Веденеев Василий. Бальзам авиценны

   Неожиданно щелкнул выстрел, и Сеид закрутился на месте, зажимая ладонью прошитое пулей, окровавленное плечо.
   - У-у-у, шайтан! - взвыл он от боли.
   Бухнуло еще несколько выстрелов, двое или трое фидаи упали, закричали раненые, затрещали ответные выстрелы. Медленно тающими облачками поплыл кисловатый пороховой дымок, свиваясь в невесомые ленты около трупа торговца, взиравшего на происходящее желтыми кругляшами золотых монет.
   Кутергин сбил с ног Али-Резу и упал сам - столбом торчать под пулями просто глупость! И тут же мозг заработал с лихорадочной быстротой, отыскивая путь к спасению. Какая разница, кто в кого стреляет? Важно другое: в суматохе внезапно возникшей перестрелки появился шанс улизнуть, забиться в какую-нибудь щель и затаиться, но сейчас первым делом нужно выбраться из-под огня!
   Федор Андреевич подтолкнул молодого шейха в расщелину между двумя огромными кусками породы. Лицо Али-Резы побледнело, но самообладания он не потерял и тут же понял, чего хотел капитан. Извиваясь как ящерица, он заполз в щель и подвинулся, давая место Кутергину. Перестрелка не прекращалась, по камням чмокали раскаленные кусочки свинца, разъяренные фидаи вопили дурными голосами и часто палили из ружей.
   - Туда! - Али-Реза схватил русского за руку и показал на выемку в скале. До нее было около сажени. Там они окажутся в безопасности, но пока забираются - послужат прекрасной мишенью. И все же рискнуть стоило.
   Помогая друг другу, беглецы проползли до конца расщелины и полезли на скалу. Пуля стукнула рядом с головой Федора Андреевича, и каменная крошка больно секанула по лицу. Хорошо еще, он успел зажмуриться.
   Отчаяние придавало им силы, и вот уже капитан перевалился через шероховатый, источенный ветрами камень и очутился в тесной пещерке, где можно было лишь с трудом встать на четвереньки. Зато сюда не залетали свинцовые шмели. Через несколько секунд к нему присоединился Али-Реза. Немного отдышавшись, он придвинулся ближе к Кутергину.
   - Скоро стемнеет. Нам надо лезть наверх. Здесь нас найдут.
   - Наверх? - Федор Андреевич с сомнением покачал головой. Безумная затея! Днем и то с трудом лазили по горам, а уж ночью? Сорвешься, и костей не соберешь.
   - Да-да, - жарко зашептал молодой шейх. - Наверх! Я знаю это ущелье, тут есть карниз, по нему пройдем до гребня. Опасно, но оставаться еще хуже! Кто бы ни взял верх, они придут за нами.
   Русский и сам прекрасно понимал: остаться на месте означало неминуемую гибель. Но как лезть ночью на гору? Без веревок, с дрожащими от голода руками, ничего не видя вокруг?
   Быстро темнело: как всегда, ночь в горах наступала стремительно, словно обрушивалась в ущелья, затопляя их чернотой на долгие часы, пока не взойдет солнце. Ощутимо похолодало, сильнее завыл ветер. Стрельба стала вялой, а вскоре и вовсе стихла. Противники не видели друг друга и не хотели выдать себя вспышкой выстрела: среди горцев много метких стрелков, способных без промаха поразить цель, показавшуюся хоть на мгновение. Сколько это будет продолжаться, у кого у первого сдадут нервы? Ни исмаилиты, ни вольные всадники не собирались отступать и готовились ждать хоть до рассвета, уверенные в своей победе и в том, что жертвы никуда не денутся. Беглецы оказались как бы на ничейной земле, разделявшей непримиримых противников.
   Али-Реза дотронулся до руки русского, призывая его следовать за собой, и потихоньку выбрался из пещерки. Он встал на плечи Кутергина и дотянулся до края нависшего над их временным убежищем каменного козырька. Мгновение - и молодой шейх уже протянул руки, помогая влезть на козырек товарищу по несчастью. Из-под ноги капитана сорвался камень и с глухим стуком покатился вниз. Тут же темноту разорвали вспышки выстрелов, несколько пуль стукнули в скалу над головами сжавшихся в комок бепецов но через минуту все успокоилось и лишь побитой собакой подвывал неугомонный ветер, старательно вылизывая щели в горных громадах. Али-Реза облегченно перевел дух и шепнул, что до карниза осталось совсем немного: он очень узкий, на него едва можно встать зато потом он расширяется.
   Наверх полезли рядом, судорожно шаря руками в поисках любой трещины, неровности, хоть махонького выступа, чтобы зацепиться пальцами или поставить ногу. Мышцы болели от напряжения и в любой момент грозили превратиться в комок судорожной боли, на лбу выступала испарина. Однако два измученных человека упрямо стремились к спасению. Когда нога срывалась или пальцы никак не могли нащупать опору, сердце в груди замирало, и приходилось усилием воли заставлять себя не запаниковать, не сдаться. Медленно, вершок за вершком, беглецы тянулись к карнизу. Ощутив рукой неровную, покрытую каменной крошкой площадку, шириной не более ладони, Федор Андреевич не поверил себе: неужели удалось почти невозможное? Али-Реза уже забрался на карниз и нетерпеливо шипел, призывая русского поторопиться. Наконец, Кутергин тоже встал на спасительную тропку и бочком, почти прилипая к скале, двинулся за молодым шейхом, стараясь не думать, какая бездна разверзлась под ногами. Она словно притягивала к себе и ждала любого неверного шага, чтобы навсегда оставить смельчаков в ушелье, принеся их в жертву великим духам древних гор. По спинам ручьями тек холодный пот, в висках тонко стучала молоточками кровь, временами кружилась голова от голода и усталости. Карниз круто забирал к вершине и был настолько узким, что каблуки сапог все время висели над пустотой. Федору Андреевичу ужасно хотелось согреть дыханием израненные, онемевшие от холодного ветра и напряжения пальцы, но нельзя останавливаться - надо идти и идти! Немного сдвинуть левую ногу, осторожно подтянуть к ней правую, опять переставить левую...
   Незаметно карниз расширился, и удалось поставить нею ступню. Оказывается, какое же это райское блаженство, когда можно нормально стоять, а не висеть над пропастью, удерживаясь лишь на кончиках пальцев и носках сапог. Но Али-Реза не дал передохнуть и секунды - он тихонько подергал русского за рукав, и они продолжили страшный путь.
   Кутергину казалось, что мучения на горной тропе продолжались час или полтора, поэтому он несказанно удивился, когда, выбравшись на гребень, увидел далекие вершины заснеженных гор, освещенные первыми лучами восходящего солнца. Неужели они как мухи ползли по карнизу почти всю ночь?! Скоро и в ущелье станет светло. Враги немедленно обнаружат исчезновение беглецов. Наверняка они знают об узком карнизе и поймут, как упорхнули птички из силка.
   Али-Реза устало опустился на камень, молитвенно сложил ладони и провел ими по мокрому от пота, покрытому грязью лицу. Потом поглядел на украшавшие руки кровоточащие ссадины и горько усмехнулся. Сейчас в нем трудно было признать того молодого человека, которого Федор Андреевич впервые увидел в пустыне: теперь Али-Реза походил на дервиша в лохмотьях, живущего подаянием сердобольных правоверных. Впрочем, капитан выглядел не лучше: драный халат, разбитые сапоги, насквозь пропыленная лохматая шапка. Лицо заросло клочковатой бородой, щеки запали, руки черные, как у негра.
   - Что теперь? - Кутергин показал на восток. - Светает.
   - Вижу, - буркнул Али-Реза и тяжело поднялся. - Придется еще потерпеть. Я знаю поблизости одно место, где есть вода. Там можно укрыться на некоторое время. Пошли.
   Через несколько часов, изрядно полазив по горам, они добрели до странного нагромождения камней на голой вершине скалы. Приглядевшись, Федор Андреевич опытным глазом военного угадал в хаосе обломков остатки сторожевой башни. Откуда здесь, на вершине, вдруг возьмется вода? Кругом голые мрачные камни, а над ними лазурь, неба с редкими перистыми облачками. Но Али-Реза смело полез в развалины, и капитану пришлось последовать за ним. Молодой шейх отыскал какую-то темную дыру, похожую на крысиную нору, и нырнул в нее. Федор Андреевич тоже протиснулся сквозь узкий лаз и с удивлением обнаружил хорошо сохранившиеся ступени ведущей вниз лестницы. Наверху она была завалена щебнем и обломками но дальше ход расширялся, и удалось встать на ноги Вскоре они очутились в полуподвале. Над головой нависал низкий свод, сложенный из огромных глыб. Свет проникал в помещение через узкие бойницы, похожие на трещины в породе, - все они смотрели в сторону ущелья, по дну которого ниткой вилась дорога. Молодой шейх прошел в угол, разгреб ногами обломки камней и, ухватившись за кольцо, с трудом откинул каменную плиту пола.
   - Иди сюда!
   Кутергин подошел и не поверил глазам: в каменной нише бил маленький фонтанчик кристально чистой воды!
   - Чудо, - прошептал он, опустился на колени и, боясь, что фонтанчик исчезнет без следа, жадно припал к нему губами.
   - Древние умели творить еще не такие чудеса. - Али-Реза почти силой оттащил его от источника. - Нельзя сразу много! И учти, у нас нет ни крошки хлеба.
   Капитан услышал, как в животе у него заурчало: еще бы, когда он ел в последний раз? Кажется, перед тем, как отправиться в отчаянную вылазку в лагерь вольных всадников Мирта? Кутергин отыскал среди хлама старый глиняный кувшин с отбитым горлом, торопливо наполнил его водой и полез наверх. Али-Реза проводил русского понимающим взглядом.
   Вернувшись, Кутергин нашел молодого шейха спящим. Он сидел, привалившись спиной к стене, и мерно дышал, но едва раздались шаги, тут же открыл глаза. Федор Андреевич сел рядом и показал ему алмазы, вышедшие из него вместе с водой.
   - Откуда? - изумился Али-Реза. Капитан объяснил.
   - Понятно, - протянул молодой шейх и, немного подумав, сообщил: - Если у нас есть алмазы, а это те же деньги, вечером надо спуститься вниз.
   - Да? - Федор Андреевич с хрустом почесал заросший подбородок. - Зачем?
   - Положись на меня, - продолжил Али-Реза. - В конце концов нам все равно когда-нибудь придется выйти к жилью. Не можем же мы. как орлы, вечно жить на вершинах голых скал?..
   Сон и вода помогли восстановить силы, но все равно до селения, вытянувшегося вдоль дороги, ведущей через ущелье, они добрались лишь к исходу ночи. Все дома в темноте казались абсолютно одинаковыми. Молодой шейх неведомым образом отыскал нужный и постучал в калитку ворот. Истошным лаем залилась собака, потом на нее цыкнули и спросили что-то на непонятном языке. Али-Реза ответил, и калитка распахнулась. Путников тут же повели в дом, все окна которого выходили во двор, ни о чем не расспрашивая, уложили на кошмы и оставили одних.
   - Спи. - Молодой шейх ощупью отыскал руку русского и пожал ее. - Мы у друзей.
   Когда Кутергин открыл глаза, Али-Реза уже встал. Через решетчатое окно в комнату проникали солнечные лучи, освещая стоявшую у стены странную утварь: пузатые кувшины, широкие медные тазы, палки, куски свернутой материи, закопченные котлы, над которыми поднимался пар.
   - Баня, - улыбнулся молодой человек в ответ на недоуменный взгляд русского. - В котлах кипяток, в кувшинах холодная вода. Развешиваешь на полках полотно, чтобы не дуло, встаешь ногами в таз и...
   - А мыло? - Федор Андреевич ощущал нестерпимый зуд во всем теле.
   - Мыла здесь отродясь не видели, - засмеялся Али-Реза. - Придется воспользоваться золой. Кстати, хочешь побриться?
   - Благодарю, - отказался капитан.
   С бородой в этих краях меньше привлекаешь внимания, а брить голову не хотелось. Пока удалось не завшиветь, вдруг и дальше пронесет?
   Молодой человек скинул грязный белый балахон, и Федор Андреевич отметил, что шейх сложен, как греческая статуэтка: тело мускулистое, сухое, поджарое, но все портила жуткая красная сыпь, густо выступившая на груди, спине, ногах и руках. Неужели он болен неведомой странной болезнью?
   - Что это? - не удержался от вопроса Кутергин.
   - Это? - переспросил молодой шейх, показав на сыпь. - Клопы! Да ты погляди на себя!
   Русский тоже разделся и с ужасом увидел, как поработали над ним ночные кровососы. А он даже ничего не почувствовал. Скорее смыть с себя грязь и прочь отсюда, прочь! Даже в захудалой гостинице захолустного российского городка и то нет таких диких тварей высасывающих за раз бутылку крови из живого человека
   Быстро вымывшись, они переоделись во все чистое заботливо приготовленное хозяином. Одно пришлось впору, другое - мало, однако выбирать не приходилось - их собственная одежда никуда не годилась.
   - Нам дадут лошадей, - объяснил Али-Реза. - Это дом приказчика знакомого мне купца. Мы отправимся к нему, продадим камни и получим все необходимое. Еще нам дадут проводника, чтобы показал безопасную дорогу.
   Поели вместе с хозяином - неразговорчивым мужчиной в темной одежде и засаленной чалме. Пища не отличалась изысками - немного овечьего сыра, лепешки, кусок холодной баранины, но Федору Андреевичу она показалась пиром богов. Потом хозяин привел проводника - босоногого черноголового мальчишку с длинной палкой в руках. Вид проводника вызвал у русского скептическую усмешку, но он промолчал. Во дворе ждали оседланные лошади. Хозяин молча открыл ворота, и его нежданные гости выехали на дорогу. Ни слов прощания, ни пожеланий доброго пути. Все молча, деловито и торопливо.
   Кутергин думал, что паренек тоже поедет верхом, но тот побежал перед лошадьми, сверкая грязными пятками. Сразу же за селением мальчишка свернул на неприметную тропу, уводившую в горы. Вскоре кони уже с трудом поспевали за легко прыгавшим с камня на камень юным проводником. Привалов не делали, и к закату въехали в небольшой город с базарной площадью и несколькими мечетями. У ворот богатого дома путники спешились, и Али-Реза передал мальчишке поводья коней. Тот взял их под уздцы и, не попрощавшись, отправился обратно. За весь день путники не услышали от него ни слова.
   Беглецов встретил сам хозяин купец Сафир - его имя Федор Андреевич узнал от Али-Резы. Вскоре выяснилось, что торговец имеет двух жен, что по меркам этого нищего края свидетельствует о немалом достатке, но самое главное - он хорошо знал старого шейха Мансур-Халима и входил в число его тайных единоверцев.
   Бросив на русского быстрый оценивающий взгляд карих, с красноватыми белками глаз, Сафир провел гостей в задние комнаты, приказал подать угощение, а сам подсел поближе к молодому шейху и почтительно забормотал на непонятном языке, часто вздыхая и прижимая руки к груди. Али-Реза отвечал скупо, роняя редкие, короткие фразы. Потом о чем-то спросил, выслушал' ответ и перевел русскому:
   - Нас ищут исмаилиты и вольные всадники Мирта. Они перекрыли дороги и перевалы. Отдай Сафиру камни и мы получим лошадей, провизию, оружие и охрану.
   - Куда ты хочешь идти? - Капитан вытер испачканные бараньим салом пальцы и полез за камнями.
   - В горы. На восток, к племенам африди и шинвари. Там нам не страшны ни Имам, ни Желтый человек. Вождь африди Вали-Хан - друг моего отца. На наше счастье, здесь несколько его людей. Они и станут охраной.
   - А потом? - Русский достал алмазы и отдал купцу. Тот внимательно осмотрел их, удовлетворенно кивнул и засунул алмазы за щеку.
   - Я сделаю все, чтобы помочь тебе, - улыбнулся молодой шейх. - Но сначала нужно оказаться в безопасности. Ты думаешь, я забыл, где мой отец?
   - Хорошо, - согласился капитан. - Я иду с тобой.
   Ночь прошла спокойно. В доме Сафира оказалось значительно чище, чем у его приказчика. Утром гости помылись и примерили новую одежду: все пришлось впору, как нельзя лучше. Купец уже приготовил и оружие: кривые сабли с хорошими клинками, кинжалы к ружья. Кроме того, беглецам достались пороховницы из рога и кожаный мешочек с пулями. Но больше всего Кутергину понравились кони: тонконогие, выносливые, с крепкими копытами и лоснящейся шерстью.
   Вскоре появились воины пуштунского племени африди. Федор Андреевич мрачно разглядывал заросших до глаз бородами поджарых мужчин в невообразимой одежде. К его удивлению, у многих из них головы не были выбриты, а из-под шапок свисали длинные космы черных как смоль волос. Чем-то они напоминали иллюстрации к роману Дефо «Робинзон Крузо», но более всего походили на кровожадных разбойников из страшных детских сказок: с длинными ружьями в руках и широкими кинжалами за поясом, они живописной группой расположились у колодца. И эти дикие люди должны стать их охраной? М-да!
   Не мешкая отправились в путь. Африди оказались прирожденными, неутомимыми путешественниками с удивительной легкостью переносившими любые тяготы и лишения. Вскоре капитан привык к ним и проникся уважением за их гордость и прямоту. Воины вели их через горы к только им известным перевалам. Федор Андреевич качался в седле под лазуритовым небом, и ноздри ему щекотал запах Азии, казавшийся зловонным дыханием смерти. Непознанные и непонятные европейцам пустыни и горы, степи и пастбища, маленькие поля и скопища жалких домишек, считавшихся городами. Смогут ли когда-нибудь понять друг друга и соединиться Восток и Запад?
   Однажды они обошли стороной большое селение: казавшиеся на расстоянии игрушечными глинобитные домики и мечети в беспорядке лепились вокруг трех гор.
   - Смотри. - Али-Реза подъехал ближе и показал на пики. - Вон тот называется Шер-Дарваза, второй - Асман, а третий - Тале-Биби. Это Кабул.
   Еще несколько дней тяжелого пути, бесчисленные перевалы и крутые тропы, бегущие по краю бездонных пропастей. Часть воинов ушла вперед, а когда они вернулись, то привели с собой незнакомого человека - в войлочной шапке и накидке, с длинным ружьем в руках. Он поклонился, прижав руку к сердцу, и сказал несколько слов на языке, показавшемся русскому похожим на крики хищных птиц.
   - Нас приглашают старейшины племени джаджи-майдан, - объяснил Али-Реза. - От их селений ближе до нашей цели.
   - Поедем, - вздохнул Федор Андреевич и вспомнил, как в степи приглашали на праздник к Масымха-ну. Боже, словно и не с ним это было! - А что африди?
   - Они уходят, а нас берут под покровительство джаджи. Не волнуйся. - Молодой человек улыбнулся. - Вольные всадники Мирта сюда никогда не доберутся: их просто перебьют по дороге. Всех, до единого! А исмаилиты тут не водятся. Сюда вообще редко кто отваживается заглядывать. Наверное, ты станешь первым европейцем, побывавшим у воинственных горских племен.
   Африди проводили их до селения джаджи, раскинувшегося в большом ущелье на пологом склоне горы. Дома оказались двухэтажными, сложенными из светлого камня. Приезжих обступила толпа разновозрастных мужчин и мальчишек. Все они были вооружены. Гостей пригласили в дом старейшины.
   Во дворе Кутергин увидел овальную, похожую на срезанное яйцо, печь для приготовления лепешек. На первом этаже дымил разложенный прямо на полу очаг. В углу жались коты, блеяли овцы, копошились куры. Тут же играли чумазые, увешанные тяжелыми серебряными монистами девчонки, не обратившие на вошедших никакого внимания. Окон в комнате не было, так же, как и мебели. Только слой соломы на полу.
   Поднялись на второй этаж по приставной лестнице. Там, на каменном полу, тлел костер, и на расстеленном около него ковре сидел старейшина - средних лет мужчина с короткой бородой и величественной осанкой. Гостей усадили рядом и подали угощение, вполне обычное среди горцев: овечий сыр, мясо, лепешки. Али-Реза подарил главе рода саблю, чем опять напомнил русскому пир Масымхана. А ведь капитан обещал князьку подумать насчет сватовства к его дочери. Но до прекрасной Зейнаб теперь гак же далеко, как до луны.
   Улучив момент, Федор Андреевич поглядел в узкие окна. Так и есть: селение построено единым фортом и дома образовывали общую линию обороны, а на господствующей высоте торчала сторожевая башня. Наверняка в ней постоянно находился гарнизон - пусть небольшой, зато бдительный и храбрый. Заметив его интерес, молодой шейх шепнул, что в этом племени метко стреляют все, даже женщины!
   Визит затянулся. Приходили еще какие-то люди, что-то говорили, а что - капитан понять не мог. Али-Реза активно поддерживал беседу, то задавая вопросы, то отвечая на них. Наконец, все угомонились, и гостей устроили ночевать в комнате старейшины. Растянувшись на ковре рядом с Кутергиным, молодой шейх шепнул:
   - Все в порядке. Путь свободен. Завтра отправляемся...
   Провожая гостей, хозяева улыбались, но ни один из воинов племени джаджи-майдан не покинул родовой крепости. Впрочем, в этом и не было нужды - места вокруг отличались полным безлюдьем.
   - Куда теперь? - спросил капитан, когда миновали перевал.
   - Увидишь. - загадочно ответил Али-Реза.
   Однако прошло почти пять долгих дней, пока они достигли предгорий с буйной растительностью Федор Андреевич не задавал больше вопросов: он решил терпеливо ждать. И дождался: утром шестого дня въехали на гору, с которой открывался вид на небольшую цветущую долину. Молодой шейх остановил коня.
   - Смотри!
   Кутергин увидел лежавший внизу город храмов. Причудливые купола и башенки, высокие зубчатые каменные стены, окруженные рвом с водой, слепящие глаза отражением солнца зеркала водоемов, широкие площади и дворцы, как из сказок Шахерезады. Все утопало к пышной зелени и казалось Божьей игрушкой на живописных холмах, специально спрятанной Создателем подальше от грешных людских взоров.
   Капитан привстал на стременах: такой дивной красоты ему еще никогда не приходилось видеть - какая удивительная гармония, ощущение света и тепла, идущего от города! Он будто манил к себе, обещая открыть нечто сокровенное, доступное только тем, кто много выстрадал. Сказка, упоительная волшебная сказка!
   Но что это? Все крепостные ворота наглухо закрыты. На площадях и у храмов не видно ни одного человека. Нигде не поднимается к небу дымок из печных труб. И тишина, странная тишина. Даже не шумят под ветром деревья.
   
 
   Дивный город храмов казался вымершим...
   ***
   Ближе к полудню путники подъехали к воротам в крепостной стене - высокие, украшенные затейливой резьбой, изображавшей неизвестных богов и героев, они были окованы позеленевшим от времени металлом. Одна створка оказалась чуть приоткрытой - ровно настолько, чтобы мог проехать всадник. Федор Андреевич настороженно повертел головой, высматривая, нет ли кого поблизости. Ведь он ясно видел с горы: ворота закрыты наглухо! Значит, здесь все-таки есть люди и они ждут гостей. Или расстояние обмануло, спрятав все в переменчивой игре света и тени?
   Стоячая вода во рву казалась маслянисто-черной, на ее поверхности чуть покачивались незнакомые розовые и белые цветы, чем-то отдаленно напоминавшие кувшинки в родных среднерусских прудах. Местами виднелись желто-бурые пучки водорослей - ров давно не чистили. Однако на переброшенном через него мостике и каменных плитах перед воротами нет ни сора, ни грязи, не валялись опавшие с деревьев листья, и в щелях между плитами не вылезла неистребимая трава. Неужели здесь потрудился добросовестный привратник? Но никого не видно, ни одной живой души. С обеих сторон ворот на стене возвышались башенки для стрелков - в них тоже пусто. Никто не выглядывал из-за зубков стены, не прятался на площадке надвратной башни. Чудеса или явный признак грозящей опасности? Вдруг створки ворот приоткрыты не в гостеприимный дом, а в смертельную ловушку?
   Тем временем Али-Реза спокойно миновал ворота, и капитан, держа оружие наготове, последовал за ним. Внутри надвратной башни царил прохладный полумрак, но впереди призывно светилась шель приоткрытых внутренних ворот. Через них путники попали на достаточно широкую площадь с квадратным бассейном посередине. Сзади оказалась крепостная стена, а с трех сторон площадь окружали желтовато-белые здания, украшенные множеством искусно вырезанных из камня фигур. Некоторые под воздействием времени и непогод потрескались или остались без головы, без рук, зато скульптур было столько, что не хватило бы и целого дня на их детальный осмотр. Храмы напоминали многоярусные пирамиды, увенчанные причудливыми куполами. И на каждом ярусе стояли свои фигурки, застыв в немыслимых позах. Внизу загадочно темнели входы в святилища.
   Сколько лет этим домам-храмам? И вновь то же самое, что и перед воротами - каменные плиты площади удивительно чистые, а вода в бассейне прозрачная. И тишина, странная тишина! Кажется, от нее звенит в ушах, а шаги отдаются гулким эхом. Цокот копыт, звяканье амуниции, любое; даже тихо произнесенное слово разносится далеко вокруг. В любом месте площади ты словно стоишь на сцене древнего театра с великолепной акустикой, позволявшей тысячам зрителей слышать шепот трагиков. Кто построил все это?
   Молодой шейх спрыгнул с коня и привязал поводья к кольцу каменного столба у ворот. Потом снял с себя оружие и повесил на луку седла.
   - Здесь оно не понадобится.
   Капитану очень не хотелось оставаться безоружным, но он, скрепя сердце, тоже спешился, снял ружье саблю и кинжал.
   - Нож! - напомнил Али-Реза.
   Кутергин вытащил из-за голенища нож Нафтуллы и бросил его на каменные плиты. Зазвенела сталь, метнулось испуганное эхо и тут же умолкло. Все, теперь он будто голый перед лицом неведомых друзей или врагов. Впрочем, если бы его хотели убить, то это давно могли сделать воины африди или джаджи.
   - Теперь иди! - Али-Реза показал на вход в высокий белый храм-пирамиду под гладким полукруглым куполом.
   - Зачем? - У Федора Андреевича мелькнула мысль: а не убраться ли отсюда подобру-поздорову, пока еще не поздно? Слишком уж тут все туманно и загадочно, как в волшебных нянюшкиных сказках, которые он любил слушать в детстве, забираясь на колени к доброй старушке. Не ждет ли его тут другая старушка: в белом саване и с острой косой в костлявых руках?