Страница:
Тем временем британские военно-морские пехотинцы пытались установить контроль над Басрой. Их продвижение замедлилось из-за ожесточенного сопротивления иракского гарнизона в старой части города. На юге Ирака боевые действия также продолжались в районе городов Эн-Насирия и Эн-Наджаф. На западе – у населенных пунктов Абу-Мансур и Эль-Фаллуджа. На севере страны наиболее интенсивным ракетно-бомбовым ударам подверглись города Мосул, Киркук, Келек и Дахук. Отряды курдов при поддержке подразделений американских сухопутных войск продвинулись к Мосулу.
В результате взрыва на верхнем этаже багдадской гостиницы «Палестина» были убиты два журналиста – погиб корреспондент телеканала «Аль Джазира». По словам очевидцев, высотное здание отеля было поражено снарядом американского танка. Официальный представитель штаба Центрального командования в Катаре заявил, что в ближайшие планы американской группировки, штурмующей Багдад, входит наращивание военного присутствия внутри города. Американцы не встретили в столице организованного сопротивления иракцев. Средства ПВО Ирака сбили около аэропорта Багдада американский штурмовик А-10. Командование США сообщило о потере истребителя-бомбардировщика Ф-15, пораженного зенитной ракетой близ города Тикрит.
Глава одиннадцатая
Последнее «ура»
Владеть захваченной страной
«Представитель президента в Ираке»
Джерри Бремер
Триумф
Вице-король Бремер
Трудности правления
В результате взрыва на верхнем этаже багдадской гостиницы «Палестина» были убиты два журналиста – погиб корреспондент телеканала «Аль Джазира». По словам очевидцев, высотное здание отеля было поражено снарядом американского танка. Официальный представитель штаба Центрального командования в Катаре заявил, что в ближайшие планы американской группировки, штурмующей Багдад, входит наращивание военного присутствия внутри города. Американцы не встретили в столице организованного сопротивления иракцев. Средства ПВО Ирака сбили около аэропорта Багдада американский штурмовик А-10. Командование США сообщило о потере истребителя-бомбардировщика Ф-15, пораженного зенитной ракетой близ города Тикрит.
Глава одиннадцатая
Триумф
Последнее «ура»
А специалисты уже тогда говорили, что этого контингента недостаточно, что
зряПентагон отказался от более весомых воинских группировок. Но еще более страшной ошибкой было легкомысленное отношение к программе поведения Соединенных Штатов
после победы.Никто не задумался заранее над проблемой массового разграбления имущества прежнего режима. Американские солдаты не имели ни малейшего представления, что им следует делать, когда они встретят массовое разграбление. Американцы оказались невеждами и в теории, и на практике. Чего стоит одно лишь решение распустить разбитую армию Хусейна! Неспособность предвидеть мертвящий крах государства обошлась победителям более чем дорого.
Фрэнкс 9 апреля 2003 года докладывал о 30 тыс. убитых иракцах – в этот день американские войска вышли на берег Тигра, военно-морская пехота ворвалась в центр Багдада и, как уже говорилось, шестиметровая статуя Саддама рухнула наземь.
Быстрая победа в долине Тигра и Евфрата, несомненно, воодушевила американцев. Она изменила психический ландшафт в Соединенных Штатах. Да, еще задолго до начала войны были массовые протесты. Но с момента вторжения страна довольно быстро «собралась вокруг флага», и необходимое национальное единство было достигнуто под руководством верховного главнокомандующего. Американцы, безусловно, были поражены «шоком и ужасом» бомбардировок Багдада, пришедших при помощи телевидения буквально в каждый американский дом. Эффект бомбардировок при гаснущей луне был невероятен. Три недели Америка жила в постоянном ажиотаже.
Иракские потери были очевидны. И только около ста американцев погибли в этой первой битве. Опросы общественного мнения говорили об энтузиазме большинства. Победу ведущие называли только «благородной». Лишь малое меньшинство испытывало неловкость при виде того, как сильнейшая армия мира добивала малую и слабую страну, даже не найдя убедительной причины для вторжения в ее пределы.
Но чем действительно были, если можно так сказать, смущены американцы, так это военным ответом иракской армии, которая все же три недели сражалась. Военно-политическое руководство Ирака активно использовало пропагандистские ресурсы страны для оказания противодействия ведущейся против Ирака психологической войне. Сильной стороной Ирака в этом вопросе являлся тотальный контроль государства и спецслужб за информацией, ее источниками и каналами получения внутри страны. Иракская пропаганда преследовала две цели: 1) максимально затруднить информационно-психологическое воздействие противника на собственное население и вооруженные силы путем осуществления контрпропагандистской работы; 2) оказать давление на население и военно-политическое руководство арабских стран региона, чтобы убедить их не оказывать поддержки США и их союзникам.
Во второй половине апреля война стала терять динамизм, поражение Ирака стало очевидным. Сократилась численность журналистов. А главной темой оставшихся репортеров были нехватки: недостача воды, электричества, телефонной связи, задержки с подачей продовольствия, исчезновение – главное – безопасного пребывание в столице и городе. Грабеж охватил город. Грабили все – общественные учреждения и частные квартиры. Особенно заметно было практическое исчезновение знаменитого Иракского музея и ряда других общенациональных учреждений.
Фрэнкс 9 апреля 2003 года докладывал о 30 тыс. убитых иракцах – в этот день американские войска вышли на берег Тигра, военно-морская пехота ворвалась в центр Багдада и, как уже говорилось, шестиметровая статуя Саддама рухнула наземь.
Быстрая победа в долине Тигра и Евфрата, несомненно, воодушевила американцев. Она изменила психический ландшафт в Соединенных Штатах. Да, еще задолго до начала войны были массовые протесты. Но с момента вторжения страна довольно быстро «собралась вокруг флага», и необходимое национальное единство было достигнуто под руководством верховного главнокомандующего. Американцы, безусловно, были поражены «шоком и ужасом» бомбардировок Багдада, пришедших при помощи телевидения буквально в каждый американский дом. Эффект бомбардировок при гаснущей луне был невероятен. Три недели Америка жила в постоянном ажиотаже.
Иракские потери были очевидны. И только около ста американцев погибли в этой первой битве. Опросы общественного мнения говорили об энтузиазме большинства. Победу ведущие называли только «благородной». Лишь малое меньшинство испытывало неловкость при виде того, как сильнейшая армия мира добивала малую и слабую страну, даже не найдя убедительной причины для вторжения в ее пределы.
Но чем действительно были, если можно так сказать, смущены американцы, так это военным ответом иракской армии, которая все же три недели сражалась. Военно-политическое руководство Ирака активно использовало пропагандистские ресурсы страны для оказания противодействия ведущейся против Ирака психологической войне. Сильной стороной Ирака в этом вопросе являлся тотальный контроль государства и спецслужб за информацией, ее источниками и каналами получения внутри страны. Иракская пропаганда преследовала две цели: 1) максимально затруднить информационно-психологическое воздействие противника на собственное население и вооруженные силы путем осуществления контрпропагандистской работы; 2) оказать давление на население и военно-политическое руководство арабских стран региона, чтобы убедить их не оказывать поддержки США и их союзникам.
Во второй половине апреля война стала терять динамизм, поражение Ирака стало очевидным. Сократилась численность журналистов. А главной темой оставшихся репортеров были нехватки: недостача воды, электричества, телефонной связи, задержки с подачей продовольствия, исчезновение – главное – безопасного пребывание в столице и городе. Грабеж охватил город. Грабили все – общественные учреждения и частные квартиры. Особенно заметно было практическое исчезновение знаменитого Иракского музея и ряда других общенациональных учреждений.
Владеть захваченной страной
Что американцы занесли себе в актив? Обобщая опыт обеих войн: они убили многих руководителей Аль-Каиды, разгромили Талибан, засадили (позднее) в камеру Саддам Хусейна, запустили конституционный и электоральный процесс. Саудовская Аравия словно бы отбилась от Аль-Каиды. Мощные антитеррористические центры были созданы в США. И с тех пор противник не нападает на Америку.
Раздраженный Буш пожаловался верному союзнику, австралийскому премьеру Ховарду: «Каждый раз, когда я напоминаю о жестокости режима Саддама, адвокаты-законники говорят, что так не следует говорить – идет война. Мне позволяют говорить только о деятельности, похожей на террористическую. Эти адвокаты-законники ужасны». Генерал Уэсли Кларк даже на фоне явного триумфа говорил о «фундаментальных стратегических ошибках. Структура войск была ошибочной». Но самым неадекватным было планирование процесса, связанного с послевоенным урегулированием. Таким образом, мы имеем пример победы над вооруженными силами противника, но не выигрыш войны в целом... Администрация Буша не только не поняла сути современной войны, но и допустила большие политические ошибки » [157].
В компании ближайших друзей Кеннет Аделман задал нехороший вопрос: «Я поражен тем, что мы не нашли оружия массового поражения». Вулфовиц: «Мы найдем его». Чейни: «Мы обязательно найдем его». Друзья вспоминали яркие места из речей своих противников. Джим Бейкер настаивал на гораздо более широкой коалиции союзников. Лоуренс Иглбергер по телевидению сказал, что «война может быть оправданной только в том случае, что существует доказательство того, что Саддам сам готовится к атаке на Соединенные Штаты. Имя Пауэлла уже само по себе вызывало смех». Чейни: «Колин всегда имел важную оговорку по поводу нашего курса».
Раздраженный Буш пожаловался верному союзнику, австралийскому премьеру Ховарду: «Каждый раз, когда я напоминаю о жестокости режима Саддама, адвокаты-законники говорят, что так не следует говорить – идет война. Мне позволяют говорить только о деятельности, похожей на террористическую. Эти адвокаты-законники ужасны». Генерал Уэсли Кларк даже на фоне явного триумфа говорил о «фундаментальных стратегических ошибках. Структура войск была ошибочной». Но самым неадекватным было планирование процесса, связанного с послевоенным урегулированием. Таким образом, мы имеем пример победы над вооруженными силами противника, но не выигрыш войны в целом... Администрация Буша не только не поняла сути современной войны, но и допустила большие политические ошибки » [157].
В компании ближайших друзей Кеннет Аделман задал нехороший вопрос: «Я поражен тем, что мы не нашли оружия массового поражения». Вулфовиц: «Мы найдем его». Чейни: «Мы обязательно найдем его». Друзья вспоминали яркие места из речей своих противников. Джим Бейкер настаивал на гораздо более широкой коалиции союзников. Лоуренс Иглбергер по телевидению сказал, что «война может быть оправданной только в том случае, что существует доказательство того, что Саддам сам готовится к атаке на Соединенные Штаты. Имя Пауэлла уже само по себе вызывало смех». Чейни: «Колин всегда имел важную оговорку по поводу нашего курса».
«Представитель президента в Ираке»
Гарнер отчаянно стремился в Багдад. Он хотел как можно быстрее свести друг с другом американских и иракских бизнесменов и строителей. Три контракта уже были подписаны (из 13 первостепенных). Но Фрэнкс не пускал Гарнера в столицу: «Пусть там закончатся бои». Гарнер давно знал Фрэнкса и бросился к нему в катарскую штаб-квартиру: «В Багдаде создается опасный вакуум и именно мы должны заполнить его». Он сумел убедить командующего. 21 апреля 2003 г. Гарнер с командой из восьми человек вылетел в Багдад и занял стоящий в центральной части города дворец с 258 комнатами.
Жара стояла страшная. Электричество подавалось с перерывами, водопровод барахлил. Из Морокко прилетела в качестве первого заместителя Гарнера Маргарет Татвайлер – 12 лет работавшая с Джеймсом Бейкером в самых разных ипостасях. Увидев окружающее, Татвайлер пришла к выводу, что Ирак – это катастрофа и даже гений Бейкера не смог бы наладить нормальную жизнь. Татвайлер нравился Гарнер, «но он не был Джеймсом Бейкером» и не разбирался в вашингтонских хитросплетениях. И был невежлив с прессой.
Татвайлер подружилась с женой известного курдского лидера Талабани – Херо Талабани. В одной из дискуссий Херо повернулась к Татвайлер и сказала примечательные слова: «Мы от вас, американцев, ожидали гораздо больше».
28 апреля 2003 г. генерал-лейтенант Джей Гарнер еще стоял пред 350 избранными американцами иракцами в багдадском Центре Конвентов. Один из прибывших иракских иммигрантов – Канан Макийя говорил о необходимости либеральной конституции. Кто-то из окружающих спросил Гарнера: «Кто ответственен за нашу политику?» Гарнер, ни минуты не сдерживаясь, ответил: «Вы отвечаете за это». В зале воцарилась тишина, кто-то ахнул, и сведущим стало ясно, что никто не отвечаетза важнейшее дело. Что у американцев нетидей, каким курсом идти, что делать дальше. «Эффективное руководство в любом кризисе требует баланса умеренности и надежды. Эта администрация – в своих худших проявлениях – мечется между излишней секретностью и неожиданными прямолинейными предупреждениями о „неизбежности“ террористических атак с применением оружия массового поражения на нашей земле, предупреждения, которые часто имеют вид отвлекающих маневров, отвлекающих от коробящей администрацию критики в адрес официальных мер по предотвращению терроризма» [158].
В окружении Рамсфелда все более популярной становилась идея, что «вояка» Гарнер, нелюбимец всемогущей прессы – символ отсталости и примитивизма. В конечном счете находившийся во главе оккупационной администрации Ирака генерал Гарнер стал казаться Вашингтону лишенным необходимой жесткости. Список претендентов на более высокую роль «вице-короля», «личного представителя президента» постоянно сокращался. Отсекали, прежде всего всех, кто занимал высокие посты при президенте Клинтоне. Именно так на первый план попала фигура Пола «Джерри» Бремера, шестидесятиоднолетнего специалиста по терроризму, близкого к Киссинджеру, владельца консультативной фирмы. Бремер выглядел очень моложаво и по его прическе трудно было догадаться о его возрасте.
Жара стояла страшная. Электричество подавалось с перерывами, водопровод барахлил. Из Морокко прилетела в качестве первого заместителя Гарнера Маргарет Татвайлер – 12 лет работавшая с Джеймсом Бейкером в самых разных ипостасях. Увидев окружающее, Татвайлер пришла к выводу, что Ирак – это катастрофа и даже гений Бейкера не смог бы наладить нормальную жизнь. Татвайлер нравился Гарнер, «но он не был Джеймсом Бейкером» и не разбирался в вашингтонских хитросплетениях. И был невежлив с прессой.
Татвайлер подружилась с женой известного курдского лидера Талабани – Херо Талабани. В одной из дискуссий Херо повернулась к Татвайлер и сказала примечательные слова: «Мы от вас, американцев, ожидали гораздо больше».
28 апреля 2003 г. генерал-лейтенант Джей Гарнер еще стоял пред 350 избранными американцами иракцами в багдадском Центре Конвентов. Один из прибывших иракских иммигрантов – Канан Макийя говорил о необходимости либеральной конституции. Кто-то из окружающих спросил Гарнера: «Кто ответственен за нашу политику?» Гарнер, ни минуты не сдерживаясь, ответил: «Вы отвечаете за это». В зале воцарилась тишина, кто-то ахнул, и сведущим стало ясно, что никто не отвечаетза важнейшее дело. Что у американцев нетидей, каким курсом идти, что делать дальше. «Эффективное руководство в любом кризисе требует баланса умеренности и надежды. Эта администрация – в своих худших проявлениях – мечется между излишней секретностью и неожиданными прямолинейными предупреждениями о „неизбежности“ террористических атак с применением оружия массового поражения на нашей земле, предупреждения, которые часто имеют вид отвлекающих маневров, отвлекающих от коробящей администрацию критики в адрес официальных мер по предотвращению терроризма» [158].
В окружении Рамсфелда все более популярной становилась идея, что «вояка» Гарнер, нелюбимец всемогущей прессы – символ отсталости и примитивизма. В конечном счете находившийся во главе оккупационной администрации Ирака генерал Гарнер стал казаться Вашингтону лишенным необходимой жесткости. Список претендентов на более высокую роль «вице-короля», «личного представителя президента» постоянно сокращался. Отсекали, прежде всего всех, кто занимал высокие посты при президенте Клинтоне. Именно так на первый план попала фигура Пола «Джерри» Бремера, шестидесятиоднолетнего специалиста по терроризму, близкого к Киссинджеру, владельца консультативной фирмы. Бремер выглядел очень моложаво и по его прическе трудно было догадаться о его возрасте.
Джерри Бремер
24 апреля 2003 г. Рамсфелд позвонил госсекретарю Пауэллу и предложил кандидатуру Бремера. Пауэлл попросил время подумать. Эрмитидж проверил все 23 года работы Бремера на дипслужбе. Он и Пауэлл нуждались в союзнике в Багдаде. Бремер мог быть таким союзником и государственный секретарь высказался о Бремере положительно.
Вместо ORHA была создана Коалиция временного руководства. В данном случае все решал министр обороны Рамcфелд. Не предупредив руководителя прежней американской администрации Гарнера, он решил заменить его. Уже 8 апреля Рамсфелд составляет список из 100 американцев, которым назначено управлять Ираком. На пост «главы оккупационной администрации» предполагалось назначить известную личность – бывшие сенаторы, губернаторы, министры, руководители администраций. Рамсфелд выделил 10 наиболее приемлемых кандидатов и представил их президенту. Бывший государственный секретарь Джордж Шульц (83), возглавлявший строительную «Бектел корпорейшн» – главного государственного подрядчика – считался фаворитом. Второе место в списке военных занимал Пол Вулфовиц (тот тянул за собой на пост премьера иракского премьера Челаби). Представитель президента будет обладать абсолютной властью во всем Ираке.
Гарнер был заменен руководителем Временной коалиционной власти – «посланником президента» Полом «Джерри» Бремером.
Через несколько недель Гарнера пригласили в Белый дом для встречи с президентом Бушем. Присутствовали все те, кто втянул Америку в иракскую авантюру: вице-президент Ричард Чейни, министр обороны Дональд Рамсфелд. Советник по национальной безопасности Кондолиза Райс. Никто из них даже не попытался спросить Гарнера о ситуации в Ираке, можно ли рассчитывать на стабильность в стране. Президент Буш удачно пошутил: «Хотите в следующий раз в Иран?» – «Нет, сэр, мои ребята и я больше нацелены на Кубу» [159].
Гарнер покинул Овальный кабинет, запомнив «порочную ухмылку Чейни». В целом у Гарнера сложилось впечатление, что именно Чейни был злым гением войны. По мнению генерала, слабым местом Буша было практически полное отсутствие любознательности даже в отношении наиболее значимых событий его президентства. Это и сделало немыслимо большим влияние Чейни. «Буш знал только то, что приносил в его офис Чейни». По всем описаниям очевидцев, «готовность Буша и его советников жить в искусственном мире, оторванном от смертельно-серьезных процессов, начатых ими самими; беззаботность Буша создала климат, в котором с большой охотой и эффективностью могли действовать Чейни и Рамсфелд, вдвоем перекрывшие дорогу к президенту» [160]. Чейни и Рамсфелд перекрыли влияние многих организаций – от госдепартамента до ООН. Это оказалось возможным в свете исключительной осведомленности и Чейни и Рамсфелда – результат многих десятилетий, проведенных вокруг различных президентов и в Вашингтоне вообще.
Два курдских лидера – Массуд Барзани и Джалал Талабани в эти столь значимые для Ирака дни нашли общий язык, и в апреле 2003 г. выразили желание участвовать в новом правительстве в Багдаде. Это вызвало обеспокоенность Гарнера. Он вместе с Деритой 22 апреля полетел на север в иракский Курдистан для встречи с Талабани и Барзани. Толпе курдов Гарнер сказал: «Для меня это словно вернуться домой», что вызвало овацию. Залман Халилзад из СНБ работал с курдами уже больше года.
Гарнер нашел возможность позвонить Колину Пауэллу и тот спросил, что Гарнер делает на севере Ирака?. Ответом была «Подготовка конституции». Тогда-то Буш и решил окончательно заменить Гарнера новой главенствующей фигурой. В СНБ составили схему взаимодействия новых властей в Ираке. Надо всеми стоял «личный представитель президента».
Гарнер не знал о всех интригах. Он вернулся в Багдад и, собственно, начал работать в роли верховного административного распорядителя. Город был в руках грабителей, американцы еще не пришли в себя. В 6 вечера 24 апреля Рамсфелд позвонил Гарнеру: «Между прочим, президент избрал Джерри Бремера своим посланником в Ираке». Гарнер безусловно был шокирован. Рамсфелд продиктовал ему номер Джерри Бремера. Гарнер ощутил себя преданным: «Эти сукины дети... я разбил все, что мог».
Буш спросил Бремера, зачем ему эта адская работа? Бремер знал как отвечать. «Потому что я верю в Америку, которая освободила иракцев. Я думаю, что могу помочь в этом деле». 30 апреля Рамсфелд вылетел в Ирак.
Вместо ORHA была создана Коалиция временного руководства. В данном случае все решал министр обороны Рамcфелд. Не предупредив руководителя прежней американской администрации Гарнера, он решил заменить его. Уже 8 апреля Рамсфелд составляет список из 100 американцев, которым назначено управлять Ираком. На пост «главы оккупационной администрации» предполагалось назначить известную личность – бывшие сенаторы, губернаторы, министры, руководители администраций. Рамсфелд выделил 10 наиболее приемлемых кандидатов и представил их президенту. Бывший государственный секретарь Джордж Шульц (83), возглавлявший строительную «Бектел корпорейшн» – главного государственного подрядчика – считался фаворитом. Второе место в списке военных занимал Пол Вулфовиц (тот тянул за собой на пост премьера иракского премьера Челаби). Представитель президента будет обладать абсолютной властью во всем Ираке.
Гарнер был заменен руководителем Временной коалиционной власти – «посланником президента» Полом «Джерри» Бремером.
Через несколько недель Гарнера пригласили в Белый дом для встречи с президентом Бушем. Присутствовали все те, кто втянул Америку в иракскую авантюру: вице-президент Ричард Чейни, министр обороны Дональд Рамсфелд. Советник по национальной безопасности Кондолиза Райс. Никто из них даже не попытался спросить Гарнера о ситуации в Ираке, можно ли рассчитывать на стабильность в стране. Президент Буш удачно пошутил: «Хотите в следующий раз в Иран?» – «Нет, сэр, мои ребята и я больше нацелены на Кубу» [159].
Гарнер покинул Овальный кабинет, запомнив «порочную ухмылку Чейни». В целом у Гарнера сложилось впечатление, что именно Чейни был злым гением войны. По мнению генерала, слабым местом Буша было практически полное отсутствие любознательности даже в отношении наиболее значимых событий его президентства. Это и сделало немыслимо большим влияние Чейни. «Буш знал только то, что приносил в его офис Чейни». По всем описаниям очевидцев, «готовность Буша и его советников жить в искусственном мире, оторванном от смертельно-серьезных процессов, начатых ими самими; беззаботность Буша создала климат, в котором с большой охотой и эффективностью могли действовать Чейни и Рамсфелд, вдвоем перекрывшие дорогу к президенту» [160]. Чейни и Рамсфелд перекрыли влияние многих организаций – от госдепартамента до ООН. Это оказалось возможным в свете исключительной осведомленности и Чейни и Рамсфелда – результат многих десятилетий, проведенных вокруг различных президентов и в Вашингтоне вообще.
Два курдских лидера – Массуд Барзани и Джалал Талабани в эти столь значимые для Ирака дни нашли общий язык, и в апреле 2003 г. выразили желание участвовать в новом правительстве в Багдаде. Это вызвало обеспокоенность Гарнера. Он вместе с Деритой 22 апреля полетел на север в иракский Курдистан для встречи с Талабани и Барзани. Толпе курдов Гарнер сказал: «Для меня это словно вернуться домой», что вызвало овацию. Залман Халилзад из СНБ работал с курдами уже больше года.
Гарнер нашел возможность позвонить Колину Пауэллу и тот спросил, что Гарнер делает на севере Ирака?. Ответом была «Подготовка конституции». Тогда-то Буш и решил окончательно заменить Гарнера новой главенствующей фигурой. В СНБ составили схему взаимодействия новых властей в Ираке. Надо всеми стоял «личный представитель президента».
Гарнер не знал о всех интригах. Он вернулся в Багдад и, собственно, начал работать в роли верховного административного распорядителя. Город был в руках грабителей, американцы еще не пришли в себя. В 6 вечера 24 апреля Рамсфелд позвонил Гарнеру: «Между прочим, президент избрал Джерри Бремера своим посланником в Ираке». Гарнер безусловно был шокирован. Рамсфелд продиктовал ему номер Джерри Бремера. Гарнер ощутил себя преданным: «Эти сукины дети... я разбил все, что мог».
Буш спросил Бремера, зачем ему эта адская работа? Бремер знал как отвечать. «Потому что я верю в Америку, которая освободила иракцев. Я думаю, что могу помочь в этом деле». 30 апреля Рамсфелд вылетел в Ирак.
Триумф
1 мая 2003 г. президент Буш надел форму авиации Национальной гвардии Техаса и приземлился на борту американского авианосца «Абрахам Линкольн», стоявшего у входа в бухту Сан-Диего. Авианосец вывели из гавани, чтобы Буш появился из небес, а не прозаически прошел по установленной с берега лестницы. Нет сомнения, что многие американцы были тронуты этим церемониалом, в котором Джордж Буш выглядел военным героем. Президент объявил: «Главные боевые операции в Ираке закончены. Война против террора не будет бесконечной. Мы видим поворотный пункт». «Миссия окончена», победа достигнута и американских солдат ждет возвращение.
Но, заметим, заместитель руководителя СЕНТКОМ – генерал Джон Абузаид признал, что страна не умиротворена.
Вашингтон, как уже говорилось, создал Организацию реконструкции и гуманитарной помощи (ORHA), которую возглавил генерал Джей Гарнер, перемещавшийся между Пентагоном и Кувейтом в течение нескольких месяцев. Эта деятельность не принесла весомых результатов и 1 июня 2003 г. Гарнер был снят и исчезла ORHA. Гарнеру вручили неизбежную награду, но никто из стоявших в Белом доме рядом с ним и президентом Бушем – Чейни, Рамсфелд, Райс – даже не удосужились спросить «как там?», что препятствует воцарению желательного для американцев порядка. А президент пошутил в присущей ему манере: «Следующий – Иран?». «Нет» сказал Гарнер. «Ребята больше говорят о Кубе». После таких сцен нетрудно поверить, что Чейни – злой гений этой администрации. Ведь именно ему пришло в голову, что после 11 сентября Саддам стал опаснее всех. Народ Ирака заслуживал лучшего анализа.
Американцы убедились в том, что «прогресс» в Ираке будет сложным. ORHA вначале была рассчитана на то, что для решения своих проблем им понадобится несколько недель и ORHA предполагала создать Внутреннюю иракскую власть как основу будущей государственной власти. ORHA начала – по всей видимости – весьма удачное госстроительство. Англичане послали своим представителем в Ирак бывшего посла в Египте Джона Сойерса, но уже в сентябре направили на его место сэра Джереми Гринстока (бывшего представителя Лондона в ООН). В Ирак отправились 60 британских добровольцев. Лондон восстановил в Багдаде свой офис.
Англичанин Сойерс в интервью газете «Таймс» напомнил, что в первый год после смерти Франко в Испании функционировали 200 политических партий и понадобилось 18 месяцев, чтобы их численность сократилась до нескольких. (То же самое произошло и в Боснии).
Важные предпосылки войны против Ирака оказались ложными. Ведомая Америкой коалиция не была готовак массовому послевоенному вызову оккупации, реконструкции, борьбе с инсургентами, с политической трансформацией Ирака. События в Ираке интенсифицировалирадикальную воинственность мусульман во всем исламском мире. Даже содержание военнопленных оказалось тяжелой задачей для США. Возбужденные американцы заменили в качестве проконсула в Месопотамии Гарнера Полом Бремером. Но тот (как оказалось позднее) знал об Ираке еще меньше.
Но, заметим, заместитель руководителя СЕНТКОМ – генерал Джон Абузаид признал, что страна не умиротворена.
Вашингтон, как уже говорилось, создал Организацию реконструкции и гуманитарной помощи (ORHA), которую возглавил генерал Джей Гарнер, перемещавшийся между Пентагоном и Кувейтом в течение нескольких месяцев. Эта деятельность не принесла весомых результатов и 1 июня 2003 г. Гарнер был снят и исчезла ORHA. Гарнеру вручили неизбежную награду, но никто из стоявших в Белом доме рядом с ним и президентом Бушем – Чейни, Рамсфелд, Райс – даже не удосужились спросить «как там?», что препятствует воцарению желательного для американцев порядка. А президент пошутил в присущей ему манере: «Следующий – Иран?». «Нет» сказал Гарнер. «Ребята больше говорят о Кубе». После таких сцен нетрудно поверить, что Чейни – злой гений этой администрации. Ведь именно ему пришло в голову, что после 11 сентября Саддам стал опаснее всех. Народ Ирака заслуживал лучшего анализа.
Американцы убедились в том, что «прогресс» в Ираке будет сложным. ORHA вначале была рассчитана на то, что для решения своих проблем им понадобится несколько недель и ORHA предполагала создать Внутреннюю иракскую власть как основу будущей государственной власти. ORHA начала – по всей видимости – весьма удачное госстроительство. Англичане послали своим представителем в Ирак бывшего посла в Египте Джона Сойерса, но уже в сентябре направили на его место сэра Джереми Гринстока (бывшего представителя Лондона в ООН). В Ирак отправились 60 британских добровольцев. Лондон восстановил в Багдаде свой офис.
Англичанин Сойерс в интервью газете «Таймс» напомнил, что в первый год после смерти Франко в Испании функционировали 200 политических партий и понадобилось 18 месяцев, чтобы их численность сократилась до нескольких. (То же самое произошло и в Боснии).
Важные предпосылки войны против Ирака оказались ложными. Ведомая Америкой коалиция не была готовак массовому послевоенному вызову оккупации, реконструкции, борьбе с инсургентами, с политической трансформацией Ирака. События в Ираке интенсифицировалирадикальную воинственность мусульман во всем исламском мире. Даже содержание военнопленных оказалось тяжелой задачей для США. Возбужденные американцы заменили в качестве проконсула в Месопотамии Гарнера Полом Бремером. Но тот (как оказалось позднее) знал об Ираке еще меньше.
Вице-король Бремер
12 мая 2003 г. транспортный самолет американских ВВС С-130 подлетел к излучине реки Тигр. Бежевая от пыли и черная от гари она уже струилась от лучей высоко поднявшегося солнца. Помощники указали назначенному послом США в новом Ираке Полу Бремеру, профессиональному дипломату, на горящие государственные здания – офисы партии БААС. Вместе с Бремером прилетела команда высших воинских чинов во главе с четырехзвездным генералом от авиации Ричардом Майерсом – председателем Объединенного комитета начальников штабов. Днем ранее Бремер и Майерс вместе сошли с огромного С-17, вылетевшего из столичной базы Эндрюс (Мериленд) в Дохе (Катар). Отсюда С-130 через Кувейт перебросил их в Багдад. Американские военные и дипломаты были в полете 48 часов.
От предложения возглавить администрацию в Ираке до вылета в Багдад прошло две недели.Он наспех набрал команду, подобно тому как несколькими неделями ранее набрал административную команду Джей Гарнер, которого сейчас замещал Бремер. Роковой для президента Буша вопрос решали две группы спешно призванных людей.
Бремер никогда прежде не бывал в Багдаде. Его карьерный подъем был обеспечен местом начальника внутреннего штаба государственного секретаря Генри Киссинджера, а затем руководителя антитеррористической деятельности при президенте Рейгане. Ближайшая точка, где он служил, была афганским Кабулом. Он уже купил большую ферму в Вермонте и готовился к отдыху завершающей стадии жизни, когда прозвучал призыв из Вашингтона.
Но прозвучал звонок от руководителя аппарата вице-президента Чейни – «Скутера» Либби и от Пола Вулфовица – заместителя министра обороны Рамсфелда. Американцы создавали Офис реконструкции и гуманитарной помощи (ОРХА). Спустя несколько дней Бремер был уже в Овальном кабинете президента. Тот превознес деловые качества Бремера. «Посол приступает к своей новой работе при полной поддержке федеральной администрации» [161]. Бремер упомянул о цифре 500 000 солдат – прогнозе оптимума РЭНД Корпорейшн, но президент смолчал. Буша покорила приведенная Бремером цитата из его речи «Положение в стране: „Свобода – это не американский подарок миру. Это подарок Бога человечеству“». На этой весьма высокопарной ноте короткая встреча и закончилась.
Бремер очень быстро обнаружил свою «ахиллесову пяту» – разветвленную сеть нефтепроводов, через которые к внешнему миру шло основное сырье Ирака – нефть. По северным нефтепроводам сырая нефть шла из северных месторождений (Киркук, Мосул) по Турции к терминалам Средиземного моря. На юге, из района дельты Тигра и Евфрата шли более короткие нефтепроводы к танкерным терминалам Персидского залива. В целом в Ираке было семь тысяч нефтепроводов, радикально защитить которые было просто невозможно. Эта инфраструктура чрезвычайно устарела. И все же Бремер надеялся получать примерно миллиард долларов в год – при главном условии, что нефтепроводы не будут постоянно взрываться.
У Ирака было около 20 тысяч километров электрических линий высокого напряжения – они тоже стали целью как повстанцев, так и грабителей, собиравших медь. Розовый довоенный сценарий рушился по причинам, которые реализм должен был подсказать американцам. Разрушенный американцами Ирак нуждался в 55–75 млрд дол. для восстановления страны [162].
Но судьбу страны решал не только (и не столько) финансовый голод. Брошенная рукой повстанца граната обрывала нефтепроводы, останавливая жизнь в стране. Появились снайперы, стали образовываться повстанческие отряды. Наступил момент американцам понять, что безнаказанно крушить жизнь целых народов невозможно.
22 июля 2003 г. сыновья Саддама Хусейна Кусай и Удай были убиты. Созданная в эту ночь телевизионная станция американской коалиции демонстрировала их трупы всем иракцам. Большой проблемой были деньги. 2,5 млрд дол., ассигнованных американским конгрессом в апреле 2003 г. кончались в августе того же года. Бремер запросил еще 5 млрд.
От предложения возглавить администрацию в Ираке до вылета в Багдад прошло две недели.Он наспех набрал команду, подобно тому как несколькими неделями ранее набрал административную команду Джей Гарнер, которого сейчас замещал Бремер. Роковой для президента Буша вопрос решали две группы спешно призванных людей.
Бремер никогда прежде не бывал в Багдаде. Его карьерный подъем был обеспечен местом начальника внутреннего штаба государственного секретаря Генри Киссинджера, а затем руководителя антитеррористической деятельности при президенте Рейгане. Ближайшая точка, где он служил, была афганским Кабулом. Он уже купил большую ферму в Вермонте и готовился к отдыху завершающей стадии жизни, когда прозвучал призыв из Вашингтона.
Но прозвучал звонок от руководителя аппарата вице-президента Чейни – «Скутера» Либби и от Пола Вулфовица – заместителя министра обороны Рамсфелда. Американцы создавали Офис реконструкции и гуманитарной помощи (ОРХА). Спустя несколько дней Бремер был уже в Овальном кабинете президента. Тот превознес деловые качества Бремера. «Посол приступает к своей новой работе при полной поддержке федеральной администрации» [161]. Бремер упомянул о цифре 500 000 солдат – прогнозе оптимума РЭНД Корпорейшн, но президент смолчал. Буша покорила приведенная Бремером цитата из его речи «Положение в стране: „Свобода – это не американский подарок миру. Это подарок Бога человечеству“». На этой весьма высокопарной ноте короткая встреча и закончилась.
Бремер очень быстро обнаружил свою «ахиллесову пяту» – разветвленную сеть нефтепроводов, через которые к внешнему миру шло основное сырье Ирака – нефть. По северным нефтепроводам сырая нефть шла из северных месторождений (Киркук, Мосул) по Турции к терминалам Средиземного моря. На юге, из района дельты Тигра и Евфрата шли более короткие нефтепроводы к танкерным терминалам Персидского залива. В целом в Ираке было семь тысяч нефтепроводов, радикально защитить которые было просто невозможно. Эта инфраструктура чрезвычайно устарела. И все же Бремер надеялся получать примерно миллиард долларов в год – при главном условии, что нефтепроводы не будут постоянно взрываться.
У Ирака было около 20 тысяч километров электрических линий высокого напряжения – они тоже стали целью как повстанцев, так и грабителей, собиравших медь. Розовый довоенный сценарий рушился по причинам, которые реализм должен был подсказать американцам. Разрушенный американцами Ирак нуждался в 55–75 млрд дол. для восстановления страны [162].
Но судьбу страны решал не только (и не столько) финансовый голод. Брошенная рукой повстанца граната обрывала нефтепроводы, останавливая жизнь в стране. Появились снайперы, стали образовываться повстанческие отряды. Наступил момент американцам понять, что безнаказанно крушить жизнь целых народов невозможно.
22 июля 2003 г. сыновья Саддама Хусейна Кусай и Удай были убиты. Созданная в эту ночь телевизионная станция американской коалиции демонстрировала их трупы всем иракцам. Большой проблемой были деньги. 2,5 млрд дол., ассигнованных американским конгрессом в апреле 2003 г. кончались в августе того же года. Бремер запросил еще 5 млрд.
Трудности правления
Пресса представила Бремера как «застегнутого на все пуговицы» исполнительного чиновника, человека консервативных взглядов. Для него начались две недели «вживания в образ» – интенсивное знакомство с ситуацией в Ираке и вокруг. Ему в помощь был придан опытный дипломат, знаток региона Клейтон Макманавей. Культуру региона предположительно знал Хьюм Горан. Коалиция уже имела в Ираке более 600 гражданских служащих. Но речь уже шла о
тысячахамериканцев в гражданской одежде.
Его новый пост – Администратор при Коалиционной временной власти (КВВ) в Ираке и число помощников быстро росло в течение коротких дней. Пресса писала о Бремере как об «американском вице-короле» в захваченном Ираке. На деле он был личным представителем президента Буша в завоеванном Ираке. Буш завтракал с ним за четыре дня до полета в Багдад. Оба были известны как сторонники «правильного» питания и стол их был зеленым. И как спортсмены: Буш поднимал тяжести и занимался джоггингом, а Бремер предпочитал троеборье и марафон. Бремер попросил о строгом единоначалии в оккупированном Ираке, просил о значительном увеличении численности америанских войск в Ираке (об этом убедительно говорил предоставленный ему аналитический документ РЭНД корпорейшн, настаивавшей на цифре 500 тысяч солдат). 9 мая Бремер был назначен «личным представителем президента» в Ираке, что означало командование всеми американскими силами в регионе.
А в реальной практике подчинялся непосредственно министру обороны Дональду Рамсфелду и в этом отношении не имелв своем подчинении 170 тысяч коалиционных войск, контролирующих страну в 25 млн человек населения. В Багдаде располагались 40 тысяч человек. Ими распоряжался СЕНТКОМ, одно из командований Пентагона. От сосен горного Курдистана на севере (здесь жили 20 процентов жителей Ирака – курдов) до болотистого Шатт-эль-Араба на юге (где преобладали шииты – 60 процентов населения) стояли войска США и их союзников. Войска стояли и в Центральном и Западном Ираке, где на плоской равнине жили сунниты (19 процентов населения), традиционно владеющие страной, которую традиционно называли «плодородным полумесяцем». Это была Месопотамия, родина древнейших цивилизаций.
В Катаре 11 мая его встретил предшественник, все еще носивший титул «посланника президента» – Джей Гарнер. Он вручил список из десяти осуществленных задач и Бремер сказал в ответ «О.К.» Генералу Майерсу Бремер явно не нравился. Но ключевая фигура – министр Рамсфелд не желал ничего слушать на эту тему. Тема массовых грабежей вызывала такой комментарий Бремера: «В Гаити в сходных обстоятельствах мы повесили шесть грабителей» [163].
Бремер занял Республиканский дворец в излучине Тигра. Это было ошибкой – дворец, построенный в 1950-е годы, был отрезан от главных центров деятельности оккупационной администрации, от обычной и культурной жизни столицы. И в нем не было электричества и воды – результат прямого попадания американского снаряда в систему кондиционеров воздуха.
Из министерств сохранило рабочий вид только Министерство нефтяной промышленности – американским солдатам было приказано охранять его и его архивы – ничто не могло сказать более ясно об американской заинтересованности в южных и северных месторождениях «черного золота». Бремер признал, что американская армия является оккупационной. Сам он придерживался обычая надевать элегантный темный костюм, белую рубашку и галстук, что делало его белой вороной среди военных униформ. Вечерами он отсылал электронной почтой письма супруге Френсис в США. Пока он верил в то, что «не существует организованного сопротивления оккупации, структурного единства среди тех, кто стреляет в наших солдат» [164]. Правы ли были оптимисты? Вице-король Бремер склонен был верить в это; сам он в первые дни не бросал джоггинг и рано утром охрана видела его бегающим в дворцовом саду среди павлинов. А затем огромные дворцовые зеркала отражали его пытающимся принять душ из кувшина. Но даже его здоровый американский оптимизм угасал в стране, где нападавшая сторона разрушила государственную инфраструктуру, лишив население двух базовых ценностей – электричества и канализации.
Его новый пост – Администратор при Коалиционной временной власти (КВВ) в Ираке и число помощников быстро росло в течение коротких дней. Пресса писала о Бремере как об «американском вице-короле» в захваченном Ираке. На деле он был личным представителем президента Буша в завоеванном Ираке. Буш завтракал с ним за четыре дня до полета в Багдад. Оба были известны как сторонники «правильного» питания и стол их был зеленым. И как спортсмены: Буш поднимал тяжести и занимался джоггингом, а Бремер предпочитал троеборье и марафон. Бремер попросил о строгом единоначалии в оккупированном Ираке, просил о значительном увеличении численности америанских войск в Ираке (об этом убедительно говорил предоставленный ему аналитический документ РЭНД корпорейшн, настаивавшей на цифре 500 тысяч солдат). 9 мая Бремер был назначен «личным представителем президента» в Ираке, что означало командование всеми американскими силами в регионе.
А в реальной практике подчинялся непосредственно министру обороны Дональду Рамсфелду и в этом отношении не имелв своем подчинении 170 тысяч коалиционных войск, контролирующих страну в 25 млн человек населения. В Багдаде располагались 40 тысяч человек. Ими распоряжался СЕНТКОМ, одно из командований Пентагона. От сосен горного Курдистана на севере (здесь жили 20 процентов жителей Ирака – курдов) до болотистого Шатт-эль-Араба на юге (где преобладали шииты – 60 процентов населения) стояли войска США и их союзников. Войска стояли и в Центральном и Западном Ираке, где на плоской равнине жили сунниты (19 процентов населения), традиционно владеющие страной, которую традиционно называли «плодородным полумесяцем». Это была Месопотамия, родина древнейших цивилизаций.
В Катаре 11 мая его встретил предшественник, все еще носивший титул «посланника президента» – Джей Гарнер. Он вручил список из десяти осуществленных задач и Бремер сказал в ответ «О.К.» Генералу Майерсу Бремер явно не нравился. Но ключевая фигура – министр Рамсфелд не желал ничего слушать на эту тему. Тема массовых грабежей вызывала такой комментарий Бремера: «В Гаити в сходных обстоятельствах мы повесили шесть грабителей» [163].
Бремер занял Республиканский дворец в излучине Тигра. Это было ошибкой – дворец, построенный в 1950-е годы, был отрезан от главных центров деятельности оккупационной администрации, от обычной и культурной жизни столицы. И в нем не было электричества и воды – результат прямого попадания американского снаряда в систему кондиционеров воздуха.
Из министерств сохранило рабочий вид только Министерство нефтяной промышленности – американским солдатам было приказано охранять его и его архивы – ничто не могло сказать более ясно об американской заинтересованности в южных и северных месторождениях «черного золота». Бремер признал, что американская армия является оккупационной. Сам он придерживался обычая надевать элегантный темный костюм, белую рубашку и галстук, что делало его белой вороной среди военных униформ. Вечерами он отсылал электронной почтой письма супруге Френсис в США. Пока он верил в то, что «не существует организованного сопротивления оккупации, структурного единства среди тех, кто стреляет в наших солдат» [164]. Правы ли были оптимисты? Вице-король Бремер склонен был верить в это; сам он в первые дни не бросал джоггинг и рано утром охрана видела его бегающим в дворцовом саду среди павлинов. А затем огромные дворцовые зеркала отражали его пытающимся принять душ из кувшина. Но даже его здоровый американский оптимизм угасал в стране, где нападавшая сторона разрушила государственную инфраструктуру, лишив население двух базовых ценностей – электричества и канализации.