Страница:
Неизвестно, хотя, если б пришлось делать ставку, Алисия вряд ли рискнула бы деньгами в пользу законников.
3
4
5
Суббота
1
2
3
— Он? — спросил Джек, услыхав из кассетного плеера новый голос.
Хорхе мотнул крупной головой. Он был в рабочей одежде — трудовой день у него начинается, когда пустеют офисы, — в бумажном спортивном свитере без рукавов, с обнаженными до плеч могучими руками.
Оба сидели в тесной спаленке в квартире Хорхе, которая также служила конторой. В другой комнате ниже по коридору его жена убирала со стола после обеда, двое сыновей крутили последнего «Марио», в квартире стоял запах мяса со специями.
Джек нажал кнопку ускоренной перемотки, остановил пленку, снова пустил, пока не заговорил новый голос:
— А это?
Хорхе снова тряхнул головой:
— Нет. И это не Рамирес.
— Лучше бы поскорее, — вздохнул Джек. — Пленка кончается.
Хорхе велел одному из жениных кузенов рассовать рекламные листовки под каждую дверь в доме Рамиреса. Требовались средства поражения исключительной мощности, чтобы запудрить последнему мозги. Объявления отпечатаны на фирменных бланках «Хадек риэлти», но вместо телефона агентства указан абонированный Джеком номер записи телефонного сообщения[18], по которому якобы можно прямо связаться с агентом «Хадек» Дэвидом Джонсом, обладающим исключительным правом сдачи данной недвижимости в аренду. Джек записал ответное встречное сообщение, что мистер Джонс занят с клиентом, перезвонит, как только освободится.
Он принес к Хорхе записи всех звонков.
— Может, не клюнул, — усомнился Хорхе.
— Если то, что ты мне о нем рассказывал, соответствует действительности, — сказал Джек, — клюнет. Не устоит. Ты только посмотри на других...
— Вот! — встрепенулся Хорхе, когда с пленки зазвучал новый голос. — Он! Он самый, hijo de puta![19]
Джек не особенно понимал по-испански, но смысл уловил. Откинулся на диванчике, слушая мягкий голос Рамиреса с легким акцентом. Явно живет здесь дольше, чем Хорхе.
— Алло, мистер Джонс. Очень хотелось бы с вами встретиться насчет недвижимости по объявлению. На выходные я уезжаю по делам из города, и желательно было бы осмотреть до отъезда.
Далее следовал домашний и офисный номер Рамиреса.
Умно, подумал Джек. Наверняка пробежался мимо, взглянул с улицы. Понял, что дело стоящее, захотел провернуть. Поэтому выдумал деловую поездку, чтобы осмотреть поскорее, не проявив нетерпения.
Судя по рассказам Хорхе, мистер Пако Рамирес вообразил себя ловким дельцом, особенно в сфере недвижимости. Любит заключать сделки по бросовым текущим ценам, пускать в оборот ради быстрой прибыли. Подобные типы всегда ищут тех, кто спешит продать. От изложенного в объявлении предложения у мистера Рамиреса наверняка потекли слюнки.
— Хорошо, — заключил Джек. — Наживка проглочена. Теперь дернем крючок, начнем крутить катушку.
Звякнул в офис Рамиреса по телефону Хорхе, представился секретарше Дэвидом Джонсом. Рамирес в ту же секунду ответил, после краткого обмена любезностями сразу перешел к делу. Договорились встретиться для осмотра недвижимости завтра утром ровно в девять.
— Что мы теперь будем делать? — спросил Хорхе.
— Мы ничего больше делать не будем, — сказал Джек. — Отныне буду действовать только я. Ты же, самое главное, держись подальше от того самого дома. Если у Рамиреса возникнет хоть малейшее подозрение, что ты тут замешан, он мигом исчезнет. Просто завтра утром сиди дома и отвечай на звонки. Может быть, я позвоню. Буду задавать вопросы, отвечай что угодно, хоть про погоду рассказывай, мне без разницы. Просто кто-нибудь должен что-нибудь говорить на другом конце в трубку.
Хорхе выпятил пухлые губы.
— Объясни-ка еще разок, por favor[20], как все это поможет мне получить свои деньги.
— Пожалуйста. Объясню еще раз. Ты получишь свои деньги, когда Рамирес даст крупный задаток наличными.
Хорхе покачал головой:
— Да ведь он не дурак, мистер Джек.
— Безусловно. Только я таких типов знаю: они всегда до безумия рады кого-нибудь околпачить. Рады отыскать слабака, человека, попавшего в затруднительное положение, и обобрать начисто. Он вполне мог позволить себе заплатить за уборку, однако предпочел не платить. Почему? Потому что увидел слабое место, поняв, что на тебя работают родственники-нелегалы, и не преминул воспользоваться шансом. Поймал тебя в крепкий капкан.
— Ты и других таких знаешь?
— Знаю, — кивнул Джек, — будь они прокляты. Из-за них работу не бросаю. Стал в своем роде специалистом по подобным жучкам. Я сыграю с Рамиресом в его игру. Предложу заманчивую сделку, представлю дело так, чтоб ему показалось, будто он может на этом кого-нибудь облапошить.
— А наличные? Он наличных не даст.
— Даст, если я брать не стану.
Хорхе опять замотал головой, что частенько в последнее время проделывал.
— Доверься мне, — сказал Джек. — Даже если не получится, мы с Рамиресом чуточку позабавимся.
Кажется, хмурый Хорхе меньше всего на свете думал о забавах.
Хорхе мотнул крупной головой. Он был в рабочей одежде — трудовой день у него начинается, когда пустеют офисы, — в бумажном спортивном свитере без рукавов, с обнаженными до плеч могучими руками.
Оба сидели в тесной спаленке в квартире Хорхе, которая также служила конторой. В другой комнате ниже по коридору его жена убирала со стола после обеда, двое сыновей крутили последнего «Марио», в квартире стоял запах мяса со специями.
Джек нажал кнопку ускоренной перемотки, остановил пленку, снова пустил, пока не заговорил новый голос:
— А это?
Хорхе снова тряхнул головой:
— Нет. И это не Рамирес.
— Лучше бы поскорее, — вздохнул Джек. — Пленка кончается.
Хорхе велел одному из жениных кузенов рассовать рекламные листовки под каждую дверь в доме Рамиреса. Требовались средства поражения исключительной мощности, чтобы запудрить последнему мозги. Объявления отпечатаны на фирменных бланках «Хадек риэлти», но вместо телефона агентства указан абонированный Джеком номер записи телефонного сообщения[18], по которому якобы можно прямо связаться с агентом «Хадек» Дэвидом Джонсом, обладающим исключительным правом сдачи данной недвижимости в аренду. Джек записал ответное встречное сообщение, что мистер Джонс занят с клиентом, перезвонит, как только освободится.
Он принес к Хорхе записи всех звонков.
— Может, не клюнул, — усомнился Хорхе.
— Если то, что ты мне о нем рассказывал, соответствует действительности, — сказал Джек, — клюнет. Не устоит. Ты только посмотри на других...
— Вот! — встрепенулся Хорхе, когда с пленки зазвучал новый голос. — Он! Он самый, hijo de puta![19]
Джек не особенно понимал по-испански, но смысл уловил. Откинулся на диванчике, слушая мягкий голос Рамиреса с легким акцентом. Явно живет здесь дольше, чем Хорхе.
— Алло, мистер Джонс. Очень хотелось бы с вами встретиться насчет недвижимости по объявлению. На выходные я уезжаю по делам из города, и желательно было бы осмотреть до отъезда.
Далее следовал домашний и офисный номер Рамиреса.
Умно, подумал Джек. Наверняка пробежался мимо, взглянул с улицы. Понял, что дело стоящее, захотел провернуть. Поэтому выдумал деловую поездку, чтобы осмотреть поскорее, не проявив нетерпения.
Судя по рассказам Хорхе, мистер Пако Рамирес вообразил себя ловким дельцом, особенно в сфере недвижимости. Любит заключать сделки по бросовым текущим ценам, пускать в оборот ради быстрой прибыли. Подобные типы всегда ищут тех, кто спешит продать. От изложенного в объявлении предложения у мистера Рамиреса наверняка потекли слюнки.
— Хорошо, — заключил Джек. — Наживка проглочена. Теперь дернем крючок, начнем крутить катушку.
Звякнул в офис Рамиреса по телефону Хорхе, представился секретарше Дэвидом Джонсом. Рамирес в ту же секунду ответил, после краткого обмена любезностями сразу перешел к делу. Договорились встретиться для осмотра недвижимости завтра утром ровно в девять.
— Что мы теперь будем делать? — спросил Хорхе.
— Мы ничего больше делать не будем, — сказал Джек. — Отныне буду действовать только я. Ты же, самое главное, держись подальше от того самого дома. Если у Рамиреса возникнет хоть малейшее подозрение, что ты тут замешан, он мигом исчезнет. Просто завтра утром сиди дома и отвечай на звонки. Может быть, я позвоню. Буду задавать вопросы, отвечай что угодно, хоть про погоду рассказывай, мне без разницы. Просто кто-нибудь должен что-нибудь говорить на другом конце в трубку.
Хорхе выпятил пухлые губы.
— Объясни-ка еще разок, por favor[20], как все это поможет мне получить свои деньги.
— Пожалуйста. Объясню еще раз. Ты получишь свои деньги, когда Рамирес даст крупный задаток наличными.
Хорхе покачал головой:
— Да ведь он не дурак, мистер Джек.
— Безусловно. Только я таких типов знаю: они всегда до безумия рады кого-нибудь околпачить. Рады отыскать слабака, человека, попавшего в затруднительное положение, и обобрать начисто. Он вполне мог позволить себе заплатить за уборку, однако предпочел не платить. Почему? Потому что увидел слабое место, поняв, что на тебя работают родственники-нелегалы, и не преминул воспользоваться шансом. Поймал тебя в крепкий капкан.
— Ты и других таких знаешь?
— Знаю, — кивнул Джек, — будь они прокляты. Из-за них работу не бросаю. Стал в своем роде специалистом по подобным жучкам. Я сыграю с Рамиресом в его игру. Предложу заманчивую сделку, представлю дело так, чтоб ему показалось, будто он может на этом кого-нибудь облапошить.
— А наличные? Он наличных не даст.
— Даст, если я брать не стану.
Хорхе опять замотал головой, что частенько в последнее время проделывал.
— Доверься мне, — сказал Джек. — Даже если не получится, мы с Рамиресом чуточку позабавимся.
Кажется, хмурый Хорхе меньше всего на свете думал о забавах.
4
Телефон зазвонил, когда Алисия уже почти потеряла надежду. Реймонд ушел, она сама ответила на звонок.
— Детектив Уилл Мэтьюс. Это вы, Алисия?
— Да, — с максимально радостным энтузиазмом ответила она. — Как дела?
Ох, проклятье! Снова дурные вести?
Утром опять звонил больничный юрист, спрашивал, хорошо ли она подумала насчет обвинения Флойда Стивенса в сексуальном домогательстве. Что еще?
— Отлично, — сказал он. — Хочу сообщить, что у меня, возможно, хорошая новость для вас.
— Насчет Стивенса?
— А кого же еще?
— Признал себя виновным?
— Нет, однако почти что не хуже. Предлагаю поговорить за обедом.
Алисия разозлилась:
— Слушайте... если дело касается предъявленных мной обвинений, не кажется ли вам...
— Обвинений непосредственно не касается. Если потребуете, сразу скажу, но, если у вас нет других планов, предпочтительно за ранним обедом. Обещаю, не пожалеете.
Она заколебалась. Сначала ленч, потом обед, что дальше?..
Нет у меня на это времени.
С другой стороны, как можно отказаться, если он тратит свое свободное время, копаясь в прошлом Стивенса и отыскав что-то важное?
— Ну ладно. Пообедаем. Когда и где?
Осведомившись, любит ли она итальянскую кухню, и получив утвердительный ответ, он назвал адрес траттории на Седьмой авеню кварталах в десяти от центра. Ждет ее там через полчаса.
Говорит, хорошая новость. Будем надеяться. Очень уж хочется хороших новостей.
— Детектив Уилл Мэтьюс. Это вы, Алисия?
— Да, — с максимально радостным энтузиазмом ответила она. — Как дела?
Ох, проклятье! Снова дурные вести?
Утром опять звонил больничный юрист, спрашивал, хорошо ли она подумала насчет обвинения Флойда Стивенса в сексуальном домогательстве. Что еще?
— Отлично, — сказал он. — Хочу сообщить, что у меня, возможно, хорошая новость для вас.
— Насчет Стивенса?
— А кого же еще?
— Признал себя виновным?
— Нет, однако почти что не хуже. Предлагаю поговорить за обедом.
Алисия разозлилась:
— Слушайте... если дело касается предъявленных мной обвинений, не кажется ли вам...
— Обвинений непосредственно не касается. Если потребуете, сразу скажу, но, если у вас нет других планов, предпочтительно за ранним обедом. Обещаю, не пожалеете.
Она заколебалась. Сначала ленч, потом обед, что дальше?..
Нет у меня на это времени.
С другой стороны, как можно отказаться, если он тратит свое свободное время, копаясь в прошлом Стивенса и отыскав что-то важное?
— Ну ладно. Пообедаем. Когда и где?
Осведомившись, любит ли она итальянскую кухню, и получив утвердительный ответ, он назвал адрес траттории на Седьмой авеню кварталах в десяти от центра. Ждет ее там через полчаса.
Говорит, хорошая новость. Будем надеяться. Очень уж хочется хороших новостей.
5
— Видно, вы здесь часто обедаете, — заметила Алисия, когда они уселись в кабинке на четверых.
Она приехала раньше. Обычно ходит пешком, но, невзирая на убеждение Джека, будто ее оставят в покое до встречи с адвокатами в понедельник, взяла такси.
Уилл явился через несколько минут. Метрдотель приветствовал его широкой улыбкой, трое мужчин у стойки бара поздоровались.
— Пожалуй, — пожал он плечами, — здесь мне нравится больше всего. Бываю раз-другой на неделе.
Здесь ты сидел вчера вечером? — гадала она. Будь ты со мной вместо Джека, Томас со своими громилами сидел бы сейчас в тюрьме и со всем безобразием было в покончено.
— А я думала, копы предпочитают свои бары.
— Так и есть. Я пару лет просаживал деньги в любимой дыре в Южном Мидтауне, да, знаете... надоедает без конца слушать профессиональные полицейские разговоры. Мне, по крайней мере. Здесь я просто Уилл Мэтьюс, случайно оказавшийся копом.
Подскочил официант с корзинкой рогаликов и длинными худосочными итальянскими батонами. С согласия Алисии Уилл заказал бутылку классического кьянти, потом наклонился над столиком:
— Ну, перейдем к последним известиям о Флойде Стивенсе.
Протянул ей корзинку с хлебом, она вытащила багет.
— С удовольствием. — И с решительным хрустом отгрызла горбушку.
— Я решил за ним последить.
— Вам позволили? — удивилась Алисия. — Я хочу сказать, кругом столько других преступлений...
— Если бы. Нет, я вел слежку в свободное время.
— В свободное? — Секунду назад она удивилась, теперь испытывала настоящее потрясение. — Но зачем?
— Я уже говорил, что изучил этих гадов, работая в отделе нравов. Они неуправляемые. Думаю, раз вы ему помешали и он не добился желаемого, значит, очень скоро снова пойдет на охоту. Поэтому отправлялся сразу после дежурства в Верхний Вестсайд, топтался возле дома, поджидая, когда он придет или выйдет.
— И что?
— Вчера вечером вышел. Пошел к гаражу, где держит машину, поехал прямо на Миннесота-Стрип.
— Что это?
— Вы там наверняка никогда не бывали. Нечто вроде сексуального супермаркета, полного проституток самого разнообразного возраста и пола.
— Разнообразного пола? Мне известны всего два.
— Ну, есть еще половинка-наполовинку. На Стрипе большим спросом пользуются парни... как бы это сказать... с виду сменившие пол. Знаете, имплантация грудей, подкожные инъекции гормонов, а настоящая экипировка в полной целости и сохранности....
— Замечательно.
Уилл пожал плечами:
— Довольно жалкий товар, да меня это ничуть не волнует. Ночью чего только не увидишь. Но когда сутенеры толкают детишек ястребам-перепелятникам...
— Перепелятникам? — Что-то новенькое. — Это еще кто такие?
— В целом субъекты, которые ищут совсем маленьких мальчиков, а я называю так каждого извращенца, охотника на слишком юных птенцов.
— На перепелят, — повторила Алисия, чувствуя накатившую слабость. — На маленьких, слабых, беспомощных...
Она взглянула на Уилла. Чистенький, аккуратненький, почти мальчишка с короткими светлыми волосами, практически ежедневно встречается на работе с худшими представителями рода людского и все-таки почему-то не пачкается.
— Вот именно, и Флойд Стивенс — один из них. Я его выследил. Он точно знал, куда направляется, по-моему, даже заранее созвонился, потому что его на углу кто-то ждал с очень маленькой девочкой. Малышка села в машину, и они укатили.
Батон с хрустом раскрошился в стиснутом кулаке разъяренной Алисии.
— И вы их отпустили?
— Нет, конечно. Просто не стал сам задерживать, чтобы не осложнять дело. Чтобы не дать повода его адвокату поднимать вопрос о провокации или незаконной слежке. Доехал за ними до порта, заметил пару знакомых ребят из отдела нравов. Они обождали, пока он остановится, ринулись и накрыли с поличным.
— Ну, теперь кто-нибудь позаботится, чтоб он по улицам не разгуливал? — спросила Алисия, стряхивая крошки с колен.
— Уже не разгуливает. Хотя бы на время. Сидит в камере по обвинению в изнасиловании несовершеннолетней.
— По-вашему, это хорошая новость? Подонок изнасиловал очередного несчастного ребенка!
— Разве вы не понимаете? — несколько обиженно сказал Уилл. — Теперь ему не отвертеться. Теперь на нем висят два обвинения в сексуальных домогательствах на одной неделе. При свидетельстве полицейских ему уже не удастся освободиться с помощью угроз или подкупа. Он будет слишком занят собственной судьбой, чтобы преследовать вас. Вы сорвались с крючка.
Сорвалась с крючка...
Алисия звучно стукнулась спиной об стенку кабинетика с мягкой обивкой, уяснив сквозь злобу на Флойда Стивенса смысл объяснений Уилла.
— Ох, боже мой, — тихо пробормотала она. — Правда. Он не сможет теперь отрицать, что приставал к Канессе. Не сможет утверждать, что я просто ошиблась и переборщила.
— Больше того, — добавил Уилл. — Он сядет за вчерашнее. И надолго.
Алисия закрыла глаза и глубоко вздохнула. С плеч свалилась как бы небольшая планета.
— Спасибо, — вымолвила она, подняв глаза на Уилла, чувствуя неожиданную волну тепла, исходившую от этого мужчины, хорошего, очень хорошего человека. — То, что вы сделали, выходит далеко за рамки служебного долга. Я... не знаю даже, что сказать. — Импульсивно потянулась, стиснула его руку. — Спасибо.
Он тряхнул головой:
— Пригвоздил извращенца, помог совершенно необыкновенной леди вылезти из каши. Поверьте, с большим удовольствием.
Алисия сообразила, что он держит ее руку в своих ладонях.
Пришел официант с вином, положив конец этой сцене.
Уилл, закатил грандиозный спектакль: демонстративно взбалтывал и дегустировал кьянти, внимательно изучал этикетку, нюхал, держал во рту, не глотая, а когда проглотил, с отвращением сморщился.
— Помои! — бросил он официанту. — Унеси и вылей в канаву!
Официант хрюкнул с кривой ухмылкой:
— Угу. Много ты понимаешь.
Налил бокал Алисии, потом как ни в чем не бывало плеснул Уиллу.
— Я тут вроде последнего деревенщины, — пожаловался Уилл, качая головой. — Никакого почтения.
— В пиве, может, и разбираешься, — заметил официант, — а в вине... Рассказывай своей бабушке.
Оставил на столе бутылку и засеменил прочь.
— Вы тут настоящий завсегдатай.
— Конечно, — рассмеялся Уилл. — Джоуи — племянник хозяина. Мы давно знакомы.
Алисия хлебнула вина, первый глоток показался терпким, второй был не так плох.
— Ну, — начала она, подбираясь к зудевшему уже вопросу, — наверно, полный рабочий день и слежка на полночи совершенно нарушили вашу личную жизнь.
— Личную жизнь? Что имеется в виду?
— Знаете, общение с друзьями, семья, девушка... и так далее.
— Уверяю вас, я ничем не пожертвовал. Друзья обо мне не скучают, старики перебрались в Южную Каролину, что касается женщины в моей жизни... — он повертел бокал пальцами, глядя на колыхавшуюся рубиновую жидкость, — она поднялась и ушла почти год назад.
— Извините, — пробормотала Алисия, мысленно отвешивая себе тумак за любопытство, лихорадочно подыскивая слова. — Видимо... трудно жить с полицейским, который столько времени проводит на службе.
Уилл усмехнулся:
— Если в дело было в этом. Я решил бы такую проблему, придумал бы что-нибудь. Нет... Просто год назад она поехала домой навестить родителей в Вермонте, в городишке под названием Браунсвилл, и встретилась со своей старой любовью. Искра снова вспыхнула, она мне позвонила, сказала, что не вернется в Нью-Йорк, останется в Вермонте, выйдет за него замуж.
— Обидно, наверно, — посочувствовала она. История прозвучала сухо и прозаично, но в ней была потаенная боль.
— Конечно. Я миллион раз звонил, даже съездил в Вермонт, прежде чем уяснил, что она в самом деле серьезно решила. — Он выпрямился и взглянул на Алисию, как бы прогоняя воспоминания. — На том все и кончилось. Я это пережил. Живу дальше.
И теперь подумываешь найти другую. Пожалуйста, не останавливай взгляд на мне, Уилл Мэтьюс. Хватит с тебя неприятностей.
— А вы? — спросил он. — Как ваша любовная жизнь?
— Любовная жизнь? Что имеется в виду? — повторила Алисия его фразу с натужной улыбкой. — Особенно когда дело касается замужней женщины.
— Замужней? — заморгал Уилл. — А я думал...
На секунду возникло искушение превратить разъезжающего жениха в разъезжающего мужа, но она не могла ему лгать. Нет, после того, что он для нее сделал.
— Да вы ведь уже знакомы с моим благоверным, — с улыбкой продолжала Алисия, глядя на его ошеломленную физиономию. Потом, сжалившись, сняла с крючка: — С Центром. Знаете, мы неразлучны.
— Ох, — рассмеялся он и кивнул. — Замужем за профессией. Знакомая проблема.
Не всегда проблема, мысленно возразила она. Иногда — решение.
Уилл заметно успокоился. Хорошо... и плохо. Наверно, подумал, дорога открыта.
Пообедали, проболтали потом еще около часа. Он подробно расспрашивал о ее жизни, Алисия увертывалась, без конца засыпала его вопросами, заставляя рассказывать о себе.
В итоге вечера перед ней возник портрет порядочного мужчины, который любит пиво, ловить окуней, баскетбол, преданного своей профессии детектива, которому — по крайней мере, пока — удается не впасть в глубокий цинизм, заражающий почти каждого копа в больших городах.
Со своей стороны, Уилл, по ее мнению, вышел из ресторана, зная о ней не намного больше, чем когда в него входил.
По дороге домой в его машине Алисия смотрела на руки, державшие руль. Сильные руки, сильные пальцы. Интересно, как себя чувствуешь в таких руках? Одиночество почти никогда ее не тяготило, фактически она почти постоянно была до того занята, что даже не ощущала себя одинокой.
Однако бывали моменты, особенно по ночам, когда вдруг накатывало страстное желание к кому-нибудь прижаться, очутиться в надежных объятиях, просто хотелось, чтобы ее кто-то держал в руках.
Алисия испытывала ощущение покоя и безопасности, когда Уилл остановил машину перед ее домом. И терзалась вопросом: пригласить зайти или нет? Пригласить или нет?
Пискнул пейджер.
Он взглянул на собственный пояс:
— Не мой.
Она вытащила свой из сумки на плече, узнала номер на дисплее, и настроение сразу переменилось.
С этажа Гектора. В такой час могут звонить только по одной причине.
— Уилл, не отвезете ли меня к Сент-Винсенту? Скорее! Я хочу сказать, как можно скорее!
В ответ только взвизгнули шины.
Она приехала раньше. Обычно ходит пешком, но, невзирая на убеждение Джека, будто ее оставят в покое до встречи с адвокатами в понедельник, взяла такси.
Уилл явился через несколько минут. Метрдотель приветствовал его широкой улыбкой, трое мужчин у стойки бара поздоровались.
— Пожалуй, — пожал он плечами, — здесь мне нравится больше всего. Бываю раз-другой на неделе.
Здесь ты сидел вчера вечером? — гадала она. Будь ты со мной вместо Джека, Томас со своими громилами сидел бы сейчас в тюрьме и со всем безобразием было в покончено.
— А я думала, копы предпочитают свои бары.
— Так и есть. Я пару лет просаживал деньги в любимой дыре в Южном Мидтауне, да, знаете... надоедает без конца слушать профессиональные полицейские разговоры. Мне, по крайней мере. Здесь я просто Уилл Мэтьюс, случайно оказавшийся копом.
Подскочил официант с корзинкой рогаликов и длинными худосочными итальянскими батонами. С согласия Алисии Уилл заказал бутылку классического кьянти, потом наклонился над столиком:
— Ну, перейдем к последним известиям о Флойде Стивенсе.
Протянул ей корзинку с хлебом, она вытащила багет.
— С удовольствием. — И с решительным хрустом отгрызла горбушку.
— Я решил за ним последить.
— Вам позволили? — удивилась Алисия. — Я хочу сказать, кругом столько других преступлений...
— Если бы. Нет, я вел слежку в свободное время.
— В свободное? — Секунду назад она удивилась, теперь испытывала настоящее потрясение. — Но зачем?
— Я уже говорил, что изучил этих гадов, работая в отделе нравов. Они неуправляемые. Думаю, раз вы ему помешали и он не добился желаемого, значит, очень скоро снова пойдет на охоту. Поэтому отправлялся сразу после дежурства в Верхний Вестсайд, топтался возле дома, поджидая, когда он придет или выйдет.
— И что?
— Вчера вечером вышел. Пошел к гаражу, где держит машину, поехал прямо на Миннесота-Стрип.
— Что это?
— Вы там наверняка никогда не бывали. Нечто вроде сексуального супермаркета, полного проституток самого разнообразного возраста и пола.
— Разнообразного пола? Мне известны всего два.
— Ну, есть еще половинка-наполовинку. На Стрипе большим спросом пользуются парни... как бы это сказать... с виду сменившие пол. Знаете, имплантация грудей, подкожные инъекции гормонов, а настоящая экипировка в полной целости и сохранности....
— Замечательно.
Уилл пожал плечами:
— Довольно жалкий товар, да меня это ничуть не волнует. Ночью чего только не увидишь. Но когда сутенеры толкают детишек ястребам-перепелятникам...
— Перепелятникам? — Что-то новенькое. — Это еще кто такие?
— В целом субъекты, которые ищут совсем маленьких мальчиков, а я называю так каждого извращенца, охотника на слишком юных птенцов.
— На перепелят, — повторила Алисия, чувствуя накатившую слабость. — На маленьких, слабых, беспомощных...
Она взглянула на Уилла. Чистенький, аккуратненький, почти мальчишка с короткими светлыми волосами, практически ежедневно встречается на работе с худшими представителями рода людского и все-таки почему-то не пачкается.
— Вот именно, и Флойд Стивенс — один из них. Я его выследил. Он точно знал, куда направляется, по-моему, даже заранее созвонился, потому что его на углу кто-то ждал с очень маленькой девочкой. Малышка села в машину, и они укатили.
Батон с хрустом раскрошился в стиснутом кулаке разъяренной Алисии.
— И вы их отпустили?
— Нет, конечно. Просто не стал сам задерживать, чтобы не осложнять дело. Чтобы не дать повода его адвокату поднимать вопрос о провокации или незаконной слежке. Доехал за ними до порта, заметил пару знакомых ребят из отдела нравов. Они обождали, пока он остановится, ринулись и накрыли с поличным.
— Ну, теперь кто-нибудь позаботится, чтоб он по улицам не разгуливал? — спросила Алисия, стряхивая крошки с колен.
— Уже не разгуливает. Хотя бы на время. Сидит в камере по обвинению в изнасиловании несовершеннолетней.
— По-вашему, это хорошая новость? Подонок изнасиловал очередного несчастного ребенка!
— Разве вы не понимаете? — несколько обиженно сказал Уилл. — Теперь ему не отвертеться. Теперь на нем висят два обвинения в сексуальных домогательствах на одной неделе. При свидетельстве полицейских ему уже не удастся освободиться с помощью угроз или подкупа. Он будет слишком занят собственной судьбой, чтобы преследовать вас. Вы сорвались с крючка.
Сорвалась с крючка...
Алисия звучно стукнулась спиной об стенку кабинетика с мягкой обивкой, уяснив сквозь злобу на Флойда Стивенса смысл объяснений Уилла.
— Ох, боже мой, — тихо пробормотала она. — Правда. Он не сможет теперь отрицать, что приставал к Канессе. Не сможет утверждать, что я просто ошиблась и переборщила.
— Больше того, — добавил Уилл. — Он сядет за вчерашнее. И надолго.
Алисия закрыла глаза и глубоко вздохнула. С плеч свалилась как бы небольшая планета.
— Спасибо, — вымолвила она, подняв глаза на Уилла, чувствуя неожиданную волну тепла, исходившую от этого мужчины, хорошего, очень хорошего человека. — То, что вы сделали, выходит далеко за рамки служебного долга. Я... не знаю даже, что сказать. — Импульсивно потянулась, стиснула его руку. — Спасибо.
Он тряхнул головой:
— Пригвоздил извращенца, помог совершенно необыкновенной леди вылезти из каши. Поверьте, с большим удовольствием.
Алисия сообразила, что он держит ее руку в своих ладонях.
Пришел официант с вином, положив конец этой сцене.
Уилл, закатил грандиозный спектакль: демонстративно взбалтывал и дегустировал кьянти, внимательно изучал этикетку, нюхал, держал во рту, не глотая, а когда проглотил, с отвращением сморщился.
— Помои! — бросил он официанту. — Унеси и вылей в канаву!
Официант хрюкнул с кривой ухмылкой:
— Угу. Много ты понимаешь.
Налил бокал Алисии, потом как ни в чем не бывало плеснул Уиллу.
— Я тут вроде последнего деревенщины, — пожаловался Уилл, качая головой. — Никакого почтения.
— В пиве, может, и разбираешься, — заметил официант, — а в вине... Рассказывай своей бабушке.
Оставил на столе бутылку и засеменил прочь.
— Вы тут настоящий завсегдатай.
— Конечно, — рассмеялся Уилл. — Джоуи — племянник хозяина. Мы давно знакомы.
Алисия хлебнула вина, первый глоток показался терпким, второй был не так плох.
— Ну, — начала она, подбираясь к зудевшему уже вопросу, — наверно, полный рабочий день и слежка на полночи совершенно нарушили вашу личную жизнь.
— Личную жизнь? Что имеется в виду?
— Знаете, общение с друзьями, семья, девушка... и так далее.
— Уверяю вас, я ничем не пожертвовал. Друзья обо мне не скучают, старики перебрались в Южную Каролину, что касается женщины в моей жизни... — он повертел бокал пальцами, глядя на колыхавшуюся рубиновую жидкость, — она поднялась и ушла почти год назад.
— Извините, — пробормотала Алисия, мысленно отвешивая себе тумак за любопытство, лихорадочно подыскивая слова. — Видимо... трудно жить с полицейским, который столько времени проводит на службе.
Уилл усмехнулся:
— Если в дело было в этом. Я решил бы такую проблему, придумал бы что-нибудь. Нет... Просто год назад она поехала домой навестить родителей в Вермонте, в городишке под названием Браунсвилл, и встретилась со своей старой любовью. Искра снова вспыхнула, она мне позвонила, сказала, что не вернется в Нью-Йорк, останется в Вермонте, выйдет за него замуж.
— Обидно, наверно, — посочувствовала она. История прозвучала сухо и прозаично, но в ней была потаенная боль.
— Конечно. Я миллион раз звонил, даже съездил в Вермонт, прежде чем уяснил, что она в самом деле серьезно решила. — Он выпрямился и взглянул на Алисию, как бы прогоняя воспоминания. — На том все и кончилось. Я это пережил. Живу дальше.
И теперь подумываешь найти другую. Пожалуйста, не останавливай взгляд на мне, Уилл Мэтьюс. Хватит с тебя неприятностей.
— А вы? — спросил он. — Как ваша любовная жизнь?
— Любовная жизнь? Что имеется в виду? — повторила Алисия его фразу с натужной улыбкой. — Особенно когда дело касается замужней женщины.
— Замужней? — заморгал Уилл. — А я думал...
На секунду возникло искушение превратить разъезжающего жениха в разъезжающего мужа, но она не могла ему лгать. Нет, после того, что он для нее сделал.
— Да вы ведь уже знакомы с моим благоверным, — с улыбкой продолжала Алисия, глядя на его ошеломленную физиономию. Потом, сжалившись, сняла с крючка: — С Центром. Знаете, мы неразлучны.
— Ох, — рассмеялся он и кивнул. — Замужем за профессией. Знакомая проблема.
Не всегда проблема, мысленно возразила она. Иногда — решение.
Уилл заметно успокоился. Хорошо... и плохо. Наверно, подумал, дорога открыта.
Пообедали, проболтали потом еще около часа. Он подробно расспрашивал о ее жизни, Алисия увертывалась, без конца засыпала его вопросами, заставляя рассказывать о себе.
В итоге вечера перед ней возник портрет порядочного мужчины, который любит пиво, ловить окуней, баскетбол, преданного своей профессии детектива, которому — по крайней мере, пока — удается не впасть в глубокий цинизм, заражающий почти каждого копа в больших городах.
Со своей стороны, Уилл, по ее мнению, вышел из ресторана, зная о ней не намного больше, чем когда в него входил.
По дороге домой в его машине Алисия смотрела на руки, державшие руль. Сильные руки, сильные пальцы. Интересно, как себя чувствуешь в таких руках? Одиночество почти никогда ее не тяготило, фактически она почти постоянно была до того занята, что даже не ощущала себя одинокой.
Однако бывали моменты, особенно по ночам, когда вдруг накатывало страстное желание к кому-нибудь прижаться, очутиться в надежных объятиях, просто хотелось, чтобы ее кто-то держал в руках.
Алисия испытывала ощущение покоя и безопасности, когда Уилл остановил машину перед ее домом. И терзалась вопросом: пригласить зайти или нет? Пригласить или нет?
Пискнул пейджер.
Он взглянул на собственный пояс:
— Не мой.
Она вытащила свой из сумки на плече, узнала номер на дисплее, и настроение сразу переменилось.
С этажа Гектора. В такой час могут звонить только по одной причине.
— Уилл, не отвезете ли меня к Сент-Винсенту? Скорее! Я хочу сказать, как можно скорее!
В ответ только взвизгнули шины.
Суббота
1
Проспав всего три часа, Алисия вернулась в больницу, на сей раз в инфекционное педиатрическое отделение. Вчера вечером с маленьким Гектором Лопесом произошла катастрофа — сильнейший эпилептический припадок с остановкой дыхания. Вместе с персоналом ей удалось его вытащить — еле-еле.
Уилл несколько часов торчал внизу, в приемном зале. Не знал, никогда не встречал мальчика, но беспокоился искренне. В конце концов она уговорила его вернуться домой.
Желая удачи, он обнял ее, и, глядя ему вслед, Алисия была вынуждена признать, что это действительно нечто особенное.
А теперь смотрела на ребенка, лежавшего в коме с дыхательной трубкой, которая змейкой вилась изо рта, подключенная к другой трубке, побольше. Костлявая грудка поднималась и опадала в такт жужжавшему у койки вентилятору.
Услыхав слева стук в стеклянную перегородку, увидела махавшего с той стороны Гарри Вулфа, которого пригласила для консультации по поводу припадка. Он сделал спинную пункцию. Давление цереброспинальной жидкости повышено, сама жидкость на вид мутноватая. Нехорошо, нехорошо...
Алисия шагнула к двери, стянула до подбородка маску.
— Что обнаружили, Гарри?
Лицо мрачное.
— Кандида[21] в цереброспинальной жидкости.
Она вздохнула. Проклятье. Вот чем объясняется припадок. Хотя и не полный сюрприз, все-таки была надежда, что педиатр-невролог найдет что-нибудь лучше поддающееся лечению.
— Еще были припадки? — спросил он.
— Нет. Но будут, если я не возьму под контроль эти дрожжи. Проблема, конечно, в полном отказе иммунной системы.
— Я его понаблюдаю. Будем надеяться.
— Спасибо, Гарри.
Алисия оглянулась на Гектора. Черт побери, ведь здесь ее дом, единственное в последние дни место, где она по-хозяйски командует. И кажется, тоже терпит поражение.
Должен быть способ, который позволил бы изменить положение дел. Должен...
Уилл несколько часов торчал внизу, в приемном зале. Не знал, никогда не встречал мальчика, но беспокоился искренне. В конце концов она уговорила его вернуться домой.
Желая удачи, он обнял ее, и, глядя ему вслед, Алисия была вынуждена признать, что это действительно нечто особенное.
А теперь смотрела на ребенка, лежавшего в коме с дыхательной трубкой, которая змейкой вилась изо рта, подключенная к другой трубке, побольше. Костлявая грудка поднималась и опадала в такт жужжавшему у койки вентилятору.
Услыхав слева стук в стеклянную перегородку, увидела махавшего с той стороны Гарри Вулфа, которого пригласила для консультации по поводу припадка. Он сделал спинную пункцию. Давление цереброспинальной жидкости повышено, сама жидкость на вид мутноватая. Нехорошо, нехорошо...
Алисия шагнула к двери, стянула до подбородка маску.
— Что обнаружили, Гарри?
Лицо мрачное.
— Кандида[21] в цереброспинальной жидкости.
Она вздохнула. Проклятье. Вот чем объясняется припадок. Хотя и не полный сюрприз, все-таки была надежда, что педиатр-невролог найдет что-нибудь лучше поддающееся лечению.
— Еще были припадки? — спросил он.
— Нет. Но будут, если я не возьму под контроль эти дрожжи. Проблема, конечно, в полном отказе иммунной системы.
— Я его понаблюдаю. Будем надеяться.
— Спасибо, Гарри.
Алисия оглянулась на Гектора. Черт побери, ведь здесь ее дом, единственное в последние дни место, где она по-хозяйски командует. И кажется, тоже терпит поражение.
Должен быть способ, который позволил бы изменить положение дел. Должен...
2
Рамирес явился раньше на пару минут, но Джек приготовился, поджидая у дома в зеленом блейзере, белой рубашке, полосатом галстуке, приличных брюках, мокасинах, с ухмылочкой, будто дерьма наелся.
Шатался тут уже около часа, знакомился с домом. В этом доме нечего заколачивать окна — кругом идеальный порядок. Стенные шкафы и комоды полны белья, одежды. Наследник покойного доктора Гейтса, кем бы он ни был, ничего не тронул, все остается на своих местах.
Джек добавил всего один штрих — купленную в комиссионке фотографию двоих мужчин, сидевших рядышком на бревнышке. Поместил в хозяйскую спальню. Еще обогатил соседнюю с вестибюлем гостиную карточным столиком, разложил на нем папки в желтых картонных обложках, бланки расписок, размноженные на ксероксе с оригинального бланка «Хадек риэлти».
Рамирес был в черном кожаном пальто до пят, под открытым воротом рубашки-гольф поблескивала массивная золотая цепочка. Плечи широкие, талия тонкая. Одарил Джека ярко сверкнувшей широкой улыбкой, продемонстрировав коронки, пока темные глазки бегали, разглядывая все детали парадного вестибюля: морозные стекла в дверях, хрустальную люстру, медные перила лестницы, ведущей на второй этаж.
Джек вручил ему карточку — точку копию карточки Долорес, только с именем Дэвида Джонса, — совершил с ним обход, почти полностью воспроизведя историю, услышанную в четверг от Долорес. Переходя из комнаты в комнату, подмечал, как клиент ощупывает чудесное старое дерево антикварных вещей.
Вернувшись в только что обустроенный офис в гостиной рядом с вестибюлем, предупредил об условии: сделка должна быть заключена в течение тридцати дней.
— Тридцати? — переспросил Рамирес. — Почему владелец так торопится?
Джек сделал паузу, как бы раздумывая, много ли можно сказать, потом пожал плечами:
— Так и быть, объясню. Торопится продать, потому что нуждается в деньгах.
— У него финансовые проблемы?
— Нет-нет. — Он заговорил тише, словно поверяя тайну, которая не должна пойти дальше. — Он в больнице лежит. Бедняге нужны деньги на оплату лечения.
— Правда? — с подобающим сочувствием переспросил Рамирес в полном противоречии с загоревшимся взглядом. — Какая жалость.
Джек почти видел, как в голове у него крутятся шестеренки: лежит в больнице... оплачивает лечение... снят вместе с другим мужчиной на фото в спальне... Рамирес поставил диагноз.
— Говорите, стоимость обстановки входит в общую сумму?
— Совершенно верно. Исключительно замечательная европейская старина. Поверьте, за такие деньги очень выгодная сделка.
— Ну не знаю... Все слишком уж старое. Вас этот дом сильно интересует?
— Нет, как ни странно. Ничего в нем не вижу, — протянул Джек и как бы спохватился: — То есть я не хочу сказать, что нисколько не интересует. Очень даже интересует.
— Как я уже сказал, старый дом, — усмехнулся Рамирес. — Просто жалко больного беднягу. Можно было бы развязать ему руки. Боюсь только, что за другие деньги.
— Цена и так занижена, — фыркнул Джек.
— Не согласен, — возразил Рамирес.
И предложил на добрых двадцать процентов меньше запрошенного.
Вот гад. Хорхе уверен, что ты обворуешь лежащего на смертном одре, теперь у меня есть тому доказательство.
Джек уже представлял себе воображаемого клиента подлинной личностью, поэтому не пришлось изображать возмущение.
— Даже речи быть не может. Мой клиент никогда не станет обсуждать подобное предложение.
— Может быть, вы ему позвоните и спросите?
— Нет. Это оскорбительно по отношению к дому.
— Что ж, — пожал плечами Рамирес, — отступлюсь, если кто-то даст больше. Если нет, думаю, вы обязаны посоветоваться с клиентом.
— Именно так я и сделаю, — заявил Джек.
Вытащил сотовый, набрал номер Хорхе.
Услыхав его голос, сказал:
— Будьте добры, палату мистера Гейтса. — Притворяясь, что ждет соединения, оглянулся на покупателя: — Наверняка мистер Гейтс даже на больничной койке неодобрительно отнесется к вашему предложению.
Тот опять передернул плечами:
— Я предлагаю то, что могу себе позволить.
— Алло, — заговорил Джек в трубку. — Здравствуйте, мистер Гейтс. Это Дэвид. Извините за ранний звонок, но получено предложение насчет дома. — Пауза. — Да, только я не уверен, что вы то же самое повторите после того, как услышите. — Скорчил гримасу, якобы слушая, вставил: — Но... но... — и умолк.
Нахмурился, косясь на Рамиреса, отвернулся, шагнул в сторону, театрально шепнул:
— Наглое предложение! Думать нечего!
Краешком глаза увидел медленно обнажившиеся в ухмылке коронки Рамиреса. Радуйся, скотина подлая, радуйся. Ты же в Рождество появился на свет, правда? Готов заключить лучшую в своей жизни сделку, одурачив при этом какого-то бедного больного сукиного сына.
— Да... да... — бормотал Джек, — понял... очень хорошо. — Скорбный вздох. — Так и передам. — Нажал кнопку, кончив разговор, повернулся к Рамиресу с очередным драматическим вздохом: — Ну что ж, мистер Гейтс проявляет определенный — ограниченный — интерес. Но согласится продать только на двух условиях.
— На каких?
Внешне покупатель сохранял спокойствие, однако, по мнению Джека, охотно сплясал бы сейчас макарену в прихожей.
— Сделка должна быть оформлена в течение пятнадцати дней.
Рамирес принялся протирать об рукав блейзера кольцо с бриллиантом.
— Вполне допустимо.
— И еще... — Шаг важнейший. Сейчас гад либо поймается на крючок, либо навсегда сорвется. — Он просит в задаток наличными двенадцать тысяч.
Рамирес перестал полировать кольцо и взглянул на него:
— Наличными? Странно. Я заключал массу сделок с недвижимостью, но никогда не вносил задаток наличными.
— Действительно, — поспешил согласиться Джек, — вы совершенно правы. В высшей степени странно. Фактически абсурдно. Думаю, вы на это не согласитесь.
Шатался тут уже около часа, знакомился с домом. В этом доме нечего заколачивать окна — кругом идеальный порядок. Стенные шкафы и комоды полны белья, одежды. Наследник покойного доктора Гейтса, кем бы он ни был, ничего не тронул, все остается на своих местах.
Джек добавил всего один штрих — купленную в комиссионке фотографию двоих мужчин, сидевших рядышком на бревнышке. Поместил в хозяйскую спальню. Еще обогатил соседнюю с вестибюлем гостиную карточным столиком, разложил на нем папки в желтых картонных обложках, бланки расписок, размноженные на ксероксе с оригинального бланка «Хадек риэлти».
Рамирес был в черном кожаном пальто до пят, под открытым воротом рубашки-гольф поблескивала массивная золотая цепочка. Плечи широкие, талия тонкая. Одарил Джека ярко сверкнувшей широкой улыбкой, продемонстрировав коронки, пока темные глазки бегали, разглядывая все детали парадного вестибюля: морозные стекла в дверях, хрустальную люстру, медные перила лестницы, ведущей на второй этаж.
Джек вручил ему карточку — точку копию карточки Долорес, только с именем Дэвида Джонса, — совершил с ним обход, почти полностью воспроизведя историю, услышанную в четверг от Долорес. Переходя из комнаты в комнату, подмечал, как клиент ощупывает чудесное старое дерево антикварных вещей.
Вернувшись в только что обустроенный офис в гостиной рядом с вестибюлем, предупредил об условии: сделка должна быть заключена в течение тридцати дней.
— Тридцати? — переспросил Рамирес. — Почему владелец так торопится?
Джек сделал паузу, как бы раздумывая, много ли можно сказать, потом пожал плечами:
— Так и быть, объясню. Торопится продать, потому что нуждается в деньгах.
— У него финансовые проблемы?
— Нет-нет. — Он заговорил тише, словно поверяя тайну, которая не должна пойти дальше. — Он в больнице лежит. Бедняге нужны деньги на оплату лечения.
— Правда? — с подобающим сочувствием переспросил Рамирес в полном противоречии с загоревшимся взглядом. — Какая жалость.
Джек почти видел, как в голове у него крутятся шестеренки: лежит в больнице... оплачивает лечение... снят вместе с другим мужчиной на фото в спальне... Рамирес поставил диагноз.
— Говорите, стоимость обстановки входит в общую сумму?
— Совершенно верно. Исключительно замечательная европейская старина. Поверьте, за такие деньги очень выгодная сделка.
— Ну не знаю... Все слишком уж старое. Вас этот дом сильно интересует?
— Нет, как ни странно. Ничего в нем не вижу, — протянул Джек и как бы спохватился: — То есть я не хочу сказать, что нисколько не интересует. Очень даже интересует.
— Как я уже сказал, старый дом, — усмехнулся Рамирес. — Просто жалко больного беднягу. Можно было бы развязать ему руки. Боюсь только, что за другие деньги.
— Цена и так занижена, — фыркнул Джек.
— Не согласен, — возразил Рамирес.
И предложил на добрых двадцать процентов меньше запрошенного.
Вот гад. Хорхе уверен, что ты обворуешь лежащего на смертном одре, теперь у меня есть тому доказательство.
Джек уже представлял себе воображаемого клиента подлинной личностью, поэтому не пришлось изображать возмущение.
— Даже речи быть не может. Мой клиент никогда не станет обсуждать подобное предложение.
— Может быть, вы ему позвоните и спросите?
— Нет. Это оскорбительно по отношению к дому.
— Что ж, — пожал плечами Рамирес, — отступлюсь, если кто-то даст больше. Если нет, думаю, вы обязаны посоветоваться с клиентом.
— Именно так я и сделаю, — заявил Джек.
Вытащил сотовый, набрал номер Хорхе.
Услыхав его голос, сказал:
— Будьте добры, палату мистера Гейтса. — Притворяясь, что ждет соединения, оглянулся на покупателя: — Наверняка мистер Гейтс даже на больничной койке неодобрительно отнесется к вашему предложению.
Тот опять передернул плечами:
— Я предлагаю то, что могу себе позволить.
— Алло, — заговорил Джек в трубку. — Здравствуйте, мистер Гейтс. Это Дэвид. Извините за ранний звонок, но получено предложение насчет дома. — Пауза. — Да, только я не уверен, что вы то же самое повторите после того, как услышите. — Скорчил гримасу, якобы слушая, вставил: — Но... но... — и умолк.
Нахмурился, косясь на Рамиреса, отвернулся, шагнул в сторону, театрально шепнул:
— Наглое предложение! Думать нечего!
Краешком глаза увидел медленно обнажившиеся в ухмылке коронки Рамиреса. Радуйся, скотина подлая, радуйся. Ты же в Рождество появился на свет, правда? Готов заключить лучшую в своей жизни сделку, одурачив при этом какого-то бедного больного сукиного сына.
— Да... да... — бормотал Джек, — понял... очень хорошо. — Скорбный вздох. — Так и передам. — Нажал кнопку, кончив разговор, повернулся к Рамиресу с очередным драматическим вздохом: — Ну что ж, мистер Гейтс проявляет определенный — ограниченный — интерес. Но согласится продать только на двух условиях.
— На каких?
Внешне покупатель сохранял спокойствие, однако, по мнению Джека, охотно сплясал бы сейчас макарену в прихожей.
— Сделка должна быть оформлена в течение пятнадцати дней.
Рамирес принялся протирать об рукав блейзера кольцо с бриллиантом.
— Вполне допустимо.
— И еще... — Шаг важнейший. Сейчас гад либо поймается на крючок, либо навсегда сорвется. — Он просит в задаток наличными двенадцать тысяч.
Рамирес перестал полировать кольцо и взглянул на него:
— Наличными? Странно. Я заключал массу сделок с недвижимостью, но никогда не вносил задаток наличными.
— Действительно, — поспешил согласиться Джек, — вы совершенно правы. В высшей степени странно. Фактически абсурдно. Думаю, вы на это не согласитесь.