Вайнин Валерий. Разрушь преисподнюю!

   – Супружеский долг я выполнил, – сказал он. – На том с тобой прощаюсь.
   – Врешь, – возразила Даша. – Твой супружеский долг – стрескать мой обед.
   Глеб взглянул на часы.
   – Не успеваю.
   Даша взяла его за грудки.
   – Черта с два!
   Глеб вздохнул.
   – Только в темпе.
   – В ушах засвистит! – пообещала Даша.
   И через десять минут Глеб выбежал из квартиры, дожевывая на ходу.
 

6

 
   Саша Колесников затаился в подворотне. Было холодно и сыро, и набитый учебниками ранец натер плечо. Когда Леня и Гуля уехали в автобусе, у Саши вырвался вздох облегчения, однако наблюдательный пост мальчик не покинул. «Сумрачные придурки» гнались за автобусом со скоростью, каявшейся невероятной. И, когда наконец они отстали, Саша перевел дух во второй раз. Но домой опять же не пошел и продолжал следить из подворотни.
   Подростки повернули назад, к остановке. Сквозь окутывающую их серую дымку едва угадывались контуры фигур. Редкие прохожие под зонтами сторонились этой зловещей группы и продолжали свой путь как ни в чем не бывало.
   У остановки подростки затеяли между собой драку. Беспорядочно замелькали руки-ноги, какие-то предметы, и сумрак при этом, как заметил Саша, загустел, сделавшись почти черным. Внезапно драка прекратилась, и черная дымка вокруг подростков начала бледнеть. В сером облаке вновь проступили очертания фигур.
   Саша Колесников крутым разведчиком, разумеется, не был. То ли он произвел шум, задев бачок с мусором, то ли слишком высунулся из своего убежища – но его засекли. Из серого облака возникла рука с пивной банкой и указала на мальчика. И ломающийся хриплый голос произнес:
   – Глянь, Дрын! Тот говноед с кошкой!
   И Саша побежал к дому. Вопя и улюлюкая, подростки понеслись за ним. Саша мчался так, как не бегал ни разу в жизни, даже на школьных соревнованиях. Но преследователи его бежали гораздо быстрей. К счастью, у Саши была приличная фора и дом его был близко. Задыхаясь от кошмарной этой гонки, мальчик достиг двери подъезда и дрожащими пальцами набрал код. Замок открылся. Только тут Саша осмелился оглянуться. Черное облако неслось на него со скоростью локомотива. Юркнув в подъезд, мальчик захлопнул стальную дверь. И тотчас послышалось множество гулких ударов.
   Саша взлетел по лестнице, открыл ключом дверь квартиры и, перескочив порог, защелкнул оба замка. Затем постоял, тревожно прислушиваясь. За дверью было тихо. А перед Сашей появилась бабушка.
   – Ишь запыхался, – проворчала она. – Будто кто гонится.
   Саша снял куртку и кроссовки.
   – Никто не гонится, ба. Обедать давай.
   Тут притопала Танька.
   – Сань, а у нас Гуля была с Леней, – сообщила она, зевая.
   – Знаю, – буркнул Саша. – Я их встретил.
   – Ой, правда?! – прокричала сестренка. – А я дрыхла меня не разбудили!
   – Я им отдала твои стихи, – добавила Варвара Львовна.
   Саша повысил голос:
   – Знаю! Обедать, говорю, давай!
   – Покричи у меня! – нахмурила брови бабушка. – Мой руки, сейчас разогрею.
   Она отправилась на кухню. А Саша прошел в свою комнату и посмотрел в окно. Стекло покрывали капли дождя. Двор был безлюден: ни пенсионеров, ни собак, ни придурков в сумраке. Незаметно прошмыгнув в дверь, Танька встала рядом.
   – Будем в окно смотреть, да?
   Саша вдруг обнял ее и прижал к себе.
   – Принеси телефон, – попросил он. – Чтоб бабушка не видела.
   – А зачем?
   – Другу позвонить. По секрету.
   Танька вышла и, крадучись, вернулась, неся телефонную трубку. Девочка преданно смотрела в глаза брату.
   – У нас, что ли, тайна? – прошептала она.
   – Вроде того. – Саша набрал номер Глеба.
   После четырех длинных гудков голос Даши произнес:
   – Алло! – Поскольку мальчик не отозвался, Дашин голос встревоженно повторил: – Алло! Вас не слышно!
   Саша дал отбой. Заинтересованная Танька взирала на брата круглыми глазенками.
   – Не дозвонился?
   – Друга нет дома. Позже позвоню. – Сжав трубку, мальчик уставился в окно.
 

7

 
   Из-за дождя ли, по какой ли другой причине в фойе «Метрополя» было пусто, как никогда. Скучающий портье восседал за стойкой на стуле. При виде Глеба он лениво поднялся, и сразу стало заметно, что он под хмельком.
   – Чем могу служить? – произнес портье по-английски. Язык его не заплетался, но артикуляция страдала.
   Глеб по-английски ответил:
   – Два-три вопроса. Очень легких.
   Портье протестующе поднял руку, отчего покачнулся.
   – Информацию не продаю. Надоело. Хоть стреляйте хоть жалуйтесь в Ватикан.
   – Почему в Ватикан? – улыбнулся Глеб.
   Пожав плечами, портье перешел на русский.
   – А-а!.. Вас я вспомнил. Вы наезжали тут на мистера Мак-Грегора, царствие ему небесное. Сообщаю бесплатно: посмертной записки он вам не оставил. Засим… – Портье икнул. – Засим прошу от меня отвалить.
   Глеб хотел разозлиться, но злости не ощутил. Только любопытство.
   – Почему так грубо?
   – Потому что все вы, – портье чиркнул пальцем себя по горлу, – вот где у меня сидите!
   – Кто все?
   – Сперва ФСБ, потом япошка этот… бизнесмен из Бостона. Теперь еще вы интерес проявить изволили. Хоть беги.
   Выждав, пока портье выровняет дыхание, Глеб уточнил:
   – Японец маленький, невзрачный, со шрамом над левой бровью, так?
   Портье криво усмехнулся.
   – Вижу, вы знакомы. Желаю хорошо повеселиться. – Позой своей он демонстрировал, что разговор окончен и настаивать не имеет смысла.
   – Послушайте, – сказал Глеб негромко, – Ричард Мак-Грегор был моим другом. Я хочу найти его убийцу, а на ФСБ надежды мало.
   Портье икнул и, качнувшись, облокотился на стойку-Взгляд его утратил враждебность.
   – Как тут помочь?.. Мак-Грегор был мужик что надо, без выпендрежа. Но я правда ничего не знаю.
   – Чем интересовались ФСБ и японец? – осторожно осведомился Глеб.
   – О господи… Расспрашивали про Ньюгартов, которые звонили Мак-Грегору, про какого-то лорда Грина… Ей-богу, я никого из них не видел, не слышал и знать их не желаю. Вот все, что могу сказать.
   Глеб изобразил отсутствие интереса. Со скучающей миной оглядывая стены, он прокомментировал:
   – Не видели, не слышали – однако имена вам известны.
   – Чистая случайность, – объяснил портье. – Мак-Грегор ждал звонка от какой-то Люси Ньюгарт. Когда она позвонила, я находился рядом и, естественно… Покойный убеждал ее не волноваться. Говорил, что у него есть друг, лорд Грин, который поможет ей и уладит все проблемы. И еще добавил, что верит лорду Грину, как самому себе. Больше мне сказать нечего, хоть жгите каленым железом… Эй! Что с вами? – Подвыпивший портье не утратил профессиональной наблюдательности. – Вы побледнели, будто призрак увидели.
   Проглотив комок в горле, Глеб пытался улыбнуться.
   – Да нет, все нормально. Просто я… мне просто не нравится этот лорд Грин. – Он резко развернулся и направился к выходу.
   Портье вдогонку бросил:
   – А мне японец не нравится! Поосторожней с ним!
   – Спасибо, – сказал Глеб, выходя. И процедил сквозь зубы: «Черт тебя побери, лорд Грин!»
 

8

 
   Маленький японец со шрамом над бровью терпеливо кружил возле здания ФСБ на Лубянке. Накрапывающий дождь был ему лишь на руку. Одетый в серый спортивный костюм и кроссовки Ямото Кае, предводитель Черной Саранчи, зорко всматривался в лица прохожих. В толпе и в безлюдной местности он умел оставаться незаметным, как бесплотная тень. А в пасмурную московскую погоду он способен был, казалось, просто-напросто раствориться в насыщенном автомобильными выхлопами воздухе.
   Когда золотистый «Опель» припарковался на стоянке, Ямото околачивался рядом. Из «Опеля» вышел господин с усиками, раскрыл над головой зонт и двинулся ко входу в здание. Японец ему не препятствовал: пока он лишь следил не вступая в контакт. Господин с усиками шагал, лавируя меж людей и автомобилей. Внезапно дорогу ему преградил толстяк в переливчатом плаще, с волосами до плеч и тоже под зонтом. Ямото признал в толстяке типа, который сопровождал господина с усиками в «Метрополь».
   – Совсем сбрендил?! – прошипел Луганский. – На хер ты сюда приперся?!
   Куроедов откинул со лба влажную прядь.
   – Не заводись, Юрик. Я обещал.
   Казалось, Луганский его ударит.
   – Хочешь утопить нас обоих?!
   – Не драматизируй, – отмахнулся Куроедов. – Я тихо подожду здесь твоей приятной новости. Надеюсь, учитель французского с крючка не сорвется.
   Ямото видел, как шевелятся их губы, слышал каждый произнесенный ими звук, но, к великой своей досаде, не понимал по-русски. Что делать, незнание этого варварского языка значительно усложняло его миссию.
   – Контролировать меня собрался? – побелел от ярости Луганский. – Позволь, Володь, я порекомендую тебе хорошего психиатра.
   Усмешка Куроедова походила на оскал.
   – Поздно, дружище. Я свихнулся от любви.
   Луганский пристально на него посмотрел: не ерничает ли? Ничуть не бывало. Приятель был убийственно серьезен Луганский нервно потрогал прическу.
   – Володь, не мешай мне работать, ладно?
   Куроедов качнул зонтом.
   – Конечно, Юрик, конечно. Я просто подожду. Не сочти за труд потом выйти и рассказать, как все прошло.
   Луганский вздохнул.
   – К чему эта спешка?
   – Хочу быть первым, кто утешит прекрасную вдову. – Куроедов хохотнул. – Шучу, Юрик Я не сумасшедший, только притворяюсь. Чтобы тебе служба медом не казалась.
   Луганский отгородился зонтом.
   – Ну-ну, – буркнул он и направился в свою «контору».
   Несколько мгновений Куроедов с прищуром смотрел ему вслед, потом засеменил к припаркованному невдалеке «Мерседесу».
   Ямото Кае, хоть не понимал по-русски ни слова, составил мнение, что в голове длинноволосого завелись тараканы. Поскольку номер «Мерседеса» был уже известен, японец за толстяком не последовал и остался дежурить возле офиса ФСБ.
 

9

 
   Даша, как было условлено, позвонила в посольство Японии, представилась секретарем сэра Майкла Грина и попросила к телефону кого-нибудь из господ Абэ. Подошел Такэру.
   – Могла бы супругой назваться, – подколол он по-русски. – Вполне бы сошло.
   Даша объяснила:
   – Супруга – после шести вечера. До шести – секретарь.
   Такэру хихикнул.
   – А в выходной?
   Развивать эту тему Даша не стала и пригласила его с братом в восемь вечера на военный совет.
   – Команду собираем, – подытожила она.
   – Илюха и Стас придут? – обрадовался Такэру.
   – Стас с женой, – уточнила Даша.
   Такэру хихикнул.
   – Жена после шести вечера? – И вступил в переговоры с братом.
   Через полминуты вопрос был согласован, и Даша с Такэру простились до восьми. Затем Даша с книгой прилегла на диван, но ее отвлек звонок телефона. Даша взяла лежащую рядом трубку. Дважды за последний час на ее «алле» никто не отзывался: после долгого молчания раздавались гудки. И Даша на сей раз изменила тактику. Поднеся трубку к уху, она не издала ни звука – просто слушала тишину. И мучитель ее не выдержал.
   – Алле! – прозвенел детский голосок – Это Глеб?
   Даша в тревоге приподнялась на диване.
   – Сашка, ты? Почему не отзывался, морда?
   После короткой паузы мальчик пробормотал:
   – Извините. Глеб дома?
   – Нет его. Что случилось, Саш?
   Вновь возникла пауза.
   – Ничего, – смущенно ответил мальчик – Просто Глеб обещал, что мы поедем кормить карася Клиффорда, и я хотел… Скоро он будет дома?
   Даша взглянула на часы.
   – Вряд ли, малыш. У него полно дел.
   – Ну, тогда… – замялся Саша, – передайте, пожалуйста, что я звонил. Ладно?
   – Само собой. Стоп! Не вешай трубку! – Дашины щеки покраснели. – Почему к Глебу ты обращаешься на «ты», а ко мне – на «вы»? Отвечай, морда.
   – С вами как-то… вроде тыкать неудобно.
   – Сашка, так нечестно! Попробуй еще хоть разок меня выкнуть – обижусь смертельно! Или тоже буду обращаться к тебе на «вы», серьезно!
   Из трубки донесся вздох.
   – Хорошо, я попробую.
   – Пробуй сию минуту.
   – Ладно. Даша, вы переда… передай Глебу, что я звонил.
   – То-то же! Целую тебя. – Отложив трубку, Даша прошлась по комнате. – Выкать он еще мне будет, зараза такая!
 

10

 
   Кабинет генерал-майора Рюмина на Лубянке был почти таким же, как в то время, когда он был полковником, только просторней. Сам генерал по кличке Оксфорд в отутюженном сером костюме, в голубой сорочке и галстуке в тон с идеально прямой спиной сидел за широким полированным столом. Рядом – примерно в полуметре от него – развалился на стуле майор Луганский. Прическа его и усики могли бы украсить арт-салон, но выражали в данный момент лишь непреклонность и мужество. Майор тоже был в сером костюме, голубой сорочке и галстуке в тон, однако проигрывал шефу в харизматичности.
   Глеб сидел напротив, через стол. В джинсах и рубахе с коротким рукавом он смотрелся в этом кабинете чем-то инородным. Впрочем, кто может определить, как должны выглядеть убийцы британских подданных?
   После короткого молчания Луганский взглянул на шефа, и генерал Рюмин кивнул.
   – Продолжайте, Юрий Васильевич.
   Луганский вперил в Глеба орлиный взор.
   – Итак, алиби на время убийства у вас нет. Кстати, где и как познакомились вы с Мак-Грегором?
   Глеб изображал подавленность.
   – Барона я не убивал, – произнес он глухо.
   Глаза майора блеснули, словно у хищника, почуявшего добычу.
   – Барона не убивали, а кого?
   – Никого. Кто внушил вам подобные мысли?
   – Это не мои мысли – вы сами подчеркнули, что барона – именно барона – вы не убивали.
   Глеб поерзал на стуле.
   – А-а… это просто неверный акцент.
   Луганский язвительно усмехнулся.
   – Вот как? В таком случае повторяю вопрос: где и при каких обстоятельствах познакомились вы с Ричардом Мак-Грегором? Причем даже выяснили, что он потомственный барон.
   Глеб пожал плечами.
   – Я не знал этого.
   – Как не знали?! – повысил голос Луганский. – Только что, без нашей подсказки, вы назвали покойного бароном!
   Глеб потупил взгляд.
   – Не знал, что он потомственный.
   Возникла пауза. Стараясь сохранить самообладание, майор, очевидно, прикидывал, какую избрать тактику. Глеб выразительно взглянул на генерала: «Давай! Мы же договорились!» Но генерал с отрешенным видом слушал, не вмешиваясь. И балаган этот мог длиться очень долго. Глеб мысленно выругался.
   Майор между тем состроил участливую мину.
   – Глеб Михайлович, зачем изображать из себя идиота? я задал простой вопрос, и в ваших интересах внятно на него ответить.
   Глеб, что называется, облизал пересохшие губы.
   – Во время турпоездки познакомились, в Ницце, – пробормотал он. – У барона там вилла. У покойного то есть.
   Луганский обратил взор на шефа. Генерал слушал с тем же отрешенным выражением лица. И майор вновь уставился на Глеба.
   – Какие у нас турпоездки интересные! С кем еще вы там познакомились?
   «С этим надо заканчивать», – решил про себя Глеб и сменил стиль поведения. Посмотрев майору в глаза, он отчеканил:
   – Не ваше дело. У вас ничего на меня нет.
   Генерал соизволил проснуться и нахмурить брови.
   – Не зарывайтесь, Грин. Вы не в том положении.
   В глазах Луганского, напротив, мелькнула растерянность. Идти в лобовую конфронтацию, выложив карты на стол, в планы его не входило – Глеб мигом это понял. Но голос майора прозвучал твердо и холодно:
   – Что наше дело, а что не наше – решать не вам. И кое-что весомое мы все ж на вас имеем. Первое: у вас была возможность убить Мак-Грегора.
   – Докажите, – потребовал Глеб.
   – Считайте, доказано, – сблефовал майор. – Второе: у вас было средство. Как выяснилось, школьный учитель французского мастерски владеет боевыми искусствами.
   Глеб отмахнулся.
   – Слухи. Причем ложные. К тому же…
   – Не скромничайте, – перебил майор. – Свидетелей достаточно. Живых, заметьте.
   – К тому же, – продолжил Глеб, – у вас нет мотива. Зачем было мне убивать барона?
   Луганский явно ждал этого возражения.
   – Через день-другой выясним, – пообещал он. – Мотивов могло быть несколько: ссора на почве денег, задание иностранной разведки, криминальный заказ, наконец.
   Глеб посмотрел на него в упор.
   – Все возможно. В одном будьте уверены: дружок ваш Куроедов мне никого не заказывал.
   Повисла наэлектризованная тишина. Генерал воззрился на подчиненного. Луганский окаменел лишь на мгновение, затем с улыбкой кивнул.
   – Разумеется. Думаю, ни жена моя, ни теща заказа вам также не давали.
   Глеб мысленно ему поаплодировал. Генерал, однако, полюбопытствовал:
   – Юрий Васильевич, кто такой Куроедов?
   – Приятель мой, бизнесмен, – отрапортовал Луганский. – Консультирует меня и снабжает информацией в делах, связанных с криминалом. Видимо, наш… э-э… свидетель с Куроедовым где-то пересекся и пытается теперь на что-то намекнуть. Разумеется, Борис Викторович, в любой момент я готов представить необходимые объяснения.
   – Надеюсь, – сухо обронил генерал.
   Ситуация начала раздражать Глеба.
   – Может, я пойду? – предложил Глеб. – Если что-то выясните насчет моих мотивов – всегда готов сотрудничать.
   Генерал взглянул на майора. Тот, разгладив усики, посмотрел на Глеба.
   – Гражданин Грин, вы покинете этот кабинет лишь тогда, когда мы сочтем это возможным. – Он перевел взгляд на шефа. – Товарищ генерал-майор, я хотел бы кое-что проверить в базе данных. Позвольте отлучиться на пять минут.
   Глеб аж дыхание затаил: это был так называемый счастливый случай.
   Генерал Рюмин взглянул на часы.
   – Юрий Васильевич, возможно, вам трудно в это поверить, но у меня масса других дел. Хорошо, не более пяти минут.
   – Ни секундой. – Луганский стремительно вышел.
   Глеб поднялся, опираясь на стол.
   – Борис Викторович, ведь мы договорились.
   Генерал отвел взгляд.
   – Не могу участвовать в оперетке. Увольте.
   – А в чем, по-вашему, вы участвуете?
   – Понимаю вас, Глеб Михайлович. Конечно же, Луганский не посмел бы явиться ко мне с подобной туфтой, если б…
   – …не его «лапа», – раздраженно закончил Глеб. – Поэтому я и просил вас мне подыграть.
   – Орать и топать ногами? – скривил губы Оксфорд.
   Глеб ответил вопросом на вопрос:
   – Борис Викторович, вы мне не верите?
   – Верю, Глеб Михайлович. Верю настолько, что вполне убежден… – генерал обвел взглядом стены, – раз вы говорите здесь открыто – значит, кабинет не прослушивается. Но сами вы, Глеб Михайлович, играете со мной втемную, не посвящая в свои замыслы.
   Глеб развел руками.
   – Какие замыслы? Бреду на ощупь.
   Генерал взглянул на него в упор.
   – Кто такой Куроедов? Каким он тут боком?
   – Черт с ним, не до него! – отмахнулся Глеб. – Поговорим, пока нет вашего Труффальдино. Я должен срочно отыскать убийцу барона Мак-Грегора, и поэтому…
   – Глеб Михайлович, – перебил генерал, – почему вы не хотите предоставить это нам?
   Глеб посмотрел ему в глаза.
   – Потому что я виноват перед покойным. Очень виноват, Борис Викторович.
   Генерал со вздохом ослабил узел галстука.
   – Вы хотите сами ликвидировать убийцу?
   Глеб пожал плечами.
   – Могу и вам сдать. Главное, чтобы майор ваш не путался под ногами. Поскольку он вцепился в меня клещом, неплохо бы сделать из него слугу, преданного вам лично, чтобы повиновался движению ваших бровей. Поверьте, в данной ситуации это единственный выход.
   Оксфорд усмехнулся уголками губ.
   – С Луганским этот номер не пройдет. Знали бы вы фамилию его отчима!
   – Мне она ничего не скажет, Борис Викторович. Просто следуйте нашему плану.
   – Орать и топать ногами? Это повысит мой рейтинг?
   Глеб покосился на дверь.
   – Сейчас он вернется. Борис Викторович, сделайте вид, что ощущаете за собой огромную силу, от которой впадаете порой в самодурство. Для короткой передышки этого хватит. При следующей нашей встрече – уверен, она состоится – майор не только забудет про отчима… он прекратит поглаживать свои усики.
   Генерал хмыкнул.
   – Хотелось бы знать, как вам это удастся.
   – Позже.
   В этот момент вошел майор Луганский – столь же стремительно, как выходил. Глаза его поблескивали торжеством.
   – Итак, учитель французского, – произнес он, садясь, – поговорим о вашей турпоездке…
   – Юрий Васильевич, – прервал его генерал, – вы испытываете мое терпение. Пока вы там прохлаждаетесь, я торчу здесь и караулю этого ублюдочного мерзавца. Извольте объясниться, мать вашу.
   Даже у Глеба, подбившего генерала на это шоу, слегка отвисла челюсть. Майор побледнел.
   – Но, Борис Викторович, вы отпустили меня на пять минут…
   – На пять минут! – Оксфорд постучал по циферблату своих часов. – Но не на шесть с четвертью!
   Возникла неловкая пауза, во время которой, однако, Луганский пришел в себя.
   – Товарищ генерал, я не позволю разговаривать с собой в подобном тоне. Тем более в присутствии…
   – Вы! Не позволите! Мне?! – Генерал поднялся, опираясь на стол. – Щенок!
   – …в присутствии подозреваемого, – твердо продолжил майор. – И, если вам угодно высчитывать секунды…
   – Да, мне угодно! Это секунды вашей служебной небрежности! Они складываются в часы, месяцы и годы!
   Вновь возникла пауза. Генерал сверкал глазами, раздувая ноздри. Обалдевший майор гадал, какая муха его укусила. А Глеб, показательно втянув голову в плечи, проканючил:
   – Может, я пойду? Вы уж без меня…
   Тут Оксфорд топнул ногой. И топнул не слабо.
   – Закрой пасть, мерзавец! Если ты еще не в Лефортово, то лишь потому, что у меня прошла зубная боль!
   Глеб едва не расхохотался. Майору, однако, было не до смеха, и все же гонора он не утратил.
   – Товарищ генерал, если вы нынче… э-э… заняты более важными делами, давайте отложим допрос. А этого гражданина покамест…
   – Я сам знаю, когда и что откладывать! – Генерал поправил узел галстука. – Не вам, майор, мне указывать! Давайте, что у вас там в клювике!
   Луганский перевел дух.
   – Наш проворный учитель, – отрапортовал он, – познакомился в Ницце с некой Элен Вилье, французской актрисой. Весной этого года, во время киносъемок в Москве, эта дама обвинила Грина Глеба Михайловича в попытке изнасилования…
   – Юрий Васильевич, – зловеще перебил генерал, – вам должно быть известно, что этот эпизод расследовал я. Мадам Вилье заявление свое через два дня забрала, и инцидент был исчерпан. Луганский, давайте начистоту, вы под меня копаете?
   Майор бурно возмутился.
   – Борис Викторович, это ваше подозрение я не желаю даже обсуждать! Дело в том, что покойный Мак-Грегор тоже ухлестывал за Элен Вилье! Старая любовь, как известно, не ржавеет! Отсюда ссора в «Метрополе» и вероятный мотив для убийства!
   Генерал Рюмин и Глеб обменялись взглядами. «Ну и фрукт!» – сказали их глаза.
   – Чертовски остроумно, – произнес Глеб.
   – Заткнись! – рявкнул генерал. – Раскроешь рот, когда я разрешу! – И дружелюбно, почти с нежностью, обратился к майору: – Юрий Васильевич, надо бы побеседовать с этой Элен Вилье. Она сейчас в России?
   Майор, если и смутился, вида не подал.
   – Думаю, да. То есть я собираюсь оперативно в этом удостовериться.
   Генерал хмуро опустился на стул.
   – Удостоверьтесь, да пошустрей. – Он пренебрежительно махнул в сторону Глеба. – А пока уберите с глаз этого Казанову. Смотреть на него тошно.
   Майор растерялся.
   – Но, Борис Викторович, он ведь…
   Генерал саданул кулаком по столу.
   – Чтоб духу его здесь не было! А ты, – обратился он к Глебу, – если хоть на шаг переступишь Окружную, пожалеешь, что на свет родился! Понял?.
   Глеб направился к двери.
   – Угу.
   – Что за «угу»?! – взревел генерал. – Понял, спрашиваю?!
   Держась за дверную ручку, Глеб пролепетал:
   – Так точно, понял. – И за спиной у себя услыхал: «Черт знает что за шушеру держат в учителях!»
   Луганский, по приказу шефа, отконвоировал Глеба до выхода. В городе по-прежнему накрапывал дождь и быстро сгущались сентябрьские сумерки. Впрыгнув в свой «жигуленок», Глеб не успел закрыть дверцу, как ощутил специфическое покалывание в висках. «Прослушку присобачил, гаденыш!» – усмехнулся он мысленно. Включив зажигание, Глеб погнал машину к дому.
   Искать прослушку, разумеется, он не стал. «Жучок» как бы сам собой вывалился наружу.
 

11

 
   Когда «жигуленок» отъехал от парковки, некая штуковина величиной с пуговицу, непонятно как выпав из автомобиля, шмякнулась об асфальт. Водитель «Хонды», намеревавшийся по заданию сесть Глебу на хвост, заметил отвалившийся «жучок», который сам же приспособил в салоне объекта наблюдения. Симпатичный парень в костюме и при галстуке, он от изумления замер, потерял драгоценные секунды и фигуранта упустил. Однако не слишком расстроился, рассудив, что адрес объекта известен и след легко взять заново. Поэтому симпатичный парень за «жигуленком» не погнался, а решил подобрать с асфальта казенную аппаратуру. Но когда он вышел из машины, аппаратура эта величиной с пуговицу уже находилась в руке длинноволосого толстяка, который вертел ее перед носом так и сяк.
   – Отдайте, пожалуйста, – сказал симпатичный парень. – Это мое.
   – Ваше? – переспросил толстяк – А мне показалось, это из той колымаги выпало. Вон, гляньте, «жигуль» на светофоре.
   Парень из «Хонды» в дискуссию вступать не собирался.
   – Отдай, – потребовал он. – Это подарок приятелю. Прикольная вещица, а он, дурило, посеял.