Воронкин Игорь. Звездное братство

   Якобс относился к Алтарю с благоговейным ужасом. Сам он бы никогда, даже под страхом смерти, не согласился бы предстать пред ликом Властелина. Поэтому он встретил и проводил Друума в дальнюю комнату, где размещался Алтарь, с такими церемонными почестями, как будто бы провожал в последний путь заслуженного героя.
   Друум тоже предпочел бы лишний раз не беспокоить Его Святейшество. Обязанность сношения с Верховным Жрецом всегда возлагалась на иерархов Священного престола, но Альдор исчез, и старшим в группе остался он, Друум. Ему выпало нести это тяжкое бремя, и он вошел в Алтарь с безразличием человека, приговоренного к смерти. Все переживания, страхи и мысли остались за дверью этой комнаты. Теперь он был всего лишь бездумной куклой, принесенной в заклание высшим силам. Он чисто механически исполнил соответствующий ритуал и тотчас почувствовал, как его затягивает в громадную черную воронку.
   – Здесь я – Друум! – выкрикнул он, когда тьма слегка рассеялась, и высветилось какое-то туманное пятно.
   – Слушаю тебя, Друум, – услышал он негромкий голос Его Святейшества.
   Наступила пауза. И оттого, что Его Святейшество не спрашивает его ни о чем, не задает никаких вопросов, Друум почувствовал себя еще более виноватым.
   – Мы нашли этого мальчишку – Квентина из Монтании, – осмелился наконец нарушить тревожное молчание Друум.
   – Хорошо. А что стало с магом?
   – С магом?
   – Вы разрушили башню?
   – Да, до основания, – Друум был счастлив, что хоть что-то удалось выполнить.
   – Что стало с магом?
   – Мальчишка бежал один, никого с ним не было. Скорее всего, тот, о ком вы говорите, погиб, – осторожно предположил Друум.
   – Где Альдор?
   – Пропал. Мы разделились при входе в Террану, чтобы, не вызывая подозрений, пробраться сюда. С тех пор его никто не видел.
   – Странно… Вы уничтожили лабиринт?
   – Еще нет, Ваше Святейшество. Его месторасположение только уточняется.
   – Уточняется, говоришь… Хорошо, я тебе помогу. Лабиринт проходит под королевским дворцом, но вход в него из дворца давно завален, поэтому вы должны отыскать вход, который расположен на арене.
   – На арене? Все сделаем, Ваше Святейшество!
   – Запомни, Друум, я начинаю наступление на днях. Армия вторжения из людей и зергов уже готова. Кроме того, мне удалось создать новый вид крылатых ящеров. В легендах их называли драконами, пусть будет так, я же назвал их муталисками. Через два-три дня, когда закончится турнир, и люди разъедутся из Терраны, я нанесу удар. К этому времени вы должны будете решить все проблемы с Небесным Огнем. Ты меня хорошо понял?
   – Да, я все понял, Ваше Святейшество.
   – Через два дня Круг Посвященных должен быть уничтожен, а лабиринт разрушен. Только в этом случае будет достигнут гарантированный успех и…
   – Да, Ваше Святейшество! – поторопился Друум и тут же прикусил язык, осознав, что влез не вовремя.
   – …и, кроме того, Альдор. Если он еще жив, то смертельно опасен. Вы должны, не откладывая, решить эту проблему.
   – Решим. Все сделаем, – ноги уже едва держали кавалера Друума. Но в этот момент высвеченный лик Его Святейшества рассеялся, как плотный туман. Тьма, окружающая Друума, исчезла, и он снова очутился в комнате дома Якобса, освещенной тусклыми свечами. Сеанс связи с властелином закончился.

 

* * *

   Старая рыбацкая хижина располагалась на небольшом скалистом выступе, нависшем над берегом моря. Ее стены, сколоченные из досок, со временем высохли и разошлись, открывая свежему ветерку все внутреннее пространство этой лачуги. Крыша была сложена из пучков тростника и теперь сгнившей трухой осыпалась внутрь. Когда-то давно рыбаки использовали это укрытие для хранения сетей, канатов, бочек и прочей своей оснастки. Кое-что из брошенного ими инвентаря до сих пор хранилось в хижине.
   В углу стояла широкая колченогая скамья, больше напоминающая топчан, и приставленный к ней рассохшийся и покореженный стол. На стенах висели негодные дырявые сети. Пол был завален пучками осыпавшегося тростника и соломенной трухой. В двух полуразвалившихся бочках когда-то хранили рыбу, и ее запах, несмотря на прошедшие годы, все еще слабо улавливался в воздухе.
   Здесь, у моря, ночной ветерок был значительно свежее, чем в городе, и Лора зябко поеживалась, но больше от нервного холодка горестных переживаний.
   Квентин подошел к двери ветхой хибары. Под ним вздыхала и волновалась дикая и необузданная морская стихия. Луна протоптала в колеблющихся волнах мерцающую серебристую дорожку. Ничто не мешало природным стихиям в этот полночный час звучать в полную силу, ярко, сочно и рельефно.
   – Мне холодно, – неслышно подошла Лора.
   Квентин обернулся. Заглянувшая луна утонула в глубине ее глаз. Лора смотрела на него прямо, не отводя взгляд, словно пыталась прочесть все его потаенные мысли, всю глубину чувств, проникнуть в самые сокровенные уголки его сердца. Не понимая, зачем он это делает, Квентин обнял Лору за плечи и тотчас почувствовал мягкую теплоту ее тела. Она не отстранилась, нет, напротив, сильнее и податливее прижалась к нему, склонив голову на грудь. Ее рассыпанные волосы чуть колыхались дыханием ветерка, донося до него душистый аромат ее тела.
   Никогда прежде Квентину не было так хорошо. Мгновение должно было замереть, а время исчезнуть, чтобы все это могло продолжаться вечно.
   – Пойдем в дом, здесь прохладно, – Лора с мягкой улыбкой нарушила молчание.
   Они, не в силах оторваться друг от друга, присели на недовольно скрипнувший топчан. Лора сильнее прижалась к нему, и Квентин ощутил, как ему на грудь скользнула теплая капелька. Он поднял голову Лоры, ее глаза были полны слез.
   – Не плачь, милая моя… – он принялся неумело осушать поцелуями ее заплаканное лицо. – Не надо плакать, вот увидишь, все будет хорошо… – он успокаивал ее, как маленькую девочку, – Все будет в порядке.
   Но слезы от этого полились только сильнее. Лора в его руках всем телом вздрагивала от рыданий, прижимаясь к нему все крепче. Губы Квентина осушали слезы на ее лице и вдруг почувствовали прикосновение ее мягких послушных губ, с которых продолжали срываться подавленные всхлипы. Он и сам не заметил, как они слились в долгом поцелуе.
   Луна взошла над морем и сквозь распахнутую настежь дверь хибары проникла внутрь прямоугольником бледного света. Их обнаженные тела в этом призрачном свете казались такими белыми, а тени от лунного света причудливыми переплетениями блуждали по стенам. Они лежали, ощущая тепло и любовь друг друга, и снова наступило время, когда Квентину захотелось, чтобы это мгновение длилось вечно.

 

* * *

   Проникнуть в город незамеченными можно было только через морской порт. И было просто здорово, что Лора еще босоногой девчонкой облазила здесь все закоулки. Солнце еще только поднималось над горизонтом, чтобы согреть теплотой и осветить радостью этот темный подлунный мир, когда Квентин и Лора, петляя между причалами, пакгаузами, ремонтными доками и вытащенными на берег судами, пробирались в город. Они шли, обнявшись, и обменивались веселыми и озорными взглядами, значение которых было понятно только им. Иногда в стороне, скрывшись от посторонних взоров, они останавливались и застывали в долгом поцелуе. Все мрачное и опасное, казалось, отступило, и жизнь в этот день для них начиналась заново.
   Город гудел, как потревоженный улей. Сегодня был первый день турнира, самый волнующий и торжественный. Сам король выступит перед народом с приветственной речью, затем состоится парад участников, после них по арене торжественным строем пройдет королевская гвардия, и, наконец, трубным гласом фанфары возвестят о начале состязаний.
   Участники турнира уже собирались на парад. Специально для них была отведена улица, ведущая к королевскому дворцу. Наконец-то они смогли предстать во всей красе своих боевых убранств, нарядов и уборов, и каждый придирчиво осматривал своих соперников. Хотя король и предоставлял всем участникам равные возможности, выдавая им необходимую амуницию, но также не воспрещалось и использование собственных доспехов. Только оружие у всех должно было быть одинаковым: спортивным, не боевым. В первый день было намечено выступление около ста пар участников, а это означало, что соревнования начнутся с рассветом и закончатся поздним вечером.
   Патрик, Фарт и Огюст уже были на месте. Они лениво прохаживались по дворцовой площади, ожидая своих юных соратников. Королевские сыщики нехотя следовали за ними, стараясь не терять их из виду в многочисленной толпе.
   Друум со своими людьми занял место на высоком крыльце королевского дворца, с которого хорошо обозревалась вся дворцовая площадь. Он немного нервничал – день этот был решающим: или они с честью выполнят поставленную перед ними задачу, или им уготован бесславный конец – Его Святейшество не прощал глупости и неисполнительности.
   Квентин и Лора оказались в плотной толпе. Квентин остановился, похоже, ему на ум пришла какая-то идея:
   – Я должен получить доспехи, – объявил он. – Если я надену доспехи и натяну шлем с опущенным забралом, то опознать меня среди других участников будет невозможно. Здесь повсюду ищейки Конаха, поэтому прошу тебя, – он взял Лору за руки, – как только мы войдем на площадь держись от меня подальше, а лучше сразу ступай к нашим друзьям. Хорошо, малыш? – он ласково посмотрел ей в глаза.
   – Хорошо, будь по-твоему, – Лора улыбнулась ему. В это утро она была удивительно тихой, доброй и спокойной. Она чувствовала, в ее жизни произошло то, о чем она так долго мечтала. Новое неизведанное чувство подхватило ее и понесло на своих крыльях. Все остальное: лабиринт, Посвященные, даже смерть деда – как бы смазалось и отошло на второй план.
   Якобсу пришлось попотеть с самого рассвета, выдавая участникам доспехи, оружие и принадлежности. Он перетаскал уже тонны железа и тяжело дышал, постоянно время утирая пот с лица. А конца этому кошмару все не было – очередь нисколько не уменьшалась. Поэтому, когда к нему протиснулся принц Монтании и сунул свою бирку с номером, Якобс, мельком взглянув, не узнал его и привычным жестом кинул на барьер комплект доспехов и копье.
   Квентин получил вооружение, расписался в толстой амбарной книге и уже отошел, когда что-то со скрипом провернулось в расплавленных мозгах Якобса:
   – Подождите, пожалуйста, – с улыбкой обратился он к этому высокому юноше, показавшемуся ему смутно знакомым. Квентин обернулся. «Так и есть. Точно, это он!» – оружейник узнал молодого человека, которого ему показал Друум.
   – Вы должны прикрепить бирку с номером на грудь. Сделайте это обязательно – таковы правила турнира, – напомнил Якобс, а сам незаметно скосил глаза вправо-влево, нет ли где поблизости людей Друума. Как на грех никого из них рядом не было, но зато теперь Якобс хорошо запомнил номер Квентина – тридцать три.
   – Желаю вам удачи! – приветливо улыбнулся оружейник.
   Квентин надел на голову железный шлем и опустил забрало. В этой железной скорлупе было нестерпимо жарко: волосы слиплись в мокрый клубок, а пот струйками стекал по лицу, выедая глаза. Все косились на него – это что еще за чудо в шлеме. Но он решил про себя, что все вытерпит до конца. Вот только совету оружейника не последовал и не прикрепил номерок на груди, решив, что сделает это позже, перед началом состязаний.
   Принц огляделся в поисках Посвященных. Площадь была заполнена народом, но вздымающуюся над другими голову Фарта с всклокоченной шевелюрой невозможно было не заметить, и Квентин стал протискиваться к нему.
   Лора была уже здесь, и когда Квентин пробрался к друзьям, они что-то оживленно обсуждали. Патрик держал в руках ветхий лист бумаги.
   – Старинная карта, – пояснил он Квентину. – Я нашел ее в архивах храма. Вот смотри, – он провел пальцем по линии на карте, вычерченной синей краской. – Это лабиринт. Это точно лабиринт, тут даже есть подпись на древнем анге, смотри, – он развернул лист. – Видишь, лабиринт проходит под дворцом, он хорошо виден. – Патрик вел пальцем по линии. – Вот это первый вход, помеченный крестиком. Идем дальше. Вот этот большой круг – арена или то, что раньше располагалось на ее месте. Теперь сюда, по периметру арены, и вот, наконец, то, что нам нужно. Еще один жирный крестик.
   – Выходит, второй вход в лабиринт находится на арене?
   – Да, смотри, это коридор, ведущий на поле амфитеатра. Крестик расположен прямо на этой линии.
   – Это должно быть где-то рядом, – заметил Фарт.
   – Ну, раз теперь нам все известно, пошли туда, – решил Квентин. И они двинулись вдоль дворца, направляясь к арене.
   Однако пройти к арене им не дали. Устроители турнира отвели этот проход для выхода на арену рыцарей, следующих на поединок. Сейчас там для торжественного парада собирались почетные участники турнира и подразделения королевской гвардии. Весь проход был забит нарядными, с гордыми плюмажами на шлемах и фамильными гербами на дорогих доспехах, рыцарями – почетными участниками традиционных турниров.
   Стражник оттолкнул их от кованой решетки ворот. С минуты на минуту на арене должен был начаться парад, и все ожидали, когда прибудет конная королевская гвардия. Наконец, раздался звонкий стук подков по мостовой, и на площадь выехал передовой отряд всадников. Конные гвардейцы были великолепны: на белых лошадях, в панцирях цвета воронового крыла, отливающих на солнце глубокой синевой, с плюмажами из белых перьев, развевающимися на остроконечных шлемах. Стражники ни с кем не церемонились. Действуя тупыми концами пик и дубинками, они оттеснили толпу от ворот арены, очищая дорогу для конногвардейцев.
   – Что будем делать? – раздался снизу голос придавленного Огюста.
   – Ах ты, бедолага! – Фарту стало жаль карлика, и он, поднапрягшись, раздвинул толпу, освобождая Огюсту жизненное пространство. Их всех так сильно прижали к решетке, что они даже не могли пошевелиться.
   – Выход один, – недолго думая, ответил Квентин. – Чтобы проникнуть в этот проход, я должен выступить в турнире. А там, глядишь, и вам смогу открыть дорогу. Согласны?
   – Да, видимо, только так мы сможем сегодня проникнуть туда, – согласился Патрик.
   – Тогда я пошел.
   – Будь осторожен, Квентин, – Лора почувствовала, как помимо воли, слезы вот-вот готовы скатиться с ее глаз. Она раньше никогда бы не поверила, что может заплакать из-за какого-то там парня, но прошедшая ночь все перевернула.

 

* * *

   Якобс, поручив помощнику разбираться с делами, выкроил минутку, чтобы доложить обо всем Друуму.
   – Какой номер у него, говоришь? – прищурился кавалер Священного престола.
   – Тридцать третий.
   – Если он надумает выступать, это будет не скоро, не так ли?
   – Да, где-то часа через три.
   – Значит, поставишь его в первую пару. С ним будет драться Йорг.
   – Что? – воскликнул удивленный оружейник. Все пары были определены жребием и уже давно расписаны.
   – Что слышал. Я сказал, поставишь его с Йоргом на первый поединок.
   – Я… я не могу… – начал было королевский оружейник, но наткнувшись на холодный взгляд Друума, сразу сник. – Хорошо, как скажете… – пробормотал потрясенный Якобс, не представлял себе, как можно исполнить этот приказ.
   – Все понял?
   – Да.
   – Тогда не забудь выдать Йоргу боевое оружие, – обыденно, будто бы он заказывал пиво в трактире, произнес Друум.
   – Как? – размягченные на солнце мозги Якобса отказывались соображать.
   – Боюсь, сегодня на турнире произойдет несчастный случай. У вас ведь бывают иногда несчастные случае со смертельным исходом? – глаза Друума были холодными и пустыми, как глазницы черепа.
   – Да. Нет… – Якобс не знал, что ответить – смертельных случаев не было уже лет пятьдесят. И его работа, которой он, между прочим, гордился, заключалась в том, чтобы не допускать подобных случаев. Королевский турнир был спортивным праздником, всеобщим торжеством и вдруг… Такое не укладывалось у него в голове.
   – Ладно. Хорошо, что ты все понял, – Друум одобрительно похлопал растерянного оружейника по плечу. – Так где, говоришь, ты его видел?

 

* * *

   Вот уже несколько дней, с тех пор, как она заметила подмену перстня, настроение леди Дианы было просто отвратительным. Она скрипела зубами от ярости, и все в ней клокотало от гнева. Но она была вынуждена наступить на горло своей гордости, подавить в себе обиду, загнать ее в глубину сердца, где она, как червь в яблоке, продолжала жить своей скрытой жизнью, исподволь подтачивая ее душевное здоровье.
   Диана почувствовала себя не в своей тарелке в то же утро. Еще не поднявшись с постели, она поняла, что с ней случилось что-то нехорошее. Силы и приподнятое настроение молодости покинули ее, и она почувствовала себя немощной столетней старухой. А когда подошла к зеркалу, в ужасе отшатнулась. На нее смотрело потрепанное, с обвисшими складками кожи на лице, существо, которое только отдаленно напоминало вчерашнюю цветущую леди Диану. Как будто обманутое время, наконец, настигло ее в эту ночь и навалилось добрым десятком непрожитых лет. Стоило ей взглянуть на кольцо, небрежно напяленное на палец, как сразу же все стало понятно.
   «Нет, Ваше Величество, такие вещи со мной не проходят. Вы поймете, что со мной так поступать нельзя», – исходила она в бессильной злобе. Но что могла она сделать королю? Да, ничего. Но мстительное чувство реванша полностью овладело ей.
   Король же, словно почувствовав происшедшую с ней перемену, стал избегать ее, стараясь поскорее проскочить мимо, если они случайно встречались в залах или коридорах дворца. «Хорошо, мой милый, ты избегаешь меня, замечательно, я не буду слишком часто попадаться тебе на глаза, – думала Диана. – Но однажды мы встретимся наедине. И тогда, тогда…» Что она сделает тогда, она так и не придумала, но ловко, так что ничего не было видно, заткнула под корсет небольшой острый кортик.
   Турнир начинался сегодня, и она рассчитывала встретить короля там. И уже с вечера велела приготовить экипаж. Пробиться к амфитеатру на карете, запряженной четверкой лошадей, было совершенно невозможно, поэтому кучер остановился в квартале от дворцовой площади и грум помог ей выйти из экипажа. Дальше надо было идти пешком, и двум ее слугам пришлось изрядно потрудиться, расталкивая толпы простолюдинов, чтобы госпожа могла пройти к ристалищу. Но как они ни старались, к началу все же опоздали – парад начался, а это означало, что пробиться к ложе им тоже будет весьма затруднительно. Поэтому, чтобы побыстрее попасть на свои места, они решили воспользоваться служебным входом.
   Когда Диана была уже у самой арены, за коваными прутьями решетки, огораживающей проход, мелькнуло знакомое ей лицо. Она взглянула туда, и внутри у нее все похолодело. За цепью стражников, держась сильными руками за решетку, стоял Фарт. А на его руке, переливаясь на солнце всеми гранями, сверкал синий камень.
   Один из колючих синих лучиков коснулся ее лица, и она, потеряв над собой всякий контроль, вдруг пронзительно завизжала. Как разъяренная кошка она метнулась к решетке, расталкивая всех и отбиваясь от охранников. Все померкло вокруг нее, и она не различала ничего, кроме вот этого наполненного прозрачной морской синевой камня. Ее камня, черт побери! И она должна была вырвать его из любых нечестивых рук, чего бы это ей не стоило.
   – Кольцо! – ее пронзительный крик, разнесся по площади. – Отдай мое кольцо! Держите его! Он украл мое кольцо! – билась она в руках стражников.

 

* * *

   Друум, как и все остальные услышал истошные женские крики.
   – Кольцо? Какое кольцо? – повернулся он к Йоргу, хладнокровие давалось ему с трудом. – Я думаю, на это стоит взглянуть.
   Повторять не пришлось, команда была слаженной, и все поняли его с полуслова. Оправив оружие, спрятанное под одеждой, они ринулись на крики.

 

* * *

   Альдор чувствовал – в этот день решится многое, поэтому поднялся с рассветом. На этот раз он прикинулся старухой-торговкой, приобретя накануне целую корзину вареной кукурузы. Теперь он мог безбоязненно появляться в любых местах, предлагая за бесценок свой аппетитный товар изголодавшимся зрителям. Сделать в этот день предстояло многое, и он, используя свои тайные знания, старался внутренне мобилизовать себя.
   Вместе со своей огромной плетеной корзиной он отправился на дворцовую площадь, и сразу же был закручен и увлечен людским водоворотом. Все спешили к открытию турнира. Буквально через несколько минут должен был начаться парад. Альдор покорно плыл в потоке людей, пока случайно не заметил стоящих на высоких ступеньках дворца, рядом с мраморными львами, Друума и всю его компанию.
   «Так вот вы где, мои дорогие, – подумал он. – Я должен быть с вами, как и подобает духовному пастырю». И Альдор, расталкивая всех своей корзиной и ругаясь визгливым бабьим голосом, стал протискиваться к дворцу. Как ни странно, но это ему удалось, и вскоре он уже бойко торговал вареной кукурузой на беломраморных ступенях пышного королевского дворца, предмета величавой гордости короля Стефана. Кукурузка шла хорошо, и даже сам Друум не побрезговал, купил у него початок. Постепенно Альдору удалось приблизиться к коммандос Его Святейшества на такое расстояние, что он слышал все, о чем они говорили. На толстую и бесформенную старуху-торговку, закутанную в какие-то лохмотья, господа из Араны не обращали ни малейшего внимания, – проблемы перед ними стояли куда как более важные.
   «Вот и хорошо, вот и ладненько, – войдя в роль, думал Альдор. – Кушайте кукурузку и ни о чем не думайте. Побольше болтайте, может, и скажете что важное». И кое-что важное он услышал. Они обнаружили Квентина – это раз. Друум решил убить его на поединке, приказав королевскому оружейнику выдать одному из своих громил боевое копье – это два. И, наконец, когда раздался этот истошный вопль над площадью, Альдор понял, что им все известно о кольцах. Команда сразу же сорвалась с места и устремилась на крик. Альдору нельзя было терять их из виду, и он, отбросив корзину с остатками товара и высоко подняв длинные юбки, бросился за ними. Может, со стороны это и выглядело немного комично, но в тот момент он об этом не задумывался.
   «Нет, Друум, с поединком у тебя ничего не получится. Судьба не должна давать кому-либо преимуществ. У всех должны быть равные шансы, иначе как-то не спортивно», – думал он.
   Наместник резвой старушкой проталкивался вслед за солдатами Конаха, опасаясь только одного, как бы их не разлучили в толпе. Но все, слава Высшим Силам, обошлось. И он почти вплотную приблизился к тому месту, где на решетку кидалась обезумевшая женщина. Ее крики, перекрывая многоголосый гул толпы, разносились над площадью. Прямо перед ней, за прутьями решетки, стоял высокий крепкого сложения человек с черной бородой и растрепанными волосами. Он держался руками за решетку, сдерживая натиск толпы и оберегая тем самым маленького человечка в ярко-зеленом кафтане, который стоял между ним и решеткой. На безымянном пальце большой руки этого человека Альдор увидел перстень с сияющим синим камнем. Он сразу же узнал этот камень.
   Обезумевшая женщина, завывая, как банши, бросалась на решетку, стараясь ухватиться за руку с перстнем высокого человека. Она никак не могла достать до нее, и потому дико и отчаянно визжала. Прибежавшие стражники втроем пытались оттащить ее от решетки, но впавшая в неистовство женщина с невиданной силой цеплялась за решетку, и у стражников ничего не получалось. Вся эта бестолковая возня только сдерживала проход королевской гвардии, следующей на парад. Наконец после продолжительных усилий стражникам удалось сладить с женщиной, и ее утащили куда-то прочь, но ее истошные крики еще долго доносились издалека, пока совсем не потонули в шуме толпы.
   И тут Альдор увидел Квентина. Он сразу понял, что перед ним принц Монтании, хотя тот и укрылся за доспехами и опущенным забралом шлема. Но для мысленного взора Наместника, натренированного годами практической магии, преград не существовало.
   Квентин о чем-то разговаривал с девушкой в светло-зеленом платье. Рядом с ним находился жрец Небесного Огня, облаченный в торжественное пурпурное одеяние. А вскоре к ним присоединились высокий человек с синим камнем и карлик.
   «Вот, значит, и весь Круг Посвященных собрался вместе, – подумал Альдор. – Что же вы, ребята, ведете себя так неосторожно – собираетесь все вместе на глазах у тысяч людей. Мало ли кто сейчас наблюдает за вами, может, и враги…»
   Торжественный парад заканчивался. С минуты на минуту должны были начаться рыцарские поединки. Первые из участников, отобранные жребием, уже собрались в проходе, ведя своих лошадей под уздцы. Альдор заметил, что от группы Друума, которая тоже следила за Квентином, отделился Йорг и через некоторое время появился снова, но уже полностью экипированный для боя, верхом на лошади.
   Фанфары протрубили звонкими и сочными голосами. Турнир начался. С того места, где находился Альдор, арену было видно плохо, только небольшой участок поля перед проходом. Но он все-таки увидел, как на трибуну взошел король и поздравил всех с началом турнира, а затем по традиции объявил первых участников.