Страница:
– Микико?
– Уже успокоилась?
– Да… Кажется.
– А ты знаешь, где она была в тот вечер? – Маюми насмешливо прищурилась.
– Как где? У подружки.
– У подружки… У какой?
– Университетской.
– Хм… А ты не пытался выяснить поточнее?
– Зачем? Она же сама сказала.
– Ну-ну.
– А тебе-то что? – огрызнулся Ютаро. – Что тут такого особенного?
– Да нет, ничего… – Маюми отошла от зеркала и улеглась на диване.
– Ты знакома с Микико?
– Нет, не знакома.
– И что это она тебя так занимает?
– Да ведь потеха – невеста сбежала со смотрин.
– Кому смех, а кому и слезы… – Ютаро надел пиджак. – Ну, я пошел.
– Постой. – Маюми приподнялась. – А может, она влюблена в Наоэ?
– Ты соображаешь, что говоришь? – Уже в дверях Ютаро остановился и изумленно уставился на Маюми. – Микико? В Наоэ?
– А что, разве это невозможно?
– У тебя есть доказательства?
– Нет. Просто мне вдруг пришло в голову. Теперь уже Ютаро не мог спокойно уйти. Он вернулся и сел на диван рядом с Маюми.
– Доктору Наоэ уже тридцать семь, – сказал он.
– А девушкам часто нравятся мужчины как раз такого возраста.
– Но ведь Микико ни разу с ним даже и не поговорила.
– Ты в этом уверен? – Маюми усмехнулась.
– Тебе что-то известно? Ну-ка выкладывай!
– Ничего мне не известно. Ну а вдруг они встречались? Потихоньку, тайком?
– Глупости. У Наоэ есть любовница.
– Кто?
– Медсестра Норико Симура.
– Значит, все-таки есть… – Маюми не сомневалась, что у Наоэ есть женщина, но сейчас, услышав об этом от Ютаро, почему-то растерялась. – Ну и что из того? – Она презрительно хмыкнула. – Не удивлюсь, если у него их и две, и три. Это же Наоэ. – Маюми храбрилась, хотя на душе у нее кошки скребли.
– Странные вещи ты сегодня говоришь. От разговоров с тобой просто свихнуться можно.
– Знаешь, папочка, дело, конечно, твое, – вкрадчиво заметила Маюми, – только мой тебе совет: не тяни со смотринами.
– В этом можешь не сомневаться. В ближайшее время все улажу.
– С тем же женихом?
– Да, пришлось перед ним извиниться. Сказали, что невеста попала в аварию.
– Ишь как папочка старается!
– Должен же я заботиться о единственной дочери.
– Ну конечно, должен! – успокоила Маюми Ютаро и со всем ехидством, на какое только была способна, добавила: – Счастливый ты, папочка.
– Я? Счастливый?
– И лишь отец один в неведенье спокойном… – с выражением продекламировала Маюми.
– Ты это о чем?
– Ладно-ладно, собрался – так иди.
Слова Маюми задели Ютаро за живое, но дома ждала Рицуко, об этом нельзя было забывать. Он сказал, что пошел в Дом врачей; скоро уже пять, а в шесть они собирались пойти играть в маджонг к Хираяме.
– Так я пошел?
– Иди-иди. – Маюми даже головы не повернула к Ютаро.
Ютаро ушел, а Маюми долго еще не могла успокоиться. Еще бы: от Ютаро толку никакого, к тому же в голове у него сейчас только смотрины Микико; у Наоэ – женщина, какая-то Норико Симура… И все переплелось…
Нерастраченная злость Маюми нашла совершенно неожиданный выход: «А что, если встретиться с этой Микико и задать ей перцу?» Поразмыслив, Маюми решила, что идея не такая уж вздорная и сулит некоторое развлечение. «Если ты дочь главврача, значит, все счастье тебе?! Ну уж, дудки!» Маюми уже не могла остановиться.
Было еще только пять часов вечера, до работы времени предостаточно. Выкурив сигарету и отхлебнув бренди, Маюми раскрыла телефонную книжку и сняла трубку. Телефон Ютаро Гёды был записан не под буквой «Г», а под «П» – «папочка».
После нескольких гудков в трубке послышался немолодой женский голос. Маюми испугалась, что трубку сняла сама Рицуко, и на мгновение даже замерла, но тут же вспомнила, что у жены Ютаро голос высокий, пронзительный. Видимо, к телефону подошла горничная.
– Простите, госпожа Микико дома?
– Подождите минуточку.
Даже не поинтересовались, кто спрашивает; наверное, потому что звонит не мужчина.
– Я слушаю, – произнес голос молодой и очень чистый.
– Микико-сан?
– Да.
– Меня зовут Уэгуса. Я бы хотела с вами встретиться.
– Уэгуса? – В голосе Микико прозвучало явное недоумение. – Простите, но кто вы?
– М-м-м… Как вам сказать… В общем, я должна вам кое-что рассказать.
– Рассказать? О чем?
– Дело касается доктора Наоэ.
– Наоэ?!
Маюми почувствовала, как вздрогнула Микико.
– Не волнуйтесь, ничего не случилось. Просто я немного знаю его и… – Маюми заговорила мягче.
– Но при чем тут я?
– Я кое-что слышала… Да вы не пугайтесь, я вам желаю только добра. Может, нам встретиться сегодня? Скажем, в… ну хоть сейчас.
После короткой паузы Микико прошептала:
– Хорошо.
– Тогда в шесть, в Сибуя, договорились? – и Маюми назвала маленькое, очень уютное кафе.
– Но… Я ведь вас никогда не видела.
– Ах, да!
Маюми совершенно упустила из виду, что и она не знает Микико.
– Я буду в лиловом пальто, в руках женский еженедельник, – сказала Маюми.
– А я… я приду в белом пальто.
– До встречи. – Маюми положила трубку и вдруг ощутила мучительный стыд.
Отправляясь на работу, Маюми одевалась скромно, а платье, в котором обслуживала клиентов, брала с собой. Даже в Токио, где на улицах много нарядно одетых женщин, этот вызывающий туалет – мини, со множеством оборок – бросался в глаза. Всем сразу было бы ясно, что девица из бара торопится на работу. Маюми вовсе не стеснялась своей профессии, но ее раздражали чересчур откровенные взгляды проходящих мимо мужчин.
Она надела лиловое пальто, взяла в руки журнал и пакет с платьем.
Такси не было, и она опоздала минут на пять, что ее не слишком огорчило – опаздывала она всегда и везде.
Войдя в кафе, Маюми сразу увидела у окна девушку в белом. Она задумчиво смотрела в окно. Микико!
К удивлению Маюми, Микико, ровесница, показалась ей совсем юной. Когда Маюми подошла поближе, Микико подняла глаза и привстала.
– Микико-сан?
– Да.
– А я – Уэгуса.
Микико казалась очень бледной, может быть оттого, что в кафе было темновато.
– Извините, что я побеспокоила вас, – сказала Маюми. – Наверное, напугала?
– Пожалуй, – кивнула Микико, изящно сложив руки на коленях. Черные шелковистые волосы, разделенные пробором, плавно струились по плечам. Маюми сама выглядела молодо, но напряженное личико Микико было совсем детским.
Подошла официантка, и Маюми заказала чаю с лимоном. Пакет положила на свободный стул у прохода.
Сейчас Маюми была накрашена не очень сильно и все равно выделялась среди окружавших ее женщин. Гримировалась и причесывалась она обычно прямо перед работой, в модном салоне недалеко от кафе. В ней легко угадывалась ее профессия, и Микико внимательно изучала незнакомку из чуждого ей мира.
– Не надо меня бояться, я не сделаю вам ничего плохого.
Микико снова кивнула.
– Однажды я вывихнула ногу и меня привезли в клинику «Ориентал»…
– Вот как. – Микико наконец немного успокоилась.
– Там я и познакомилась с доктором Наоэ.
О своей связи с Ютаро Маюми сказать не осмелилась. У нее просто язык не повернулся. Да и Микико только насторожится.
– Что же вы хотели мне сказать о докторе Наоэ?
– Да, собственно, ничего такого… Хотя… Если вы его любите, выслушайте мой совет.
Микико выжидающе посмотрела на Маюми, но та не торопилась. Она не спеша размешала в чашке сахар, отпила глоток чая и только потом сказала:
– Но я хочу знать: вы любите Наоэ?
Микико опустила глаза. Тень от длинных ресниц («природных!» – невольно отметила Маюми) легла на бледные щеки.
– Вы напрасно стесняетесь.
– Но…
– Да я и так знаю. Любите.
– Но вас почему это…
– Любите – ну и любите себе на здоровье. Но только хорошо ли вы его знаете? Между прочим, у него есть любовница. Медсестра из вашей клиники.
– Норико Симура?
Теперь уже в изумлении раскрыла рот Маюми. Да эта тихоня не так уж проста.
– Вы, оказывается, знаете…
– Да, мне говорили.
– Но это еще не все. – Ошеломляющего эффекта, на который рассчитывала Маюми, не получилось, и она начала осаду: – Говорят, он… как бы вам сказать… со странностями.
– Со странностями?
– Именно.
– Что вы имеете в виду?
– Даже сказать неудобно… Ну например, раздевается догола и… пьет кофе.
– Кто же это вам сказал?
– Ну… Один человек.
Микико долго молча глядела в окно. Потом твердо сказала:
– Я вам не верю.
– Не хотите – не верьте, но это чистая правда.
– Послушайте, ради чего вы все это рассказываете?
– Я же говорила вам: я желаю вам добра.
– Не верю ни единому вашему слову. – Выражение брезгливой неприязни появилось на лице Микико.
– Упрямица… – Маюми почувствовала, что задыхается от ненависти к этой девчонке, до самозабвения влюбленной в Наоэ. – Вы были близки с ним?
– А что, если и так? – Микико вызывающе вздернула голову.
– Значит, все-таки было… – Голос Маюми звучал почти ласково, но в душе у нее бушевала буря. Ну конечно, это же ясно! Такая любовь не может быть платонической. А вот с ней Наоэ последней грани переступить так и не захотел. Не мог решиться, потому что она – любовница главврача? Нет, это слишком неубедительно. С Микико-то у них было все. Переспать с любовницей шефа, конечно, чревато неприятностями, но куда безрассуднее спать с его дочерью! Просто он пренебрег ею ради какой-то сопливой девчонки!.. Такого позора Маюми вынести не могла. – Я была у него дома, – процедила она.
– Ну и что?
– Была с ним в постели. – Маюми уже не соображала, что говорит. – Он стоял передо мной на коленях и умолял, чтобы я не бросала его…
Микико молчала, рассеянно слушая Маюми.
– …и я лучше знаю, что он за человек.
«Разве я не права? – подумала Маюми. – Ведь я видела его в минуты безумия». Но теперь она и сама была как помешанная.
– Наоэ, может, о вас уже и думать забыл, – злобно заключила она.
– Вряд ли.
– Вы слишком самоуверенны!
– Мы договорились встретиться завтра.
– Что?! – На этот раз Маюми не сразу удалось совладать с собой. Это был ощутимый удар. – Ну и ну… и с Наоэ встречаетесь, и от смотрин не отказываетесь?
– От смотрин? – Микико на мгновенье замолчала, но сумела быстро взять себя в руки: – Я не устраиваю никаких смотрин.
– Ну конечно. Убегаете от женихов в объятия Наоэ.
– Это не так.
– Нет, так.
– Нет, не так!
Две красивые женщины, с яростным ожесточением спорившие о чем-то, привлекали к себе любопытные взгляды посетителей. Маюми, заметив это, сказала уже спокойнее:
– Между прочим, я любовница вашего отца.
– Папина любовница?!
Маюми ослепительно улыбнулась и царственно кивнула.
Это было похоже на гром среди ясного неба. Микико не помнила даже, где и как рассталась с Маюми. Опомнилась только у станции Сибуя, в гуще людского потока. Ноги несли ее к Догэндзака.
Вокруг кипела жизнь: текла нескончаемая река возвращающихся с работы людей, у станции студенты выкрикивали какие-то лозунги, продавцы зазывали прохожих в лавки. И весь этот гам перекрывал ровный рев машин.
Микико некуда было идти, она брела просто так, куда глаза глядят. Ей вдруг остро захотелось вырваться из этой толпы, убежать от всепроникающего гула, побыть одной. Она шла и шла, но людей вокруг не становилось меньше, она убегала от одного человеческого потока – и попадала в другой.
Наконец на перекрестке поймала такси.
– Куда? – спросил шофер.
Микико задумалась. Домой? Ни за что. К подруге – неохота. Никого не видеть, ни с кем не говорить, побыть одной…
– Поезжайте прямо.
– Не понимаю, – буркнул водитель.
– Тогда в Иокогаму, – махнула рукою Микико. Иокогама далеко, и у нее будет время подумать.
Стянув обеими руками воротник пальто, Микико прислонилась к стеклу. В темном декабрьском небе мелькала ослепительная неоновая реклама.
«Неужели она действительно папина любовница?» Микико вспомнила круглое, не лишенное миловидности лицо Маюми. Красивой ее, пожалуй, не назовешь, хотя, кажется, именно такие нравятся мужчинам. Но для Микико это был лик злого демона.
«Нет, поверить ей просто невозможно! Отец – ее любовник… А факты? Ведь нет никаких фактов: ни когда они познакомились, ни где встречаются… Похоже, эта Уэгуса служит в ночном баре; там, вероятно, и узнала отца. Собственно, знакомство такого рода – для мужчин в порядке вещей. Так что особенно волноваться нечего…
Но как она говорила, сколько самоуверенности! «Я любовница вашего отца…» Нет, она знает, что говорит. Ей известно и имя матери, и номер домашнего телефона, даже модель отцовского автомобиля. Она знает все, а я ничего. Неужели все это время отец обманывал нас? Не может быть! Хотя… А почему бы и нет? Такое в жизни случается сплошь и рядом, и в книгах об этом пишут, и по телевизору показывают.
Но если она и в самом деле любовница отца, зачем ей Наоэ? Ходила к нему домой… Зачем ей, любовнице отца, ходить к Наоэ? И уж тем более докладывать обо всем мне? Странно, очень странно…»
Но странным было не только это. Неужели Наоэ действительно такой, как рассказывает эта женщина? В это невозможно поверить. Она лжет.
Внезапно Микико как огнем обожгла догадка: да ведь она влюблена в Наоэ! Она разговаривала со мной как с соперницей! Оттого и раздражение, и злоба. Как же она сразу не сообразила? Это из-за отца. Вот что выбило ее из колеи. Словно ее ударили по щеке – нет, в самое сердце!
«Любовница отца… влюблена в Наоэ?..»
Микико повыше подняла воротник и посмотрела в окно. По-прежнему навстречу неслись машины, безмолвно кричала неоновая реклама.
«А отец, значит, в дураках…» Правда, изменила ему не жена, а любовница. Но все равно, вряд ли приятно, когда уводят любовницу. А увел ее…
Небо от неоновых огней казалось красным. А сверху, как бы обволакивая его, чернела мгла. Ни луны, ни звезд не видно из-за смога. Бездонная пропасть… Микико вглядывалась в черноту неба, и ей вдруг померещилось лицо Наоэ.
– Простите, мы уже проехали Икэдзири?
– Конечно. Давно.
– Пожалуйста, поверните назад.
– Назад?
– Я совсем забыла, у меня там дело. Прошу вас.
– А в Иокогаму не поедете?
– Нет, извините меня. Вернемся в Икэдзири.
– Здесь же нет разворота, – поморщился шофер.
Микико стало неловко. Это решение было неожиданно для нее самой, хотя зародилось в ней еще во время разговора с Маюми.
Встреча с Наоэ была назначена на завтра. Но ждать казалось немыслимо; желание сейчас, сию минуту видеть Наоэ было неодолимым.
К дому Наоэ Микико подъехала уже в девятом часу. В тишине переулка белое здание на фоне черного неба было похоже на сказочный замок.
Миновав вестибюль, Микико вошла в лифт и поднялась на пятый этаж. Она нажала кнопку звонка и смутилась опять, вспомнив, что встреча назначена только на завтра. Но все же позвонила во второй раз. Щелкнул замок, и дверь открылась.
Наоэ в синем домашнем кимоно стоял на пороге, скрестив на груди руки.
– Что случилось? – удивился он.
– Вдруг захотелось увидеться… – В лице Микико не было ни кровинки. – Вы заняты?
– Нет… пожалуй… – Наоэ невольно бросил взгляд в глубь квартиры.
– У вас гости?
– Нет.
Микико ждала, что он пригласит ее войти. Но Наоэ вышел в коридор и, прикрыв дверь, сказал:
– В девять ко мне придут. Еще осталось немного времени, и если…
– Я скоро уйду. – Микико скинула туфли, сняла пальто, прошла в комнату и села у котацу.
– Так в чем дело? – чужим голосом спросил Наоэ и плеснул себе в стакан сакэ.
– Дело в том, что… Сегодня я встретилась с одной странной особой…
– И что?
– Мы только что расстались… – Протянув руку, Микико попросила: – Сэнсэй, налейте и мне.
– Ты же не пьешь.
– Сегодня выпью.
– Погоди, принесу стакан.
– Не надо, я из вашего. – Микико сделала несколько больших глотков. Жидкость медленно потекла по горлу, неся с собой приятное тепло; ей сразу сделалось жарко, комната закружилась перед глазами. Микико перевела дыхание. – Я хотела бы задать вам один вопрос.
– Спрашивай.
– Только скажите правду. Хорошо?
Наоэ потянулся за сигаретой, в недоумении посмотрел на Микико и закурил.
– Сегодня я встретилась с женщиной по имени Уэгуса.
Наоэ молчал.
– Вы знаете ее?
– Знаю.
– Она кое-что мне рассказала… – Микико судорожно глотнула сакэ. – Что бывала у вас здесь. Это правда? Она еще сказала… – Микико трудно было говорить, – что вы с ней…
– Что – мы с ней?
– Вспомните сами. – От сакэ Микико совсем захмелела. – Вы ведь были только вдвоем, верно?
Наоэ, не шевелясь, смотрел в окно. Он сидел неподвижно, лицо было бледное и напряженное. Его молчание распалило Микико.
– Хорошо, я скажу все. Вы разделись. А потом… потом ползали перед ней на коленях, умоляя, чтобы она не уходила, и… – Микико внезапно замолчала. Ей вдруг сделалось жаль себя. Она презирала себя в эту минуту, но остановиться была не в силах. – Это действительно было?
Молчание.
– Ведь это ложь! – Она с надеждой повернулась к Наоэ. – Ну скажите! Это ложь? Она все придумала. Придумала, да?
– Нет.
– Нет?! – Микико в ужасе смотрела на Наоэ широко раскрытыми глазами.
– Все, что она говорила, – чистая правда.
– Боже мой… – Микико показалось, что она летит в пропасть. – Значит… значит, вы с ней…
– Нет. Думаю, между нами ничего не было.
– «Думаю»?! Да вы еще и трус?! Боитесь сказать прямо?
– Я… плохо помню. Я был немного не в себе.
– Не верю!
– Дело твое.
– Вы… – Не помня себя, Микико вскочила. Она с трудом удерживалась от желания влепить Наоэ пощечину. – Да вы знаете, кто она?
– Да.
– Что она папина любовница?
– Знаю.
– И вы все равно… – Продолжать Микико не смогла. Она уткнулась лицом в котацу и зарыдала. – Вы дьявол, вы… вы… чудовище! Вы будете гореть в аду… – Микико всхлипывала, положив голову на руки.
Наоэ посмотрел на нее, потом взглянул на часы. Половина девятого.
– Я никогда не прощу вам этого…
Наоэ поднялся, сел рядом с плачущей Микико и молча привлек к себе ее хрупкое тело.
– Пустите! Вы человек без совести. Пустите!.. – Микико металась как в бреду.
Наоэ настойчиво искал ее губы.
– Пустите, вы мне противны! – Она стиснула зубы, стараясь вырваться. Крепко держа в объятиях, он наблюдал за ней, точно ему доставляло удовольствие видеть ее ярость. И вдруг, улучив момент, когда Микико разжала губы, чтобы вздохнуть, закрыл ей рот поцелуем.
Придя в себя, Микико с удивлением почувствовала, что от ненависти и злобы не осталось и следа. Только усталость и покой. Приподняв голову, она долго всматривалась в Наоэ. Худые, обтянутые кожей плечи… На груди под кожей выступают ребра… Острый кадык… Все это было таким родным, что у Микико на глаза навернулись слезы.
– Одно, второе… – считала она выступающие ребра, – третье, четвертое… – Каждая клеточка сейчас принадлежала ей, вверяла себя ее ласкам. – Пятое, шестое…
И тут вдруг резко прозвенел звонок. Микико испуганно сжалась, прильнула к груди Наоэ и затаила дыхание, вся обратившись в слух.
После небольшой паузы снова послышались трели звонка.
Обнаженное тело – прекрасное, словно хрусталь тонкой работы, – было покрыто махровой простыней. Микико не могла сдержать дрожи.
Опять звонок. Эта пытка, наверное, никогда не кончится.
Микико осторожно приподняла голову и посмотрела на Наоэ.
– Кто-то пришел, – прошептала она. Наоэ промолчал.
– Что же делать?
– Ничего.
– Но как же… Ведь кто-то ждет…
Вместо ответа Наоэ снова обнял ее. Микико, будто ища защиты, прижалась к его груди. Наконец звонки смолкли.
– Наверное, ушли? – предположила Микико. Наоэ продолжал обнимать ее; глаза его были закрыты.
– Кто же это был?
Наоэ поднялся, взял со стола сигарету и пепельницу, закурил.
– Так ни с чем и ушел. Наверное, очень обиделся… Не успела Микико договорить, как зазвонил телефон.
Наоэ сидел с сигаретой в зубах, задумчиво опустив голову.
– Видимо, все тот же человек, – сказала Микико. Звонили настойчиво, точно были уверены, что дома кто-то есть. Микико насчитала десять звонков.
– Может, ответить?
Наоэ вышел в ванную. Микико, все еще лежа на кровати, глазами поискала одежду.
Телефон, казалось, совсем обезумел. Гнев, упрек, боль, отчаяние слышались в этих звонках, и Микико сама чуть не заплакала.
Наоэ вернулся в комнату, подошел к телефону. Аппарат будто только и ждал этого, тут же умолк.
Микико обернулась. В руках у Наоэ она увидела отвертку: он отключил телефон.
Глава XIV
– Уже успокоилась?
– Да… Кажется.
– А ты знаешь, где она была в тот вечер? – Маюми насмешливо прищурилась.
– Как где? У подружки.
– У подружки… У какой?
– Университетской.
– Хм… А ты не пытался выяснить поточнее?
– Зачем? Она же сама сказала.
– Ну-ну.
– А тебе-то что? – огрызнулся Ютаро. – Что тут такого особенного?
– Да нет, ничего… – Маюми отошла от зеркала и улеглась на диване.
– Ты знакома с Микико?
– Нет, не знакома.
– И что это она тебя так занимает?
– Да ведь потеха – невеста сбежала со смотрин.
– Кому смех, а кому и слезы… – Ютаро надел пиджак. – Ну, я пошел.
– Постой. – Маюми приподнялась. – А может, она влюблена в Наоэ?
– Ты соображаешь, что говоришь? – Уже в дверях Ютаро остановился и изумленно уставился на Маюми. – Микико? В Наоэ?
– А что, разве это невозможно?
– У тебя есть доказательства?
– Нет. Просто мне вдруг пришло в голову. Теперь уже Ютаро не мог спокойно уйти. Он вернулся и сел на диван рядом с Маюми.
– Доктору Наоэ уже тридцать семь, – сказал он.
– А девушкам часто нравятся мужчины как раз такого возраста.
– Но ведь Микико ни разу с ним даже и не поговорила.
– Ты в этом уверен? – Маюми усмехнулась.
– Тебе что-то известно? Ну-ка выкладывай!
– Ничего мне не известно. Ну а вдруг они встречались? Потихоньку, тайком?
– Глупости. У Наоэ есть любовница.
– Кто?
– Медсестра Норико Симура.
– Значит, все-таки есть… – Маюми не сомневалась, что у Наоэ есть женщина, но сейчас, услышав об этом от Ютаро, почему-то растерялась. – Ну и что из того? – Она презрительно хмыкнула. – Не удивлюсь, если у него их и две, и три. Это же Наоэ. – Маюми храбрилась, хотя на душе у нее кошки скребли.
– Странные вещи ты сегодня говоришь. От разговоров с тобой просто свихнуться можно.
– Знаешь, папочка, дело, конечно, твое, – вкрадчиво заметила Маюми, – только мой тебе совет: не тяни со смотринами.
– В этом можешь не сомневаться. В ближайшее время все улажу.
– С тем же женихом?
– Да, пришлось перед ним извиниться. Сказали, что невеста попала в аварию.
– Ишь как папочка старается!
– Должен же я заботиться о единственной дочери.
– Ну конечно, должен! – успокоила Маюми Ютаро и со всем ехидством, на какое только была способна, добавила: – Счастливый ты, папочка.
– Я? Счастливый?
– И лишь отец один в неведенье спокойном… – с выражением продекламировала Маюми.
– Ты это о чем?
– Ладно-ладно, собрался – так иди.
Слова Маюми задели Ютаро за живое, но дома ждала Рицуко, об этом нельзя было забывать. Он сказал, что пошел в Дом врачей; скоро уже пять, а в шесть они собирались пойти играть в маджонг к Хираяме.
– Так я пошел?
– Иди-иди. – Маюми даже головы не повернула к Ютаро.
Ютаро ушел, а Маюми долго еще не могла успокоиться. Еще бы: от Ютаро толку никакого, к тому же в голове у него сейчас только смотрины Микико; у Наоэ – женщина, какая-то Норико Симура… И все переплелось…
Нерастраченная злость Маюми нашла совершенно неожиданный выход: «А что, если встретиться с этой Микико и задать ей перцу?» Поразмыслив, Маюми решила, что идея не такая уж вздорная и сулит некоторое развлечение. «Если ты дочь главврача, значит, все счастье тебе?! Ну уж, дудки!» Маюми уже не могла остановиться.
Было еще только пять часов вечера, до работы времени предостаточно. Выкурив сигарету и отхлебнув бренди, Маюми раскрыла телефонную книжку и сняла трубку. Телефон Ютаро Гёды был записан не под буквой «Г», а под «П» – «папочка».
После нескольких гудков в трубке послышался немолодой женский голос. Маюми испугалась, что трубку сняла сама Рицуко, и на мгновение даже замерла, но тут же вспомнила, что у жены Ютаро голос высокий, пронзительный. Видимо, к телефону подошла горничная.
– Простите, госпожа Микико дома?
– Подождите минуточку.
Даже не поинтересовались, кто спрашивает; наверное, потому что звонит не мужчина.
– Я слушаю, – произнес голос молодой и очень чистый.
– Микико-сан?
– Да.
– Меня зовут Уэгуса. Я бы хотела с вами встретиться.
– Уэгуса? – В голосе Микико прозвучало явное недоумение. – Простите, но кто вы?
– М-м-м… Как вам сказать… В общем, я должна вам кое-что рассказать.
– Рассказать? О чем?
– Дело касается доктора Наоэ.
– Наоэ?!
Маюми почувствовала, как вздрогнула Микико.
– Не волнуйтесь, ничего не случилось. Просто я немного знаю его и… – Маюми заговорила мягче.
– Но при чем тут я?
– Я кое-что слышала… Да вы не пугайтесь, я вам желаю только добра. Может, нам встретиться сегодня? Скажем, в… ну хоть сейчас.
После короткой паузы Микико прошептала:
– Хорошо.
– Тогда в шесть, в Сибуя, договорились? – и Маюми назвала маленькое, очень уютное кафе.
– Но… Я ведь вас никогда не видела.
– Ах, да!
Маюми совершенно упустила из виду, что и она не знает Микико.
– Я буду в лиловом пальто, в руках женский еженедельник, – сказала Маюми.
– А я… я приду в белом пальто.
– До встречи. – Маюми положила трубку и вдруг ощутила мучительный стыд.
Отправляясь на работу, Маюми одевалась скромно, а платье, в котором обслуживала клиентов, брала с собой. Даже в Токио, где на улицах много нарядно одетых женщин, этот вызывающий туалет – мини, со множеством оборок – бросался в глаза. Всем сразу было бы ясно, что девица из бара торопится на работу. Маюми вовсе не стеснялась своей профессии, но ее раздражали чересчур откровенные взгляды проходящих мимо мужчин.
Она надела лиловое пальто, взяла в руки журнал и пакет с платьем.
Такси не было, и она опоздала минут на пять, что ее не слишком огорчило – опаздывала она всегда и везде.
Войдя в кафе, Маюми сразу увидела у окна девушку в белом. Она задумчиво смотрела в окно. Микико!
К удивлению Маюми, Микико, ровесница, показалась ей совсем юной. Когда Маюми подошла поближе, Микико подняла глаза и привстала.
– Микико-сан?
– Да.
– А я – Уэгуса.
Микико казалась очень бледной, может быть оттого, что в кафе было темновато.
– Извините, что я побеспокоила вас, – сказала Маюми. – Наверное, напугала?
– Пожалуй, – кивнула Микико, изящно сложив руки на коленях. Черные шелковистые волосы, разделенные пробором, плавно струились по плечам. Маюми сама выглядела молодо, но напряженное личико Микико было совсем детским.
Подошла официантка, и Маюми заказала чаю с лимоном. Пакет положила на свободный стул у прохода.
Сейчас Маюми была накрашена не очень сильно и все равно выделялась среди окружавших ее женщин. Гримировалась и причесывалась она обычно прямо перед работой, в модном салоне недалеко от кафе. В ней легко угадывалась ее профессия, и Микико внимательно изучала незнакомку из чуждого ей мира.
– Не надо меня бояться, я не сделаю вам ничего плохого.
Микико снова кивнула.
– Однажды я вывихнула ногу и меня привезли в клинику «Ориентал»…
– Вот как. – Микико наконец немного успокоилась.
– Там я и познакомилась с доктором Наоэ.
О своей связи с Ютаро Маюми сказать не осмелилась. У нее просто язык не повернулся. Да и Микико только насторожится.
– Что же вы хотели мне сказать о докторе Наоэ?
– Да, собственно, ничего такого… Хотя… Если вы его любите, выслушайте мой совет.
Микико выжидающе посмотрела на Маюми, но та не торопилась. Она не спеша размешала в чашке сахар, отпила глоток чая и только потом сказала:
– Но я хочу знать: вы любите Наоэ?
Микико опустила глаза. Тень от длинных ресниц («природных!» – невольно отметила Маюми) легла на бледные щеки.
– Вы напрасно стесняетесь.
– Но…
– Да я и так знаю. Любите.
– Но вас почему это…
– Любите – ну и любите себе на здоровье. Но только хорошо ли вы его знаете? Между прочим, у него есть любовница. Медсестра из вашей клиники.
– Норико Симура?
Теперь уже в изумлении раскрыла рот Маюми. Да эта тихоня не так уж проста.
– Вы, оказывается, знаете…
– Да, мне говорили.
– Но это еще не все. – Ошеломляющего эффекта, на который рассчитывала Маюми, не получилось, и она начала осаду: – Говорят, он… как бы вам сказать… со странностями.
– Со странностями?
– Именно.
– Что вы имеете в виду?
– Даже сказать неудобно… Ну например, раздевается догола и… пьет кофе.
– Кто же это вам сказал?
– Ну… Один человек.
Микико долго молча глядела в окно. Потом твердо сказала:
– Я вам не верю.
– Не хотите – не верьте, но это чистая правда.
– Послушайте, ради чего вы все это рассказываете?
– Я же говорила вам: я желаю вам добра.
– Не верю ни единому вашему слову. – Выражение брезгливой неприязни появилось на лице Микико.
– Упрямица… – Маюми почувствовала, что задыхается от ненависти к этой девчонке, до самозабвения влюбленной в Наоэ. – Вы были близки с ним?
– А что, если и так? – Микико вызывающе вздернула голову.
– Значит, все-таки было… – Голос Маюми звучал почти ласково, но в душе у нее бушевала буря. Ну конечно, это же ясно! Такая любовь не может быть платонической. А вот с ней Наоэ последней грани переступить так и не захотел. Не мог решиться, потому что она – любовница главврача? Нет, это слишком неубедительно. С Микико-то у них было все. Переспать с любовницей шефа, конечно, чревато неприятностями, но куда безрассуднее спать с его дочерью! Просто он пренебрег ею ради какой-то сопливой девчонки!.. Такого позора Маюми вынести не могла. – Я была у него дома, – процедила она.
– Ну и что?
– Была с ним в постели. – Маюми уже не соображала, что говорит. – Он стоял передо мной на коленях и умолял, чтобы я не бросала его…
Микико молчала, рассеянно слушая Маюми.
– …и я лучше знаю, что он за человек.
«Разве я не права? – подумала Маюми. – Ведь я видела его в минуты безумия». Но теперь она и сама была как помешанная.
– Наоэ, может, о вас уже и думать забыл, – злобно заключила она.
– Вряд ли.
– Вы слишком самоуверенны!
– Мы договорились встретиться завтра.
– Что?! – На этот раз Маюми не сразу удалось совладать с собой. Это был ощутимый удар. – Ну и ну… и с Наоэ встречаетесь, и от смотрин не отказываетесь?
– От смотрин? – Микико на мгновенье замолчала, но сумела быстро взять себя в руки: – Я не устраиваю никаких смотрин.
– Ну конечно. Убегаете от женихов в объятия Наоэ.
– Это не так.
– Нет, так.
– Нет, не так!
Две красивые женщины, с яростным ожесточением спорившие о чем-то, привлекали к себе любопытные взгляды посетителей. Маюми, заметив это, сказала уже спокойнее:
– Между прочим, я любовница вашего отца.
– Папина любовница?!
Маюми ослепительно улыбнулась и царственно кивнула.
Это было похоже на гром среди ясного неба. Микико не помнила даже, где и как рассталась с Маюми. Опомнилась только у станции Сибуя, в гуще людского потока. Ноги несли ее к Догэндзака.
Вокруг кипела жизнь: текла нескончаемая река возвращающихся с работы людей, у станции студенты выкрикивали какие-то лозунги, продавцы зазывали прохожих в лавки. И весь этот гам перекрывал ровный рев машин.
Микико некуда было идти, она брела просто так, куда глаза глядят. Ей вдруг остро захотелось вырваться из этой толпы, убежать от всепроникающего гула, побыть одной. Она шла и шла, но людей вокруг не становилось меньше, она убегала от одного человеческого потока – и попадала в другой.
Наконец на перекрестке поймала такси.
– Куда? – спросил шофер.
Микико задумалась. Домой? Ни за что. К подруге – неохота. Никого не видеть, ни с кем не говорить, побыть одной…
– Поезжайте прямо.
– Не понимаю, – буркнул водитель.
– Тогда в Иокогаму, – махнула рукою Микико. Иокогама далеко, и у нее будет время подумать.
Стянув обеими руками воротник пальто, Микико прислонилась к стеклу. В темном декабрьском небе мелькала ослепительная неоновая реклама.
«Неужели она действительно папина любовница?» Микико вспомнила круглое, не лишенное миловидности лицо Маюми. Красивой ее, пожалуй, не назовешь, хотя, кажется, именно такие нравятся мужчинам. Но для Микико это был лик злого демона.
«Нет, поверить ей просто невозможно! Отец – ее любовник… А факты? Ведь нет никаких фактов: ни когда они познакомились, ни где встречаются… Похоже, эта Уэгуса служит в ночном баре; там, вероятно, и узнала отца. Собственно, знакомство такого рода – для мужчин в порядке вещей. Так что особенно волноваться нечего…
Но как она говорила, сколько самоуверенности! «Я любовница вашего отца…» Нет, она знает, что говорит. Ей известно и имя матери, и номер домашнего телефона, даже модель отцовского автомобиля. Она знает все, а я ничего. Неужели все это время отец обманывал нас? Не может быть! Хотя… А почему бы и нет? Такое в жизни случается сплошь и рядом, и в книгах об этом пишут, и по телевизору показывают.
Но если она и в самом деле любовница отца, зачем ей Наоэ? Ходила к нему домой… Зачем ей, любовнице отца, ходить к Наоэ? И уж тем более докладывать обо всем мне? Странно, очень странно…»
Но странным было не только это. Неужели Наоэ действительно такой, как рассказывает эта женщина? В это невозможно поверить. Она лжет.
Внезапно Микико как огнем обожгла догадка: да ведь она влюблена в Наоэ! Она разговаривала со мной как с соперницей! Оттого и раздражение, и злоба. Как же она сразу не сообразила? Это из-за отца. Вот что выбило ее из колеи. Словно ее ударили по щеке – нет, в самое сердце!
«Любовница отца… влюблена в Наоэ?..»
Микико повыше подняла воротник и посмотрела в окно. По-прежнему навстречу неслись машины, безмолвно кричала неоновая реклама.
«А отец, значит, в дураках…» Правда, изменила ему не жена, а любовница. Но все равно, вряд ли приятно, когда уводят любовницу. А увел ее…
Небо от неоновых огней казалось красным. А сверху, как бы обволакивая его, чернела мгла. Ни луны, ни звезд не видно из-за смога. Бездонная пропасть… Микико вглядывалась в черноту неба, и ей вдруг померещилось лицо Наоэ.
– Простите, мы уже проехали Икэдзири?
– Конечно. Давно.
– Пожалуйста, поверните назад.
– Назад?
– Я совсем забыла, у меня там дело. Прошу вас.
– А в Иокогаму не поедете?
– Нет, извините меня. Вернемся в Икэдзири.
– Здесь же нет разворота, – поморщился шофер.
Микико стало неловко. Это решение было неожиданно для нее самой, хотя зародилось в ней еще во время разговора с Маюми.
Встреча с Наоэ была назначена на завтра. Но ждать казалось немыслимо; желание сейчас, сию минуту видеть Наоэ было неодолимым.
К дому Наоэ Микико подъехала уже в девятом часу. В тишине переулка белое здание на фоне черного неба было похоже на сказочный замок.
Миновав вестибюль, Микико вошла в лифт и поднялась на пятый этаж. Она нажала кнопку звонка и смутилась опять, вспомнив, что встреча назначена только на завтра. Но все же позвонила во второй раз. Щелкнул замок, и дверь открылась.
Наоэ в синем домашнем кимоно стоял на пороге, скрестив на груди руки.
– Что случилось? – удивился он.
– Вдруг захотелось увидеться… – В лице Микико не было ни кровинки. – Вы заняты?
– Нет… пожалуй… – Наоэ невольно бросил взгляд в глубь квартиры.
– У вас гости?
– Нет.
Микико ждала, что он пригласит ее войти. Но Наоэ вышел в коридор и, прикрыв дверь, сказал:
– В девять ко мне придут. Еще осталось немного времени, и если…
– Я скоро уйду. – Микико скинула туфли, сняла пальто, прошла в комнату и села у котацу.
– Так в чем дело? – чужим голосом спросил Наоэ и плеснул себе в стакан сакэ.
– Дело в том, что… Сегодня я встретилась с одной странной особой…
– И что?
– Мы только что расстались… – Протянув руку, Микико попросила: – Сэнсэй, налейте и мне.
– Ты же не пьешь.
– Сегодня выпью.
– Погоди, принесу стакан.
– Не надо, я из вашего. – Микико сделала несколько больших глотков. Жидкость медленно потекла по горлу, неся с собой приятное тепло; ей сразу сделалось жарко, комната закружилась перед глазами. Микико перевела дыхание. – Я хотела бы задать вам один вопрос.
– Спрашивай.
– Только скажите правду. Хорошо?
Наоэ потянулся за сигаретой, в недоумении посмотрел на Микико и закурил.
– Сегодня я встретилась с женщиной по имени Уэгуса.
Наоэ молчал.
– Вы знаете ее?
– Знаю.
– Она кое-что мне рассказала… – Микико судорожно глотнула сакэ. – Что бывала у вас здесь. Это правда? Она еще сказала… – Микико трудно было говорить, – что вы с ней…
– Что – мы с ней?
– Вспомните сами. – От сакэ Микико совсем захмелела. – Вы ведь были только вдвоем, верно?
Наоэ, не шевелясь, смотрел в окно. Он сидел неподвижно, лицо было бледное и напряженное. Его молчание распалило Микико.
– Хорошо, я скажу все. Вы разделись. А потом… потом ползали перед ней на коленях, умоляя, чтобы она не уходила, и… – Микико внезапно замолчала. Ей вдруг сделалось жаль себя. Она презирала себя в эту минуту, но остановиться была не в силах. – Это действительно было?
Молчание.
– Ведь это ложь! – Она с надеждой повернулась к Наоэ. – Ну скажите! Это ложь? Она все придумала. Придумала, да?
– Нет.
– Нет?! – Микико в ужасе смотрела на Наоэ широко раскрытыми глазами.
– Все, что она говорила, – чистая правда.
– Боже мой… – Микико показалось, что она летит в пропасть. – Значит… значит, вы с ней…
– Нет. Думаю, между нами ничего не было.
– «Думаю»?! Да вы еще и трус?! Боитесь сказать прямо?
– Я… плохо помню. Я был немного не в себе.
– Не верю!
– Дело твое.
– Вы… – Не помня себя, Микико вскочила. Она с трудом удерживалась от желания влепить Наоэ пощечину. – Да вы знаете, кто она?
– Да.
– Что она папина любовница?
– Знаю.
– И вы все равно… – Продолжать Микико не смогла. Она уткнулась лицом в котацу и зарыдала. – Вы дьявол, вы… вы… чудовище! Вы будете гореть в аду… – Микико всхлипывала, положив голову на руки.
Наоэ посмотрел на нее, потом взглянул на часы. Половина девятого.
– Я никогда не прощу вам этого…
Наоэ поднялся, сел рядом с плачущей Микико и молча привлек к себе ее хрупкое тело.
– Пустите! Вы человек без совести. Пустите!.. – Микико металась как в бреду.
Наоэ настойчиво искал ее губы.
– Пустите, вы мне противны! – Она стиснула зубы, стараясь вырваться. Крепко держа в объятиях, он наблюдал за ней, точно ему доставляло удовольствие видеть ее ярость. И вдруг, улучив момент, когда Микико разжала губы, чтобы вздохнуть, закрыл ей рот поцелуем.
Придя в себя, Микико с удивлением почувствовала, что от ненависти и злобы не осталось и следа. Только усталость и покой. Приподняв голову, она долго всматривалась в Наоэ. Худые, обтянутые кожей плечи… На груди под кожей выступают ребра… Острый кадык… Все это было таким родным, что у Микико на глаза навернулись слезы.
– Одно, второе… – считала она выступающие ребра, – третье, четвертое… – Каждая клеточка сейчас принадлежала ей, вверяла себя ее ласкам. – Пятое, шестое…
И тут вдруг резко прозвенел звонок. Микико испуганно сжалась, прильнула к груди Наоэ и затаила дыхание, вся обратившись в слух.
После небольшой паузы снова послышались трели звонка.
Обнаженное тело – прекрасное, словно хрусталь тонкой работы, – было покрыто махровой простыней. Микико не могла сдержать дрожи.
Опять звонок. Эта пытка, наверное, никогда не кончится.
Микико осторожно приподняла голову и посмотрела на Наоэ.
– Кто-то пришел, – прошептала она. Наоэ промолчал.
– Что же делать?
– Ничего.
– Но как же… Ведь кто-то ждет…
Вместо ответа Наоэ снова обнял ее. Микико, будто ища защиты, прижалась к его груди. Наконец звонки смолкли.
– Наверное, ушли? – предположила Микико. Наоэ продолжал обнимать ее; глаза его были закрыты.
– Кто же это был?
Наоэ поднялся, взял со стола сигарету и пепельницу, закурил.
– Так ни с чем и ушел. Наверное, очень обиделся… Не успела Микико договорить, как зазвонил телефон.
Наоэ сидел с сигаретой в зубах, задумчиво опустив голову.
– Видимо, все тот же человек, – сказала Микико. Звонили настойчиво, точно были уверены, что дома кто-то есть. Микико насчитала десять звонков.
– Может, ответить?
Наоэ вышел в ванную. Микико, все еще лежа на кровати, глазами поискала одежду.
Телефон, казалось, совсем обезумел. Гнев, упрек, боль, отчаяние слышались в этих звонках, и Микико сама чуть не заплакала.
Наоэ вернулся в комнату, подошел к телефону. Аппарат будто только и ждал этого, тут же умолк.
Микико обернулась. В руках у Наоэ она увидела отвертку: он отключил телефон.
Глава XIV
Рицуко научилась играть в маджонг два года назад. А Ютаро был азартным игроком еще в студенческую пору. И уже открыв собственную клинику, он по-прежнему приглашал своих прежних партнеров сыграть партию-другую.
Последнее время он играл с врачами Хираямой и Утимурой, жившим в районе Мэгуро. У всех троих дел всегда было по горло, поэтому удавалось собраться не часто, раз в месяц, но уж играли тогда до поздней ночи. Ютаро приходил реже: деятельность в муниципалитете и правлении Ассоциации врачей не оставляла свободного времени.
Ютаро сам взялся обучать Рицуко маджонгу. Со стороны могло показаться смешным – втолковывать азы сложнейшей игры пятидесятилетней жене, но у Ютаро был тайный умысел. С возрастом Рицуко сделалась нервной, раздражительной, а маджонг мог развлечь ее. Кроме того, таким образом он как бы искупал свой грех с Маюми. Но главным образом эти игры за полночь помогали ему избегать исполнения своих супружеских обязанностей.
Поначалу Ютаро опасался, что жена не захочет ломать голову над игрой. Тем не менее время от времени он возобновлял разговор: «Это же неинтересно – только смотреть. Научилась бы. Ты даже представить себе не можешь, какое это удовольствие». Неожиданно Рицуко вошла во вкус.
Пару вечеров Ютаро честно посвятил жене, объясняя правила игры. Но вскоре это ему наскучило. Препоручив Юдзи обучение Рицуко и Микико, он «умыл руки».
Со временем, однако, Ютаро понял, что здорово просчитался. Рицуко рьяно увлеклась игрой, подолгу просиживала за ней с Сэкигути, набила руку, а в конце концов привлекла к игре и супругу Хираямы.
Вот и выходило, что Ютаро научил Рицуко себе на беду. Потому что если раньше он мог сказать, что идет играть в маджонг, а сам бежал к Маюми, то теперь это было уже невозможно. Более того, Рицуко обучила и мадам Хираяму, и они могли садиться играть всей компанией – пара на пару. Причем договаривались о встрече женщины, которые отлично знали распорядок дня мужей, и найти предлог, чтобы уклониться от этих встреч, было не просто.
Маджонг Ютаро любил, но подобная компания не очень устраивала его. Если уж играть, то по крупной, с риском, а так – что толку? Ставки были мизерные, деньги переходили от мужа к жене, от жены к мужу. Ютаро злился: что за удовольствие в такой игре?
Хираяма, в общем, придерживался того же мнения; но женщины его давно уже не интересовали, и маджонг в семейном кругу, как ни странно, доставлял ему удовольствие.
Из всех четверых нервничал один Ютаро – его мысли были заняты Маюми, но не подавать виду было нельзя, и он утешался тем, что нет худа без добра: утомившейся Рицуко он будет не нужен.
В тот вечер они сыграли только три партии, Рицуко выигрывала, за ней шли супруги Хираяма, Ютаро был позади всех.
Несмотря на пренебрежительное отношение к партнерам, Ютаро все же обычно увлекался и играл с азартом. Но сегодня, проиграв, что бывало с ним редко, даже не расстроился; гораздо больше его тревожило другое: он встречался с Маюми и опять потерпел неудачу.
Играть начали в шесть, а к десяти уже кончили. Но расходиться не торопились: помимо самой игры, дамы всегда ждали случая поболтать. Естественно, тема была одна, близкая всем, – клиника, врачебная практика.
– Как у вас с медсестрами? – поинтересовалась жена Хираямы.
– Заменяем стажерами, так что кое-как из положения выходим. – Рицуко выпила целую бутылку пива, и глаза у нее слегка покраснели.
– А у нас осталось всего три.
– У вас же было четыре?
– То-то и оно, что было. Помните, года два назад пришла к нам ученица – Яно. Она еще жила у нас.
– Помню, помню. Удлиненное личико… Такая милая девочка.
– Так вот. Она работала у нас и училась на медсестру. До обеда в клинике, а потом на курсах. И вот, представьте себе…
– Неужели ушла?
– Да! Выучилась, сдала госэкзамены, в общем, стала наконец настоящей медсестрой. Мы все думали: вот начнет теперь работать по-настоящему, а она – нате вам – вдруг заявляет, что уезжает домой к родителям.
– Почему?
– Говорит, что у матери больное сердце. Но конечно, это всего лишь предлог. Она и раньше знала, что мать плоха.
– Как же так можно? Вы разве не договаривались, что после курсов она отработает несколько лет у вас?
– Да, устная договоренность была. Она обещала отработать два года.
– Уговор есть уговор!
– Конечно! И я так считаю. Я просила доктора, чтобы он поговорил с ней пожестче… – мадам Хираяма величала своего мужа «доктором», – а он и слушать не желает. Что ж, говорит, раз матери плохо, пусть едет.
– Ой, мой такой же недотепа!
Разговор принимал неблагоприятный оборот, и мужчины предпочитали молча потягивать пиво.
Последнее время он играл с врачами Хираямой и Утимурой, жившим в районе Мэгуро. У всех троих дел всегда было по горло, поэтому удавалось собраться не часто, раз в месяц, но уж играли тогда до поздней ночи. Ютаро приходил реже: деятельность в муниципалитете и правлении Ассоциации врачей не оставляла свободного времени.
Ютаро сам взялся обучать Рицуко маджонгу. Со стороны могло показаться смешным – втолковывать азы сложнейшей игры пятидесятилетней жене, но у Ютаро был тайный умысел. С возрастом Рицуко сделалась нервной, раздражительной, а маджонг мог развлечь ее. Кроме того, таким образом он как бы искупал свой грех с Маюми. Но главным образом эти игры за полночь помогали ему избегать исполнения своих супружеских обязанностей.
Поначалу Ютаро опасался, что жена не захочет ломать голову над игрой. Тем не менее время от времени он возобновлял разговор: «Это же неинтересно – только смотреть. Научилась бы. Ты даже представить себе не можешь, какое это удовольствие». Неожиданно Рицуко вошла во вкус.
Пару вечеров Ютаро честно посвятил жене, объясняя правила игры. Но вскоре это ему наскучило. Препоручив Юдзи обучение Рицуко и Микико, он «умыл руки».
Со временем, однако, Ютаро понял, что здорово просчитался. Рицуко рьяно увлеклась игрой, подолгу просиживала за ней с Сэкигути, набила руку, а в конце концов привлекла к игре и супругу Хираямы.
Вот и выходило, что Ютаро научил Рицуко себе на беду. Потому что если раньше он мог сказать, что идет играть в маджонг, а сам бежал к Маюми, то теперь это было уже невозможно. Более того, Рицуко обучила и мадам Хираяму, и они могли садиться играть всей компанией – пара на пару. Причем договаривались о встрече женщины, которые отлично знали распорядок дня мужей, и найти предлог, чтобы уклониться от этих встреч, было не просто.
Маджонг Ютаро любил, но подобная компания не очень устраивала его. Если уж играть, то по крупной, с риском, а так – что толку? Ставки были мизерные, деньги переходили от мужа к жене, от жены к мужу. Ютаро злился: что за удовольствие в такой игре?
Хираяма, в общем, придерживался того же мнения; но женщины его давно уже не интересовали, и маджонг в семейном кругу, как ни странно, доставлял ему удовольствие.
Из всех четверых нервничал один Ютаро – его мысли были заняты Маюми, но не подавать виду было нельзя, и он утешался тем, что нет худа без добра: утомившейся Рицуко он будет не нужен.
В тот вечер они сыграли только три партии, Рицуко выигрывала, за ней шли супруги Хираяма, Ютаро был позади всех.
Несмотря на пренебрежительное отношение к партнерам, Ютаро все же обычно увлекался и играл с азартом. Но сегодня, проиграв, что бывало с ним редко, даже не расстроился; гораздо больше его тревожило другое: он встречался с Маюми и опять потерпел неудачу.
Играть начали в шесть, а к десяти уже кончили. Но расходиться не торопились: помимо самой игры, дамы всегда ждали случая поболтать. Естественно, тема была одна, близкая всем, – клиника, врачебная практика.
– Как у вас с медсестрами? – поинтересовалась жена Хираямы.
– Заменяем стажерами, так что кое-как из положения выходим. – Рицуко выпила целую бутылку пива, и глаза у нее слегка покраснели.
– А у нас осталось всего три.
– У вас же было четыре?
– То-то и оно, что было. Помните, года два назад пришла к нам ученица – Яно. Она еще жила у нас.
– Помню, помню. Удлиненное личико… Такая милая девочка.
– Так вот. Она работала у нас и училась на медсестру. До обеда в клинике, а потом на курсах. И вот, представьте себе…
– Неужели ушла?
– Да! Выучилась, сдала госэкзамены, в общем, стала наконец настоящей медсестрой. Мы все думали: вот начнет теперь работать по-настоящему, а она – нате вам – вдруг заявляет, что уезжает домой к родителям.
– Почему?
– Говорит, что у матери больное сердце. Но конечно, это всего лишь предлог. Она и раньше знала, что мать плоха.
– Как же так можно? Вы разве не договаривались, что после курсов она отработает несколько лет у вас?
– Да, устная договоренность была. Она обещала отработать два года.
– Уговор есть уговор!
– Конечно! И я так считаю. Я просила доктора, чтобы он поговорил с ней пожестче… – мадам Хираяма величала своего мужа «доктором», – а он и слушать не желает. Что ж, говорит, раз матери плохо, пусть едет.
– Ой, мой такой же недотепа!
Разговор принимал неблагоприятный оборот, и мужчины предпочитали молча потягивать пиво.