Уоррингтон Фреда. Янтарная Цитадель (Драгоценный огонь - 1)

   Обождав, пока Имми выйдет, Фрейна негромко сказала Эйнии и Танфии:
   - Не нравятся мне наши гости. Надо ж - наказали мне нашенских не пускать! Не знаю, что такого с ними. Не шумели - это бы понятно. Вежество есть, да какие-то они мрачные. В мою молодость царские солдаты были воинами на загляденье, да еще учтивыми. Они жизни радовались, они не...
   - Что, бабушка?
   - Они не таились.
   Танфия расхохоталась, Эйния сдерживала смех.
   - Извини, бабуль, но ты такие забавные вещи говоришь!
   - Смейтесь-смейтесь. А я не шучу. Видеть бы их не желала. - Фрейна двинулась было прочь, но обернулась. - Я-то знаю, в чем дело, - тихо и серьезно сказала она. - Они чуждаются нас, потому что им так велено. Они ждут приказа.
   - Чистая формальность. - Бейн внимательно отслеживал ногтем жилки на столешнице, стараясь не встречаться взглядом с Артрином. - Считай это дополнительной податью, которую вы будете только рады заплатить. Я тут ничего не решаю - царский указ.
   Подозрения Артрина все усиливались. Ночью ему не спалось. Терпеть вчерашнее натужное дружелюбие Бейна, его бесконечную пустопорожнюю болтовню - по большей части о самом Бейне - было достаточно тяжело. Но сейчас его уклончивые, и в то же время суровые манеры выносить было еще тяжелее.
   - Урожай был добрый. Осмелюсь сказать, лишняя подать нас не разорит. Гарнелис, всем ведомо, справедлив.
   - Воистину. Однако ж требуемая им подать взимается не плодами или зерном. - Бейн извлек из кошеля свиток плотной бумаги и подал Артрину. - А, боюсь, людьми. Но - считай это великой честью.
   Артрин взялся за указ. Проверил подпись и печать - взаправду, приказ пришел из самой Янтарной Цитадели. И все равно понять ничего нельзя было. Управляющий продирался сквозь запутанные фразы, покуда смысл не стал ему совершенно ясен. И только тогда от его лица отлила кровь. Палец его, упершийся в чудовищный абзац, задрожал.
   - "Одного из каждых семи душ несемейных жителей возрастом от семнадцати до двадцати пяти лет". Это разрешение забрать нашу молодежь?
   - Разрешение и приказ.
   - Зачем?
   - Знать это тебе совершенно необязательно. Достаточно большая радость - исполнять государеву волю, не задавая вопросов.
   - Конечно, но... да ну, мне ты можешь сказать. Это что - рекрутский набор? Будет война? Но с кем? Мы живем в мире уже двести и пятьдесят лет!
   - Ты зря разволновался, друг мой, - холодно ответил Бейн. - Никакой войны нет. Между нами, царь затеял некую великую стройку в Парионе, и ему нужны работники. Будучи безупречно справедлив и благ, Гарнелис набирает их в равной доле по всем Девяти Царствам. Мне поручена эта задача в Сеферете. При всей вашей отдаленности я едва ли могу оставить Излучинку нетронутой это было бы нечестно по отношению к другим деревням.
   - Конечно. Но... - Артрин задохнулся. Пальцы его мяли края свитка. Но у нас немного молодых.
   - Восемнадцать. У меня есть полный список. И трое из них должны идти. Это царская...
   - Да, да. А мы не можем отпустить никого.
   - Боюсь, это ваш долг.
   Артрин выпрямился. Ему очень хотелось дать отпор этому мерзавцу, но он не совсем понимал, как.
   - А если я откажусь? Что сделает царь? Не в его обычае карать - он добрый владыка, а не тиран.
   Бейн встретился с ним взглядом.
   - Ну же. Само собой, он не тиран. Он служит Авентурии, а не наоборот. Так что если царь решил одарить Авентурию новым чудом, как могут избранные для сих трудов идти иначе, как с легким сердцем? Отказать - значит предать землю.
   - Надеюсь, ты не собрался обвинить меня в измене?
   - Я знаю твою верность, Артрин. Ты, разумеется с превеликой радостью первым исполнишь царскую волю.
   - Тогда зачем ты привел солдат?
   - Чтобы позаботиться о рекрутах. А не для того, чтобы обеспечить повиновение, поскольку в таких делах повиновение разумеется само собой.
   Слова повисли в воздухе. Артрин медлил; ему казалось, что мир растворяется в тумане, и некуда было скрыться.
   - Покажи мне список.
   Бейн достал второй свиток. Артрин вгляделся.
   - Здесь неверно указаны возраста, - дрожащим голосом выдавил он. Этим - семнадцати еще не исполнилось. Эти - старше двадцати пяти. И это я могу доказать по летописцам!
   Чиновник тяжело вздохнул.
   - Хорошо. Я потом проверю. Ты пометь тех, кого можно забирать.
   - Эта девушка охромела. Эти двое обручились месяц назад. Остается семеро. - Проставляя у имен черные кресты, Артрин чувствовал себя судьей, приговаривающим своих близких к изгнанию. Перо его зависло над именем Линдена - и прошло мимо. - Даже шестеро.
   - Хочешь сказать, что я могу забрать только одного? - Отбросив показное дружелюбие, вскричал Бейн. - Проклятие, весь путь зря! Но этого одного я возьму.
   - И это будет на одного больше, чем надо.
   Бейн вгляделся в список, потом, прищурившись, поднял взгляд на Артрина.
   - Ты собрался было пометить имя Линдена, потом передумал. Так он подходит или нет? Знаешь, обманывать царских посланцев - преступление.
   Артрин кивнул, признавая поражение.
   - Хороший парень, - задумчиво молвил Бейн. - Сойдет.
   Артрин рухнул на стул.
   - Нет! Только не его.
   Грубое лицо Бейна скривилось в улыбке. Благостная маска треснула, и из-под нее засочилась кислотой неумолимая жестокость. Артрин вспомнил, какими жадными глазами Бейн всегда поглядывал на мальчиков, и ему сделалось нехорошо.
   - Не совершай ошибки, отказываясь. Мы используем силу только по необходимости. Не вини меня, старина. Я не жестокий человек. Я всего лишь исполнитель. Ты до конца прочел указ? Тебе полагается вира. - Бейн вытащил откуда-то кошелечек и вытряхнул на стол горсть монет - изумрудные диски в золотой оправе, с выгравированным на них царским гербом. - Пятнадцать рудов для его семьи.
   - Моего сына ты не купишь, - выговорил, помолчав, Артрин. - Он не продается. Даже царю. Это ведь большие деньги. Забери их! Я распишусь, что получил. Но не забирай Линдена: умоляю! Возьми Руфрида.
   В наступившей тяжелой тишине Бейн ухмыльнулся.
   - Твоего старшего сына? Ты не против? Как интересно.
   Артрин сидел, парализованный ужасом перед самим собой. Что он делает? Но вернуть сорвавшиеся с языка слова уже было невозможно. Он мог думать только о Линдене. События сменяли друг друга против его воли... будто во сне.
   - Бери кого хочешь, кроме Линдена.
   Бейн начал было покачивать головой, и тут Артрин сорвался.
   - В хаверейнском совете ты никогда не отказывался от взятки! Это так ты поднялся до нынешних высот? Интересно, что скажет царь о твоем разложении?
   Лицо регистата застыло ядом.
   - Хорошо, - проскрежетал он, наконец, - я забуду о твоей бессмысленной угрозе. Но если это так много для тебя значит, я выберу кого-то другого. Пусть молодежь соберется на лугу через час. Если кто-то из них владеет ремеслом, пусть принесут образцы своей работы. Линден должен быть среди них, чтобы никто не подумал неладного, но в награду за твою щедрость я обещаю не брать его.
   Бейн сгреб монеты со стола и подвинул к Артрину расписку.
   - Скольких ты...
   - Из приданной мне области я собрал приблизительно сто восемьдесят человек. По возвращении я препровожу их во временный лагерь на Афтанском Роге, близ Скальда. Оттуда их отвезут в Париону. Едва ли они вернутся оттуда домой. Им оказана великая честь - быть избранными для работу на царской стройке, друг мой.
   Бейн встал, откланялся и на прощание одарил старого товарища холодной, многозначительной усмешкой.
   Только когда регистат скрылся, а дрожь прошла, Артрин понял, что натворил. Он спас собственного ребенка за чужой счет. И он с ужасом понял Бейн поступал так везде. Излучинка была лишь последней остановкой на долгом, гнусном пути.
   Кони были напоены и накормлены. Деревенские ребятишки холили их, покуда шкуры животных не заблестели. Теперь, оседланные и взнузданные, они вместе со всадниками выстроились на краю луга. Танфия стояла рядом с родными в толпе, собравшейся на проводы. Ферин радостно восседал на плечах отца, а Зырка притулился у ног. Настроение у девушки было странное: в ней смешивались разочарование и тоска по славе и неизвестности.
   Регистат Бейн выступил вперед и взошел по ступеням Дома Собраний. Артрин и воевода встали пообок.
   - От имени его величества царя Гарнелиса, - задушевно начал Бейн, - я благодарю Излучинку за гостеприимство. Вы все, без сомнения, ждете, что я оглашу причину нашего появления. Что ж, возрадуйтесь. Царь оказывает вам великую честь. Один из вас - в этот раз всего один - будет избран в число государевых мастеров.
   Кто-то похлопал в ладоши, и раздались нестройные осанны. Бейн поднял руку.
   - Добровольцы не принимаются. Выбор сделаем мы. Пусть выйдут следующие жители...
   Воевода, сжимавший водной руке шляпу, а в другой - список, зачитал вслух:
   - Линден и Руфрид, сыны Артрина... - Потом трое их соседей, двое парней и девушка. - Изомира и Танфия, дщери Эйнии. Согласно царскому указу, соберитесь посреди луга, дабы быть оцененными.
   Сестры заколебались, переглядываясь. Бейн поманил их, и Эйния прошептала: "Ну, идите".
   Бледная и дрожащая Изомира вцепилась в руку Линдена, когда взгляд Бейна упал на нее. И правда - ее красота выделялась среди прочих, как солнце. Танфия держала ее за другую руку.
   - Дурь какая, - озадаченно прошептал Линден. - Что, царю мастеров ближе к дому не нашлось?
   Руфрид со скучающим видом стоял в сторонке.
   - Не иначе, о тебе наслышаны, Лин. Сдавайся.
   - Заткнись! - прошипела Танфия.
   Темноволосый чиновник прохаживался вдоль строя, прищурившись и явно наслаждаясь.
   - Умеете что-то особенное? - Трое прочих пробубнили что-то невнятное, качая головами.
   - Я изучала классических поэтов, и я учу детей, - гордо сообщила Танфия. Бейн глянул на нее так, словно у девушки отросла вторая голова. Глаза у него были холодные, глумливые. Решимость внезапно покинула Танфию, и девушка отшатнулась.
   - Тогда тебе лучше остаться здесь, не так ли? Следующий.
   - Я хороший бегун и стрелок из лука, - сказал Руфрид, глядя Бейну прямо в глаза.
   - Еще бы, с такими-то ногами, - заметил регистат. Потом взгляд его уперся в Линдена и медленно, сладострастно заскользил вверх-вниз. Изомира озадаченно покосилась на Танфию. - Нну?
   - Да ничего особенного, - промямлил Линден. - Со скотиной неплохо обращаюсь. Животные меня любят.
   - Могу представить. - Помолчав, Бейн шагнул к Изомире.
   - Я хорошая ткачиха, - сказала девушка. - И резчица по камню.
   - По камню?
   - Вот, это я сделала. - Изомира протянула чиновнику вырезанную из яшмы фигурку бога Антара. Всего пару дюймов высотой, статуэтка великолепно передавала величие бога. Рога и накидка из листвы были высечены в мельчайших деталях. Бейн принял фигурку и передал воеводе.
   Танфия пыталась прочесть их разговор по губам, но не вышло. Похоже было, что Бейн постоянно косится на Руфрида - "о, да, заберите его подальше!" - словно бы предпочитая силу ловкости, а воеводу более впечатлила статуэтка. Наконец, они вроде бы пришли к единому мнению. Сердце девушки екнуло. Пришельцы согласно кивнули, и Бейн опять подошел к ним.
   Изомира затаила дыхание. Танфия знала, почему сестра так цепляется за своего возлюбленного - из-за того сна. Имми верила, что они отнимут у нее Линдена.
   - Ты, - указал Бейн.
   Его мясистая длань коснулась плеча Изомиры.
   - Не тронь ее! - взвизгнула Танфия. - Ты что делаешь?
   Бейн бросил на нее холодный, презрительный взгляд, полный сознания власти. Танфии стало страшно.
   - Мастерство камнереза потребно царю более всех прочих. Ты?..
   - Изомира, - прошептала Имми, - дочь Эйнии и Эодвита.
   - Хорошо. Я объясню. Тебе очень повезло. Ты отправишься в путешествие. Ты будешь трудиться в самой Парионе.
   - Парионе? - выдохнула Танфия.
   - Вы не можете! - воскликнул Линден. - Она будет моей женой!
   К ужасу Танфии, двое солдат грубо оттолкнули Линдена. Третий отпихнул потрясенную Имми, отделяя ее от родных. Танфию затрясло от ярости. А регистат продолжал скучным голосом:
   - Двое наших женщин проводят тебя в родительский дом. Тебе будет позволено забрать небольшое количество личных вещей и попрощаться, однако недолго. Незачем тянуть мучения, не так ли, милочка?
   - Но я не хочу! - выдохнула перепуганная Имми.
   - Возьмите лучше меня! - потребовала Танфия. - Я хочу в Париону! Я вызываюсь сама! - Никто из пришельцев даже не повернул к ней головы, и девушка окончательно вышла из себя, пытаясь протолкнуться к Бейну. - Ты оглох? Я сказала, меня возьми!
   Оттолкнувший ее солдат с разворота отвесил ей оплеуху, и Танфия упала. Лицо ее горело. Мир завертело, склонялись к ней сочувствующие лица, а солдаты уводили Имми.
   Эвайн поднял Танфию на ноги, и они помчались домой. Линден последовал за ними, но в дверях его остановила женщина-солдат. Танфия проскользнула в кухню. Мать была в слезах, отец и братишка крепились. С ними был и Артрин.
   - Я не понимаю, - повторяла Эйния. - Они не могут просто так забрать мою дочь!
   - Боюсь, могут, - ответил Артрин. - Мне очень жаль, Эйния. Это царский указ. Какая-то великая стройка в Янтарной Цитадели. Она там будет не одна. Это огромная честь.
   - Это я понимаю, - всхлипнула Эйния, - но почему она?
   - Пропади пропадом такая честь! - воскликнул Эодвит.
   - Пропади пропадом мой отец, что учил ее резать камень! - отозвалась Эйния.
   - Мне очень жаль, - повторил Артрин, отводя глаза. - Я все сделал, чтобы отговорить их. Могло быть хуже - они хотели забрать троих. Мы ничего не можем сделать.
   - Да ну? - прошептала про себя Танфия.
   Из-за дверей доносился голос Линдена, зовущего невесту. Артрин вышел к нему, и Линден умолк.
   Солдаты едва позволили Изомире попрощаться с родными. Покуда она собирала одежду, расческу и полотенце, они все время торчали рядом. Позволили обнять только мать, и никого больше. А потом увели, усадив в седло перед той женщиной, с которой пыталась заговорить Танфия. Девушка всего раз или два успела бросить взгляд на бледное, потрясенное лицо сестры. Танфия была вне себя - она чувствовала, что это ей следовало бы быть на месте Имми, но только ради нее, потому что не так она хотела попасть в столицу, это было неправильно!
   Когда отряд двинулся в путь, Артрин повел себя очень странно. Он встал на пути Бейна, заставив чиновника осадить коня. Стоявшая невдалеке Танфия слышала его негромкий, страстный голос, но не могла понять, о чем толкует управляющий.
   - Это случилось, так? - Артрин вцепился в седло Бейна. - Заурома рушится. Гниль коснулась всего. Тебя. Меня. Мы поражены ею. Скажи, что произошло?
   - Ничего не случилось, - прошипел Бейн, нагнувшись к нему. - Не оспаривай государевой мудрости, ты, деревенский крючкотвор! И не поливай меня свой виною! Проглоти ее и трудись дальше!
   Что-то незримое проскочило между ними, и рука Артрина опустилась.
   Бейн ударил коня шпорами, заставив Артрина отпрыгнуть с дороги. Управляющий молча отвернулся и скрылся в Доме Собраний. А солдаты уезжали, увозя с собой Изомиру.
   Все случилось так быстро, что никто не успел осознать случившегося.
   - Я всегда так гордилась ею, - шептала Эйния в плечо дочери. - А теперь, клянусь всеми богинями и богами, я мечтаю, чтобы она родилась калечной, убогой, что угодно, лишь бы не это!
   - А куда ушла Имми? - ныл Ферин, с каждым разом все пронзительней оттого, что не получал ответа. Наконец мать сердито ухватила его за руку и отвела в дом.
   Пару минут спустя к людям вновь вышел Артрин. Вслед за ним из Дома Собраний выбежал трясущийся от ярости и унижения Линден. Его, как он объяснил, заперли. Это отец не дал ему попрощаться с Изомирой - чтобы, как он сказал, не устраивать балагана.
   - Я не понимаю! - ярился юноша. - Они не имеют права!
   Артрин бессловно глядел вдаль, и глаза его были сухи и пусты.
   В толпе начал нарастать гнев, и вот уже вся деревня обрушилась на человека: которому доверяла и за которым шла. Начали Эодвит и Эвайн, но очень быстро орали уже все - кроме Танфии, слишком потрясенной, чтобы кого-то винить. Девушка только радовалась, что этого не видят ни ее мать, ни Ферин.
   - Такова царская воля, - твердил Артрин, умиротворяюще воздев руки. Мы ведь говорим о нашем возлюбленном царе Гарнелисе. Разве бывало, чтобы он угнетал своих подданных? Это честь для тебя, Эодвит. Его воля...
   - Да плевал я на царскую, язви ее, волю! - заорал Эодвит. - Родную дочь я им не отдам! Я отправляюсь за ними!
   - Нет! - воскликнул Артрин. - Одумайтесь!
   Но крестьяне начали выходить из толпы - вначале по одному, ведь немыслимое дело - противиться царским посланцам.
   - Нас сотня, а их всего восемь! - крикнула Танфия. - Чего вы боитесь?!
   И вот тогда за Эодвитом хлынули озлобившейся толпою все остальные. Иные забегали по дороге в дома, выносили вилы, топоры, луки, даже кочерги и кухонные ножи. Остались только дети да старики. Безоружные Танфия и Линден бежали рядом.
   - Это безумие! - восклицал Артрин, поспевая за толпой. - Я запрещаю!
   Но крестьяне устремились по дороге вслед за царскими солдатами, а управитель остался на околице, одинокий и безвластный.
   Сбиться с пути было невозможно - тут конские копыта взбили дерн, там осталась куча навоза. Небо, ясное с утра, заволокли дождевые облачка. Времени прошло немного, всадники не могли проехать более мили - и действительно, спустя пару минут они показались за поворотом дороги, уходившей от реки в невысокие холмы. Кони шли неспешной рысью, и бегущие крестьяне постепенно нагоняли их.
   У Танфии захолонуло сердце. Что сделают солдаты - остановятся и сдадутся? Перейдут на галоп? Ввяжутся в драку? Кто-то может пораниться. Но они должны отдать Имми. Против такой толпы им не выстоять.
   - Стойте! - вскричал дядя Эвайн. - Верните нашу юницу! Стойте, или мы будем драться!
   Всадники обернулись. Танфия отличила закутанную в плащ Изомиру, но лица под пологом увидеть не сумела.
   - Пошли по домам! - рявкнул Бейн. - И не дурите!
   Кто-то сгоряча пустил стрелу, пролетевшую над самой макушкой Бейна. Напряжение нарастало. Послышался стон обнажаемых мечей. Пятеро всадников отделились от группы и пустили коней вскачь, прямо на толпу.
   Поначалу крестьяне рассеялись. Танфия видела, как ее дядя размахивает шестом, услышала стук, когда дерево столкнулось с солдатской кирасой. Солдат удержался в седле, но его лошадь, шарахнувшись, сбила с ног двоих женщин. Несколько мгновений царил хаос, потом крестьяне собрались, размахивая своим оружием неумело, но не без пользы.
   Безоружная Танфия в драку не лезла. Она заметила, что и Руфрид держится в сторонке, сложив руки на груди и мрачно поглядывая на свалку, словно пытаясь сказать, какая все это неимоверная дурость. Девушка взвилась от гнева. Она ринулась к Бейну и его охране - к Изомире - не зная толком, зачем и что она будет делать, когда добежит. К ее изумлению, за ней увязался Линден и еще несколько человек деревенских, распалившихся и орущих что-то воинственное.
   Бейн отдал приказ, и оставшиеся конники галопом двинулись прочь, легко обгоняя деревенских.
   - Имми! - крикнула Танфия.
   На нее упала тень. По небу проплывало низкое, темное облачко. Или... не облачко. Скорее то было сгущение воздуха, комья маслянистой мглы.
   Отец ухватил ее за руку - он тоже увидел это - но вокруг продолжалась шумная свалка. Внезапно пятеро конников вырвались из толпы и галопом помчались за товарищами - будто знали, что сейчас случится, и спасались, пока есть время.
   Пузыри тьмы лопнули.
   И с неба обрушились чудовища. Тощие тела, перепончатые крылья, шипастые плети хвостов. Красная, как шрам, шкура, и гнилостно-зеленые пятна на ней. Уродливые головы - крохотные глазки, раззявленные клювы - и страшные когти, цепляющиеся за одежду и волосы, раздирающие плоть.
   Отец швырнул Танфию наземь и та рухнула лицом вперед. В паре шагов от нее упал Линден. И слышался чей-то жуткий вопль.
   Небо потемнело, как ночью. Пошел дождь. Только потом Танфия поняла, что это не вода льется с неба, а кровь, и едкая слюна тварей, обжигавшая щеку и руки, дырявившая платье.
   Черный кошмар наполнял вселенную долго - минуту, или даже чуть больше вечности. Бичи хвостов метили ей в голову. Твари кружились, недосягаемые для шестов и топоров, неуязвимые, и когтили беззащитных до тех пор, пока последний из крестьян не рухнул наземь, признавая поражение.
   Танфия заставила себя поднять голову. Ей показалось, что в отдалении она видит смутную фигуру, словно часть поля битвы сложилась в подобие человека. Фигура медленно обернулась к ней, и из-под капюшона на нее глянул голый череп. И девушка вновь зарылась лицом в землю.
   Медленно-медленно наступила тишина. Потянуло свежестью, посветлело, хотя верховые облака еще затягивали небо. И чудовища, и всадники исчезли.
   Помогая друг другу, Танфия с отцом встали. Эодвит хромал - слабая нога подвела его.
   - Тан, ты в порядке? - спросил он.
   Она кивнула.
   - Кажется.
   Девушка попыталась вытереть лицо, но Эодвит удержал ее.
   - Глаза не трогай. Их слюна обжигает. Можешь ослепнуть.
   Вокруг поднимались на ноги потрясенные соседи. Подавленный Линден сидел на траве, опустив голову и повесив руки. В волосах его блестела кровь, и стекала струйкой по подбородку. Танфия двинулась было к нему.
   Но один из упавших так и не встал. Эодвит подошел к мертвецу, перевернул тело и завыл от отчаяния.
   Это был его брат. Танфия смотрела на лицо любимого дяди Эвайна, белое и пустое. На голове и плече виднелись страшные раны, нанесенные громадными когтями. Все тело залило кровью.
   В бестеневой, серой мгле запахло смертью. По лицу Танфии потекли слезы. Она вцепилась в отцовское плечо, но оба молчали.
   - Кто-нибудь принесет из деревни носилки, и мы его отнесем домой, мягко проговорил их сосед, только позавчера помогавший им собирать урожай. - Пойдем, Эодвит.
   - Нет, - ответил отец Танфии. - Я останусь с ним. Иди с Линденом, Тан. Я потом.
   Девушке не хотелось бросать отца, но ослушаться она не посмела. Ему надо было побыть с братом.
   Танфия поставила Линдена на ноги.
   - Это дядя Эвайн, - прошептала она, когда парень покосился на склонившегося у теля Эодвита. - Как же я маме-то скажу?
   - О боги! Мне так жаль...
   - Пошли к нам, - предложила Танфия. - Я промою и перевяжу твою рану.
   Линден кивнул.
   - Они сожрали нашу рыбу, - прошептал он.
   - Что?
   - Этот ублюдок Бейн и воевода - они сожрали форель, что мы поймали с Имми, а потом забрали ее!
   Танфия обняла его за плечи. Слова не шли с языка.
   По дороге к деревне за ними увязался Руфрид. Танфии это не больно понравилось, но от горя и гнева она смолчала.
   - Как он? - спросил Руфрид, имея в виду брата. - Сильно ранен? Отвечай!
   - С какой стати?! - вспылила Танфия. - Ты и пальцем не шевельнул, чтобы помочь?
   - Да потому, что это была дурость невозможная! Посмотри, что из нее вышло!
   - Драконосоколы. Если б не они, мы бы ее вернули.
   - Это были не дра'аки, Тан, - проговорил Руфрид.
   - Конечно, они. Кто еще?
   - Дра'аки не нападают стаями. Они редко спускаются с гор. И, во всяком случае, они не валятся с ясного неба и не пропадают, как тени! Ты знаешь, они бросаются на скотину или детей. Они не нападают на взрослых, не оставляют раненых умирать, и не наносят таких ран. Эти твари слишком крупны для дра'аков. И ты видела, какого они цвета?
   - Наверное, другая порода; ну, птицы ведь тоже разные бывают!
   - Дра'аков нельзя научить защищать людей!
   Все это Танфия знала и сама. Знала, но не могла признать. Слишком много невероятных вопросов вставало тогда.
   - Научить? Не дури.
   - Похожи они на дра'аков, да не они, - пробормотал Руфрид. - Это... не знаю, кто. Но кто-то пострашнее.
   Гулжур взирал на поле боя еще долго после того, как людишки разбрелись. Он всегда оставался посмаковать погибель. Голод отступил, сменившись сытостью и теплом, но запах крови продолжал манить, а жаркие волны, исходившие от единственного оставшегося на поле плакальщика, приятно кололи кожу. Всего одна смерть, а сколько боли!
   Но наконец Дозволяющий неохотно отвернулся и двинулся своей дорогой, скрывая под капюшоном полупрозрачный лик и ухмылку черепа под ним. Эти людишки хотя бы показали норов, и дали ему насладиться боем. Быть может, не в последний раз?..
   Глава третья. Игры в янтаре
   Из палаты, изукрашенной янтарем, белым мрамором и черным ониксом, озирал царь Гарнелис свои владения. В одиночестве ожидая вестей, он прижался лбом к холодному стеклу в узком стрельчатом окне, а под ним до самого дымчато-лилового горизонта раскинулась блистательная Париона.
   Величайший в Авентурии город расплескался по склонам и подножьям трех холмов. Красота его была сродни величию роскоши, подобно лугу, покрывшемуся за ночь сугробами лепестков. Вдоль широких, светлых улиц вставали дома из белого и медового камня, прекрасные без изъяна. Дома перемежались садами и фонтанами, мастерскими и галереями. А вокруг города раскинулись бархатно-зеленые луга, и над городом - ласковое небо. Всегда оно так прекрасно, небо Парионы, будто порозовевшее на закате или грозящее дождем. Там, внизу, жили тысячи его возлюбленных подданных, боготворивших своего царя.
   На самом крутом и высоком городском холме высилась Янтарная Цитадель. Три могучих, одна другой выше, стены окружали овалами дворец царя Гарнелиса и царицы Мабрианы, а между стенами жила царская стража и дворцовая прислуга. Тысячу и семь сотен лет тому обратно возведена была Цитадель из лучшего мрамора Нафенетских каменоломен, сиявшего при любом свете глубоким прозрачно-янтарным цветом.