Трехзвездный генерал Гарнер после войны 1991 г. помогал спастись населению Северного Курдистана, осуществляя операцию «Обеспечить комфорт» – стандартная военно-гуманитарная миссия. При нем (и его 20 тысячах войск) курды в Северном Ираке создали полуавтономную область Курдистан. Саддам Хусейн регулярно им угрожал, но Гарнер провел на карте границу своей зоны, зоны Курдистана. Гарнер сделал свое дело и вернулся в Штаты.
   Рамсфелд решил сделать Джея Гарнера (64 лет) главой послевоенного Ирака. Гарнер 33 года служил в армии США, два срока отбыл во Вьетнаме и теперь руководил корпорациями, производящими военную технологию. Связанный контрактами с Пентагоном, Джей Гарнер попросту не мог отказать министру обороны. И он дал свое согласие 13 января 2003 г.

Президент и государственный секретарь

   В тот же день президент Буш призвал к себе госсекретаря Колина Пауэлла для двенадцатиминутной беседы. «Мы решили начать войну с Ираком». Пауэлл: «Вы уверены? Понимаете ли вы последствия, трудности управления Ираком после войны?»
   Президент ответил, что понимает. «Будете ли вы со мной в этом предприятии? Мне хотелось бы иметь вас в своей команде». – «Я с вами, мистер президент». Пауэлл был лояльным солдатом, и от него ждать «восстания» не следовало.
   Ответственным за гуманитарную помощь будущему Ираку был назначен 15 января 2003 г. Эллиот Эбрамс. С его точки зрения, численность перемещенных лиц будет зависеть от характера отношений между курдами, суннитами и шиитами. В портах начали загружать суда продовольствием для жертв будущей войны. Гарнер был смущен недостатком времени до начала боевых действий. Во Второй мировой войне американцы начали планировать будущее Западной Европы за годдо окончания войны.
   20 января 2003 г. президент Буш подписал секретную президентскую директиву о национальной безопасности – NSPD-24. Согласно ей в Пентагоне создавался новый отдел: «Послевоенное планирование в Ираке». Гарнер получил этот четырехстраничный документ: «Если для ведомой Соединенными Штатами военной коалиции понадобится освободить Ирак, Соединенные Штаты окажутся в состоянии осуществить гуманитарную реконструкцию и административный пересмотр этой страны сразу же после окончания военных операций. Ответственность падет на Центральное командование США (СЕНТКОМ), но достижение успеха потребует общенациональных усилий». Директива приказывала 10 федеральным агентствам – от ЦРУ и госдепартамента до министерств сельского хозяйства и образования – выделить экспертов для решения этой задачи. В случае начала войны «в Ираке будет развернут Плановый отдел – костяк административного аппарата, помогающего управлять Ираком ограниченный период времени» [132].
   Гарнеру этот документ показался поверхностным. «Но ведь я еще не проваливал ни одного дела». Он не мог отныне думать ни о чем другом. Теперь он диктовал военные приказы даже во сне.
   На 90-летии клуба «Алальфа» президент Буш представил публике свою мать, которую в Вашингтоне (вслед за ее мужем) называли «Серебряной лисой». Та произнесла короткую речь: «Люди не верят, что мой сын был превосходным ребенком, он развлекался тем, что воевал с „плохими ребятами“». Позже он назовет их «осью зла». Присутствующие помнили, что в эту ось входили Ирак, Иран и Северная Корея.
   Барбара Буш подошла к прежнему сенатору от Оклахомы Борену: «Одобряете ли вы задуманное моим сыном?» Борен: «Совершенно не одобряю». Барбара Буш: «И отец президента не спит ночи, не одобряя этой идеи». Борен: «Почему же он не поговорит с сыном?» Барбара Буш: «Он дает советы, только когда его об этом просят. У них особые отношения». Борен: «Пусть сын спросит совет у Колина Пауэлла».
   Главным американским военным знатоком по Ближнему Востоку был заместитель Фрэнкса генерал Эбизаид, герой «Разбивающего сердца горного хребта» Клинта Иствуда, давшего голливудскую версию американского вторжения на Гренаду. Эбизаид был выпускником Вест-Пойнта и еще в конце 1970-х годов посетил Ирак, начав в Амманском университете изучение арабского языка. Президент Саддам Хусейн – противник Ирана, был тогда лучшим другом американцев, и американский генерал почел за честь рукопожатие с ним. Эбизаид был тогда, в 1991 г., подполковником и под началом генерала Гарнера имел дело с курдами. Тогда Гарнер восхищался следующими словами Эбизаида: «Мы должны позволить иракской армии восстать, не ущемив ее гордость». Армией Багдада командовали суннитские офицеры, и не следовало им дать почувствовать невыносимое унижение. Тогда Рамсфелд разделял эту точку зрения, как и генерал Гарнер.
   Рамсфелда Эбизаид не любил, но восхищался его энергией. В начале 2003 г. Эбизаид – теперь начальник объединенного штаба – проводил время с «пауком» Марксом на американской базе в Кувейте. Обняв «паука», начальника военной разведки, за плечи, Эбизаид задал решающий вопрос: «Что ты думаешь, „Спайдер“, о средствах массового уничтожения иракцев?» На что Маркс ответил: «Эта версия не стоит и дерьма. За эту версию я не дам и пенса». Оба они вместе учились в Вест-Пойнте, и Маркс мог позволить себе искренний ответ. «Я не могу подтвердить его существование». И все же Марксу приходилось работать, исходя из презумпции, что ОМП у иракцев есть. Но эти генералы были практиками, и им не нужна была «уверенность в миллионной степени». Достаточно было здравого смысла. Саддам, имей он это оружие, не преминул бы запугать ощетинившиеся на границе войска противника.
   Эбизаид сказал Марксу, что трудное время наступит, когда иракская армия будет разбита и нужно будет воссоздавать новый государственный порядок. «Будет много терроризма – униженный народ, очаги сопротивления, партизанская война» [133].
   Готовясь именно к этому, генерал Гарнер и его начальник штаба генерал Джеред Бейтс встретились с генералом Фрэнксом в Пентагоне. Фрэнкс несколько охладил соратников словами: «Я сомневаюсь, что вы пробудете в Ираке более 60–90 дней».

Союзники

   Между тем только Кувейт и Иордания – среди государств Персидского залива – выступали за нападение на Ирак. Ключевой союзной страной являлась Саудовская Аравия, 800 км саудовско-иракской границы были критически важны. Буш поручил вице-президенту Чейни ознакомить посла Саудовской Аравии с американскими планами, особенно с теми их частями, где речь шла о воздушном и прочем прикрытии Саудовской Аравии. Граница Саудовской Аравии с Ираком будет прикрыта – было сказано Бандару, послу и бывшему летчику. Чейни подготовился к разговору – сверхсекретные фотографии указывали на иракские дивизии, направленные на Саудовскую Аравию. Ознакомившись с американскими планами, посол Бандар сказал, что, «по крайней мере, вы серьезны». Насколько?
   Рамсфелд, которого Бандар считал самым жестким министром обороны США на памяти посла, пригласил принца Бандара в западную часть Белого дома, где его уже ждал Председатель комитета начальников штабов генерал Ричард Майерс. Задачей Рамсфелда было убедить Бандара, что Саудовская Аравия не может стоять в стороне. Американские войска будут посланы в Ирак через территорию Саудовской Аравии и с ее территории – это диктует география и стратегия.
   Специальные отряды ЦРУ распределят среди иракских племенных лидеров и верхушки 300 млн дол. – на удивление эффективный подход.
   Когда Буш встречался с послом Бандаром, глава НСА генерал-лейтенант Майкл Хейден наставлял высших руководителей своего ведомства. Он говорил о важности скорости: «Мы обеспечим необходимыми данными всех, кто задействован в операции».
   А Райс, которой президент поручил сношения с Пауэллом и Рамсфелдом, билась над задачей, как оповестить госсекретаря. Министр обороны о грядущем нападении уже знал и советовал следующее: «Господин президент, вы должны позвонить Колину и обстоятельно с ним поговорить». Пауэллу предстояло отстаивать интересы США на внешнеполитической арене. Пауэлл и Буш встретились 13 января 2003 г. у традиционного президентского камина. Буш поблагодарил Пауэлла за проделанную работу и тут же сказал безапелляционно: « Соединенные Штаты вступают в войну». Президент напрягся, он напоминал самого себя в первые дни после 11 сентября. Пауэлл заговорил в тоне, который был для него характерен на протяжении последних шести месяцев: «Учитываете ли вы все последствия?» Война с Ираком пошлет волны по всему региону и даже далее. Война отвлечет все мировое внимание Вашингтона. Американцам придется создавать в Багдаде новое правительство, которому должны будут подчиняться всеиракцы. «Вторжение будет означать принятие на себя всех надежд, ожиданий и трудностей Ирака». Пауэлл полагал, что Буш не осознает всех трудностей владения Ираком. Буш: «Но я думаю, что я обязан сделать это».
   Наступил момент, когда президент Буш спросил прямо: «Вы со мной в этом деле?» Это был тяжелый вопрос для военного генерала, который 12 лет воевал с режимом Саддама Хусейна. Вопрос высшей лояльности – и Пауэлл не имел альтернативы ответу: «Я сделаю все, что смогу». Как полагает Боб Вудвард, «возможно, президент боялся вопроса; возможно госсекретарь боялся ответа» [134]. Это была короткая, 12-минутная беседа. Буш всегда подчеркивал, что «это было время стресса». Заметим: среди друзей Пауэлл не развысказывал мысль, что президент выступает на войну, которой можно было избежать. Буш говорил друзьям, что не нуждается в «визе» государственного секретаря.
   Среди союзников Америки едва ли были более сервильные, чем поляки, возглавляемые президентом Квасневским. Им предназначался редкий государственный обед 14 января. Но даже Квасневский начал с того, что указал Бушу: «Уровень антиамериканизма в Европе чрезвычайно высок». Буш пообещал более яркое будущее: «Успех все изменит. После применения войск мы накормим народ Ирака. Но нужно действовать быстрее». При всей сервильности Квасневский не гарцевал на коне Костюшко. Он звучал скорее как Пауэлл: «Существует риск развала ООН. Что заменит ее?» На этот раз, с этим союзником президент Буш, собственно, ушел от спора, уходя на уровень межцивилизационных отношений: «Мы полагаем, что ислам, как и христианство, начнет развитие в направлении демократии».
   15 января кабинет Буша в полном составе обсуждал продовольственную ситуацию в Ираке и программу помощи Ираку после войны, ответственным за которую были назначены Райс, ее заместитель Хедли и Эллиот Эбрамс. Обозначили пункты помощи, предлагалось значительно увеличить имеющиеся: 250 госпиталей, 5 медицинских колледжей, 20 военных госпиталей с 33 тысячами спальных мест и 9400 докторами. «Здесь есть возможность изменить представление о США», – сказал Буш.
   А Россия, Франция и Германия еще верили в международную инспекцию и требовали, чтобы инспекторам Бликса были даны дополнительные возможности. Тем самым французы, немцы и русские постарались остановить войну. 20 января 2003 г. французский министр иностранных дел, поэт и историк Доминик де Вильпен объявил на пресс-конференции, последовавшей за заседанием Совета Безопасности ООН, что французы «не посчитают возможным ассоциировать себя с военной интервенцией, не поддерживаемой мировым сообществом» [135]. Через два дня президент Ширак подчеркнул ту же мысль при праздновании тридцатилетия франко-германского Елисейского договора.

Что там, за горизонтом

   Начиная с конца ноября 2002 г. вторые лица – Маклафлин из ЦРУ, Либби от вице-президента, Вулфовиц из министерства обороны, Армитадж из государственного департамента работали над вопросами «перехода» – как сменить антиамериканскую власть в Ираке на проамериканскую.
   Для Фрэнкса это была «фаза номер четыре». Рамсфелд отсылал на этот уровень Дугласа Фейта (фаворита Ричарда Перла), который справедливо считался самым откровенным сторонником удара по Ираку. Появление Фейта в офисе Хэдли ценили именно за то, что у него были идеи относительно того, что делать с Ираком после свержения Саддама Хусейна. При этом Фейт отводил главную роль генералу Фрэнксу (отчаянно не любившему его). Согласно директиве СНБ от 20 января 2003 г., создавался Отдел реконструкции и гуманитарной помощи (ОРХА). Читатель, запомни это сокращение.
   Пауэлл назвал имена 75 своих дипломатов, говорящих по-арабски и способных проводить линию США внутри предполагаемо поверженного Ирака. Госдепартамент создал внушительный документ: «Будущее Ирака». Но самоуверенный Рамсфелд изгнал этих арабистов из Пентагона и на возмущенный вопрос Пауэлла ответил, что Ираком будут управлять люди, стремившиеся к войне, а не те, которые ей мешали. Эта самоуверенность дорого будет стоить Америке.
   Везде создавали обобщающие документы. Белый дом выпустил исследование под названием «Аппарат лжи» – о системе пропаганды Саддама Хусейна. И о тех в мире, кому не нравилась американская политика в Ираке. По поводу этого документа заместитель госсекретаря Эрмитидж позвонил в Белый дом: «Этот документ ужасен. Я не стану его даже трогать». Тогда ему предложили выступить с собственным докладом. Эрмитидж согласился при условии, что никто не будет цензором его речи. 21 января 2003 г. заместитель госсекретаря вышел на подиум Американского института мира, созданного конгрессом: «Я искренне верю, что тысячи наших молодых военнослужащих не попадут в огонь Ирака. Мы в государственном департаменте стараемся избежать этого». Военная партия скрежетала зубами.
   24 января генерал Фрэнкс представил свой план 5-11-16-125 дней министру Рамсфелду и начальнику Объединенного комитета начальников штабов генералу Майерсу. Рамсфелд приказал начать работу воздушного моста, резко увеличивая численность войск: 10 тыс., 15 тыс., 20 тыс. солдат. К середине марта предполагалось довести общий уровень наступающих сил до 140 тысяч. Критическая масса. Единственный среди военных, имеющий прямой доступ к президенту, Рамсфелд определил 22 февраля как день решения вопроса об определении даты начала войны.
   Под давлением Белого дома ЦРУ создало 40-страничный доклад, посвященный ОМП в Ираке. Текст был самый сухой. Стив Хэдли и Скутер Либби поехали в Лэнгли с вопросами, на которые разведчики ответили письменно. По мнению Либби (человека Чейни), «ЦРУ доказало, что Саддам владеет ОМП и имеет серьезные связи с террористическими организациями». Либби все более полагался на иракского эмигранта Махмуда Челаби. Либби рассказывал всем желающим, что лидер «черного сентября» Мохаммед Атта встречался в Праге с представителями разведки Саддама Хусейна по меньшей мере четыре раза. Заметим, что все эти сведения не имели документальных доказательств.Эрмитидж назвал все это гиперболой. Но Вулфовиц определил доклад Либби как «блестящее доказательство» правоты курса на войну с Ираком.
   Чтобы мир поверил, президент Буш приказал обрисовать обстановку государственному секретарю Колину Пауэллу. Тот с великим сомнением просмотрел доклад Либби. Факты типа четырех встреч в Праге он вычеркнул немедленно.Странно, все неясное человек Чейни подавал как факт. В ООН Пауэллу следовало выступать с гораздо более обстоятельным докладом, с аргументами, в которые можно поверить.
   В Совете Безопасности Организации Объединенных Наций с великим вниманием слушали 27 января 2003 г. Ганса Бликса о первых двух месяцах работы международных инспекторов. Он был скептичен в отношении Ирака и никак не просаддамовски настроен. «Представляется, что Ирак не пришел к подлинному признанию – даже ныне – того, что от него требуется разоружение – только это может завоевать доверие всего мира и позволит Ираку жить в мире». Аргументы: Ирак произвел гораздо больше антракса, чем он признал. «Возможно, антракс в иракских хранилищах еще существует». У Бликса были вопросы относительно нервно-паралитического газа VX. На всех произвело впечатление то обстоятельство, что во время войны с Ираном – между 1983 и 1988 годами – иракские вооруженные силы сбросили на противника 19 500 бомб с химической начинкой. И все же в современном Ираке не производят химического оружия – инспекторы искали его тщательно.
   Директор МАГАТЭ Мохаммед эль Бородай весьма четко объявил, что «мы не нашли доказательств производства Ираком ядерного оружия... В течение нескольких ближайших месяцев мы предоставим убедительные доказательства отсутствия у Ирака ядерной программы» [136]. Весьма недвусмысленное заявление, на которое в Вашингтоне предпочли закрыть глаза.
   То было время больших колебаний. Более всего был уверен Чейни: еще немного, и Саддам сложит крылья. Но насколько можно верить Бликсу? Райс сказала, что вовсе не обязательно воспринимать слова Бликса как ложь. Он может заблуждаться. 27 января президент Буш посвятил треть своего «Послания о положении страны» Ираку, где «напомнил», что Саддам имеет 25 литров антракса, из которого можно произвести 38 тыс. литров токсина ботулинума, «достаточного для убийства миллионов людей».
   А вот пик его речи: «Британское правительство узнало, что Саддам Хусейн недавно пытался обзавестись значительным количеством урана из Африки». (Напомним, что четырьмя месяцами ранее глава ЦРУ Тенет лично вычеркнул из предстоящей президентской речи в Цинцинатти предложение о том, что Багдад готовит ядерное оружие: тому не было серьезных доказательств. Сейчас же Тенет молчал. Впрочем, согласно тексту речи, Саддама обвиняли в ядерном строительстве англичане, что было подчеркнуто.За спиной президента так же думали Тенет, Чейни и Рамсфелд.
   Встречаясь с премьером Италии Сильвио Берлускони, президент Буш сказал, что Ирак будет разоружен, а Саддама лишат власти. 31 января гостем Белого дома стал британский премьер Тони Блэр. Отметим, что англичане сдерживали американцев: мир нуждается во второйрезолюции ООН, которая будет предполагать военные санкции. Буш тут же остановил англичанина – вторая резолюция не нужна.
   Но мир ждал подлинной пикировки от Пауэлла и Бликса. Именно их аргументы решали проблему войны или мира. От Пауэлла ожидали нокаутирующего удара. А у него к искомому 5 февраля 2003 г. не было необходимых боксерских перчаток.
   Чем больше Пауэлл углублялся в свою тему, тем яснее видел он, что на показания свидетелей иракских ОМП полагаться нельзя. Да, в прошлом у Саддама была отвратительная практика массового уничтожения восставших. Но из этого никак не значило, что нынешний Саддам вооружен оружием массового поражения. Пауэлл был предрасположен верить тому, что у Саддама есть оружие массового поражения, но ведь так же полагали и международные инспекторы!
   1 февраля Пауэлл посетил ЦРУ и целый день разговаривал со специалистами-разведчиками. На следующий день он посетил Лэнгли вместе с Эрмитиджем, а напротив сидели Тенет и Маклафлин. Эрмитидж, однако, укреплял скептицизм госсекретаря. Использованное в 1980-х годах оружие было слабым доказательством существования его в новом веке. Вот мнимые доказательства из радиоперехвата. Иракский полковник докладывает генералу: «Мы эвакуировали все». Что это подтверждает? Подобного рода доказательства действовали только на очень предрасположенных веритьлюдей.
   Еще подобный перехват. Капитан приказывает убрать нервно-паралитический газ, явно боясь, что его подслушивают. Пауэлл решил использовать этот материал. Связи с Аль-Каидой? Весной 2002 г. близкий к Усаме бен Ладену Аль-Заркави посетил Багдад для лечения. Возможно, он установил оперативную связь. Но даже Тенет утверждал, что на этом основании он не может убеждать президента в существовании связей между Багдадом и Аль-Каидой. Пауэлл не рискнул использовать имеющиеся факты как твердое доказательство сотрудничества БААС и Аль-Каиды. Американцы искали доказательства связи у более чем 100 агентов Аль-Каиды, задержанных в Европе.
   Агент Соул нашел необычного жертвенного агента, который выглядел не как американеци который проник в глубину Ирака. Он сообщал об иракских зенитных установках, о которых американцы ничего не знали. О траншеях, заполненных нефтью, вокруг Багдада. Дело было в высшей степени засекречено. О действиях этого агента знали лишь президент США, Чейни, Райс, Рамсфелд и Фрэнкс. Этот агент прислал 130 донесений. Второй по важности источник действовал на севере, среди курдов. Здесь наиболее надежным было обратиться к бездонным фондам ЦРУ. В одном случае пришлось заплатить 35 млн дол. – ровно тонна, если платить в 100-долларовых купюрах. Вскоре в Северном Курдистане произошла девальвация – всена севере стоило ровно 100 американских долларов.
   В штаб-квартире ЦРУ читали ежедневный радио– и телеперехват. Но все это не позволялопрезиденту прямо ответить сенаторам на вопрос: что угрожает Соединенным Штатам?
   Райс говорила, что угроза будет расти со временем.Что помешает новому режиму в Ираке создать свое ядерное оружие? Райс утверждала, что Саддам «многое прячет. Я уверена, что мы многое найдем». Сенатор Уорнер предупредил: «Если вы не найдете оружия массового поражения, вы встретите серьезные проблемы».
   ЦРУ пугало Пауэлла «Скадами», но госсекретарь ответил, что их никто не видел.
   Важнейшее значение имело выступление Пауэлла в ООН.
    Телевизоры включили миллионы зрителей повсюду в мире.Пауэлл был в черном костюме и красном галстуке. Он начал осторожно: «Я не могу рассказать обо всем, что мы знаем. ОМП у Саддама есть. Он не уничтожил его, он не представил его инспекторам. Заметьте, что он говорит в эфир: „Мы все эвакуировали. Зачем Саддаму эта эвакуация?“» Пауэлл рассказывал о якобы человеческих свидетельствах перевозки химического и биологического оружия. На протяжении 76 минут Пауэлл изложил все возможные подозрения и объявил о решимости американского народа бороться с гнездом терроризма. Престиж Пауэлла и избранный им спокойный тон имели определенный успех. Белый дом был доволен.
   Но сослужил ли он службу своей стране?

Противники военного решения

   Американцев на тот момент поддержали «старые» атлантические страны: Британия, Испания, Дания, Португалия, Италия, а также «новые» атлантические страны: Польша, Венгрия, Чехия. Малые страны (включая три прибалтийские) опубликовали проамериканское письмо в «Уолл-Стрит Джорнэл» 30 января 2003 г., обвиняющее Совет Безопасности ООН в том, что он разрешает Саддаму «систематически нарушать» резолюции ООН. Президент Ширак резко осудил малые страны в «потере хорошей возможности промолчать».
   7 февраля 2003 г. в полдень президент Франции Жак Ширак позвонил президенту Бушу: «Я не разделяю вашей решимости идти войной на Ирак. Война не неизбежна. Существуют альтернативные пути достижения необходимых целей. Это вопрос морали. Я против войны, если в ней нет необходимости». Ответ Буша: «Я рассматриваю Саддама Хусейна как прямую угрозу американскому народу». Президент Ширак: «Я положительно отношусь к предложению саудовцев – о возможности иммиграционного приема Саддама Хусейна в Саудовской Аравии... Я понимаю, что наши позиции противоположны, здесь два моральных подхода к миру». Буш повесил трубку. Он был доволен собой. Египетскому президенту Мубараку он ответил, что без симпатии смотрит на тех, кто готов приютить у себя Саддама Хусейна. Характеризуя Саддама как террориста, Буш сказал, что не позволит прятать у себя террористов.
   10 февраля 2003 г. в Овальном кабинете сидел премьер-министр Австралии. Буш: «Или Саддам Хусейн покинет свой пост, или мы вышвырнем его». В то же время «непостоянные» члены Совета Безопасности ООН – Сирия, Пакистан, Камерун, Ангола, Гвинея, Чили и Мексика не выразили никакого желания присоединиться к американской позиции, голосуя в СБ за силовые акции. Президент Ширак, не дожидаясь заседания Совета Безопасности, выступил по национальному телевидению с «вето» на предполагаемую вторую резолюцию. Французы были готовы выступить против Багдада только в том случае, если Багдад применит химическое или биологическое оружие – и применит первым.
   Но в тот же день принц Бандар, от которого у американского правительства не было секретов, сообщил американскому президенту: «Ваш друг из Елисейского дворца пригласил германского канцлера Шредера и российского президента Путина. Трое руководителей выступили с энергичным заявлением о пользе международных инспекторов. Ширак: „Россия, Германия и Франция полны решимости сделать все возможное для мирного разоружения Ирака“. Десятого же февраля 2003 г. на сессии Североатлантического совета в Брюсселе к Франции и Германии присоединилась Бельгия, блокируя инспирируемую турками американскую инициативу оказать Америке содействие в случае войны с Ираком. В тот же день президент Путин навестил президента Ширака в Париже, чтобы заявить, что Россия выступает против войны в Заливе.
   Дискуссии в Совете национальной безопасности были посвящены не этим инициативам, а планe Ганса Бликса «затопить Ирак инспекторами». Все обсуждали второй доклад Бликса, озвученный 14 февраля 2003 г. По мнению тех, кому принадлежала власть в Вашингтоне, как и первый, этот доклад отличался расплывчатостью и не содержал конкретных предложений. Бликс указал на плюсы и минусы своей тактики. «По прибытии в Ирак, мы провели более 400 инспекций, посетив 300 отдельных мест. Все инспекции были проведены