Страница:
– Нет, – перебил Глеб, – ты ляжешь на дно.
Василий нервно дернулся.
– Че ты гонишь, Француз?! Моего друга грохнули, а я на дно залягу?! Да я этому Курое… – Он вдруг застыл с возмущенно поднятой рукой: ни звука, ни движения.
Глеб смотрел окаменевшему парню в глаза.
– Вася, я на урок опаздываю, некогда. Куроедов с копчеными – моя проблема. Они пьют некую жидкость, от которой становятся такими крутыми, что им море по колено. Я лишу их этого пойла и разберусь с главной сволочью. А ты будешь сидеть тихо, потому что, Сильвестр, я не хочу, чтобы с тобой тоже… э-э… Короче, сиди, жопа, и жди моего звонка! Когда с этим покончу, обсудим, как жить дальше. Веришь мне?.. Тогда отомри. – Взбежав на опустевшее крыльцо, Глеб исчез в здании школы.
Василий, глядя ему вслед, разминал онемевшие конечности.
– Во, блин, примочки, – проворчал он. – Веришь, говорит, мне? Сучок, блин. Кому ж мне еще верить?
Невзирая на приоткрытые окна в «Мерседесе» было душно. Куроедов достал из «бардачка» сигареты, нарвался на взгляд Луганского и сунул пачку обратно.
– Какие точки над «i», Юрик? Я не понимаю…
– Забери. – Луганский протянул ему пачку долларов. – Не потребовалось.
– Юрик, ради бога…
– Не потратил ни цента, можешь пересчитать.
– Сдурел? Какие счеты между нами…
– Я выхожу из дела.
Лицо Куроедова опять вытянулось.
– Вот как?.. Позволь спросить, почему?
Вымолвив главное, майор разгладил усики.
– Решил сосредоточиться на карьере.
Куроедов в досаде выхватил доллары и швырнул их в «бардачок».
– Как вам угодно, Юрий Васильевич. На чем конкретно вы сосредоточитесь?
– Мой долг найти убийцу лейтенанта Вегина.
– Засунь свой долг в анус вместо клизмы! Убийца был у тебя в руках, а ты его отпустил!
Луганский отмахнулся.
– Не обсуждается, Володь. Разбежимся по-хорошему.
Побагровев, Куроедов указал на пачку долларов.
– По-твоему, это все, что ты мне должен?! Слабовато у вас с арифметикой, Юрий Васильевич!
Луганский взглянул на него с усмешкой.
– Неустойку мне выкатишь? Ну-ну.
Куроедов злобно засопел, но после паузы примирительно произнес:
– Мне нужна эта девушка, Юрик. Посади учителя – и разбежимся. Идет?
Теперь паузу выдержал майор.
– Неизвестно даже, – сказал он с сожалением, – был ли его «жигуль» на стоянке в то время, когда…
– Как это неизвестно?! – рассвирепел Куроедов. – Стоило этому поганцу выбросить «клопа» – лейтенантик ваш выскочил и стал крутить мне руки! «Жигуль» не успел отъе… – Толстяк в досаде запнулся, но по инерции договорил: – …отъехать толком не успел. Юрик, я имел в виду…
– Понимаю, что ты имел в виду. – Луганский побледнел не менее своего приятеля. – Бульон в тебе взыграл, да?.. Черт, как я с тобой влип! Не зря предупредил меня шеф…
Куроедов, придя в бешенство, проревел:
– Целку тут из себя не строй, ладно?! Ты всегда действовал по принципу: «Не важно, кто виноват, важно, кого взять за яйца». Что с тобой стряслось?! С чего такая преданность шефу?!
При последнем вопросе Луганский, вздрогнув, огляделся по сторонам.
– Отношения выясняй со своими телками, – парировал он. – Последнее, что могу для тебя сделать, это подыскать тебе в замену замшелого отморозка. Случайное, дескать, убийство. А затем – прощай, Маруся. – Луганский приоткрыл дверцу. – Не звони мне больше.
Разъяренный Куроедов вышел за ним.
– Ты не для меня это сделаешь, а для себя! Думаешь, на допросах я стану изображать партизана?!
Майор обернулся. Усики его приподнялись в усмешке.
– И что же вы споете на допросах, Владимир Сергеевич?
Тем временем Ямото Кае, неразличимый на фоне пейзажа, скользнул в черный «Мерседес» и притаился за сиденьем сзади. «Ну вот, – сказал он себе, – муха в кулаке». Заботило Ямото лишь одно: что делать с усатым дружком, способным помешать в решающую минуту: спецслужба все-таки. Впрочем, эту проблему пока можно было отложить.
Глядя на усмешку приятеля, Куроедов откинул со лба мокнущие волосы.
– По-твоему, Юрик, мне сказать про тебя нечего?
– О да! – осклабился Луганский. – Признаешь, что взорвал Лепко и кокнул Волобуева. Поведаешь, как с помощью английской тетки травишь народ «бульоном». Похвастаешь, как сбываешь угнанные автомобили. – Майор открыл дверцу «Опеля». – Хотя, думаю, первых двух пунктов достаточно вполне.
– Чтоб ты сдох! – от души пожелал Куроедов.
– Не обещаю. – Луганский сел в «Опель», развернулся и укатил.
Плюнув ему вслед, толстяк поплелся к «Мерседесу».
Звонок на урок застал Глеба в учительской раздевалке. Глеб чертыхнулся, стянул с себя куртку и помчался по лестнице на второй этаж. Возле кабинета французского его поджидала директриса.
– Знаете, я хотела бы…
– Больше не повторится, – прервал ее Глеб. – Последнее опоздание в моей жизни.
Брови директрисы приподнялись.
– Глеб Михайлович, я должна…
– Зинаида Павловна! – Глеб покаянно склонил голову. – Сверните мне шею и позвольте начать урок.
Директриса сжала сухой кулачок.
– Вот правда щас как дам!.. Никуда ваш урок не денется.
Теперь брови Глеба поползли вверх.
– Любопытное замечание. За что же тогда мне будет выволочка?
Бледные щеки директрисы порозовели.
– Так уж вы меня боитесь. Я лишь хотела извиниться за свой неуместный юмор… – Она запнулась, – насчет двойного убийства и вашего вызова на Лубянку. Вы же знаете мой скверный характер.
Глеб возвел глаза к потолку.
– Зинаида Павловна, вы не перестаете меня изумлять. Ей-богу, я уж и думать забыл…
Из кабинета выглянула бойкая девчонка и, узрев учителя с директоршей, сказала: «Ой!»
– Что тебе, Синицына? – нахмурилась директриса. – Глеб Михайлович сейчас войдет, сядь на место.
Девчонка исчезла.
Директриса протянула Глебу руку.
– Значит, мир?
– И дружба. – Глеб пожал ее ладонь. – Во веки веков. Аминь.
Директриса не отходила.
– А как дела у вас на Лубянке? Надеюсь, прояснилось?
Глеб кивнул.
– Оправдан по всем статьям.
– Так я и думала. Значит, в понедельник у вас не будет повода проигнорировать педсовет. – Развернувшись, директриса зацокала каблучками по коридору.
Хмыкнув, Глеб вошел наконец в класс. После шаблонных французских приветствий и обмена впечатлениями о погоде он задал ученикам упражнение из учебника (письменно!) и отправился повидать Стаса.
В спортзале царили толкотня и гомон: разминалась какая-то малышня. Вызвав Стаса за дверь, Глеб выдохнул:
– Ну?
Рыжий покачал головой.
– По нулям. Ждали до полуночи – никто не появился. Вряд ли Ньюгарты там.
Глеб в досаде тер переносицу.
– А сам Куроедов? Должен он где-то обитать?
Стас пожал могучими плечами.
– Мало ли. Калитин в конце концов нарушил твою инструкцию: предъявил консьержке удостоверение МУРа. Та говорит: в эту квартиру хозяин наезжает случаем, не чаще раза в неделю. Так что сам понимаешь.
Они помолчали.
– Надо искать на даче, – вздохнул Глеб. – Как водится, Илья оказался прав. Только время потеряли… Черт возьми, дача хоть у Куроедова имеется?!
Стас хмыкнул.
– Сто пудов. Надо, чтоб Светка адрес пробила.
Глеб хлопнул его по плечу.
– Звони ей срочно. Сотрите с меня клеймо идиота.
Веснушки рыжего растеклись в усмешке.
– Чего не можем, того не можем.
– Врешь, можете. – Глеб зашагал прочь.
И за спиной услыхал:
– Идиотом ты нам больше нравишься.
Войдя в галдящий класс, Глеб проверил заданное упражнение. Проверил с пристрастием и остался доволен. Похоже, французский давался ребятам с легкостью.
Плюхнувшись за руль «Мерседеса», Куроедов хлопнул дверцей.
– Погоди, лапуля, – процедил он сквозь зубы. – Усики твои по волоску выщиплю. Это для затравки…
Сзади вдруг прозвучал вежливый голос:
– Говорите по-английски, мистер.
Куроедов нервно обернулся. С заднего сиденья ему улыбался небольшого росточка японец со шрамом над бровью. И в глазах японца клокотала какая-то первобытная жуть.
– Мать твою! – взвизгнул Куроедов. – Кто ты такой?!
Улыбка словно приклеилась к лицу японца, а голос его сохранял учтивость.
– Говорите по-английски. Знаю, вы можете.
Куроедов неторопливо закурил. Страха он не испытывал – только удивление.
– Кто вы, сэр, и что вам угодно? – ехидно произнес он.
Лицо Ямото выразило удовлетворение.
– Так-то лучше. Кто я – значения не имеет, мистер Куроедов. – Фамилию Ямото выговорил по слогам, но без запинки. – А угодно мне заключить с вами сделку. Вы готовы к переговорам?
Толстяк выпустил из ноздрей дым.
– Смотря о какой сделке речь. Где-то, по-моему, я вас видел.
– Вряд ли, мистер Куроедов. У вас имеется кое-что, принадлежащее мне. Я могу отобрать это силой, но предпочитаю обмен. Надеюсь на ваше благоразумие.
– Выражайтесь яснее или выметайтесь.
Глаза Ямото блеснули, однако он подавил в себе гнев.
– У вас находится «субстанция», секрет которой украли Ньюгарты. Я хочу получить то и другое. А взамен…
– Что значит «то и другое»?
– «Субстанцию» и обоих воров.
Куроедов, ознакомленный с токийскими приключениями тетушки, слегка занервничал.
– Можете подать в суд. Сомневаюсь, что вы дело выиграете.
Японец покачал головой.
– Никакого суда, мистер. Вы отдадите мне Ньюгартов сами и уничтожите запасы «субстанции», которую по глупости пустили здесь в оборот. А взамен…
– Это еще доказать надо. – Внезапно вспотев, Куроедов швырнул сигарету в окно. – Собираетесь привлечь Интерпол?
– А взамен, – невозмутимо продолжил японец, – я доставлю вам девчонку, к которой вы питаете слабость. Думаю, сделка хорошая.
Толстяк в смятении откинул со лба волосы.
– Какая девчонка? Что вы мелете?
Улыбка Ямото казалась сатанинской.
– Не ту девчонку, мистер Куроедов, которая била вас ногой по лицу. Я доставлю вам ту, которая в вас стреляла.
Куроедов наградил его свирепым взором, засопел… затем фыркнул.
– Вам ее не похитить. Дохлый номер.
Ямото перестал улыбаться.
– Не подвергай мои слова сомнению, бой. Это дорого тебе обойдется. Я выкраду девчонку. Ты привезешь Ньюгартов, уничтожив субстанцию. Если не уничтожишь, бой, умрешь мучительной смертью. Это говорю я, король Черной Саранчи, и уверен, что выражаюсь достаточно ясно.
Глядя в бездонные зрачки японца, Куроедов ощутил ужас. Он облизал внезапно пересохшие губы.
– Как вы предлагаете произвести обмен?
Ямото вновь улыбался.
– Завтра в три часа дня. На этом же месте. Ты привезешь Ньюгартов, я – девчонку. Как ты ею распорядишься, меня не волнует. Куда я дену Ньюгартов, тебя не касается. Договорились?
Куроедов опять облизал губы.
– А если не привезете?
Ямото пронзил его взглядом.
– Ты глуп, бой. – Рука японца удлинилась и, выскочив из рукава, змеей обвилась вокруг шеи толстяка. – Нельзя хлебать субстанцию ковшами. Надо пить каплями, бой, и умело тренироваться. – Дернув толстяка за длинные волосы, рука вернулась в рукав. – Если я не привезу девчонку, сделка не состоится. О'кей?
Куроедов кивнул.
– Согласен.
– Но приезжай один, – предупредил Ямото, – свидетели нам ни к чему. Если, конечно, ты способен справиться хоть с одной женщиной.
Проглотив колкость, толстяк вновь кивнул.
– О'кей.
Ямото приоткрыл дверцу «Мерседеса».
– Еще одно. Твой дружок из спецслужбы… – Ямото провел пальцем над губой, обозначив усики. – Он ведь тоже заинтересован в субстанции, разве нет?
– Да пошел он! – Куроедов матюгнулся по-русски.
Перевода Ямото не потребовал, лишь осведомился:
– Он не помешает нашим планам? – И в ответ на очередной залп матерщины заметил: – Вижу, его исчезновение тебя не огорчит. – Маленький японец захлопнул дверцу снаружи.
Зыркнув на него в окно, Куроедов дрожащей рукой включил зажигание.
После шестого урока Глеб буквально выволок Дашу из окружения щебечущих учеников.
– Без ножа режешь! – постучал он по стеклу своих часов. – Болтушка!
Даша семенила за ним в раздевалку.
– Сам болтушка.
– Как наседка, с ними кудахчешь!
– Сам наседка.
Возле учительской раздевалки топтались Леня Рюмин с Гулей Шариповой. Лица у ребят были хмурые, Леня вертел в руке мобильник.
– Глеб Михайлович, можно мы… – начала Гуля.
– Нельзя, – перебил Глеб. – Категорически.
Даша показала ребятам кулак.
– Даже не мечтайте. Общественность не поддержит.
– А проявите своеволие… – предупредил Глеб.
– …свяжем и накормим холодной овсянкой, – закончила Даша.
Ребята переглянулись.
– Все это, конечно, прикольно, – заметил Леня, – только мы хотели навестить вундеркинда… э-э… Сашу. Можно, Глеб Михайлович?
Глеб нахмурил брови.
– Повторяю: нельзя.
Леня вздернул чубчик.
– Но почему?
– Мы все уже обсудили, – отрезал Глеб.
Даша также нахмурилась.
– Хватит придуряться, не маленькие.
– Дарья Николаевна, – пробормотала Гуля, – мы позвонили Саше, а там бабушка в панике. У них гонконгский грипп. Мы думали, помочь надо.
Теперь переглянулись Глеб с Дашей.
– Какой еще гонконгский грипп? – озадаченно произнес Глеб. – Это же я специально выдумал, чтоб дома их удержать.
– Чтоб на копченых не нарвались? – догадался Леня.
А Гуля взглянула на Глеба с вызовом.
– Может, вы и выдумали, только Танечка заболела. Кашель, насморк и температура под сорок. Был врач, лекарства выписал – а в аптеку сходить некому.
Даша растерянно воззрилась на Глеба.
Глеб выхватил у Лени из рук мобильник, подержал и вернул со вздохом.
– Надо ехать. – Он положил руки ребятам на плечи. – Я сам. А вы домой, без пререканий. – Он вошел в раздевалку.
Даша порывисто обняла Гулю.
– Ну пожалуйста, рыбонька… Делайте, что вам говорят, охламоны! – Она поспешила за Глебом.
Глеб, надевший куртку, помог Даше надеть плащ.
– Даже не позвонили, – посетовал он.
– Я с тобой, – заявила Даша.
Глеб указал на свои часы.
– К нам вот-вот приедут Сато и Такэру, забыла? Кто-то должен впустить их в дом.
– Вот ты и впустишь! А я поеду к Колесниковым!
– Ты ведь не вылечишь Таньку, родная.
Даша смотрела ему в глаза.
– Как же нам быть?
– Выход один. – Глеб повлек ее из раздевалки. – Сажаю тебя в такси, Даш, и отправляю домой. А сам чешу к Колесниковым: туда и обратно. Ничего лучшего в голову не идет.
Они выбежали на школьное крыльцо. Накрапывающий дождь не прекращался и казался уже привычным московским фоном.
– Да, – согласилась Даша, – ничего другого, пожалуй, не остается.
– Только будь осторожна, – предупредил Глеб.
Даша куснула его за ухо.
– Сказал, да? Выполнил долг супруга?
С такси им повезло: поймали прямо у школьных ворот. Сажая Дашу в машину, Глеб шепнул:
– Во дворе осмотрись. Если что не так – разворачивайся и гони на свою старую квартиру.
– Щас вообще ухо откушу, – ответила Даша, захлопывая дверцу.
Глеб нырнул в «жигуленок» и понесся в другую сторону.
Леня и Гуля пешком приближались к метро. Моросящий дождь не смущал: они к нему почти привыкли. Листьев под ногами не слишком прибавилось, зато на деревьях убавилось ощутимо.
– Хвала Аллаху, завтра выходной, – порадовался Леня. – Едем ко мне?
– Угу, – задумчиво кивнула Гуля.
– А кишлак твой как отреагирует?
– Уже не реагирует. Если б я вернулась сразу после уроков, мама бы всполошилась: «Что такое, Гульнара? Вы поссорились?»
Леня хмыкнул.
– Забываю, что тебя зовут Гульнара.
– Свое-то имя помнишь? – ожгла его взглядом Гуля. И некстати добавила: – Непременно отращу «конский хвост».
Ребята спустились в подземный переход.
Леня усмехнулся.
– Нравится мне этот гонконгский грипп! Глеб не теряется.
– Во всяком случае, – отозвалась Гуля, – он купит Тане лекарства.
Леня удивился:
– Это еще зачем? Он и так все вылечит.
Гуля постучала себя по лбу.
– Тебя лечить не надо?
Леня рассердился.
– Гулька, ты иногда просто тормоз! В смысле тормозиха! Видела ведь, как исчез мой фонарь под глазом. А порванная куртка? А это его напряжение воли против тяготения?.. Ха-ха! Если я прикидываюсь шлангом, ты, Гуль, не спеши верить. Насчет Глеба у меня столько наблюдений накопилось… Надо продолжить: может, что-то перейму.
Фыркнув, Гуля потянула его ко входу в метро.
– Трепись меньше.
Леня обиженно выдернули руку.
– Когда я вообще трепался?! С кем я об этом говорю, кроме тебя?!
– Ладно, Лень, пошли.
– Нет, погоди! По-твоему, Глеб не может на меня положиться?!
Гуля вновь поймала его руку и пробормотала что-то по-таджикски. Предъявив проездные, ребята миновали турникеты.
– Что ты сказала? – полюбопытствовал Леня.
– Когда?
– Только что.
Гуля перевела со вздохом:
– Пристал, как подгоревший плов ко дну казана.
Подумав, Леня спросил:
– Плов умеешь готовить, Гульнара?
– Аск! – улыбнулась Гуля.
И они ринулись к подошедшему поезду.
Отворив Глебу дверь, горбатая старушка горестно всплеснула руками.
– Ой, Глеб, как вы узнали?
– От Лени с Гулей. – Глеб вошел и снял с себя куртку. – Я с вами поссорюсь, Варвара Львовна, честное слово.
– Но я не хотела вас беспокоить, – пролепетала старушка, – я вызвала врача. Вы и так уж для нас…
– Варвара Львовна! – Глеб взял старушку за плечи. – Вы для меня не чужие, ясно? Вы самые-самые нечужие.
Старушка всхлипнула.
– Ой, Глеб, этот грипп гонконгский… Доктор ничего о нем не слыхал, но выписал рецепты…
– Вы же знаете врачей из поликлиники, – ввернул Глеб. – Они мало в чем разбираются.
Из комнаты выглянул Саша. Глеб подмигнул ему.
Варвара Львовна продолжала всхлипывать.
– Танюше так худо… прямо вся горит…
– Будем ее лечить, – сказал Глеб. – У меня с собой лекарство швейцарское – гроб для вирусов. Новейшая разработка. – Он зашел в ванную и демонстративно вымыл руки с мылом.
Саша просочился к нему и прошептал:
– Что будем делать?
– Дурить женщинам головы, – прошептал Глеб. – Поможешь?
Мальчик кивнул вихрастой головой.
– Без проблем.
Они направились в комнату девочки. Варвара Львовна заслонила собой дверь.
– Саше туда не надо. Я как могла изолировала их друг от друга.
Глеб мягко ее отстранил.
– В принципе, это правильно. Но в данном случае совершенно излишне. Саша будет мне ассистировать и, гарантирую, не заразится.
Втроем они вошли в комнату.
Укрытая одеялом Танька лежала на тахте в обнимку с плюшевым мишкой. Веки ее были воспалены, на лбу слиплись волосы. Дышала девочка тяжело, через рот, то и дело надрывно кашляя.
– Привет, – пробормотала она Глебу. – А мы с Майклом заболели.
Сглотнув ком в горле, Глеб произнес:
– Значит, будем лечиться. Кипяченая вода есть?
– В чайнике, – всхлипнула бабушка. – Сейчас я…
– Побудьте здесь, Варвара Львовна, – скомандовал Глеб. – А мы с Сашей разведем лекарство.
Вместе с мальчиком он прошел на кухню. Взяв чайник с газовой плиты, Саша полюбопытствовал:
– Где лекарство?
– Дай мне три чашки! – громко потребовал Глеб. И тихо добавил: – Никакого лекарства. Чистую воду выпьете.
Саша фыркнул, наполняя чашки водой из чайника. Вода была еще теплой.
– И что будет? – тихо спросил мальчик.
– Не заболеете, – прошептал Глеб.
– Гонконгским гриппом?
– Вообще ничем.
Мальчик приподнял брови.
– И школу никогда не прогулять?
Потрепав его за ухо, Глеб взял две чашки с водой, Саша – одну, и они вернулись в комнату.
– Вот, Варвара Львовна, выпейте. – Глеб протянул чашку.
Старушка с сомнением ее взяла.
– Не знаю, Глеб… А Минздравом проверено?
Глеб кивнул.
– Весьма тщательно. Высокое начальство давно пользуется.
– Ба, не будь ребенком! – упрекнул Саша и залпом выпил кипяченую воду. – Совсем не горькое.
Продолжая сомневаться, Варвара Львовна, однако, выпила.
– Даже никакого запаха, – удивилась она.
– Швейцария, – улыбнулся Глеб, – умеют делать. Ну-ка, подержи. – Он передал Саше третью чашку с водой и взял его сестренку на руки. От девочки сквозь пижаму исходил жар, ручонки ее безвольно свесились. Глеб забрал у Саши чашку и поднес к ее потрескавшимся губам. – Выпей, милая.
Девочка оттолкнула чашку.
– Не хочу.
Саша сделал строгое лицо.
– Ладно, хныкала, могу я выпить. Вкусноти-ища!
Танька приоткрыла один глаз.
– Ну хорошо… только немножко… – И она медленно выпила воду.
Глеб обнял девочку и стал ходить с ней по комнате. Саша отнес чашки на кухню и вернулся. Варвара Львовна застыла в напряженном ожидании. Чтобы разрядить гнетущую тишину, Саша спросил:
– Скоро поедем Клиффорда кормить?
Глеб многозначительно ответил:
– Вот решим все проблемы…
Мальчик кивнул понимающе.
Танька оторвала щеку от плеча Глеба.
– Ой, как я по Клиффорду соскучилась! – И вновь прилегла.
Глеб продолжал мерять шагами комнату. Варвара Львовна шепотом предложила:
– Может, ее в кроватку?
В этот момент девочка вновь подняла голову и посмотрела на Глеба.
– Это все из-за Майкла, – указала она на медвежонка под одеялом. – Это он меня заразил.
Глеб разыграл удивление.
– Не понял? Сам-то он где подцепил эту инфекцию?
Танька выпрямилась у него на руках.
– В том-то и дело! Я ему говорила: «Майкл, не сиди под открытой форточкой». Думаешь, он послушался?
Глеб, нахмуря брови, воззрился на плюшевого мишку.
– Вижу, ты от рук отбился! По попе захотел?!
Медвежонок поблескивал стеклянными глазками.
Танька хихикнула.
– Давно пора ему по попе! Ба, сделай омлетик. Что-то есть хочется.
Бабушка просияла.
– Господи, она прямо ожила! Это не лекарство, это чудо! Саша, не сдержавшись, прыснул. Строго на него взглянув, Глеб сказал:
– Медицина, Варвара Львовна, не стоит на месте.
Въехав на такси во двор, Даша велела водителю притормозить и осмотрелась. Куроедовского «Мерседеса» видно не было. В углу двора ютился лишь раздолбанный «Фольксваген», а рядом с их подъездом, у посольской машины, стояли Сато и Такэру. Даша взглянула на свои часики и убедилась, что опоздала на шесть минут. Расплатившись с таксистом, она вышла. Такси тут же умчалось. Через пустующую детскую площадку Даша направилась к подъезду.
– Зачем под дождем мокнете?! – крикнула она по-английски.
Такэру и Сато помахали в знак приветствия.
Тут из «Фольксвагена» выпрыгнул подросток в куртке и бейсболке и метеором помчался к Даше. За ним, словно шлейф, тянулся серый сумрак. Даша застыла в растерянности. Сато и Такэру, однако, отреагировали мгновенно. Они бросились подростку наперерез и, хоть бежал тот быстрее, из-за выигрыша в расстоянии успели заслонить Дашу.
На бегу подросток в бейсболке выставил перед собой руки, которые, неимоверно удлиняясь, потянулись к лицам Такэру и Сато.
– Прочь с дороги, слизняки! – прокричал подросток по-английски.
Каким-то чудом братьям Абэ удалось уклониться от его рук и, синхронно проведя захват, завернуть за спину нападавшему. Однако жуткие эти руки, подобно змеям, выскользнули из тренированных пальцев Такэру и Сато. Человек в бейсболке засмеялся и, двигаясь с невероятной скоростью, бросился в атаку. Удары и блоки чередовались в таком темпе, что уследить за ними было невозможно.
Сато крикнул по-японски:
– Кае Ямото, тебе не выиграть! Ты обречен!
Ямото замер на мгновение.
– Вижу, ты меня знаешь! – отозвался он. – Тем больше оснований стереть тебя в порошок!
И схватка возобновилась.
Отчаянно сражаясь, Такэру по-русски крикнул:
– Даша, беги! Запрись в квартире!
Даша послушалась и, выйдя из столбняка, устремилась к подъезду.
Ямото сделал попытку прорваться к ней, но братья стояли насмерть. Удары и блоки замелькали с еще большей скоростью. Сумрак, окутывающий Ямото, загустел, расширился и поглотил сражающихся. Вышколенный шофер посольской машины с побелевшим лицом сжимал руль.
Даша скрылась в подъезде.
А братьям меж тем приходилось несладко. Невзирая на их силу и высокое мастерство в поединках, у Ямото было три неоспоримых преимущества: невероятная скорость движений, сверхъестественная управляемость конечностями и, наконец, родной для него сумрак. Такэру и Сато пропустили уже чувствительные удары и держались из последних сил. Сато процедил сквозь зубы:
– Я должен превратиться в кондора!
– Не здесь! – предостерег Такэру.
Тогда Сато наполнил грудь воздухом, сконцентрировался и дохнул Ямото в лицо. Глава клана Черная Саранча отпрянул, сумрак вокруг него потускнел. Даже Такэру ощутил леденящий холод. А у Ямото с бейсболки, с подбородка и с носа свесились сосульки. Клацая зубами, он отошел на несколько шагов.
– Я слышал о тебе, Абэ Сато! – злобно произнес он и зыркнул на подъезд, в котором исчезла Даша. – Мы еще встретимся, человек-кондор! Твои уловки тебя не спасут! – Сосульки на Ямото потекли. Стряхнув их, он побежал к угнанному автомобилю.
На преследование у братьев не осталось сил. Проводив взглядом отъезжающий «Фольксваген», Сато пробормотал:
Василий нервно дернулся.
– Че ты гонишь, Француз?! Моего друга грохнули, а я на дно залягу?! Да я этому Курое… – Он вдруг застыл с возмущенно поднятой рукой: ни звука, ни движения.
Глеб смотрел окаменевшему парню в глаза.
– Вася, я на урок опаздываю, некогда. Куроедов с копчеными – моя проблема. Они пьют некую жидкость, от которой становятся такими крутыми, что им море по колено. Я лишу их этого пойла и разберусь с главной сволочью. А ты будешь сидеть тихо, потому что, Сильвестр, я не хочу, чтобы с тобой тоже… э-э… Короче, сиди, жопа, и жди моего звонка! Когда с этим покончу, обсудим, как жить дальше. Веришь мне?.. Тогда отомри. – Взбежав на опустевшее крыльцо, Глеб исчез в здании школы.
Василий, глядя ему вслед, разминал онемевшие конечности.
– Во, блин, примочки, – проворчал он. – Веришь, говорит, мне? Сучок, блин. Кому ж мне еще верить?
4
Невзирая на приоткрытые окна в «Мерседесе» было душно. Куроедов достал из «бардачка» сигареты, нарвался на взгляд Луганского и сунул пачку обратно.
– Какие точки над «i», Юрик? Я не понимаю…
– Забери. – Луганский протянул ему пачку долларов. – Не потребовалось.
– Юрик, ради бога…
– Не потратил ни цента, можешь пересчитать.
– Сдурел? Какие счеты между нами…
– Я выхожу из дела.
Лицо Куроедова опять вытянулось.
– Вот как?.. Позволь спросить, почему?
Вымолвив главное, майор разгладил усики.
– Решил сосредоточиться на карьере.
Куроедов в досаде выхватил доллары и швырнул их в «бардачок».
– Как вам угодно, Юрий Васильевич. На чем конкретно вы сосредоточитесь?
– Мой долг найти убийцу лейтенанта Вегина.
– Засунь свой долг в анус вместо клизмы! Убийца был у тебя в руках, а ты его отпустил!
Луганский отмахнулся.
– Не обсуждается, Володь. Разбежимся по-хорошему.
Побагровев, Куроедов указал на пачку долларов.
– По-твоему, это все, что ты мне должен?! Слабовато у вас с арифметикой, Юрий Васильевич!
Луганский взглянул на него с усмешкой.
– Неустойку мне выкатишь? Ну-ну.
Куроедов злобно засопел, но после паузы примирительно произнес:
– Мне нужна эта девушка, Юрик. Посади учителя – и разбежимся. Идет?
Теперь паузу выдержал майор.
– Неизвестно даже, – сказал он с сожалением, – был ли его «жигуль» на стоянке в то время, когда…
– Как это неизвестно?! – рассвирепел Куроедов. – Стоило этому поганцу выбросить «клопа» – лейтенантик ваш выскочил и стал крутить мне руки! «Жигуль» не успел отъе… – Толстяк в досаде запнулся, но по инерции договорил: – …отъехать толком не успел. Юрик, я имел в виду…
– Понимаю, что ты имел в виду. – Луганский побледнел не менее своего приятеля. – Бульон в тебе взыграл, да?.. Черт, как я с тобой влип! Не зря предупредил меня шеф…
Куроедов, придя в бешенство, проревел:
– Целку тут из себя не строй, ладно?! Ты всегда действовал по принципу: «Не важно, кто виноват, важно, кого взять за яйца». Что с тобой стряслось?! С чего такая преданность шефу?!
При последнем вопросе Луганский, вздрогнув, огляделся по сторонам.
– Отношения выясняй со своими телками, – парировал он. – Последнее, что могу для тебя сделать, это подыскать тебе в замену замшелого отморозка. Случайное, дескать, убийство. А затем – прощай, Маруся. – Луганский приоткрыл дверцу. – Не звони мне больше.
Разъяренный Куроедов вышел за ним.
– Ты не для меня это сделаешь, а для себя! Думаешь, на допросах я стану изображать партизана?!
Майор обернулся. Усики его приподнялись в усмешке.
– И что же вы споете на допросах, Владимир Сергеевич?
Тем временем Ямото Кае, неразличимый на фоне пейзажа, скользнул в черный «Мерседес» и притаился за сиденьем сзади. «Ну вот, – сказал он себе, – муха в кулаке». Заботило Ямото лишь одно: что делать с усатым дружком, способным помешать в решающую минуту: спецслужба все-таки. Впрочем, эту проблему пока можно было отложить.
Глядя на усмешку приятеля, Куроедов откинул со лба мокнущие волосы.
– По-твоему, Юрик, мне сказать про тебя нечего?
– О да! – осклабился Луганский. – Признаешь, что взорвал Лепко и кокнул Волобуева. Поведаешь, как с помощью английской тетки травишь народ «бульоном». Похвастаешь, как сбываешь угнанные автомобили. – Майор открыл дверцу «Опеля». – Хотя, думаю, первых двух пунктов достаточно вполне.
– Чтоб ты сдох! – от души пожелал Куроедов.
– Не обещаю. – Луганский сел в «Опель», развернулся и укатил.
Плюнув ему вслед, толстяк поплелся к «Мерседесу».
5
Звонок на урок застал Глеба в учительской раздевалке. Глеб чертыхнулся, стянул с себя куртку и помчался по лестнице на второй этаж. Возле кабинета французского его поджидала директриса.
– Знаете, я хотела бы…
– Больше не повторится, – прервал ее Глеб. – Последнее опоздание в моей жизни.
Брови директрисы приподнялись.
– Глеб Михайлович, я должна…
– Зинаида Павловна! – Глеб покаянно склонил голову. – Сверните мне шею и позвольте начать урок.
Директриса сжала сухой кулачок.
– Вот правда щас как дам!.. Никуда ваш урок не денется.
Теперь брови Глеба поползли вверх.
– Любопытное замечание. За что же тогда мне будет выволочка?
Бледные щеки директрисы порозовели.
– Так уж вы меня боитесь. Я лишь хотела извиниться за свой неуместный юмор… – Она запнулась, – насчет двойного убийства и вашего вызова на Лубянку. Вы же знаете мой скверный характер.
Глеб возвел глаза к потолку.
– Зинаида Павловна, вы не перестаете меня изумлять. Ей-богу, я уж и думать забыл…
Из кабинета выглянула бойкая девчонка и, узрев учителя с директоршей, сказала: «Ой!»
– Что тебе, Синицына? – нахмурилась директриса. – Глеб Михайлович сейчас войдет, сядь на место.
Девчонка исчезла.
Директриса протянула Глебу руку.
– Значит, мир?
– И дружба. – Глеб пожал ее ладонь. – Во веки веков. Аминь.
Директриса не отходила.
– А как дела у вас на Лубянке? Надеюсь, прояснилось?
Глеб кивнул.
– Оправдан по всем статьям.
– Так я и думала. Значит, в понедельник у вас не будет повода проигнорировать педсовет. – Развернувшись, директриса зацокала каблучками по коридору.
Хмыкнув, Глеб вошел наконец в класс. После шаблонных французских приветствий и обмена впечатлениями о погоде он задал ученикам упражнение из учебника (письменно!) и отправился повидать Стаса.
В спортзале царили толкотня и гомон: разминалась какая-то малышня. Вызвав Стаса за дверь, Глеб выдохнул:
– Ну?
Рыжий покачал головой.
– По нулям. Ждали до полуночи – никто не появился. Вряд ли Ньюгарты там.
Глеб в досаде тер переносицу.
– А сам Куроедов? Должен он где-то обитать?
Стас пожал могучими плечами.
– Мало ли. Калитин в конце концов нарушил твою инструкцию: предъявил консьержке удостоверение МУРа. Та говорит: в эту квартиру хозяин наезжает случаем, не чаще раза в неделю. Так что сам понимаешь.
Они помолчали.
– Надо искать на даче, – вздохнул Глеб. – Как водится, Илья оказался прав. Только время потеряли… Черт возьми, дача хоть у Куроедова имеется?!
Стас хмыкнул.
– Сто пудов. Надо, чтоб Светка адрес пробила.
Глеб хлопнул его по плечу.
– Звони ей срочно. Сотрите с меня клеймо идиота.
Веснушки рыжего растеклись в усмешке.
– Чего не можем, того не можем.
– Врешь, можете. – Глеб зашагал прочь.
И за спиной услыхал:
– Идиотом ты нам больше нравишься.
Войдя в галдящий класс, Глеб проверил заданное упражнение. Проверил с пристрастием и остался доволен. Похоже, французский давался ребятам с легкостью.
6
Плюхнувшись за руль «Мерседеса», Куроедов хлопнул дверцей.
– Погоди, лапуля, – процедил он сквозь зубы. – Усики твои по волоску выщиплю. Это для затравки…
Сзади вдруг прозвучал вежливый голос:
– Говорите по-английски, мистер.
Куроедов нервно обернулся. С заднего сиденья ему улыбался небольшого росточка японец со шрамом над бровью. И в глазах японца клокотала какая-то первобытная жуть.
– Мать твою! – взвизгнул Куроедов. – Кто ты такой?!
Улыбка словно приклеилась к лицу японца, а голос его сохранял учтивость.
– Говорите по-английски. Знаю, вы можете.
Куроедов неторопливо закурил. Страха он не испытывал – только удивление.
– Кто вы, сэр, и что вам угодно? – ехидно произнес он.
Лицо Ямото выразило удовлетворение.
– Так-то лучше. Кто я – значения не имеет, мистер Куроедов. – Фамилию Ямото выговорил по слогам, но без запинки. – А угодно мне заключить с вами сделку. Вы готовы к переговорам?
Толстяк выпустил из ноздрей дым.
– Смотря о какой сделке речь. Где-то, по-моему, я вас видел.
– Вряд ли, мистер Куроедов. У вас имеется кое-что, принадлежащее мне. Я могу отобрать это силой, но предпочитаю обмен. Надеюсь на ваше благоразумие.
– Выражайтесь яснее или выметайтесь.
Глаза Ямото блеснули, однако он подавил в себе гнев.
– У вас находится «субстанция», секрет которой украли Ньюгарты. Я хочу получить то и другое. А взамен…
– Что значит «то и другое»?
– «Субстанцию» и обоих воров.
Куроедов, ознакомленный с токийскими приключениями тетушки, слегка занервничал.
– Можете подать в суд. Сомневаюсь, что вы дело выиграете.
Японец покачал головой.
– Никакого суда, мистер. Вы отдадите мне Ньюгартов сами и уничтожите запасы «субстанции», которую по глупости пустили здесь в оборот. А взамен…
– Это еще доказать надо. – Внезапно вспотев, Куроедов швырнул сигарету в окно. – Собираетесь привлечь Интерпол?
– А взамен, – невозмутимо продолжил японец, – я доставлю вам девчонку, к которой вы питаете слабость. Думаю, сделка хорошая.
Толстяк в смятении откинул со лба волосы.
– Какая девчонка? Что вы мелете?
Улыбка Ямото казалась сатанинской.
– Не ту девчонку, мистер Куроедов, которая била вас ногой по лицу. Я доставлю вам ту, которая в вас стреляла.
Куроедов наградил его свирепым взором, засопел… затем фыркнул.
– Вам ее не похитить. Дохлый номер.
Ямото перестал улыбаться.
– Не подвергай мои слова сомнению, бой. Это дорого тебе обойдется. Я выкраду девчонку. Ты привезешь Ньюгартов, уничтожив субстанцию. Если не уничтожишь, бой, умрешь мучительной смертью. Это говорю я, король Черной Саранчи, и уверен, что выражаюсь достаточно ясно.
Глядя в бездонные зрачки японца, Куроедов ощутил ужас. Он облизал внезапно пересохшие губы.
– Как вы предлагаете произвести обмен?
Ямото вновь улыбался.
– Завтра в три часа дня. На этом же месте. Ты привезешь Ньюгартов, я – девчонку. Как ты ею распорядишься, меня не волнует. Куда я дену Ньюгартов, тебя не касается. Договорились?
Куроедов опять облизал губы.
– А если не привезете?
Ямото пронзил его взглядом.
– Ты глуп, бой. – Рука японца удлинилась и, выскочив из рукава, змеей обвилась вокруг шеи толстяка. – Нельзя хлебать субстанцию ковшами. Надо пить каплями, бой, и умело тренироваться. – Дернув толстяка за длинные волосы, рука вернулась в рукав. – Если я не привезу девчонку, сделка не состоится. О'кей?
Куроедов кивнул.
– Согласен.
– Но приезжай один, – предупредил Ямото, – свидетели нам ни к чему. Если, конечно, ты способен справиться хоть с одной женщиной.
Проглотив колкость, толстяк вновь кивнул.
– О'кей.
Ямото приоткрыл дверцу «Мерседеса».
– Еще одно. Твой дружок из спецслужбы… – Ямото провел пальцем над губой, обозначив усики. – Он ведь тоже заинтересован в субстанции, разве нет?
– Да пошел он! – Куроедов матюгнулся по-русски.
Перевода Ямото не потребовал, лишь осведомился:
– Он не помешает нашим планам? – И в ответ на очередной залп матерщины заметил: – Вижу, его исчезновение тебя не огорчит. – Маленький японец захлопнул дверцу снаружи.
Зыркнув на него в окно, Куроедов дрожащей рукой включил зажигание.
7
После шестого урока Глеб буквально выволок Дашу из окружения щебечущих учеников.
– Без ножа режешь! – постучал он по стеклу своих часов. – Болтушка!
Даша семенила за ним в раздевалку.
– Сам болтушка.
– Как наседка, с ними кудахчешь!
– Сам наседка.
Возле учительской раздевалки топтались Леня Рюмин с Гулей Шариповой. Лица у ребят были хмурые, Леня вертел в руке мобильник.
– Глеб Михайлович, можно мы… – начала Гуля.
– Нельзя, – перебил Глеб. – Категорически.
Даша показала ребятам кулак.
– Даже не мечтайте. Общественность не поддержит.
– А проявите своеволие… – предупредил Глеб.
– …свяжем и накормим холодной овсянкой, – закончила Даша.
Ребята переглянулись.
– Все это, конечно, прикольно, – заметил Леня, – только мы хотели навестить вундеркинда… э-э… Сашу. Можно, Глеб Михайлович?
Глеб нахмурил брови.
– Повторяю: нельзя.
Леня вздернул чубчик.
– Но почему?
– Мы все уже обсудили, – отрезал Глеб.
Даша также нахмурилась.
– Хватит придуряться, не маленькие.
– Дарья Николаевна, – пробормотала Гуля, – мы позвонили Саше, а там бабушка в панике. У них гонконгский грипп. Мы думали, помочь надо.
Теперь переглянулись Глеб с Дашей.
– Какой еще гонконгский грипп? – озадаченно произнес Глеб. – Это же я специально выдумал, чтоб дома их удержать.
– Чтоб на копченых не нарвались? – догадался Леня.
А Гуля взглянула на Глеба с вызовом.
– Может, вы и выдумали, только Танечка заболела. Кашель, насморк и температура под сорок. Был врач, лекарства выписал – а в аптеку сходить некому.
Даша растерянно воззрилась на Глеба.
Глеб выхватил у Лени из рук мобильник, подержал и вернул со вздохом.
– Надо ехать. – Он положил руки ребятам на плечи. – Я сам. А вы домой, без пререканий. – Он вошел в раздевалку.
Даша порывисто обняла Гулю.
– Ну пожалуйста, рыбонька… Делайте, что вам говорят, охламоны! – Она поспешила за Глебом.
Глеб, надевший куртку, помог Даше надеть плащ.
– Даже не позвонили, – посетовал он.
– Я с тобой, – заявила Даша.
Глеб указал на свои часы.
– К нам вот-вот приедут Сато и Такэру, забыла? Кто-то должен впустить их в дом.
– Вот ты и впустишь! А я поеду к Колесниковым!
– Ты ведь не вылечишь Таньку, родная.
Даша смотрела ему в глаза.
– Как же нам быть?
– Выход один. – Глеб повлек ее из раздевалки. – Сажаю тебя в такси, Даш, и отправляю домой. А сам чешу к Колесниковым: туда и обратно. Ничего лучшего в голову не идет.
Они выбежали на школьное крыльцо. Накрапывающий дождь не прекращался и казался уже привычным московским фоном.
– Да, – согласилась Даша, – ничего другого, пожалуй, не остается.
– Только будь осторожна, – предупредил Глеб.
Даша куснула его за ухо.
– Сказал, да? Выполнил долг супруга?
С такси им повезло: поймали прямо у школьных ворот. Сажая Дашу в машину, Глеб шепнул:
– Во дворе осмотрись. Если что не так – разворачивайся и гони на свою старую квартиру.
– Щас вообще ухо откушу, – ответила Даша, захлопывая дверцу.
Глеб нырнул в «жигуленок» и понесся в другую сторону.
8
Леня и Гуля пешком приближались к метро. Моросящий дождь не смущал: они к нему почти привыкли. Листьев под ногами не слишком прибавилось, зато на деревьях убавилось ощутимо.
– Хвала Аллаху, завтра выходной, – порадовался Леня. – Едем ко мне?
– Угу, – задумчиво кивнула Гуля.
– А кишлак твой как отреагирует?
– Уже не реагирует. Если б я вернулась сразу после уроков, мама бы всполошилась: «Что такое, Гульнара? Вы поссорились?»
Леня хмыкнул.
– Забываю, что тебя зовут Гульнара.
– Свое-то имя помнишь? – ожгла его взглядом Гуля. И некстати добавила: – Непременно отращу «конский хвост».
Ребята спустились в подземный переход.
Леня усмехнулся.
– Нравится мне этот гонконгский грипп! Глеб не теряется.
– Во всяком случае, – отозвалась Гуля, – он купит Тане лекарства.
Леня удивился:
– Это еще зачем? Он и так все вылечит.
Гуля постучала себя по лбу.
– Тебя лечить не надо?
Леня рассердился.
– Гулька, ты иногда просто тормоз! В смысле тормозиха! Видела ведь, как исчез мой фонарь под глазом. А порванная куртка? А это его напряжение воли против тяготения?.. Ха-ха! Если я прикидываюсь шлангом, ты, Гуль, не спеши верить. Насчет Глеба у меня столько наблюдений накопилось… Надо продолжить: может, что-то перейму.
Фыркнув, Гуля потянула его ко входу в метро.
– Трепись меньше.
Леня обиженно выдернули руку.
– Когда я вообще трепался?! С кем я об этом говорю, кроме тебя?!
– Ладно, Лень, пошли.
– Нет, погоди! По-твоему, Глеб не может на меня положиться?!
Гуля вновь поймала его руку и пробормотала что-то по-таджикски. Предъявив проездные, ребята миновали турникеты.
– Что ты сказала? – полюбопытствовал Леня.
– Когда?
– Только что.
Гуля перевела со вздохом:
– Пристал, как подгоревший плов ко дну казана.
Подумав, Леня спросил:
– Плов умеешь готовить, Гульнара?
– Аск! – улыбнулась Гуля.
И они ринулись к подошедшему поезду.
9
Отворив Глебу дверь, горбатая старушка горестно всплеснула руками.
– Ой, Глеб, как вы узнали?
– От Лени с Гулей. – Глеб вошел и снял с себя куртку. – Я с вами поссорюсь, Варвара Львовна, честное слово.
– Но я не хотела вас беспокоить, – пролепетала старушка, – я вызвала врача. Вы и так уж для нас…
– Варвара Львовна! – Глеб взял старушку за плечи. – Вы для меня не чужие, ясно? Вы самые-самые нечужие.
Старушка всхлипнула.
– Ой, Глеб, этот грипп гонконгский… Доктор ничего о нем не слыхал, но выписал рецепты…
– Вы же знаете врачей из поликлиники, – ввернул Глеб. – Они мало в чем разбираются.
Из комнаты выглянул Саша. Глеб подмигнул ему.
Варвара Львовна продолжала всхлипывать.
– Танюше так худо… прямо вся горит…
– Будем ее лечить, – сказал Глеб. – У меня с собой лекарство швейцарское – гроб для вирусов. Новейшая разработка. – Он зашел в ванную и демонстративно вымыл руки с мылом.
Саша просочился к нему и прошептал:
– Что будем делать?
– Дурить женщинам головы, – прошептал Глеб. – Поможешь?
Мальчик кивнул вихрастой головой.
– Без проблем.
Они направились в комнату девочки. Варвара Львовна заслонила собой дверь.
– Саше туда не надо. Я как могла изолировала их друг от друга.
Глеб мягко ее отстранил.
– В принципе, это правильно. Но в данном случае совершенно излишне. Саша будет мне ассистировать и, гарантирую, не заразится.
Втроем они вошли в комнату.
Укрытая одеялом Танька лежала на тахте в обнимку с плюшевым мишкой. Веки ее были воспалены, на лбу слиплись волосы. Дышала девочка тяжело, через рот, то и дело надрывно кашляя.
– Привет, – пробормотала она Глебу. – А мы с Майклом заболели.
Сглотнув ком в горле, Глеб произнес:
– Значит, будем лечиться. Кипяченая вода есть?
– В чайнике, – всхлипнула бабушка. – Сейчас я…
– Побудьте здесь, Варвара Львовна, – скомандовал Глеб. – А мы с Сашей разведем лекарство.
Вместе с мальчиком он прошел на кухню. Взяв чайник с газовой плиты, Саша полюбопытствовал:
– Где лекарство?
– Дай мне три чашки! – громко потребовал Глеб. И тихо добавил: – Никакого лекарства. Чистую воду выпьете.
Саша фыркнул, наполняя чашки водой из чайника. Вода была еще теплой.
– И что будет? – тихо спросил мальчик.
– Не заболеете, – прошептал Глеб.
– Гонконгским гриппом?
– Вообще ничем.
Мальчик приподнял брови.
– И школу никогда не прогулять?
Потрепав его за ухо, Глеб взял две чашки с водой, Саша – одну, и они вернулись в комнату.
– Вот, Варвара Львовна, выпейте. – Глеб протянул чашку.
Старушка с сомнением ее взяла.
– Не знаю, Глеб… А Минздравом проверено?
Глеб кивнул.
– Весьма тщательно. Высокое начальство давно пользуется.
– Ба, не будь ребенком! – упрекнул Саша и залпом выпил кипяченую воду. – Совсем не горькое.
Продолжая сомневаться, Варвара Львовна, однако, выпила.
– Даже никакого запаха, – удивилась она.
– Швейцария, – улыбнулся Глеб, – умеют делать. Ну-ка, подержи. – Он передал Саше третью чашку с водой и взял его сестренку на руки. От девочки сквозь пижаму исходил жар, ручонки ее безвольно свесились. Глеб забрал у Саши чашку и поднес к ее потрескавшимся губам. – Выпей, милая.
Девочка оттолкнула чашку.
– Не хочу.
Саша сделал строгое лицо.
– Ладно, хныкала, могу я выпить. Вкусноти-ища!
Танька приоткрыла один глаз.
– Ну хорошо… только немножко… – И она медленно выпила воду.
Глеб обнял девочку и стал ходить с ней по комнате. Саша отнес чашки на кухню и вернулся. Варвара Львовна застыла в напряженном ожидании. Чтобы разрядить гнетущую тишину, Саша спросил:
– Скоро поедем Клиффорда кормить?
Глеб многозначительно ответил:
– Вот решим все проблемы…
Мальчик кивнул понимающе.
Танька оторвала щеку от плеча Глеба.
– Ой, как я по Клиффорду соскучилась! – И вновь прилегла.
Глеб продолжал мерять шагами комнату. Варвара Львовна шепотом предложила:
– Может, ее в кроватку?
В этот момент девочка вновь подняла голову и посмотрела на Глеба.
– Это все из-за Майкла, – указала она на медвежонка под одеялом. – Это он меня заразил.
Глеб разыграл удивление.
– Не понял? Сам-то он где подцепил эту инфекцию?
Танька выпрямилась у него на руках.
– В том-то и дело! Я ему говорила: «Майкл, не сиди под открытой форточкой». Думаешь, он послушался?
Глеб, нахмуря брови, воззрился на плюшевого мишку.
– Вижу, ты от рук отбился! По попе захотел?!
Медвежонок поблескивал стеклянными глазками.
Танька хихикнула.
– Давно пора ему по попе! Ба, сделай омлетик. Что-то есть хочется.
Бабушка просияла.
– Господи, она прямо ожила! Это не лекарство, это чудо! Саша, не сдержавшись, прыснул. Строго на него взглянув, Глеб сказал:
– Медицина, Варвара Львовна, не стоит на месте.
10
Въехав на такси во двор, Даша велела водителю притормозить и осмотрелась. Куроедовского «Мерседеса» видно не было. В углу двора ютился лишь раздолбанный «Фольксваген», а рядом с их подъездом, у посольской машины, стояли Сато и Такэру. Даша взглянула на свои часики и убедилась, что опоздала на шесть минут. Расплатившись с таксистом, она вышла. Такси тут же умчалось. Через пустующую детскую площадку Даша направилась к подъезду.
– Зачем под дождем мокнете?! – крикнула она по-английски.
Такэру и Сато помахали в знак приветствия.
Тут из «Фольксвагена» выпрыгнул подросток в куртке и бейсболке и метеором помчался к Даше. За ним, словно шлейф, тянулся серый сумрак. Даша застыла в растерянности. Сато и Такэру, однако, отреагировали мгновенно. Они бросились подростку наперерез и, хоть бежал тот быстрее, из-за выигрыша в расстоянии успели заслонить Дашу.
На бегу подросток в бейсболке выставил перед собой руки, которые, неимоверно удлиняясь, потянулись к лицам Такэру и Сато.
– Прочь с дороги, слизняки! – прокричал подросток по-английски.
Каким-то чудом братьям Абэ удалось уклониться от его рук и, синхронно проведя захват, завернуть за спину нападавшему. Однако жуткие эти руки, подобно змеям, выскользнули из тренированных пальцев Такэру и Сато. Человек в бейсболке засмеялся и, двигаясь с невероятной скоростью, бросился в атаку. Удары и блоки чередовались в таком темпе, что уследить за ними было невозможно.
Сато крикнул по-японски:
– Кае Ямото, тебе не выиграть! Ты обречен!
Ямото замер на мгновение.
– Вижу, ты меня знаешь! – отозвался он. – Тем больше оснований стереть тебя в порошок!
И схватка возобновилась.
Отчаянно сражаясь, Такэру по-русски крикнул:
– Даша, беги! Запрись в квартире!
Даша послушалась и, выйдя из столбняка, устремилась к подъезду.
Ямото сделал попытку прорваться к ней, но братья стояли насмерть. Удары и блоки замелькали с еще большей скоростью. Сумрак, окутывающий Ямото, загустел, расширился и поглотил сражающихся. Вышколенный шофер посольской машины с побелевшим лицом сжимал руль.
Даша скрылась в подъезде.
А братьям меж тем приходилось несладко. Невзирая на их силу и высокое мастерство в поединках, у Ямото было три неоспоримых преимущества: невероятная скорость движений, сверхъестественная управляемость конечностями и, наконец, родной для него сумрак. Такэру и Сато пропустили уже чувствительные удары и держались из последних сил. Сато процедил сквозь зубы:
– Я должен превратиться в кондора!
– Не здесь! – предостерег Такэру.
Тогда Сато наполнил грудь воздухом, сконцентрировался и дохнул Ямото в лицо. Глава клана Черная Саранча отпрянул, сумрак вокруг него потускнел. Даже Такэру ощутил леденящий холод. А у Ямото с бейсболки, с подбородка и с носа свесились сосульки. Клацая зубами, он отошел на несколько шагов.
– Я слышал о тебе, Абэ Сато! – злобно произнес он и зыркнул на подъезд, в котором исчезла Даша. – Мы еще встретимся, человек-кондор! Твои уловки тебя не спасут! – Сосульки на Ямото потекли. Стряхнув их, он побежал к угнанному автомобилю.
На преследование у братьев не осталось сил. Проводив взглядом отъезжающий «Фольксваген», Сато пробормотал: