Страница:
А когда включился, Сашок понял, что проиграл. Он лежал на спине, а “ниндзя” сосредоточенно делал ему рычаг руки наружу. Делал совершенно правильно, а уйти от приема можно, если только противник совершил ошибку или ты не упустил момент начала. Момент был упущен. Рука болела дико. Сашка зарычал от боли. Мелькнула мысль: “А хрен! Ломай! Не сдамся!” Сустав трещал. В глазах — кровавые пятна… И вдруг давление ослабло! Не веря удаче, Сашок рванулся… Что-то мелькнуло перед самым лицом.
Ломать руку, несмотря на подступающее боевое безумие, мне не хотелось. И я рискнул. Надавив посильнее, вдруг резко сел, перебросив его руку через бедро, приподнял ногу, прижимавшую голову Чечена к полу, и ударил кончиками пальцев ему в шею. Ударил резко с оттяжкой, рядом с мышцей, имеющей длинное медицинское название[45]… Чечен вздрогнул и потерял сознание.
Я знал, что это минуты на три-четыре, поэтому, потрогав пульс противника (слабый, но присутствует!), спокойно поднялся на ноги и поклонился лежащему. Какой классный боец!
Зал взревел… Нет, он ревел уже давно, но только сейчас посторонние звуки достигли моего сознания. Я сделал вдох, затем резко выдохнул и, стараясь не шататься как пьяный, направился к трапу, ведущему наверх. Кажется, первый этап пройден…
Пока ехал домой (поймал тачку, чтобы не трястись с деньгами в метро) — чувствовал себя неплохо. Но, отпустив водителя и подходя к дому, понял: получил я по полной программе. Болело везде. Больше всего — голова. Ну, это понятно. Два раза лоб в лоб, как бараны. Саднило локти, ныло плечо, шея трещала, хотя ведь вроде Чечен мне ее не крутил. Ладно… Выживу.
Я поднялся наверх, радуясь тому, какая хорошая штука — лифт. Не надо переться пешком. Сунул ключ в замок, привычно отметил ощущение присутствия внутри квартиры. Танюшка! Ура, сейчас меня будут кормить! И лишь войдя в прихожую и бросив пакет с деньгами на тумбочку, сообразил: Танюхи никак здесь не может быть! Она сегодня работает!!!
Огненная волна промчалась по жилам. Волосы на загривке встали дыбом. Я не имел понятия, как тот, кто поджидал меня, попал внутрь. Да меня это и не волновало. Усталость и боль сгинули без следа Я замер, прислушиваясь… Тихий шорох, дыхание в комнате. Все, как тогда. Но это не Татьяна. Теперь я точно чувствовал, что это не она. Мужчина! Довольно крупный, если судить по ритму дыхания. Спокоен. Расслаблен и… Что-то непонятное. Ощущение знакомое и в то же время нет. Блин-компот!
Я подобрал обратно пакет с бабками — бросить в рожу перед атакой — и двинулся к двери в комнату… Но голос, внезапно прогнавший тишину, заставил меня замереть:
“ХАИ-БА-РЕКИ. СА-МАРУ РА, — пропел он, — СЭН ДАР-АИ-РЕ. СИ, СИ-ГЭ-И. САН-РИГ РА ГОР! РАРОГ-НА! ТИ-НАТ! ТИ-ТАМИ ТИ-НШ” — Я помнил эти слова. Я знал, что они означают! Правда, не знал — откуда. Второй раз за вечер я бросил деньги на тумбочку и толкнул дверь.
Он стоял посреди комнаты, высокий, темноволосый. Рукоять меча на его правом боку отливала серебром. Как и браслеты, и ожерелье. На груди тускло блестела квадратная металлическая пластина. Все — как в ту ночь Большой Луны на Ладоге.
— Эри! — сказал он мне.
— Здравствуй, Вестник, — ответил я на том же языке, не удивляясь, что говорю не по-русски. У моих ног лежали десять совершенно одинаковых с виду прямых недлинных мечей. Без колебаний я поднял один.
— Поговорим?
Глава 8
— Да никто, — я откусил кусок бутерброда с колбасой, — никто мне не говорил. Я Знал, понимаешь?
— Угу, — Коляныч уставился на черпало своей чайной ложки, так и эдак поворачивая ее к солнцу. На кухне было ослепительно чисто. Натахина рука.
— Чего я не понимаю больше всего, — продолжил я, — так это — на что я им сдался? Вот Сенсэй — это да. Он-то понятно, даже без регалий если. А я? Он, этот Марн, сказал, что Бессмертный не вернется. У них там он что-то вроде тибетского Далай-ламы среди диких горцев. Одним присутствием мир и покой обеспечивал. Я тебе свой сон с битвой и крепостью, помнишь, рассказывал? Так вот — это он тогда погиб. Горцы потом, бедняги, с ног сбились в поисках. Нашли… Но при чем здесь я?
— А почему не вернется? — прервал мой словесный понос Колька.
— Почему… Ты же знаешь Сенсэя. Он сказал, что их народ больше не нуждается в няньке. Мол, они сами могут уже о себе позаботиться. А здесь…
— Да-а, — протянул Коляныч. — Наш народ точно нуждается. Только почему тогда Юрич не президент? Впрочем, — понятно. Учтя негативный опыт, он решил не повелевать баранами, а воспитывать Воинов.
— Хватит прикалываться! Они не бараны! И я тебя уверяю, таких воинов, как там, — здесь немного!
Колька хмуро улыбнулся и бросил ложку в блюдце.
— Да я и не прикалываюсь, — сказал он тихо. — Просто все это настолько дико, что если б не этот меч… мягко скажем, — необычный, я первым бы позвонил своим знакомым психиатрам. Чтобы, значит, тихо, без шума промыть тебе мозги. Но таких мечей у нас не делают и не делали — даже японцы… Что за технология, если им можно просто строгать обычное железо? Почему клинок полупрозрачный? Это металл? Эти и еще тысяча других вопросов. А ответ один — хрен его знает! И говорю я шутейски, чтоб не так страшно было…
Я опешил.
— Страшно? Чего тебе-то бояться?
— Много чего. — Колька прищурился. — Я мог бы сказать, что страшно от сознания того, что мир совсем не таков, каким мы его представляем. Страшно оттого, что и ко мне когда-нибудь может прийти некто и сказать: “Труба зовет!” И надо будет все бросить и переться незнамо куда. Страшно потому, что… Но все это бредятина. Все эти “страшно”. Главное-то в том, что вот сидишь ты сейчас передо мной, ха-ваешь бутерброды. А я, может быть, вижу тебя в последний раз.
Поперхнувшись куском, я закашлялся, а Колька с наслаждением хрястнул меня по спине. Помогло.
— Слушай, не разводи панику, — сказал я, отдышавшись. — Не собираюсь я никуда. У меня здесь…
— Врешь, — спокойно сказал Коляныч. — Не мне врешь. Себе. Собираешься и пойдешь — мне ли не знать? Столько лет дружим…
— Но Танюшка…
— Вот у нее и спроси… А вообще, поговори с Сенсэем. Я, лично, не врубаюсь, почему ты еще не там, не в Школе. Это же к нему тот тип приходил первым делом. Это же Юрич отправил его к тебе. Информация — у него!
— Во-первых, — это не Юрича идея. Это ИХ идея. А точнее, какое-то бредовое пророчество. А во-вторых, Колька, уж если о страхе говорить, — мне как-то боязно к нему ехать…
Коляныч улыбнулся и поднялся с табурета.
— Думаешь, — сказал он, снимая чайник с плиты, — он решит за тебя? Выскажет свое непререкаемое мнение, навяжет волю? Окстись! И потом, меч ты взял?
— Да.
— Чей меч?
— Ну, все верно, Юрича меч. То есть Бессмертного… Боже, как-то все это не вмещается в мою бедную голову. Бессмертный Король… Страж Заката. Остается только завопить: “Где моя треуголка?!” И поведут меня, болезного, под белы рученьки. И применят что-нибудь затормаживающее…
Чай с бульканьем устремился в мою кружку. Горячий. Исходящий паром.
— Про Закат — понятно! — Коляныч снова уселся. — У тебя половина картин с закатами, а половина с луной. И вообще, ты всегда был с какой-то придурью. В хорошем смысле, конечно. Так что я не удивлен. Почти…
Я бросил в огромную глиняную кружку, именуемую нами “дежурный тазик”, пять ложек сахара и размешал. Вопросы, одни вопросы.
— Ты прав, и Мусаси — имя твое, но что я там буду делать, Вещий? Там все другое — обычаи, люди, технологии, наконец. Какой из меня Страж? Чего охранять? Садящееся солнце?
— Балда, — веско произнес Колька. — А еще историю знаешь. Закат — это сторона света.. Логично, если вас четверо. Закат, Восход, Полночь и Полдень. Бессмертный по ходу это все перекрывал. А вы разделите. Как командующие фронтами.
— Там, судя по всему, очень скоро будут настоящие фронты. Правда, делить ничего не придется. Марн сказал, что сейчас — время Заката. И кто придет мне на смену — зависит от моих действий. Но я же не военный.
— Я тебя уговариваю прямо как девицу! — Колька заржал. — У тебя, маньячило, вся стена в книгах по военному искусству. Ты хоть догадывался, откуда этот бзик?
— Одно дело — теория! — неуверенно отозвался я. — А на практике…
— Ты, чем ныть, лучше скажи, когда тебе идти. И как.
Я слегка обиделся.
— Это не нытье! Ты хоть представляешь себе ситуацию? Живешь себе, живешь и вдруг — такая ответственность! Это ведь… А! Что там говорить!.. Да, я очень хочу им помочь. Мне дорог тот Мир, черт подери. Я люблю его! Но и этот мне дорог. И это разрывает меня на части!
— Не кипятись, — Коляныч опустил голову, — я же сказал, что шучу. А насчет твоего выбора… Видимо, придется искать такой вариант, который перекроет обе возможности. Ну хотя бы частично. Конечно, легко сказать, но ты все же попробуй. Попроси Руны, в конце концов… И ты не сказал когда. Он, этот Марн, ничего больше не говорил?
— Сказал, что подаст Знак, и я сразу пойму, что пора. Он вообще хотел, чтобы сразу. Но у меня тут не все долги закрыты. Ты знаешь какие. Если Танюшка не пойдет со мной, то хотя бы ее в покое оставят. Поэтому мне еще два боя надо провести. А что до способа… Картину с Городом помнишь?
Колька кивнул, а потом, взглянув мне в глаза, произнес:
— Ты, Игореха, если получится, если только это возможно, навещай нас, а? За квартирой я присмотрю…
— Он взял Меч. Не просто указал. Взял в руки. Он помнит язык.
Вагар, кажется, был удовлетворен ответом.
— Марн Кровь Хорахша! Сын Эохайда сына Део и Эйры дочери Тайри! Мой голос — голос Бен Галена! Ты исполнил свое Странствие!
Сказав эти слова, Читающий поднялся с кресла и легкой походкой юноши вышел из зала. Как будто ему не перевалило уже за триста солнц. Народ Недр живет долго. Эохайд проводил его взглядом, а потом посмотрел на Марна, приподняв бровь.
Юноша пожал плечами. Вагар был для него загадкой, как, впрочем, и для всех остальных людей. Откуда Читающий мог знать, что Бессмертный откажется возвращаться? А если мог, то почему не знал с самого начала? Как он здесь появился в тот самый момент, когда Марн вернулся после разговора с Королем? Что он делал, уйдя к реке после первого разговора с Мар-ном? Зачем взял с собой Говорящего с Духами? Почему похожи их имена? Много вопросов. Ответы же… Вернувшись, вагар изрек новое пророчество:
“Народ Гор вырос, — говорилось в нем, — поэтому Бессмертный ушел. Он больше не может помогать Вам. Дети стали взрослыми. Вы должны найти свой Путь. Движение рождает Равновесие. Четыре Стража будут держать его. Сейчас Меч Короля перейдет к Стражу Заката. Грядет страшное время. Страж придет на Кровавом Копье. Путь укажет Бессмертный. Торопись!”
Вот так и сказал. Ничего не объясняя. Марн снова отправился в Поиск. Бессмертный дал ему направление, а Страж оказался совсем рядом. И Марн уже видел его дважды. Значит, действительно не зря. Не случайно… Осталось только ждать. И подать Знак. А еще выяснить: не может ли действительно Страж быть его умершим братом. Это не трудно. Надо просто спросить…
Юноша подумал, что скоро кто-то из наследников Вождей Кланов получит в Бен Галене задачу найти остальных Стражей. Но он, Марн, свое уже сделал. Завтра он отправляется в Полуденные Отроги, в По-граничье. И Найи поедет с ним…
— Сын, — голос отца заставил юношу забыть о своих мыслях, — я должен поговорить с тобой. О Найи. Она ушла.
— Что?!
— Ушла, — отец пристально посмотрел на него, — но прежде мы говорили с ней. Ты должен знать — Найи не человек.
Марну показалось, что каменные своды рухнули ему на голову.
— Как… — только и смог прошептать он. — Как — не человек?
— Она Йиган! — голос Эохайда лязгнул, будто меч ударился о броню. — Оборотень! Мы все посвящены Лунному Волку. Весь Клан. Другие кланы имеют других покровителей. Но никто из нас не становится зверем на самом деле. Йиган — ты знаешь — делают это!
— И что же?! — неожиданно для себя Марн понял, что его это совсем не волнует. — Пусть становится! Со мной она была человеком!
— Конечно! Это была ее задача. Йиган очень сильны. Если научить их управлять своими превращениями, достаточно безопасны… Чтобы не убивать их сразу на месте! Пойми, они не считают себя людьми! Не мы, нет! Они сами! И они считают нас пищей!
— Но она…
— Не такая? Да, — Эохайд тяжело поднялся, — она воспитывалась в Бен Га лене. Ее туда отправил отец, Риг Снежный Вепрь. Когда-то на охоте он встретил женщину невиданной красоты. Они провели вместе ночь. А через десять месяцев у его шатра нашли девочку. По человеческим меркам ей было уже полгода. Но Риг узнал родимое пятно на запястье. В их семье такое — у всех. Это была она, Найи, дочь Рига и женщины Йиган! В чем дело, жрецы Аргайев разобрались быстро. Через месяц девочка была годовалой. Дети людей так не растут. Но Риг не мог убить свою дочь, и он еще любил ту женщину. Поэтому вождь отвез ее в Бен Гален. Там она могла вырасти, не причиняя никому вреда. Там ее могли воспитать как человека.
— Воспитали, отец! И раз она полукровка… Эохайд прервал сына жестом.
— Это не все! Вспомни, что сказал вагар! Не вздумай полюбить ее, или погибнешь! Риг погиб на охоте, едва вернувшись из урочища. Погиб непонятно, будто в какой-то миг ему отказали руки. Кугурр убил его. Так бывает со всеми, кто соединяется с Йиган. Они чужды нам и крадут душу. Без души человек умирает.
— Отец! — Марн не мог больше молчать. — Но ведь это все древние легенды! Они…
— И это не все! Знаешь ли ты, что Риг Снежный Вепрь погиб сто восемьдесят солнц назад?
Марн онемел. Это… Найи… Как ей может быть столько лет? Она вела себя как девчонка! Только иногда…
Отец словно прочитал его мысли.
— Йиган никогда не становятся взрослыми. По крайней мере, внешне. А может, их срок взросления столь велик, что люди просто не в состоянии охватить его разумом. Они быстро растут, а потом будто замирают в своем развитии. Ты знаешь историю нашего рода. Эохайд Черный Клинок, чье имя я ношу, первым из гилгереев столкнулся с Йиган полтысячи солнц назад. До этого они были просто страшной легендой! Тьмой за порогом! Тенью в глубине тени!.. Марн! Я хочу, чтобы ты прожил долго. От тебя зависит благополучие Кланов Гор. Ты Наследник. Ты совершил Странствие. Я не хочу думать, что уже поздно. Надеюсь, что Найи не успела понести от тебя. Иначе…
Он замолчал. Марн почувствовал, что его сердце сейчас выскочит из груди. “Зачем? Зачем ты поступила так?” — он мысленно обращался к Найи, как будто она могла слышать… И получил ответ! Три холодных слова: “Ты не поймешь!”
Глава 9
Здрачуйтя! Это я, Щамен, великан гярой! “Одним махом семерых побивахом!”
Такие мысли бродили в моей голове все время, паслись стадами, размягчая копытцами кору и подкорку. Пока Сенсэй не прогнал их, поселив, правда, на их место другие.
— Брось, — сказал он. — Брось и забудь. Это говорит лишь твой страх выглядеть глупо. Перед кем? Ты не о том думаешь! Это не пикник, не компьютерный мир! Там война, понимаешь? Там, как и здесь, люди погибают каждый день. Только живет людей значительно меньше. Все население гор — около десяти миллионов, — он извлек откуда-то карту, нарисованную на листе ватмана. — Вот, смотри! Империя — самое большое государство на планете — пятьдесят миллионов человек, в степях — если считать Аргайев, Ховрар, и Отран до кучи — миллиона три самое большее! Лоскутные владения Юго-Востока все вместе дадут еще десяток миллионов. И это почти все! Большая часть планеты — океан, большая часть суши — пустыни и горы. Может, там и живут Люди, но о них ничего не известно. Зато кроме Людей есть Вагары, Йиган, Трорги! Последних больше всех. Они почти не уступают в размерах популяции людям. Мир огромен, но заселена лишь малая его часть. Гибель большого числа Людей может вообще подорвать основы их существования как вида. А они повадились воевать! Причем не просто за территорию, власть или богатство, престиж, наконец! Нет, они воевали на истребление. Поэтому мы вмешались. Неважно, что я имею в виду под этим “мы”. Скажу только, что это не обычная муть про сверхцивилизацию. Мы люди. Если протянешь там достаточно долго — узнаешь. Но учти, твоя задача непомерна, боюсь, я не успел тебя как следует подготовить.
— Почему? — встрял я с вопросом.
— Потому что ты у меня не один такой, — отрезал Сенсэй. Задать напрашивающееся: “А кто еще?” — я не решился.
Сенсэй строго посмотрел на меня, будто ждал, смогу ли я удержаться от этой глупости. Хмыкнул и продолжил:
— Твоя задача — удержать горы. Поднялся весь Ховрар. Отранцы ломятся в границы Империи, Ка-риквэди захотят под шумок вышибить из вас дух. Твои единственные союзники — Аргайи. Ну, может, еще Атаят. Трорги пока не вмешиваются, но будь уверен, если вы достаточно ослабите друг друга, они вмешаются обязательно. И это будет похуже фашизма. Фашисты, по крайней мере внешне, были людьми. Трорги — не люди.
— А кто?
— Нелюди! Большие чешуйчатые синекожие твари. Не рептилии, но и не млекопитающие. Что-то среднее… Вот такая обстановка. Держи горы, постарайся предотвратить междоусобицу. Крепостей там настроено множество. Если не передеретесь — устоите. Почва для твоего появления там готова. Молва уже идет.
— Валентин Юрьевич, вы так говорите, будто в командировку меня отправляете.
— Можно сказать и так.
— А если я не хочу?
Сенсэй молча посмотрел на меня. Чуть наклонил голову в одну сторону, потом в другую. Будто примеривался — с какого боку мне лучше врезать.
— Ты еще не понял, — сказал он наконец. — Это, — он чуть прихлопнул ладонью по столу, — не твой мир. Твой — там! — он показал на карту. — Да, ты здесь вырос. Здесь хорошо и с крыши не течет, но настанет день, и Тот мир потребует тебя к себе. Ты не сможешь остаться, как ни упирайся. Пока не сможешь. Для этого нужны другие Знания. Их у тебя нет. Опять же пока. И будут не скоро. Так вот, если тебя позовет оттуда, а ты станешь здесь цепляться за все, что ни попадя, — вырвет с мясом! Судьбы окружающих полетят кувырком. Многие могут погибнуть. Ты этого хочешь?
— Нет… Но все это значит, что у меня нет выбора.
Сенсэй покачал головой.
— Ты прекрасно знаешь — выбор есть всегда. В данном случае ты можешь выбрать положение жертвы. Позицию человека, которого несет река Судьбы, а он ноет и жалуется, цепляясь за камни на перекатах. И он считает, что во всем виновата эта проклятая река, которая колотит его о те самые камни. А можешь выбрать позицию Воина, который, зная, что в данный момент от него ничего не зависит, выбирает Безупречность. Он отдается течению, и река выносит его. А куда, кто знает? Перефразируя твоего любимого Кастанеду, можно сказать: “Не имеет значения, в каком из Миров умереть! Важно — как и в каком жить!” А напоследок запомни: ты пока никакой не Страж Заката. Им ты еще только должен будешь стать…
Придя домой, я долго рассматривал карту, которую Сенсэй отдал мне. Так вот ты какой, Мир Зеленого Неба! Кровавый ты, оказывается, недобрый… Как и этот, впрочем.
Материк на карте присутствовал один. Здоровенный, он занимал всю северную полярную область, а в центре карты широким, изъязвленным заливами языком спускался на юг. Несколько крупных горных цепей, на одной из которых по-русски написано “Заманг”, а еще на одной — “Изумрудный Туман”. Рядом какие-то полупонятные закорючки. Тамошнее письмо? Умел ли я читать в той жизни? Если да, то пока не могу вспомнить.
Кроме материка на карте присутствовало несколько крупных, судя по масштабной линейке, с Новую Гвинею размером островов. А один приближался величиной к Австралии. Везде было множество пометок на двух языках. Нашел я и знакомые, те, что Сенсэй называл сегодня. Но большинство названий мне ни о чем не говорили. Империя занимала всю южную оконечность материка, забираясь аппендиксом на большой, напоминающий коровье вымя полуостров. Правда, большую часть полуострова заштриховали зеленым. И рука Сенсэя надписала: “Джунгли Юга. Мертвые города”. Надо думать, черные точки, разбросанные в джунглях здесь и там, и есть эти самые города.
Над северными границами Империи, за изогнутой линией гор раскинулись степи. Они простирались далеко к северу. Ага, знакомое звучание: Ар-гайские Равнины. К западу от них — Изумрудный Туман, к востоку — Заманг. Хорошо, значит, союзники недалеко. Зато к северу от Аргайев — Дальний Ховрар. Это он поднялся, значит…
На карте было очень много всего. Лоскутное одеяло маленьких государств на восток от Империи и на юг от Заманга. Зловещая клякса Королевства Трор-гов на самом востоке материка. Какой-то Эст, про который я ничего не слышал. Урочище Бен Гален. Кто скажет — что это такое? Ладно, разберемся.
Пока знакомился с картой, думал: как объяснить все это Татьяне. Как сделать так, чтобы поверила? Это притом, что она ведь тоже видела эти сны. Вроде легче, но поверит ли? Хотя Меч — вот же он! Покажу, когда придет время для разговора.
А кроме этого, самого важного, есть еще множество мелочей — например, собрать все необходимое, как-то: оружие, одежду, провизию на первое время, хотя неизвестно — понадобится ли она. Что еще? Сделать дубликат ключей для Кольки. Эти-то останутся в квартире…
Не то чтобы я принялся за дело с жаром. Вовсе нет. Мне все еще не хотелось никуда уходить. Кто-то мелкий и запредельно скучный внутри меня не уставал твердить, что, может, все обойдется. И никуда будет не надо. Что я просто болен, и необходимо, наконец, показаться врачу. И что меня вылечат, и что мы с Танюхой поженимся, назовем дочку Васей и будем мирно стариться вместе. Я этого “мелюзгового” не слушал. Пусть болтает. А врачу надо показать Меч и спросить: бывают ли материальные галлюцинации. И может ли такая галлюцинация резать железо, как масло.
За всеми этими перипетиями подошла к концу неделя. Я так и не собрался поговорить с Танюшкой. Решил — после третьего боя скажу. Но сначала — второй. И его еще надо выиграть.
* * *
Этому удару меня научил Кожедуб. Совершенно специфическое движение из разряда обманных. Начинается как маваси, а потом переходит в усиро-гери[44]. Чечен пропустил его и отключился. Тех долей секунды, что он был в отключке, хватило на бросок подхватом и переход на болевой. Однако парень очнулся и отказался сдаваться. Он только рычал, и я понял, что могу сломать ему руку, но он так и не хлопнет по татами. Это тебе не соревнования! Хотя вот парадокс — я и не хотел, чтобы он сдался! Такой человек от нечего делать на бои не сунулся бы. Значит, нужны деньги. А полторы штуки тоже немало…Ломать руку, несмотря на подступающее боевое безумие, мне не хотелось. И я рискнул. Надавив посильнее, вдруг резко сел, перебросив его руку через бедро, приподнял ногу, прижимавшую голову Чечена к полу, и ударил кончиками пальцев ему в шею. Ударил резко с оттяжкой, рядом с мышцей, имеющей длинное медицинское название[45]… Чечен вздрогнул и потерял сознание.
Я знал, что это минуты на три-четыре, поэтому, потрогав пульс противника (слабый, но присутствует!), спокойно поднялся на ноги и поклонился лежащему. Какой классный боец!
Зал взревел… Нет, он ревел уже давно, но только сейчас посторонние звуки достигли моего сознания. Я сделал вдох, затем резко выдохнул и, стараясь не шататься как пьяный, направился к трапу, ведущему наверх. Кажется, первый этап пройден…
* * *
Пять штук баксов — это офигенно много денег. Для меня, по крайней мере, так было до сих пор. Но в моей нынешней ситуации это очень мало. Если учесть тысячу, что осталась от Володькиной помощи, все равно не хватает на то, чтобы перекрыть счетчик прямо сейчас. Все равно тысячи не хватает. Ничего! Если выдержу второй бой, получу еще червонец. Отдам долг, и еще останется немало… Хорошо бы тогда найти сегодняшнего моего противника и поделиться с ним остатком. Ведь наверняка ему деньги нужны для дела! А мужик он настоящий…Пока ехал домой (поймал тачку, чтобы не трястись с деньгами в метро) — чувствовал себя неплохо. Но, отпустив водителя и подходя к дому, понял: получил я по полной программе. Болело везде. Больше всего — голова. Ну, это понятно. Два раза лоб в лоб, как бараны. Саднило локти, ныло плечо, шея трещала, хотя ведь вроде Чечен мне ее не крутил. Ладно… Выживу.
Я поднялся наверх, радуясь тому, какая хорошая штука — лифт. Не надо переться пешком. Сунул ключ в замок, привычно отметил ощущение присутствия внутри квартиры. Танюшка! Ура, сейчас меня будут кормить! И лишь войдя в прихожую и бросив пакет с деньгами на тумбочку, сообразил: Танюхи никак здесь не может быть! Она сегодня работает!!!
Огненная волна промчалась по жилам. Волосы на загривке встали дыбом. Я не имел понятия, как тот, кто поджидал меня, попал внутрь. Да меня это и не волновало. Усталость и боль сгинули без следа Я замер, прислушиваясь… Тихий шорох, дыхание в комнате. Все, как тогда. Но это не Татьяна. Теперь я точно чувствовал, что это не она. Мужчина! Довольно крупный, если судить по ритму дыхания. Спокоен. Расслаблен и… Что-то непонятное. Ощущение знакомое и в то же время нет. Блин-компот!
Я подобрал обратно пакет с бабками — бросить в рожу перед атакой — и двинулся к двери в комнату… Но голос, внезапно прогнавший тишину, заставил меня замереть:
“ХАИ-БА-РЕКИ. СА-МАРУ РА, — пропел он, — СЭН ДАР-АИ-РЕ. СИ, СИ-ГЭ-И. САН-РИГ РА ГОР! РАРОГ-НА! ТИ-НАТ! ТИ-ТАМИ ТИ-НШ” — Я помнил эти слова. Я знал, что они означают! Правда, не знал — откуда. Второй раз за вечер я бросил деньги на тумбочку и толкнул дверь.
Он стоял посреди комнаты, высокий, темноволосый. Рукоять меча на его правом боку отливала серебром. Как и браслеты, и ожерелье. На груди тускло блестела квадратная металлическая пластина. Все — как в ту ночь Большой Луны на Ладоге.
— Эри! — сказал он мне.
— Здравствуй, Вестник, — ответил я на том же языке, не удивляясь, что говорю не по-русски. У моих ног лежали десять совершенно одинаковых с виду прямых недлинных мечей. Без колебаний я поднял один.
— Поговорим?
Глава 8
Санкт-Петербург. Наше время. Июль
— Погоди-ка! — перебил меня Колька. — А кто тебе сказал, что ты должен выбрать меч?— Да никто, — я откусил кусок бутерброда с колбасой, — никто мне не говорил. Я Знал, понимаешь?
— Угу, — Коляныч уставился на черпало своей чайной ложки, так и эдак поворачивая ее к солнцу. На кухне было ослепительно чисто. Натахина рука.
— Чего я не понимаю больше всего, — продолжил я, — так это — на что я им сдался? Вот Сенсэй — это да. Он-то понятно, даже без регалий если. А я? Он, этот Марн, сказал, что Бессмертный не вернется. У них там он что-то вроде тибетского Далай-ламы среди диких горцев. Одним присутствием мир и покой обеспечивал. Я тебе свой сон с битвой и крепостью, помнишь, рассказывал? Так вот — это он тогда погиб. Горцы потом, бедняги, с ног сбились в поисках. Нашли… Но при чем здесь я?
— А почему не вернется? — прервал мой словесный понос Колька.
— Почему… Ты же знаешь Сенсэя. Он сказал, что их народ больше не нуждается в няньке. Мол, они сами могут уже о себе позаботиться. А здесь…
— Да-а, — протянул Коляныч. — Наш народ точно нуждается. Только почему тогда Юрич не президент? Впрочем, — понятно. Учтя негативный опыт, он решил не повелевать баранами, а воспитывать Воинов.
— Хватит прикалываться! Они не бараны! И я тебя уверяю, таких воинов, как там, — здесь немного!
Колька хмуро улыбнулся и бросил ложку в блюдце.
— Да я и не прикалываюсь, — сказал он тихо. — Просто все это настолько дико, что если б не этот меч… мягко скажем, — необычный, я первым бы позвонил своим знакомым психиатрам. Чтобы, значит, тихо, без шума промыть тебе мозги. Но таких мечей у нас не делают и не делали — даже японцы… Что за технология, если им можно просто строгать обычное железо? Почему клинок полупрозрачный? Это металл? Эти и еще тысяча других вопросов. А ответ один — хрен его знает! И говорю я шутейски, чтоб не так страшно было…
Я опешил.
— Страшно? Чего тебе-то бояться?
— Много чего. — Колька прищурился. — Я мог бы сказать, что страшно от сознания того, что мир совсем не таков, каким мы его представляем. Страшно оттого, что и ко мне когда-нибудь может прийти некто и сказать: “Труба зовет!” И надо будет все бросить и переться незнамо куда. Страшно потому, что… Но все это бредятина. Все эти “страшно”. Главное-то в том, что вот сидишь ты сейчас передо мной, ха-ваешь бутерброды. А я, может быть, вижу тебя в последний раз.
Поперхнувшись куском, я закашлялся, а Колька с наслаждением хрястнул меня по спине. Помогло.
— Слушай, не разводи панику, — сказал я, отдышавшись. — Не собираюсь я никуда. У меня здесь…
— Врешь, — спокойно сказал Коляныч. — Не мне врешь. Себе. Собираешься и пойдешь — мне ли не знать? Столько лет дружим…
— Но Танюшка…
— Вот у нее и спроси… А вообще, поговори с Сенсэем. Я, лично, не врубаюсь, почему ты еще не там, не в Школе. Это же к нему тот тип приходил первым делом. Это же Юрич отправил его к тебе. Информация — у него!
— Во-первых, — это не Юрича идея. Это ИХ идея. А точнее, какое-то бредовое пророчество. А во-вторых, Колька, уж если о страхе говорить, — мне как-то боязно к нему ехать…
Коляныч улыбнулся и поднялся с табурета.
— Думаешь, — сказал он, снимая чайник с плиты, — он решит за тебя? Выскажет свое непререкаемое мнение, навяжет волю? Окстись! И потом, меч ты взял?
— Да.
— Чей меч?
— Ну, все верно, Юрича меч. То есть Бессмертного… Боже, как-то все это не вмещается в мою бедную голову. Бессмертный Король… Страж Заката. Остается только завопить: “Где моя треуголка?!” И поведут меня, болезного, под белы рученьки. И применят что-нибудь затормаживающее…
Чай с бульканьем устремился в мою кружку. Горячий. Исходящий паром.
— Про Закат — понятно! — Коляныч снова уселся. — У тебя половина картин с закатами, а половина с луной. И вообще, ты всегда был с какой-то придурью. В хорошем смысле, конечно. Так что я не удивлен. Почти…
Я бросил в огромную глиняную кружку, именуемую нами “дежурный тазик”, пять ложек сахара и размешал. Вопросы, одни вопросы.
— Ты прав, и Мусаси — имя твое, но что я там буду делать, Вещий? Там все другое — обычаи, люди, технологии, наконец. Какой из меня Страж? Чего охранять? Садящееся солнце?
— Балда, — веско произнес Колька. — А еще историю знаешь. Закат — это сторона света.. Логично, если вас четверо. Закат, Восход, Полночь и Полдень. Бессмертный по ходу это все перекрывал. А вы разделите. Как командующие фронтами.
— Там, судя по всему, очень скоро будут настоящие фронты. Правда, делить ничего не придется. Марн сказал, что сейчас — время Заката. И кто придет мне на смену — зависит от моих действий. Но я же не военный.
— Я тебя уговариваю прямо как девицу! — Колька заржал. — У тебя, маньячило, вся стена в книгах по военному искусству. Ты хоть догадывался, откуда этот бзик?
— Одно дело — теория! — неуверенно отозвался я. — А на практике…
— Ты, чем ныть, лучше скажи, когда тебе идти. И как.
Я слегка обиделся.
— Это не нытье! Ты хоть представляешь себе ситуацию? Живешь себе, живешь и вдруг — такая ответственность! Это ведь… А! Что там говорить!.. Да, я очень хочу им помочь. Мне дорог тот Мир, черт подери. Я люблю его! Но и этот мне дорог. И это разрывает меня на части!
— Не кипятись, — Коляныч опустил голову, — я же сказал, что шучу. А насчет твоего выбора… Видимо, придется искать такой вариант, который перекроет обе возможности. Ну хотя бы частично. Конечно, легко сказать, но ты все же попробуй. Попроси Руны, в конце концов… И ты не сказал когда. Он, этот Марн, ничего больше не говорил?
— Сказал, что подаст Знак, и я сразу пойму, что пора. Он вообще хотел, чтобы сразу. Но у меня тут не все долги закрыты. Ты знаешь какие. Если Танюшка не пойдет со мной, то хотя бы ее в покое оставят. Поэтому мне еще два боя надо провести. А что до способа… Картину с Городом помнишь?
Колька кивнул, а потом, взглянув мне в глаза, произнес:
— Ты, Игореха, если получится, если только это возможно, навещай нас, а? За квартирой я присмотрю…
Хребет Заманг. Год Барса. Месяц Жатвы.
— Он придет? — слова гулко отразились от стен покоев и вернулись назад. Читающий Воду пристально смотрел на Марна. Тот утвердительно наклонил голову.— Он взял Меч. Не просто указал. Взял в руки. Он помнит язык.
Вагар, кажется, был удовлетворен ответом.
— Марн Кровь Хорахша! Сын Эохайда сына Део и Эйры дочери Тайри! Мой голос — голос Бен Галена! Ты исполнил свое Странствие!
Сказав эти слова, Читающий поднялся с кресла и легкой походкой юноши вышел из зала. Как будто ему не перевалило уже за триста солнц. Народ Недр живет долго. Эохайд проводил его взглядом, а потом посмотрел на Марна, приподняв бровь.
Юноша пожал плечами. Вагар был для него загадкой, как, впрочем, и для всех остальных людей. Откуда Читающий мог знать, что Бессмертный откажется возвращаться? А если мог, то почему не знал с самого начала? Как он здесь появился в тот самый момент, когда Марн вернулся после разговора с Королем? Что он делал, уйдя к реке после первого разговора с Мар-ном? Зачем взял с собой Говорящего с Духами? Почему похожи их имена? Много вопросов. Ответы же… Вернувшись, вагар изрек новое пророчество:
“Народ Гор вырос, — говорилось в нем, — поэтому Бессмертный ушел. Он больше не может помогать Вам. Дети стали взрослыми. Вы должны найти свой Путь. Движение рождает Равновесие. Четыре Стража будут держать его. Сейчас Меч Короля перейдет к Стражу Заката. Грядет страшное время. Страж придет на Кровавом Копье. Путь укажет Бессмертный. Торопись!”
Вот так и сказал. Ничего не объясняя. Марн снова отправился в Поиск. Бессмертный дал ему направление, а Страж оказался совсем рядом. И Марн уже видел его дважды. Значит, действительно не зря. Не случайно… Осталось только ждать. И подать Знак. А еще выяснить: не может ли действительно Страж быть его умершим братом. Это не трудно. Надо просто спросить…
Юноша подумал, что скоро кто-то из наследников Вождей Кланов получит в Бен Галене задачу найти остальных Стражей. Но он, Марн, свое уже сделал. Завтра он отправляется в Полуденные Отроги, в По-граничье. И Найи поедет с ним…
— Сын, — голос отца заставил юношу забыть о своих мыслях, — я должен поговорить с тобой. О Найи. Она ушла.
— Что?!
— Ушла, — отец пристально посмотрел на него, — но прежде мы говорили с ней. Ты должен знать — Найи не человек.
Марну показалось, что каменные своды рухнули ему на голову.
— Как… — только и смог прошептать он. — Как — не человек?
— Она Йиган! — голос Эохайда лязгнул, будто меч ударился о броню. — Оборотень! Мы все посвящены Лунному Волку. Весь Клан. Другие кланы имеют других покровителей. Но никто из нас не становится зверем на самом деле. Йиган — ты знаешь — делают это!
— И что же?! — неожиданно для себя Марн понял, что его это совсем не волнует. — Пусть становится! Со мной она была человеком!
— Конечно! Это была ее задача. Йиган очень сильны. Если научить их управлять своими превращениями, достаточно безопасны… Чтобы не убивать их сразу на месте! Пойми, они не считают себя людьми! Не мы, нет! Они сами! И они считают нас пищей!
— Но она…
— Не такая? Да, — Эохайд тяжело поднялся, — она воспитывалась в Бен Га лене. Ее туда отправил отец, Риг Снежный Вепрь. Когда-то на охоте он встретил женщину невиданной красоты. Они провели вместе ночь. А через десять месяцев у его шатра нашли девочку. По человеческим меркам ей было уже полгода. Но Риг узнал родимое пятно на запястье. В их семье такое — у всех. Это была она, Найи, дочь Рига и женщины Йиган! В чем дело, жрецы Аргайев разобрались быстро. Через месяц девочка была годовалой. Дети людей так не растут. Но Риг не мог убить свою дочь, и он еще любил ту женщину. Поэтому вождь отвез ее в Бен Гален. Там она могла вырасти, не причиняя никому вреда. Там ее могли воспитать как человека.
— Воспитали, отец! И раз она полукровка… Эохайд прервал сына жестом.
— Это не все! Вспомни, что сказал вагар! Не вздумай полюбить ее, или погибнешь! Риг погиб на охоте, едва вернувшись из урочища. Погиб непонятно, будто в какой-то миг ему отказали руки. Кугурр убил его. Так бывает со всеми, кто соединяется с Йиган. Они чужды нам и крадут душу. Без души человек умирает.
— Отец! — Марн не мог больше молчать. — Но ведь это все древние легенды! Они…
— И это не все! Знаешь ли ты, что Риг Снежный Вепрь погиб сто восемьдесят солнц назад?
Марн онемел. Это… Найи… Как ей может быть столько лет? Она вела себя как девчонка! Только иногда…
Отец словно прочитал его мысли.
— Йиган никогда не становятся взрослыми. По крайней мере, внешне. А может, их срок взросления столь велик, что люди просто не в состоянии охватить его разумом. Они быстро растут, а потом будто замирают в своем развитии. Ты знаешь историю нашего рода. Эохайд Черный Клинок, чье имя я ношу, первым из гилгереев столкнулся с Йиган полтысячи солнц назад. До этого они были просто страшной легендой! Тьмой за порогом! Тенью в глубине тени!.. Марн! Я хочу, чтобы ты прожил долго. От тебя зависит благополучие Кланов Гор. Ты Наследник. Ты совершил Странствие. Я не хочу думать, что уже поздно. Надеюсь, что Найи не успела понести от тебя. Иначе…
Он замолчал. Марн почувствовал, что его сердце сейчас выскочит из груди. “Зачем? Зачем ты поступила так?” — он мысленно обращался к Найи, как будто она могла слышать… И получил ответ! Три холодных слова: “Ты не поймешь!”
Глава 9
Санкт-Петербург. Наше время. Июль
Вот вроде и стало все на свои места. Значит, я — перевоплощение какого-то там воителя. Оч-чень здорово. Пресно, глупо и пошло. Дурной роман. Дурацкий фильм. Осталось только спасти какой-нибудь мир и в последнем кадре слиться в экстазе с прекрасной марсианкой.Здрачуйтя! Это я, Щамен, великан гярой! “Одним махом семерых побивахом!”
Такие мысли бродили в моей голове все время, паслись стадами, размягчая копытцами кору и подкорку. Пока Сенсэй не прогнал их, поселив, правда, на их место другие.
— Брось, — сказал он. — Брось и забудь. Это говорит лишь твой страх выглядеть глупо. Перед кем? Ты не о том думаешь! Это не пикник, не компьютерный мир! Там война, понимаешь? Там, как и здесь, люди погибают каждый день. Только живет людей значительно меньше. Все население гор — около десяти миллионов, — он извлек откуда-то карту, нарисованную на листе ватмана. — Вот, смотри! Империя — самое большое государство на планете — пятьдесят миллионов человек, в степях — если считать Аргайев, Ховрар, и Отран до кучи — миллиона три самое большее! Лоскутные владения Юго-Востока все вместе дадут еще десяток миллионов. И это почти все! Большая часть планеты — океан, большая часть суши — пустыни и горы. Может, там и живут Люди, но о них ничего не известно. Зато кроме Людей есть Вагары, Йиган, Трорги! Последних больше всех. Они почти не уступают в размерах популяции людям. Мир огромен, но заселена лишь малая его часть. Гибель большого числа Людей может вообще подорвать основы их существования как вида. А они повадились воевать! Причем не просто за территорию, власть или богатство, престиж, наконец! Нет, они воевали на истребление. Поэтому мы вмешались. Неважно, что я имею в виду под этим “мы”. Скажу только, что это не обычная муть про сверхцивилизацию. Мы люди. Если протянешь там достаточно долго — узнаешь. Но учти, твоя задача непомерна, боюсь, я не успел тебя как следует подготовить.
— Почему? — встрял я с вопросом.
— Потому что ты у меня не один такой, — отрезал Сенсэй. Задать напрашивающееся: “А кто еще?” — я не решился.
Сенсэй строго посмотрел на меня, будто ждал, смогу ли я удержаться от этой глупости. Хмыкнул и продолжил:
— Твоя задача — удержать горы. Поднялся весь Ховрар. Отранцы ломятся в границы Империи, Ка-риквэди захотят под шумок вышибить из вас дух. Твои единственные союзники — Аргайи. Ну, может, еще Атаят. Трорги пока не вмешиваются, но будь уверен, если вы достаточно ослабите друг друга, они вмешаются обязательно. И это будет похуже фашизма. Фашисты, по крайней мере внешне, были людьми. Трорги — не люди.
— А кто?
— Нелюди! Большие чешуйчатые синекожие твари. Не рептилии, но и не млекопитающие. Что-то среднее… Вот такая обстановка. Держи горы, постарайся предотвратить междоусобицу. Крепостей там настроено множество. Если не передеретесь — устоите. Почва для твоего появления там готова. Молва уже идет.
— Валентин Юрьевич, вы так говорите, будто в командировку меня отправляете.
— Можно сказать и так.
— А если я не хочу?
Сенсэй молча посмотрел на меня. Чуть наклонил голову в одну сторону, потом в другую. Будто примеривался — с какого боку мне лучше врезать.
— Ты еще не понял, — сказал он наконец. — Это, — он чуть прихлопнул ладонью по столу, — не твой мир. Твой — там! — он показал на карту. — Да, ты здесь вырос. Здесь хорошо и с крыши не течет, но настанет день, и Тот мир потребует тебя к себе. Ты не сможешь остаться, как ни упирайся. Пока не сможешь. Для этого нужны другие Знания. Их у тебя нет. Опять же пока. И будут не скоро. Так вот, если тебя позовет оттуда, а ты станешь здесь цепляться за все, что ни попадя, — вырвет с мясом! Судьбы окружающих полетят кувырком. Многие могут погибнуть. Ты этого хочешь?
— Нет… Но все это значит, что у меня нет выбора.
Сенсэй покачал головой.
— Ты прекрасно знаешь — выбор есть всегда. В данном случае ты можешь выбрать положение жертвы. Позицию человека, которого несет река Судьбы, а он ноет и жалуется, цепляясь за камни на перекатах. И он считает, что во всем виновата эта проклятая река, которая колотит его о те самые камни. А можешь выбрать позицию Воина, который, зная, что в данный момент от него ничего не зависит, выбирает Безупречность. Он отдается течению, и река выносит его. А куда, кто знает? Перефразируя твоего любимого Кастанеду, можно сказать: “Не имеет значения, в каком из Миров умереть! Важно — как и в каком жить!” А напоследок запомни: ты пока никакой не Страж Заката. Им ты еще только должен будешь стать…
* * *
Я задавал Сенсэю дурацкие вопросы не потому, что действительно не хотел уходить. Наоборот! Не мог же этот мир являться мне в снах с бухты-ба-рахты! Я чувствовал… Нет! Знал точно, что все — правда. Тот мир — мой! Зеленое небо, Изумрудные горы и люди, которых я видел в снах, — родные мне. Раньше я это смутно чувствовал. Теперь — уверен. Но как найти то решение, о котором говорил Колька?Придя домой, я долго рассматривал карту, которую Сенсэй отдал мне. Так вот ты какой, Мир Зеленого Неба! Кровавый ты, оказывается, недобрый… Как и этот, впрочем.
Материк на карте присутствовал один. Здоровенный, он занимал всю северную полярную область, а в центре карты широким, изъязвленным заливами языком спускался на юг. Несколько крупных горных цепей, на одной из которых по-русски написано “Заманг”, а еще на одной — “Изумрудный Туман”. Рядом какие-то полупонятные закорючки. Тамошнее письмо? Умел ли я читать в той жизни? Если да, то пока не могу вспомнить.
Кроме материка на карте присутствовало несколько крупных, судя по масштабной линейке, с Новую Гвинею размером островов. А один приближался величиной к Австралии. Везде было множество пометок на двух языках. Нашел я и знакомые, те, что Сенсэй называл сегодня. Но большинство названий мне ни о чем не говорили. Империя занимала всю южную оконечность материка, забираясь аппендиксом на большой, напоминающий коровье вымя полуостров. Правда, большую часть полуострова заштриховали зеленым. И рука Сенсэя надписала: “Джунгли Юга. Мертвые города”. Надо думать, черные точки, разбросанные в джунглях здесь и там, и есть эти самые города.
Над северными границами Империи, за изогнутой линией гор раскинулись степи. Они простирались далеко к северу. Ага, знакомое звучание: Ар-гайские Равнины. К западу от них — Изумрудный Туман, к востоку — Заманг. Хорошо, значит, союзники недалеко. Зато к северу от Аргайев — Дальний Ховрар. Это он поднялся, значит…
На карте было очень много всего. Лоскутное одеяло маленьких государств на восток от Империи и на юг от Заманга. Зловещая клякса Королевства Трор-гов на самом востоке материка. Какой-то Эст, про который я ничего не слышал. Урочище Бен Гален. Кто скажет — что это такое? Ладно, разберемся.
Пока знакомился с картой, думал: как объяснить все это Татьяне. Как сделать так, чтобы поверила? Это притом, что она ведь тоже видела эти сны. Вроде легче, но поверит ли? Хотя Меч — вот же он! Покажу, когда придет время для разговора.
А кроме этого, самого важного, есть еще множество мелочей — например, собрать все необходимое, как-то: оружие, одежду, провизию на первое время, хотя неизвестно — понадобится ли она. Что еще? Сделать дубликат ключей для Кольки. Эти-то останутся в квартире…
Не то чтобы я принялся за дело с жаром. Вовсе нет. Мне все еще не хотелось никуда уходить. Кто-то мелкий и запредельно скучный внутри меня не уставал твердить, что, может, все обойдется. И никуда будет не надо. Что я просто болен, и необходимо, наконец, показаться врачу. И что меня вылечат, и что мы с Танюхой поженимся, назовем дочку Васей и будем мирно стариться вместе. Я этого “мелюзгового” не слушал. Пусть болтает. А врачу надо показать Меч и спросить: бывают ли материальные галлюцинации. И может ли такая галлюцинация резать железо, как масло.
За всеми этими перипетиями подошла к концу неделя. Я так и не собрался поговорить с Танюшкой. Решил — после третьего боя скажу. Но сначала — второй. И его еще надо выиграть.