Страница:
— Тот, на который я не успела. Теперь все ясно. Кроме… — Лизелл нахмурилась — Вы всю ночь ехали по Юмо-Дасунскому тракту?
— Нет, я остановился в гостинице «На полпути».
— Но я тоже там останавливалась! Вы хотите сказать, что мы ночевали в одной гостинице и даже не знали об этом?
— Я знал, — он пожал плечами. — Я видел вас в гостиной. Вы были замотаны с ног до головы в якторский траурный наряд.
— Вы видели меня? Вы знали, что я там, и даже не подошли?
— Я не хотел разоблачать вашу маскировку, — ответил он холодно.
— Понятно, — он хотел наказать ее, но она не хотела льстить ему своими упреками. Она изобразила в ответ дежурную улыбку. — Вы поступили тактично.
Повернувшись к Каслеру, она попросила его рассказать о своих приключениях в лесах Орекса. Он повиновался, и тут она впервые узнала, что его не было на борту несчастной «Водяной феи». Однако он знал о гибели Поба Джила Лиджилла, об их похищении Блаженными племенами и последовавшим за этим путешествием на руках леса, поскольку Гирайз подробно рассказал об этом, пока они плыли на барже по Золотой Мандиджуур.
Рассказал ли Гирайз также и об ужасном, унизительном столкновении с юмо-таунскими констеблями? Она бросила в его сторону вопросительный взгляд, но он сделал вид, что не заметил его. Каслер ничего не спросил у нее о Юмо Тауне, и она не выразила желания сама упоминать о нем, заговорив вместо этого о йахдини и их неприятной эксцентричности. Во время ее рассказа появился хозяин дома.
— Все готово, — провозгласил ГишНури, — паланкины ждут. Ваш багаж погружен, а также вода и еда, и люди Покоя получили указания. — Он сделал паузу.
Деньги перешли в его руки. Кошельки стали тоньше.
— Ну что ж, пойдем.
Они вышли вслед за ним из гостиной, прошли по коридору, затем по короткому крытому переходу, соединяющему дом с небольшой дворовой постройкой — авескийским вариантом каретного сарая. Но в Авескии редко пользовались экипажами западного типа. Здесь стояли два изящных фози, одна крепкая повозка, тачка и два больших паланкина, которые тут же приковали к себе оценивающий взгляд Лизелл. Деревянные, на вид очень прочные конструкции, крепкие ручки, свежезаконопаченные и просмоленные. С обеих сторон окна, закрытые ставнями. Хорошо. Рядом с каждым паланкином неподвижно застыли две пары людей Покоя, на каждом капюшон, перчатки, маска, на ногах какие-то невообразимые сандалии с широкими подошвами, и поверх одежды — водонепроницаемые плащи. Она с любопытством изучала неподвижные фигуры. Она могла немногое рассмотреть — одежда и маски скрывали лица и тела — и поэтому едва ли сама смогла бы объяснить то чувство чужеродности, которое они ей внушали. Она могла лишь предположить, что это каким-то образом связано с их противоестественной неподвижностью. Никто из них даже не шевелился, и она не смогла уловить никаких признаков дыхания.
— Я полагал, что джентльмены займут один паланкин, а мисс Дивер другой, и багаж был размещен соответственно, — сообщил ГишНури. — Поправьте меня, если я сделал что-то не так.
Гирайз уверил его, что все правильно.
— Очень хорошо. Вам нужно знать, что люди Покоя понесут вас на восток, через равнины, самой короткой и прямой дорогой до Джахула, на окраине высадят вас и уйдут. Нельзя менять маршрут или сворачивать с пути, нельзя также задерживать носильщиков после того, как они выполнят задание. Они могут выполнять только две ваши команды: «вперед» и «стоять». Таким образом, вы можете останавливаться с частотой и продолжительностью, которые вам удобны. И еще одно предостережение. Если на пути возникнут трудности — кто-нибудь заболеет, или произойдет несчастный случай, или возникнет иная непредвиденная ситуация такого рода, — люди Покоя не окажут никакой помощи. Они не могут. Понимаете?
Но почему нет? У них какие-то отклонения в психике? — недоумевала Лизелл, но покорно кивнула.
— А если человек Покоя заболеет или поранится? — спросила она.
— Об этом не надо беспокоиться.
Почему? — снова удивилась она, но в это время астромаг вежливым жестом пригласил их занять места, и донимать его вопросами было уже неуместно.
Направляясь к своему паланкину, она прошла поблизости от одного из людей Покоя и расширила ноздри, вдыхая сильный запах ароматических пряностей, исходивший от его одежды, но кроме него она уловила еще один запах — тяжелый и отвратительный. Он не был похож на отталкивающую вонь тела того ночного караульного в Юмо Тауне, скорее он напоминал прогорклое варево, протухшее мясо. Она искоса бросила взгляд на его лицо — бледно-молочные глаза, совсем не авескийские, поблескивали сквозь прорези маски. Приступ легкой дурноты поколебал ее решимость.
Неподходящий момент для нервного расстройства: Гирайз и Каслер уже сидели в своем паланкине. Она сделала глубокий вдох, забралась в свой и плотно закрыла за собой дверь. Темно, как в чулане. Она нащупала ближайшее окно, нашла задвижку и открыла его. Слабый свет рассеял темноту, и она смогла различить на полу паланкина свою сумку и зонтик, а рядом плетеную корзину с крышкой — вероятно, еду. Она высунула голову как раз в тот момент, когда Крылатый ГишНури широко открыл обе створки больших ворот. Ветер и дождь ворвались в каретный сарай, и Лизелл опять спряталась в паланкине. Астромаг звонко хлопнул в ладоши, протараторил непонятные авескийские слова, и люди Покоя подняли свою ношу.
ГишНури еще что-то сказал, и люди Покоя устремились в дождь размеренной механической поступью.
Дождь забарабанил по крыше паланкина. Капли, разбиваясь, фонтаном брызг полетели в окно, и Лизелл закрыла ставни, оставив лишь щелку. Сквозь нее она некоторое время рассматривала тусклые, затопленные водой просторы. Затем передвинулась к другому окну, сквозь которое был виден второй паланкин, двигающийся параллельно с ней. Одно из его окон было приоткрыто, и в нем промелькнуло лицо Гирайза. Она помахала ему, но он никак не отреагировал. Она с раздражением захлопнула ставни. Дождь лил, а люди Покоя все шли вперед.
Время шло, мили уплывали назад, и вот уже серое небо потемнело. Дождь прекратился, и когда ее носильщики достигли относительно чистой каменистой вершины какого-то холма, Лизелл приказала им остановиться, чтобы передохнуть.
Люди Покоя по ее команде встали как вкопанные. Лизелл выглянула вначале из одного окна, потом из другого. Туман и сгущающиеся сумерки не дали ей ничего рассмотреть. Второго паланкина не было видно. Она внимательно осмотрела землю под ногами, но ни одной змейки ей на глаза не попалось. Она осторожно опустила ноги на твердую землю и сделала несколько шагов, затем посмотрела на носильщиков — наблюдают ли они за ней? А может быть, идут следом?
Ничего подобного. Две закутанные в одежды фигуры стояли неподвижно, казалось, не чувствуя ее присутствия, лица в масках смотрели прямо вперед. Она ненадолго удалилась за груду камней, и когда, вернувшись, подошла к паланкину, то увидела коричневого червяка, ползущего по ноге переднего носильщика. Она присмотрелась. Это был не червяк, а маленькая змейка, скорее всего та самая ядовитая гыоюла, о которой ее предупреждали. От неожиданности и испуга она закричала и с запозданием поняла, что этого не надо было делать. Ее крик наверняка встревожит носильщика, он дернется или отпрянет в сторону, и испуганная змея укусит его. Носильщик заболеет или, еще хуже, умрет, и все по ее глупости.
Она могла бы не беспокоиться насчет этого. Человек Покоя не дернулся и не отпрянул. Он даже не посмотрел вниз на тварь, скользящую по его ноге, обутой в сандалию. Он даже не пошевелился.
Его самообладание казалось нечеловеческим. Конечно же, он прав, в таких ситуациях нужно стоять неподвижно, но как он может терпеть такое? Она затаила дыхание, взяла себя в руки и стала наблюдать. Через несколько секунд змейка уползла, и напряжение, висевшее в воздухе, разрядилось.
— Вы в порядке? — кинулась она к носильщику. Он продолжал стоять совершенно неподвижно, его глаза из-под маски неотрывно смотрели в туман, и она вспомнила, что он не знает вонарского языка; ну ничего, она объяснит другим способом. Она показала на его ногу:
— Змея не укусила? Вы не пострадали?
Никаких признаков, что он слышит ее, еще меньше — что понимает. Она посмотрела на его ногу, на ней не было видно никаких следов укуса, но ноги между ремнями сандалий напоминали грязное месиво, распухшее и мертвенное, почти зеленого цвета. Наверное, змея все-таки укусила его, но вторая нога была точно такой же, и было совершенно ясно, что гыоюла не могла укусить и эту ногу. Как бы там ни было, ноги не могли так мгновенно распухнуть и позеленеть. Может быть, они все же не зеленого цвета, может, это всего лишь игра сумеречного света?
И тут она уловила запах тухлого мяса, исходивший от человека Покоя, и внезапный страх охватил ее. Совершенно иррациональный ужас, но она не хотела его показывать. Носильщик невредим, инцидент исчерпан. Она забралась в паланкин и захлопнула за собой дверь.
— Вперед, — приказала Лизелл, и паланкин тронулся с места.
Пока было достаточно светло, чтобы рассмотреть содержимое плетеной корзины, она достала и съела холодный рисовый салат и запила его фруктовым соком из бутылки. Снова начался дождь, опять стало темно. Люди Покоя несли свою ношу на восток, не обращая внимания на темноту, ни на секунду не замедлили они свой размеренный, механический шаг.
Не было ни фонаря, ни свечи. Когда она выглянула из окна, то наткнулась на черную стену мрака; она внимательно прислушалась — и не услышала ничего, кроме шума дождя, воя ветра скрипа деревянного паланкина и шлепанья сандалии по грязи. Второй паланкин должен был быть где-то рядом, но мрак полностью поглотил его, мрак поглотил весь мир. Шлепанье сандалий усыпляло своей ритмичностью, стук дождя по крыше исподволь расслаблял. Влажный мрак навалился на веки, и, опустив их, она уснула.
Было еще темно и все так же шел дождь, когда она проснулась. Ни ритм, ни темп шлепающих сандалий не изменился. Она открыло одно окно и впустила внутрь серый свет. Значит, наступило утро. Она зевнула, протерла глаза и высунула наружу голову, чтобы дождь ополоснул лицо. Окончательно проснувшись, она оглядела окрестности.
Смотреть было особенно не на что. Равнина без конца и края, в сухую погоду, скорее всего — пыльная пустыня, сейчас — море желтоватой грязи. Туман и нависшая облачная громада неба скрывали пейзаж, но она смогла различить скопление низеньких крыш какой-то маленькой деревушки, притулившейся неподалеку. Это еще не Джахул, рано. Втянув голову внутрь, она обратилась ко второму окну. С этой стороны было еще больше грязи, и на незначительном расстоянии, почти параллельно, тем же курсом плыл второй паланкин.
Она выпила немного соку, съела небольшой кусочек лепешки и, откинувшись назад, принялась за чтение. Затем, решив, что окрестности приемлемы для того, чтобы сделать остановку, она приказала остановиться — очень неохотно, поскольку сама мысль, что второй паланкин хоть на метр уйдет вперед, была невыносимой.
Нескромно задирая юбку, чтобы не испачкать подол, она прошлепала обратно к паланкину, но прежде чем войти внутрь, остановилась посмотреть, не покусали ли змеи носильщикам ноги. Ничего подозрительного она не заметила, но впервые обратила внимание, что у стоящего сзади человека Покоя нет большого пальца на правой ноге, а на левой — большого и мизинца. Обе ноги были облеплены грязью так, что невозможно было понять, старая это ампутация или совсем недавно сделанная. У стоящего впереди человека Покоя также было четыре пальца на левой ноге. Странно, что вчера она этого не заметила. Видимо, присутствие ядовитой змеи помешало ей заметить что-либо еще. Несчастные носильщики — правда, их травмы не влияют на скорость их ходьбы.
Они шли и шли вперед, и влажный серый день близился к концу. Люди Покоя не отдыхали, не ели, не спали, не снижали скорости, не спотыкались. По всей видимости, хозяин снабдил их какой-то сверхъестественной силой, но она не могла понять, как он это сделал, и что-то говорило ей, что она и не хочет знать этого.
Ближе к вечеру они оказались среди невысоких холмов, мягко сбегающих в неглубокие лощинки, вдоль которых бежала безымянная речушка, густо заросшая высоким, чуть ли не по пояс, камышом. Люди Покоя неудержимо ринулись напролом сквозь эти заросли прямо в воду, которая мгновенно достигла уровня их груди.
Лизелл выглянула в окно и увидела, что бурлящая коричневая вода бьется в дно паланкина. Она опустила руку в воду, как делают отдыхающие, катаясь в лодке на спокойном вонарском пруду. Ощущение понравилось ей, и она бороздила рукой воду, пока не увидела продолговатую морду, разрезающую воду, и пару немигающих глаз рептилии, быстро приближающейся к ней. Она отдернула руку и закричала, чтобы предупредить носильщиков, которые продолжали идти как шли.
Морда переходила в длинное тело, узнать которое не составляло труда. Когда она отдернула руку, крокодил изменил направление, направляясь к переднему человеку Покоя. Высунувшись из окна, она закричала:
— Выходи, выходи из воды!
Носильщик даже не взглянул в ее сторону. Она неистово махала рукой и кричала, но носильщик, казалось, оглох. Крокодил скрылся под водой, и в этот момент человек Покоя зашатался, как от сильного невидимого удара. Паланкин накренился, и Лизелл отбросило к двери. Щеколда отскочила, дверь широко распахнулась, и она вывалилась в воду.
Мгновение она барахталась, потом ее ноги нащупали вязкое дно, и она встала. Она стояла по горло в грязной, довольно теплой воде, и как раз пыталась убрать закрывающие глаза мокрые волосы, когда увидела второго крокодила. Появившись из своего укрытия в зарослях камыша, он прыгнул в воду и направился прямо к ней.
Люди Покоя выровняли паланкин и пошли дальше без нее.
— Стоять! — дико закричала Лизелл. — Подождите меня, подождите, — бормотала она, пробираясь к паланкину. Они стояли неподвижно, глядя прямо перед собой.
Добравшись до паланкина, она ухватилась за дверной косяк и подпрыгнула; кое-как, отчаянно барахтаясь, ей удалось забраться внутрь. Створка двери широко распахнулась, она наклонилась вперед, чтобы поймать ее, и в этот момент крокодил появился на поверхности, и его челюсти клацнули совсем рядом с ее вытянутой рукой. Она хлопнула створкой по морде рептилии, до отказа задвинула щеколду и наглухо закрыла оба окна.
— Вперед, — хрипло выкрикнула Лизелл.
Люди Покоя невозмутимо зашагали вперед. Несколько минут спустя они добрели до берега и выбрались из реки.
Какое-то время Лизелл сидела в темноте, ее трясло, и вода стекала с нее потоками. Когда дрожь унялась, она перевела дыхание и переоделась в сухую одежду, затем открыла ставни и осторожно выглянула наружу.
Она увидела покрытую грязью равнину, тусклое серое небо и струи дождя. Посмотрев вниз, она увидела, что все ямки и рытвины заполнены водой, и в них кишат коричневые змейки, а люди Покоя шли прямо по ним без сомнения и страха.
Такое же равнодушие они продемонстрировали и по отношению к крокодилам, и эта уверенность оправдала себя. Атаковав вначале первого носильщика, крокодилы затем оставили их в покое.
Решившись сделать еще одну краткую остановку, Лизелл воспользовалась случаем и осмотрела своих носильщиков. Широкая правая штанина ведущего носильщика была распорота от колена до щиколотки, обнажив сиреневато-багровую голень, продырявленную зубами крокодила, икра была разорвана в клочья, и в глубине разорванной мышцы виднелась белая кость. Но рана, которая, казалось, должна была доставлять неимоверную боль и страдания, оставалась незамеченной. Человек Покоя не выказывал боли, и более того, на поверхности раны не выступило ни одной капли крови.
Она запретила себе думать об этом.
Дождливый серый день превратился в дождливую черную ночь. Приглушенный и ритмичный звук шагов людей Покоя убаюкал Лизелл, и под этот же звук она проснулась утром. Дождь прекратился — вне всякого сомнения, на короткое время, — и она наконец-то позволила себе открыть оба окна и оглядеть окрестности. Еще больше грязи, еще глубже лужи и еще многочисленнее полчища маленьких гыоюл, но монотонный равнинный пейзаж сменила холмистая местность. На небольшом расстоянии слева вровень с ней плыл второй паланкин. Похоже, Гирайз и Каслер прошли мимо крокодилов невредимыми.
Через некоторое время опять пошел дождь, они миновали еще одну деревню, и постепенно у Лизелл поднялось настроение, поскольку путешествие близилось к концу. Крылатый ГишНури обещал, что оно будет длиться сорок восемь часов, и второй день был на исходе. Не обращая внимания на дождь, она высунула голову в окно, напрягая глаза, чтобы увидеть Джахул, где уже ходят поезда. Но ничего не увидела — только грязь и туман. Со вздохом она спряталась обратно в паланкин.
Железная дорога. Нормальный транспорт, в котором ездят нормальные люди. Цивилизованным способом она доберется до ЗуЛайсы, где пополнит свой оскудевший кошелек, и двинется на север, в портовый город Рифзир, а оттуда на нормальном пароме через пролив Айсу в Эмират Мекзаса. Железная дорога. Цивилизация. Очень скоро.
Паланкин закачался из стороны в сторону. Один из людей Покоя, как ни трудно в это поверить, сбился с шага. Размеренный ритм быстро восстановился, но затем паланкин вновь накренился и неожиданно резко завалился назад, Лизелл упала спиной на подушки. Ручки паланкина ударились о землю, удар отозвался во всем ее теле. По какой-то причине задний носильщик выронил или отпустил ручки, а ведущий продолжал двигаться вперед, не обращая внимания или не осознавая, что произошло. Паланкин, накренившись под острым углом, душераздирающе скрежетал по земле.
Кое-как приняв вертикальное положение, Лизелл высунула голову и оглянулась. Она увидела, что задний носильщик по колено увяз в грязи, потеряв способность передвигаться, и совершенно не осознавал положения, в которое он попал. В то время как он делал попытки переставлять зажатые ноги, торс его наклонился вперед, и потерявшее баланс тело легло лицом в грязь. Но даже теперь он не прекращал попыток сделать шаг, пока Лизелл не пришло в голову приказать ему остановиться. Ведущий носильщик остановился, повинуясь команде, а завязший в грязи остался лежать неподвижно.
И что теперь? Ей нужны оба носильщика. Ей придется вытаскивать застрявшего человека Покоя и волочь на его рабочее место, но он был значительно крупнее ее, и она не была уверена, что у нее хватит на это силы. Возможно, что-нибудь и получилось бы, но прежде ей нужно до него добраться, а лишь взглянув на пространство грязи, разделявшее ее и носильщика, она увидела, что грязь кишела коричневыми змейками. Сотни гыоюл, а может, и тысячи, и каждая ядовита. Она переводила взгляд со змей на человека Покоя и снова на змей. В голове вихрем кружились мысли. Может быть, подушки? Соорудить из них переносной мостик? Привязать подушки к ногам?
Глаз уловил движение. Она посмотрела вверх: с ней поравнялся паланкин соперников. Ставни их паланкина были приоткрыты. В окне показалось лицо Гирайза, и она призывно замахала руками.
Он видел ее, в этом не было сомнения, и ее затруднительное положение было очевидно. Господин маркиз наверняка знал, что нужно было делать.
Он действительно знал. Ставни закрылись, и лицо Гирайза исчезло. Паланкин ушел вперед, а она смотрела ему вслед с открытым ртом.
Как он мог? Он что, хочет, чтобы она погибла в грязи где-то на краю света? На ее глаза навернулись слезы, и она смахнула их. Эта самодовольная, надменная свинья не заставит ее плакать. И верха над ней он не одержит. Она не уступит ему. Она им всем покажет.
Не распускать нюни. Она заставила ум работать трезво и практично. Подушки. Они не позволят ей утонуть в грязи и спасут от змей. Неудобно, но зато эффективно. Теперь надо найти способ, как их привязать к ногам. Разорвать на ленты ее новую муслиновую ночную рубашку? Можно попробовать. Рубашка и складной нож в сумке. Она достала то и другое и принялась за работу.
Ленты получились длинные, но тонкие. Она попыталась скрутить пару лент в веревку, но они не хотели скручиваться. Их лучше сплести, но на это уйдет много времени. Пока она так раздумывала, пальцы плели ленты.
Когда плетеные веревки были готовы, она попыталась привязать ими подушки к ногам. Задача оказалась куда более хитроумной, чем она предполагала, и несколько попыток закончились неудачей. Наконец она сообразила, каким образом связать подушки, чтобы они прочно держались на ногах. Только бы они держались прочно, по крайней мере, достаточно прочно, чтобы пройти несколько ярдов по грязи, кишащей змеями. Сколько здесь ярдов? Она оглянулась назад, чтобы определить расстояние, и сквозь пелену дождя рассмотрела высокую серую фигуру, которая тащила из трясины увязшего там человека Покоя.
— Каслер, — она задохнулась остолбенев. Она тут же заметила, что на нем были высокие сапоги, которым не страшны змеи.
Ноги носильщика выдернулись из трясины со специфическим звуком, и Каслер поставил человека Покоя вертикально. Тот опасно закачался, но затем нашел баланс и встал неподвижно. Каслер тихо отдал ему приказ, и вместе они двинулись вперед. По мере того как они приближались, она разглядела, что маска сползла с лица человека покоя, обнажив большую часть лица, зеленоватого, с белесыми глазами. Ей показалось, что она увидела неровный ряд гнилых зубов, но только верхних, нижних не было вообще. Может быть, дождь помешал рассмотреть? В любом случае она поспешила тут же забыть увиденное. Они подошли, и носильщик взял ручки паланкина. Каслер подошел к окну.
— Лизелл, вы не пострадали? — спросил он.
— Нет, со мной все в порядке. — Она открыла дверь. — Пожалуйста, забирайтесь, не мокните под дождем.
Он залез, и она закрыла дверь. Он был насквозь мокрый, мундир просто прилип к телу, и ручейки стекали с его шляпы, а Лизелл подумала, что никого более симпатичного, чем он сейчас, она никогда в жизни не видела.
— Спасибо. Спасибо, Каслер! — благодарила растроганная Лизелл. — Если бы вы мне не помогли, я не знаю, что бы я делала.
— Думаю, я знаю, что бы вы делали, — он показал глазами на подушки, привязанные к ее ногам, и слегка улыбнулся. — Творческий подход. Я не знаю, насколько это практично, но должен признать, что вы изобретательны.
— Да, вы правы, это выглядит нелепо.
— Я так не сказал. Несмотря на необычный вид, это нетривиальное решение могло оказаться весьма успешным.
— Или нет. Я очень рада, что мне не нужно испытывать этот метод на практике, и все благодаря вам. Это редкое великодушие с вашей стороны, что вы остановились и помогли мне. Удивительно, как вам удалось уговорить на это Гирайза.
— Он был против. Он не видел в этом необходимости и проявил полную уверенность в том, что вы способны сами преодолеть все препятствия. Возможно, он и прав, но я не хотел это проверять. Поэтому в'Ализанте и я расстались, и он отправился своей дорогой.
— Что? Вы хотите сказать, что он забрал себе паланкин, за который вы платили вдвоем, и бросил вас здесь? У него нет права так поступать!
— Я надеюсь, что я не слишком увлекся, предположив, что вы позволите мне занять место в вашем?
— Я буду только рада. И я думаю, Гирайзу в'Ализанте должно быть стыдно. Он сыграл с вами гадкую шутку.
— Я смотрю на это иначе. Мы участвуем в гонках, и он не обязан останавливаться ради кого-то. Я могу это сделать, но я не могу требовать того же от другого.
— Я тоже, — ответила Лизелл. — Это неправильно, вы не должны уменьшать из-за меня свои шансы на победу.
— О, вы рассуждаете как грандлендлорд.
— Я не стремлюсь к этому. Кстати, а где ваш дядя? Я очень давно его не видела.
— Он далеко впереди. Предпочел исключить скучную часть маршрута и отправился прямо в Ли Фолез, где я и должен с ним встретиться.
— Кажется, вы не горите желанием догнать его.
— Куда больше я хочу догнать в'Ализанте, — ответил Каслер. — Он уходит вперед с каждой минутой.
Верно.
— Вперед! — громко скомандовала Лизелл, и люди Покоя двинулись в путь.
Каслер улыбнулся, и она вспомнила, как сияет солнце.
— Уже лучше, — сказал он.
— Намного, — ответила она и так же улыбнулась ему.
XX
— Нет, я остановился в гостинице «На полпути».
— Но я тоже там останавливалась! Вы хотите сказать, что мы ночевали в одной гостинице и даже не знали об этом?
— Я знал, — он пожал плечами. — Я видел вас в гостиной. Вы были замотаны с ног до головы в якторский траурный наряд.
— Вы видели меня? Вы знали, что я там, и даже не подошли?
— Я не хотел разоблачать вашу маскировку, — ответил он холодно.
— Понятно, — он хотел наказать ее, но она не хотела льстить ему своими упреками. Она изобразила в ответ дежурную улыбку. — Вы поступили тактично.
Повернувшись к Каслеру, она попросила его рассказать о своих приключениях в лесах Орекса. Он повиновался, и тут она впервые узнала, что его не было на борту несчастной «Водяной феи». Однако он знал о гибели Поба Джила Лиджилла, об их похищении Блаженными племенами и последовавшим за этим путешествием на руках леса, поскольку Гирайз подробно рассказал об этом, пока они плыли на барже по Золотой Мандиджуур.
Рассказал ли Гирайз также и об ужасном, унизительном столкновении с юмо-таунскими констеблями? Она бросила в его сторону вопросительный взгляд, но он сделал вид, что не заметил его. Каслер ничего не спросил у нее о Юмо Тауне, и она не выразила желания сама упоминать о нем, заговорив вместо этого о йахдини и их неприятной эксцентричности. Во время ее рассказа появился хозяин дома.
— Все готово, — провозгласил ГишНури, — паланкины ждут. Ваш багаж погружен, а также вода и еда, и люди Покоя получили указания. — Он сделал паузу.
Деньги перешли в его руки. Кошельки стали тоньше.
— Ну что ж, пойдем.
Они вышли вслед за ним из гостиной, прошли по коридору, затем по короткому крытому переходу, соединяющему дом с небольшой дворовой постройкой — авескийским вариантом каретного сарая. Но в Авескии редко пользовались экипажами западного типа. Здесь стояли два изящных фози, одна крепкая повозка, тачка и два больших паланкина, которые тут же приковали к себе оценивающий взгляд Лизелл. Деревянные, на вид очень прочные конструкции, крепкие ручки, свежезаконопаченные и просмоленные. С обеих сторон окна, закрытые ставнями. Хорошо. Рядом с каждым паланкином неподвижно застыли две пары людей Покоя, на каждом капюшон, перчатки, маска, на ногах какие-то невообразимые сандалии с широкими подошвами, и поверх одежды — водонепроницаемые плащи. Она с любопытством изучала неподвижные фигуры. Она могла немногое рассмотреть — одежда и маски скрывали лица и тела — и поэтому едва ли сама смогла бы объяснить то чувство чужеродности, которое они ей внушали. Она могла лишь предположить, что это каким-то образом связано с их противоестественной неподвижностью. Никто из них даже не шевелился, и она не смогла уловить никаких признаков дыхания.
— Я полагал, что джентльмены займут один паланкин, а мисс Дивер другой, и багаж был размещен соответственно, — сообщил ГишНури. — Поправьте меня, если я сделал что-то не так.
Гирайз уверил его, что все правильно.
— Очень хорошо. Вам нужно знать, что люди Покоя понесут вас на восток, через равнины, самой короткой и прямой дорогой до Джахула, на окраине высадят вас и уйдут. Нельзя менять маршрут или сворачивать с пути, нельзя также задерживать носильщиков после того, как они выполнят задание. Они могут выполнять только две ваши команды: «вперед» и «стоять». Таким образом, вы можете останавливаться с частотой и продолжительностью, которые вам удобны. И еще одно предостережение. Если на пути возникнут трудности — кто-нибудь заболеет, или произойдет несчастный случай, или возникнет иная непредвиденная ситуация такого рода, — люди Покоя не окажут никакой помощи. Они не могут. Понимаете?
Но почему нет? У них какие-то отклонения в психике? — недоумевала Лизелл, но покорно кивнула.
— А если человек Покоя заболеет или поранится? — спросила она.
— Об этом не надо беспокоиться.
Почему? — снова удивилась она, но в это время астромаг вежливым жестом пригласил их занять места, и донимать его вопросами было уже неуместно.
Направляясь к своему паланкину, она прошла поблизости от одного из людей Покоя и расширила ноздри, вдыхая сильный запах ароматических пряностей, исходивший от его одежды, но кроме него она уловила еще один запах — тяжелый и отвратительный. Он не был похож на отталкивающую вонь тела того ночного караульного в Юмо Тауне, скорее он напоминал прогорклое варево, протухшее мясо. Она искоса бросила взгляд на его лицо — бледно-молочные глаза, совсем не авескийские, поблескивали сквозь прорези маски. Приступ легкой дурноты поколебал ее решимость.
Неподходящий момент для нервного расстройства: Гирайз и Каслер уже сидели в своем паланкине. Она сделала глубокий вдох, забралась в свой и плотно закрыла за собой дверь. Темно, как в чулане. Она нащупала ближайшее окно, нашла задвижку и открыла его. Слабый свет рассеял темноту, и она смогла различить на полу паланкина свою сумку и зонтик, а рядом плетеную корзину с крышкой — вероятно, еду. Она высунула голову как раз в тот момент, когда Крылатый ГишНури широко открыл обе створки больших ворот. Ветер и дождь ворвались в каретный сарай, и Лизелл опять спряталась в паланкине. Астромаг звонко хлопнул в ладоши, протараторил непонятные авескийские слова, и люди Покоя подняли свою ношу.
ГишНури еще что-то сказал, и люди Покоя устремились в дождь размеренной механической поступью.
Дождь забарабанил по крыше паланкина. Капли, разбиваясь, фонтаном брызг полетели в окно, и Лизелл закрыла ставни, оставив лишь щелку. Сквозь нее она некоторое время рассматривала тусклые, затопленные водой просторы. Затем передвинулась к другому окну, сквозь которое был виден второй паланкин, двигающийся параллельно с ней. Одно из его окон было приоткрыто, и в нем промелькнуло лицо Гирайза. Она помахала ему, но он никак не отреагировал. Она с раздражением захлопнула ставни. Дождь лил, а люди Покоя все шли вперед.
Время шло, мили уплывали назад, и вот уже серое небо потемнело. Дождь прекратился, и когда ее носильщики достигли относительно чистой каменистой вершины какого-то холма, Лизелл приказала им остановиться, чтобы передохнуть.
Люди Покоя по ее команде встали как вкопанные. Лизелл выглянула вначале из одного окна, потом из другого. Туман и сгущающиеся сумерки не дали ей ничего рассмотреть. Второго паланкина не было видно. Она внимательно осмотрела землю под ногами, но ни одной змейки ей на глаза не попалось. Она осторожно опустила ноги на твердую землю и сделала несколько шагов, затем посмотрела на носильщиков — наблюдают ли они за ней? А может быть, идут следом?
Ничего подобного. Две закутанные в одежды фигуры стояли неподвижно, казалось, не чувствуя ее присутствия, лица в масках смотрели прямо вперед. Она ненадолго удалилась за груду камней, и когда, вернувшись, подошла к паланкину, то увидела коричневого червяка, ползущего по ноге переднего носильщика. Она присмотрелась. Это был не червяк, а маленькая змейка, скорее всего та самая ядовитая гыоюла, о которой ее предупреждали. От неожиданности и испуга она закричала и с запозданием поняла, что этого не надо было делать. Ее крик наверняка встревожит носильщика, он дернется или отпрянет в сторону, и испуганная змея укусит его. Носильщик заболеет или, еще хуже, умрет, и все по ее глупости.
Она могла бы не беспокоиться насчет этого. Человек Покоя не дернулся и не отпрянул. Он даже не посмотрел вниз на тварь, скользящую по его ноге, обутой в сандалию. Он даже не пошевелился.
Его самообладание казалось нечеловеческим. Конечно же, он прав, в таких ситуациях нужно стоять неподвижно, но как он может терпеть такое? Она затаила дыхание, взяла себя в руки и стала наблюдать. Через несколько секунд змейка уползла, и напряжение, висевшее в воздухе, разрядилось.
— Вы в порядке? — кинулась она к носильщику. Он продолжал стоять совершенно неподвижно, его глаза из-под маски неотрывно смотрели в туман, и она вспомнила, что он не знает вонарского языка; ну ничего, она объяснит другим способом. Она показала на его ногу:
— Змея не укусила? Вы не пострадали?
Никаких признаков, что он слышит ее, еще меньше — что понимает. Она посмотрела на его ногу, на ней не было видно никаких следов укуса, но ноги между ремнями сандалий напоминали грязное месиво, распухшее и мертвенное, почти зеленого цвета. Наверное, змея все-таки укусила его, но вторая нога была точно такой же, и было совершенно ясно, что гыоюла не могла укусить и эту ногу. Как бы там ни было, ноги не могли так мгновенно распухнуть и позеленеть. Может быть, они все же не зеленого цвета, может, это всего лишь игра сумеречного света?
И тут она уловила запах тухлого мяса, исходивший от человека Покоя, и внезапный страх охватил ее. Совершенно иррациональный ужас, но она не хотела его показывать. Носильщик невредим, инцидент исчерпан. Она забралась в паланкин и захлопнула за собой дверь.
— Вперед, — приказала Лизелл, и паланкин тронулся с места.
Пока было достаточно светло, чтобы рассмотреть содержимое плетеной корзины, она достала и съела холодный рисовый салат и запила его фруктовым соком из бутылки. Снова начался дождь, опять стало темно. Люди Покоя несли свою ношу на восток, не обращая внимания на темноту, ни на секунду не замедлили они свой размеренный, механический шаг.
Не было ни фонаря, ни свечи. Когда она выглянула из окна, то наткнулась на черную стену мрака; она внимательно прислушалась — и не услышала ничего, кроме шума дождя, воя ветра скрипа деревянного паланкина и шлепанья сандалии по грязи. Второй паланкин должен был быть где-то рядом, но мрак полностью поглотил его, мрак поглотил весь мир. Шлепанье сандалий усыпляло своей ритмичностью, стук дождя по крыше исподволь расслаблял. Влажный мрак навалился на веки, и, опустив их, она уснула.
Было еще темно и все так же шел дождь, когда она проснулась. Ни ритм, ни темп шлепающих сандалий не изменился. Она открыло одно окно и впустила внутрь серый свет. Значит, наступило утро. Она зевнула, протерла глаза и высунула наружу голову, чтобы дождь ополоснул лицо. Окончательно проснувшись, она оглядела окрестности.
Смотреть было особенно не на что. Равнина без конца и края, в сухую погоду, скорее всего — пыльная пустыня, сейчас — море желтоватой грязи. Туман и нависшая облачная громада неба скрывали пейзаж, но она смогла различить скопление низеньких крыш какой-то маленькой деревушки, притулившейся неподалеку. Это еще не Джахул, рано. Втянув голову внутрь, она обратилась ко второму окну. С этой стороны было еще больше грязи, и на незначительном расстоянии, почти параллельно, тем же курсом плыл второй паланкин.
Она выпила немного соку, съела небольшой кусочек лепешки и, откинувшись назад, принялась за чтение. Затем, решив, что окрестности приемлемы для того, чтобы сделать остановку, она приказала остановиться — очень неохотно, поскольку сама мысль, что второй паланкин хоть на метр уйдет вперед, была невыносимой.
Нескромно задирая юбку, чтобы не испачкать подол, она прошлепала обратно к паланкину, но прежде чем войти внутрь, остановилась посмотреть, не покусали ли змеи носильщикам ноги. Ничего подозрительного она не заметила, но впервые обратила внимание, что у стоящего сзади человека Покоя нет большого пальца на правой ноге, а на левой — большого и мизинца. Обе ноги были облеплены грязью так, что невозможно было понять, старая это ампутация или совсем недавно сделанная. У стоящего впереди человека Покоя также было четыре пальца на левой ноге. Странно, что вчера она этого не заметила. Видимо, присутствие ядовитой змеи помешало ей заметить что-либо еще. Несчастные носильщики — правда, их травмы не влияют на скорость их ходьбы.
Они шли и шли вперед, и влажный серый день близился к концу. Люди Покоя не отдыхали, не ели, не спали, не снижали скорости, не спотыкались. По всей видимости, хозяин снабдил их какой-то сверхъестественной силой, но она не могла понять, как он это сделал, и что-то говорило ей, что она и не хочет знать этого.
Ближе к вечеру они оказались среди невысоких холмов, мягко сбегающих в неглубокие лощинки, вдоль которых бежала безымянная речушка, густо заросшая высоким, чуть ли не по пояс, камышом. Люди Покоя неудержимо ринулись напролом сквозь эти заросли прямо в воду, которая мгновенно достигла уровня их груди.
Лизелл выглянула в окно и увидела, что бурлящая коричневая вода бьется в дно паланкина. Она опустила руку в воду, как делают отдыхающие, катаясь в лодке на спокойном вонарском пруду. Ощущение понравилось ей, и она бороздила рукой воду, пока не увидела продолговатую морду, разрезающую воду, и пару немигающих глаз рептилии, быстро приближающейся к ней. Она отдернула руку и закричала, чтобы предупредить носильщиков, которые продолжали идти как шли.
Морда переходила в длинное тело, узнать которое не составляло труда. Когда она отдернула руку, крокодил изменил направление, направляясь к переднему человеку Покоя. Высунувшись из окна, она закричала:
— Выходи, выходи из воды!
Носильщик даже не взглянул в ее сторону. Она неистово махала рукой и кричала, но носильщик, казалось, оглох. Крокодил скрылся под водой, и в этот момент человек Покоя зашатался, как от сильного невидимого удара. Паланкин накренился, и Лизелл отбросило к двери. Щеколда отскочила, дверь широко распахнулась, и она вывалилась в воду.
Мгновение она барахталась, потом ее ноги нащупали вязкое дно, и она встала. Она стояла по горло в грязной, довольно теплой воде, и как раз пыталась убрать закрывающие глаза мокрые волосы, когда увидела второго крокодила. Появившись из своего укрытия в зарослях камыша, он прыгнул в воду и направился прямо к ней.
Люди Покоя выровняли паланкин и пошли дальше без нее.
— Стоять! — дико закричала Лизелл. — Подождите меня, подождите, — бормотала она, пробираясь к паланкину. Они стояли неподвижно, глядя прямо перед собой.
Добравшись до паланкина, она ухватилась за дверной косяк и подпрыгнула; кое-как, отчаянно барахтаясь, ей удалось забраться внутрь. Створка двери широко распахнулась, она наклонилась вперед, чтобы поймать ее, и в этот момент крокодил появился на поверхности, и его челюсти клацнули совсем рядом с ее вытянутой рукой. Она хлопнула створкой по морде рептилии, до отказа задвинула щеколду и наглухо закрыла оба окна.
— Вперед, — хрипло выкрикнула Лизелл.
Люди Покоя невозмутимо зашагали вперед. Несколько минут спустя они добрели до берега и выбрались из реки.
Какое-то время Лизелл сидела в темноте, ее трясло, и вода стекала с нее потоками. Когда дрожь унялась, она перевела дыхание и переоделась в сухую одежду, затем открыла ставни и осторожно выглянула наружу.
Она увидела покрытую грязью равнину, тусклое серое небо и струи дождя. Посмотрев вниз, она увидела, что все ямки и рытвины заполнены водой, и в них кишат коричневые змейки, а люди Покоя шли прямо по ним без сомнения и страха.
Такое же равнодушие они продемонстрировали и по отношению к крокодилам, и эта уверенность оправдала себя. Атаковав вначале первого носильщика, крокодилы затем оставили их в покое.
Решившись сделать еще одну краткую остановку, Лизелл воспользовалась случаем и осмотрела своих носильщиков. Широкая правая штанина ведущего носильщика была распорота от колена до щиколотки, обнажив сиреневато-багровую голень, продырявленную зубами крокодила, икра была разорвана в клочья, и в глубине разорванной мышцы виднелась белая кость. Но рана, которая, казалось, должна была доставлять неимоверную боль и страдания, оставалась незамеченной. Человек Покоя не выказывал боли, и более того, на поверхности раны не выступило ни одной капли крови.
Она запретила себе думать об этом.
Дождливый серый день превратился в дождливую черную ночь. Приглушенный и ритмичный звук шагов людей Покоя убаюкал Лизелл, и под этот же звук она проснулась утром. Дождь прекратился — вне всякого сомнения, на короткое время, — и она наконец-то позволила себе открыть оба окна и оглядеть окрестности. Еще больше грязи, еще глубже лужи и еще многочисленнее полчища маленьких гыоюл, но монотонный равнинный пейзаж сменила холмистая местность. На небольшом расстоянии слева вровень с ней плыл второй паланкин. Похоже, Гирайз и Каслер прошли мимо крокодилов невредимыми.
Через некоторое время опять пошел дождь, они миновали еще одну деревню, и постепенно у Лизелл поднялось настроение, поскольку путешествие близилось к концу. Крылатый ГишНури обещал, что оно будет длиться сорок восемь часов, и второй день был на исходе. Не обращая внимания на дождь, она высунула голову в окно, напрягая глаза, чтобы увидеть Джахул, где уже ходят поезда. Но ничего не увидела — только грязь и туман. Со вздохом она спряталась обратно в паланкин.
Железная дорога. Нормальный транспорт, в котором ездят нормальные люди. Цивилизованным способом она доберется до ЗуЛайсы, где пополнит свой оскудевший кошелек, и двинется на север, в портовый город Рифзир, а оттуда на нормальном пароме через пролив Айсу в Эмират Мекзаса. Железная дорога. Цивилизация. Очень скоро.
Паланкин закачался из стороны в сторону. Один из людей Покоя, как ни трудно в это поверить, сбился с шага. Размеренный ритм быстро восстановился, но затем паланкин вновь накренился и неожиданно резко завалился назад, Лизелл упала спиной на подушки. Ручки паланкина ударились о землю, удар отозвался во всем ее теле. По какой-то причине задний носильщик выронил или отпустил ручки, а ведущий продолжал двигаться вперед, не обращая внимания или не осознавая, что произошло. Паланкин, накренившись под острым углом, душераздирающе скрежетал по земле.
Кое-как приняв вертикальное положение, Лизелл высунула голову и оглянулась. Она увидела, что задний носильщик по колено увяз в грязи, потеряв способность передвигаться, и совершенно не осознавал положения, в которое он попал. В то время как он делал попытки переставлять зажатые ноги, торс его наклонился вперед, и потерявшее баланс тело легло лицом в грязь. Но даже теперь он не прекращал попыток сделать шаг, пока Лизелл не пришло в голову приказать ему остановиться. Ведущий носильщик остановился, повинуясь команде, а завязший в грязи остался лежать неподвижно.
И что теперь? Ей нужны оба носильщика. Ей придется вытаскивать застрявшего человека Покоя и волочь на его рабочее место, но он был значительно крупнее ее, и она не была уверена, что у нее хватит на это силы. Возможно, что-нибудь и получилось бы, но прежде ей нужно до него добраться, а лишь взглянув на пространство грязи, разделявшее ее и носильщика, она увидела, что грязь кишела коричневыми змейками. Сотни гыоюл, а может, и тысячи, и каждая ядовита. Она переводила взгляд со змей на человека Покоя и снова на змей. В голове вихрем кружились мысли. Может быть, подушки? Соорудить из них переносной мостик? Привязать подушки к ногам?
Глаз уловил движение. Она посмотрела вверх: с ней поравнялся паланкин соперников. Ставни их паланкина были приоткрыты. В окне показалось лицо Гирайза, и она призывно замахала руками.
Он видел ее, в этом не было сомнения, и ее затруднительное положение было очевидно. Господин маркиз наверняка знал, что нужно было делать.
Он действительно знал. Ставни закрылись, и лицо Гирайза исчезло. Паланкин ушел вперед, а она смотрела ему вслед с открытым ртом.
Как он мог? Он что, хочет, чтобы она погибла в грязи где-то на краю света? На ее глаза навернулись слезы, и она смахнула их. Эта самодовольная, надменная свинья не заставит ее плакать. И верха над ней он не одержит. Она не уступит ему. Она им всем покажет.
Не распускать нюни. Она заставила ум работать трезво и практично. Подушки. Они не позволят ей утонуть в грязи и спасут от змей. Неудобно, но зато эффективно. Теперь надо найти способ, как их привязать к ногам. Разорвать на ленты ее новую муслиновую ночную рубашку? Можно попробовать. Рубашка и складной нож в сумке. Она достала то и другое и принялась за работу.
Ленты получились длинные, но тонкие. Она попыталась скрутить пару лент в веревку, но они не хотели скручиваться. Их лучше сплести, но на это уйдет много времени. Пока она так раздумывала, пальцы плели ленты.
Когда плетеные веревки были готовы, она попыталась привязать ими подушки к ногам. Задача оказалась куда более хитроумной, чем она предполагала, и несколько попыток закончились неудачей. Наконец она сообразила, каким образом связать подушки, чтобы они прочно держались на ногах. Только бы они держались прочно, по крайней мере, достаточно прочно, чтобы пройти несколько ярдов по грязи, кишащей змеями. Сколько здесь ярдов? Она оглянулась назад, чтобы определить расстояние, и сквозь пелену дождя рассмотрела высокую серую фигуру, которая тащила из трясины увязшего там человека Покоя.
— Каслер, — она задохнулась остолбенев. Она тут же заметила, что на нем были высокие сапоги, которым не страшны змеи.
Ноги носильщика выдернулись из трясины со специфическим звуком, и Каслер поставил человека Покоя вертикально. Тот опасно закачался, но затем нашел баланс и встал неподвижно. Каслер тихо отдал ему приказ, и вместе они двинулись вперед. По мере того как они приближались, она разглядела, что маска сползла с лица человека покоя, обнажив большую часть лица, зеленоватого, с белесыми глазами. Ей показалось, что она увидела неровный ряд гнилых зубов, но только верхних, нижних не было вообще. Может быть, дождь помешал рассмотреть? В любом случае она поспешила тут же забыть увиденное. Они подошли, и носильщик взял ручки паланкина. Каслер подошел к окну.
— Лизелл, вы не пострадали? — спросил он.
— Нет, со мной все в порядке. — Она открыла дверь. — Пожалуйста, забирайтесь, не мокните под дождем.
Он залез, и она закрыла дверь. Он был насквозь мокрый, мундир просто прилип к телу, и ручейки стекали с его шляпы, а Лизелл подумала, что никого более симпатичного, чем он сейчас, она никогда в жизни не видела.
— Спасибо. Спасибо, Каслер! — благодарила растроганная Лизелл. — Если бы вы мне не помогли, я не знаю, что бы я делала.
— Думаю, я знаю, что бы вы делали, — он показал глазами на подушки, привязанные к ее ногам, и слегка улыбнулся. — Творческий подход. Я не знаю, насколько это практично, но должен признать, что вы изобретательны.
— Да, вы правы, это выглядит нелепо.
— Я так не сказал. Несмотря на необычный вид, это нетривиальное решение могло оказаться весьма успешным.
— Или нет. Я очень рада, что мне не нужно испытывать этот метод на практике, и все благодаря вам. Это редкое великодушие с вашей стороны, что вы остановились и помогли мне. Удивительно, как вам удалось уговорить на это Гирайза.
— Он был против. Он не видел в этом необходимости и проявил полную уверенность в том, что вы способны сами преодолеть все препятствия. Возможно, он и прав, но я не хотел это проверять. Поэтому в'Ализанте и я расстались, и он отправился своей дорогой.
— Что? Вы хотите сказать, что он забрал себе паланкин, за который вы платили вдвоем, и бросил вас здесь? У него нет права так поступать!
— Я надеюсь, что я не слишком увлекся, предположив, что вы позволите мне занять место в вашем?
— Я буду только рада. И я думаю, Гирайзу в'Ализанте должно быть стыдно. Он сыграл с вами гадкую шутку.
— Я смотрю на это иначе. Мы участвуем в гонках, и он не обязан останавливаться ради кого-то. Я могу это сделать, но я не могу требовать того же от другого.
— Я тоже, — ответила Лизелл. — Это неправильно, вы не должны уменьшать из-за меня свои шансы на победу.
— О, вы рассуждаете как грандлендлорд.
— Я не стремлюсь к этому. Кстати, а где ваш дядя? Я очень давно его не видела.
— Он далеко впереди. Предпочел исключить скучную часть маршрута и отправился прямо в Ли Фолез, где я и должен с ним встретиться.
— Кажется, вы не горите желанием догнать его.
— Куда больше я хочу догнать в'Ализанте, — ответил Каслер. — Он уходит вперед с каждой минутой.
Верно.
— Вперед! — громко скомандовала Лизелл, и люди Покоя двинулись в путь.
Каслер улыбнулся, и она вспомнила, как сияет солнце.
— Уже лучше, — сказал он.
— Намного, — ответила она и так же улыбнулась ему.
XX
— Ваше Величество, я рад сообщить о завершении еще одного этапа работ. Наш Искусный Огонь достиг нового уровня своих способностей и самоконтроля, — доложил Невенской.
— Правда? — казалось, король Мильцин подавил зевок.
— В самом деле, — решив развеять очевидную скуку своего монарха, магистр изобразил благородное воодушевление. — Мы подготовили демонстрацию, новое чудо, чтобы возбудить интерес его величества к удивительному.
— Опять какие-нибудь огненные штучки? Сколько я их уже видел! Ну скажи, Невенской, разве тебе не кажется, что они становятся слегка однообразными? Не пора ли тебе расширить немного свои горизонты?
— Но, сир… — внутренности магистра беспокойно зашевелились. — Искусный Огонь — открытие огромнейшего значения, и его возможности даже не начали исследовать…
— А я считаю, что в течение последних нескольких месяцев они были исследованы вдоль и поперек. Не можешь ли ты порадовать меня чем-нибудь новеньким ?
Новеньким? В его распоряжении одно из величайших достижений в области магии, какие только знала история, а этому царственному ретрограду оно уже наскучило?! Во внутренностях Невенского началось неистовое кувыркание.
— Правда? — казалось, король Мильцин подавил зевок.
— В самом деле, — решив развеять очевидную скуку своего монарха, магистр изобразил благородное воодушевление. — Мы подготовили демонстрацию, новое чудо, чтобы возбудить интерес его величества к удивительному.
— Опять какие-нибудь огненные штучки? Сколько я их уже видел! Ну скажи, Невенской, разве тебе не кажется, что они становятся слегка однообразными? Не пора ли тебе расширить немного свои горизонты?
— Но, сир… — внутренности магистра беспокойно зашевелились. — Искусный Огонь — открытие огромнейшего значения, и его возможности даже не начали исследовать…
— А я считаю, что в течение последних нескольких месяцев они были исследованы вдоль и поперек. Не можешь ли ты порадовать меня чем-нибудь новеньким ?
Новеньким? В его распоряжении одно из величайших достижений в области магии, какие только знала история, а этому царственному ретрограду оно уже наскучило?! Во внутренностях Невенского началось неистовое кувыркание.