Винченци Пенни. Жестокий роман. Книга 2

   — Чепуха, Флер! Пирс был очень взвинчен. Это был акт отчаяния, который, увы, закончился трагически.
   — Рубен, дорогой, прости меня, — рыдала Флер. — Какое счастье, что ты приехал со мной!
   Рубен вышел во двор и направился вдоль по тропинке. Флер хотелось убежать куда глаза глядят.
 
   Каролина спустилась вниз.
   — А, это ты, — сказала она, увидев в гостиной Флер.
   — Да, прости. Я очень жалею, что приехала сюда.
   Но теперь уже ничего не изменишь. Я бы хотела повидать Хлою.
   — Не думаю, что она обрадуется тебе.
   — Я тоже.
   — Так оставь ее в покое.
   — Я хотела бы извиниться перед ней и…
   — Флер, ты только усугубишь ее горе. Она в невменяемом состоянии. Поэтому…
   — Да, ноя считаю себя виновной, поэтому и хотела бы поговорить с ней.
   — Чушь! Ты ни в чем не виновата. Да и Хлоя тоже.
   Пирс был крайне неуравновешен и находился последнее время в страшном напряжении. Он и раньше пытался покончить с собой.
   — Что? Он уже пытался?
   — Да. Дважды.
   — О Господи! Я не знала этого.
   — Думаю, ты вообще плохо знала его, Флер. Но это не имеет значения.
   — Почему же? Имеет. Мне следовало быть осмотрительнее, беседуя с вами. Черт возьми, Каролина, что я натворила!
   — Послушай, Флер, я не психиатр и знаю о подобных делах меньше, чем твой странный друг мистер Блейк.
   — Он не странный.
   — Ну хорошо, извини. Он действительно твой друг?
   — Да, верный друг.
   — Так вот, Флер, ты ни в чем не виновата. И меньше всего — в смерти Пирса. Хлоя виновата больше, поэтому она и рыдает. Конечно, тебе не следовало связываться с Пирсом, приезжать сюда и говорить Хлое, что ты помогала Магнусу. Но Пирс сам шел к этому трагическому концу. И вот что еще. Флер. Мы ни в коем случае не должны упоминать о Магнусе Филипсе.
   Запомни: Пирс умер, потому что хотел этого. Он не выдержал напряжения и не справился с ситуацией. Будь он здоровым и психически уравновешенным человеком, роман с тобой не довел бы его до могилы. Он все видел в искаженном свете, поскольку сам был извращенцем.
   — Не предполагала, что ты так разбираешься в психиатрии, — удивилась Флер.
   — Это опыт и здравый смысл. Флер, вот и все. У меня была нелегкая жизнь. К тому же моя мать тоже страдала тяжелой депрессией.
   — Спасибо за поддержку, Каролина.
   Флер вышла в сад. На душе у нее стало легче. Впервые в жизни она ощутила радость от присутствия матери.
 
   Баннерман сразу направился в спальню Хлои.
   — Примите мои соболезнования.
   — Роджер, мне очень плохо. Это я во всем виновата.
   — Нет, Хлоя, вы ошибаетесь. Успокоитесь, пожалуйста.
   — Нет, нет, я наговорила ему много глупостей. Мы поскандалили.
   — Из-за чего? — насторожился Баннерман. — Может, вы не хотите говорить об этом?
   — О, Роджер, это так трудно! Я провинилась перед ним. Да и он передо мной тоже. Вчера вечером все это обнаружилось, и я наговорила ему много жестоких слов.
   А он.., он извинялся, просил прощения, умолял понять его. Я.., ничего не слышала, как безумная. Это было ужасно, Роджер! О Господи, лучше бы мне умереть! Я думаю, мне нужно… — Она замолчала и с тревогой посмотрела на доктора.
   — Хлоя, перестаньте плакать и выслушайте меня.
   — Нет-нет, Роджер, не говорите, что Пирс был неуравновешенным, нервным и истеричным и это привело его к смерти. Это я убила его. Мне следовало быть добрее, отзывчивее, шире. Я злая ведьма и заслуживаю смерти.
   — Хлоя! Выслушайте меня наконец. Я хочу сказать вам о его болезни. Именно она и подтолкнула его к смерти.
   Хлоя удивленно уставилась на Баннермана:
   — Какая болезнь? Ничего не понимаю.
   — Неужели он не сказал вам?
   — О чем? — Она замерла.
   — Хлоя, у Пирса был рак легкого. Поэтому он так часто ходил на прием к Фарадею.
   — Боже! — воскликнула Хлоя и схватила Роджера за руку. — Я и понятия об этом не имела! Когда он узнал об этом? Когда?
   — Фарадей обследовал его, проверил анализы и поставил диагноз. Об операции не могло быть и речи. Фарадей предложил ему несколько сеансов радиотерапии, но, увы, болезнь прогрессировала. Пирсу оставалось жить совсем немного. Удивительно, что он не сообщил вам об этом. Фарадей хотел скрыть это от него, но Пирс потребовал, чтобы он сказал ему правду.
   — Роджер, мне от этого не легче. Значит, он все знал и молчал, не желая тревожить меня. Он пожалел меня! А как ему было страшно! — Хлоя уронила голову на руки и снова заплакала. — Я предала его. Предала в тот самый момент, когда была нужна ему больше всего.
   Боже, Роджер, как мне вынести все это?
 
   — Она убита горем, — сказал Баннерман Джо, спустившись в гостиную. — Я сообщил ей, что у Пирса был рак легкого. Вы знали об этом?
   — Нет, — удивился Джо.
   — Кажется, он никому не рассказал о своей болезни, — задумчиво проговорил Баннерман. — Думаю, он ждал, когда его пожалуют в пэры. Между нами, я сказал Фарадею о том, как это важно для Пирса, и тот убедил членов комиссий, что дни его пациента сочтены. Я всеми силами пытался внушить Хлое, что самоубийцами становятся преимущественно ущербные личности, каковой, безусловно, был и Пирс.
   — Значит, вы полагаете, что Пирс был не только неуравновешенным, но и ущербным?
   — Да, я наблюдал за ним много лет. Нет, он не был безумным, но психически ненормальным — несомненно.
   — А что заставило его покончить с собой?
   — Трудно сказать. Отчасти финансовые проблемы, хотя Хлоя это отрицает. Впрочем, при скрытности Пирса она могла об этом не знать. Если бы нам удалось убедить Хлою, что это так, ей стало бы легче.
   — Возможно, — задумчиво сказал Джо, хотя сомневался, что у Пирса были проблемы с деньгами.
   Ведь за фильмы и спектакли он получал огромные гонорары. — Едва ли Хлое станет легче, если она узнает, что, помимо всего прочего, у нее возникнут финансовые проблемы.
   — Вы просто не знаете, какие факторы способствуют иногда выходу из тяжелого душевного кризиса, — заметил Баннерман. — Короче говоря, я взял с нее слово, что она будет принимать пару таблеток на ночь.
   Очень прошу вас проследить за этим.
   — Да, да, конечно.
   — Полагаю, пора подумать о похоронах. Пусть Хлоя займется этим немедленно. Это заставит ее отвлечься.
 
   Хлоя сидела в гостиной, держа бокал виски со льдом, когда вошел Рубен. Пристально посмотрев на нее, он смущенно улыбнулся:
   — Как дела?
   — Ничего, Рубен, спасибо. Хотите выпить? — Она протянула ему бутылку.
   — С удовольствием.
   — А где Флер? — спросила Хлоя.
   — Наверху. Она очень переживает и во всем обвиняет себя. Я убеждал Флер, что она не виновата, но ничего не достиг. Вам тоже не стоит винить себя, — добавил он.
   — Рубен, не надо об этом. Ведь вы почти ничего не знаете о нашей семье.
   — Хорошо. Если хотите, я уйду.
   — Нет, останьтесь.
   — По-моему, вы замечательная женщина, — сказал Рубен и погрузился в чтение какого-то журнала.
 
   На Хлою обрушились все заботы, связанные с организацией похорон. Это действительно отвлекло ее от тяжелых мыслей. Она решила, что похороны должны состояться в Лондоне, где все смогут проститься с Пирсом.
   — Это последнее, что я могу для него сделать, — сказала она Джо. — Может, нам ограничиться семейным кругом?
   — Нет, думаю, на похоронах должно быть много людей.
   — А как поступить с детьми? Не слишком ли они малы для этого?
   — Малы для чего? — потребовала ответа внезапно появившаяся Пандора.
   — Для участия в похоронах папы, дорогая. Ты хочешь проститься с ним? Или останешься дома с Розмари?
   — Нет, я пойду на похороны. Мама, там Китти почему-то плачет.
   — Да, дорогая, сейчас иду.
   — Мама, можно я посижу с Джо?
   — Конечно.
   Джо боялся не выдержать этого. Он безумно устал за эти дни.
 
   После ужина Хлоя пошла в кабинет Пирса и села за стол, боясь притронуться к его бумагам. Вдруг она услышала шаги.
   — Нам нужно поговорить, Хлоя, — сказала Флер срывающимся голосом.
   — О чем?
   — Смерть Пирса потрясла меня. Это ужасно…
   — Ты тут ни при чем. Только я одна виновата во всем.
   — Ты ошибаешься, — возразила Флер. — Я знаю, что это не так.
   — Что ты знаешь? — раздраженно воскликнула Хлоя. — Что ты вообще знаешь о моей семье? Не понимаю, как ты посмела завести роман с Пирсом. Ведь ты прекрасно знала, что он мой муж, не так ли? Думаю, ты соблазнила его с какой-то определенной целью.
   — Это не так, но я пришла к тебе только затем, чтобы попросить прощения.
   — Неужели? — Хлою охватила злость. — Ты сожалеешь? Ну что ж. Флер. А как должны себя чувствовать я и мои дети? Пандора безумно любила отца. Как нам жить, без него? Я знаю, что утром ты собираешься уехать, и не намерена тебя задерживать. Надеюсь, мы никогда больше не увидимся.
   — Да, я уеду и постараюсь забыть обо всем, что произошло.
   — — — Тебе легко это сделать. А куда мне деться? Мы обречены жить с этой трагедией до конца жизни. Конечно, тебе наплевать на мою жизнь и на все, что мне дорого.
   — А почему я должна волноваться о твоей семье? — крикнула Флер, теряя контроль над собой. Все, что накопилось за долгие годы: злость, зависть, ненависть, — всколыхнулось в ней. — Что твоя семья сделала для меня?
   — Мы ни в чем не виноваты перед тобой.
   — Ошибаешься. Вы все делали вид, что меня нет на свете. Вы скрывали сам факт моего существования. Мать отказалась от меня, едва я родилась. Она с удивительной легкостью отправила меня на другой край света…
   — С твоим отцом.
   — Да, но скажи, ты могла бы отказаться от своего ребенка и отослать его бог знает куда?
   Хлоя задумалась.
   — Мало того, что она меня бросила. Каролина ни разу не навестила меня, даже не поинтересовалась, как и с кем я живу, не написала мне, не поздравляла меня с днем рождения.
   — Флер! — с сочувствием сказала Хлоя. — Я мало знаю об этом, но думаю, ей пришлось отказаться от тебя, чтобы справиться с другими проблемами.
   — Ты имеешь в виду себя, братьев и отца? Ты росла с родителями, а я только с бабушкой. Но и она умерла, когда я была еще совсем юной..
   Хлоя молчала.
   — Вот что вы сделали со мной! — воскликнула Флер. — А знаешь, что сказал Джо Пэйтон, когда я случайно узнала о твоем замужестве? «Разумеется, мы не могли сказать ему о твоем существовании». — Лицо Флер пылало от гнева. — «Разумеется!» Каково! Как после всего этого я должна была относиться к тебе? Да и не только к тебе, но и ко всем остальным? И не надейся, что я когда-либо испытаю к вам сострадание, почувствую раскаяние или угрызения совести. Я тебе ничего не должна. Абсолютно ничего!
   — Ну ладно, — оборвала ее Хлоя. — Этот разговор не имеет смысла. Давай сменим тему.
   Флер посмотрела на нее с ненавистью:
   — Я всегда знала, что ты омерзительная сука! Испорченная, избалованная, самовлюбленная сука! И я не ошиблась. Мне хотелось откровенно поговорить с тобой, сказать тебе, что жалею обо всем, попросить у тебя прощения. Но теперь вижу, что зря старалась. Мне не о чем беспокоиться.
   Глядя на Флер, Хлоя думала: «Как я ненавижу ее, как она мне отвратительна, как хорошо, что все эти годы мы не встречались».
   Вдруг на глазах Флер появились слезы. Она быстро вытерла их и пошла к двери.
   Изумленная Хлоя бросилась за сестрой, пытаясь удержать ее:
   — Флер, прости меня! Я не хотела обидеть тебя.
   Не плачь!
   Флер повернулась к ней с таким злобным выражением лица, что та отпрянула назад.
   — Значит, ты сожалеешь! О чем же? О том, что родилась? Что тебя любили? Что у тебя были родители?
   — О, Флер, не надо об этом, пожалуйста! Этот разговор ни к чему нас не приведет.
   Быстро подойдя к ней, Флер влепила ей такую пощечину, что Хлоя упала на диван. Флер принялась колотить ее.
   Внезапно появившийся Рубен оттащил Флер.
   — Мне позвать кого-нибудь? — спросил он, с тревогой поглядывая на Хлою.
   — Нет, Рубен, не надо. Ничего страшного. Флер, посиди спокойно, а Рубен принесет нам чаи. Давай попробуем во всем разобраться.
   Флер села па диван и закрыла лицо руками. Хлоя вытащила из кармана носовой платок и протянула его сестре.
   Рубен вернулся через несколько минут с чайным подносом.
   — Мне остаться?
   — Нет, — ответили Хлоя и Флер.
   — Хорошо. — Он вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.
   — Он замечательный парень, — заметила Хлоя.
   — Да. Я собиралась выйти за него замуж, но потом передумала.
   — Почему? — Хлоя вдруг почувствовала, что ей хочется узнать о сестре как можно больше.
   — Я не была влюблена в него.
   Хлоя протянула Флер чашку чая:
   — Я только и делаю, что предлагаю тебе чай.
   — У тебя жуткий вид, — сказала Флер, взглянув на сестру. — Нужно приложить лед, чтобы не было синяка. Прости меня, Хлоя.
   — Ничего, я тоже ударила тебя вчера. Когда дети растут вместе, они дерутся гораздо чаще.
   Флер неожиданно улыбнулась:
   — Удивительная мысль. Мы и в самом деле подрались лишь потому, что не делали этого в детстве.
   — Всю свою сознательную жизнь я ненавидела тебя, — призналась Хлоя. — Я сейчас даже не знаю почему.
   — Я тоже" не понимаю, за что ты ненавидела меня.
   — Должно быть, оттого, что ты родилась первой, а мать любила твоего отца, чего нельзя сказать о моем.
   Она не любила и меня. Впрочем, сейчас она смирилась с моим существованием.
   — Если, по-твоему, Каролина любит меня, то признаюсь, это проявляется весьма странно, — заметила Флер.
   — Да, у нее много странностей, — согласилась Хлоя. — Она никогда не рассказывала мне о тебе. Я узнала все совершенно случайно, когда мне было пятнадцать лет. Расскажи мне о своем отце, — неожиданно попросила она. — Я часто думала о нем.
   Польщенная Флер охотно удовлетворила просьбу сестры, а потом выслушала рассказ Хлои об отце и братьях. Они говорили долго, впервые испытав друг к другу родственные чувства. Уже за полночь Хлоя пожелала Флер спокойной ночи и пошла спать, забыв о таблетках Баннермана.
 
   — Черт возьми! — изумленно воскликнул Магнус, глядя на экран телевизора.
   «Сегодня состоялись похороны знаменитого актера Пирса Виндзора, — сообщил диктор. — Он скончался в конце прошлой недели, сразу же после того, как королева Елизавета пожаловала ему звание пэра. Во главе похоронной процессии шли молодая вдова сэра Виндзора и его старшая дочь Пандора».
   Магнус уставился на экран, не веря своим глазам.
   Позади Хлои стояла высокая, очень красивая девушка, лицо которой выражало глубокую скорбь. Не может быть, подумал он, ведь она в Нью-Йорке! Как оказалась здесь Флер? Почему он не слышал о се приезде в Лондон? Господи, как он по ней соскучился!
   Конечно, Флер никогда не будет принадлежать ему, но Магнусу безумно хотелось повидать ее. И зачем только она решила выйти замуж за какого-то парня с идиотским именем?
 
   — Это было ужасно, Джо,. — сказала Каролина. — Я чувствовала себя отвратительно.
   — Почему?
   — Не знаю. Будь я лучшей матерью, Хлоя никогда не вышла бы за Пирса.
   — Каролина, не стоит обвинять во всем только себя.
   — Нет, Джо, я была очень плохой матерью и для Хлои, и для Флер. Зачем притворяться, что это не так?
   Я все испортила, даже наши с тобой отношения.
   — У пас были прекрасные отношения, Каролина, и их испортила не ты, а этот негодяи Филипс.
   — Да, не могу простить себе, почти уступила ему. Я предала тебя, Джо, и помогла ему с, этой проклятой книгой.
   — Чепуха! Он в любом случае написал бы ее. Это не имеет к тебе никакого отношения.
   — Мне нужно срочно вернуться домой. Боюсь, Камео подохнет с голоду.
   — Боже мой! — воскликнул Джо. — Лошадь всегда была для тебя важнее, чем я. Вот в чем главная проблема наших отношений! Не Магнус Филипс, а твои лошади.
   — Ты несправедлив ко мне, Джо. Ведь тебе не хотелось жить в сельской местности.
   — А тебе — в Лондоне.
   — Это другое дело.
   — Почему?
   — Потому что за городом красиво и спокойно, а в Лондоне — мрачно, шумно и противно.
   Они подошли к ее машине. Джо вдруг повернул Каролину к себе и поправил ее волосы.
   — Знаешь, ты все еще прекрасна. Ты красивее дочерей.
   — О, Джо, перестань, это не так.
   — Для меня это так, хотя я люблю твоих дочерей.
   — А кого из них ты любишь больше?
   — Обеих, но по-разному.
   — Боже, по своей глупости я никогда об этом не думала. А ведь Хлоя долго жила у тебя, а с Флер ты снимал один номер в Лос-Анджелесе. Ты очень опасный человек, Джо!
   — Да, а ты в это время ждала меня.
   — Но потом я променяла тебя на… Господи, какая же я сука! — мрачно сказала она.
   — Признаюсь, меня тянет к таким сукам.
   Каролина прижалась к нему.
   — Джо, мы так никогда не расстанемся. Я не могу оставить тебя сейчас. Давай вернемся к тебе.
   — А как же твоя лошадь?
   — Ничего, Джек сам управится с ней.
   — Это похоже на любовь!
   — Ты прав, у меня есть одно условие.
   — Какое?
   — Завтра утром мы вместе отправимся в магазин и купим тебе плащ и несколько рубашек. А сейчас мы зайдем в «Хилз» и купим простыни. Я не могу спать на рваных.
   — А кто сказал, что мы будем спать? — улыбнулся Джо.
 
   В тот вечер Хлоя пригласила Флер и Рубена поужинать в свой лондонский дом на площади Монпелье.
   Утром они вылетали в Нью-Йорк.
 
   Поздно вечером Хлое позвонила горничная.
   — Вам звонил Магнус Филипс.
   — Боже! Ну почему он не может оставить нас в покое? Мерзавец!
   — Он хотел поговорить с мисс Фитцпатрик и оставил мне свой телефон.
   — Он мне не нужен, — сказала Флер.
 
   Рано утром они отправились в аэропорт. Хлоя провожала их со смешанным чувством сожаления и радости, ибо очень устала от Флер и все еще относилась к ней настороженно. Она не могла забыть, что Флер помогала Магнусу и соблазнила ее мужа. Вместе с тем ей нравились честность, сила и смелость сестры, и Хлоя поняла, что Флер можно доверять.
   Хлое очень понравился Рубен, и она знала, что ей будет не хватать его. Кроме того, этот тихий, спокойный, немногословный и надежный человек понимал ее с полуслова.
 
   Вернувшись домой, она зашла к детям, а потом поднялась в свою комнату и стала обдумывать сложившуюся ситуацию. Проблем было слишком много. Болезнь и смерть мужа, книга Магнуса, отношения с Людовиком. Завтра утром ей предстояло встретиться с Прендергастом. Что он ей скажет? Теперь Хлоя почти не сомневалась, что Пирс оставил огромные долги. Да, ее финансовое положение может оказаться самой серьезной проблемой.
 
   Флер тоже вспоминала Хлою. Ей казалось невероятным, что она наконец-то встретилась с сестрой и совершенно изменила отношение к ней. Ей импонировали простота, открытость и непосредственность Хлои. Хлоя понравилась и Рубену, как, впрочем, и он ей. Интересно, подумала Флер, ведь Рубен ничем не лучше того парня, с которым встречается Хлоя. К тому же тот — известный адвокат и безумно любит ее. Как странно устроена жизнь!
   Ну что ж, она возвращается домой, к своей любимой работе и невыносимо тоскливой жизни. Только сейчас Флер вспомнила о Магнусе. А ведь именно из-за него она бросила все и прилетела в Лондон. Все же следовало повидаться с ним. Только он мог открыть ей тайну ее отца. Нет, надо поскорее забыть его. Все равно из этого ничего не получится.
 
   А Магнус лежал в доме своего друга в Брайтоне и думал о Флер. Она не выходила у него из головы с тех пор, как он увидел ее по телевизору на похоронах Пирса.
   Теперь Магнус понял, что не может жить без нее. Господи, и как это его угораздило так неожиданно влюбиться!
   Его все больше удручала мысль о скором замужестве Флер. Магнус понимал, что не имеет на нее никаких прав, да и вообще ей не подходит. Все, что ему оставалось, это побыстрее забыть ее. Конечно, это невероятно трудно, но другого выхода нет. Надо выбросить Флер из головы ради ее же блага. Да, ради нее он готов был пожертвовать всем.
   Эта мысль позабавила Магнуса, ибо он никогда не замечал в себе склонности к альтруизму, здоровый эгоизм был источником его жизненной энергии. «Ну что ж, любовь преобразила меня», — подумал он, засыпая.

Глава 40

Август — октябрь, 1972

   — Так что же нам делать? — спросил Ричард Боуман, взглянув на Магнуса.
   Тот пожал плечами:
   — Мы можем опубликовать ее, если хочешь, но это не слишком красиво будет воспринято как клевета на покойника.
   — В том-то и проблема. Но с другой стороны…
   — Понял, — прервал его Магнус. — Да, это ужасно.
   Молодая вдова, маленькие дети…
   — Магнус, если бы я не знал тебя, то принял бы твои слова за чистую монету.
   — Я не лукавлю. Нас не поймут, Ричард, и даже обвинят в том, что книга подтолкнула его к самоубийству. А самое главное, нам не удастся распродать тираж.
   — Ты совершенно прав. Мы потеряем на этом кучу денег.
   — Думаю, нам лучше выждать хотя бы шесть месяцев, а потом быстро напечатать ее и выбросить на рынок. Тогда это будет выглядеть совсем по-другому.
   — Верно, — согласился Ричард. — Так и сделаем. Я соберу журналистов и сообщу им, что мы отказались от издания по соображениям коммерческой безопасности.
   — Вот и хорошо. А я тем временем отдохну.
 
   — Так что же нам делать? — обратилась Хлоя с тем же вопросом к Джиму Прендергасту.
   — Боюсь, вам придется продать оба дома и лошадей. Кстати, ваш муж уже продал все свои акции на ипподроме.
   — Неужели все так плохо?
   — Да, Хлоя. Мне жаль. Я думал, он объяснил вам ситуацию.
   — Нет, он ничего не говорил мне. Куда же все это делось, Джим?
   — Он был весьма экстравагантным человеком, Хлоя, жил не по средствам и брал у Питера, чтобы заплатить Полу. Пирс отличался расточительностью. Ваши дома уже дважды заложены. Он потратил кучу денег на свои безумные проекты, например" на пьесу «Королевство».
   Кроме того, он вложил огромную сумму в постановку фильма «Сон в летнюю ночь».
   — Да, но этот фильм принес немалый доход.
   — Не совсем так, Хлоя. Фильм получил три «Оскара», но не стал кассовым. А содержание двух огромных домов и постоянные приемы требовали бешеных денег.
   Странно, что вы не понимали этого.
   — Вы правы.
   — Боюсь, Пирс переоценил свои силы и возможности. Ему казалось, что так будет всегда: успех, слава, деньги. А все получилось наоборот. Он оставил немыслимое количество неоплаченных счетов. Помимо всего прочего, Пирс был необычайно щедр. Огромные суммы ушли на какие-то благотворительные цели…
   — Я знаю, — тихо сказала Хлоя.
 
   — Что же нам делать? — озабоченно спросил Людовик, желая хоть как-то приободрить Хлою. — Пожалуй, ты должна позволить мне заняться твоими финансовыми проблемами. Я, конечно, понимаю, что все очень плохо, но попытаюсь кое-что сделать. Я не могу сохранить твой дом в Стебингсе и конюшни, но готов купить тебе небольшой дом в Лондоне. Это будет наш дом, Хлоя. Кроме того, следует изыскать средства, чтобы оплачивать школу. Дорогая, тебе необходимо успокоиться. Доверься мне. Все образуется. Ты ни в чем не виновата. Не казни себя. Надо жить, потому что…
   — Людовик, ты не понимаешь. Твои усилия заставят меня страдать еще больше. Я не могу избавиться от чувства вины перед ним. Все, что связано с Пирсом, касается и меня. И с каждым днем ощущение вины нарастает. Прости!
   — Что же нам делать? — спросила Каролина, встревоженно глядя на Джо. — По-моему, он был близок к банкротству. Теперь все пойдет с молотка — два дома, машины, лошади. Боже мой, этот человек…
   — — Не надо, Каролина. Этим не поможешь.
   — Знаю, но не могу… Как это он оставил дела в таком беспорядке? А сколько долгов! Бедная Хлоя. Как она будет жить? Хорошо, что хоть книга не выходит.
   — Да, слава Богу. Каролина, а ты поможешь ей деньгами?
   — Конечно. Я уже предложила купить ей дом и сделать взнос в трастовый фонд, чтобы обеспечить образование детей. Правда, Хлоя отказывается от моей помощи и утверждает, что сама справится со всеми проблемами. Она плохо выглядит, Джо, и во всем обвиняет себя.
   — А что Людовик?
   — Он тоже предлагал ей помощь, но Хлоя не приняла ее. Не понимаю, почему она не хочет выйти за него замуж.
   — Каролина, она не уверена в себе и боится сделать еще одну ошибку. Ведь Пирс умер всего неделю назад.
   — Да, но их отношения уже давно нельзя было назвать браком.
   — Но она думает иначе.
 
   После этого разговора Джо поехал к Хлое.
   — Никогда не думала, Джо, что мне будет еще хуже, чем в день смерти Пирса. Не знаю, что и делать. Даже жить не хочется.
   — Дорогая, так нельзя. Тебе следует смириться и перестать себя терзать. Ты долго боролась за него, хранила ему верность…
   — Нет, Джо, я не была верна Пирсу и призналась ему в этом. Я постоянно упрекала его в неверности, а сама предала его. Не успокаивай меня, Джо, это я убила его. Мне кажется, будто я сама подмешала ему в виски снотворное и заставила выпить.
   Джо оставил надежду успокоить ее.
 
   В сентябре положение Хлои стало еще более отчаянным. Появились первые желающие купить дома в Лондоне и в Стебингсе. За лондонский дом предложили не очень высокую цену, но агент по недвижимости советовал согласиться. Людовик и Каролина, напротив, уговаривали Хлою не спешить, но Хлоя так устала, что готова была на все.
   Задом в Стебингсе Хлое предложили гораздо больше, но у нее возникла идея, которую следовало с кем-то обсудить. Она не сомневалась, что Людовик, Джим Прендергаст и даже мать не поддержат ее. Поразмыслив, она решила позвонить Флер.
   Та пришла в восторг от идеи Хлои.
   — Это прекрасно. Смелее, ничего не бойся.
   Хлоя заметила, что на ней лежит ответственность за семью, но Флер ответила: