Веденеев Василий. Бальзам авиценны

   - Ренато стар и болтлив.
   - Утром двое бойких журналистов начинают записывать историю жизни моссадиери Ренато, - засмеялся да Эсти. - Это удержит его дома лучше цепей.
   - Вы верите неаполитанцу?
   - Сейчас он проиграл и вынужден держаться за руку сильного. Ему нужно поскорее убраться из страны, и он сделает для этого все...
   Титто высадили, не доезжая несколько улиц до дома, пожелали удачи, отпустили. Недоверчивый неаполитанец стоял прижавшись к стене, пока вдали не затих стук колес экипажа, и только убедившись, что остался совсем один на слабо освещенной улице спящего городка, отправился к дому над обрывом. Дорогой он размышлял, мысленно так и сяк раскладывая остававшиеся у него на руках козыри. В любом случае, сегодня ему преподали суровый урок, и просто счастье, что он закончился благополучно, все могло быть значительно хуже: Мирадор не раз твердил о жестокой хитрости дона Лоренцо.
   Дон хочет выручить старика? Ну что же, охранять его значительно труднее, чем без боя отдать дону: разве смогут Мирадор и толстяк помешать Титто? Да он просто перережет им глотки во сне, как молочным поросятам, а взломать сундуки англичанина тоже невелика сложность. Глядишь, там найдется что-нибудь и для самого Титто? Конечно, надо заглянуть в шкатулку и сумку, прежде, чем отдавать их, но неаполитанец чуял нутром - нет там ни золота, ни драгоценностей. Незнакомец в широкополой шляпе и дон Лоренцо не того склада люди, чтобы гоняться за побрякушками. Раз они сказали - там бумаги, так оно и есть. Но все равно он посмотрит: любопытно, из-за каких-таких бумаг столько хлопот?
   Неожиданно Титто остановился и хлопнул себя ладонью по лбу: дурень! Ведь совершенно неизвестно, как отнесется дон Лоренцо к убийству французов - к двойному убийству, станет ли он покрывать Титго перед местными полицейскими? Стоило заранее спросить об этом, не то потом заявят: так не договаривались! За помощь спасибо, а за перерезанные глотки отдувайся сам, приятель: тебя никто не заставлял это делать и даже не намекали на желательность такого исхода.
   Так, что же теперь? Переговорить завтра днем с иностранцем? Потеряешь драгоценное время: пока тот доложит дону Лоренцо и принесет ответ, слепой старикан может и помереть - погода стоит жаркая, на небе постоянно висят грозовые облака, дышать тяжело, а слепого не выпускают даже во двор. Как только не станет его, так и Титто будет не нужен! Нет, на встречу с незнакомцем необходимо приходить с уже готовым решением. Кстати, зачем обязательно резать французам глотки? Их можно, например, отравить, а еше лучше - усыпить!
   Неаполитанец радостно прищелкнул пальцами: вот это стоящая придумка! Пусть люди дона Лоренцо обеспечат его сильным снотворным, и тогда он просто откроет им двери дома над обрывом - берите, что вашей душе угодно! И никаких неприятностей с полицией. Дайте обещанные деньги и переправьте на другую сторону Альп, а там Титто сам найдет, куда нырнуть и зарыться в ил, как налим.
   Подойдя к дому, он поглядел на окна. Везде темно, французы спят как убитые и видят третий сон. Великолепно! С ловкостью кошки Титто вскарабкался на второй этаж, тихо открыл створки окна и спрыгнул с подоконника в комнату. Он осторожно прикрыл раму, задвинул шпингалеты и, крадучись, направился к двери, но она неожиданно распахнулась, и в лицо неаполитанца ударил луч света.
   - Ни с места! - На пороге с фонарем в одной руке и револьвером в другой стоял Мирадор.
   Титто застыл, как пораженный громом: второй раз за одну ночь он попадал в западню, и если ему удалось вырваться из одной, то удастся ли выбраться из другой, приготовленной недоверчивым французом?
   - Синьор? - Титто изобразил на лице крайнее удивление. На револьвер с взведенным курком, направленный ему в грудь, он старался не смотреть: не нужно показывать, что боишься.
   - Где ты шлялся? - ровным голосом спросил Мирадор.
   - Ах, синьор! - Неаполитанец прижал руки к груди, надеясь достать наваху, но француз бдительно следил за каждым его движением. Пришлось на ходу придумывать правдоподобную историю. - Мне просто не хотелось беспокоить вас раньше времени.
   - В чем дело?
   - Сегодня, когда я ходил за обедом, мне встретился на улице человек, который когда-то был моим соседом в Неаполе. Я выследил, где он остановился, и хотел убить его, но не удалось.
   
 
   - Почему? - Мирадор недоверчиво усмехнулся.
   - Он уехал, - вздохнул Титто. Только бы француз поверил. О Мадонна, сделай так, чтобы он поверил!
   - Сдается, ты предатель! - Мирадор сказал это совершенно равнодушно, и даже видавшему виды неаполитанцу стало не по себе. - Ладно, разберемся завтра. А сейчас отдай свой нож!
   Под его немигающим взглядом Титто медленно достал наваху и бросил ее к ногам француза. Потом покорно поплелся под дулом револьвера в свободную комнату на третьем этаже. На окнах там были крепкие решетки, а дверь сколочена из хороших досок.
   - Посиди тут, - повернув в замке ключ, сказал Мирадор.
   Неаполитанец растянулся на голом пыльном полу и последними словами обругал себя за самонадеянность. Сказать Мирадору правду - все равно что самому пустить себе пулю в лоб. До утра он так и не сомкнул глаз. Когда за окнами посерело и солнце позолотило вершины гор, в двери дома постучали. Титто вскочил и бросился к окну. Внизу стояли пять мужчин в приличном платье. Мирадор переговорил с ними через дверь, потом впустил и провел наверх. На бандитов эти люди не похожи, но они были вооружены. Значит, Мирадор вызвал новую охрану? Если так, то часы жизни Титто уже сочтены...
   ***
   Завтрак подходил к концу, когда дворецкий доложил: синьора Лоренцо желает видеть некий господин и настаивает на том, чтобы маркиз непременно принял его поскольку речь идет о близком синьору человеке.
   - Как он отрекомендовался? - заинтересовался да Эсти.
   - Не назвался, синьор. - Дворецкий виновато развел руками.
   - Тогда как он выглядит? - спросил Федор Анреевич.
   - Полный, курчавый, волосы с сединой. Одет прилично.
   - Минуту! - Кутергин сбегал за папкой с рисунками и показал их дворецкому. Тот без колебаний выбрал портрет толстяка.
   - Бенито-Эммануэль! - ахнула Лючия. - Что ему нужно? Вдруг отец?..
   Маркиз помог ей встать и увел в смежную комнату. Туда же позвали и капитана.
   - Не будем терять времени, - решил Лоренцо. - Сейчас я поговорю с этим мерзавцем: нельзя отказываться от лишней информации. Вы сможете слушать нашу беседу здесь и посмотреть на него в щель. Я не стану прикрывать двери.
   Дворецкий принес Лючии успокаивающие капли, слуги торопливо переставляли кресла в соответствии с указаниями маркиза. Приняв успокоительное, девушка села на диван рядом с Федором Андреевичем. Пользуясь моментом, он взял ее за руку, слегка пожал тонкие пальцы и больше не выпускал их из своей ладони. Лючия ответила ему слабой улыбкой и благодарным теплым взглядом.
   Вскоре в смежной комнате послышались тяжелые шаги и мужской голос спросил:
   - Вы маркиз Лоренцо да Эсти?
   - Да, синьор. С кем имею честь?
   - Можете называть меня Бенито, уважаемый маркиз. В сущности, я выступаю в роли посла, и гарантом моей неприкосновенности является жизнь вашего родственника, шейха Мансур-Халима.
   Девушка чуть не вскрикнула, но капитан вовремя зажал ей рот. Осторожно подойдя к неплотно закрытым дверям, они заглянули в щель.
   - Это он приезжал в монастырь, - шепнула Лючия. Кутергин кивнул: он тоже узнал толстяка из дома над обрывом. Кстати, наблюдатели маркиза донесли: рано утром там появились новые жильцы. Не с этим ли связан неожиданный визит?
   Не дожидаясь приглашения хозяина, Фиш сел в кресло. Маркиз остался стоять.
   - Вы прекрасно понимаете, о чем пойдет речь, - вкрадчиво начал нотариус. - Мы потеряли одного человека в схватке, другого вы сумели упрятать в крепость, но сейчас наши ряды пополнились и вам не удастся силой заставить нас пойти на уступки. А вашего шпиона мы раскрыли! Его судьба тоже зависит от исхода наших переговоров.
   - Шпиона? - изумленно поднял брови Лоренцо. - Простите, я не совсем...
   Эммануэль хитро посмотрел на маркиза и усмехнулся, как бы отдавая должное его умению вести дела и сохранять свои тайны.
   - Титто!
   - Я не понимаю, о ком вы говорите. - Маркиз недовольно поджал губы. Неужели ставка на неаполитанца оказалась бита еще до начала игры?
   - Конечно, так всегда, - вздохнул Фиш - пока шпион цел, ему обещают золотые горы, но стоит ему провалиться, как вдруг выясняется, что никто не понимает, о ком идет речь.
   Он тихо посмеялся, как бы приглашая да Эсти разделить его веселье, однако Лоренцо сохранял серьезное выражение лица. Гость не понравился ему с первого взгляда: во всем его облике сквозила лживая изворотливость, а за вежливыми улыбками и циничными шутками усматривалась готовность при первой же возможности намертво зажать оппонента и душить его, пока тот не примет продиктованные условия. Наверное, этот господин способен задушить не только морально, однако послов не выбирают и приходится вести переговоры с тем, кого прислали.
   Капитан и Лючия затаили дыхание, жадно прислушиваясь к каждому слову.
   - Синьор Бенито! Вернемся к предмету наших переговоров, - после непродолжительной паузы сказал маркиз. - На каком основании вы захватили и удерживаете шейха Мансура да еше грозите расправиться с ним? Я уже не говорю о похищении моей племянницы, что строго карается законом нашего королевства.
   - Но ведь она вернулась? - Эммануэль сложил руки на животе. - А доказать мою причастность к похищению вам не удастся. Я тоже неплохо знаю законы! Что же касается шейха, то мы не имеем ни малейшего отношения к его пленению.
   - Но удерживаете его?
   - Лишь в связи с тем, что никак не можем достичь соглашения.
   - Какого соглашения? - неподдельно удивился маркиз.
   - Видите ли, - Фиш заговорщицки понизил голос. - Мансур-Халим - известный восточный врачеватель, и в его услугах нуждается одно весьма высокопоставленное лицо в Европе. Шейху неоднократно предлагали вылечить этого человека и обещали достойную награду, но он неизменно отказывался. Так создалась ситуация, которую мы имеем на сегодняшний день. Поверьте, не я создал ее!
   - Трудно поверить. - Лоренцо презрительно скривил губы. - Теперь понятно, зачем вам понадобилась Лючия: вы хотели заставить стать сговорчивее ее отца! Кого он должен вылечить?
   Толстяк потупился и засопел, разглядывая ногти на руках. Потом глухо ответил:
   - Я не могу вам этого сказать. Просто потому, что не знаю.
   - Значит, вам тоже не все доверяют? - без тени насмешки отметил синьор Лоренцо. - Почему этот человек не приедет к шейху сам?
   - Он не в состоянии, а европейские врачи не в силах помочь. Мансур-Халим сам заболел, и я пришел просить вас, чтобы Лючия помогла поставить на ноги отца. Потом он вылечит этого вельможу и тогда...
   - Вы хотите, чтобы Лючия вернулась к своим похитителям? Или готовы вернуть шейха? - быстро уточнил маркиз.
   - Мы не можем отдать шейха, - твердо сказал Фиш. - Как отпустить человека, владеющего тайнами бессмертия?!
   Синьор Лоренцо поглядел на гостя с недоумением: может быть, ему порядком напекло голову? Лючия, подслушивавшая разговор по другую сторону.дверей, побледнела и сжала руку капитана с такой силой, которой он никак не ожидал в хрупкой девушке. Незаметно в комнату вошел отец Франциск; услышав о тайне бессмертия, он удивленно вытаращил глаза и начал нервно кусать губы.
   - В своем ли вы уме, милейший? - холодно осведомился да Эсти, брезгливо посматривая на ерзавшего в кресле мокрого от пота, взъерошенного нотариуса.
   - В своем, маркиз, в своем, - заверил Фиш. - Я сам только сегодня утром узнал об этом и был ошарашен не менее, чем вы. Однако это правда! Много веков назад великий врачеватель Востока Авиценна открыл бальзам бессмертия, а его ученики и последователи создали секту, в которой из поколения в поколение передавались рецепты лекарства. Естественно, не все посвящены в тайну, но шейх Мансур-Халим один из ее Великих Хранителей. У них даже, говорят, есть тайный город.
   Федор Андреевич почувствовал легкое головокружение: вот, оказывается, какую тайну хранили в заброшенном городе храмов и собираются передать ее людям спустя сотню лет или больше! В отличие от маркиза, он ни на секунду не сомневался в правдивости слов толстяка. Капитан сам видел Великих Хранителей, говорил с ними и, как позже выяснилось, с двумя из них разделял тяготы пути и опасности, подстерегавшие в пустынях и горах. Невольно он выпустил руку Лючии и коснулся кончиками пальцев висевшей на шее странной деревянной таблички, подаренной Али-Резой.
   Отец Франциск истово крестился и шептал молитву. По щекам у него стекали струйки пота, глаза казались остекленевшими.
   - Боюсь, это сказки «Тысячи и одной ночи», - недоверчиво усмехнулся маркиз.
   - Нет, не сказки! - отрезал Фиш. - Дочь тоже должна знать рецепт бальзама. Пусть она спасет отца, а тот - вельможу!
   - Так вот зачем?.. - Глаза синьора Лоренцо хищно сузились.
   Внезапно двери смежной комнаты распахнулись, и на пороге появилась Лючия: бледная, с распавшимися по плечам волосами, она стояла в снопе лучей солнечного света. Из-за одного ее плеча выглядывал встревоженный Федор Андреевич, не успевший удержать девушку, из-з другою - отец Франциск.
   - Да, это не сказки! - Лючия вошла в комнату, остановилась между дядей и нотариусом, который при ее появлении вскочил и заметно смешался. - Это не сказки, - повторила Лючия. - Я знаю о бальзаме от отца и брата. Да, мой отец - шейх Мансур-Халим, Велики Хранитель тайны бальзама Авиценны! Но я знаю также, что ни один посвященных в тайну на протяжении веков никогда не использовал бальзам, чтобы продлить жизнь себе или кому-то другому. Великие Хранители призваны лишь сохранять тайну знания !
   - Господи Иисусе! - глухо пробормотал отец Франциск.
   Маркиз да Эсти застыл, не в силах произнести ни слова: новость была для него слишком неожиданной. Оказывается, человек, волею случая ставший спасителем и мужем его покойной сестры, является Великим Хранителем мистической тайны бальзама бессмертия? Вот почему шейх так опасался происков врагов: они охотились не за ним, а за тайной, в которую свято верили на Востоке. И теперь несчастный может поплатиться жизнью за то, чего скорее всего не существует и не может существовать в природе! Какая горькая ирония судьбы! До чего же дошли «просвещенные» европейцы, слепо уверовавшие в красивый миф, - они затеяли страшную, кровавую возню вокруг старого слепого шейха. Они напали на почтенного человека, пользующегося заслуженным уважением своих соплеменников и единоверцев, пытались убить его сына, похитили дочь. Откуда только этим людям стала известна легенда о бальзаме Авиценны?
   Внезапно Лоренцо осепила еще одна догадка: ведь шейх - известный на Востоке врач. Если во Франции, к примеру, существуют «бессмертные» писатели, художники и прочие, в число, которых избирают, как в академики, то почему склонный к вычурности Восток не мог породить свою форму избрания в академики медицины, сопровождаемую разными ритуалами, обрядами, клятвами и посвящениями в Великие Хранители знания ? Так сказать, замкнутый элитарный орден именитых врачей, осененный именем легендарного восточного медика Авиценны. На мусульманском Востоке принято давать милостыню бедным и бесплатно помогать страждущим. Авиценна как раз подходит в патроны такого ордена, а его последователи отличаются именно познаниями в медицине и бескорыстной помощью больным. По крайней мере, эти черты всегда были присущи шейху Мансуру. Помнится, он пользовал всех домашних маркиза во время пребывания в его имении и даже вылечил самого синьора, выведя у него камень из почки. Естественно, к таким людям легко прилипают сказки и слухи о тайнах бессмертия: человек всегда страшился небытия.
   - Мадемуазель! - Фиш прижал руки к пухлой груди. - Ради вашего отца, ради всего святого! Откройте тайну бальзама!
   - Ехидна! - пробормотал отец Франциск, сжимая и разжимая кулаки, словно собирался вцепиться в горло нотариуса.
   Кутергин хотел загородить собой Лючию, но она с неожиданным упорством не позволила ему сделать это.
   - Мне неизвестна тайна бальзама Авиценны - устало сказала девушка. - Знание передается только по мужской линии. Но если бы я даже и знала, то не пошла бы на клятвопреступление, так же, как отец и брат... Но вы! Вы люди или звери?! Мой отец умирает! Отдайте его!
   Она рванулась к Эммануэлю, и Федор Андреевич едва сумел удержать ее. На всякий случай Фиш немного отступил и непреклонно ответил:
   - Вы получите отца, мадемуазель, только в обмен на тайну! И не пытайтесь нас запугать или штурмовать дом. Это будет означать немедленную смерть вашего родственника, маркиз. Прощайте! Советую вам, мадемуазель, еще подумать. К счастью, время пока есть.
   Эммануэль небрежно кивнул присутствующим и повернулся, чтобы уйти, но Кутергин остановил его:
   - Синьор Бенито!
   - Да? - полуобернулся Эммануэль.
   - Если вы закончили свои обязанности посла, могу ли я сказать вам несколько слов как частному лицу?
   - Я слушаю. - Нотариус оперся на трость, но тут же грохнулся на пол, сбитый с ног сильным ударом капитана.
   - Я готов дать вам удовлетворение немедленно, - стоя над ним, сказал Федор Андреевич. - Надеюсь, маркиз, здесь найдутся шпаги или пистолеты?
   Лоренцо не ответил: он услужливо помог Фишу подняться на ноги и заботливо проводил его до дверей, извиняясь за выходку несдержанного молодого человека.
   - Вы хотите меня убить под видом дуэли? - обернулся в дверях нотариус. - Я не доставлю вам такого удовольствия! Но обещаю, что мы еще встретимся. Непременно встретимся!
   Да Эсти на прощание заверил, что приложит все усилия дабы уговорить племянницу, и просил дать подумать хотя бы два дня. Вернувшись, он метнул гневный взгляд на капитана:
   - Мальчишка! Вы думаете, Теодор, мне не хотелось свернуть шею мерзавцу? Вы могли испортить все. Сейчас нужно выиграть время, узнать, что с Титто, и подумать, как проникнуть в дом к негодяям и спасти Мансура.
   - Простите, синьор Лоренцо, - извинился Кутергин. - Я думаю, нам нужен врач.
   - Врач? Ах да! - Лоренцо прищелкнул пальцами. - Они приглашали врача. Должно быть, уже известно, кто это? Я сам с ним поговорю.
   - Спасибо! Вы мой верный рыцарь. - Лючия, не стесняясь присутствовавших поцеловала капитана и выбежала вон.
   - М-да! - крякнул маркиз.
   Один отец Франциск не видел и не слышал ничего. Он сидел в кресле напротив установленной в нише статуи Божией Матери и, подперев голову рукой, невидящим взглядом смотрел в никуда.
   - Что с вами? - заботливо склонился к нему да Эсти.
   - Мне не дают покоя разговоры о бессмертии, - признался священник. - Неужели эти люди хотят иметь такую же силу, как Сын Божий?
   - Нам сейчас нужно думать о другом, падре, - холодно посмотрел на него маркиз...
   ***
   У дверей теперь дежурил один из вызванных Мирадором людей. Где он их взял, Фиша не очень интересовало, но появление пятерых крепких, решительных, вооруженных мужчин обрадовало нотариуса: в последнее время он чувствовал себя неуютно без Шарля Рико, генуэзских бандитов и даже без невозмутимо холодного Роберта. Да, англичанин не сахар, однако в нем было то, чего не хватало самому Эммануэлю, - Роберт умел воевать и не боялся драки. Теперь все переменилось, и за спинами наемников Фиш обрел прежнюю уверенность. Поднимаясь на третий этаж, он увидел, как двое из них таскали чемоданы и сундуки англичанина в комнату, где заперли Титто: окончательное решение его участи Мирадор отложил до исхода переговоров с да Эсти.
   Сам Мирадор сидел в гостиной и потягивал из запотевшего бокала вино со льдом. В большой пепельнице дымилась сигара. Комната шейха была заперта, но внутри наверняка находился еще один наемник.
   - Со щитом или на щите? - поставив бокал, спросил Мирадор.
   - Трудно сказать. - Нотариус устало опустился в кресло напротив. - Они хотят подумать два дня.
   - Долго. - Мирадор поморщился. - Девка там? Ты говорил с ней или только с маркизом?
   ***
   - Все там. - Фиш взял его бокал и сделал добрый глоток. - Она твердит, что не знает тайны бальзама. Якобы ее передают только по мужской линии.
   - Врет! - убежденно сказал Мирадор. - Знает! У них вся порода упрямая, как мулы: с места не сдвинешь. А если она говорит правду, то придется сказать спасибо нашему другу Роберту, упустившему сьнка шейха. А ведь он был у него в руках!
   - Чего уж теперь, - вздохнул Эммануэль и допил оставшееся в бокале вино.
   - Что это? - Мирадор показал на распухшую скулу нотариуса. Багровая краснота уже приобрела синеватый оттенок. - Результат обмена мнениями?
   - Провоцировали. Один патлатый тип хотел драться со мной на дуэли, - нехотя объяснил правовед.
   - Оригинальный способ послать вызов, - ухмыльнулся Мирадор.
   - Да, особой любви к нам там не отмечается, - согласился Фиш и перевел разговор на другую тему. - Зачем ты ставишь вещи англичанина в комнату, где сидит этот бандит?
   - Они мешаются под ногами, а Титто к вечеру съедет!
   Мирадор захохотал и сунул в рот сигару. Нагнувшись, он достал из-под стола большую бутыль с вином и поставил перед Эммануэлем стакан, приговаривая, что после праведных трудов можно промочить горло. Однако наблюдательный нотариус отметил, что глаза приятеля оставались серьезными и в глубине их притаилась тревога.
   - Что ты думаешь делать? - прямо спросил Эммануэль. - Сколько нам еще здесь торчать?
   - Завтра отправишься к да Эсти и скажешь: наше терпение иссякло! Либо они примут условия, либо мы выезжаем из Модены. Я сам сяду рядом со слепым и приставлю к его виску пистолет с взведенным курком. При первой же попытке задержать нас я размозжу шейху голову.
   - А Роберт?
   - Пошел он к черту! - Мирадор сердито раздавил окурок сигары в пепельнице. - Его и так отпустят. Сейчас придет врач, а потом потолкуем с неаполитанцем. Тут есть один парень, большой специалист по развязыванию языков. Может быть, узнаем нечто новенькое. А потом тело в реку и собираться в путь...

Глава 14

   Доктор пришел через полчаса после возвращения Фиша: наемники только-только закончили перетаскивать вещи в комнату, где временно поместили Титто, и заперли дверь, как у парадного позвонили.
   Мирадор приказал Эммануэлю не светиться лишний раз с распухшей физиономией и сам спустился встретить врача. Проклиная все на свете, нотариус намочил полотенце холодной водой, положил компресс на больное место и улегся на диван. На душе у него было муторно, словно в предчувствии близкого несчастья. Да и то, радоваться нечему: по мнению Фиша, переговоры закончились полным крахом, и его затея, с которой согласился Мирадор, не удалась. Впереди неизвестность и новые опасности при попытке покинуть Модену. Противно осознавать, что ты вляпался по уши в дерьмо и не можешь из него выбраться: разве дадут ему сбежать?
   Вспомнилось вдруг, как они с покойным Рико уходили из публичного дома и подружка Шарля крикнула ему вслед: можешь не возвращаться! А бедняга Рико, еще не зная, что ждет его впереди, с ухмылкой заметил, что он, пожалуй, так и сделает. Да, теперь мсье Шарль уже никогда не вернется к Жюли...
   Мирадор проводил врача в комнату пленника, еще на лестнице сообщив, что крайне обеспокоен состоянием больного. Доктор туманно сослался на малоизученное течение болезни, но бодро пообещал сделать все от него зависящее. Осмотрев старика, он потребовал принести лед и спросил, где сын слепого? Пришлось сказать, что тот отлучился по делам. Пока бегали за льдом, пока доктор тщательно мыл руки и сам давал лекарства, прошло не меньше часа. Наконец, врач прописал новые микстуры и откланялся. Мирадор вздохнул с облегчением и отправил наемника за обедом.
   Из гостиной вышел нотариус, придерживая рукой полотенце, приложенное к щеке.
   - Может быть, сначала пообедаем, а потом займемся неаполитанцем? - скорчив страдальческую мину, предложил он.
   - Не возражаю, - согласился Мирадор. - Все равно ему некуда деться, а нам нужно как-то убить время между обедом и ужином...
   ***
   Когда Мирадор вошел в комнату в сопровождении двух вооруженных мужчин, Титто понял - дела плохи. Француз не поверил и теперь либо начнет выбивать правду, а потом прикончит, либо прикончит сразу. Впрочем, это одно и то же, но во втором случае меньше мучиться.
   Наемники приставили к горлу неаполитанца обнаженную шпагу и связали ему руки и ноги. Бросили в угол и ушли: Мирадор предпочел пока сохранить ему жизнь. Из этого Титто заключил, что есть шанс испытать первый вариант. Теперь дело самого Титто думать как сохранить себе жизнь. Но сколько неаполитанец ни катался по полу, пытаясь ослабить узлы веревки, ничего не получалось.
   Спустя некоторое время дверь опять открылась, и охранники внесли большой сундук, окованный железом. Следом появились огромные чемоданы, какие-то коробки, свертки и даже пара больших бутылей в корзинах, выложенных мягкой соломой. Титто притиснули в угол тяжелым сундуком, и один из наемников весело оскалился:
   - Потерпи, скоро твоя душа освободится!
   - Хватит болтать, пошли, - позвал его другой. Они вышли, заперли дверь, и неаполитанец вновь остался один. Что означали все эти вещи, которые принесли в его временную тюрьму, зачем они здесь? Ответ напрашивалсясам собой - появились новые люди, и Мирадор хотел разместить их поближе к себе, а вещи убрал, чтобы не мешали. Раз их отнесли в комнату, где заперт Титто, француз не намерен долго держать его там.
   Солнце уже перевалило за полдень, и неаполитанец с тоской подумал: увидит ли он завтра, как наступает середина дня? И тут же вспомнил, что обещал сегодня перед обедом встретиться с иностранцем в широкополой шляпе. О Мадонна, как он был наивен, намереваясь перерезать глотки Мирадору и Фишу или попросить у посланцев дона Лоренцо сильного снотворного. Коварный француз превзошел его в хитрости и теперь сам перережет глотку Титто.