Лью бросил на него странный взгляд:
   — Неужели, имея веб-сайт, вы ничего не знаете про Юзнет?
   Джек пожал плечами:
   — Для меня это просто еще один способ связи с заказчиками. Вы ж там не видели никаких колокольчиков или свисточков?
   Господи помилуй, разработчик собирался разукрасить сайт живыми инструментами — кувыркающимися отвертками, вертящимися плоскогубцами, скользящей конвейерной лентой. До сих пор как вспомнишь, так вздрогнешь.
   — Не собираюсь ни на кого производить впечатление. В остальной Интернет я не часто заглядываю. Время жрет, как черная дыра, мне другие дела надо делать. Ну, так что же такое Юзнет?
   — Как бы тематическая доска объявлений, где размещаются сообщения, новости, факты, теории, мнения. В Интернете полно рассуждений о заговорах, Мэл туда регулярно заглядывает, бегло просматривает. А недавно сама начала рассылать сообщения, необычно для себя громкие, заявляя, что Теория Великого Объединения в прах развеет все прочие. Обещала огласить результаты на первой ежегодной конференции общества Ромы.
   — Это плохо?
   — Конечно. Думаю, кто-то из пользователей Юзнета старается заткнуть ей рот.
   — Смысла не вижу. По-моему, все свихнувшиеся на заговорах — простите, не хотел обидеть — ищут предположительно скрываемую от них истину.
   — Разумеется, по вашим понятиям. Но когда познакомишься с ними... становится видно, что кое-кто сильно побаивается теории, которая доказала бы их неправоту или, того хуже, выставила дураками. Очень многие сваливают вину за свои жизненные проблемы на какой-нибудь заговор, другие создают себе в своем кругу репутацию специалистов по определенным вопросам. Джек, эти люди живут в собственном мире, в нем варятся. Есть такие, кому очень сильно не хочется быть уличенным в ошибке.
   — Настолько, чтоб выступить против вашей жены?
   — Представьте себе — потерять лицо, доверие, вспомогательную структуру, статус... Полная катастрофа.
   Джек кивнул. Правильно, черт побери. Возьми какого-нибудь начинающего, действительно взбесится от подобной угрозы.
   Что ж, теперь у нас кое-что есть.
   Если бы Лью принялся утверждать, будто его жену похитили инопланетяне или она пала жертвой безликого привидения, агентов всемогущего теневого правительства, он бы уже сделал ручкой. За фантомами бегать не будем. Но злонамеренный типчик, тоже чокнутый на заговорах, действующий в одиночку или с парой таких же помешанных корешей, похож на настоящего. С настоящим можно справиться.
   — Упомянутый вами Рома может играть тут какую-то роль?
   Лью тряхнул головой:
   — Не вижу, каким образом. Он оказывал Мэл в ее поисках большую помощь, она часто публично благодарила его.
   Все-таки не исключается, мысленно оговорился Джек.
   — Ладно. Если ее кто-то похитил, как ей удалось позвонить?
   Собеседник отвел глаза.
   — Она, собственно, не совсем позвонила.
   Бедняга положительно сконфужен.
   — Как же, собственно, с вами связалась?
   — По телевизору.
   Ох, провалиться мне на этом самом месте.
   — Послушайте, — заторопился Лью, умоляюще глядя на Джека. — Пожалуйста, поверьте, я не сумасшедший. Клянусь, она говорила из телевизора!
   — Конечно. И что вы смотрели, «Секретные материалы»?
   — Нет. Погодный канал.
   — Ну, хватит, — расхохотался Джек. — Кто вас подослал? Эйб? Хулио? В любом случае вы молодец. Очень здорово.
   — Нет, слушайте, — лихорадочно зашептал Лью. — Понимаю, как это звучит, только я не шучу, нахожусь в здравом рассудке. Сижу, погодный канал работает, особого внимания не обращаю, в одиночестве держу его вроде фона, знаете, просто чтоб что-нибудь говорило. Пью кофе после обеда, вдруг слышу голос Мелани. Вскочил, огляделся, ее нет. Сообразил, что голос из телевизора. Погодные карты крутятся, а звук исчез, вместо него она говорит... Такое впечатление, будто по односторонней линии и времени у нее мало.
   — Что говорила? Точно.
   Он запрокинул голову, крепко зажмурился.
   — Посмотрим, верно ли я запомнил. Вот что она сказала. «Лью, Лью! Ты меня слышишь? Внимательно слушай. Со мной сейчас все в порядке, но нужна помощь. Ты меня найти не сможешь. Меня найдет только Наладчик Джек. Один он поймет. Отыщи в Интернете. Помни: один Наладчик Джек, и никто больше. Поторопись, Лью, пожалуйста, поторопись». Тут снова заговорил метеоролог, а Мэл исчезла.
   Джек заколебался. Частенько сталкивался с потенциальным заказчиком, у которого отлетело несколько пуговиц. Лучше всего от них тихонько отделаться и больше не отвечать на звонки.
   — Что ж, хотелось бы помочь, однако...
   — Слушайте, я не сумасшедший. Сам сомневался, наверняка таращился на экран точно так же, как вы сейчас на меня. Ждал, что голос вернется, так и не дождался. Поэтому сделал, как она велела, поискал в Интернете. Никогда раньше про вас не слыхал, начал искать, сразу выскочил адрес. Тогда понял: голос мне не послышался.
   — Ну, возможно... — начал было Джек, но Лью с запрыгавшим, как поршень, адамовым яблоком вдруг потянулся к нему через стол, умоляюще сложив руки:
   — Пожалуйста... Она говорит, вы один можете это сделать. Не отказывайтесь. Если угодно, считайте меня ненормальным, но сжальтесь. С Мелани что-то случилось, я заплачу, сколько спросите, только верните ее.
   Он замолчал с полными слез глазами.
   Джек не знал, что сказать. Малый с виду нормальный, не похож на подосланного артиста, кажется, искренне переживает. Если жена действительно пропала... по собственной или против собственной воли... дело можно, пожалуй, уладить.
   Кроме того, интересный вопрос. Если она правда с ним говорила, хотя байку про телевизор ни за какие деньги не купишь, то почему потребовала Наладчика Джека, и никого другого?
   Не разберешься — вопрос наверняка долго будет за пятки кусать.
   — Хорошо. Может быть, я потом пожалею об этом, но посмотрю, что для вас можно сделать...
   — Ох, спасибо! Спасибо!
   — Сначала послушайте. Уделю вам максимум неделю. Вперед пять тысяч наличными без обсуждения и без возврата. Если я ее найду, еще пять тысяч наличными на месте.
   Была надежда, что сумма его отпугнет, но Лью и глазом не моргнул.
   — Идет, — согласился он, ни секунды не медля. — Отлично. Договорились. Когда платить?
   Видно, бизнес с картонными цилиндрами приносит хорошие деньги.
   — Сегодня. Еще хотелось бы заглянуть в бумаги, которые Мелани оставила дома. Где вы живете?
   — На краю Айленда. В Шорэме.
   Господи Исусе, адская даль, почти в самом устье, хотя до вечера дел немного...
   — Ладно. Давайте адрес, встретимся там через пару часов. Заодно и расплатимся.
   Лью взглянул на часы:
   — Хорошо. Побегу, чтобы в банк успеть. — Вытащил карточку, нацарапал что-то на другой стороне. — Вот домашний адрес. Поезжайте по лонг-айлендскому скоростному шоссе...
   — Найду. Договоримся на пять. Пока час пик не настал.
   — Замечательно. В пять. — Он дотянулся до правой руки Джека, схватил обеими руками. — Миллион раз спасибо... Вы даже не знаете, что это для меня значит.
   Правильно, мысленно подтвердил Джек. Впрочем, наверно, узнаю.
   Меня найдет только Наладчик Джек. Один он поймет.
   Почему только я?

4

   — Почему ты их чокнутыми называешь? — спросил Эйб. — У нас кругом заговоры да конспираторы.
   Джек завернул в магазин спорттоваров «Ишер» поприветствовать Эйба Гроссмана, седеющего Шалтая-Болтая, приближавшегося к шестидесяти, почти безнадежно лысого, старейшего своего друга в городе. И на всем белом свете. Уселись по обыкновению: он с покупательской стороны привалился к обшарпанному деревянному прилавку, Эйб со своей стороны примостился на высоком стуле, окруженный всевозможными небрежно распиханными спортивными товарами на прогнувшихся полках вдоль узких проходов и подвешенных к потолку в вечном пыльном хаосе. В частности, Джек любил здесь бывать потому, что по сравнению с магазином собственная квартира выглядела опрятной, просторной.
   — Корень слова знаешь? — продолжал Эйб. — Кон-спиро: единодушие. Годится для самых разных объединившихся вместе людей, институтов. Возьмем хотя бы... — Он прервался, склонив голову набок к голубому длиннохвостому попугайчику, усевшемуся на его запачканном левом плече. — В чем дело, Парабеллум? Нет, нельзя. Джек всегда к нам хорошо относится.
   Парабеллум ткнул клювом ему в ухо, словно что-то нашептывая.
   — Ну, почти всегда, — поправился Эйб, выпрямил голову, взглянул на Джека: — Видишь? Сплошь заговоры. В данный момент у тебя на глазах Парабеллум пытается вовлечь меня в заговор против гостя, явившегося без угощения. Я бы на твоем месте забеспокоился.
   Джек обычно приносил что-нибудь съедобное, а нынче воздержался.
   — Хочешь сказать, мне сюда вход запрещен без подарков? Довольно неожиданное открытие.
   Эйб изобразил возмущение:
   — Да мне плевать — пфу! Все дело в Парабеллуме. Он как раз к этому времени успевает проголодаться.
   Джек указал на разноцветные пятна, украшавшие плечи белой рубашки Эйба с рукавами по локоть.
   — Похоже, Парабеллум по уши наелся. Ты уверен, что он не страдает колитом или еще чем-нибудь?
   — Абсолютно здоровая птица. Просто его раздражают чужие, равно как и так называемые друзья, не захватившие послеобеденных лакомств.
   Джек выразительно глянул на выпиравший под рубашкой живот Эйба:
   — Вижу, куда в конце концов попадают птичьи лакомства.
   — Если снова собираешься обсуждать мою комплекцию, не сотрясай попусту воздух.
   — Ни слова не скажу, даже не собираюсь.
   Хотя собирался, все сильней беспокоясь за Эйба. Чересчур растолстевший, стареющий, полнокровный — жди сердечного приступа. Невыносимо думать, что с горячо любимым другом случится беда. Разница в несколько десятков лет не помешала им сблизиться. Кроме Джиа, Эйб единственный, с кем можно по-настоящему разговаривать. Сколько раз они вместе решали мировые проблемы... Невозможно представить повседневную жизнь без Эйба Гроссмана.
   Поэтому Джек отказался от традиционных даров, если чего-нибудь приносил, то обязательно низкокалорийное или обезжиренное, — предпочтительно то и другое.
   — В любом случае, чего думать о весе? Как только пожелаю, в любой момент сброшу. Соберусь, поеду в Египет, две недели буду покупать еду на улице у разносчиков с тележками. Посмотришь. Дизентерия чудеса делает с талией. Дай бог каждому такой эффективности.
   — Когда отправляешься? — усмехнулся Джек, стараясь поправить дело. Не хочется быть постоянной болью в заднице.
   — Сейчас звонил в туристическое агентство. Не знаю, когда агентша мне перезвонит. Может быть, через год. А ты что же? Чего так заботишься о собственном питании? Парню с такой работой надо помнить о холестерине?
   — Я оптимист.
   — Ты слишком здоровый, вот в чем твоя беда. Если тебя не пристрелит, не зарежет, не прибьет до смерти кто-нибудь из той массы народа, которую ты за свою жизнь до чертиков разозлил, то от чего умрешь?
   — Надо будет подумать. Надеюсь, найду что-нибудь интересненькое.
   — Ни от чего! На что будет похоже свидетельство о смерти? Причина: отсутствует. Не будешь ли ты глупо выглядеть? Стыд и позор. Гроб крышкой закроют, чтоб покрасневшей физиономии никто не видел. Правда, как я пойду на похороны, зная, что ты ни от чего умер?
   — Может, просто от стыда умру.
   — По крайней мере, кое-что. Перед кончиной позволь немножечко просветить тебя насчет заговоров.
   — Думаю, у тебя есть что сказать.
   — Ну, еще бы. Помнишь, я всегда тебя предупреждал о глобальной экономической катастрофе?
   Эйб давно пророчит неизбежный крах мировой экономики. До сих пор держит в горах запасное убежище, битком набитое золотыми монетами и сушеными продуктами.
   — О той самой, которая не происходит?
   — Не происходит, потому что они не хотят, чтобы произошла.
   — Кто — они?
   — Естественно, шайка международных банкиров, которая манипулирует мировыми валютными рынками.
   — Естественно.
   Подошли к делу — отлично.
   — Он говорит «естественно», — хмыкнул Эйб, обращаясь к Парабеллуму. — По мнению скептика Джека, его старый друг слабоумный. Помнишь, — вновь повернулся он к собеседнику, — недавние обвалы на азиатском и русском рынках?
   — Смутно.
   — Он говорит «смутно»!
   — Знаешь, я не слежу за рынками. — Не имея собственных акций, Джек практически игнорировал Уолл-стрит.
   — Тогда я освежу твою память. Обвал девяносто седьмого: полностью рухнули все азиатские рынки. Не прошло и года, то же самое повторилось в России — рубли годились исключительно на туалетную бумагу. Люди лишились последних штанов и рубах, лопнули банки, брокерские конторы. Азиатские брокеры вешались, выбрасывались из окон. По-твоему, простая случайность? Нет. Это было спланировано и оркестровано, конкретные деятели заработали баснословные деньги.
   — Какие деятели?
   — Члены шайки. Представители старых королевских фамилий, семейств европейских международных банкиров, потомки наших собственных баронов-грабителей. Их влияние было сосредоточено в основном на Западе, видно, не пожелали стоять в стороне от экономического бума в Азии. Решили проложить себе дорогу. Принялись манипулировать азиатскими валютами, устроили обвальную инфляцию, дернули за рычаг.
   — И что? — вынужден был спросить Джек.
   — Очень просто: до обвала продавали ценные бумаги на срок без покрытия. Когда цены предельно упали — они точно знали момент, дергая вместе с дружками за ниточки, — скупили обязательства по срочным сделкам при игре на понижение. Это только половина уравнения. На том не остановились. На позорную прибыль приобрели пострадавшие предприятия и обанкротившиеся компании по бросовым пожарным ценам.
   — Отхватили кусок.
   — И немалый. После обвала теневые корпорации скупили неслыханное количество таиландских и индонезийских ценных бумаг и недвижимости по пять центов за доллар. А поскольку с тех пор львиная доля доходов развивающихся стран течет в сундуки шайки, им снова позволено совершенствовать экономику.
   — Хорошо, — сказал Джек. — Но кто эти самые члены шайки? Как их фамилии? Где они живут?
   — Фамилии? Хочешь, чтоб я назвал имена и фамилии? Может, и адреса? Что собирается делать Наладчик Джек? Нанести краткий визит?
   — Да нет... Просто...
   — Если б я знал фамилии, был бы, наверно, покойником. Не желаю знать фамилий. Пускай кто-то другой узнает их фамилии и пытается остановить. Они сотни лет дергают ниточки мировой экономики, и никто с ними ничего не сделал. Никто не поймал и не привлек к ответу. Почему? Скажи, что это: непонимание ситуации или полное равнодушие?
   — Не знаю и абсолютно не интересуюсь, — пожал Джек плечами.
   Эйб открыл рот, закрыл и уставился на него.
   Он с трудом сдержал грозившую прорваться усмешку.
   Приятно подразнить Эйба.
   Наконец, Эйб заговорил с Парабеллумом:
   — Смотри, что я вижу от этого человека. Стараюсь объяснить ему истинное положение дел, а он что? Острит, умник.
   — Можно подумать, ты в самом деле этому веришь, — ухмыльнулся Джек.
   Эйб молча выпучил глаза.
   Ухмылка слиняла.
   — Неужели действительно веришь в мировую финансовую клику?
   — Я должен отвечать? Одно тебе надо знать: хорошая теория заговора — сумасшедшее дело. И весьма увлекательное. Но для того самого упомянутого тобой рыбного супа...
   — СИСУПа.
   — Да бог с ним... Спорю, это для них не забава. Спорю, для них это очень серьезное дело: НЛО и прочая белиберда в главном русле.
   — НЛО в главном русле?
   — Раскручивается в главном. Отсюда столько очевидцев: увидел — поверил, если понимаешь, к чему я веду. Но как только поговоришь с членами этой самой ухи...
   — СИСУПа.
   — Да бог с ним... Могу поспорить, встретишься с чокнутыми, которые так далеки от главного русла, что даже ноги не замочили.
   — Не могу дождаться. — Джек взглянул на часы. — Слушай, мне на край острова надо. Можно фургон у тебя позаимствовать?
   — А Ральф где?
   — Продал.
   — Нет! — Эйб испытал неподдельное потрясение. — Любимую машину!
   — Знаю.
   Не хотелось даже думать о расставании с белым «корвейром» 1963 года с откидным верхом.
   — Особого выбора не оставалось. Ральф превратился в коллекционную вещь. Куда ни приедешь, народ останавливается, расспрашивает, хочет купить. Зачем мне такое внимание?
   — Очень плохо. Ладно, раз ты в трауре, бери мою машину, только помни: она предъявляет высокие требования.
   — Старушка «В-6»?
   — Разве я обижаю старушек? — Он вытащил из кармана ключи от фургона, отдал Джеку под звон дверного колокольчика. Вошел покупатель: загорелый мускулистый парень с короткими светлыми волосами.
   — Похоже, курортный герой, — заметил Джек.
   Эйб посадил Парабеллума обратно в клетку.
   — Сейчас я от него избавлюсь.
   — Не трудись. Мне пора.
   Эйб с явной неохотой сполз со стула, уткнулся животом в прилавок, обратился к клиенту усталым, скучающим тоном:
   — Что из неслыханно дорогой развлекательной чепухи я могу предложить вам сегодня?
   Джек направился к двери с ключами.
   Эйб махнул ему рукой, переключился на покупателя:
   — Водные лыжи? Хотите потратить свободное время на катание по поверхности воды? Ради всего святого, зачем? Это опасно. Кроме того, рыбу можно ушибить. Вообразите, как будет болеть голова у бедняжки. Наполовину не сравнишь с мигренью...

5

   Компактный городок Шорэм расположен на северном берегу Лонг-Айленда, чуть западнее Роки-Пойнт. Джек знал только, что там находится атомная электростанция стоимостью в миллиарды долларов, реактор которой так никогда и не был запущен — одна из величайших пустых затей в долгой истории правительственных пустых затей.
   И несомненно, одна из главных тем многочисленных теорий заговора.
   Справляясь о дороге, отыскал улицу Льюиса Элера. Брайарвуд-роуд шла к северу, вертелась в холмах на берегу Лонг-Айлендского залива. Плохо вымощенная, ухабистая, хотя местным, видимо, нравится — дома большие, в хорошем состоянии. Кругом стоят деревья, дом справа примостился высоко над водой. Между постройками и деревьями проглядывает пролив, Коннектикут виднеется темной линией над горизонтом.
   Найдя дом, он свернул на гравийную подъездную дорожку огромного ранчо. Вокруг дома трепещет, переливается темная хвоя кедров с серебристым отливом вперемежку с дубами, тополями, березами с набухающими почками. Пейзаж сменился неухоженным двором, покрытым вместо травы мульчей, древесными щепками. Под самыми стенами идеально подстриженные рододендроны, азалии, никакой показухи, но по опыту подсобной работы садовником в мальчишеские годы Джек видел, что здесь все первосортное. В «естественный» вид двора вложена куча денег.
   Лью встретил его в дверях, оглядел дорогу рядом с домом.
   — Не заметили слежки?
   — Нет.
   Не сильно старался, но никого не заметил.
   — А вы?
   — По-моему, видел несколько раз черный седан...
   Он пожал плечами и поспешно повел Джека в дом, где вручил ему конверт с наличными, которые тот не стал пересчитывать.
   Внутри множество мореходных вещиц — штормовые фонари, большой медный компас, на стенах рыболовные сети, буи — старательно обдуманное оформление.
   — Не особенно мне хотелось тут жить, — признался Лью, показывая дом, — очень долго добираться, но Мэл всегда мечтала о таком месте, поэтому... мы здесь поселились.
   Кроме декоративных предметов, единственными произведениями искусства, украшавшими дом, были картины — мрачные абстракции в темных тонах на всех стенах.
   — Замечательно, правда? — похвастался Лью.
   Джек кивнул.
   — Кто автор?
   — Мэл. Писала еще в ранней юности.
   Видно, веселое было времечко.
   — Впечатляет.
   — Да? Она и сейчас занимается живописью, когда удается выкроить время.
   — Где?
   — В рабочем кабинете. Сейчас покажу. — Лью направился к винтовой лестнице. — Сначала устроилась в гостевой спальне, да справочные материалы скоро перестали вмешаться, поэтому мы чердак приспособили.
   Из-за короткой ноги он медленно поднимался по узким ступеням, но в конце концов они все же взобрались наверх. Джек очутился в длинном помещении с низким потолком, которое тянулось во всю длину дома. Рядом с лестницей бежевый компьютерный стол, окна с обоих концов — у дальнего мольберт, в центре четыре картотечных шкафа, а все прочее составляли бесчисленные издания, ярмарочная россыпь книг, журналов, брошюр, газетных и журнальных вырезок, репринтов, листовок, плакатов. Битком набитые полки занимали стены до последнего дюйма, на шкафах сверху навалены горы, как минимум, в фут высотой, прочее сложено в стопки на застеленном ковром полу.
   — Справочные материалы, — в благоговейном ужасе тихо вымолвил он.
   Принюхался к любимому запаху старой бумаги.
   — Угу.
   Лью прошагал мимо полки, ведя пальцем по книжным корешкам.
   — Все, что вы когда-нибудь пожелаете знать об НЛО, инопланетянах, Бермудском треугольнике, сатанизме, телепатии, прозрении прошлого, внушении, ЦРУ, СНБ[5], иллюминатах, астральных проекциях, зомбировании, левитации, ясновидении, спиритизме, гадании Таро, реинкарнации, астрологии, лох-несском чудовище, Библии, каббале, Великовском[6], кругах на траве, Тунгусском метеорите...
   — Картина ясная, — заключил Джек, когда Лью сделал паузу, чтоб набрать воздуху. — И все ради Теории Великого Объединения.
   — Да. Вполне можно назвать Мэл одержимой.
   Он заметил, что Лью говорит о жене в настоящем времени. Добрый знак.
   — Пожалуй. Я хотел спросить, чем она занималась в свободное время, но вижу, что можно опустить вопрос.
   — Одно время занималась недвижимостью. Не то чтоб мы в деньгах нуждались, просто получила лицензию, оформила несколько сделок.
   — Вряд ли это имеет какое-то отношение к исчезновению.
   — Возможно, имеет. Она вела дела не так, как другие. Подробностей мне никогда не рассказывала, однако упоминала, что это связано с ее исследованиями.
   — Каким образом?
   — Ну, сама покупала участок, всегда в одном районе вдоль Рэндолл-роуд к югу от шоссе. Нанимала рабочих, те что-то во дворе копали, потом перепродавала.
   — Не говорила, что ищет?
   — Сказала только, что это нужно для исследования. А я не особенно возражал, поскольку недвижимость уходила, как правило, с прибылью.
   Странноватая дамочка, решил Джек, озираясь вокруг. И весьма запасливая крыса в придачу. Надо искать к ней ниточку в этой фантастической Библиотеке Конгресса? Жирный шанс.
   Он побрел к дальнему окну. Залив виднелся сквозь голые ветви деревьев. Повернувшись, мельком взглянул на холст на мольберте и замер на месте. По сравнению с ним мрачные картины на стенах внизу казались веселыми, яркими. Невозможно понять, почему так угнетают беспорядочные черные и темно-красные завитки. Чем дольше он вглядывался, тем сильнее казалось, что из круговорота теней на него что-то смотрит. Поддавшись внезапному побуждению, протянул руку, коснулся маслянистой поверхности. Холодная и...
   Джек отдернул руку:
   — Кажется, холст еще сырой?
   — Да, — кивнул Лью. — Мэл начала работать какими-то новыми красками. Похоже, никогда не просохнет.
   — Никогда? — Он посмотрел на кончики собственных пальцев — краской не запачкались, хоть и до сих пор влажные. — Никогда — дьявольски долгий срок.
   Снова дотронулся до холста в другом месте. Да... холодный, сырой и...
   — Проклятье!
   — В чем дело?
   — Тут, видно, что-то острое.
   Не хотелось признаваться, что в подушечки указательного и среднего пальцев как бы вонзились маленькие шипы, плоть как будто куснули крошечные зубки. Кожа, впрочем, цела, только влажная.
   — Позвольте кое-что показать вам в компьютере. — Лью подошел к столу.
   Бросив последний взгляд на жадную бездну, изображенную на холсте, Джек стряхнул ледяные мурашки и последовал за ним, потирая влажные кончики пальцев.
   У стола увидел крутившийся на мониторе зелено-синий земной шар, от которого с каждым витком исчезали куски, точно его пожирало нечто невидимое. Когда шар исчез полностью, заставка закрутилась сначала.
   — Веселенькая картинка.
   — Мэл сама спрограммировала.
   — Так я и думал.
   — Вот что я хочу показать, — продолжал Лью, водя мышкой. Оставшийся от земного шара яблочный огрызок погас, вместо него выплыла директория. Он открыл папку под именем ТВО.
   — ТВО? — переспросил Джек.
   — Так Мэл обозначает свою Теорию Великого Объединения. Посмотрите-ка. — Лью ткнул пальцем в белый экран. — Пусто. В этой папке хранились заметки и результаты анализа за долгие годы. Кто-то их уничтожил.
   — Думаете, те же люди, которые ее держат?
   — Кто еще?
   — Может, она сама. Собралась уезжать, скопировала на дискетки, а остальное стерла, чтоб сохранить в секрете. Возможно такое?
   — Возможно, — медленно кивнул Лью. — Мне никогда в голову не приходило, но она вполне на это способна. Относится к своим исследованиям довольно ревниво, никому никогда не давала и мельком взглянуть, кроме Сальваторе Ромы.