Страница:
Даша обернулась.
– Кто свистел?
Десятиклассники сплоченно безмолвствовали.
Даша посмотрела Лене в глаза.
– Стыдно признаться?
– Чего стыдиться-то? – заелозил Леня. – Когда выражаешь самые светлые чувства…
Класс захихикал.
Даша строго заметила:
– Светлые чувства так не выражают.
– А как? – полюбопытствовала Гуля. – Может, научите?
– Запросто. – Сунув в рот два пальца, Даша издала разбойничий свист, от которого кто-то подпрыгнул, а кто-то заткнул уши. – Примерно вот так, – заключила она и продолжила путь в столовую. Но далеко отойти не успела.
По коридору примчалась директриса. Бесформенное платье кирпичного цвета, как знамя, трепыхалось на ее тощем теле. Обернутая вкруг затылка жиденькая коса воинственно съехала набекрень, а бледные щеки от гнева пошли пятнами.
– Кто свистел? – жестко прозвучал тот же вопрос.
Ответом так же было молчание.
Директриса приблизилась, чеканя шаг, как статуя Командора.
– Десятый «Б», я снимаю вас с занятий. Отправляйтесь по домам, и чтобы завтра к восьми все явились с родителями. Ясно?
– С обоими или можно с одним? – уточнила Гуля Шарипова, но никто не засмеялся.
Проигнорировав ее реплику, директриса повысила голос:
– Вам ясно, спрашиваю?!
Даша подошла с виноватым видом.
– Зинаида Павловна, свистела я.
Директриса отмахнулась.
– Дарья Николаевна, не надо их выгораживать: на шею сядут. В общем, так, десятый «Б»…
Красный как рак Леня выступил вперед.
– Это я свистел, Зинаида Павловна.
Директриса смерила его взглядом.
– Думаешь, я удивлена? После каникул, Рюмин, ты совсем развинтился. Завтра к восьми приведешь родителей. В дневник записать или так запомнишь?
Даша тронула директрису за плечо.
– Честное слово, свистела я. Он не умеет.
Директриса нахмурила брови.
– Дарья Николаевна, я просила бы вас не вмешиваться. В конце концов это неэтично.
Обреченно вздохнув, Даша сунула два пальца в рот и свистнула второй раз. И вновь кто-то подпрыгнул, кто-то заткнул уши. У директрисы отвисла челюсть. После продолжительной паузы она пробормотала:
– Родители отменяются, Рюмин. Не бери на себя лишнего: тебе и своего хватает. А вас, Дарья Николаевна, прошу в мой кабинет. – Сжав тонкие губы, она зашагала по коридору.
Леня Рюмин понуро теребил чубчик. Следуя за директрисой, Даша обернулась и показала ему кулак. Тут прозвенел звонок, и школьники от мала до велика устремились в классы.
На лестничной площадке между этажами директриса резко остановилась, и Даша едва на нее не натолкнулась. Поправив косу на затылке, директриса произнесла:
– Хотелось бы знать, Дарья Николаевна…
– Зинаида Павловна, – перебила Даша, – делайте со мной что угодно, только не увольняйте. Честное слово, я больше не буду.
Директриса вздохнула. Затем сунула в рот два пальца и подула. Ничего не получилось.
– Хотелось бы знать, – сказала она, – как это у вас получается?
Даша воззрилась на нее в изумлении.
Директриса снова дунула в два пальца. С тем же успехом.
– Научите? – спросила она деловито.
Даша покачала головой.
– Ни за что.
– Почему?
– Если директора школ начнут свистеть, к чему это приведет?
Директриса хихикнула.
– Так и слышу интонации Глеба Михайловича.
Из спортзала по лестнице взбежал учитель физкультуры.
– Тебя-то мне и надо! – обратился он к Даше. – Добрый день, Зинаида Павловна.
– Мы уже здоровались, Станислав Андреевич.
Физкультурник раздвинул в улыбке веснушки.
– Должен же я отреагировать на ваше присутствие.
– Вовсе не обязательно. – Директриса пошла по лестнице вверх. – Между прочим, – бросила она Даше, – был звонок, свистушка… э-э… свистунья!
Стас в недоумении посмотрел ей вслед.
– Что это с ней?
– Не спрашивай, – отмахнулась Даша. – Из-за Леньки с Гулькой я так вляпалась…
– Даш, – перебил физкультурник, – есть разговор.
Даша попятилась.
– У меня урок, Стас. Давай попозже.
– Полминуты, – заверил Стас. – Заходила Светка и велела тебе передать, чтобы ты была осторожней со своим ухажером.
Даша округлила глаза.
– С кем, с кем?
– С этим, как его… с Куроедовым.
– О, господи! Стас, я пойду…
– Погоди. – Стас придержал ее за руку. – Светка просила, чтобы я проводил тебя домой. Куроедов этот вроде в убийстве замазан.
– Черт с ним! – Даша продолжала пятиться. – Не надо меня провожать. Спасибо.
– Даш, не хорохорься. Светка зря паниковать не будет.
– Знаю, Стас. Но после педсовета меня заберет Глеб.
Стас посмотрел на нее с удивлением.
– Глеб попрется на педсовет? В свой выходной?
Даша кивнула.
– Зуб давал.
Стас развел руками.
– Тогда что ж… тогда порядок.
Хлопнув его по плечу, Даша побежала вдоль коридора, влетела в класс и произнесла по-английски:
– Привет! Прошу прощения.
Класс встал. Ученики улыбались.
На уроке Леня и Гуля сидели, как на иголках. Проходили чертовы неравенства с чертовыми логарифмами. При этом Гуля шипела Лене в ухо:
– Мы ее подставили! Понимаешь – подставили!
– Что ей будет? – отговаривался Леня. – Родителей, что ли, вызовут?
– Ишак! – негодовала Гуля. – Ее турнуть могут! Будешь доволен?!
– Прямо уж турнуть? – выражал сомнение Леня. – За такой свист орден давать надо.
Учительница математики обратила на них взор. Это была дама лет шестидесяти в строгом сером костюме, сухонькая и седая.
– Рюмин и Шарипова, – проговорила она негромким голосом, – извините, что отвлекаю, но пожалуйте к доске.
Леня приподнялся.
– Если вы так настаиваете, Виктория Александровна…
И Гуля подхватила:
– …мы готовы принять это как деловое предложение…
– … от которого нельзя отказаться, – заключил Леня.
Класс грохнул хохотом.
Математичка осталась невозмутима.
– Рюмин и Шарипова, – сказала она, – я вам не Глеб Михайлович.
– В смысле? – оторопел Леня.
– В том смысле, что годы у меня не те, чтоб с вами пикироваться. К доске оба, живо. Доску пополам. Номер сорок шесть из учебника. Рюмин – неравенство один, Шарипова – неравенство три. Кто уложится в пять минут – пятерка. Кто не уложится… Как там у вас по-французски? Пардонэ муа, мэзами.
Леня и Гуля заскрипели по доске мелом. В классе повисла тишина.
В пять минут уложились оба, решение у обоих было верным.
– Что ж, – констатировала пожилая учительница, – приятно, что вы не такие оболтусы, какими хотите казаться. Давайте дневники, ставлю «отлично».
Гуля положила дневник на стол.
– Хорошо, когда тебя ценят.
– В родном отечестве, – добавил Леня, кладя дневник рядом.
Учительница покачала головой.
– Могу и передумать.
Леня изобразил раскаяние.
– Молчим, как рыба.
– Как две рыбы, – поправила Гуля.
– Запеченные в тесте, – добавил Леня.
Класс прыснул.
Виктория Александровна взглянула на часы.
– Десять минут до конца урока. Я должна сделать сообщение. Поскольку Галина Даниловна уволилась, вопрос о вашем классном руководстве оставался открытым. Теперь могу вам сообщить, что меня уговорили. Вернее, уломали.
Класс глухо загудел. Седая учительница постучала по столу угольником.
– Ну-ка, тихо! Знаю, вы предпочли бы сесть на шею Глебу Михайловичу. Но вряд ли вам позволят избирать классного руководителя демократическим путем. Так что придется нам с вами терпеть друг друга оставшиеся два года. Постараемся, по крайней мере, быть взаимно вежливыми. Вопросы есть?
Гул в классе пошел на убыль. Дождавшись тишины, Виктория Александровна удовлетворенно кивнула.
– Вопросов нет. Тогда обсудим наши общие задачи. Культработа и редколлегия…
Леня и Гуля не слушали: они продолжали шепотом препираться.
– Вряд ли Зинаида сделает оргвыводы, – предположил Леня. – Подумаешь, свист. Не бомба ведь с часовым механизмом.
– Пошел ты со своей бомбой! – разозлилась Гуля. – Только бомбы нам не хватает!
– Я к тому, – оправдывался Леня, – что ничего такого…
– А если ее все-таки турнут?! – напирала Гуля. – Что тогда?! Извините, скажем, шутка! Ножки нам ее понравились! Так, что ли?!
– Чего ты от меня хочешь?! – разозлился в ответ Леня. – Чтоб я ввалился к Зинаиде и встал перед нею на колени?!
Виктория Александровна вновь постучала угольником по столу.
– Месье Рюмин! Понимаю, вам с нами скучно. Но, быть может, снизойдете и черкнете в стенгазету заметку? Что-нибудь типа эссе.
– Какое еще эссе? – буркнул Леня.
Учительница прохаживалась между рядами, заложив руки за спину.
– Об осени, Рюмин, о природе. Что-нибудь простое и непритязательное. Не хотите нас осчастливить?
Гуля выкрикнула:
– Он с удовольствием! У него полно свежих мыслей и наблюдений!
– Леня испепелил ее взглядом.
– К какому это надо дню? – осведомился он хмуро.
– Ко вторнику желательно. Справитесь?
– Э-э… в общем… – промямлил Леня. – В стихах можно?
Послышались смешки. Пожилая учительница и бровью не повела.
– Сделайте одолжение. Уверена, ваши строки украсят стенгазету.
Тут прозвенел звонок, и Виктория Александровна торопливо продиктовала задание на дом. Десятый «Б» ринулся на перемену.
Леня и Гуля устремились к кабинету английского, из которого как раз выходила Даша.
– Дарья Николаевна, ну как? – взволнованно поинтересовалась Гуля.
И Леня добавил:
– Поддержка армии и флота не нужна?
Даша выдержала паузу. В глазах ее плясали чертики.
– Из-за вас, – отчеканила она, – меня лишили северных коэффициентов и надбавки за выслугу лет. Довольны?
– Только и всего? – просияла Гуля. – Рассосется.
А Леня серьезно заявил:
– Не надо было со мной пересвистываться. Не женское это дело.
Даша посмотрела на что-то за их спинами и сказала, понизив ГОЛОС:
– Ленька с Гулькой, линяйте: директор на горизонте.
– Оставьте эти приколы для детсада, – усмехнулся Леня.
И Гуля поддержала:
– Да и там на это никто не купится.
Однако сзади послышался голос директрисы:
– Забыла вас спросить, Дарья Николаевна.
Леню и Гулю как ветром сдуло.
Даша сделала шаг навстречу начальству.
– Может, по пути в столовую? Есть хочу зверски.
Директриса кивнула.
– Пойдемте, я тоже проголодалась. – Они двинулись по коридору. – Простите за педантичность, но… Глеб Михайлович не забыл, что в пять у нас педсовет?
– С утра помнил, Зинаида Павловна. Обещал быть.
– Точно?
– Как в аптеке. Не сомневайтесь.
– Конечно, я не сомневаюсь, но… Дарья Николаевна, не могли бы вы ему позвонить и напомнить еще раз. На всякий случай.
Сквозь толчею учеников они продвигались к столовой, и Даша боролась с искушением дернуть начальство за косу, нелепо обрамлявшую затылок.
Глеб наспех перекусил и вновь уселся за машинку. В ожидании Светки Сычовой он облачился в рубаху и заправил ее в джинсы.
На кухонном столе валялись клочки бумаги, среди которых выделялась тонкая пачка листов с текстом, не подвергнутым экзекуции. Колотя по клавишам машинки, Глеб услышал звонок, затем – еще один.
– Иду, Сычова, иду, – пробормотал он, поднимаясь с табурета.
Оказалось, звонили не в дверь – звонил телефон на холодильнике. Взяв трубку, Глеб буркнул:
– Зоопарк слушает.
Приятный мужской голос произнес по-английски:
– Добрый день. Могу я поговорить с лордом Грином?
Брови Глеба удивленно приподнялись.
– Нет ничего проще, – по-английски ответил он. – Какими судьбами, барон Мак-Грегор?
– О сэр! – обрадовался его собеседник. – Простите, не узнал вас!
Глеб смахнул со стола в корзину свои творческие неудачи.
– Богатым буду. Рад слышать вас, барон.
– Ловлю на слове, – хохотнул голос в трубке. – Могу я заглянуть к вам для приватного разговора?
– Разумеется, Ричард. Где вы находитесь?
– Посмотрите в окно, сэр.
Выполнив это указание, Глеб увидел у подъезда голубой «Вольво», рядом с которым стоял господин средних лет в костюме и плаще, сидевших на нем, будто накрахмаленные. Держа возле уха сотовый телефон, господин этот помахал Глебу рукой.
– Автомобиль ваш собственный? – полюбопытствовал Глеб.
– Напрокат взял. – Господин похлопал по кабине «Вольво». – В Москве я на неделю, покупать смысла не было.
– Что ж, Ричард… Поднимайтесь, у меня мало времени.
– О лорд Грин, разумеется! Надолго вас не задержу. – С этими словами невысокий накрахмаленный человечек засеменил к подъезду.
Услыхав щелчок подъехавшего лифта, Глеб открыл дверь.
– Но будь любезен, Ричард, – произнес он раздраженно, – брось к чертям эти титулы.
Барон улыбнулся.
– С удовольствием, Майкл. – Он потоптался в прихожей и с любопытством заглянул на кухню. – С превеликим удовольствием.
– Не снимешь ли плащ? – предложил Глеб.
– Излишне. Ты спешишь, да и я… – Барон вошел в комнату и огляделся. – Как ты живешь в таком убожестве, Майкл?
Глеб пожал плечами.
– Полгода назад, Ричард, ты об этом уже спрашивал. С тех пор ничего не изменилось. Во всяком случае, к худшему.
Барон лукаво прищурился.
– Но теперь, Майкл, мне известно, что ты Мангуст. И теперь, как и тогда, меня не покидает ощущение, – барон отдернул на окне штору, – что ты прячешь здесь даму.
Глеб удивленно посмотрел на него.
– Не знаю, Ричард, то ли смеяться, то ли вытолкать тебя взашей.
Пергаментное лицо барона и вся его крахмальная фигурка выразили раскаяние.
– Извини, Майкл: эйфория. С тех пор, как ты позволил мне сбежать и разгромил наше тайное братство…
– В которое ты настойчиво упрашивал меня вступить, – •ехидно ввернул Глеб.
Барон нимало не смутился.
– С тобой мне было спокойней. Но теперь, когда кошмара этого более не существует, от избытка свободы я веду себя порой, как мальчишка. Прости, Майкл. И огромное спасибо.
Глеб улыбнулся.
– Принято. Итак, чем обязан?
Помедлив с ответом, барон щелкнул пальцами. Из них взметнулись огоньки пламени.
– Теперь, Майкл, – проговорил он с довольным видом, – мы можем не стесняться друг друга, не так ли? Причины тебя побеспокоить у меня две. – Пламя трепетало на пальцах барона. Из кармана его плаща выпорхнула пачка сигарет и повисла в воздухе. – Причина первая. – Из пачки вылетела сигарета и воткнулась барону в губы. – Надеюсь, Майкл, ты поможешь отыскать моих друзей.
Глеб со вздохом присел на диван.
– Ближе к делу, Ричард. Оставь дешевые трюки.
Сжимая сигарету зубами, барон пробормотал:
– Не обращай внимания: эйфория свободы. – Он поднес к сигарете пылающие пальцы, но пламя погасло. Барон вновь щелкнул пальцами – посыпались искры, и вспыхнуло пламя, которое он вновь поднес к сигарете. Пламя погасло опять. – Что за черт?! – Барон сердито стал щелкать пальцами, однако на сей раз не высек даже искорки.
Глеб взглянул на часы.
– Теряем время.
Раздосадованный барон достал из кармана зажигалку и попытался извлечь огонь обычным способом. Огонь не загорался. Барон вновь помянул черта, но сколько ни щелкал зажигалкой, та не срабатывала.
Внезапно зажигалка вырвалась из руки барона и упорхнула в форточку. Следом за ней устремилась сигарета вместе с оставшейся пачкой. Барон оторопело на это взирал.
– В моем доме не курят, – сказал Глеб. – Перейдешь ты наконец к делу?
Опомнясь, барон погрозил ему пальцем.
– Ах, Майкл!.. Ладно, причина первая. Тебе что-нибудь говорит фамилия Ньюгарт?
Глеб пожал плечами.
– Я должен ее знать?
– Возможно. Джордж и Люси Ньюгарты – биохимики из Манчестера. Они сейчас где-то в Москве.
– Не слыхал, Ричард. Мало ли в Москве иностранцев.
– Майкл, это мои друзья. Я их разыскиваю.
– Чем могу помочь? Обратись в местную милицию, в британское консульство…
– Какое, к дьяволу, консульство?! – в досаде перебил барон. – У них неприятности с Интерполом! Я должен их вытащить!
Глеб откинулся на спинку дивана.
– Похоже, Ричард, ты опять имеешь на меня виды.
Барон уставился в пол.
– Просто помоги их разыскать.
– Любопытно, как? Если даже Интерпол не в силах найти.
– У меня есть номер их мобильного телефона.
– Так какого же черта…
– Там никто не отзывается, Майкл, срабатывает автоответчик.
Глеб раздраженно поднялся с дивана.
– Ты остановился в «Метрополе», Ричард?
– Как обычно, – насторожился барон. – И что это нам дает?
– Позвони своим Ньюгартам и продиктуй на автоответчик номер телефона портье: он примет для тебя сообщение. Ничего другого на ум не приходит. А сейчас извини…
– Погоди, Майкл, – засуетился барон. – Есть еще одно дело.
– Только в темпе, Ричард. Самую суть.
– Да-да, в двух словах буквально. – Барон глотнул воздуха. – Здесь в музее этого… как его… Пуч-ки-на, да? Там висит картина Рубенса «Вакханалия». Она производит во мне такие волнующие вибрации… Майкл, помоги мне ее украсть.
Глеб пристально на него посмотрел.
– «Вакханалию», значит? – уточнил он. – Из Пушкинского музея? Взять да украсть?
Барон кивнул.
– Ты ухватил суть, Майкл.
Глеб расхохотался.
– Чтоб мне провалиться: ведь ты не шутишь! Хватит молоть чушь, Ричард. Мне некогда.
Барон вздернул подбородок.
– И каков же ваш ответ, лорд Грин?
Глеб выразительно взглянул на дверь.
– Барон Мак-Грегор, ступайте в задницу.
Накрахмаленный человечек усмехнулся.
– Уверен, Майкл, ты передумаешь. Наверняка ты раздражен из-за женщины. Готов держать пари. – С этими словами барон игриво распахнул дверцу старого шкафа.
И застыл, как соляной столб.
Задняя стенка шкафа отсутствовала. За висевшей на плечиках одеждой раскинулся цветущий зеленый луг. Под сверкающим солнцем там пели птицы и порхали бабочки. Слева виднелся краешек леса, а справа, чуть подальше, серебрилась река. И все это каким-то образом располагалось на уровне шестого этажа московского жилого дома.
Барон переводил взгляд со шкафа на Глеба, с Глеба на шкаф и, казалось, готов был рухнуть в обморок.
Глеб прикрыл дверцу.
– Боюсь, Ричард, в эйфории от обретенной свободы ты заходишь слишком далеко.
– Лорд Грин… Майкл… – залепетал барон, – ведь это же… то, что ты сотворил…
– Как видишь, это не женщина, – подвел итог Глеб. – Уматывай, у меня дела.
Барон покорно засеменил в прихожую.
Тут раздался звонок в дверь. Глеб открыл, и в квартиру ворвалась Светлана Сычова в кожаной куртке нараспашку.
– Извини, задержалась… – Она заметила стоящего за спиной Глеба господина. – Я не вовремя?
– В самый раз, – заверил Глеб.
Барон торжествующе произнес (разумеется, по-английски):
– Все-таки я был прав.
Глеб представил его Светлане:
– Барон Мак-Грегор, неотразимый шотландский мужчина. – Затем по-английски обратился к барону: – Капитан Сычова, Московский уголовный розыск. Насчет кражи картины проконсультируйся с ней. Полагаю, ход будет сильным, Ричард.
Хохотнув, барон проскользнул на лестничную площадку и по слогам произнес:
– До свьи-да-ни-йа.
Глеб захлопнул дверь.
Светлана сняла куртку и повесила на крючок. Под мышкой у нее чернела наплечная кобура.
– Он правда барон?
– Стопроцентный.
– Откуда ты его знаешь?
– Долгая история. – Глеб постучал пальцем по стеклу своих часов. – Сычиха, время! Опоздаю на педсовет – Зинаида пасть мне порвет.
Проходя на кухню, Светлана обронила:
– А за Сычиху – в ноздри.
– Покормить тебя? – предложил Глеб. – Только в темпе.
Светлана покачала головой.
– Я обедала. – Она взяла со стола бумажный лист и вслух прочитала: – «Капитан Сычова вышла из грязновато-красного „Москвича“. На ней было платье в горошек…»
Глеб выхватил у нее свое творенье.
– Что за хамство?! Кто тебя воспитывал?!
Светлана расплылась в улыбке.
– Даже фамилию не изменил, задница.
Глеб положил лист обратно в стопку.
– Фамилии поменяю, когда закончу. Выкладывай, что у тебя.
Светлана просительно протянула руку.
– Дай хоть прочесть страничку.
Глеб показал ей кукиш и прошел в комнату. Вздохнув, Светлана последовала за ним. Она приоткрыла дверцу шкафа.
– Обалдеть! Никак не привыкну! Можно мы со Стасом в выходной зайдем позагорать?
– Что за вопрос! – разозлился Глеб. – Не тяни резину, Свет: опаздываю!
Светлана присела на диван.
– Не дергайся. У подъезда Калитин – домчим тебя в лучшем виде. – Она усмехнулась: – На грязновато-красном «Москвиче».
Глеб мерял шагами комнату.
– Времени все равно в обрез. Приступай.
– Знаешь, теперь я как-то уже не уверена…
– Сычова, давай по-милицейски: голые факты.
Светлана провела рукой по коротким своим волосам.
– Утром за Дарьей увязался хрен на «Мерседесе» – Куроедов. Проследил ее до школы и ломанулся дарить розы…
– Слушай, – Глеб тоже присел на диван, – если бы я разбирался с каждым Дашкиным воздыхателем, ни на что другое времени бы уже не хватило.
Серые глаза Светланы блеснули сталью.
– Этот Куроедов, между прочим, угрохал своего конкурента по бизнесу. Только не говори, что Дашка ему не конкурент.
Глеб кивнул.
– Понял, спасибо. Придется за Дашкой присматривать. – Он поднялся с дивана. – Все? Тогда помчались.
Светлана продолжала сидеть.
– Еще кое-что. – Она помедлила. – Когда этот хрен залез в свою тачку, я сунулась в окно со стороны водилы и начала грамотно давить ему на мозги.
– Могу представить! – ввернул с улыбкой Глеб.
– Он, само собой, запсиховал, – продолжила Светлана. – И тогда… не считай меня фантазеркой, он стал окутываться чем-то вроде темного тумана или дыма… короче, как бы погрузился во мрак. Потом протянул ко мне руку мимо водилы… Глеб, рука его удлинилась, как раздвижная антенна, и меня толкнула. Ну и силища, я тебе доложу… И они уехали. – Светлана встала с дивана. – В общем, это все. Можешь послать меня к доктору.
Улыбка на лице Глеба растаяла. Он положил руку Светлане на плечо.
– Сычиха, ты будешь меня слушаться?
Светлана посмотрела ему в глаза.
– Буду. Что надо делать?
– Не приближайся к нему.
Серые глаза Светланы смотрели растерянно.
– Ты понимаешь, что происходит?
Глеб качнул головой.
– Нет. Но, конечно же, мне это не нравится. Нужно собрать информацию.
Светлана нахмурилась.
– Какого же хрена я должна разевать варежку?
Глеб нахмурился также.
– Я не говорю: не следи за этим Куроедовым! Я говорю: наблюдай на расстоянии, не суй нос в его машину и в другие интимные места! Разве не понятно?!
– Умеешь объяснить, – буркнула Светлана.
Они двинулись наконец к двери, надели куртки – и тут зазвонил телефон. Чертыхнувшись, Глеб сдернул трубку с холодильника.
– Ты еще дома! – возмутился голос Даши. – Каналья ты и бестия при том! Зинаида Павловна, слыхали, как я его отчитала? – Рядом прозвучала невнятная воркотня директрисы, затем – вновь голос Даши в трубку: – Дуй сюда, чтоб пятки сверкали!
– Как ты там? – полюбопытствовал Глеб. – Поклонники не одолевают?
Светлана усмехалась в дверях.
Даша ответила:
– Какие на фиг поклонники? Тут учебный процесс. Кроме Леньки с Гулькой, меня не одолевает никто.
Глеб хмыкнул.
– Против Леньки с Гулькой я бессилен. – Дав отбой, он вернул трубку на холодильник. – Вперед, Светка! Горю синим пламенем!
Они выскочили из квартиры и, захлопнув дверь, помчались вниз по лестнице. Затем, после короткого спурта, нырнули в красный «Москвич»: Светлана – на место рядом с водителем, Глеб – на заднее сиденье.
– Здравия желаю, товарищ майор! – проговорил он.
Алексей Калитин обернулся через плечо.
– Привет, Француз. Все торопишься куда-то?
– Гони в школу, Леш! – скомандовала Светлана. – Мигалку вруби: опаздываем!
Хмуро на нее покосившись, Алексей покатил со двора.
– Капитан Сычова, кто здесь начальник, я или ты?
– Ты, Леш, ты! Езжай шустрей!
– Если я начальник, Сычова, у меня вопрос: почему я тут извозчиком работаю?
Вопрос остался без ответа. Но, когда выехали на шоссе, Алексей все же врубил мигалку. А Светлана задумчиво произнесла:
– Меня вот что интересует: кто такие Ленька с Гулькой?
– О! – отозвался Глеб сзади. – Эт-то надо видеть!
После занятий Леня Рюмин и Гуля Шарипова направились к метро. Солнце скрылось в тучах, но стояла теплынь, и куртки на ребятах были распахнуты. В отличие от большинства одноклассников Леня и Гуля не носили за спиной ранцев – они шли, помахивая портфелями.
– Двигаем ко мне? – тряхнул чубчиком Леня.
– Питаться и делать уроки? – уточнила Гуля.
– Имеешь что-то против, восточная женщина?
– Скучновато, бледнолицый брат.
Леня выдержал паузу.
– Будешь капризничать?
– Еще не решила. – Гуля извлекла из кармана сотовый телефон. – Ладно, поставлю в известность кишлак, чтоб розыск не объявили. – Набрав номер, девочка принялась отпрашиваться по-таджикски.
– Кто свистел?
Десятиклассники сплоченно безмолвствовали.
Даша посмотрела Лене в глаза.
– Стыдно признаться?
– Чего стыдиться-то? – заелозил Леня. – Когда выражаешь самые светлые чувства…
Класс захихикал.
Даша строго заметила:
– Светлые чувства так не выражают.
– А как? – полюбопытствовала Гуля. – Может, научите?
– Запросто. – Сунув в рот два пальца, Даша издала разбойничий свист, от которого кто-то подпрыгнул, а кто-то заткнул уши. – Примерно вот так, – заключила она и продолжила путь в столовую. Но далеко отойти не успела.
По коридору примчалась директриса. Бесформенное платье кирпичного цвета, как знамя, трепыхалось на ее тощем теле. Обернутая вкруг затылка жиденькая коса воинственно съехала набекрень, а бледные щеки от гнева пошли пятнами.
– Кто свистел? – жестко прозвучал тот же вопрос.
Ответом так же было молчание.
Директриса приблизилась, чеканя шаг, как статуя Командора.
– Десятый «Б», я снимаю вас с занятий. Отправляйтесь по домам, и чтобы завтра к восьми все явились с родителями. Ясно?
– С обоими или можно с одним? – уточнила Гуля Шарипова, но никто не засмеялся.
Проигнорировав ее реплику, директриса повысила голос:
– Вам ясно, спрашиваю?!
Даша подошла с виноватым видом.
– Зинаида Павловна, свистела я.
Директриса отмахнулась.
– Дарья Николаевна, не надо их выгораживать: на шею сядут. В общем, так, десятый «Б»…
Красный как рак Леня выступил вперед.
– Это я свистел, Зинаида Павловна.
Директриса смерила его взглядом.
– Думаешь, я удивлена? После каникул, Рюмин, ты совсем развинтился. Завтра к восьми приведешь родителей. В дневник записать или так запомнишь?
Даша тронула директрису за плечо.
– Честное слово, свистела я. Он не умеет.
Директриса нахмурила брови.
– Дарья Николаевна, я просила бы вас не вмешиваться. В конце концов это неэтично.
Обреченно вздохнув, Даша сунула два пальца в рот и свистнула второй раз. И вновь кто-то подпрыгнул, кто-то заткнул уши. У директрисы отвисла челюсть. После продолжительной паузы она пробормотала:
– Родители отменяются, Рюмин. Не бери на себя лишнего: тебе и своего хватает. А вас, Дарья Николаевна, прошу в мой кабинет. – Сжав тонкие губы, она зашагала по коридору.
Леня Рюмин понуро теребил чубчик. Следуя за директрисой, Даша обернулась и показала ему кулак. Тут прозвенел звонок, и школьники от мала до велика устремились в классы.
На лестничной площадке между этажами директриса резко остановилась, и Даша едва на нее не натолкнулась. Поправив косу на затылке, директриса произнесла:
– Хотелось бы знать, Дарья Николаевна…
– Зинаида Павловна, – перебила Даша, – делайте со мной что угодно, только не увольняйте. Честное слово, я больше не буду.
Директриса вздохнула. Затем сунула в рот два пальца и подула. Ничего не получилось.
– Хотелось бы знать, – сказала она, – как это у вас получается?
Даша воззрилась на нее в изумлении.
Директриса снова дунула в два пальца. С тем же успехом.
– Научите? – спросила она деловито.
Даша покачала головой.
– Ни за что.
– Почему?
– Если директора школ начнут свистеть, к чему это приведет?
Директриса хихикнула.
– Так и слышу интонации Глеба Михайловича.
Из спортзала по лестнице взбежал учитель физкультуры.
– Тебя-то мне и надо! – обратился он к Даше. – Добрый день, Зинаида Павловна.
– Мы уже здоровались, Станислав Андреевич.
Физкультурник раздвинул в улыбке веснушки.
– Должен же я отреагировать на ваше присутствие.
– Вовсе не обязательно. – Директриса пошла по лестнице вверх. – Между прочим, – бросила она Даше, – был звонок, свистушка… э-э… свистунья!
Стас в недоумении посмотрел ей вслед.
– Что это с ней?
– Не спрашивай, – отмахнулась Даша. – Из-за Леньки с Гулькой я так вляпалась…
– Даш, – перебил физкультурник, – есть разговор.
Даша попятилась.
– У меня урок, Стас. Давай попозже.
– Полминуты, – заверил Стас. – Заходила Светка и велела тебе передать, чтобы ты была осторожней со своим ухажером.
Даша округлила глаза.
– С кем, с кем?
– С этим, как его… с Куроедовым.
– О, господи! Стас, я пойду…
– Погоди. – Стас придержал ее за руку. – Светка просила, чтобы я проводил тебя домой. Куроедов этот вроде в убийстве замазан.
– Черт с ним! – Даша продолжала пятиться. – Не надо меня провожать. Спасибо.
– Даш, не хорохорься. Светка зря паниковать не будет.
– Знаю, Стас. Но после педсовета меня заберет Глеб.
Стас посмотрел на нее с удивлением.
– Глеб попрется на педсовет? В свой выходной?
Даша кивнула.
– Зуб давал.
Стас развел руками.
– Тогда что ж… тогда порядок.
Хлопнув его по плечу, Даша побежала вдоль коридора, влетела в класс и произнесла по-английски:
– Привет! Прошу прощения.
Класс встал. Ученики улыбались.
8
На уроке Леня и Гуля сидели, как на иголках. Проходили чертовы неравенства с чертовыми логарифмами. При этом Гуля шипела Лене в ухо:
– Мы ее подставили! Понимаешь – подставили!
– Что ей будет? – отговаривался Леня. – Родителей, что ли, вызовут?
– Ишак! – негодовала Гуля. – Ее турнуть могут! Будешь доволен?!
– Прямо уж турнуть? – выражал сомнение Леня. – За такой свист орден давать надо.
Учительница математики обратила на них взор. Это была дама лет шестидесяти в строгом сером костюме, сухонькая и седая.
– Рюмин и Шарипова, – проговорила она негромким голосом, – извините, что отвлекаю, но пожалуйте к доске.
Леня приподнялся.
– Если вы так настаиваете, Виктория Александровна…
И Гуля подхватила:
– …мы готовы принять это как деловое предложение…
– … от которого нельзя отказаться, – заключил Леня.
Класс грохнул хохотом.
Математичка осталась невозмутима.
– Рюмин и Шарипова, – сказала она, – я вам не Глеб Михайлович.
– В смысле? – оторопел Леня.
– В том смысле, что годы у меня не те, чтоб с вами пикироваться. К доске оба, живо. Доску пополам. Номер сорок шесть из учебника. Рюмин – неравенство один, Шарипова – неравенство три. Кто уложится в пять минут – пятерка. Кто не уложится… Как там у вас по-французски? Пардонэ муа, мэзами.
Леня и Гуля заскрипели по доске мелом. В классе повисла тишина.
В пять минут уложились оба, решение у обоих было верным.
– Что ж, – констатировала пожилая учительница, – приятно, что вы не такие оболтусы, какими хотите казаться. Давайте дневники, ставлю «отлично».
Гуля положила дневник на стол.
– Хорошо, когда тебя ценят.
– В родном отечестве, – добавил Леня, кладя дневник рядом.
Учительница покачала головой.
– Могу и передумать.
Леня изобразил раскаяние.
– Молчим, как рыба.
– Как две рыбы, – поправила Гуля.
– Запеченные в тесте, – добавил Леня.
Класс прыснул.
Виктория Александровна взглянула на часы.
– Десять минут до конца урока. Я должна сделать сообщение. Поскольку Галина Даниловна уволилась, вопрос о вашем классном руководстве оставался открытым. Теперь могу вам сообщить, что меня уговорили. Вернее, уломали.
Класс глухо загудел. Седая учительница постучала по столу угольником.
– Ну-ка, тихо! Знаю, вы предпочли бы сесть на шею Глебу Михайловичу. Но вряд ли вам позволят избирать классного руководителя демократическим путем. Так что придется нам с вами терпеть друг друга оставшиеся два года. Постараемся, по крайней мере, быть взаимно вежливыми. Вопросы есть?
Гул в классе пошел на убыль. Дождавшись тишины, Виктория Александровна удовлетворенно кивнула.
– Вопросов нет. Тогда обсудим наши общие задачи. Культработа и редколлегия…
Леня и Гуля не слушали: они продолжали шепотом препираться.
– Вряд ли Зинаида сделает оргвыводы, – предположил Леня. – Подумаешь, свист. Не бомба ведь с часовым механизмом.
– Пошел ты со своей бомбой! – разозлилась Гуля. – Только бомбы нам не хватает!
– Я к тому, – оправдывался Леня, – что ничего такого…
– А если ее все-таки турнут?! – напирала Гуля. – Что тогда?! Извините, скажем, шутка! Ножки нам ее понравились! Так, что ли?!
– Чего ты от меня хочешь?! – разозлился в ответ Леня. – Чтоб я ввалился к Зинаиде и встал перед нею на колени?!
Виктория Александровна вновь постучала угольником по столу.
– Месье Рюмин! Понимаю, вам с нами скучно. Но, быть может, снизойдете и черкнете в стенгазету заметку? Что-нибудь типа эссе.
– Какое еще эссе? – буркнул Леня.
Учительница прохаживалась между рядами, заложив руки за спину.
– Об осени, Рюмин, о природе. Что-нибудь простое и непритязательное. Не хотите нас осчастливить?
Гуля выкрикнула:
– Он с удовольствием! У него полно свежих мыслей и наблюдений!
– Леня испепелил ее взглядом.
– К какому это надо дню? – осведомился он хмуро.
– Ко вторнику желательно. Справитесь?
– Э-э… в общем… – промямлил Леня. – В стихах можно?
Послышались смешки. Пожилая учительница и бровью не повела.
– Сделайте одолжение. Уверена, ваши строки украсят стенгазету.
Тут прозвенел звонок, и Виктория Александровна торопливо продиктовала задание на дом. Десятый «Б» ринулся на перемену.
Леня и Гуля устремились к кабинету английского, из которого как раз выходила Даша.
– Дарья Николаевна, ну как? – взволнованно поинтересовалась Гуля.
И Леня добавил:
– Поддержка армии и флота не нужна?
Даша выдержала паузу. В глазах ее плясали чертики.
– Из-за вас, – отчеканила она, – меня лишили северных коэффициентов и надбавки за выслугу лет. Довольны?
– Только и всего? – просияла Гуля. – Рассосется.
А Леня серьезно заявил:
– Не надо было со мной пересвистываться. Не женское это дело.
Даша посмотрела на что-то за их спинами и сказала, понизив ГОЛОС:
– Ленька с Гулькой, линяйте: директор на горизонте.
– Оставьте эти приколы для детсада, – усмехнулся Леня.
И Гуля поддержала:
– Да и там на это никто не купится.
Однако сзади послышался голос директрисы:
– Забыла вас спросить, Дарья Николаевна.
Леню и Гулю как ветром сдуло.
Даша сделала шаг навстречу начальству.
– Может, по пути в столовую? Есть хочу зверски.
Директриса кивнула.
– Пойдемте, я тоже проголодалась. – Они двинулись по коридору. – Простите за педантичность, но… Глеб Михайлович не забыл, что в пять у нас педсовет?
– С утра помнил, Зинаида Павловна. Обещал быть.
– Точно?
– Как в аптеке. Не сомневайтесь.
– Конечно, я не сомневаюсь, но… Дарья Николаевна, не могли бы вы ему позвонить и напомнить еще раз. На всякий случай.
Сквозь толчею учеников они продвигались к столовой, и Даша боролась с искушением дернуть начальство за косу, нелепо обрамлявшую затылок.
9
Глеб наспех перекусил и вновь уселся за машинку. В ожидании Светки Сычовой он облачился в рубаху и заправил ее в джинсы.
На кухонном столе валялись клочки бумаги, среди которых выделялась тонкая пачка листов с текстом, не подвергнутым экзекуции. Колотя по клавишам машинки, Глеб услышал звонок, затем – еще один.
– Иду, Сычова, иду, – пробормотал он, поднимаясь с табурета.
Оказалось, звонили не в дверь – звонил телефон на холодильнике. Взяв трубку, Глеб буркнул:
– Зоопарк слушает.
Приятный мужской голос произнес по-английски:
– Добрый день. Могу я поговорить с лордом Грином?
Брови Глеба удивленно приподнялись.
– Нет ничего проще, – по-английски ответил он. – Какими судьбами, барон Мак-Грегор?
– О сэр! – обрадовался его собеседник. – Простите, не узнал вас!
Глеб смахнул со стола в корзину свои творческие неудачи.
– Богатым буду. Рад слышать вас, барон.
– Ловлю на слове, – хохотнул голос в трубке. – Могу я заглянуть к вам для приватного разговора?
– Разумеется, Ричард. Где вы находитесь?
– Посмотрите в окно, сэр.
Выполнив это указание, Глеб увидел у подъезда голубой «Вольво», рядом с которым стоял господин средних лет в костюме и плаще, сидевших на нем, будто накрахмаленные. Держа возле уха сотовый телефон, господин этот помахал Глебу рукой.
– Автомобиль ваш собственный? – полюбопытствовал Глеб.
– Напрокат взял. – Господин похлопал по кабине «Вольво». – В Москве я на неделю, покупать смысла не было.
– Что ж, Ричард… Поднимайтесь, у меня мало времени.
– О лорд Грин, разумеется! Надолго вас не задержу. – С этими словами невысокий накрахмаленный человечек засеменил к подъезду.
Услыхав щелчок подъехавшего лифта, Глеб открыл дверь.
– Но будь любезен, Ричард, – произнес он раздраженно, – брось к чертям эти титулы.
Барон улыбнулся.
– С удовольствием, Майкл. – Он потоптался в прихожей и с любопытством заглянул на кухню. – С превеликим удовольствием.
– Не снимешь ли плащ? – предложил Глеб.
– Излишне. Ты спешишь, да и я… – Барон вошел в комнату и огляделся. – Как ты живешь в таком убожестве, Майкл?
Глеб пожал плечами.
– Полгода назад, Ричард, ты об этом уже спрашивал. С тех пор ничего не изменилось. Во всяком случае, к худшему.
Барон лукаво прищурился.
– Но теперь, Майкл, мне известно, что ты Мангуст. И теперь, как и тогда, меня не покидает ощущение, – барон отдернул на окне штору, – что ты прячешь здесь даму.
Глеб удивленно посмотрел на него.
– Не знаю, Ричард, то ли смеяться, то ли вытолкать тебя взашей.
Пергаментное лицо барона и вся его крахмальная фигурка выразили раскаяние.
– Извини, Майкл: эйфория. С тех пор, как ты позволил мне сбежать и разгромил наше тайное братство…
– В которое ты настойчиво упрашивал меня вступить, – •ехидно ввернул Глеб.
Барон нимало не смутился.
– С тобой мне было спокойней. Но теперь, когда кошмара этого более не существует, от избытка свободы я веду себя порой, как мальчишка. Прости, Майкл. И огромное спасибо.
Глеб улыбнулся.
– Принято. Итак, чем обязан?
Помедлив с ответом, барон щелкнул пальцами. Из них взметнулись огоньки пламени.
– Теперь, Майкл, – проговорил он с довольным видом, – мы можем не стесняться друг друга, не так ли? Причины тебя побеспокоить у меня две. – Пламя трепетало на пальцах барона. Из кармана его плаща выпорхнула пачка сигарет и повисла в воздухе. – Причина первая. – Из пачки вылетела сигарета и воткнулась барону в губы. – Надеюсь, Майкл, ты поможешь отыскать моих друзей.
Глеб со вздохом присел на диван.
– Ближе к делу, Ричард. Оставь дешевые трюки.
Сжимая сигарету зубами, барон пробормотал:
– Не обращай внимания: эйфория свободы. – Он поднес к сигарете пылающие пальцы, но пламя погасло. Барон вновь щелкнул пальцами – посыпались искры, и вспыхнуло пламя, которое он вновь поднес к сигарете. Пламя погасло опять. – Что за черт?! – Барон сердито стал щелкать пальцами, однако на сей раз не высек даже искорки.
Глеб взглянул на часы.
– Теряем время.
Раздосадованный барон достал из кармана зажигалку и попытался извлечь огонь обычным способом. Огонь не загорался. Барон вновь помянул черта, но сколько ни щелкал зажигалкой, та не срабатывала.
Внезапно зажигалка вырвалась из руки барона и упорхнула в форточку. Следом за ней устремилась сигарета вместе с оставшейся пачкой. Барон оторопело на это взирал.
– В моем доме не курят, – сказал Глеб. – Перейдешь ты наконец к делу?
Опомнясь, барон погрозил ему пальцем.
– Ах, Майкл!.. Ладно, причина первая. Тебе что-нибудь говорит фамилия Ньюгарт?
Глеб пожал плечами.
– Я должен ее знать?
– Возможно. Джордж и Люси Ньюгарты – биохимики из Манчестера. Они сейчас где-то в Москве.
– Не слыхал, Ричард. Мало ли в Москве иностранцев.
– Майкл, это мои друзья. Я их разыскиваю.
– Чем могу помочь? Обратись в местную милицию, в британское консульство…
– Какое, к дьяволу, консульство?! – в досаде перебил барон. – У них неприятности с Интерполом! Я должен их вытащить!
Глеб откинулся на спинку дивана.
– Похоже, Ричард, ты опять имеешь на меня виды.
Барон уставился в пол.
– Просто помоги их разыскать.
– Любопытно, как? Если даже Интерпол не в силах найти.
– У меня есть номер их мобильного телефона.
– Так какого же черта…
– Там никто не отзывается, Майкл, срабатывает автоответчик.
Глеб раздраженно поднялся с дивана.
– Ты остановился в «Метрополе», Ричард?
– Как обычно, – насторожился барон. – И что это нам дает?
– Позвони своим Ньюгартам и продиктуй на автоответчик номер телефона портье: он примет для тебя сообщение. Ничего другого на ум не приходит. А сейчас извини…
– Погоди, Майкл, – засуетился барон. – Есть еще одно дело.
– Только в темпе, Ричард. Самую суть.
– Да-да, в двух словах буквально. – Барон глотнул воздуха. – Здесь в музее этого… как его… Пуч-ки-на, да? Там висит картина Рубенса «Вакханалия». Она производит во мне такие волнующие вибрации… Майкл, помоги мне ее украсть.
Глеб пристально на него посмотрел.
– «Вакханалию», значит? – уточнил он. – Из Пушкинского музея? Взять да украсть?
Барон кивнул.
– Ты ухватил суть, Майкл.
Глеб расхохотался.
– Чтоб мне провалиться: ведь ты не шутишь! Хватит молоть чушь, Ричард. Мне некогда.
Барон вздернул подбородок.
– И каков же ваш ответ, лорд Грин?
Глеб выразительно взглянул на дверь.
– Барон Мак-Грегор, ступайте в задницу.
Накрахмаленный человечек усмехнулся.
– Уверен, Майкл, ты передумаешь. Наверняка ты раздражен из-за женщины. Готов держать пари. – С этими словами барон игриво распахнул дверцу старого шкафа.
И застыл, как соляной столб.
Задняя стенка шкафа отсутствовала. За висевшей на плечиках одеждой раскинулся цветущий зеленый луг. Под сверкающим солнцем там пели птицы и порхали бабочки. Слева виднелся краешек леса, а справа, чуть подальше, серебрилась река. И все это каким-то образом располагалось на уровне шестого этажа московского жилого дома.
Барон переводил взгляд со шкафа на Глеба, с Глеба на шкаф и, казалось, готов был рухнуть в обморок.
Глеб прикрыл дверцу.
– Боюсь, Ричард, в эйфории от обретенной свободы ты заходишь слишком далеко.
– Лорд Грин… Майкл… – залепетал барон, – ведь это же… то, что ты сотворил…
– Как видишь, это не женщина, – подвел итог Глеб. – Уматывай, у меня дела.
Барон покорно засеменил в прихожую.
Тут раздался звонок в дверь. Глеб открыл, и в квартиру ворвалась Светлана Сычова в кожаной куртке нараспашку.
– Извини, задержалась… – Она заметила стоящего за спиной Глеба господина. – Я не вовремя?
– В самый раз, – заверил Глеб.
Барон торжествующе произнес (разумеется, по-английски):
– Все-таки я был прав.
Глеб представил его Светлане:
– Барон Мак-Грегор, неотразимый шотландский мужчина. – Затем по-английски обратился к барону: – Капитан Сычова, Московский уголовный розыск. Насчет кражи картины проконсультируйся с ней. Полагаю, ход будет сильным, Ричард.
Хохотнув, барон проскользнул на лестничную площадку и по слогам произнес:
– До свьи-да-ни-йа.
Глеб захлопнул дверь.
Светлана сняла куртку и повесила на крючок. Под мышкой у нее чернела наплечная кобура.
– Он правда барон?
– Стопроцентный.
– Откуда ты его знаешь?
– Долгая история. – Глеб постучал пальцем по стеклу своих часов. – Сычиха, время! Опоздаю на педсовет – Зинаида пасть мне порвет.
Проходя на кухню, Светлана обронила:
– А за Сычиху – в ноздри.
– Покормить тебя? – предложил Глеб. – Только в темпе.
Светлана покачала головой.
– Я обедала. – Она взяла со стола бумажный лист и вслух прочитала: – «Капитан Сычова вышла из грязновато-красного „Москвича“. На ней было платье в горошек…»
Глеб выхватил у нее свое творенье.
– Что за хамство?! Кто тебя воспитывал?!
Светлана расплылась в улыбке.
– Даже фамилию не изменил, задница.
Глеб положил лист обратно в стопку.
– Фамилии поменяю, когда закончу. Выкладывай, что у тебя.
Светлана просительно протянула руку.
– Дай хоть прочесть страничку.
Глеб показал ей кукиш и прошел в комнату. Вздохнув, Светлана последовала за ним. Она приоткрыла дверцу шкафа.
– Обалдеть! Никак не привыкну! Можно мы со Стасом в выходной зайдем позагорать?
– Что за вопрос! – разозлился Глеб. – Не тяни резину, Свет: опаздываю!
Светлана присела на диван.
– Не дергайся. У подъезда Калитин – домчим тебя в лучшем виде. – Она усмехнулась: – На грязновато-красном «Москвиче».
Глеб мерял шагами комнату.
– Времени все равно в обрез. Приступай.
– Знаешь, теперь я как-то уже не уверена…
– Сычова, давай по-милицейски: голые факты.
Светлана провела рукой по коротким своим волосам.
– Утром за Дарьей увязался хрен на «Мерседесе» – Куроедов. Проследил ее до школы и ломанулся дарить розы…
– Слушай, – Глеб тоже присел на диван, – если бы я разбирался с каждым Дашкиным воздыхателем, ни на что другое времени бы уже не хватило.
Серые глаза Светланы блеснули сталью.
– Этот Куроедов, между прочим, угрохал своего конкурента по бизнесу. Только не говори, что Дашка ему не конкурент.
Глеб кивнул.
– Понял, спасибо. Придется за Дашкой присматривать. – Он поднялся с дивана. – Все? Тогда помчались.
Светлана продолжала сидеть.
– Еще кое-что. – Она помедлила. – Когда этот хрен залез в свою тачку, я сунулась в окно со стороны водилы и начала грамотно давить ему на мозги.
– Могу представить! – ввернул с улыбкой Глеб.
– Он, само собой, запсиховал, – продолжила Светлана. – И тогда… не считай меня фантазеркой, он стал окутываться чем-то вроде темного тумана или дыма… короче, как бы погрузился во мрак. Потом протянул ко мне руку мимо водилы… Глеб, рука его удлинилась, как раздвижная антенна, и меня толкнула. Ну и силища, я тебе доложу… И они уехали. – Светлана встала с дивана. – В общем, это все. Можешь послать меня к доктору.
Улыбка на лице Глеба растаяла. Он положил руку Светлане на плечо.
– Сычиха, ты будешь меня слушаться?
Светлана посмотрела ему в глаза.
– Буду. Что надо делать?
– Не приближайся к нему.
Серые глаза Светланы смотрели растерянно.
– Ты понимаешь, что происходит?
Глеб качнул головой.
– Нет. Но, конечно же, мне это не нравится. Нужно собрать информацию.
Светлана нахмурилась.
– Какого же хрена я должна разевать варежку?
Глеб нахмурился также.
– Я не говорю: не следи за этим Куроедовым! Я говорю: наблюдай на расстоянии, не суй нос в его машину и в другие интимные места! Разве не понятно?!
– Умеешь объяснить, – буркнула Светлана.
Они двинулись наконец к двери, надели куртки – и тут зазвонил телефон. Чертыхнувшись, Глеб сдернул трубку с холодильника.
– Ты еще дома! – возмутился голос Даши. – Каналья ты и бестия при том! Зинаида Павловна, слыхали, как я его отчитала? – Рядом прозвучала невнятная воркотня директрисы, затем – вновь голос Даши в трубку: – Дуй сюда, чтоб пятки сверкали!
– Как ты там? – полюбопытствовал Глеб. – Поклонники не одолевают?
Светлана усмехалась в дверях.
Даша ответила:
– Какие на фиг поклонники? Тут учебный процесс. Кроме Леньки с Гулькой, меня не одолевает никто.
Глеб хмыкнул.
– Против Леньки с Гулькой я бессилен. – Дав отбой, он вернул трубку на холодильник. – Вперед, Светка! Горю синим пламенем!
Они выскочили из квартиры и, захлопнув дверь, помчались вниз по лестнице. Затем, после короткого спурта, нырнули в красный «Москвич»: Светлана – на место рядом с водителем, Глеб – на заднее сиденье.
– Здравия желаю, товарищ майор! – проговорил он.
Алексей Калитин обернулся через плечо.
– Привет, Француз. Все торопишься куда-то?
– Гони в школу, Леш! – скомандовала Светлана. – Мигалку вруби: опаздываем!
Хмуро на нее покосившись, Алексей покатил со двора.
– Капитан Сычова, кто здесь начальник, я или ты?
– Ты, Леш, ты! Езжай шустрей!
– Если я начальник, Сычова, у меня вопрос: почему я тут извозчиком работаю?
Вопрос остался без ответа. Но, когда выехали на шоссе, Алексей все же врубил мигалку. А Светлана задумчиво произнесла:
– Меня вот что интересует: кто такие Ленька с Гулькой?
– О! – отозвался Глеб сзади. – Эт-то надо видеть!
10
После занятий Леня Рюмин и Гуля Шарипова направились к метро. Солнце скрылось в тучах, но стояла теплынь, и куртки на ребятах были распахнуты. В отличие от большинства одноклассников Леня и Гуля не носили за спиной ранцев – они шли, помахивая портфелями.
– Двигаем ко мне? – тряхнул чубчиком Леня.
– Питаться и делать уроки? – уточнила Гуля.
– Имеешь что-то против, восточная женщина?
– Скучновато, бледнолицый брат.
Леня выдержал паузу.
– Будешь капризничать?
– Еще не решила. – Гуля извлекла из кармана сотовый телефон. – Ладно, поставлю в известность кишлак, чтоб розыск не объявили. – Набрав номер, девочка принялась отпрашиваться по-таджикски.