Веденеев Василий. Бальзам авиценны

   Кутергину не оставалось ничего другого, как последовать его примеру. Когда он сдвинулся с места, ему показалось, что вместе с ним поехала в ущелье целая гора. В ушах стоял грохот, глаза запорошило пылью, но через несколько мгновений он оказался внизу. Халат продрался на локтях и спине, голова гудела, как колокол, однако не оставалось времени привести себя в порядок. Молодой шейх помог русскому встать.
   - Быстрей! Ради всего святого, быстрей!
   Они побежали вдоль ущелья, перепрыгивая с камня на камень, стараясь не попасть ногой в трещину и боясь поскользнуться: в резвости ног сейчас все их спасение. Солнце уже поднялось высоко и ощутимо припекало, даже сквозь халат обжигая плечи и спину. О, если бы хоть глоток воды! Какое райское блаженство пить сколько хочешь прохладной, чистой воды. Но у беглецов не было ни капли влаги.
   Еще не добравшись до конца ущелья, Али-Реза отыскал неприметную тропку и на четвереньках начал карабкаться наверх. Федор Андреевич потянулся за ним, как нитка за иголкой. Перед глазами мелькали стоптанные каблуки сапог молодого шейха, в лицо летели мелкие камешки и сор, временами казалось, что не удержишься на козьей тропке, но русский упрямо лез, цепляясь за малейшую неровность. Опять щипал глаза едкий пот колени дрожали от напряжения, а на спину лился расплавленный металл неистового зноя. Стиснув зубы Кутергин старался не думать ни о чем, кроме одного - еще усилие, еще вершок или два по почти отвесной тропе наверх!
   Али-Реза достиг гребня, быстро развернулся и полил русскому руку, помогая преодолеть последнее препятствие. Когда Федор Андреевич встал рядом, молодой шейх показал в ушелье и презрительно усмехнулся:
   - Они опоздали!
   Внизу осторожно пробирались между камней несколько всадников. Если бы беглецы побежали в конец ущелья, где легче подняться на перевал, погоня наверняка настигла бы их.
   - Черный камень в следующем ущелье. - Али-Реза сплюнул тягучую, серую от пыли слюну. - Как ты?
   - Пошли! - Кутергин зашагал, размахивая руками, чтобы восстановить сбившееся при подъеме дыхание. Молодой шейх быстро догнал его.
   - Мы будем там перед закатом. - Он поглядел на солнце. - Дождется ли нас купец? Я не верю ему.
   - Я тоже, - признался капитан.
   Больше они не разговаривали. Нелегкий путь отнимал много сил. Просто счастье, что Али-Реза хорошо ориентировался в этих горах. Будь русский один, он давно бы попался - как скрыться, если преследователи знают тут каждую тропку, все перевалы и любые источники? Куда от них спрячешься, не имея оружия, пищи и коня? Потом казни себя за выбор этой дороги, а не другой, но и там тебя ждала бы горькая участь нового плена или мучительной смерти. Конечно, можно забиться в глухое ущелье или в пещеру и не высовывать оттуда носа, но долго ли просидишь в убежище? Голод и жажда выгонят к людям.
   Унылое однообразие камней и жара выматывали. Временами хотелось плюнуть на все и сесть, бездумно глядя в пространство, а еще лучше - закрыть глаза и заткнуть уши, ничего не видеть и не слышать. В ущелье спускались как во сне - неведомым чувством угадывая, куда поставить ногу и где уцепиться пальцами, чтобы не сорваться с крутизны. Когда солнце стало клониться к закату и в низинах появились лиловые тени, беглецы наконец достигли места встречи с Нафтуллой.
   Ущелье оказалось широким и длинным, но оно скрывало множество неожиданных поворотов, каменных осыпей и завалов, через которые некогда пробила путь всесильная вода. Теперь давно пересохшее русло речки превратилось в тропу, пригодную даже для конных. Это обстоятельство пришлось беглецам не по нраву, но делать нечего - все равно придется дойти по тропе до Черного камня, стоявшего почти в середине ущелья. Оставалось надеяться, что погоня не успела добраться сюда: наверняка вольные всадники сначала обшарили все плато и прилегающие к нему долины и ущелья и, лишь не обнаружив бежавших, расширят круг поисков.
   Прежде чем подойти к Черному камню, друзья по несчастью спрятались среди валунов и осмотрелись. Темная глыба действительно чем-то напоминала опустившегося на колени верблюда: наверху ее рассекали несколько глубоких трещин, и создавалось впечатление, словно у камня величиной с дом есть два горба. Вокруг было тихо и пустынно.
   - Его нет, - мрачно бросил Али-Реза.
   - Подойдем ближе, - предложил Федор Андреевич. - Вдруг он с другой стороны?
   Молодой шейх недоверчиво улыбнулся и выбрался из укрытия. Держась рядом, Али-Реза и капитан подошли поближе к Черному камню и заглянули за него.
   Нафтулла был там. Он сидел на вбитом в каменистую землю толстом колу. Пронзив торговца от паха до горла, острый конец кола, покрытый успевшей побуреть кровью, вышел у кадыка Нафтуллы и, как жуткая подпорка, поддерживал голову мертвеца. Застывшее лицо купца исказила страшная мука, в бороде засохли кровавые сгустки. Глаза ему вырвали вместе с веками, а вместо них вставили золотые монеты.
   - Господи, помилуй! - Кутергин отшатнулся и поднял руку, собираясь перекреститься, но в этот момент сзади зашуршала галька и знакомый голос произнес:
   - Салам!
   Али-Реза и Федор Андреевич резко обернулись - в нескольких шагах от них, положив руку на эфес кривой сабли, стоял чернобородый Сеид...

Глава 7

   Отправляясь вместе с отцом Франциском и своими телохранителями в жандармерию, синьор Лоренцо не подозревал, что ему придется там задержаться. Сопровождавший их офицер вел себя вполне лояльно и любезно, жандармы не проявляли враждебности, и синьор полагал разрешить недоразумение в считанные минуты. Однако все получилось иначе.
   Едва он вошел в помещение дежурного офицера, как сразу заявил протест и потребовал немедленной встречи с начальством.
   - Конечно, синьор, - легко согласился дежурный жандарм, промокая надушенным платочком покрытый испариной лоб. И доверительно пожаловался: - Жарко... Пойдемте, я провожу вас. Не волнуйтесь, пожалуйста, все непременно выяснится.
   - Надеюсь, - процедил Лоренцо и обернулся к отцу Франциску и своим телохранителям. - Ждите здесь, я скоро вернусь.
   Дежурный жандарм повел его длинным полутемным коридором, свернул за угол и открыл высокую дверь:
   - Прошу сюда!
   Синьор Лоренцо гордо выпрямился и шагнул через порог в прохладную, погруженную в полумрак комнату с закрытыми ставнями. К его удивлению, она оказалась пустой. Нет, в ней стояла узкая кровать, небольшой столик, на стене висело распятие, но... где же начальник жандармерии?
   Лоренцо раздраженно обернулся, однако дверь уже захлопнулась, и с той стороны лязгнул задвинутый засов. Синьор попробовал стучать, однако никто не отозвался. Тогда он кинулся к окну, намереваясь разбить его и выбраться на свободу, - эти жандармские свиньи дорого заплатят ему за нанесенное оскорбление. - но на окне оказалась железная решетка. Лоренцо бросил на кровать шляпу и трость, рухнул на стул и рывком освободил шею от душившего воротничка крахмальной сорочки, стянутого пышным галстуком. Как он, старый, травленый волк мог поддаться на такую нехитрую уловку и угодить в западню? Что стоило потребовать вызвать начальника в караульное помещение? Так нет, ослепила его попугайская жандармская форма: синьор Лоренцо никогда не имел трений с законом и всегда предпочитал обойти его с помощью грамотных юристов, нежели вступать в открытый конфликт. Разве мог он предположить подобное коварство со стороны блюстителей порядка?
   Немного успокоившись, Лоренцо закурил сигару и решил терпеливо ждать - все равно в его положении больше ничего не оставалось. Занозой сидело в сердце сообщение отца Франциска о преследовавшем его неизвестном французе; негодяй уже знал, где находится Лючия! Бедной девочке грозила опасность, а он, обязанный защитить ее, сидит здесь, в полутемной затхлой комнатушке жандармерии, закрытый на замок, как мелкий воришка!
   Время текло медленно, заняться было совершенно нечем. Поэтому когда часа через два за дверью послышалась какая-то возня, синьор Лоренцо оживился, надеясь, что ее сейчас откроют, но, вопреки его ожиданиям, открылась не дверь, а неприметное оконце в ней, и дребезжащий тенорок почтительно осведомился:
   - Синьор собирается ужинать?
   Лоренцо подскочил к оконцу и попытался разглядеть: кто за ним? Когда он увидел слезящиеся глазки и похожее на морду старого мопса лицо пожилого тюремщика в потертой форменной куртке, то решил попытать счастья.
   - Конечно, я не откажусь от ужина. Здесь кормят бесплатно?
   - Вряд ли синьору понравится здешняя кухня. - Слезящийся глаз заговорщически подмигнул. - Но я могу сбегать в ресторан.
   - Будьте так добры, - согласился Лоренцо и дал ему золотой. - Не откажите еще купить мне сигары. И вот что. - Он немного понизил голос: - Где мои друзья?
   - Не знаю, - прошамкал старик. - А кто ваши друзья, еиньор?
   - Священник и четверо молодых людей. Они приехали вместе со мной. Где они сейчас? Может быть, все еще ждут в помещении дежурного офицера?
   - Там никого нет, - огорошил его служитель. - И я не видел никакого священника.
   - Попробуйте узнать. - Лоренцо дал ему еще одну монету. - Если их нет здесь, потрудитесь дойти до гостиницы «Венеция» и сообщите им, где я.
   - Хорошо, синьор. - Окошко захлопнулось.
   Узник начал нетерпеливо мерить шагами комнату. Кажется, старая тюремная крыса не прочь подзаработать? Прекрасно, лишь бы он сделал, что от него требуется. Если Франциск и молодые люди на свободе, надо написать им и дать подробные инструкции, как действовать для вызволения самого Лоренцо. Сидеть здесь вечно он не собирался, но прекрасно понимал: сегодня встречи с жандармским начальником уже не будет.
   Тюремщик вернулся через полтора часа. Он принес хороший обед из ресторана, коробку сигар и дурные вести: ни об отце Франциске, ни о молодых людях ему ничего не удалось узнать. По его словам, жандармы только недоуменно пожимали плечами в ответ на расспросы, а в гостинице не видели ни падре, ни молодых людей с тех пор, как они уехали вместе с хозяином.
   - Еще что-нибудь, синьор? - услужливо поинтересовался старичок.
   - Где жандармский начальник?
   - Не знаю, синьор. - Тюремщик виновато хлюпнул распухшим носом. - Я человек маленький и стараюсь держаться от начальства подальше.Так спокойнее, синьор.
   - Хотите иметь обеспеченную старость? - пытливо поглядел в его глаза Лоренцо. - Откройте засов и выведите меня отсюда! Даю сто золотых. Хватит?
   - Нужно подумать, синьор, - уклонился от прямого ответа тюремщик и захлопнул оконце, которое во всех тюрьмах мира называли «кормушкой».
   Лоренцо сел к столу и заставил себя съесть все до последнего кусочка, хотя совершенно не было аппетита. Потом он закурил сигару и задумался: примет тюремная крыса его предложение или нет? И сколько потребуется времени на размышления этому слезливому церберу: час, сутки, месяц?
   Вскоре совсем стемнело, и пришлось лечь спать - в комнате не нашлось ни свечей, ни лампы, и никто не подумал их принести. Лоренцо долго ворочался с боку на бок, пока не забылся. И тут ему вдруг привиделся странный сон. Будто он присутствовал на свадьбе Лючии с каким-то незнакомым высоким симпатичным мужчиной. Храм утопал в цветах, у сияющего золотом алтаря стоял отец Франциск в праздничном облачении, громко звонили колокола...
   ***
   Лоренцо рывком сел на постели и встряхнул головой, пытаясь прогнать остатки сна. В ушах действительно стоял звон - это стучал чайной ложечкой по бутылке с вином его заботливый тюремщик.
   - Доброе утро, синьор! - приветствовал он узника. - Простите, но здесь свой распорядок и пора вставать! Вот ваш завтрак. Что изволите заказать к обеду?
   - Что вы решили? - забирая у него поднос, ответил вопросом Лоренцо. Неужели тюремная крыса откажется? Ведь для него сто золотых - немыслимые деньги!
   - Даже не знаю, синьор, - тяжело вздохнул служитель. - С одной стороны, дело выгодное, а с другой - у меня почти сорок лет беспорочной службы. И вдруг...
   - ...и вдруг вы сможете стать богатым, - прервал его узник. - Решайтесь! Хотите полторы сотни?
   - Надо подумать, синьор, надо подумать, - вновь затянул свое тюремщик.
   - Тогда принесите мне перо, чернила и бумагу, - попросил Лоренцо. - И думайте быстрее, милый мой, думайте! Кстати, что слышно о моих друзьях и не появился ли начальник жандармов?
   - Мне нечем порадовать вас, синьор. - «Кормушка» захлопнулась.
   Время до обеда заключенный провел в расхаживании по комнате, пытаясь найти ответы на вопросы: почему слезливый мопс не дает согласия? Принесет он перо и бумагу или нет? Где, в конце концов, отец Франциск и телохранители? Хорошо, если они на свободе и сейчас спешат к Парме, но если они тоже в заточении? За какие преступления его арестовали и почему начальник жандармерии уклоняется от встречи с ним? И даже не вызывают на допросы, словно напрочь забыли о том, кого заманили в западню. А может, действительно забыли?
   Если тюремная крыса все-таки принесет письменные принадлежности, надо сочинить жалобу королевскому прокурору и письмо к сыну в Рим - пусть он со своей стороны тоже примет необходимые меры для
 
   безопасности Лючии. Конечно, письмо придется написать эзоповым языком, но главное не в этом: лишь бы оно дошло до адресата.
   Услышав звук откинувшейся «кормушки», Лоренцо поспешил к двери, но вместо знакомой физиономии со слезящимися глазами увидел пышные черные усы незнакомого жандарма.
   - Обед! - На откидной столик «кормушки» грохнулся поднос с судками.
   - А где?..
   - Разговаривать запрещено, - отрезал жандарм. - Могу только принять от вас деньги на ужин.
   Пришлось смириться. После обеда Лоренцо завалился с сигарой в зубах на кровать и мрачно размышлял - что могло случиться со старикашкой? Неужели его подвел длинный язык и он по скудоумию с кем-то поделился предложением арестанта? Иначе чем объяснить его отсутствие? Но, может быть, он все-таки появится вечером или, наконец, придет сам начальник этих истуканов?
   Тюремщик не появился, и начальник не пришел. Вторую ночь узник провел почти без сна, а утром увидел всё того же черноусого жандарма. Тот молча поставил поднос с завтраком, взял деньги на обед и удалился. Синьор Лоренцо терялся в догадках, что случилось со старым тюремщиком, и мучился неизвестностью - об отце Франциске и телохранителях по-прежнему не было никаких известий.
   Утром четвертого дня в комнату неожиданно заявились несколько вооруженных жандармов и цирюльник. Непринужденно болтая о городских новостях, местный Фигаро ловко побрил Лоренцо, поправил прическу и даже старательно почистил щеткой платье и сапоги. Жандармы взирали на происходящее, стоя у двери в мрачном молчании. Когда цирюльник удалился, один из них приказал:
   - Следуйте на нами, синьор!
   - Позвольте узнать куда? - спросил арестованный. - Я хотел бы видеть вашего начальника.
   - Вы увидите его, - усмехнулся жандарм. - Прошу!
   Лоренцо вывели из комнаты и под конвоем проводили на второй этаж. Переступив порог кабинета начальника жандармерии, арестант не поверил глазам - за огромным, заваленным бумагами столом с массивным письменным прибором из мрамора и позолоченной бронзы сидел тюремный служитель со слезящимися глазами, которого синьор Лоренцо успел про себя окрестить крысой и мопсом. Только теперь на нем была не потертая форменная тужурка, а офицерский мундир из тонкого сукна с пышными эполетами на плечах.
   - Присаживайтесь, синьор. - Начальник жандармерии вышел из-за стола, взял Лоренцо под руку и проводил к креслу. - Я должен принести вам свои извинения за ужасное недоразумение. Поверьте, я весьма сожалею, что вынужденно заставил вас мучиться здесь почти трое суток. Однако вы должны понять: мы стоим на страже интересов государства!
   Лоренцо скользнул взглядом по письменному прибору и заметил на пресс-папье стилизованный масонский знак - изображение сплетенных рук. «Э-э, да ты, оказывается, масон!» - неприязненно подумал он.
   - Исходя из интересов государства вы, наверное, и прибегали к маскараду? - с легкой иронией осведомился Лоренцо. - По какому праву вы держите меня здесь? Где мои друзья и слуги?
   - Вообще-то это против всяческих правил. - Мопс промокнул слезящиеся глазки батистовым платочком, словно ненароком всплакнул над незадачливым синьором, попавшим в переделку, искренне жалея его. Потом открыл лежавшую на столе тисненую кожаную папку и подал Лоренцо исписанный незнакомым убористым почерком лист бумаги.
   Это был донос. Пробежав его бегло глазами, синьор Лоренцо с удивлением обнаружил своё имя и имя отца Франциска: доносчик указывал на них как на французских шпионов!
   - Естественно, синьор, у меня возникло желание познакомиться с вами поближе, тем более что мое начальство настаивало на немедленном аресте злоумышленников.
   - Какая глупость! - фыркнул Лоренцо и небрежно отбросил документ. - Неужели я похож на шпиона?
   - А настоящий шпион никогда не похож на шпиона, - резонно возразил начальник жандармерии. - Следовало все досконально проверить. Прискорбно, синьор, заставлять страдать невиновного, но таковы издержки нашей профессии. Признаться, своими предложениями вы вызвали у меня серьезные подозрения. Однако теперь я искренне приношу вам извинения за досадное недоразумение. Вы свободны!
   Театральным жестом он указал на дверь, изобразив на хитром сморщенном лице подобие лучезарной улыбки.
   И снова промокнул слезящиеся глазки, как бы умиляясь торжеству справедливости.
   - Где падре и мои слуги? - Лоренцо встал. Хорошо бы дать по тюремной роже и потребовать удовлетворения, но... Сейчас важнее всего судьба Лючии! И так по теряно три дня.
   - Вы их найдете внизу, в караульном помещении. - Начальник жандармерии опять промокнул глаза и доверительно пожаловался: - Сенная лихорадка, совсем замучила... Прощайте, синьор! Конечно, вы вправе жаловаться, однако я не советую вам этого делать.
   Лоренцо в очередной раз изумился случившейся с мопсом перемене: сейчас его лицо напоминало уже не мордочку старой тюремной крысы, а походило на маску злобного тролля из сказок горцев. Действительно, с таким лучше не связываться. По крайней мере, не трогать его в собственной норе. А час рассчитаться придет - не век же он будет сидеть в Турине.
   - Прощайте, синьор! - уже мягче повторил начальник жандармерии и вернулся к бумагам, давая понять, как сильно он занят.
   - До свидания. - Лоренцо вышел и чуть не бегом припустился к караулке. Поведение тюремной крысы казалось ему по меньшей мере странным: неужели имя арестованного, хорошо известное в Северной Италии, ничего ему не сказало? Значит, начальник жандармерии либо полный дурак, либо его вынудили так поступить. Второе более вероятно.
   Вбежав в кордегардию, синьор Лоренцо сразу увидел отца Франциска, нетерпеливо прохаживавшегося у столика дежурного, и сидевших с показным смирением на лавке молодых людей.
   - Синьор! - При появлении хозяина они разом вскочили, а отец Франциск поспешил ему навстречу, раскрыв руки для объятий.
   - Не время, - мягко отстранил его недавний арестант. Ему хотелось как можно скорее исчезнуть отсюда, пока стражи порядка не передумали или не получили новых указаний от начальника. - Вещи при вас? Тогда на волю!
   По дороге в гостиницу священник поведал, как их обманули: всех по одному приглашали подняться в кабинет начальника, обезоруживали в коридоре и запирали в камере. Сегодня отца Франциска вдруг выпустили и привели в караулку, где он увидел молодых людей, а потом появился и сам Лоренцо.
   - Потом, все потом, - поморщился синьор. - Сейчас в Парму! Немедленно в Парму, к Лючии! Я увезу ее в свой дом!..
   Во второй половине следующего дня у ворот монастыря Святой Терезии под Пармой остановилась запыленная карета, окруженная несколькими всадниками. Кучер соскочил с козел, откинул подножку и открыл дверцу. Из кареты выбрался рослый человек с львиной гривой седых волос. За ним появился кряжистый, похожий на крестьянина, пожилой священник.
   - Что вам угодно? - спросила сестра-привратница, приоткрыв узкую калитку.
   - Мы хотели бы поговорить с настоятельницей, - ответил священник и шепнул монахине несколько слов на ухо. Та с любопытством взглянула на седовласого мужчину и захлопнула калитку. Вскоре гостей пригласили к настоятельнице. Она сама встретила их на широком дворе, окруженном крытой галереей.
   - Я рада, синьор, что вы уже на ногах. - Мать-настоятельница улыбнулась Лоренцо. - Господь услышал мои молитвы.
   - На ногах? - Гость недоуменно посмотрел на нее, но вдруг побледнел и оперся на плечо отца Франциска. - Лючия?..
   - Синьор Бенито был так любезен, кроме того, он предъявил ваше письмо, поэтому я...
   - Где она?! - Лоренцо схватил настоятельницу за руку и развернул лицом к себе. - Где Лючия? Что еще за синьор Бенито? О каком письмевы толкуете?
   - О Боже! - Монахиня тоже побледнела. - Лючия уехала к вам вместе с синьором Бенито. Разве вы не писали, что серьезно больны, и не просили ее приехать? Я молилась о вашем здоровье и отпустила девочку, дабы она могла проститься с вами.
   - Ее похитили! - Не слушая настоятельницу, Лоренцо резко повернулся и заторопился к воротам. За ним поспешил отец Франциск. Они оставили монахиню в полном недоумении и наедине с самыми мрачными мыслями.
   - Синьор, синьор! - Падре догнал Лоренцо и пошеч рядом. - Господь милостив! Это моя вина! Ведь это я сказал французу, где найти Лючию!
   - Не казнитесь, - ответил Лоренцо. - Каждый из нас виноват по-своему. Я тоже сорвался с места, поверив подложному сообщению о вашей смерти. И не по собственной воле мы попали в тюрьму. Сейчас главное - найти девочку во что бы то ни стало!.
   ***
   Задолго до рассвета несколько вольных всадников спрятали лошадей в расщелине скалы и залегли за камнями, приготовив винтовки: Мирт не любил пускать дело на самотек и старался избегать любых случайностей. Когда ему донесли, что Нафтулла назначил пленникам встречу в ущелье у Черного камня, он заранее отправил туда людей, строго наказав им не спускать глаз с хитрого торговца, а если он вдруг не явится на условленное место, вернуть беглецов живыми или мертвыми. Без купца вся рискованная затея с побегом теряла для Мирта смысл - русский и молодой шейх могли просто раствориться среди гор или попасть в руки исмаилитов. Делиться с ними своей добычей или отпускать ее Желтый человек не намеревался: лучше сразу перерезать пленникам горло!
   Выбрав удобные позиции, вольные всадники затаились и принялись терпеливо ждать. Утром их терпение было вознаграждено - появился Нафтулла: его привезли связанным пестро одетые вооруженные люди. Их приехало не меньше двух десятков.
   Они развели большой костер, и вскоре дикие крики купца разбудили эхо, заметавшееся среди древних камней. Торговца пытали долго и изощренно. Потом вбили в каменистую землю кол и посадили на него Нафтуллу. Выкололи ему глаза и вставили в пустые окровавленные глазницы золотые монеты. Вольные всадники наблюдали за происходящим с холодным любопытством. Им стало ясно: пленников придется вернуть любой ценой. Хотя купец и пришел на место встречи, но больше он ничем не сможет услужить Желтому человеку. Отправлять гонца к Мирту с сообщением о случившемся означало зря потерять время, поэтому засада решила ждать дальнейшего развития событий. Сейчас их больше интересовало - уйдут неизвестные после расправы с Нафтуллой или нет? Неизвестные не ушли. Они устроили свою засаду: расположились вокруг Черного камня и приготовились захлопнуть западню. Тогда вольные всадники поняли, что беглецы интересуют не только их.
   Несколько часов спустя появились русский и молодой шейх. Грязные, оборванные, они шли, поддерживая друг друга, шатаясь от усталости и голода. Солнце клонилось к закату, ущелье прорезали длинные, почти черные тени, предвещавшие скорое наступление ночи, и беглецы спешили поскорее дойти до Черного камня. На некоторое время они спрятались среди камней, а за ними наблюдали те, кто расправился с Нафтуллой. Но ни беглецы, ни жестокие незнакомцы не подозревали, что им не скрыться от внимательных глаз вольных всадников, уже приготовившихся к стрельбе: если не удастся вернуть пленников живыми, нужно, принести Желтому человеку их головы! Иначе кто поверит тебе на слово? Наконец, беглецы вылезли из укрытия, подошли к Черному камню и увидели посаженного на кол купца. И тут позади них появился чернобородый начальник незнакомцев...
   Старший среди затаившихся в засаде вольных всадников поймал на мушку спину Сеида и, уже нажимая пальцем на спусковой крючок, подумал, что с немыслимой высоты за происходящим наверняка наблюдает Аллах. Ибо не зря сказано в Священной книге: Господь твой в засаде! Именно он и рассудит тех, кто сошелся в этот час в глухом ущелье...
   ***
   Увидев чернобородого Сеида, капитан почувствовал, как сердце сжалось от боли, - неужели суждено вновь попасть в лапы исмаилитов? Судя по тому, что сотворили эти фанатики с Нафтуллой, беглецов ждала страшная участь. Но как избежать ее? Наверняка Сеид здесь не один, а два усталых безоружных человека вряд ли смогут оказать сопротивление жестоким фидаи.
   - Кто это? - едва слышно спросил Али-Реза.
   - Сеид, - так же тихо ответил Федор Андреевич. - Фидаи Имама.
   Стояла удивительная тишина, и было хорошо слышно, как назойливо жужжали зеленые мухи, облепившие окровавленное лицо мертвого Нафтуллы. Тонко и зло веще посвистывал ветер в щелях каменных громад молчаливо-равнодушных к суете людей, нарушивших вековой покой ущелья. Сеид торжествующе ухмылялся в бороду и небрежно постукивал пальцами по эфесу сабли. Из-за камней начали вылезать пестро одетые, грязные, вооруженные фидои, окружая застывших на месте беглецов.