Страница:
Помочь шиитам.Этой точки зрения придерживаются вице-президент Ричард Чейни, лидер иракских шиитов Абдель Азиз аль-Хаким. Их аргументация: гражданская война может длиться десятилетиями и обычно завершается только когда одна из сторон одерживает решающую военную победу. Вместо того, чтобы так или иначе поддерживать гражданскую войну, Соединенные Штаты должны идти путем либо невмешательства, либо сражаться только с повстанцами-суннитами. Недостатки этого подхода заключаются в том, что трудно найти надежного проамериканского шиита. Вероятно и ожесточение суннитских соседей Ирака, укрепление Иранского влияния в Ираке. И это вполне вероятно приведет к истреблению шиитского населения в Ираке, что еще больше дестабилизирует регион. Шансы реализации этого плана – от среднего уровня – до вполне реального. Произойдет драматическое изменение курса – выступление совместно с шиитами против главных сил сопротивления.
Возвратиться домой.Такую точку зрения поддерживают такие деятели демократической и республиканской партий как Джон Мурта, ее поддерживает Иран и большинство иракцев. Их аргументация: чем дольше США останутся в Ираке, тем хуже будет ситуация в самом Ираке. Не только большинство иракцев желает ухода американцев, но присутствие американцев может только обострить внутрииракское насилие, встать на пути внутрииракского примирения. После ухода США могут укрепить свои позиции в Персидском заливе посредством создания военных баз. Недостатки такого подхода заключаются в том, что американский уход оставит их сторонников один на один с патриотами и Аль-Каидой. Это ожесточит соседние суннитские государства, которые могут прийти на помощь своим союзникам. Результатом может быть кровавая баня и рост цен на нефть. Шансы такого поворота событий умеренны.Президент Буш вложил слишком много политического капитала, чтобы осуществить такой поворот курса. Но американские силы все равно обязаны на каком-то этапе уйти. А иранцы всегда будут рядом.
Региональное решение.Его сторонники – Группа по изучению Ирака (Бейкер), демократы в конгрессе, дипломатический корпус США. Свою позицию они аргументируют тем, что Иран и Сирия были бы счастливы видеть США обливающимися кровью еще долгие годы. Но их позиция сейчас меняется – теперь им нужен стабильный Ирак – а с Ираком в огне гражданской войны о стабильности можно забыть. Недостатки – с уходом США на горизонте иранцы и сирийцы не имеют стимула двигаться в этом направлении – если только цена статус кво не станет слишком высокой.
Шансы реализации довольно низки. Администрация Буша может сделать несколько шагов в этом направлении, но она не пойдет на слишком большие уступки Ирану и Сирии. Возможна региональная конференция, но не следует ожидать слишком многого.
Раздел Ирака.Сторонниками такого подхода являются сенатор Джозеф Байден, Лесли Гелб, радикальные курды и шииты. Их аргументация сводится к тому, что Ирак естественным образом делится на три региона – шииты, сунниты, и курды. Центральное правительство будет иметь крайне ограниченные функции, нефть будет разделена. Курды уже обладают автономией на севере, а некоторые шиитские фракции рады оторвать свои участки земли, создавая Шиастан на юге Ирака. Уставшие сунниты поймут, что не смогут победить в гражданской войне. Будет создан новый Ирак. Недостатками этого плана является обострение этнического вопроса, этнические чистки. Лишенные нефти сунниты будут противостоять готовым к борьбе шиитам и курдам, а США не смогут взять на себя роль гаранта. Националистическое движение Садр как и суннитское движение увидит в расколе заговор заграницы. Шансы этого оборота невелики. Федерализм возможен и при действующей иракской конституции, но иракские националисты будут сражаться за единство. Сторонники этого варианта говорят, что процесс, сообственно, уже идет в этом направлении.
Президент Буш меняет тактику
Глава двадцать первая
Неоконы не сдаются
Америка: сомнения
Возвратиться домой.Такую точку зрения поддерживают такие деятели демократической и республиканской партий как Джон Мурта, ее поддерживает Иран и большинство иракцев. Их аргументация: чем дольше США останутся в Ираке, тем хуже будет ситуация в самом Ираке. Не только большинство иракцев желает ухода американцев, но присутствие американцев может только обострить внутрииракское насилие, встать на пути внутрииракского примирения. После ухода США могут укрепить свои позиции в Персидском заливе посредством создания военных баз. Недостатки такого подхода заключаются в том, что американский уход оставит их сторонников один на один с патриотами и Аль-Каидой. Это ожесточит соседние суннитские государства, которые могут прийти на помощь своим союзникам. Результатом может быть кровавая баня и рост цен на нефть. Шансы такого поворота событий умеренны.Президент Буш вложил слишком много политического капитала, чтобы осуществить такой поворот курса. Но американские силы все равно обязаны на каком-то этапе уйти. А иранцы всегда будут рядом.
Региональное решение.Его сторонники – Группа по изучению Ирака (Бейкер), демократы в конгрессе, дипломатический корпус США. Свою позицию они аргументируют тем, что Иран и Сирия были бы счастливы видеть США обливающимися кровью еще долгие годы. Но их позиция сейчас меняется – теперь им нужен стабильный Ирак – а с Ираком в огне гражданской войны о стабильности можно забыть. Недостатки – с уходом США на горизонте иранцы и сирийцы не имеют стимула двигаться в этом направлении – если только цена статус кво не станет слишком высокой.
Шансы реализации довольно низки. Администрация Буша может сделать несколько шагов в этом направлении, но она не пойдет на слишком большие уступки Ирану и Сирии. Возможна региональная конференция, но не следует ожидать слишком многого.
Раздел Ирака.Сторонниками такого подхода являются сенатор Джозеф Байден, Лесли Гелб, радикальные курды и шииты. Их аргументация сводится к тому, что Ирак естественным образом делится на три региона – шииты, сунниты, и курды. Центральное правительство будет иметь крайне ограниченные функции, нефть будет разделена. Курды уже обладают автономией на севере, а некоторые шиитские фракции рады оторвать свои участки земли, создавая Шиастан на юге Ирака. Уставшие сунниты поймут, что не смогут победить в гражданской войне. Будет создан новый Ирак. Недостатками этого плана является обострение этнического вопроса, этнические чистки. Лишенные нефти сунниты будут противостоять готовым к борьбе шиитам и курдам, а США не смогут взять на себя роль гаранта. Националистическое движение Садр как и суннитское движение увидит в расколе заговор заграницы. Шансы этого оборота невелики. Федерализм возможен и при действующей иракской конституции, но иракские националисты будут сражаться за единство. Сторонники этого варианта говорят, что процесс, сообственно, уже идет в этом направлении.
Президент Буш меняет тактику
12 января 2007 г. президент Буш в речи, специально посвященной Ираку, определил новые параметры своей политики. Главное: посылка в Ирак дополнительных 21 тысячи американских войск (1) и выделение на решение иракской проблемы дополнительных 1 млрд дол. (2).
Критические отклики последовали незамедлительно. Президент Джордж Буш сделал последнюю попытку спасти свой президентский имидж и остаться в истории с приличной характеристикой: объявил о выработке очередной «стратегии победы», ради которой в иракскую бойню будет брошена еще 21 тысяча американских солдат. Как сам президент, так и большая часть вашингтонского истеблишмента просто не желают раскрыть глаза и откровенно признать один-единственный факт: иракская война уже окончена.
Садам Хусейн мертв. От остатков программы производства ОМП не осталось и следа. Однако Соединенные Штаты показали полную неспособность достичь каких-либо других целей из своего весьма обширного списка. Уже практически четыре года Америка пытается воссоздать некий добрый и мягкий Ирак. Они будто забыли, что Ирак всегда был искусственным образованием, сочетанием несочетаемых конфессиональных групп, которые были согнаны в одно место Британской империей и не разваливались только за счет суннитского террора.
Американское вторжение полностью разрушило существовавшую на тот момент систему: шииты получили власть, сунниты обозлены, курды вообще хотят отделиться от обоих – и никто из них не хочет делиться властью с конфессиональным противником.
Не будем спорить, Ирак можно воссоздать. Он будет поделен на какие-то условные части, между которыми будут более или менее справедливо распределяться материальные блага. Однако вероятность появления подобной системы выше всего тогда, когда ее формированию предшествует долгая и кровавая гражданская война. Именно такую – гражданскую – войну больше не в состоянии предотвратить американские войска, как их ни усиливай.
Что касается заявления президента о том, что битва за Ирак «станет определяющей для будущего направления всемирной войны с терроризмом», то найти аргументы для ее подкрепления даже при всем желании нет никакой возможности. Ирак уже превратился в эпицентр антизападного терроризма. Это плохо, но это так. Ирак – это единственное место в мире, где у будущих джихадистов есть возможность организовать своеобразные «учения с боевой стрельбой» и тренироваться на американских войсках, готовя себя к будущим битвам. Не случайно, например, «самодельные взрывные устройства», впервые примененные именно в Ираке, позднее распространились и в другие горячие точки – например, в Афганистан. Создается такое впечатление, что кое-кто думает (совершенно безосновательно), что в мире живет некое конечное число потенциальных террористов, которых приманивает Ирак, куда они попадают, чтобы погибнуть от рук американских военных.
На практике же картины арабского общества, страдающего под пятой ненавистного Запада, уже призвали в ряды Аль-Каиды бесчисленное количество добровольцев. Американская оккупация создала им имидж борцов и мучеников, который будет еще многие десятилетия радикализировать арабский мир.Что делать президенту Джорджу Бушу? Позаимствовать опыт президента Рональда Рейгана. В 1983 году Рейган вначале дал «добро» на размещение американских войск в Ливане, причем для этого использовались те же предлоги, какими пользуются сегодня те, кто говорит, что американские войска должны оставаться в Ираке – надо бороться с террористами, надо что-то противопоставить влиянию Сирии и Ирана, надо предотвратить эскалацию межконфессионального конфликта, способного привести к войне на всем Ближнем Востоке. И тогда разнообразные аналитики говорили о том, что если войска будут выведены, то Америку перестанут уважать – особенно после теракта в казармах морской пехоты. Однако сороковой президент США, надо отдать ему должное, понял, что ограниченному американскому контингенту не под силу достичь ни одной из заявленных целей – и вывел войска. Поскольку сухопутные силы США уже не были заложниками переменчивой военной обстановки внутри Ливана, у Вашингтона были развязаны руки – и он смог принять более эффективную стратегию борьбы с терроризмом и недопущения распространения внутриливанской борьбы на остальные страны региона.
У американского народа нет желания ни нести связанные с Ираком издержки практически имперской опеки, ни вести жестокую военную кампанию, необходимую для умиротворения страны. Поэтому, вместо того, чтобы говорить о новой стратегии победы и посылать в огонь Ирака все новые и новые контингенты несчастных американцев, президенту лучше было бы объявить открыто, что миссия Америки окончена, и представить план постепенного вывода американских войск.
Будущее Ирака – в руках самих иракцев. Именно они – неважно как, с помощью насилия, путем переговоров или взаимных уступок – должны определить пути дальнейшего развития своей страны. Пока что их выбор совершенно не устраивает Америку – так же, как выбор, сделанный ливанцами в 1975 году и боснийцами в 1992-м, – но Вашингтон реально никак не сможет изменить эти решения.
Уже во второй раз в послевоенной истории Соединенные Штаты потерпели поражение на войне – не потому, что были побиты на поле боя, а потому, что не смогли решить свои политические задачи. Задача, которая сегодня стоит перед американским руководством – не придумывать планы продолжения войны, а искать способы, с помощью которых Америка может вновь набрать силу и реализовать свои интересы с учетом этой потери.
Из речи президента можно вынести, как минимум, пять довольно общих наблюдений:
1. Анализ ситуации в Ираке получился намного более реалистичным, чем в любом из предыдущих президентских заявлений. Президент признал наше поражение, хотя тут же применил стандартный прием уклонения от ответственности – объявил его своей личной ошибкой. Язык выступления был менее исламофобским, чем тот, который привычно стало слышать от президента Буша с 11 сентября 2001 года, хотя президент и тут не удержался и, говоря об угрозах, с которыми США приходится сталкиваться в Ираке, встал в ловушку демагогического упрощенчества, назвав пребывание войск в этой стране борьбой за защиту «молодой демократии» против экстремистов и американского общества – от террористов. Истинность и того, и другого утверждения более чем сомнительна.
2. Направление в Ирак дополнительного контингента из 21500 человек – не более чем политическая уловка, тактическая ценность которой весьма и весьма ограниченна, а стратегическая отсутствует вовсе. Добиться военной победы – еще не значит выиграть войну. Войска Соединенных Штатов ввяжутся в кровавые уличные бои, исход которых решающим образом никак не повлияет на прекращение продолжающегося хаоса и этнического и межконфессионального насилия, не говоря уже о целенаправленной антиамериканской деятельности боевиков.
3. Принимая решение повысить уровень американского военного присутствия и одновременно выставляя «суверенному» иракскому режиму какие-то «целевые показатели», а также подчеркивая внешнюю угрозу со стороны Ирана и Сирии, Администрация, в случае, если поставленные целевые показатели не выполняются (а это уже дело практически решенное), фактически оставляет себе выбор только из двух возможностей. Либо политика «моя хата с краю, я убегаю», то есть уйти из Ирака, потому что иракское правительство что-то пообещало и не выполнило – правда, таким способом США никак не прикроются от критики в адрес в высшей степени сомнительного «принципа домино», о котором президент уже слишком много раз говорил как о неизбежном и страшном следствии вывода американских войск; либо – и, не исключено, что такая возможность уже маячит где-то в глубине бушевского сознания – расширение географии конфликта и развязывание военных действий против Сирии и Ирана. Можно с уверенностью говорить, что кое-кто из неоконсерваторов, близких как к президенту, так и к другим чиновникам Белого дома, обязательно попытается их на это толкнуть. Такие же мысли могут возникнуть и в других местах – например, в голове сенатора Джо Либермана.
4. В выступлении президента ни слова не сказано даже о теоретической возможности развития ситуации, которая в конечном итоге привела бы к политическому решению. Поиск политического решения потребовал бы серьезного диалога – причем диалога с реальными политическими лидерами Ирака, за которыми стоят как политические, так и физические силы – относительно принятия американцами и иракцами совместного решения о сроках окончательного вывода американских войск. Судя по результатам социологических исследований, большинство населения Ирака хотело бы выхода американцев из страны в течение какого-то как можно более короткого срока. Если бы имелась конкретная дата этого события, установленная обеими сторонами, то тогда и вовлечение соседних стран в серьезную дискуссию на тему региональной безопасности и стабильности было бы уже гораздо более легкой задачей. Отказ США от возможности переговоров с Ираном и Сирией – это политика самоостракизма, хотя она довольно логично вписывается в общую политическую картину правительства, пытающегося заниматься придумыванием лозунгов вместо того, чтобы заниматься выработкой стратегий. 5. В выступлении президента отражается глубокое непонимание им реалий нашей эпохи. В Ираке Америка действует так, будто Ирак – ее колония. Эра колониализма прошла. Вести колониальную войну в постколониальную эпоху – самоубийство. Это и есть самый главный, убийственный, провал политики Буша.
Критические отклики последовали незамедлительно. Президент Джордж Буш сделал последнюю попытку спасти свой президентский имидж и остаться в истории с приличной характеристикой: объявил о выработке очередной «стратегии победы», ради которой в иракскую бойню будет брошена еще 21 тысяча американских солдат. Как сам президент, так и большая часть вашингтонского истеблишмента просто не желают раскрыть глаза и откровенно признать один-единственный факт: иракская война уже окончена.
Садам Хусейн мертв. От остатков программы производства ОМП не осталось и следа. Однако Соединенные Штаты показали полную неспособность достичь каких-либо других целей из своего весьма обширного списка. Уже практически четыре года Америка пытается воссоздать некий добрый и мягкий Ирак. Они будто забыли, что Ирак всегда был искусственным образованием, сочетанием несочетаемых конфессиональных групп, которые были согнаны в одно место Британской империей и не разваливались только за счет суннитского террора.
Американское вторжение полностью разрушило существовавшую на тот момент систему: шииты получили власть, сунниты обозлены, курды вообще хотят отделиться от обоих – и никто из них не хочет делиться властью с конфессиональным противником.
Не будем спорить, Ирак можно воссоздать. Он будет поделен на какие-то условные части, между которыми будут более или менее справедливо распределяться материальные блага. Однако вероятность появления подобной системы выше всего тогда, когда ее формированию предшествует долгая и кровавая гражданская война. Именно такую – гражданскую – войну больше не в состоянии предотвратить американские войска, как их ни усиливай.
Что касается заявления президента о том, что битва за Ирак «станет определяющей для будущего направления всемирной войны с терроризмом», то найти аргументы для ее подкрепления даже при всем желании нет никакой возможности. Ирак уже превратился в эпицентр антизападного терроризма. Это плохо, но это так. Ирак – это единственное место в мире, где у будущих джихадистов есть возможность организовать своеобразные «учения с боевой стрельбой» и тренироваться на американских войсках, готовя себя к будущим битвам. Не случайно, например, «самодельные взрывные устройства», впервые примененные именно в Ираке, позднее распространились и в другие горячие точки – например, в Афганистан. Создается такое впечатление, что кое-кто думает (совершенно безосновательно), что в мире живет некое конечное число потенциальных террористов, которых приманивает Ирак, куда они попадают, чтобы погибнуть от рук американских военных.
На практике же картины арабского общества, страдающего под пятой ненавистного Запада, уже призвали в ряды Аль-Каиды бесчисленное количество добровольцев. Американская оккупация создала им имидж борцов и мучеников, который будет еще многие десятилетия радикализировать арабский мир.Что делать президенту Джорджу Бушу? Позаимствовать опыт президента Рональда Рейгана. В 1983 году Рейган вначале дал «добро» на размещение американских войск в Ливане, причем для этого использовались те же предлоги, какими пользуются сегодня те, кто говорит, что американские войска должны оставаться в Ираке – надо бороться с террористами, надо что-то противопоставить влиянию Сирии и Ирана, надо предотвратить эскалацию межконфессионального конфликта, способного привести к войне на всем Ближнем Востоке. И тогда разнообразные аналитики говорили о том, что если войска будут выведены, то Америку перестанут уважать – особенно после теракта в казармах морской пехоты. Однако сороковой президент США, надо отдать ему должное, понял, что ограниченному американскому контингенту не под силу достичь ни одной из заявленных целей – и вывел войска. Поскольку сухопутные силы США уже не были заложниками переменчивой военной обстановки внутри Ливана, у Вашингтона были развязаны руки – и он смог принять более эффективную стратегию борьбы с терроризмом и недопущения распространения внутриливанской борьбы на остальные страны региона.
У американского народа нет желания ни нести связанные с Ираком издержки практически имперской опеки, ни вести жестокую военную кампанию, необходимую для умиротворения страны. Поэтому, вместо того, чтобы говорить о новой стратегии победы и посылать в огонь Ирака все новые и новые контингенты несчастных американцев, президенту лучше было бы объявить открыто, что миссия Америки окончена, и представить план постепенного вывода американских войск.
Будущее Ирака – в руках самих иракцев. Именно они – неважно как, с помощью насилия, путем переговоров или взаимных уступок – должны определить пути дальнейшего развития своей страны. Пока что их выбор совершенно не устраивает Америку – так же, как выбор, сделанный ливанцами в 1975 году и боснийцами в 1992-м, – но Вашингтон реально никак не сможет изменить эти решения.
Уже во второй раз в послевоенной истории Соединенные Штаты потерпели поражение на войне – не потому, что были побиты на поле боя, а потому, что не смогли решить свои политические задачи. Задача, которая сегодня стоит перед американским руководством – не придумывать планы продолжения войны, а искать способы, с помощью которых Америка может вновь набрать силу и реализовать свои интересы с учетом этой потери.
Из речи президента можно вынести, как минимум, пять довольно общих наблюдений:
1. Анализ ситуации в Ираке получился намного более реалистичным, чем в любом из предыдущих президентских заявлений. Президент признал наше поражение, хотя тут же применил стандартный прием уклонения от ответственности – объявил его своей личной ошибкой. Язык выступления был менее исламофобским, чем тот, который привычно стало слышать от президента Буша с 11 сентября 2001 года, хотя президент и тут не удержался и, говоря об угрозах, с которыми США приходится сталкиваться в Ираке, встал в ловушку демагогического упрощенчества, назвав пребывание войск в этой стране борьбой за защиту «молодой демократии» против экстремистов и американского общества – от террористов. Истинность и того, и другого утверждения более чем сомнительна.
2. Направление в Ирак дополнительного контингента из 21500 человек – не более чем политическая уловка, тактическая ценность которой весьма и весьма ограниченна, а стратегическая отсутствует вовсе. Добиться военной победы – еще не значит выиграть войну. Войска Соединенных Штатов ввяжутся в кровавые уличные бои, исход которых решающим образом никак не повлияет на прекращение продолжающегося хаоса и этнического и межконфессионального насилия, не говоря уже о целенаправленной антиамериканской деятельности боевиков.
3. Принимая решение повысить уровень американского военного присутствия и одновременно выставляя «суверенному» иракскому режиму какие-то «целевые показатели», а также подчеркивая внешнюю угрозу со стороны Ирана и Сирии, Администрация, в случае, если поставленные целевые показатели не выполняются (а это уже дело практически решенное), фактически оставляет себе выбор только из двух возможностей. Либо политика «моя хата с краю, я убегаю», то есть уйти из Ирака, потому что иракское правительство что-то пообещало и не выполнило – правда, таким способом США никак не прикроются от критики в адрес в высшей степени сомнительного «принципа домино», о котором президент уже слишком много раз говорил как о неизбежном и страшном следствии вывода американских войск; либо – и, не исключено, что такая возможность уже маячит где-то в глубине бушевского сознания – расширение географии конфликта и развязывание военных действий против Сирии и Ирана. Можно с уверенностью говорить, что кое-кто из неоконсерваторов, близких как к президенту, так и к другим чиновникам Белого дома, обязательно попытается их на это толкнуть. Такие же мысли могут возникнуть и в других местах – например, в голове сенатора Джо Либермана.
4. В выступлении президента ни слова не сказано даже о теоретической возможности развития ситуации, которая в конечном итоге привела бы к политическому решению. Поиск политического решения потребовал бы серьезного диалога – причем диалога с реальными политическими лидерами Ирака, за которыми стоят как политические, так и физические силы – относительно принятия американцами и иракцами совместного решения о сроках окончательного вывода американских войск. Судя по результатам социологических исследований, большинство населения Ирака хотело бы выхода американцев из страны в течение какого-то как можно более короткого срока. Если бы имелась конкретная дата этого события, установленная обеими сторонами, то тогда и вовлечение соседних стран в серьезную дискуссию на тему региональной безопасности и стабильности было бы уже гораздо более легкой задачей. Отказ США от возможности переговоров с Ираном и Сирией – это политика самоостракизма, хотя она довольно логично вписывается в общую политическую картину правительства, пытающегося заниматься придумыванием лозунгов вместо того, чтобы заниматься выработкой стратегий. 5. В выступлении президента отражается глубокое непонимание им реалий нашей эпохи. В Ираке Америка действует так, будто Ирак – ее колония. Эра колониализма прошла. Вести колониальную войну в постколониальную эпоху – самоубийство. Это и есть самый главный, убийственный, провал политики Буша.
Глава двадцать первая
Месопотамская авантюра: за и против
Я поддерживал решение сокрушить режим Саддама Хусейна в Ираке. Я знал о потрясающей боевой силе наших вооруженных сил, не имеющих себе равных на планете, которые смели иракские дивизии довольно легко. Я знал также, что эта война будет просто первой половиной иракской трансформации из авторитарного кошмара в плюралистическое, взаимосвязанное общество. И ведение этой второй войны – за мир – будет чрезвычайно тяжелым. Эта вторая часть должна была осуществляться специалистами по мирному строительству, которых у нас просто нет. Наши военные не были готовы к решению этой задачи.
Томас Барнет, 2005
Неоконы не сдаются
Мантра «неоконов»: величайшей опасностью для Америки является создание одним из rogue states («агрессивных государств») ядерного оружия, которым оно может снабдить диверсионные группы, направляемые в Соединенные Штаты. Они открыто провозгласили первенство США в международных делах, снижение роли международных организаций, предваряющие удары по потенциальным про тивникам (способным создать оружие массового поражения), недоверие даже к старым союзникам, давление на «ось зла» (Иран, Сирия, Северная Корея). В сентябре 2001 г., когда страна озиралась в поисках утраченного равновесия, «неоконы» вышли на национальную арену и предложили президенту серию активных действий, отвечавших тогдашнему паническому сознанию страны. Как пишет один из их лидеров Макс Бут, «после самой крупной в истории США террористической атаки президент Буш-мл. пришел к выводу, что администрация не может более позволить себе „скромной“ внешней политики». Войны в Афганистане и Ираке окончательно вывели «неоконов» из идеологических пещер в самые главные кабинеты. Особое их ликование вызвала принятая администрацией Буша в 2002 г. «Стратегия национальной безопасности», предполагающая наносить «предваряющие удары» в случае восприятия политики государства икс угрожающей.
Администрация Буша считает доблестью пренебрежение мнением специалистов, игнорирование истории; она полагала, что Ирак будет трансформирован безчрезвычайных американских усилий. Мнение людей, чье суждение учитывалось, отражало видение мира очень узкой группы политологов – и эти политологи часто были просто невежественными в отношении ближневосточного региона. Без малейшей критичности на веру было взято мнение группы политических противников Саддама Хусейна, тех эмигрантов, которые утверждали, не моргнув глазом, что освобожденный народ Ирака с великой радостью встретит освободителей от Саддама и будет воодушевленно сотрудничать с оккупационными американскими военными властями. «Неоконы» и демократические империалисты имели немало идеологов. Вначале их было немало. Так Джордж Пакер писал в своего рода эйфории: «Я хочу, чтобы иракцы вышли из тюрьмы; я хочу, чтобы диктатор-убийца лишился своей власти до того, как он сможет убивать снова; я хотел увидеть создание открытого общества, закрепляющего свои корни в арабском мире» [256]. Либеральный сторонник войны лишь постепенно превращается в хроникера американских разочарований.
Но как долго может держаться несравненная империя? Как избежать такой судьбы?
Немец Иоффе пишет, что «мировая история учит, что Мистер Биг сам навлекает на себя собственный крах. № 2, 3 и 4 сомкнут свои силы в противостоящем альянсе, обеспечивая крах лидера. Так случилось с Наполеоном, Людовиком XIV, могущественными Габсбургами, Гитлером и Сталиным. Мощь порождает превосходящую мощь – это древнейшее правило мировой политики» [257].
Гаррисон считает, что единственным способом является переход от уровня американского таун-холла (сердцевина американской демократии) к всеобъемлещему мировомуправительству. Шаги в этом направлении уже сделаны – это Международная Организация Труда, включающая в себя всех троих участников производственного процесса: национальные правительства, корпорации и профессиональные союзы. Уже примерно столетие эта структура позволяет решать проблемы рабочих масс на компромиссной основе. Чтобы править миром, Соединенные Штаты нуждаются в механизме примирения с рабочим классом самых разных стран, подобно тому как Рууд Люберс – верховный комиссар ООН по вопросам беженцев, решает задачи, сажая за один стол жертв глобализации и ее управителей.
Гаррисон предлагает Соединенным Штатам подобным же образом создать Международный Фонд Реконструкции, который объединит деятельность правительств, корпораций и гражданского общества, заинтересованных в гражданском строительстве и выживании нации. «Эта группа могла бы начать процесс отбора лучших представителей из каждого сектора, начать процесс сбора информации, выдвинуть необходимые рекомендации и начать процесс их реализации. Соединенные Штаты возглавили бы процесс межсекторального обмена и формирование нового мирового права. Это критический по важности процесс для создания межсекторальных связей мирового правления... Он имел бы фундаментальное значение подобно процессам, начатым восемьдесят лет назад президентом Вильсоном и шестьдесят лет назад – президентами Рузвельтом и Трумэном. Как и тогда, ничто меньшее, чем пересмотр всейглобальной системы, не способно создать глобальную систему» [258]. А ведь тогда, как и сейчас, создание ООН, Бреттон-Вудсских институтов и «плана Маршалла» не казалосьнеобходимым для самой могучей державы планеты, более того, казалось, связывали мощь США. И только вся вторая часть ХХ века указала на верность курса на создание международных организаций.
По мнению Гаррисона, если Соединенным Штатам не удастся организовать продуктивный диалог богатых и бедных (опираясь на авангард развитого Запада, на многосторонние международные институты, корпорации, НГО) для сбора 50 млрд дол. в год на протяжении двадцати ближайших лет, которые Мировой банк и МВФ считают необходимыми для ликвидации мировой нищеты, обеспечения питьевой водой, медицинским обслуживанием и достойной работой, то Американская империя попадет в полосу жесткого противодействия.
Для того, чтобы американский контроль над трансформированной планетой был подлинно убедительным и жестким, следует (убеждает Гаррисон) трансформировать систему суверенных наций-государств, страдающих, по его мнению, от неэффективности системы управления. Если США сумеют найти дорогу к совместным действиям, тогда Вашингтон ждет успех как в случае с Вильсоном и Рузвельтом. «Лига наций была создана на пепле Первой мировой войны, Объединенные Нации – на пепле Второй мировой. Теперь перед США стоит вызов – построить мировую систему на основе американского лидерства. Может ли нынешнее лидерство США быть столь убедительным и вдохновляющим, что сумеет помочь избежать всего подобного двум предшествующим катастрофам? Ведь следующая катастрофа тоже будет глобальной» [259]. А на кону судьба первой планетарной цивилизации.
Администрация Буша считает доблестью пренебрежение мнением специалистов, игнорирование истории; она полагала, что Ирак будет трансформирован безчрезвычайных американских усилий. Мнение людей, чье суждение учитывалось, отражало видение мира очень узкой группы политологов – и эти политологи часто были просто невежественными в отношении ближневосточного региона. Без малейшей критичности на веру было взято мнение группы политических противников Саддама Хусейна, тех эмигрантов, которые утверждали, не моргнув глазом, что освобожденный народ Ирака с великой радостью встретит освободителей от Саддама и будет воодушевленно сотрудничать с оккупационными американскими военными властями. «Неоконы» и демократические империалисты имели немало идеологов. Вначале их было немало. Так Джордж Пакер писал в своего рода эйфории: «Я хочу, чтобы иракцы вышли из тюрьмы; я хочу, чтобы диктатор-убийца лишился своей власти до того, как он сможет убивать снова; я хотел увидеть создание открытого общества, закрепляющего свои корни в арабском мире» [256]. Либеральный сторонник войны лишь постепенно превращается в хроникера американских разочарований.
Но как долго может держаться несравненная империя? Как избежать такой судьбы?
Немец Иоффе пишет, что «мировая история учит, что Мистер Биг сам навлекает на себя собственный крах. № 2, 3 и 4 сомкнут свои силы в противостоящем альянсе, обеспечивая крах лидера. Так случилось с Наполеоном, Людовиком XIV, могущественными Габсбургами, Гитлером и Сталиным. Мощь порождает превосходящую мощь – это древнейшее правило мировой политики» [257].
Гаррисон считает, что единственным способом является переход от уровня американского таун-холла (сердцевина американской демократии) к всеобъемлещему мировомуправительству. Шаги в этом направлении уже сделаны – это Международная Организация Труда, включающая в себя всех троих участников производственного процесса: национальные правительства, корпорации и профессиональные союзы. Уже примерно столетие эта структура позволяет решать проблемы рабочих масс на компромиссной основе. Чтобы править миром, Соединенные Штаты нуждаются в механизме примирения с рабочим классом самых разных стран, подобно тому как Рууд Люберс – верховный комиссар ООН по вопросам беженцев, решает задачи, сажая за один стол жертв глобализации и ее управителей.
Гаррисон предлагает Соединенным Штатам подобным же образом создать Международный Фонд Реконструкции, который объединит деятельность правительств, корпораций и гражданского общества, заинтересованных в гражданском строительстве и выживании нации. «Эта группа могла бы начать процесс отбора лучших представителей из каждого сектора, начать процесс сбора информации, выдвинуть необходимые рекомендации и начать процесс их реализации. Соединенные Штаты возглавили бы процесс межсекторального обмена и формирование нового мирового права. Это критический по важности процесс для создания межсекторальных связей мирового правления... Он имел бы фундаментальное значение подобно процессам, начатым восемьдесят лет назад президентом Вильсоном и шестьдесят лет назад – президентами Рузвельтом и Трумэном. Как и тогда, ничто меньшее, чем пересмотр всейглобальной системы, не способно создать глобальную систему» [258]. А ведь тогда, как и сейчас, создание ООН, Бреттон-Вудсских институтов и «плана Маршалла» не казалосьнеобходимым для самой могучей державы планеты, более того, казалось, связывали мощь США. И только вся вторая часть ХХ века указала на верность курса на создание международных организаций.
По мнению Гаррисона, если Соединенным Штатам не удастся организовать продуктивный диалог богатых и бедных (опираясь на авангард развитого Запада, на многосторонние международные институты, корпорации, НГО) для сбора 50 млрд дол. в год на протяжении двадцати ближайших лет, которые Мировой банк и МВФ считают необходимыми для ликвидации мировой нищеты, обеспечения питьевой водой, медицинским обслуживанием и достойной работой, то Американская империя попадет в полосу жесткого противодействия.
Для того, чтобы американский контроль над трансформированной планетой был подлинно убедительным и жестким, следует (убеждает Гаррисон) трансформировать систему суверенных наций-государств, страдающих, по его мнению, от неэффективности системы управления. Если США сумеют найти дорогу к совместным действиям, тогда Вашингтон ждет успех как в случае с Вильсоном и Рузвельтом. «Лига наций была создана на пепле Первой мировой войны, Объединенные Нации – на пепле Второй мировой. Теперь перед США стоит вызов – построить мировую систему на основе американского лидерства. Может ли нынешнее лидерство США быть столь убедительным и вдохновляющим, что сумеет помочь избежать всего подобного двум предшествующим катастрофам? Ведь следующая катастрофа тоже будет глобальной» [259]. А на кону судьба первой планетарной цивилизации.
Америка: сомнения
Обречена ли Америка жить в тени параноидальных мнений, осуществляя полицейские функции «по всем азимутам»? В Америке достаточно трезвых людей, склонных к критическому восприятию истории.
Продолжать или не продолжать войну – впервые дебаты серьезного характера вспыхнули в США после открытого призыва конгрессмена Джона Мурта полностью вывести американские войска из Ирака. Этот толчок дал разворот дебатам. Администрация Буша ответила демократу из Пенсильвании довольно быстро. В конце ноября 2005 года президент Буш выступил в Военно-морской академии практически одновременно с публикацией «Национальной стратегии победы в Ираке». Смысл: Америка будет действовать еще отчаяннее.
Но проницательный читатель видел среди строчек – администрация начинает приводить в действие стратегию замаскированного отхода. Вниматетельное чтение ответа администрации показывает, как убывает твердость в воинах 2003 года, камуфляж провалившейся стратегии, казуистическое новое определение провалившейся стратегии.
Теперь сторонники продолжения войны говорят о тех ужасах, которые может принести с собой внезапный уход американцев из Ирака – гражданская война, полная потеря доверия к США, удар по демократии, утеря безопасности в регионе с результирующей нестабильностью. Уход спровоцирует движение инсургентов, минимизирует шансы демократического развития. Но в национальных дебатах уже звучат контраргументы: чем раньше американцы уйдут из Ирака, тем лучше будет для них. Гражданская война? Но она уже давно идет и иракцы убили значительно больше своих соотечественников, чем американцы. Американцы породили гражданскую войну своим вторжением и они не могут ее прекратить своим бесконечным пребыванием. Чем дольше стоят американцы в Ираке, тем вероятнее их национальное поражение. Практически нет сомнения в том, что любое, способное удержать власть правительство будет антиамериканским.
Сколько бы ни стояли американские войска в Месопотамии, они все равно не оставят за собой стабильную демократию. Провести очередные выборы нетрудно. Но невозможно удержать конституционную демократию в стране, полной ненависти к оккупантам, расколотой в гражданской войне, не имеющей демократических традиций.
Буш все больше напоминает Линдона Джонсона, пытавшегося убедить Америку в победе во Вьетнаме. Какие есть основания верить в то, что Джордж Буш преуспеет там, где сорвался Джонсон? Оставить после себя либеральный режим просто невозможно и всякие аналогии с Германией и Японией бессмысленны. Из всех мировых культур арабская наиболее активно противостоит тому, что американцы называют «идеалами демократии». Тот, кто указывает на Турцию, должен знать, что турецкая культура буквально противоположна арабской.
Противники ухода говорят, что Ирак может превратиться в гнездо мирового терроризма. Но Ирак уже стал полем учебы террористических сил – во многом при помощи боевой учебы – сражения с американцами стал мировым университетом терроризма. ЦРУ уже доложило конгрессу и администрации, что Ирак стал мировым сборным центром террористов. «Чем скорее новый диктатор захватит политическую власть в Ираке, тем быстрее прекратится массовое производство террористов» [260].
Противники ухода выдвигают еще один аргумент: без американцев Багдад не создал бы своей армии. Но инсургенты сражаются эффективно и организованно даже без помощи американцев и европейцев. Вполне можно предположить подобное самообучение полиции. Сейчас же полицейские просто опасаются полностью «отдаться» неясной власти, держащейся при помощи иностранных штыков. Целью в Ираке является политическая, а не военно-техническая консолидация, не военная, а гражданская лояльность. Во Вьетнаме американцы выучили немало неплохих генералов, слабым местом которых был их политический статус. Войну там потеряла не армия, а южновьетнамские политики.
Если даже Вашингтон сумеет создать просто превосходную армию, все равно конечным результатом в Ираке будет диктатура, поскольку военная тренировка явно идет быстрее политической консолидации.
Продолжать или не продолжать войну – впервые дебаты серьезного характера вспыхнули в США после открытого призыва конгрессмена Джона Мурта полностью вывести американские войска из Ирака. Этот толчок дал разворот дебатам. Администрация Буша ответила демократу из Пенсильвании довольно быстро. В конце ноября 2005 года президент Буш выступил в Военно-морской академии практически одновременно с публикацией «Национальной стратегии победы в Ираке». Смысл: Америка будет действовать еще отчаяннее.
Но проницательный читатель видел среди строчек – администрация начинает приводить в действие стратегию замаскированного отхода. Вниматетельное чтение ответа администрации показывает, как убывает твердость в воинах 2003 года, камуфляж провалившейся стратегии, казуистическое новое определение провалившейся стратегии.
Теперь сторонники продолжения войны говорят о тех ужасах, которые может принести с собой внезапный уход американцев из Ирака – гражданская война, полная потеря доверия к США, удар по демократии, утеря безопасности в регионе с результирующей нестабильностью. Уход спровоцирует движение инсургентов, минимизирует шансы демократического развития. Но в национальных дебатах уже звучат контраргументы: чем раньше американцы уйдут из Ирака, тем лучше будет для них. Гражданская война? Но она уже давно идет и иракцы убили значительно больше своих соотечественников, чем американцы. Американцы породили гражданскую войну своим вторжением и они не могут ее прекратить своим бесконечным пребыванием. Чем дольше стоят американцы в Ираке, тем вероятнее их национальное поражение. Практически нет сомнения в том, что любое, способное удержать власть правительство будет антиамериканским.
Сколько бы ни стояли американские войска в Месопотамии, они все равно не оставят за собой стабильную демократию. Провести очередные выборы нетрудно. Но невозможно удержать конституционную демократию в стране, полной ненависти к оккупантам, расколотой в гражданской войне, не имеющей демократических традиций.
Буш все больше напоминает Линдона Джонсона, пытавшегося убедить Америку в победе во Вьетнаме. Какие есть основания верить в то, что Джордж Буш преуспеет там, где сорвался Джонсон? Оставить после себя либеральный режим просто невозможно и всякие аналогии с Германией и Японией бессмысленны. Из всех мировых культур арабская наиболее активно противостоит тому, что американцы называют «идеалами демократии». Тот, кто указывает на Турцию, должен знать, что турецкая культура буквально противоположна арабской.
Противники ухода говорят, что Ирак может превратиться в гнездо мирового терроризма. Но Ирак уже стал полем учебы террористических сил – во многом при помощи боевой учебы – сражения с американцами стал мировым университетом терроризма. ЦРУ уже доложило конгрессу и администрации, что Ирак стал мировым сборным центром террористов. «Чем скорее новый диктатор захватит политическую власть в Ираке, тем быстрее прекратится массовое производство террористов» [260].
Противники ухода выдвигают еще один аргумент: без американцев Багдад не создал бы своей армии. Но инсургенты сражаются эффективно и организованно даже без помощи американцев и европейцев. Вполне можно предположить подобное самообучение полиции. Сейчас же полицейские просто опасаются полностью «отдаться» неясной власти, держащейся при помощи иностранных штыков. Целью в Ираке является политическая, а не военно-техническая консолидация, не военная, а гражданская лояльность. Во Вьетнаме американцы выучили немало неплохих генералов, слабым местом которых был их политический статус. Войну там потеряла не армия, а южновьетнамские политики.
Если даже Вашингтон сумеет создать просто превосходную армию, все равно конечным результатом в Ираке будет диктатура, поскольку военная тренировка явно идет быстрее политической консолидации.