Вебер Дэвид Марк. Тень Саганами

   - По оценке Качмарчика. - Терехов сидел за столом в собственном салоне и его лицо было столь же мрачно, как его голос. - Он может ошибаться в ту или другую сторону, но не думаю, что намного.
   - Но, Боже милостивый, где они его раздобыли?
   - Мы не знаем. И, возможно, не сможем узнать. У нас всего лишь пятеро пленных и трое из них в тяжелейшем состоянии. Доктор Орбан делает что может, однако он практически уверен, что по меньшей мере один из них не выживет.
   - А каковы ваши потери? - поинтересовался Ван Дорт уже более сочувственным голосом.
   - Двое погибших, один раненый, - отрубил Терехов. - Или некоторые из этих типов были самоубийцами, или они, чёрт подери, не представляли себе, что делают! Стрелять плазменными гранатами в подземном туннеле? - Он зло помотал головой. - Да, они убили этими гранатами двух моих морских пехотинцев, однако ими же отправили на тот свет как минимум пятнадцать человек своих - а может и больше!
   Ван Дорт покачал головой, однако в этом движении читалось не недоверие, а сожаление о том, что он не может не поверить сказанному.
   - Что нам известно об их потерях? - поинтересовался он затем.
   - Пока что Тадислав подтвердил как минимум семьдесят убитых. И их число вполне может оказаться больше. На данный момент только его морпехи имеют снаряжение для проведения там поисковых операций. Проникнуть через огонь и жар без боевой брони или хотя бы скафандра невозможно.
   Ван Дорт зажмурил глаза, пытаясь - и зная, что ему это не удасться - вообразить, что могло твориться в узких подземных туннелях, когда современное оружие превратило их в пылающий ад.
   - Никак не пойму, что я чувствую, - сознался он, открывая глаза несколькими секундами спустя. - Это была бойня, - произнёс он и поднял руку ещё до того, как Терехов успел начать возражать против выбранного им слова. - Айварс, я сказал бойня, не зверство. Мы, по крайней мере, в отличие от них пытались дать им возможность сдаться. И если мы убили семьдесят или восемьдесят террористов, то это капля в море на фоне тысяч мирных жителей - в том числе и детей - перебитых ими и их… коллегами. Однако, это всё же… сколько? где-то девяносто с лишним процентов всех кто был на базе на момент нашего появления? - Он снова покачал головой. - Даже зная, кто они и что натворили, подобный уровень потерь…
   Его голос затих, и он снова покачал головой, но Терехов только хрипло и резко рассмеялся.
   - Бернардус, если вы хотите кого-то пожалеть, я могу подыскать вам несколько намного более достойных кандидатов!
   - Айварс, это не жалость, а…
   - Бернардус, я офицер Флота, - перебил его Терехов. - Да, я, конечно же, провёл двадцать восемь лет канцелярской крысой Министерства иностранных дел, однако я прослужил на Флоте одиннадцать стандартных лет до того и пятнадцать после возвращения. Я провел слишком много лет, разгребая последствия делишек подобных типов, и это оказывает влияние на точку зрения. Мы зовём их "пиратами", иногда "работорговцами", но если присмотреться к ним повнимательнее, то разницы с Нордбрандт и её живодёрами нет. Единственное отличие между ними, это оправдания, которые они выдумывают для своих кровавых дел, и лично я не собираюсь проливать по этим конкретным мясникам ни единой слезинки!
   Ван Дорт вглядывался в суровое лицо своего друга. Наверное, Терехов был более беспощадным человеком, чем он сам - закалённым своей профессией и опытом. Всё равно, пусть даже и так, Ван Дорт знал, что его друг прав. Действия АСК поставили её членов вне закона. Какие бы извращённые оправдания для своих действий они ни придумывали, они использовали людей - мужчин, женщин и детей - как орудия. Как пешки, которыми легко пожертвовать. Как расходный материал хладнокровного, хорошо просчитанного замысла по деморализации и устрашению противника.
   И всё же… всё же…
   Что-то в душе Бернардуса Ван Дорта не могло не ужасаться. Не могло согласиться с тем, что люди, кто бы они ни были и какие бы преступления ни совершили, могли быть сожжены в подобном аду без того, чтобы какой-то уголок его души не задыхался от криков протеста. И даже если бы он был способен преодолеть своё глубочайшее душевное отвращение, он не хотел этого. Потому что в тот день, когда он сможет сделать такое, он станет совершенно другим человеком.
   - Ладно, как бы то ни было, - обстоятельно произнёс он, - для АСК это должно быть сокрушительным ударом. Это втрое больше всех потерь, понесённых ими до настоящего момента, и нанесены они меньше чем за два часа. Подобные потери должны заставить заколебаться даже фанатиков вроде Нордбрандт.
   - А потеря тысячи тонн современного оружия должна подорвать их ударную мощь, - заметил Терехов. Однако в его голосе были какие-то странные нотки, и Ван Дорт быстро поднял на него глаза.
   Взгляд мантикорца, направленный на висящий на переборке портрет его жены, были отстранен, почти рассеян. Терехов смотрел так почти целую минуту, потирая друг о друга большой, указательный и средний пальцы правой руки медленными округлыми движениями.
   - Что такое, Айварс? - наконец задал вопрос Ван Дорт.
   - Хм? - Терхов очнулся, его взгляд переместился на лицо Ван Дорта. - Что?
   - Я только спросил, над чем вы задумались.
   - А, - мантикорец дёрнул правой рукой, словно отбрасывая нечто. - Я думал об их оружии.
   - И что с ним?
   - Тадсилав уже направил оружейников первого взвода обследовать трофеи. Пока что всё осмотренное оружие было производства Лиги. Некотором образцам стрелкового оружия как минимум двадцать стандартных лет, однако всё оно в прекрасном состоянии. Заменённые части, некоторые из которых намного новее, чем само оружие, на которое они установлены, говорят о том, что оно было капитально отремонтировано до того, как попало в руки Нордбрандт. Однако осмотренное ими тяжелое оружие выглядит более новым, а ещё они нашли современное коммуникационное и разведывательное оборудование, приборы ночного видения, персональную броню, армейскую взрывчатку и детонаторы… - Капитан покачал головой. - Бернардус, в их норе было закопано всё необходимое для экипировки батальона лёгкой пехоты - современной лёгкой пехоты - вместе с подразделениями огневой поддержки.
   - Я понимаю, - ответил Ван Дорт.
   - Не понимаете. Они закопали всё это в норе. Почему? Если у них было такое оружие, то почему они его не использовали? Они могли пройти через всё, что им могла противопоставить полиция Корнати, как нож через масло. Чёрт, да они могли пройти как нож сквозь масло через всё, что могли выставить Силы Обороны Системы, если только те не применили бы ковровые бомбардировки! Нордбрандт могла в первый же день своего мятежа ворваться в Неманью и захватить в заложники весь парламент, а не взрывать его гражданской взрывчаткой. Итак, почему же она так не сделала?
   Ван Дорт моргнул и нахмурился.
   - Не знаю, - медленно протянул он. - Если только тогда у них не было этого оружия. - Ван Дорт глубоко вздохнул, всё ещё пребывая в задумчивости. - Вы же сами сказали. Что они или самоубийцы или не представляли, что делают. Может быть, они получили это оружие только недавно.
   - Именно так я и подумал. Но если этого оружия у них раньше не было, то откуда они его взяли? Как доставили на планету? Я не думаю, что у Нордбрандт где-то было припрятано достаточно денег, чтобы заплатить за это оружие, а подпольный торговец оружием, который решится вести дела с человеком вроде неё, потребовал бы деньги вперёд, наличными и заломил бы цену втридорога. Итак, кто на самом деле заплатил за оружие? И когда оно было доставлено Нордбрандт? И, пока мы задаёмся подобными вопросами, можем ли мы быть уверены, что это единственный склад, которым она располагала?
   - Не знаю, - снова сознался Ван Дорт. - Но я думаю, что мы должны узнать.
 

***

 
   Руки Агнесс Нордбрандт дрожали, когда она выключала коммуникатор и прятала его обратно в тайник в банке с мукой. Поставив банку в шкафчик, она закрыла дверку и включила головизор. Однако там транслировали только регулярные программы, никаких экстренных выпусков новостей, которые хлынут нескончаемым потоком после того, как правительство объявит о своей победе.
   Как? Как они это сделали? Как вообще смогли найти Лагерь Свободы?
   Было ли это её собственной ошибкой? Этот второй груз оружия и снаряжения - неужели они всё-таки смогли засечь доставлявший его шаттл? И отследить до Лагеря Свободы?
   Нет. Нет, это не могло произойти во время доставки. Если бы они засекли её, то атаковали бы раньше. Они не стали бы ждать, рискуя тем, что мы можем успеть распределить оружие по другим тайникам.
   Но если не тогда, то как?
   Дражен. Наверное это из-за людей Дражена. Однако, как они могли демаскировать базу? Со времени взрывов в Неманье они совершили десятки - сотни - осторожных, тайных путешествий в Лагерь Свободы и из него и никто никогда их даже не заметил. А Дражен был даже осторожнее обычного. Меньше десятка полётов - неприметных аэрокаров и вертолётов - терялись на фоне рутинного гражданского трафика целого полушария. Выбираемые ими маршруты перелётов были почти случайны. Даже время их прибытия было разбросано в интервале более шести часов! Засечь их было невозможно. Связать между собой их маршруты и время прибытия было никак нельзя.
   "Манти, - подумала Норбрандт. - Проклятые убийцы манти. Это они. Они, их сенсоры и алчущие крови морпехи!"
   Это был единственный ответ. Только манти обладали технической возможностью выделить горстку невинно выглядящих машин из хаоса остального движения. Только эти алчные, ненасытные, загребущие империалисты, жаждущие поглотить её планету. Они были единственными, кто мог засечь Дражена, а их наймиты - так называемые "морпехи" - были единственными войсками в звёздной системе, способными перебить всех и каждого в Лагере Свободы подобно брошенному в горнило сражения стаду беспомощных овец.
   Горячие слёзы жгли её глаза, но она сдерживала их. Она не заплачет. Она не заплачет! Пусть даже наймиты межзвёздных акул, жаждущих растоптать её мир, и коррумпированного режима местных тиранов жаждущих помочь им в этом, убили Дражена и всю его ячейку. Сожгли их как хворост в костре и убили вместе с ними ещё больше девяноста других людей - друзей, коллег, братьев и сестёр по борьбе, некоторых из которых она знала буквально на протяжении двух третей своей жизни.
   Она не заплачет.
   "Они могут уничтожить Лагерь Свободы, - неистово сказала она себе, - но они не знают о других тайниках с оружием. Они не знают, что Движение всё ещё располагает современным оружием, всё ещё в десятки раз сильнее, чем было в начале борьбы!"
   Сказав себе это, она решительно отбросила мысль о том, что чем бы ни располагал АСК, у правительства есть поддержка Звёздного Королевства Мантикора.
 

***

 
   Рагнхильд Павлетич сидела в пилотском кресле кабины бота Хок-Папа-Два, положив правую руку на ручку управления, и смотрела на яркие, мерцающие звёзды. Майор Качмарчик специально запросил её в качестве пилота на эту миссию, и это было лестно. Однако держало в нервном напряжении.
   Сегодня должны были погибнуть люди. Чего бы ни хотел майор, насколько бы предпочтительным для всех ни было взять всех в плен, этого не произойдёт - она знала это с абсолютной уверенностью. И если кто-то попытается смыться по воздуху, делом Рагнхильд Павлетич и рулевого первого класса Тусси, пилотировавшего Хок-Папа-Три, будет сбить их.
   "Сбить", - подумала она, кривя губы в невесёлой улыбке. - Полагаю, это звучит лучше, чем "убить их", или "разнести их в кровавые ошмётки". Но означает то же самое. И на этот раз стрелять будет не предварительно запрограммированный компьютер. На гашетке будет мой палец".
   Такая перспектива её не радовала, но, к её собственному удивлению, и не пугала. Она знала, что натворил АСК здесь, на Корнати.
   Тем не менее, она не рвалась пострелять, и поэтому смотрела на яркие, бесчувственные звёзды, пока Хок-Папа-Два скользил по самому краю атмосферы, и мечтала о том, чтобы люди научились улаживать свои дела с такой же холодной отстранённостью.
 

***

 
   Взводный сержант Джордж Антрим, старший из сержантов первого взвода, встал и вышел на середину бота. В отличие от лейтенанта Келсо, Антрим был в стандартном бронированном скафандре, а подошёл он к бортинженеру бота, занимавшему пульт руководителя прыжка.
   - Приближаемся к точке выброски, - объявил по радио сержант закованным в броню морпехам. - Приготовится.
   Морпехи поднялись и переместились к левому борту бота. Обычный шлюз находился по правому борту. С левой же стороны фюзеляжа был предусмотрен выход как раз для такой ситуации. Антрим кивнул бортинженеру.
   - Открывай.
   - Открываю, - откликнулся флотский, и четырёхметровый люк в борту бота скользнул в сторону. Причина, по которой все в пассажирском отсеке, включая бортинженера, были в скафандрах или в броне с закрытыми гермошлемами, стала очевидной, когда отсек оказался мгновенно разгерметизирован. Расположенный перед люком козырёк отклонял воздушный поток, создавая карман относительно спокойной атмосферы, в который выдвинулись капитан Качмарчик и главный сержант Уризар.
   - Подтвердить получение координат, - сказал Антрим.
   Двадцать шесть бронированных рук показали ему двадцать шесть бронированных больших пальцев, когда каждый из выстроившихся в линию морпехов подтвердил, что встроенный компьютер его брони получил координаты зоны высадки и спроецировал их на стекло гермошлема. Сержант одобрительно кивнул и снова сверился с проецируемым его собственным ИЛСом* [ИЛС - индикатор на лобовом стекле] дисплеем управления выброской.
   - Точка выброски через… сорок пять секунд, - объявил он.
   Отщёлкали секунды, и Антрим подал финальную команду:
   - Пошёл!
 

***

 
   Капитан Тадислав Качмарчик рывком выбросился из бота. Наружные микрофоны брони были настроены на минимальную чувствительность, но пронзительный вой турбин всё равно был оглушительным. Всего мгновение он летел в практически спокойном воздухе; затем его вытянувшееся тело пересекло границу защищенного козырьком воздушного кармана.
   Несмотря на защиту брони, он крякнул от суровости удара, которым встретила его атмосфера Корнати. Такое ему уже случалось испытывать, а вот о том, каково было бы ощутить то же самое без брони, не хотелось даже думать.
   Он раскинул бронированные руки и ноги, одновременно включив встроенные в броню ракетные двигатели и стабилизировав своё положение в воздухе. Эта часть Корнати была практически безлюдной, представляя собой бесконечный девственный лес, состоявший из местных лиственных и хвойных пород, что несомненно объясняло, почему плохие парни разместили своё укрытие именно здесь. Также это означало, что искусственных источников света внизу нет. Качмарчик взглянул вниз, в бесконечную черноту - дно прожорливого гравитационного колодца, в который он бросился - и не смог разглядеть ничего.
   Во всяком случае, пока не включил режим ночного видения.
   Раскинувшийся под ним - очень далеко под ним - лес тут же стал виден. Он был всё ещё слишком высоко, чтобы разглядеть детали, и на такой высоте казалось, что он вовсе не движется, хотя его горизонтальная скорость превышала шестьсот километров в час. Неподвижно раскинутые конечности обеспечивали пологий угол снижения, и горящее зелёным перекрестье, отмечавшее его цель, находилось над горизонтом, спроецированным на стекло его гермошлема. "Мускулы" экзоскелетона его брони позволяли удерживать позу до бесконечности, несмотря на сопротивление атмосферы, плотность которой постепенно нарастала. Качмарчик аккуратно изменил положение тела, опустив перекрестие на линию горизонта. Мягкий аудиосигнал подтвердил, что он вернулся на траекторию, и капитан снова замер.
   Минуты уходили одна за другой, а он продолжал своё падение в сопровождении первых двух отделений первого взвода, следовавших за ним, словно какой-то строй пикирующих ястребов. Земля понемногу приближалась, и горизонтальная скорость становилась всё заметнее. Качмарчик взглянул на индикатор высоты. Та была уже немногим больше километра, и перекрестье начало мигать - поначалу медленно, а потом всё чаще и чаще. Раздался другой аудиосигнал - на этот раз не мягкий, а резкий и настойчивый - и он выпустил свой антиграв.
   Это не был стандартный антигравитатор, умещающийся в поясе, или подвешиваемый за спину. Стандартный модуль, во всяком случае той мощности, которая была нужна сегодня, он бы просто не унёс на себе. Вместо того раскрылся подвешенный за бронированную спину рюкзак, и из него на длинном тросе выскользнул чрезвычайно мощный генератор антигравитации. Мгновение спустя он включился. Сразу на полную мощность, без постепенной раскрутки.
   Качмарчик снова крякнул, на этот раз громче, из-за резкого торможения. Он висел на конце троса, вне создаваемого генератором поля, а убегавшие под ноги верхушки деревьев замедляли свой бег. Вот, он уже почти задевает их ногами, но скорость снижения была уже невелика, и капитан очередной раз сверился с ИЛСом.
   "В яблочко. Приятно знать, что не растерял мастерства".
 

***

 
   Первый взвод опустился почти точно в расчетной зоне.
   Почти точно.
   Никакие компьютеры не могли полностью устранить разброс точек приземления после такого длинного затяжного прыжка. В большинстве случаев ошибка не превышала двадцати метров, но рядовой первого класса Франц Талукдар отклонился чуть больше. Конкретнее, рядовой Талукдар обнаружил, что опускается практически прямо перед башней, которая была его целью.
   Талукдар не знал, какое оружие было установлено в бункере, и было ли оно установлено вообще. Если там было оружие местного производства, то шансы за то, что броня сможет его защитить, были довольно хороши. Но определению "довольно хороши" Талукдар особо не доверял, особенно когда речь шла о заострённых высокоскоростных объектах и его собственной шкуре. Вследствие этого он решил, что приземление прямо в зоне обстрела гипотетического вооружения потенциального бункера ему противопоказано и проделал то, что на учениях стоило бы ему нашивок рядового первого класса.
   Он отстрелил антиграв, находясь ещё на высоте десяти метров, и врубил ракетные двигатели брони.
   В отличие от прыжковых двигателей, которые позволяли облачённым в бронированные скафандры морпехам передвигаться с поразительной скоростью длинными, стелющимися прыжками, двигатели боевой брони имели весьма ограниченный ресурс. Они были предназначены для маневрирования за пределами атмосферы, а не на дне гравитационного колодца. И даже в космосе рекомендовалось избегать использования полной мощности.
   У рядового Талукдара были на этот счёт другие соображения, которые в совокупности нарушали порядка пятнадцати пунктов правил безопасности.
   Направление его полета резко изменилось. Сперва, когда отстрелил кабель, он провалился вниз, а потом, когда полыхнули двигатели, выстрелил вверх. Достигнув верхней точки траектории, он выписал телом - и выхлопом двигателей - чёткую дугу, и перешел к столь же резкому снижению. Полагался он исключительно на инстинкты, опыт и глазомер, но это сработало. Вместо того чтобы приземлится перед башней, он опустился на её крышу.
   И немедленно провалился сквозь камуфлированный навес, когда инерция и масса его брони сказали своё слово.
 

***

 
   Капитан Качмарчик сбросил свой громкоговорящий модуль за мгновение до того, как пробить крону дерева и упасть на землю. Автономный модуль отлетел в сторону, отскакивая от ветвей и слегка закрутившись, прежде чем стабилизироваться и зависнуть на высоте пятнадцати метров. Капитан же рухнул на землю, гася инерцию перекатом, а его броня - измазанная корнатийской версией хлорофилла - приняла на себя большую часть удара. Выпрямляясь с импульсной винтовкой наперевес, он услышал запись собственного голоса, громоподобно воспроизводимую громкоговорящим модулем.
   - Внимание! Внимание! Говорит капитан королевской мантикорской морской пехоты Качмарчик! Немедленно сдавайтесь и выходите без оружия, сцепив руки на макушке! Вы арестованы по подозрению в террористической деятельности, и ответом на сопротивление или неподчинение будет огонь на поражение! Повторяю, вы арестованы! Сдавайтесь немедленно, если не хотите пострадать!
   Резервные громкоговорители молчали. В них не было необходимости, чтобы обеспечить покрытие зоны сооружения, - даже на минимуме чувствительности внешних микрофонов звук был практически оглушающим, - и его модуль транслировал сигнал, отключавший воспроизведение звука другими. Если бы его громкоговоритель вышел из строя, заработал бы модуль Келсо. А если бы и её модуль, в свою очередь, оказался неисправен, эстафету подхватил бы модуль сержанта Кэссиди.
   Удовлетворенный тем, что предупреждение прозвучало, и оставив громкоговоритель повторять его снова и снова - как для того, чтобы ни у кого не могло возникнуть сомнений в том, что плохим парням была предоставлена возможность сдаться, так и ради эффекта, который оно неизбежно должно было произвести на моральное состояние противника - капитан повернулся к башне.
   Как раз вовремя, чтобы увидеть, как один из его бойцов приземляется прямо на её верхушку и исчезает внутри.
 

***

 
   Рядовой Талукдар услышал начало требований капитана пробивая камуфлированный экранирующий тепло навес, прикрывавший открытый верх башни.
   Единственный находившийся там корнатиец, захваченный громоподобным голосом врасплох в полусне долгой скучной вахты, только начинал вскакивать на ноги, когда рядом с ним на бревенчатую платформу с грохотом рухнула двухметровая угольно-чёрная бронированная фигура. Изумление часового было настолько абсолютным, насколько вообще может быть изумление, и он дернулся в сторону, инстинктивно хватаясь за находившееся в кобуре оружие.
   Что было совершенно неправильной реакцией.
   Талукдар знал, что ему следовало призывать "подозреваемых" к сдаче прежде, чем разносить их в клочья. Но Франц был бывалым солдатом, а в оружии, стоявшем рядом с часовым, было что-то не то. Что-то, что опознал его опыт, хотя мозг и не успел облечь в слова. Что-то, что полностью меняло параметры операции.
   Что-то, что заставило сработать его боевые рефлексы, вместо того, чтобы крикнуть "сдавайся!".
 

***

 
   Качмарчик рывком повернул голову, когда со стороны башни раздались шипящие сверхзвуковые хлопки стрельбы из пульсера. Сенсоры брони мгновенно идентифицировали источник звука как импульсную винтовку M32A5 в автоматическом режиме, и капитан мысленно выругался. Вот и дали противнику шанс сдаться!
   - Хок-Майк-Альфа! - раздался в его наушниках голос, принадлежащий, судя по выведенным на ИЛС его брони данным, одному из стрелков первого взвода. - Говорит Хок-Майк-Один. Пандора. Пандора!
   Озабоченность Качмарчика тем, чтобы дать противнику время на сдачу, тут же улетучилась.
   - Всем, всем, говорит Хок-Майк-Альфа! - рявкнул он. - Пандора! Повторяю, Пандора! Вариант Зулу! Повторяю, действуем по варианту Зулу!
 

***

 
   Талукдар слышал командира, но в том, что касалось его, вариант Зулу действовал с того мгновения, когда его сознание догнало рефлексы и опознало смонтированное на ограждении платформы оружие как плазменное ружьё.
   Его не должно было быть здесь. На Корнати вообще не должно было быть плазменных ружей, за исключением очень небольшого количества принадлежащих Силам Обороны Системы, которые все совершенно точно были на месте. Но вот перед ним было одно. Ещё до того, как предупреждение поступило к остальным бойцам взвода, Талукдар уже устанавливал штурмовой заряд на полу бревёнчатой платформы, который заодно служил крышей находящегося внизу бункера.
   Кинув на пол кольцо подрывного заряда, он нажал на запал и отошёл назад насколько только позволила платформа. Пять секунд спустя заряд с грохотом детонировал и пробил в толстых брёвнах зияющую дыру. Швырнув вниз для подстраховки осколочную гранату, Талукдар дождался её взрыва, и солдатиком нырнул следом.
 

***

 
   На борту второго бота, ходившего кругами в готовности высадить остальных морпехов и корнатийский спецназ, капитан Барто Джезич, слышавший переговоры морпехов благодаря позаимствованной гарнитуре, тоже услышал капитана Качмарчика и стиснул зубы.
   Он знал, что на самом деле морпехи не больше него ожидали встретить современное, доставленное из-за пределов системы оружие. Но Качмарчик и его люди были профессионалами. Они учли в своих планах такую вероятность, и сигнал "Пандора" разом изменил для них правила ведения боя.
   Они больше не ставили себе целью захват; они занимались "нейтрализацией".
   Уничтожением.
   Джезич на мгновение закрыл глаза, взмолившись, чтобы хоть кто-нибудь там, внизу, - среди людей, которые не могли быть никем кроме террористов, раз уж у них было иномирское оружие, как бы они его ни заполучили - сумел сдаться достаточно быстро, чтобы остаться в живых.
 

***

 
   Дражен Дивкович, "брат Кинжал", скатился с койки, отчаянно вырываясь из объятий сна. Невероятная громкость требования о сдаче проникла в переплетение подземных бункеров и проходов, построенных задолго до того, как Партия Национального Искупления превратилась в Альянс Свободы Корнати. Но он ещё только поднимался с пола, когда зазвучали первые взрывы.
   Как? Как?! Если бы Лагерь Свободы был обнаружен, когда сюда доставляли оружие, то и удар был бы нанесён тогда, а не три дня спустя! И как они смогли…