Страница:
С тех пор Террана, пользуясь своим географическим положением, жила относительно спокойно. Находясь формально под протекторатом Конаха, государство сохранило власть собственного короля, а наместник Конаха присутствовал в стране чисто формально, чтобы не нарушать статус кво. Магоч был открытым портовым городом и жил зажиточной жизнью. Было довольно странно, что Конах смирился с таким положением вещей и не старался прибрать к своим рукам богатейшую страну. Люди относили это к способностям короля Стефана Благодушного вести с Конахом дипломатическую игру, и только посвященные знали истинную причину.
Их было не так много – людей, пронесших сквозь века всю правду о Конахе и истинном положении Терраны. Тайна охранялась очень тщательно. Как ни странно, но в ее сохранении были заинтересованы все: и Конах, и короли Терраны, и сами посвященные, поскольку она касалась вещей весьма серьезных, связанных с другими мирами и нечеловеческими силами. Раскрыть содержание этой тайны Миракл не решался даже в своих мыслях. То, что было ему открыто, никак не укладывалось у него в голове, и он старался думать об этом поменьше.
Предвидение редко обманывало старого мага, поэтому сегодня он с нетерпением ожидал встречи с чем-то необычным и замечательным. Через полчаса он поднялся, подошел к окну и поневоле залюбовался солнечным утром – таким оно было добрым. После небольшого завтрака он как всегда засел за работу, работал он обычно до обеда, после обеда или гулял, или занимался хозяйством. Но в это утро работа не клеилась. Ожидание важных событий захватило его. Как дети перед Рождеством ждут подарков и праздника, так и Миракл ожидал то, что готовилась преподнести ему судьба.
Весь верхний этаж башни занимало одно большое помещение, которое одновременно служило Мираклу кабинетом и спальней. Ряд круглых окон-иллюминаторов позволял ему, переходя от одного окна к другому, видеть все, что происходит вокруг башни. Этим он и занялся, он ходил от окна к окну и вглядывался в степь.
Восточный тракт был заброшен, ездить по нему было некуда: с одной стороны находилась процветающая Террана, с другой – дикие степи, леса, подвергнутые порче, и бесплодные земли, выжженные Конахом вплоть до самого западного побережья. Дорога из Терраны уходила в никуда, а если дорога не соединяет два пункта, она умирает.
Но Миракл знал, что рано или поздно придет день, когда в степи появится всадник и посетит башню. Гости у него бывали редко – пару раз в год наведывались посетители из Терраны. Иногда это были чиновники королевской администрации по поводу уплаты налогов, иногда его товарищи по ордену: поинтересоваться, жив ли еще старик. Надо сказать, что он был рад даже этим вынужденным посещениям. Вот и теперь он, переходя от окна к окну, как капитан на мостике корабля, ожидал гостей. А то, что гость появится, он знал твердо – предвидение было дочерью мудрости, а мудростью, как ему казалось, он не был обделен. В старые времена, которые он прекрасно помнил, предвидение будущего считалось среди магов весьма незатейливым фокусом, почти таким же ярмарочным трюком, каким сейчас обучают в тайных школах магии разные шарлатаны-недоучки.
Старые школы сгинули в пламени войны и были погребены Конахом. Почти никого не осталось из стариков, и особенно было обидно, что все они ушли, не сумев выстоять против Конаха, и унесли с собой в могилу свое искусство. Он, последний из оставшихся в живых Великих Магов, прятался здесь, в безлюдных степях Редера, и тоже не знал, кому передать свои знания.
Эти сокровенные знания теперь были запрещены повсюду, даже в просвещенной и свободной Терране. Король не хотел связываться с Конахом и усложнять себе жизнь из-за какой-то там оккультной науки. Канули в лету наука Древних, исчезали и современные сокровенные знания. Мир катился в бездну, и никому не было до этого дела. А что мог поделать он, одинокий старик? Оставалось только писать книги и складывать их на полку в надежде, что в будущем появится кто-то, кому понадобятся эти знания.
Сначала вдали на Восточном тракте появилось облачко пыли. Оно быстро приближалось, и старик понял, что кто-то скачет по дороге. Еще через несколько минут он уже отчетливо различал одинокую фигуру всадника на гнедой лошади. Судя по темпу езды, было понятно, что этот человек куда-то спешит. Но Миракл так долго был лишен человеческого общения, что ему нестерпимо захотелось, чтобы незнакомец посетил его. Башня была хорошо видна со старого тракта, возможно, для этого и была построена. Однако за этими местами водилась недобрая слава, поэтому даже среди тех немногих путников, что решались на путешествие по заброшенной дороге, не находилось желающих отклониться от тракта и посетить старую башню: загадочную, опасную и зловещую, – как им представлялось.
Но Миракл владел особым секретом приглашения, если очень хотел заполучить кого-нибудь в гости. Он подошел к письменному столу, обмакнул перо в чернильницу с особой золотистой жидкостью и быстро набросал на листе следующие строки:
«О, путник, влачащийся в пустыне одиноко, твои уста давно не ведали воды.
Устал твой конь, а впереди широко все также степь, раскинувшись, лежит.
С тех прошло немало дней, когда в последний раз знавал ты вкус и молока, и хлеба, а также вдоволь получив еды, заслуженного ожидал ночлега.
Здесь ждут тебя, хороший человек, в приюте тишины и мира.
Направь сюда коня и поспеши восстановить утраченные силы».
Миракл спешил – всадник ехал быстро и скоро мог скрыться из виду, поэтому, ругнув себя за неряшливость рифм, маг торопливо взмахнул в воздухе листком с написанным текстом. Одновременно он что-то буркнул себе под нос, усмехнувшись, – пусть знают: у старой гвардии есть еще порох в пороховницах.
Золотые буквы отделились от бумаги и попыли в воздухе, словно кольца дыма, выпущенные искусным курильщиком. Змейками они проскользнули в открытое окно и, все более увеличиваясь в размерах, устремились ввысь.
В дверном проеме на крыльце башни стоял высокий и довольно крепкий старик, облаченный в длинный белый балахон, перетянутый серебряным поясом. У него были седые спускающиеся до плеч волосы и аккуратная серебряная борода. Старик стоял в темном проеме башни, против света, и был настолько белым, что, казалось, сам излучал сияние.
– Рад приветствовать тебя, странник, в убежище одинокого старца, – произнес он заготовленную фразу.
Квентин с трудом смог разлепить запекшиеся губы:
– Благодарю Вас за гостеприимство. Если можно, хоть немного воды…
– Вот это – намного лучше воды. – Миракл держал в руке кубок из металла желтого цвета, наполненный темной жидкостью. Квентина не надо было уговаривать – пусть даже отрава, но жидкая – и он одним глотком проглотил содержимое. Божественная влага мгновенно оросила все ссохшиеся внутренности, и он почувствовал себя вновь ожившим.
– Благодарю Вас, – вымолвил он, задохнувшись в пелене охвативших его необычных ощущений.
– Поднимайтесь по этой лестнице на самый верх башни и отдыхайте. А я позабочусь о вашем коне, он, наверное, чувствует себя не лучше вашего.
Квентин медленно поднимался по винтовой лестнице, осматривая внутреннее устройство башни. Лестница вилась по центру башни, проходя сквозь круглые площадки этажей. По их окружности располагались двери многочисленных комнат. Окна комнат выходили на улицу, а двери, многие из которых были закрыты, внутрь башни, отчего на лестничных площадках были темно.
Волшебный напиток быстро восстановливал силы. Принц даже с удовольствием поднимался по лестнице, хорошо было размять затекшие после длительной езды ноги. Все это: старинная башня, таинственный старик с седой бородой, – волновало его. Без сомнения, это было сооружение, построенное в Древнюю эпоху. Удивительно, как ему удалось пережить столько войн и катаклизмов. Интересно, кто и с какой целью его построил?
Пройдя этажей двадцать, он очутился на самом верху башни. Здесь было одно большое помещение, напоминающее стеклянный фонарь, какие устраивают в маяках. Вид открывался прекрасный и удивительный: вся степь была как на ладони. Бесконечные зеленые поля, и над ними голубой полог неба. Квентин подошел к окну и залюбовался. Через некоторое время он перевел взгляд внутрь помещения и принялся разглядывать различные любопытные приборы и механизмы, расположенные на рабочем столе, на полках, в шкафах и даже на полу. В этот момент за спиной раздался какой-то скрип и от неожиданности он вздрогнул.
– Простите, не хотел вас пугать, юноша. Я вижу, вы заинтересовались приборами. Это все оборудование для научных исследований, многое сохранилось с Древних времен. Может, вас интересует что-то конкретно? Не стесняйтесь, все, что в моих силах, поясню.
Квентин смутился – старик появился так быстро и неожиданно. Было не похоже, что он преодолел двадцать этажей по довольно крутой лестнице: ни малейших признаков одышки. Кроме того, все это было настолько невероятно, начиная с Эрлиера и кончая золотым стихотворным приглашением, вывешанном в небе, что Квентин не нашелся, что ответить.
Старик, видимо, почувствовал состояние молодого человека и поспешил придти ему на помощь.
– Что ж, думаю, настало самое время познакомиться, а затем перейти к дружеской трапезе.
– Меня зовут Миракл. Я одинокий затворник, доживающий свои дни вдали от людей и коротающий время за научными изысканиями. Позвольте же и мне полюбопытствовать, кого судьба забросила в наши пределы.
– Меня зовут Квентин, – ответил Квентин в тон старику. – Я странствующий рыцарь, пытающийся настигнуть ускользающую мечту.
Квентин заметил, как в седой бороде старика зародилась и спряталась лукавая улыбка. Старик оценил юмор.
– Прекрасно, когда у человека есть путеводная мечта, ведущая его сквозь годы и невзгоды, – старик продолжал изъясняться высоким стилем. – Что ж теперь, когда ваш конь напоен, накормлен и находится в безопасности, пришло время и нам насладиться скромным обедом, – всем тем, что по силам произвести старику с помощью земли, воды и солнца.
Чувствовалось, что заждавшийся старик был неимоверно рад исполнить роль гостеприимного хозяина.
– Прошу к столу. – Миракл сделал приглашающий жест, и Квентин с удивлением обнаружил, что стол у окна еще мгновение назад абсолютно пустой, полностью заставлен всевозможными блюдами.
Миракл, насладившись удивлением Квентина, заметил:
– Только что нам удалось убедиться в справедливости древнего закона, гласящего: природа не терпит пустоты. Вопрос только в том, чем заполнить эту пустоту, но это уже дело искусства и знаний человека.
Квентин еще пытался соблюдать приличия и поддерживать беседу, но когда они уселись за стол, опьяненный ароматами и видом разнообразных блюд, он уже был не силах думать ни о чем другом. Все было необыкновенно вкусно, сдержать себя было трудно, и он наелся и напился так, что к концу трапезы еле шевелил языком, а в глаза будто насыпали сонного песку, и они норовили все время сомкнуться.
Старик же, словно подшучивая над ним, все время пытался втянуть его в беседу и что-то расспрашивал о путешествиях и приключениях. Но глаза закрывались, и если бы старик не смилостивился и не указал ему на широкое ложе, разомлевший от еды и легкого опьянения Квентин, несомненно, соскользнул бы на пол. Как он добрался до покрытого белоснежным пологом ложа и как провалился в сон, не помнил.
Солнце зашло и снова начало подниматься, когда Квентин наконец проснулся. Он сел на кровати и непонимающим взглядом уставился перед собой, осматривая утопающую в лучах рассветного солнца комнату. Старик еще спал, его белая борода торчила над подушкой кровати. Квентин отругал себя: как можно было так слепо довериться незнакомому человеку. Он схватился за то место на груди, где висел Эрлиер, слава богу, он был на месте. Не пропало и кольцо Эльфиды, подаренное Таной. В следующий раз он будет осторожней.
Солнышко, проснувшееся после темной ночи, ласково гладило его теплыми лучиками. Вставать не хотелось, так приятно было понежиться в настоящей постели. Но тут же ему стало стыдно: он не мылся много дней, а лежит в настоящей постели с белыми чистыми простынями. Его одежда после странствий по лесам превратилась в грязное рубище. Надо встать и поискать место в этой башне, где можно помыться.
Он бесшумно, как ему показалось, соскользнул с постели и направился к ряду каких-то то ли шкафов, то ли комнаток, выгороженных на верхнем этаже башни. В одной из комнат он наткнулся на ванну из зеленого с прожилками камня, которая занимала полкомнаты. Таких больших ванн не было даже в его родном дворце, там все было устроено гораздо скромнее и проще. Стоило ему повернуть кран на блестящей трубе, как в ванну с шумом ударила струя воды. Другой кран – и потекла горячая вода. Это было вообще чудом. Большего и желать было нельзя.
С радостными возгласами он погрузился в бурлящую упругими струями воду. Какое это было блаженство – ощутить себя в ванне с горячей водой. И воды было столько, сколько захочешь. На полочке он обнаружил мыло, принялся намыливать себя и нещадно тереть мочалкой. Через некоторое посвежевший и повеселевший, он вылез из ванны и, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить старика, прошел в комнату. Но старик уже был на ногах и, приветливо улыбаясь, обратился к Квентину:
– Вот ваша новая одежда. Пусть не такая роскошная, как была на вас прежде, но, во всяком случае, чистая, удобная и такая, какую носят в наших краях. – Миракл протягивал ему сложенную стопкой одежду. Квентин развернул ее: широкие штаны, рубашка и жилет, – все белого цвета.
– Да, в Терране большинство жителей мужского пола одеты именно так, – подтвердил Миракл. – В этой одежде вы не будете выделяться из толпы.
– Большое спасибо, но откуда вы взяли, что я направляюсь в Террану? – с подозрением спросил Квентин. – И что для меня важно выглядеть так же, как местные жители.
– Во-первых, юноша, путь, которым вы ехали, упирается в королевство Террана со столицей городом Магоч, за которым лежит Срединное море, – дальше дороги нет.
Во-вторых, в одежде принца Монтании, с королевским мечом Гедара вы были бы слишком заметны на улицах мирного и открытого города Магоча, правители которого не желают осложнять себе жизнь столкновениями со Священным престолом, поэтому не очень-то жалуют впавших в опалу у Конаха людей. Хотя, в конечном счете, решать вам, юноша, – старик с лукавой улыбкой возрился на принца.
Квентин почувствовал себя полностью обезоруженным, старик узнал о нем почти все, да так, что и добавить к этому было нечего.
– А теперь прошу к столу, Ваше Высочество, – торжественно объявил Миракл.
Принцу Монтании не оставалось ничего иного, как последовать приглашению. Ему тоже хотелось порасспросить старика о многом, и он решился на лобовую атаку. Но старик оказался совсем не прост. Он внимательно и долго смотрел в глаза Квентину и наконец произнес:
– А почему, юноша, я должен рассказывать вам, кто я такой. Разве оказанного гостеприимства вам недостаточно?
– Но вы ведь знаете почти все обо мне, и было бы несправедливо…
– Не понимаю, о какой справедливости вы ведете речь. Вам уже должно быть хорошо известно, что такое справедливость в нашем мире. – Старик метнул на принца взгляд упругих и цепких, как стальные крючки, глаз.
Но Квентину была необходима помощь и поддержка, поэтому он решил сразу же выяснить, кто перед ним: друг или враг.
– Хорошо, если я все расскажу вам, смогу ли рассчитывать на вашу ответную откровенность? Или хотя бы на то, что вещи, которые вы услышите, не станут достоянием посторонних ушей.
– Это, юноша, будет зависеть от того, что вы мне расскажете, насколько полно, и насколько это будет соответствовать моим представлениям о добре, зле и справедливости. Вы еще очень молоды, и прежде чем раскрыть все свои карты перед незнакомцем, должны хорошенько подумать, кто перед вами.
Но принц думал не долго. Жизнь поставила его перед выбором: пан или пропал. И без посторонней помощи он вряд ли бы смог сделать следующий ход в этой опасной игре. Кроме того, ведь был еще Эрлиер, врученный ему друзьями в Гедаре, а он ясно указал на эту башню и до этого никогда не врал. Поэтому Квентин рассказал почти все: кто он, что произошло с Монтанией, рассказал о своих странствиях и приключениях, умолчал только о целях своей миссии, как ее определили в Гедаре. Неизвестно, кто такой этот Миракл, его отношение к Конаху, а следовательно, можно ли ему доверять. Пусть сам, если такой проницательный, догадается о целях Квентина.
Миракл слушал внимательно. Они сидели за обильным столом, никуда не спешили, и Квентин наслаждался тишиной, спокойствием и умиротворением этого дома, с удовольствием смакуя вкус давно позабытых блюд. Все было необыкновенно вкусным, и из старика мог бы получиться замечательный кулинар. Застольная беседа текла непринужденно, и в памяти Квентина сами собой всплывали такие эпизоды его путешествия, какие в другой обстановке он бы и не вспомнил. Теперь, когда все волнения были позади, его самого увлекло собственное повествование, и он, заново переживая, ярко описывал все новые подробности, которые раньше и не вспоминались.
Миракл отнесся к рассказу принца очень внимательно, иногда прерывая его вопросами, относительно того, что ему казалось неясным. Все это время старик внимательно разглядывал юношу. Казалось, с помощью своего взгляда он узнает больше, чем из рассказа Квентина. Было удивительно, но Квентин ощущал необыкновенное воодушевление, такого с ним раньше никогда не случалось – он не задумывался над сказанным, и слова лились сами собой, слагаясь в красивые и понятные фразы. Принц, как зачарованный, сам упивался своей речью. Хитрый старик только согласно покачивал головой. А Квентин сам себе казался отважным героем, побеждающим гоблинов, чудовищ и несущим спасение всему миру.
Время текло незаметно, они и не заметили, как миновал полдень. Наконец Квентин почувствовал облегчение: все то, что томило и тяготило его душу, страшным кошмаром жило в его памяти, – было теперь выплеснуто, перенесено вовне, прожито еще раз, став не только его достоянием, но и достоянием другого человека, сумевшего разделить с ним груз тяжелых переживаний. Миракл сопереживал, кивал и одобрительно поддакивал, – умение внимательно выслушать и понять другого человека входило в арсенал его магических средств.
Юный принц понял это только тогда, когда закончил рассказ, и тут же пожалел, что сболтнул лишнего. Но было поздно, Миракл вцепился в него и не собирался отпускать, вытягивая все новые подробности его эпопеи. Но Квентин твердо решил, что не расскажет ни о напутствии короля Гедара Мелара, ни о рассказе Диры и вождя, ни о магических свойствах кольца и Эрлиера. Но о грибах и золотом ободке все же рассказал: просто помянул их как некий курьез, повстречавшийся ему на пути. Сказал, что грибы подарили ему золотой ободок, и теперь он может стать участником и пользователем Силы Единой Мысли. Вот только управляться со всем этим он пока не научился.
Старик не успокоился, пока не вытянул из него все о грибах и их интересных свойствах. Было видно, что все это его сильно заинтересовало, и он попросил, чтобы Квентин дал ему золотой ободок. Принцу ничего другого не оставалось, как выполнить его желание. Старый маг водрузил ободок на голову, и с ним тут же случилось что-то неладное. Он запрокинул голову, глаза закатились, а его рот полуоткрылся. Квентин в страхе, что старца хватил удар, вскочил на ноги и бросился к нему на помощь. Но тот, пребывая в трансе, слабым жестом руки остановил юношу. Дыхание из груди старика вырывалось с храпом и свистом, рукой с потемневшей кожей он судорожно ухватился за Квентина, как хватается утопающий, прежде чем навсегда погрузиться в пучину.
Принц стоял рядом со стариком, боясь до него дотронуться и наблюдая внутреннюю борьбу, что в нем происходила. Прошло минут десять, прежде чем дыхание старика стало более ровным, и на щеках из желтоватого пергамента проступил румянец. Старик понемногу приходил в себя, и Квентин с облегчением перевел дух. Еще через минуту старик непослушной рукой стянул с себя золотой ободок, облизал пересохшие губы и, не говоря ни слова, протянул ободок Квентину.
– Что случилось? Вам было плохо?
Маг посмотрел на Квентина проясняющимися глазами. Казалось, он все еще находился где-то далеко, за гранью этой реальности. Наконец ему удалось восстановить контроль над речью, и он прошептал:
– Это великий дар, Квентин. Ты еще не понимаешь, чем владеешь. Пройдет время, прежде чем ты сможешь это оценить. Это, как лавина, которой ты не можешь противиться. Хотя, наверное, на разных людей действует по-разному, – он помотал головой, окончательно стряхивая с себя оцепенение. – Я посчитал бы свою жизнь прожитой зря, если бы не познакомился с этой штукой… – он сделал паузу, переводя дыхание: – Удивительно, как это у них получается.
Вскоре к нему вернулся его цепкий, зоркий взгляд, от которого, казалось, ничего не могло укрыться. Он воззрился на Квентина и сказал:
– Только поистине великий человек достоин этого дара. Довольно странно, что именно тебе была оказана эта высокая честь. Или здесь скрыт какой-то тайный смысл, или я чего-то не понимаю.
Квентин уже открыл было рот, чтобы все рассказать, но в последний момент сдержался. Миракл продолжал буравить его своим пронизывающим взглядом. Принц крепко, до боли, прикусил язык и решил, что ничего не скажет. Дуэль взглядов повторилась. Но маг неожиданно отвел взгляд, как воин отводит клинок от горла поверженного противника, может быть, посчитал, что не стоит дальше испытывать юношу и надо самому сделать шаг навстречу.
– Ладно, сынок, поиграли, и будет, – примирительно произнес старик. – Всему свое время, все скрытое и тайное рано или поздно становится явным. Никогда точно не знаешь, кто перед тобой. Может быть, не только принц Монтании, но и будущий спаситель мира – победитель Конаха.
Возможно, что-то промелькнуло в глазах Квентина, какая-то искорка, и старый плут уловил это. Квентин заметил, как он притворно, не подавая вида, потупил взгляд.
– Ну, коли так, то и старику будет что рассказать Принцу, – забросил наживку Миракл. – Мне очень много лет, я появился на свет задолго до воцарения Конаха и даже задолго до этих дурацких войн, что разразились между королевствами. Это было если и не золотое время, то, во всяком случае, куда как лучше нынешнего. Эпоха Древних кончилась. Их знания были утрачены, но мудрость еще жила в людях. И люди стремились овладеть науками и ремеслами, создать что-то новое. Можно сказать, что жизнь развивалась так, как ей и положено.
Мы многое пытались почерпнуть из ушедшей эпохи, кое-что нам удалось, и появились замечательные механизмы и технологии. Многим тогда стало казаться, что со временем мы сможем овладеть секретами Древних. Лучшие умы нашей эпохи бились над загадками Древних, но основной массив их знаний так навсегда и остался запретным плодом. Однако человек устроен так, что стремится повсюду установить свое могущество. Поэтому наряду с изучением трудов Древних и освоением их технологий возникла область совершенно нового знания – или как тогда говорили – искусства. Магия стала нашей технологией и нашей наукой. С ее помощью мы научились многому, а кое в чем даже превзошли Древних. Возникли целые отрасли этого знания: боевая магия, магия превращений, магия элементов, магия духов, магия состояний и т.д. Было ли это направление человеческой мысли тупиковой веткой развития цивилизации, не знаю, но в любом случае, это было лучше всеобщего отупения и деградации, что наступили сейчас.
Маги были элитой общества. Короли заискивали и унижались перед ними, стараясь наиболее одаренных переманить к себе. Некоторые маги настолько преуспели в своем искусстве, что могли свободно перемещаться в пространстве на многие мили без использования каких-либо летательных аппаратов, подобных тем, что были у Древних. Это был совершенно новый подход. Человечество пошло по новому пути, но оно развивалось, двигалось по пути прогресса, и это был неоспоримый факт. Урожайность, благодаря использованию магических приемов, выросла во много раз, погоду мы могли устанавливать по своему выбору. Воздействуя тонкими механизмами вибраций, мы научились лечить самые тяжелые болезни. Понимай, как хочешь, но в то время жилось значительно лучше, во всяком случае, вольно дышалось воздухом свободы. Не было ни одного короля или мага, покушающегося на чью-либо свободу, гражданам и подданных тогдашних государств гарантировались такие права и привилегии, которые в теперешнем мире показались бы просто анархией. В общем, жизнь развивалась свободно, – старик отхлебнул из большого кубка с вином, золотящимся в свете заходящего солнца.
Их было не так много – людей, пронесших сквозь века всю правду о Конахе и истинном положении Терраны. Тайна охранялась очень тщательно. Как ни странно, но в ее сохранении были заинтересованы все: и Конах, и короли Терраны, и сами посвященные, поскольку она касалась вещей весьма серьезных, связанных с другими мирами и нечеловеческими силами. Раскрыть содержание этой тайны Миракл не решался даже в своих мыслях. То, что было ему открыто, никак не укладывалось у него в голове, и он старался думать об этом поменьше.
* * *
Летнее утро начала августа выдалось на редкость хорошим. В этот день Миракл проснулся с каким-то особым предчувствием исполнения желаний. Он долго лежал в постели, наслаждаясь звонкой песней птиц, приветствуюших солнце. Солнце краешком золотистого глаза заглядывало к нему в комнату, играя разноцветными бликами в многочисленных склянках и пробирках с химикатами.Предвидение редко обманывало старого мага, поэтому сегодня он с нетерпением ожидал встречи с чем-то необычным и замечательным. Через полчаса он поднялся, подошел к окну и поневоле залюбовался солнечным утром – таким оно было добрым. После небольшого завтрака он как всегда засел за работу, работал он обычно до обеда, после обеда или гулял, или занимался хозяйством. Но в это утро работа не клеилась. Ожидание важных событий захватило его. Как дети перед Рождеством ждут подарков и праздника, так и Миракл ожидал то, что готовилась преподнести ему судьба.
Весь верхний этаж башни занимало одно большое помещение, которое одновременно служило Мираклу кабинетом и спальней. Ряд круглых окон-иллюминаторов позволял ему, переходя от одного окна к другому, видеть все, что происходит вокруг башни. Этим он и занялся, он ходил от окна к окну и вглядывался в степь.
Восточный тракт был заброшен, ездить по нему было некуда: с одной стороны находилась процветающая Террана, с другой – дикие степи, леса, подвергнутые порче, и бесплодные земли, выжженные Конахом вплоть до самого западного побережья. Дорога из Терраны уходила в никуда, а если дорога не соединяет два пункта, она умирает.
Но Миракл знал, что рано или поздно придет день, когда в степи появится всадник и посетит башню. Гости у него бывали редко – пару раз в год наведывались посетители из Терраны. Иногда это были чиновники королевской администрации по поводу уплаты налогов, иногда его товарищи по ордену: поинтересоваться, жив ли еще старик. Надо сказать, что он был рад даже этим вынужденным посещениям. Вот и теперь он, переходя от окна к окну, как капитан на мостике корабля, ожидал гостей. А то, что гость появится, он знал твердо – предвидение было дочерью мудрости, а мудростью, как ему казалось, он не был обделен. В старые времена, которые он прекрасно помнил, предвидение будущего считалось среди магов весьма незатейливым фокусом, почти таким же ярмарочным трюком, каким сейчас обучают в тайных школах магии разные шарлатаны-недоучки.
Старые школы сгинули в пламени войны и были погребены Конахом. Почти никого не осталось из стариков, и особенно было обидно, что все они ушли, не сумев выстоять против Конаха, и унесли с собой в могилу свое искусство. Он, последний из оставшихся в живых Великих Магов, прятался здесь, в безлюдных степях Редера, и тоже не знал, кому передать свои знания.
Эти сокровенные знания теперь были запрещены повсюду, даже в просвещенной и свободной Терране. Король не хотел связываться с Конахом и усложнять себе жизнь из-за какой-то там оккультной науки. Канули в лету наука Древних, исчезали и современные сокровенные знания. Мир катился в бездну, и никому не было до этого дела. А что мог поделать он, одинокий старик? Оставалось только писать книги и складывать их на полку в надежде, что в будущем появится кто-то, кому понадобятся эти знания.
Сначала вдали на Восточном тракте появилось облачко пыли. Оно быстро приближалось, и старик понял, что кто-то скачет по дороге. Еще через несколько минут он уже отчетливо различал одинокую фигуру всадника на гнедой лошади. Судя по темпу езды, было понятно, что этот человек куда-то спешит. Но Миракл так долго был лишен человеческого общения, что ему нестерпимо захотелось, чтобы незнакомец посетил его. Башня была хорошо видна со старого тракта, возможно, для этого и была построена. Однако за этими местами водилась недобрая слава, поэтому даже среди тех немногих путников, что решались на путешествие по заброшенной дороге, не находилось желающих отклониться от тракта и посетить старую башню: загадочную, опасную и зловещую, – как им представлялось.
Но Миракл владел особым секретом приглашения, если очень хотел заполучить кого-нибудь в гости. Он подошел к письменному столу, обмакнул перо в чернильницу с особой золотистой жидкостью и быстро набросал на листе следующие строки:
«О, путник, влачащийся в пустыне одиноко, твои уста давно не ведали воды.
Устал твой конь, а впереди широко все также степь, раскинувшись, лежит.
С тех прошло немало дней, когда в последний раз знавал ты вкус и молока, и хлеба, а также вдоволь получив еды, заслуженного ожидал ночлега.
Здесь ждут тебя, хороший человек, в приюте тишины и мира.
Направь сюда коня и поспеши восстановить утраченные силы».
Миракл спешил – всадник ехал быстро и скоро мог скрыться из виду, поэтому, ругнув себя за неряшливость рифм, маг торопливо взмахнул в воздухе листком с написанным текстом. Одновременно он что-то буркнул себе под нос, усмехнувшись, – пусть знают: у старой гвардии есть еще порох в пороховницах.
Золотые буквы отделились от бумаги и попыли в воздухе, словно кольца дыма, выпущенные искусным курильщиком. Змейками они проскользнули в открытое окно и, все более увеличиваясь в размерах, устремились ввысь.
* * *
Квентин подгонял коня – нужно было добраться до города, пока еще оставались силы. Башню, привидевшуюся ему в Эрлиере, он увидел издалека, но сомневался, стоило ли ему, уставшему и голодному, сворачивать с дороги больше, чем на милю? Что он мог найти в этом древнем заброшенном сооружении? И до тех пор, пока над башней не возникло золотистое сияние, он все еще раздумывал: сворачивать ли к башне. Через несколько минут быстрой езды он разглядел, что в небе над башней ярко сияет приглашение, выписанное сверкающими золотыми буквами. Тогда он понял, что в башне его ждут.В дверном проеме на крыльце башни стоял высокий и довольно крепкий старик, облаченный в длинный белый балахон, перетянутый серебряным поясом. У него были седые спускающиеся до плеч волосы и аккуратная серебряная борода. Старик стоял в темном проеме башни, против света, и был настолько белым, что, казалось, сам излучал сияние.
* * *
Всадник остановился перед башней и спрыгнул с коня. Перед Мираклом стоял бледный худой юноша в изорванной одежде. Маг приветливо улыбнулся молодому человеку и посторонился, пропуская его вперед.– Рад приветствовать тебя, странник, в убежище одинокого старца, – произнес он заготовленную фразу.
Квентин с трудом смог разлепить запекшиеся губы:
– Благодарю Вас за гостеприимство. Если можно, хоть немного воды…
– Вот это – намного лучше воды. – Миракл держал в руке кубок из металла желтого цвета, наполненный темной жидкостью. Квентина не надо было уговаривать – пусть даже отрава, но жидкая – и он одним глотком проглотил содержимое. Божественная влага мгновенно оросила все ссохшиеся внутренности, и он почувствовал себя вновь ожившим.
– Благодарю Вас, – вымолвил он, задохнувшись в пелене охвативших его необычных ощущений.
– Поднимайтесь по этой лестнице на самый верх башни и отдыхайте. А я позабочусь о вашем коне, он, наверное, чувствует себя не лучше вашего.
Квентин медленно поднимался по винтовой лестнице, осматривая внутреннее устройство башни. Лестница вилась по центру башни, проходя сквозь круглые площадки этажей. По их окружности располагались двери многочисленных комнат. Окна комнат выходили на улицу, а двери, многие из которых были закрыты, внутрь башни, отчего на лестничных площадках были темно.
Волшебный напиток быстро восстановливал силы. Принц даже с удовольствием поднимался по лестнице, хорошо было размять затекшие после длительной езды ноги. Все это: старинная башня, таинственный старик с седой бородой, – волновало его. Без сомнения, это было сооружение, построенное в Древнюю эпоху. Удивительно, как ему удалось пережить столько войн и катаклизмов. Интересно, кто и с какой целью его построил?
Пройдя этажей двадцать, он очутился на самом верху башни. Здесь было одно большое помещение, напоминающее стеклянный фонарь, какие устраивают в маяках. Вид открывался прекрасный и удивительный: вся степь была как на ладони. Бесконечные зеленые поля, и над ними голубой полог неба. Квентин подошел к окну и залюбовался. Через некоторое время он перевел взгляд внутрь помещения и принялся разглядывать различные любопытные приборы и механизмы, расположенные на рабочем столе, на полках, в шкафах и даже на полу. В этот момент за спиной раздался какой-то скрип и от неожиданности он вздрогнул.
– Простите, не хотел вас пугать, юноша. Я вижу, вы заинтересовались приборами. Это все оборудование для научных исследований, многое сохранилось с Древних времен. Может, вас интересует что-то конкретно? Не стесняйтесь, все, что в моих силах, поясню.
Квентин смутился – старик появился так быстро и неожиданно. Было не похоже, что он преодолел двадцать этажей по довольно крутой лестнице: ни малейших признаков одышки. Кроме того, все это было настолько невероятно, начиная с Эрлиера и кончая золотым стихотворным приглашением, вывешанном в небе, что Квентин не нашелся, что ответить.
Старик, видимо, почувствовал состояние молодого человека и поспешил придти ему на помощь.
– Что ж, думаю, настало самое время познакомиться, а затем перейти к дружеской трапезе.
– Меня зовут Миракл. Я одинокий затворник, доживающий свои дни вдали от людей и коротающий время за научными изысканиями. Позвольте же и мне полюбопытствовать, кого судьба забросила в наши пределы.
– Меня зовут Квентин, – ответил Квентин в тон старику. – Я странствующий рыцарь, пытающийся настигнуть ускользающую мечту.
Квентин заметил, как в седой бороде старика зародилась и спряталась лукавая улыбка. Старик оценил юмор.
– Прекрасно, когда у человека есть путеводная мечта, ведущая его сквозь годы и невзгоды, – старик продолжал изъясняться высоким стилем. – Что ж теперь, когда ваш конь напоен, накормлен и находится в безопасности, пришло время и нам насладиться скромным обедом, – всем тем, что по силам произвести старику с помощью земли, воды и солнца.
Чувствовалось, что заждавшийся старик был неимоверно рад исполнить роль гостеприимного хозяина.
– Прошу к столу. – Миракл сделал приглашающий жест, и Квентин с удивлением обнаружил, что стол у окна еще мгновение назад абсолютно пустой, полностью заставлен всевозможными блюдами.
Миракл, насладившись удивлением Квентина, заметил:
– Только что нам удалось убедиться в справедливости древнего закона, гласящего: природа не терпит пустоты. Вопрос только в том, чем заполнить эту пустоту, но это уже дело искусства и знаний человека.
Квентин еще пытался соблюдать приличия и поддерживать беседу, но когда они уселись за стол, опьяненный ароматами и видом разнообразных блюд, он уже был не силах думать ни о чем другом. Все было необыкновенно вкусно, сдержать себя было трудно, и он наелся и напился так, что к концу трапезы еле шевелил языком, а в глаза будто насыпали сонного песку, и они норовили все время сомкнуться.
Старик же, словно подшучивая над ним, все время пытался втянуть его в беседу и что-то расспрашивал о путешествиях и приключениях. Но глаза закрывались, и если бы старик не смилостивился и не указал ему на широкое ложе, разомлевший от еды и легкого опьянения Квентин, несомненно, соскользнул бы на пол. Как он добрался до покрытого белоснежным пологом ложа и как провалился в сон, не помнил.
Солнце зашло и снова начало подниматься, когда Квентин наконец проснулся. Он сел на кровати и непонимающим взглядом уставился перед собой, осматривая утопающую в лучах рассветного солнца комнату. Старик еще спал, его белая борода торчила над подушкой кровати. Квентин отругал себя: как можно было так слепо довериться незнакомому человеку. Он схватился за то место на груди, где висел Эрлиер, слава богу, он был на месте. Не пропало и кольцо Эльфиды, подаренное Таной. В следующий раз он будет осторожней.
Солнышко, проснувшееся после темной ночи, ласково гладило его теплыми лучиками. Вставать не хотелось, так приятно было понежиться в настоящей постели. Но тут же ему стало стыдно: он не мылся много дней, а лежит в настоящей постели с белыми чистыми простынями. Его одежда после странствий по лесам превратилась в грязное рубище. Надо встать и поискать место в этой башне, где можно помыться.
Он бесшумно, как ему показалось, соскользнул с постели и направился к ряду каких-то то ли шкафов, то ли комнаток, выгороженных на верхнем этаже башни. В одной из комнат он наткнулся на ванну из зеленого с прожилками камня, которая занимала полкомнаты. Таких больших ванн не было даже в его родном дворце, там все было устроено гораздо скромнее и проще. Стоило ему повернуть кран на блестящей трубе, как в ванну с шумом ударила струя воды. Другой кран – и потекла горячая вода. Это было вообще чудом. Большего и желать было нельзя.
С радостными возгласами он погрузился в бурлящую упругими струями воду. Какое это было блаженство – ощутить себя в ванне с горячей водой. И воды было столько, сколько захочешь. На полочке он обнаружил мыло, принялся намыливать себя и нещадно тереть мочалкой. Через некоторое посвежевший и повеселевший, он вылез из ванны и, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить старика, прошел в комнату. Но старик уже был на ногах и, приветливо улыбаясь, обратился к Квентину:
– Вот ваша новая одежда. Пусть не такая роскошная, как была на вас прежде, но, во всяком случае, чистая, удобная и такая, какую носят в наших краях. – Миракл протягивал ему сложенную стопкой одежду. Квентин развернул ее: широкие штаны, рубашка и жилет, – все белого цвета.
– Да, в Терране большинство жителей мужского пола одеты именно так, – подтвердил Миракл. – В этой одежде вы не будете выделяться из толпы.
– Большое спасибо, но откуда вы взяли, что я направляюсь в Террану? – с подозрением спросил Квентин. – И что для меня важно выглядеть так же, как местные жители.
– Во-первых, юноша, путь, которым вы ехали, упирается в королевство Террана со столицей городом Магоч, за которым лежит Срединное море, – дальше дороги нет.
Во-вторых, в одежде принца Монтании, с королевским мечом Гедара вы были бы слишком заметны на улицах мирного и открытого города Магоча, правители которого не желают осложнять себе жизнь столкновениями со Священным престолом, поэтому не очень-то жалуют впавших в опалу у Конаха людей. Хотя, в конечном счете, решать вам, юноша, – старик с лукавой улыбкой возрился на принца.
Квентин почувствовал себя полностью обезоруженным, старик узнал о нем почти все, да так, что и добавить к этому было нечего.
– А теперь прошу к столу, Ваше Высочество, – торжественно объявил Миракл.
Принцу Монтании не оставалось ничего иного, как последовать приглашению. Ему тоже хотелось порасспросить старика о многом, и он решился на лобовую атаку. Но старик оказался совсем не прост. Он внимательно и долго смотрел в глаза Квентину и наконец произнес:
– А почему, юноша, я должен рассказывать вам, кто я такой. Разве оказанного гостеприимства вам недостаточно?
– Но вы ведь знаете почти все обо мне, и было бы несправедливо…
– Не понимаю, о какой справедливости вы ведете речь. Вам уже должно быть хорошо известно, что такое справедливость в нашем мире. – Старик метнул на принца взгляд упругих и цепких, как стальные крючки, глаз.
Но Квентину была необходима помощь и поддержка, поэтому он решил сразу же выяснить, кто перед ним: друг или враг.
– Хорошо, если я все расскажу вам, смогу ли рассчитывать на вашу ответную откровенность? Или хотя бы на то, что вещи, которые вы услышите, не станут достоянием посторонних ушей.
– Это, юноша, будет зависеть от того, что вы мне расскажете, насколько полно, и насколько это будет соответствовать моим представлениям о добре, зле и справедливости. Вы еще очень молоды, и прежде чем раскрыть все свои карты перед незнакомцем, должны хорошенько подумать, кто перед вами.
Но принц думал не долго. Жизнь поставила его перед выбором: пан или пропал. И без посторонней помощи он вряд ли бы смог сделать следующий ход в этой опасной игре. Кроме того, ведь был еще Эрлиер, врученный ему друзьями в Гедаре, а он ясно указал на эту башню и до этого никогда не врал. Поэтому Квентин рассказал почти все: кто он, что произошло с Монтанией, рассказал о своих странствиях и приключениях, умолчал только о целях своей миссии, как ее определили в Гедаре. Неизвестно, кто такой этот Миракл, его отношение к Конаху, а следовательно, можно ли ему доверять. Пусть сам, если такой проницательный, догадается о целях Квентина.
Миракл слушал внимательно. Они сидели за обильным столом, никуда не спешили, и Квентин наслаждался тишиной, спокойствием и умиротворением этого дома, с удовольствием смакуя вкус давно позабытых блюд. Все было необыкновенно вкусным, и из старика мог бы получиться замечательный кулинар. Застольная беседа текла непринужденно, и в памяти Квентина сами собой всплывали такие эпизоды его путешествия, какие в другой обстановке он бы и не вспомнил. Теперь, когда все волнения были позади, его самого увлекло собственное повествование, и он, заново переживая, ярко описывал все новые подробности, которые раньше и не вспоминались.
Миракл отнесся к рассказу принца очень внимательно, иногда прерывая его вопросами, относительно того, что ему казалось неясным. Все это время старик внимательно разглядывал юношу. Казалось, с помощью своего взгляда он узнает больше, чем из рассказа Квентина. Было удивительно, но Квентин ощущал необыкновенное воодушевление, такого с ним раньше никогда не случалось – он не задумывался над сказанным, и слова лились сами собой, слагаясь в красивые и понятные фразы. Принц, как зачарованный, сам упивался своей речью. Хитрый старик только согласно покачивал головой. А Квентин сам себе казался отважным героем, побеждающим гоблинов, чудовищ и несущим спасение всему миру.
Время текло незаметно, они и не заметили, как миновал полдень. Наконец Квентин почувствовал облегчение: все то, что томило и тяготило его душу, страшным кошмаром жило в его памяти, – было теперь выплеснуто, перенесено вовне, прожито еще раз, став не только его достоянием, но и достоянием другого человека, сумевшего разделить с ним груз тяжелых переживаний. Миракл сопереживал, кивал и одобрительно поддакивал, – умение внимательно выслушать и понять другого человека входило в арсенал его магических средств.
Юный принц понял это только тогда, когда закончил рассказ, и тут же пожалел, что сболтнул лишнего. Но было поздно, Миракл вцепился в него и не собирался отпускать, вытягивая все новые подробности его эпопеи. Но Квентин твердо решил, что не расскажет ни о напутствии короля Гедара Мелара, ни о рассказе Диры и вождя, ни о магических свойствах кольца и Эрлиера. Но о грибах и золотом ободке все же рассказал: просто помянул их как некий курьез, повстречавшийся ему на пути. Сказал, что грибы подарили ему золотой ободок, и теперь он может стать участником и пользователем Силы Единой Мысли. Вот только управляться со всем этим он пока не научился.
Старик не успокоился, пока не вытянул из него все о грибах и их интересных свойствах. Было видно, что все это его сильно заинтересовало, и он попросил, чтобы Квентин дал ему золотой ободок. Принцу ничего другого не оставалось, как выполнить его желание. Старый маг водрузил ободок на голову, и с ним тут же случилось что-то неладное. Он запрокинул голову, глаза закатились, а его рот полуоткрылся. Квентин в страхе, что старца хватил удар, вскочил на ноги и бросился к нему на помощь. Но тот, пребывая в трансе, слабым жестом руки остановил юношу. Дыхание из груди старика вырывалось с храпом и свистом, рукой с потемневшей кожей он судорожно ухватился за Квентина, как хватается утопающий, прежде чем навсегда погрузиться в пучину.
Принц стоял рядом со стариком, боясь до него дотронуться и наблюдая внутреннюю борьбу, что в нем происходила. Прошло минут десять, прежде чем дыхание старика стало более ровным, и на щеках из желтоватого пергамента проступил румянец. Старик понемногу приходил в себя, и Квентин с облегчением перевел дух. Еще через минуту старик непослушной рукой стянул с себя золотой ободок, облизал пересохшие губы и, не говоря ни слова, протянул ободок Квентину.
– Что случилось? Вам было плохо?
Маг посмотрел на Квентина проясняющимися глазами. Казалось, он все еще находился где-то далеко, за гранью этой реальности. Наконец ему удалось восстановить контроль над речью, и он прошептал:
– Это великий дар, Квентин. Ты еще не понимаешь, чем владеешь. Пройдет время, прежде чем ты сможешь это оценить. Это, как лавина, которой ты не можешь противиться. Хотя, наверное, на разных людей действует по-разному, – он помотал головой, окончательно стряхивая с себя оцепенение. – Я посчитал бы свою жизнь прожитой зря, если бы не познакомился с этой штукой… – он сделал паузу, переводя дыхание: – Удивительно, как это у них получается.
Вскоре к нему вернулся его цепкий, зоркий взгляд, от которого, казалось, ничего не могло укрыться. Он воззрился на Квентина и сказал:
– Только поистине великий человек достоин этого дара. Довольно странно, что именно тебе была оказана эта высокая честь. Или здесь скрыт какой-то тайный смысл, или я чего-то не понимаю.
Квентин уже открыл было рот, чтобы все рассказать, но в последний момент сдержался. Миракл продолжал буравить его своим пронизывающим взглядом. Принц крепко, до боли, прикусил язык и решил, что ничего не скажет. Дуэль взглядов повторилась. Но маг неожиданно отвел взгляд, как воин отводит клинок от горла поверженного противника, может быть, посчитал, что не стоит дальше испытывать юношу и надо самому сделать шаг навстречу.
– Ладно, сынок, поиграли, и будет, – примирительно произнес старик. – Всему свое время, все скрытое и тайное рано или поздно становится явным. Никогда точно не знаешь, кто перед тобой. Может быть, не только принц Монтании, но и будущий спаситель мира – победитель Конаха.
Возможно, что-то промелькнуло в глазах Квентина, какая-то искорка, и старый плут уловил это. Квентин заметил, как он притворно, не подавая вида, потупил взгляд.
– Ну, коли так, то и старику будет что рассказать Принцу, – забросил наживку Миракл. – Мне очень много лет, я появился на свет задолго до воцарения Конаха и даже задолго до этих дурацких войн, что разразились между королевствами. Это было если и не золотое время, то, во всяком случае, куда как лучше нынешнего. Эпоха Древних кончилась. Их знания были утрачены, но мудрость еще жила в людях. И люди стремились овладеть науками и ремеслами, создать что-то новое. Можно сказать, что жизнь развивалась так, как ей и положено.
Мы многое пытались почерпнуть из ушедшей эпохи, кое-что нам удалось, и появились замечательные механизмы и технологии. Многим тогда стало казаться, что со временем мы сможем овладеть секретами Древних. Лучшие умы нашей эпохи бились над загадками Древних, но основной массив их знаний так навсегда и остался запретным плодом. Однако человек устроен так, что стремится повсюду установить свое могущество. Поэтому наряду с изучением трудов Древних и освоением их технологий возникла область совершенно нового знания – или как тогда говорили – искусства. Магия стала нашей технологией и нашей наукой. С ее помощью мы научились многому, а кое в чем даже превзошли Древних. Возникли целые отрасли этого знания: боевая магия, магия превращений, магия элементов, магия духов, магия состояний и т.д. Было ли это направление человеческой мысли тупиковой веткой развития цивилизации, не знаю, но в любом случае, это было лучше всеобщего отупения и деградации, что наступили сейчас.
Маги были элитой общества. Короли заискивали и унижались перед ними, стараясь наиболее одаренных переманить к себе. Некоторые маги настолько преуспели в своем искусстве, что могли свободно перемещаться в пространстве на многие мили без использования каких-либо летательных аппаратов, подобных тем, что были у Древних. Это был совершенно новый подход. Человечество пошло по новому пути, но оно развивалось, двигалось по пути прогресса, и это был неоспоримый факт. Урожайность, благодаря использованию магических приемов, выросла во много раз, погоду мы могли устанавливать по своему выбору. Воздействуя тонкими механизмами вибраций, мы научились лечить самые тяжелые болезни. Понимай, как хочешь, но в то время жилось значительно лучше, во всяком случае, вольно дышалось воздухом свободы. Не было ни одного короля или мага, покушающегося на чью-либо свободу, гражданам и подданных тогдашних государств гарантировались такие права и привилегии, которые в теперешнем мире показались бы просто анархией. В общем, жизнь развивалась свободно, – старик отхлебнул из большого кубка с вином, золотящимся в свете заходящего солнца.