Вэнс Джек Холбрук. Сага о Кугеле (Умирающая Земля - 3)

   - Вон отсюда! Это капитанская каюта, а я - капитан.
   Девушки все как одна вытянули ноги и сложили руки на коленях.
   - Да, да, поистине очаровательно, - сказал Кугель. - Я не уверен, нравятся мне или нет такие бесполые создания, как вы. В подходящих обстоятельствах я не прочь бы поэкспериментировать, но не со всеми тремя сразу - это смущало бы меня. Так что давайте, поднимайте свои маленькие хрупкие попки, а не то мне придется выставить вас отсюда.
   Девушки сидели неподвижно, точно совы. Кугель глубоко вздохнул.
   - Значит, этого не миновать.
   Он направился к койке, но был остановлен нетерпеливым окликом Вармуса.
   - Кугель? Вы где? Нам нужно принять решение.
   Выйдя на палубу, Кугель обнаружил, что пассажиры класса люкс взошли по трапу и спорят, кому какая каюта достанется. Вармус сказал Кугелю:
   - Мы не можем больше тянуть! Я приведу караван, и мы привяжем судно к первой коляске.
   Кугель разъяренно завопил:
   - На корабле слишком много пассажиров! Четверо должны ехать в колясках! А доктор Лаланк со своей ордой тем временем заняли мою каюту!
   Вармус пожал мощными плечами.
   - Поскольку вы капитан, вам достаточно лишь отдать соответствующий приказ. А пока отвяжите корабль и приготовьте свое волшебство.
   Вармус сошел на землю.
   - Погодите! - крикнул Кугель. - А где кок и стюард, что бы готовить и подавать нам пищу?
   - Всему свое время, - ответил Вармус. - Вы будете готовить обед, поскольку вам все равно нечего делать. А теперь поднимите сходни! Приготовиться к отходу!
   Кипя от раздражения, Кугель привязал свою веревку к стволу кипариса и кольцу на носу корабля, затем затащил на палубу все остальные канаты. С помощью доктора Лаланка и Клиссума трап также был поднят на борт.
   На дороге показался караван. Вармус отвязал веревку от кипариса, и судно взмыло в воздух. Вармус привязал веревку к задку первой коляски, запряженной двумя фарлоками могучей гангхорнской породы. Без дальнейших препятствий Вармус взобрался в коляску, и караван тронулся по дороге вдоль реки.
   Кугель оглядел палубу. Пассажиры облепили ограждение, глядя на представшую им с высоты картину и поздравляя себя с таким удачным видом транспорта. Уже воцарилось какое-то подобие дружеской атмосферы, охватившей всех, за исключением Ниссифер, которая, съежившись, стояла в довольно-таки странной позе у своей каюты. Доктор Лаланк также встал поодаль от всех.
   Кугель подошел к нему.
   - Вы уже выдворили своих подопечных из моей каюты?
   Доктор Лаланк серьезно покачал головой.
   - Они странные маленькие создания, невинные и простодушные, побуждаемые лишь собственными желаниями.
   - Но вашим-то приказаниям они должны подчиняться!
   В силу какой-то гибкости черт лица доктор Лаланк ухитрился выглядеть одновременно извиняющимся и довольным.
   - Обычно все так думают. Я часто размышляю, кем они считают меня. Уж точно не своим хозяином.
   - Очень странно! Как они оказались на вашем попечении?
   - Должен сказать вам, что я очень состоятельный человек. Я живу у реки Сцонглей, неподалеку от Старого Ромарта. Мой дом построен из редкостных сортов древесины - тирринча, дымчатого дифона, скиля, пурпурного транка, камфарного дерева и еще дюжины других. Моя жизнь вполне могла бы протекать в неге и роскоши, но, чтобы оправдать факт своего существования, я занялся изучением жизни и работ великих волшебников. У меня замечательная коллекция бесценных реликвий и любопытных принадлежностей, которых касались руки великих.
   В то время как он произносил эти слова, его глаза были прикованы к "Фейерверку", который Кугель приколол к своей шляпе вместо украшения.
   Кугель осторожно спросил:
   - А вы сами, случайно, не волшебник?
   - Увы! Мне не хватает силы. Я могу справиться с пустяковым заклинанием против кусачих насекомых и с другим, которое помогает усмирить лающую собаку, но магия вроде вашей, которая поднимает в воздух корабль, мне не по зубам. Кстати, о магии: что это за предмет на вашей шляпе? Он испускает энергию, которую ни с чем нельзя спутать.
   - У этой вещицы очень любопытная история, к которой я вернусь в более подходяще время, - увернулся от ответа Кугель. - А сейчас...
   - Разумеется! Вам больше интересны мимы, как я их называю, и таково, вероятно, предназначение, для которого они были созданы.
   - Больше всего я заинтересован в том, чтобы убрать их из моей каюты.
   - Я буду краток, хотя мне придется вернуться к временам Великого Мотолама, в конце восемнадцатой эпохи. Величайший волшебник Моэль Лель Лао жил во дворце, вырезанном из целой глыбы лунного камня. Даже сегодня, если пройти по долине Серых Теней, можно найти несколько его осколков. Когда я раскапывал старые саркофаги, я нашел выпуклую коробочку с тремя статуэтками из потрескавшейся и выцветшей слоновой кости, каждая не больше моего пальца. Я взял их домой и хотел смыть грязь, но они впитывали воду быстрее, чем я успевал снова их намочить, и наконец я решил на ночь положить их в бассейн. С утра я нашел этих троих в таком виде, как вы видите их сейчас. Я дал им имена Саш, Сказья и Рлайс в честь трех Трацинтийских граций и попытался научить их говорить. Но они ни разу не промолвили ни звука, даже между собой.
   Они необыкновенные создания, странно милые, и я мог бы часами рассказывать вам про их поведение. Я зову их мимами, потому что когда на них находит настроение, они принимают различные позы, прихорашиваются и разыгрывают тысячи сценок, ни одной из которых я не понимаю. Я привык позволять им делать то, что хочется; взамен они разрешают мне заботиться о них.
   - Все это замечательно, - проворчал Кугель. - Но теперь мимам конца восемнадцатой эпохи придется столкнуться с реальностью сегодняшнего дня в лице Кугеля. Предупреждаю, я буду вынужден собственноручно выставить их прочь из каюты! Доктор Лаланк печально пожал плечами.
   - Уверен, что вы будете обращаться с ними как можно более мягко. Каковы ваши планы?
   - Время планирования прошло!
   Кугель направился к двери каюты и распахнул ее настежь. Троица сидела точно так же, как и раньше, уставившись на Кугеля изумленными глазами.
   Кугель встал сбоку и указал на дверь.
   - Вон! Давайте! Уходите! Выметайтесь отсюда! Я собираюсь лечь на свою койку и отдохнуть.
   Ни одна из трех даже не шелохнулась. Кугель подошел поближе и взял за руку ту девушку, которая была справа от него. В тот же момент комната задрожала и завибрировала, и прежде чем Кугель успел сообразить, что происходит, он вылетел из каюты.
   Он сердито вернулся в каюту и попытался схватить ближайшую к нему девушку. Та с серьезным лицом выскользнула из его рук, и комната снова, казалось, наполнилась трепещущими фигурами, летящими вниз, вверх, по кругу, точно мириады мотыльков. Наконец Кугелю удалось поймать одну из них сзади и, дотащив до двери, выкинуть на палубу. В тот же миг его бросило вперед, и выгнанная девушка вновь оказалась в каюте.
   Другие пассажиры пришли посмотреть на это представление. Все они хохотали и отпускали шутливые замечания, за исключением Ниссифер, которая не обращала на всю суету никакого внимания. Доктор Лаланк заговорил, точно оправдываясь:
   - Видите, что происходит? Чем суровее вы себя ведете, тем более решительно они вам отвечают.
   Кугель процедил сквозь зубы:
   - Они выйдут, чтобы поесть; вот тогда и посмотрим.
   Доктор Лаланк покачал головой.
   - Не стоит на это надеяться. У них очень скромный аппетит; все, что им нужно, - немного фруктов, пирожное или глоточек вина, да и то изредка.
   - Стыдитесь, Кугель! - вмешалась Эрмолде. - Неужели вы заморите этих бедняжек голодом? Они и так бледные и изможденные!
   - Если они не хотят голодать, то могут просто уйти из моей каюты!
   Экклезиарх поднял вверх поразительно длинный белый палец с распухшими суставами и желтым ногтем.
   - Кугель, вы так лелеете свои чувства, точно они - оранжерейные растения. Почему бы раз и навсегда не покончить с тиранией ваших внутренних органов? Я дам вам почитать трактат. В конечном счете, удобство пассажиров должно превалировать над вашим собственным. И еще. Вармус гарантировал нам превосходное питание из пяти или шести перемен блюд. Солнце уже поднялось высоко, и пора бы вам заняться приготовлением завтрака.
   Наконец Кугель вымолвил:
   - Если Вармус давал вам такие гарантии, пусть он и готовит.
   Перруквил возмущенно раскричался, но Кугель не сдавался.
   - Мои собственные проблемы важнее!
   - А как насчет наших помещений? - спросил Перруквил.
   Кугель указал на планшир.
   - Можете спуститься вниз по веревке и пожаловаться Вармусу! В любом случае, не приставайте ко мне!
   Перруквил подошел к планширу и поднял страшный шум. Вармус задрал голову, показывая свое широкое лицо.
   - Какие-то затруднения?
   - Да, это Кугель! Вы должны немедленно разобраться с этой проблемой.
   Вармус терпеливо остановил караван, спустил вниз корабль и забрался на палубу.
   - Ну что там еще у вас?
   Перруквил, Клиссум и Кугель разом заговорили и болтали, пока Вармус не поднял вверх руки.
   - По одному, пожалуйста. Перруквил, какие у вас жалобы?
   Перруквил указал дрожащим пальцем на Кугеля.
   - Он точно каменный. Он не обращает внимания на наши просьбы подать еду и не освобождает помещения тем, кто так дорого за них заплатил!
   - Ну что, Кугель? - со вздохом спросил Вармус. - Как вы объясните свое поведение?
   - А никак. Уберите этих полоумных девиц из моей каюты, или "Аввентура" больше не пойдет вместе с караваном, а самым прекрасным образом поплывет по ветру.
   Вармус повернулся к доктору Лаланку.
   - Ничего не поделаешь. Придется выполнить требование Кугеля. Велите им выйти.
   - А где же мы будем спать?
   - В матросском кубрике найдется три койки для девушек. Есть еще одна койка в плотницкой, на форпике, где очень тихо. Она отлично подойдет Его Преподобию Гольфу Раби. Эрмолде и Ниссифер мы поместим в каюты на левом борту, Перруквила и Иванелло - на правом, а вы с Клиссумом поселитесь в двухместной каюте. Таким образом, все проблемы решены, поэтому пусть девушки выйдут.
   - Да в этом-то и соль! - нерешительно сказал доктор Лаланк. - Они не выйдут! Кугель дважды пытался вытащить их оттуда, и дважды они выставляли его самого.
   Иванелло, прислонившись к корабельному борту, добавил:
   - Да, это был целый спектакль! Кугель вылетел оттуда, как будто пытался перепрыгнуть широкую канаву.
   Доктор Лаланк продолжил:
   - Возможно, они неправильно поняли намерения Кугеля. Предлагаю, чтобы мы вошли туда втроем. Вармус, идите первым, затем пойду я, а Кугель будет замыкающим. Позвольте мне сделать им несколько знаков.
   Все трое вошли в каюту, обнаружив девушек мирно сидящими на койке. Доктор Лаланк сделал несколько жестов, и троица покорно выпорхнула из каюты.
   Вармус изумленно покачал головой.
   - Не могу понять, из-за чего весь сыр-бор разгорелся? Кугель, это все, на что вы жаловались?
   - Я скажу следующее: "Аввентура" пойдет дальше вместе с караваном.
   Клиссум почесал свой пухлый подбородок.
   - Поскольку Кугель отказался готовить, где и как мы можем отведать те превосходные блюда, которые вы так превозносили?
   - Кугель сказал, что вам самому придется готовить, - злорадно вмешался Перруквил.
   - У меня более серьезные обязанности, что хорошо известно Кугелю, сухо ответил Вармус. - Похоже, придется послать вам повара.
   Перегнувшись через планшир, он закричал:
   - Пришлите на корабль Поррига!
   Три девушки внезапно закружились в неистовом хороводе, затем начали выпрыгивать и припадать к земле, замирая в причудливых позах, сопровождая этот странный танец насмешливыми взглядами и дерзкими жестами в направлении Кугеля. Доктор Лаланк объяснил их движения.
   - Они выражают свои чувства или, вернее говоря, свое отношение. Я не отважусь попытаться перевести его.
   Кугель возмущенно отвернулся от них как раз в тот момент, когда перед его глазами мелькнул подол бесформенного коричневого атласного платья, и дверь его каюты захлопнулась.
   Кугель в ярости закричал Вармусу:
   - Теперь эта мерзавка Ниссифер заняла мою каюту!
   - Нет, пора прекратить это безобразие! - сказал Вармус. Он постучал в дверь. - Госпожа Ниссифер, вы должны удалиться в свою каюту.
   Из-за двери донесся едва слышный хриплый шепот:
   - Я останусь здесь, поскольку мне необходима темнота.
   - Но это невозможно! Эта каюта уже отведена Кугелю.
   - Кугелю придется отправиться куда-нибудь в другое место.
   - Мадам, я сожалею, но нам с Кугелем придется войти в каюту и отвести вас в отведенное вам помещение.
   - Я напущу на вас вонь.
   Вармус взглянул на Кугеля удивленными голубыми глазами.
   - Что она подразумевает под этим?
   - Мне не вполне ясно, - ответил Кугель. - Но это неважно. Устав каравана нужно выполнять. Это наша главная забота.
   - Совершенно верно! Иначе мы навлечем на себя хаос.
   - Ну, хоть здесь мы единодушны! Заходите в каюту, а я буду стеной стоять у вас за спиной!
   Вармус одернул блузу, поправил шляпу на голове, настежь распахнул дверь и шагнул в каюту, за ним по пятам последовал Кугель. Внезапно Вармус издал сдавленный крик и попятился назад на Кугеля, но еще до этого сам Кугель почувствовал резкую вонь, такую омерзительную и невыносимую, что у него чуть глаза из орбит не вылезли.
   Вармус, спотыкаясь, добрел до ограждения, оперся на него локтями и откинулся назад, помутневшим взором оглядывая палубу. Затем с выражением крайней усталости он перебрался через планшир и спустился на землю. Он сказал несколько слов стюарду Порригу, после чего тот перешел на корабль. Вармус ослабил веревку, и "Аввентура" снова взмыла вверх.
   После минутного размышления Кугель подошел к доктору Лаланку.
   - Я поражен вашим благородством и хочу отплатить вам тем же. Я уступаю вам и вашим подопечным капитанскую каюту.
   Доктор Лаланк еще больше помрачнел.
   - Мои подопечные будут смущены. При всем своем легкомыслии они очень чувствительны и уязвимы. Кубрик, как оказалось, вполне удобен.
   - Как вам будет угодно.
   Кугель прогулялся по палубе и обнаружил, что каюту, первоначально предназначенную для Ниссифер, занял экклезиарх Гольф Раби, а стюард Порриг устроился в плотницкой.
   Кугель присвистнул сквозь зубы. Отыскав старую подушку и кусок ветхого брезента, он соорудил на баке какое-то подобие палатки и поселился в ней.
   Река Ченг широкими изгибами струилась по широкой равнине, разгороженной на поля и пастбища древними каменными стенами, в тени черных перодревов и индигодубов укрывались фермы. Купающиеся в лучах красного солнечного света выветренные холмы отбрасывали в ложбины изогнутые черные тени.
   Весь день караван шел по берегу реки мимо деревушек Гулярд, Трунаш и Склив. На закате в низине у реки разбили лагерь.
   Когда солнце уже скрылось за холмами, развели огромный костер, и путешественники кольцом окружили его, ища защиты от пронизывающей вечерней прохлады.
   Пассажиры класса люкс вместе поужинали грубой, но обильной пищей, которую даже Клиссум нашел вполне сносной - все, кроме Ниссифер, оставшейся в своей каюте, и мимов, сидевших по-турецки рядом с корпусом корабля и зачарованно смотревших на пламя. Иванелло появился в роскошнейшем наряде: свободных штанах из золотой, янтарной и черной бархатистой саржи, подходящих к ним черных башмаках, просторной рубахе цвета слоновой кости с красноватым оттенком, расшитой золотыми цветочками. Из его правого уха на трехдюймовой цепочке свисал шарик из молочного опала, диаметром почти в дюйм - камень, очаровавший трех мимов почти до состояния транса.
   Вармус щедрой рукой разливал вино, и компания стала дружеской. Один из обычных пассажиров, некий Анск-Давеска, воскликнул:
   - Вот мы сидим тут, незнакомцы, волей-неволей вынужденные находиться в обществе друг друга! Предлагаю, чтобы каждый из нас по очереди представился и рассказал свою историю, кто он таков, и немного о своих достижениях.
   Вармус хлопнул руками.
   - Почему бы и нет? Я начну. Мадлик, налей мне еще вина... Моя история очень проста. Мой отец держал птичник под Бледноводьем, на той стороне дельты, и поставлял отличных птиц на весь край. Я хотел пойти по его стопам, пока он не взял себе новую жену, которая не выносила запаха паленых перьев. Чтобы угодить этой бабе, отец бросил птицеводство и хотел заняться разведением рыб в мелких прудах. Но совы собирались на деревьях и до такой степени раздражали его жену, что она сбежала с торговцем редкими благовониями. Тогда мы занялись паромной переправой из Бледноводья в Порт-Пергуш, но отец как-то раз перебрал вина и, уснув прямо на пароме, уплыл в открытое море. Тогда я занялся караванным делом, а остальное вы знаете.
   Очередь перешла к Гольфу Раби, который сказал:
   - Надеюсь, что моя жизнь, в отличие от жизни Вармуса, покажется вдохновляющей, в особенности присутствующим здесь молодым людям, или даже тем, кто почти вышел из этого возраста, как Кугель и Иванелло.
   Иванелло, который отошел в сторону и сел рядом с мимами, обиделся:
   - Эй, полегче! Можете оскорблять меня, как хотите, но не равняйте меня с Кугелем!
   Кугель не обратил на это замечание своего внимания, а Гольф Раби ответил лишь легкой холодной улыбкой.
   - Я прожил жизнь, подчиненную строгой дисциплине, и преимущества моего образа жизни должны быть очевидны всем. Будучи еще неофитом, я прославился безукоризненностью своей логики. Как Главный Член Коллегии я сочинил трактат, доказывающий, что излишнее обжорство поражает дух, как сухая гниль - дерево. Даже сейчас, когда я пью вино, я подмешал в него три капли аспергантиума, придавшего ему горький вкус. В настоящее время я заседаю в Совете и являюсь пантологом Последнего Откровения.
   - Завидные достижения! - подвел итог Вармус. - Пью за ваш непрекращающийся успех, и вот вам бокал вина без аспергантиума, чтобы вы могли присоединиться к нашему тосту без отвращения к его мерзкому вкусу.
   - Благодарю вас, - сказал Гольф Раби. - Это допустимо.
   Теперь к обществу обратился Кугель:
   - Я - вельможа из Альмери, где являюсь наследником огромного древнего состояния. Борясь с несправедливостью, я перешел дорогу злому волшебнику, который послал меня на север на верную смерть. Но он не учел, что покорность не в моем характере. - Кугель обвел глазами группу. Иванелло соломинкой щекотал мимов. Клиссум и Гольф Раби вполголоса спорили о воделевской доктрине изоптогенеза. Доктор Лаланк с Перруквилом обсуждали пивные Торкваля.
   Надувшись, Кугель вернулся на свое место. Вармус, который разрабатывал маршрут вместе с Анском-Давеской, наконец заметил это и воскликнул:
   - Молодец, Кугель! Очень интересно! Мадлик, полагаю, что еще два кувшина вина экономического сорта мы можем себе позволить, все-таки не часто мы устраиваем такие праздники по пути. Лаланк, не хотите ли представить одну из своих сценок?
   Доктор Лаланк взмахнул руками; девушки, поглощенные той чепухой, что нес им Иванелло, не сразу, но все-таки заметили его знаки. Они вскочили на ноги и несколько минут демонстрировали какую-то головокружительную пляску.
   Иванелло подошел к доктору Лаланку и задал ему на ухо какой-то вопрос.
   Доктор Лаланк нахмурился.
   - Вопрос, конечно, бестактный или, по меньшей мере, чересчур откровенный, но ответ - "да".
   Иванелло задал еще один неслышный вопрос, на который доктор Лаланк ответил явно холодно:
   - Сомневаюсь, чтобы подобные мысли когда-либо приходили им в голову.
   Он отвернулся и возобновил беседу с Перруквилом.
   Анск-Давеска вытащил гармонику и заиграл веселую мелодию. Эрмолде, несмотря на испуганные увещевания Вармуса, вскочила на ноги и пустилась плясать зажигательную джигу.
   Закончив свой танец, она отвела Вармуса в сторонку и пояснила:
   - Оказалось, что у меня просто болел живот от газов; конечно, мне следовало успокоить вас, но это как-то вылетело у меня из головы.
   - У меня просто камень с души свалился, - ответил Вармус. - Кугель тоже обрадуется, поскольку, как капитану "Аввентуры", ему пришлось бы исполнять обязанности акушера.
   Вечер был в полном разгаре. У каждого нашлась история, которой он хотел бы поделиться, или какая-то концепция, которую он желал донести до остальных, и все сидели до тех пор, когда от костра остались одни головешки.
   Клиссум, как оказалось, сочинил несколько од и под напором Эрмолде с выражением продекламировал шесть строф из длинного творения, озаглавленного "О время, жалкий негодяй, что бьет из-за угла", перемежая строфы вокальными каденциями.
   Кугель достал свою колоду карт и предложил научить Вармуса и Анска-Давеску игре в скаке, основанной лишь на удаче. Но и тот, и другой предпочли слушать, как Гольф Раби отвечает на ленивые вопросы Иванелло:
   -...вовсе никакой путаницы! Коллегию часто называют "Конвергенцией" или даже "Ступицей", в шутку, разумеется. Но это одно и то же.
   - Боюсь, вы разбираетесь в этом куда лучше, чем я, - сказал Иванелло. - Я заблудился в джунглях терминологии.
   - Ага! Вот что значит непрофессионал! Я объясню попроще.
   - Да, пожалуйста.
   - Представьте себе несколько воображаемых спиц, представляющих от двадцати до тридцати бесконечностей - их точное число до сих пор неизвестно. Они сходятся - конвергируют - в центре, обладающем абсолютной чувствительностью; они смешиваются, а затем расходятся в противоположном направлении. Местонахождение этой "Ступицы" точно известно - она расположена на территории Коллегии.
   Вармус выкрикнул вопрос:
   - А на что это похоже?
   Гольф Раби довольно долго смотрел на затухающее пламя.
   - Думаю, я не стану отвечать на этот вопрос, - промолвил он. - Я создал бы ровно столько ложных представлений, сколько здесь ушей, которые меня слышат.
   - Вдвое меньше, если быть точным, - вежливо поправил его Клиссум.
   Иванелло лениво улыбнулся ночному небу, на котором уже взошел Одинокий Альфард.
   - Могло бы показаться, что одной бесконечности вполне хватило бы для ваших исследований. Не чересчур ли роскошно занимать так много сразу?
   Гольф Раби повернул к нему свое длинное узкое лицо,
   - А почему бы вам не поучиться семестр-другой в Коллегии и не узнать это самому?
   - Я подумаю об этом.
   Второй день был очень похож на предыдущий. Фарлоки монотонно трусили по дороге, а легкий западный ветерок относил "Аввентуру" в сторону от головной коляски.
   Стюард Порриг приготовил обильный завтрак из сваренных без скорлупы устриц, кумкватов в сахарной глазури и пшеничных лепешек с красной икрой сухопутных крабов.
   Ниссифер так и оставалась в добровольном заточении в своей каюте. Порриг принес поднос к двери и постучался.
   - Ваш завтрак, госпожа Ниссифер!
   - Унесите его, - раздался хриплый шепот из каюты. - Я не хочу завтракать.
   Порриг пожал плечами и как можно быстрее убрался из-под дверей каюты вместе с подносом, ибо вонь Ниссифер до сих пор ощущалась на корабле.
   В обед повторилось то же самое, и Кугель приказал Порригу больше не приносить Ниссифер еды до тех пор, пока она не появится в столовой.
   Днем Иванелло вытащил лютню с длинным грифом, украшенным бледно-голубым бантом, и принялся в такт нежным аккордам распевать сентиментальную балладу. Изумленные мимы пришли посмотреть на это, что послужило поводом для всеобщего обсуждения, слышат ли они музыку и понимают ли вообще, чем занят Иванелло. Как бы то ни было, они улеглись на живот, положив подбородки на сложенные пальцы, и уставились на Иванелло серьезными серыми глазами, в которых отражалось, как могло показаться, немое восхищение. Иванелло настолько осмелел, что решился погладить короткие черные волосы Сказьи. В тот же миг Саш и Рлайс пододвинулись поближе, и ему пришлось погладить их тоже.
   Довольный своим успехом, улыбающийся Иванелло заиграл и запел новую балладу, а Кугелю оставалось лишь угрюмо смотреть из своей палатки на баке.
   В тот день караван миновал лишь одну деревню, Порт-Титус, и местность сделалась ощутимо более дикой. Впереди возвышался массивный каменный обрыв, в котором вода проточила узкое ущелье, по нему, тесно прижавшись к берегу реки, змеилась дорога.
   В середине дня караван наткнулся на артель лесорубов, занятых погрузкой леса на баржу. Вармус остановил караван. Спрыгнув из коляски на землю, он пошел, чтобы навести справки, и узнал тревожную новость: часть горы обрушилась в ущелье, сделав дорогу вдоль реки непроходимой.
   Лесорубы вышли на дорогу и указали на холмы на севере.
   - Через милю будет проселочная дорога. Она ведет к проходу Тюнера и дальше через Илдишскую Пустошь. Через две мили дорога разветвляется, и вам будет нужно повернуть направо, обогнуть ущелье, а потом спуститься к озеру Заол и Каспара-Витатус.
   Вармус обернулся и оглядел проход.
   - А как дорога, опасна она или нет?
   Самый старый лесоруб ответил:
   - Мы не знаем наверняка, потому как в последнее время никто не спускался по проходу Тюнера. Это само по себе может быть дурным знаком.
   В разговор вступил другой:
   - В трактире "У переправы" я слыхал толки о банде кочевников за Карстом. Говорят, они жестокие и коварные, но поскольку боятся темноты, то по ночам не разбойничают. Вас много, и вряд ли что-то угрожает, разве что нападут из засады. Но вам надо быть начеку.
   Самый молодой лесоруб тоже не остался в стороне. - А как же горные гоблины? Разве они не серьезная угроза?
   - Ба! - сказал старик. - Все это россказни, навроде ветряных чертей за каждым кустом, которыми пугают младенцев.
   - И все-таки они существуют! - упрямо заявил юный лесоруб. - Так, по крайней мере, мне говорили.