Ван Ластбадер Эрик. Черное сердце

   - Кто следующий? - мрачно осведомился Туэйт.
   - Во всяком случае, не я, - отозвался ближний к Туэйту тип с оспинами на лице и заложил руки за голову. - Нам не нужны проблемы, приятель. Кстати, у тебя не было ни малейшего повода врываться сюда: мы тихо-мирно сидели, немного выпивали.
   Он продолжал монотонно бубнить, а третий, с зализанными волосами, старался укрыться за его коренастой фигурой.
   Туэйт сделал жест пистолетом.
   - Выметайся отсюда, дружок. Двигайся медленно и плавно, чтобы я мог видеть...
   Краем глаза он уловил резкое движение и бросился на пол, сразу же перекатившись в сторону. От грохота выстрела в небольшом помещении заложило уши.
   Двое бросились к открытому окну, за которым виднелись чугунные поручни пожарной лестницы; к югу простиралось море крыш.
   - Не шевелиться, оба! - рявкнул Туэйт и занял позицию за опрокинутым креслом. Ответом ему был грохот 45-го калибра: пуля пробила дверной косяк, от сотрясения которого по всей комнате, словно снег, полетела старая штукатурка.
   Туэйт плавно сместился в сторону, прицелился и дважды нажал курок внимательно, хладнокровно, не испытывая при этом никаких чувств: в конце концов, это его работа, а в данный момент он как раз на службе.
   Он неторопливо поднялся, пнул ногой пушку 45-го калибра.
   Меблирована квартира отвратительно, сплошь разрозненные предметы. Сдвинул диван: двадцать пластиковых мешков. Его внезапный визит, видимо, помешал осуществить намеченную транспортировку товара.
   Туэйт плюнул на наркотики и подошел к скорчившейся в углу Мелоди. Она с ужасом смотрела на трупы своих друзей.
   Она очень красива, думал Туэйт, особенно когда густые поблескивающие волосы падают на щеку. Он разорвал один пакет, взял Мелоди за волосы и заставил поглядеть на содержимое:
   - Вот. Взгляни, чем на самом деле занимаются твои друзья! Ты сейчас смотришь прямо в лицо смерти, Мелоди. - Он сильно тряхнул ее за волосы. - Нет, нет, не отворачивайся. Я хочу, чтобы ты как следует все рассмотрела. Вот! И вот! Иглы для мальчишек и девчонок... Для таких, как моя Филлис. Я...
   Он бросил взгляд на Мелоди и увидел, что она медленно выводит из-за спины руку. В руке ее был пистолет. Пока он возился с диваном, ей каким-то образом удалось подобрать его.
   - Ты убил моих друзей, - она говорила на удивление спокойно и очень тихо. - Ты ворвался сюда, использовав меня как подсадную утку...
   - Ради всего святого! - закричал он. - Послушай, что ты несешь! Неужели ты не понимаешь, чем занимались твои друзья? О, Боже мой, они же...
   - Мы учились в одной школе, - словно не слыша его, продолжала Мелоди. Они присматривали за мной, когда отец не хотел, а мать не могла. Если бы не они, мне не удалось бы получить образование. У нашей семьи не было денег.
   - А что они хотели взамен, а? Только не говори, что они вкладывали в тебя деньги по доброте душевной.
   - Да. - Она поглядела на него с вызовом. - Именно по доброте душевной.
   - Довольно вранья!
   Она навела на него пистолет и передернула затвор:
   - А если это не вранье? Впрочем, тебе это уже неважно, так ведь?
   Туэйт как завороженный следил за движением ствола, от которого веяло холодом смерти.
   - Я не хочу умирать, Мелоди.
   Она взмахнула рукой:
   - Я обязана убить тебя, подонок! Ты изнасиловал мое сознание, ты изнасиловал всю мою жизнь... Ты и только ты!
   Теперь настала его очередь использовать крик как способ убеждения. Туэйт упал перед ней на колени:
   - Сукин сын, который уничтожил мою семью, занимался таким же дерьмом, Мелоди. - Он отбросил пакет с героином в сторону. - Проклятый торговец. А я позволил ему заниматься этим бизнесом. Просто еще один подонок, так я тогда подумал. - Лицо его стало багровым. - Такой же, как Красавчик Леонард, Задира Джо и все остальные, которых я взял на заметку, но за серьезных людей не держал. Вот только оказалось, что он совсем не такой, как они. Он точь-в-точь, как твои друзья, продавал смерть детишкам! Теперь ты в состоянии понять мои чувства?
   Пистолет выскользнул из ее ладони - она обняла его за плечи и, прижав голову к груди, стала осыпать Туэйта поцелуями, жарко шепча ему в ухо:
   - О, Дуг! Я действительно порвала с прошлым. От него ничего не осталось, и я ужасно боюсь: боюсь, что отныне мой удел - душевная пустота.
   Тепло ее рук растопило лед, и Туэйт понял, что Мелоди была абсолютно права: он погряз в самосожалении, которое ослабляло его и от которого требовалось освободиться немедленно. О своих чувствах к ней он сейчас предпочитал не задумываться - единственное, что он понимал: успокоение ему может дать Мелоди, одна только Мелоди.
   Прошел не один час, прежде чем они вернулись в ее квартиру умиротворенные, успокоенные. Но дело есть дело, решил Туэйт и, все еще колеблясь, протянул ей перевязанный красной тесьмой свиток.
   - Это и есть то самое одолжение, о котором ты меня просил? - Мелоди села в постели и облокотилась на подушки.
   Туэйт кивнул:
   - Я подумал, что ты сможешь это перевести. Она не стала спрашивать, почему он не обращается к профессиональному переводчику, а просто развернула бумагу. Взгляд ее быстро пробежал по столбцам иероглифов.
   - О Боже! - она изумленно поглядела на Туэйта. - Неужели ты действительно нашел триста пятьдесят килограммов необработанного героина?
   - Так оно и есть. - Он сел рядом с ней, любуясь игрой света на матовых щеках женщины. - Еще что-нибудь тут сказано?
   Она снова посмотрела на него:
   - Ты когда-нибудь слышал о компании под названием "Моришез"?
   Туэйт покачал головой.
   - Нет. А разве должен?
   - Товар заказывала именно эта фирма, - она еще раз пробежала глазами бумагу. - Похоже, это одна из обычных поставок в адрес компании, Дуг. Скажи, возможно ли импортировать такое огромное количество наркотика, не рискуя, что на каком-то этапе его обнаружат?
   - С этой партией никаких проблем не возникло, - он кивнул на сверток. - А адреса этой самой "Моришез" здесь нет?
   - Есть.
   - Вот и хорошо. Поехали.
   Офис Золотого Дракона располагался в одной из бесчисленных кустарных мастерских Гонконга. Для человека его ранга - для фен шуй - выбор места для штаб-квартиры представлялся несколько странным, но, как поговаривали, владельцем мастерской был брат Золотого Дракона.
   Как бы там ни было, но сейчас Трейси направлялся именно туда. А все потому, что ему нужен только фен шуй. Золотой Дракон, один из самых могущественных людей в Колонии. Он не единственный фен шуй, однако десница Господня распростерлась лишь над ним одним. Он самый лучший и самый главный фен шуй.
   Люди мирились с его существованием, потому что легенды, которые о нем слагали, на поверку оказывались сущей правдой. Это был астролог, колдун и чародей, умевший прочесть судьбу в порыве ветра, в завихрениях струй, по цвету и форме облаков. Он тесно общался с духами и демонами - по мнению китайцев, все окружены ими, духов куда больше, чем живых людей. Поэтому прежде чем предпринять что-то серьезное, что-то, от чего будет зависеть дальнейшее существование, китайцы шли к нему - будь то финансовые операции или же планы относительно женитьбы.
   Вечерняя смена закончилась, рабочие разошлись по домам, но крошечная фабрика была открыта, из окон служебных помещений лился лимонно-желтый свет. Довольно большой двор был вымощен брусчаткой, шаги отдавались гулким эхом, под качающимися на ветру фонарями суетились тени, словно визит Трейси застал их врасплох.
   Здесь делали детские игрушки: в пластиковых пакетах лежали головы кукол; пакеты были запечатаны вакуумным способом, чтобы пыль и влажный воздух не испортили искусно завитые нейлоновые локоны красавиц. В других пакетах - тоже прозрачных - ожидали сборки мускулистые руки кукол-воинов, здесь же хранились пластмассовые мотоциклы, секции игрушечной железной дороги и, что производило самое странное впечатление, - лысые кукольные головы: безукоризненно правильные черты, шестидюймовые ресницы из жесткой нейлоновой нити, которые безжалостный нож конвейера при сборке укоротит до приемлемой длины.
   Офис Золотого Дракона находился в дальнем углу - здесь, по его мнению, было самое удачное место, куда устремляются добрые духи и которое стороной обходят духи злые. Ведущий к кабинету коридор декорирован пурпуром и золотом, от запаха благовоний у Трейси слегка закружилась голова.
   На приеме у Золотого Дракона была молодая китаянка, и Трейси терпеливо ждал, пока она уйдет.
   Бронзовые светильники и несколько десятков свечей создавали ровное, приглушенное освещение. Светильники были установлены вокруг дароносицы, в которой сейчас лежали свежие фрукты и горка риса - гонорар чародея.
   На стене справа от Золотого Дракона висело серебристое панно с вышитыми золотой нитью изображениями Будды, на левой стене желто-зеленый дракон преследовал свой собственный хвост. Наискосок от великого магистра стоял глиняный кувшин, покрытый темно-красной эмалью. Высотой примерно два с половиной фута, чуть сужающийся к горлышку. Кувшин покоился на покрытых мхом камнях, крышка его была завалена мелко нарезанными листами бумаги, олицетворявшими "деньги духов".
   Так называемая Золотая Пагода, догадался Трейси, здесь покоятся священные мощи предков. Этот сосуд не представлял собой ничего загадочного: религиозные, но при этом весьма прагматичные китайцы хранили в таких кувшинах отполированные временем кости умерших родственников; подобные емкости можно было встретить почти в каждом доме Гонконга. А все потому, что из-за недостатка места кладбища в Колонии для большинства были непозволительной роскошью, а традиции требовали уважительного отношения к умершим. Неукоснительное соблюдение традиций и стало причиной такового вот необычного компромисса. Могила, где прах любимого человека мог бы покоиться вечно, была многим не по карману, и потому, по истечении шести лет кости эксгумировали, покрывали бесцветным лаком и в определенной последовательности укладывали в Золотую Пагоду. Очень часто именно фен шуй давал рекомендации, как именно надо уложить кости и где установить сосуд - дома или на близлежащем холме.
   В этом сосуде вне всякого сомнения, покоились кости предков самого Золотого Дракона.
   - Кунг хей фат чой, - прошелестел фен шуй.
   Радости тебе и богатства, перевел про себя Трейси. Недурственное пожелание.
   Золотой Дракон сделал движение рукой:
   - Мы закрываемся, но в любом случае прием производится по предварительной записи.
   Трейси поклонился Золотой Пагоде и повернулся к фен шуй:
   - Кунг хей фат фук! Вы процветаете, поздравляю.
   - Верно.
   - Я проделал долгий путь, чтобы повидаться с вами, - продолжал Трейси на кантонском диалекте.
   - Как долог был твой путь?
   - Я шел к вам всю мою жизнь.
   Золотой Дракон наклонил голову:
   - Приблизься.
   Это был хрупкий человек, довольно высокий - выше, чем большинство китайцев, с вытянутым продолговатым лицом и блестящей лысиной на макушке. Пронзительный взгляд, широкий рот и срезанный подбородок. На нем была черная стеганая куртка, расшитая на груди желто-зелеными драконами. Единственно нетрадиционной деталью в его облике было пенсне в тонкой золотой оправе, то и дело сползавшее на кончик короткого остренького носа.
   - Я вижу, ты знаком с нашими традициями, - голос его завораживал. - Назови свое имя.
   - Трейси.
   - Когда ты родился?
   Трейси назвал день и месяц. Золотой Дракон вытянул руку:
   - Сядь.
   Трейси осторожно опустился на стул черного дерева. Стол, за которым восседал фен шуй, тоже был из черного дерева. Старик быстро делал какие-то пометки на листке рисовой бумаги. Слева от него возвышалась стопка книг. Золотой Дракон взял одну из середины - Трейси узнал китайский календарь, по которому магистр сверял его дату рождения. Справа на столе стояла деревянная шкатулка, на крышке которой начертан круг, разбитый на двенадцать секторов, по числу знаков китайского Зодиака. В центре колыхалась латунная стрелка, наподобие той, которая используется в компасе.
   Золотой Дракон пристально посмотрел на Трейси. На лице его появилось странное выражение, он как будто слегка побледнел.
   - Знаете ли вы, что такое кан-хсианг, мистер Ричтер? - спросил он.
   Трейси отрицательно покачал головой:
   - Нет.
   - Это способность - и мы ею обладаем, смею заметить, - читать судьбу человека по его лицу. Вы когда-нибудь слышали об этом?
   - Нет.
   - Ответьте мне, верите ли вы в это?
   - Боюсь, моих знаний недостаточно, чтобы дать ответ.
   Золотой Дракон кивнул:
   - Вы мудрый человек, - он развел руки в стороны, свет играл на его длинных, не менее трех дюймов, наманикюренных ногтях. - И, тем не менее, мы вынуждены попросить вас удалиться.
   - Это крайне важно... - он осекся на полуслове, увидев повернутую к нему ладонь фен шуй.
   - Пожалуйста. Слова бесполезны. Мы предчувствуем, что вы пришли не ради себя, а за информацией о другом человеке.
   - Это так. Но...
   - Мы не можем помочь вам.
   - Но вы даже не знаете, о ком мне нужна информация.
   - Этот человек наш клиент. Очень могущественный клиент, - Золотой Дракон сменил позу. - Как вы предполагаете, что произойдет с нами, если мы будем столь неэтичны и предоставим вам хоть какую-то информацию о нашем клиенте? Мы лишимся хлеба насущного, ибо репутации нашей придет конец.
   - Вызнаете, что это за человек.
   - Не будем выносить никаких суждений, мистер Ричтер. Достаточно того, что мы можем предсказать судьбу, достаточно того, что мы постоянно поддерживаем связь с мириадами духов.
   - Умоляю вас, - склонил голову Трейси, - ситуация чрезвычайная.
   - Мы это видим, - кивнул Золотой Дракон. - И все понимаем.
   - Составьте хотя бы мой гороскоп, - Трейси был в отчаянии. - Можете ничего не говорить мне, если увидите, что он пересекается с судьбой этого человека.
   Фен шуй молча разглядывал Трейси. Тишина опустевшей фабрики оглушала. Наконец он взглянул в свои записи и на двадцать минут погрузился в работу. Вскоре он отложил ручку и тяжело вздохнул. Он продолжал изучать вязь вышедших из-под его пера иероглифов и причудливых линий. Затем сверился с книгой гороскопов и это, видимо, полностью подтвердило его выводы.
   Когда он снова посмотрел на Трейси, в лице его произошла какая-то перемена:
   - Мы расскажем то, что вы хотите знать.
   Трейси остолбенел.
   - Но почему? Что произошло?
   Золотой Дракон задумчиво барабанил кончиками ногтей по бумагам, отчего получался звук, походивший на стрекот цикады.
   Трейси глубоко вздохнул:
   - Где сейчас Мицо?
   Золотой Дракон подслеповато прищурил глаза и облизнул губы:
   - Мы предвидели этот вопрос, - прошептал он. Зрачки его расширились, голос окреп. - Он в Лоонгшан.
   - Гора дракона? Где это?
   - Так называется жилище его любовницы.
   - Нефритовая Принцесса мертва. Золотой Дракон даже не моргнул глазом.
   - Да, нам известно это. Но Нефритовая Принцесса не была его любовницей. Она жила в доме Мицо.
   - У него их по меньшей мере два.
   - Может, и больше. Это имеет значение?
   - Видимо, нет. Просто любопытный факт.
   - Лоонгшан - это особняк на пике Виктории, - Золотой Дракон быстро написал что-то на листе бумаги и толкнул его по полированной поверхности стола к Трейси. - Вот адрес.
   - Думаю, вы догадаетесь, чем все может кончиться, - заметил Трейси.
   Фен шуй закрыл глаза.
   - Наркотики пробуждают силы зла. Мы предупреждали об этом Мицо, но он лишь рассмеялся нам в лицо, - старик открыл глаза, и внезапно в них сверкнуло что-то, что показалось Трейси намеком на личную неприязнь, может даже ненависть. - Он не верит в фен шуй, он даже не китаец. Он приходил к нам только для того, чтобы ублажить Нефритовую Принцессу, ему хотелось сделать ей приятное.
   Трейси не думал, что По-Свежий Ветер дал ему ложную информацию, но, как и все в Гонконге, любая, даже самая правдоподобная информация нуждалась в дополнительном подтверждении.
   - Она умерла плохой смертью, - Трейси понимал, что должен сказать об этом, - если вы знали ее, приношу свои соболезнования.
   - Сегодня ночью мы вознесем молитву ее духу.
   Пора было уходить. Трейси встал, но оставался еще один вопрос.
   - Золотой Дракон, - тихо сказал он, - пожалуйста, скажите, что такое вы увидели в моем гороскопе, что заставило вас изменить свое решение?
   Фен шуй поднял глаза на Трейси, взгляд его был полон печали:
   - Смерть, мистер Ричтер. Мы увидели там смерть.
   В конце августа солнце иногда бывает ослепительным, как в самом начале лета. Тогда его лучи ударяются в отмытые добела стены собора Святого Патрика, отражаются от его широких каменных ступеней и через открытые настежь двери прорываются к алтарю, непристойно веселясь там, где подобает скорбеть или предаваться благочестивым размышлениям.
   Телевизионные камеры установлены перед алтарем, репортеры поднесли микрофоны на уровень груди и начали произносить фразы, стараясь поворачиваться таким образом, чтобы операторы ни на миг не выпустили их лица из фокуса.
   Год президентских выборов, сезон политических анализов, время правдивых телерепортажей и сенсационных интервью с основными кандидатами. Одного этого достаточно, чтобы телевизионщики могли гордиться своей профессией.
   Пятая авеню постепенно заполнялась толпами, они тянулись сюда с юга, из Сэкса, и из северного Ди Камерино. Группы людей прорезали четкие ряды полицейских в голубой форме, солнце играло на отполированных до зеркального блеска рукоятках их дубинок, и не добившись своего, тонуло в черных корпусах притороченных к поясу раций - время от времени кто-нибудь из стражей порядка поднимал микрофон и почти беззвучно шевелил губами.
   Несколько полицейских гарцевали на фыркающих лошадях. Лошади презирали седла и наездников, полицейские снисходительно рассматривали толпу сверху, о своем отношении к людям внизу они не думали.
   Вот и пришло время: на авеню появилась кавалькада из трех черных лимузинов, они медленно плыли на юг, пока не уперлись в белый фронтон собора. И только сейчас обнаружили себя полицейские в штатском, все это время безучастно бороздившие толпу: глаза их сделались жесткими, взгляд настороженным. Они развернули свои широкие плечи и бесцеремонно раздвигали людей, уверенные в себе и в своем превосходстве над толпой.
   Агенты в штатском были связаны друг с другом сложной системой электронной связи, которая позволяла им перемещаться в заданном направлении, образуя единый управляемый поток, течение которого было понятно лишь тому, кто организовал его и управлял его скоростью и течением. Все они были единым организмом - они одинаково мыслили, одинаково реагировали на изменение ситуации, говорили в свои рации одни и те же слова. И потому их было очень легко нейтрализовать.
   Так думал худощавый молодой человек, стоявший в позе кающегося грешника у открытого окна на десятом этаже здания с западной стороны Пятой авеню, выходившего прямо на собор. Его острый взгляд не пропустил ни одного из них: один, два, три... шестнадцать - все расположились в радиусе примерно полутора кварталов. Он понимал, что есть и другие, не попадающие в поле зрения: на западной стороне улицы, то есть прямо под ним, внутри собора, вдоль Медисон-авеню. Но они его не интересовали, приближаться к ним он не планировал. В данный момент он через двенадцатикратный полевой цейсовский бинокль наблюдал за "своими" шестнадцатью.
   Он видел как они перемещаются, совершают круги по улице, он изучал траекторию их движения, привыкал к ней, сживался со схемой, разработанной в полицейском управлении. Он вспомнил шестистраничную инструкцию по обеспечению безопасности высших должностных лиц Америки, которую ему подбросили прямо в почтовый ящик вместе с детально разработанным заданием. Оба документа были на арабском, весьма удачно. Молодой человек с трудом мог изъясняться на английском, правда, кое-как читал, неплохо владел французским и, конечно же, в совершенстве знал русский. Но инструкции на арабском были воистину посланием с небес, это исключало непонимание или разночтения. Комнату, в которой он сейчас находился, для него сняли те же люди, что и прислали документы. В конверте были ключи от квартиры, но сейчас он уже от них избавился.
   Русские редко приходят на помощь. Но сейчас, когда он понимал, что именно они руководят операцией, ему была приятна сама мысль, что наконец-то они прониклись сочувствием к их исламскому революционному движению. Русские помогают оружием, умело манипулируют общественным мнением - все это очень хорошо, думал он, но куда важнее равенство: русские наконец-то признали своих исламских братьев, а это самое главное! Равенство рождается только в совместной борьбе, в ее победах и горьких поражениях.
   Под окнами стало шумно. Из лимузинов вышло шестеро мужчин, все в элегантных черных костюмах. Они улыбались. Молодой человек мгновенно узнал одного из них, - фотография, которую он также получил в том конверте, была очень качественной.
   Положив бинокль на подоконник, молодой человек нагнулся и взял поцарапанную кожаную сумку. Приподняв ее за ручки, он бросил взгляд на часы. Три минуты первого. Смерть по графику. Он усмехнулся мелькнувшей у него в сознании английской фразе, которая как нельзя более точно соответствовала моменту.
   Он достал из сумки кусок замши, за которой последовали покрытые смазкой металлические детали; он тщательно соединял их друг с другом. Время от времени он протирал руки замшей. Он не торопился - по инструкции, времени у него было предостаточно. Речь Готтшалка на ступенях займет не меньше двадцати минут, после чего он должен войти в собор, где состоится специальная месса в память покойного губернатора штата.
   Молодой человек совершенно не волновался. Сколько же раз его поднимали на рассвете, когда первые лучи солнца только окрашивали темный горизонт южного Ливана, надевали на глаза повязку и требовали за три минуты разобрать и собрать советский автомат АК-47? Невозможно сосчитать. Но он вспоминал эти тренировки как нечто само собой разумеющееся и ни разу не жаловался, это не могло даже придти ему в голову. Он выбрал свой путь в жизни, справедливость была у него в крови и руководила всеми поступками.
   Молодой человек приладил последнюю деталь, и АК-47 был готов к бою. Он снова полез в сумку и достал обойму. В этот момент снаружи послышались звуки настраиваемого микрофона, и спустя несколько секунд Атертон Готтшалк, кандидат в президенты Соединенных Штатов Америки, начал свою речь.
   Молодой человек был горд, что среди множества для этой операции выбрали именно его. Сердце его было преисполнено какой-то злой радости: сейчас он держал в руках будущее исламского фундаментализма.
   Усмехнувшись, он вдавил приклад АК-47 в плечо. Прищурил левый глаз теперь он видел мир только через правый. Сквозь оптический прицел он рассматривал толпу, лениво переводя перекрестие с одного агента на другого, пока мысленно не уничтожил их всех. Улыбка его стала еще шире, ствол автомата описал широкую дугу и замер, нацелившись точно в голову Атертона Готтшалка.
   Молодой человек с трудом поборол желание нажать курок прямо сейчас: в конце концов, он - профессионал, у него есть конкретный приказ и конкретные инструкции. Ровно в двенадцать пятнадцать, выстрелом в сердце.
   Очень правильное решение, подумал он. На таком расстоянии голова - не самая удачная мишень. В случае малейшего изменения траектории пуля может просто срикошетить от толстой лобной кости. Выстрел в голову не всегда бывает смертельным. Вот сердце, это совсем другое дело, в случае точного попадания смерть гарантирована.
   Молодой человек снова посмотрел на часы. Оставалось тридцать пять секунд. Он прижался щекой к холодному цевью АК-47 и начал мысленный отсчет, как его учили: Миссисипи-раз, Миссисипи-два, Миссисипи-три...20 Перекрестие прицела чуть сместилось вниз и замерло на широкой груди Атертона Готтшалка. Палец на курке напрягся и начал сжиматься.
   Усаживая Эллиота за "свой" столик в "Лютеции", Макоумер испытывал что-то вроде гордости: обедать он предпочитал в полутьме большого зала этого элегантного ресторана с европейской кухней, но вот ленч... Для этого мероприятия требуется хорошее освещение и много воздуха, поэтому зимний сад на террасе ресторана идеально соответствовал требованиям Макоумера к ленчу.
   Откинувшись на спинку стула, Макоумер пристально рассматривал сына. Черт возьми, сколько же лет я не видел его в костюме, при галстуке, прилично подстриженным! Макоумер усмехнулся: красивый парень, ничего не скажешь, костюм от "Пола Стюарта" ему очень идет.
   Официант принес минеральную воду и, поклонившись, положил на край стола меню и карту вин.
   - Шимада с восторгом отзывается о тебе, - Макоумер лениво перелистывал меню, - говорят, ты сумел решить проблему с дополнительными элементами к главной ЭВМ. Мы безрезультатно бились над этим больше месяца. Ты пришел в фирму как нельзя вовремя.
   Эллиот церемонно склонил голову:
   - Наверное, мне следовало бы поблагодарить его за столь лестный отзыв, но, боюсь, Шимада торопится с выводами. У нас по-прежнему множество вариантов интеграции новых блок-схем, но надо выбрать самый лучший. А какой именно этого пока никто не знает.
   - А как тебе понравилась система лазерной обработки оперативной информации?
   - Потрясающая штука, - оживился Эллиот, - скорость срабатывания системы, задействование лазера от обратной связи - это, я тебе скажу, нечто! Одно слово, сказка! Черт, как бы мне хотелось посмотреть "Вампир" в работе!
   - Значит я организую тебе командировку на "Голодную лошадь", - кивнул Макоумер. - Но не раньше чем через пару недель. То, чем ты сейчас занимаешься, слишком важно, чтобы я мог позволить отрывать тебя от основной работы.