дверной косяк. От усталости у нее так болели ребра, что она не могла говорить.
   Женщина неторопливо двинулась к ней. Лицо ее под безупречно уложенными седыми волосами было исполнено царственного величия, достоинства и силы. Платье было так накрахмалено, что плыло вместе с хозяйкой, как галеон.