Страница:
– Эту штуковину ты взял в монастыре? – спросил Квентин. Он с интересом разглядывал аппарат. На блестящей поверхности была прибита табличка с надписью на древнем анге: «Малый телепорт Терраны».
– Да, в тайном хранилище Священного престола. Но дело не в этом… Я был таким дураком, что пытался что-то объяснить и доказать этим сеньорам – могущественным властителям и настоятелям церкви. Они просто предали меня анафеме и хотели судить. Я мучился тогда оттого, что у меня нет доказательств, но оказывается, доказательства были всегда, они просто скрывают их от посторонних глаз.
Квентин никогда раньше не видел такого Джордана: его глаза, превратились в два грозовых облака, мечущие молнии, рот принял форму неуступчивой линии, а лоб разгладился от покрывающих его мелких морщинок и прояснился. Весь его вид выражал решимость перед предстоящей схваткой.
– Крысы попадали в другие миры. В некоторых ярко светило солнце, в других царила тьма. Иногда это были купола и диски высоко в небе или глубоко под водой, несколько раз я натыкался на причудливые сооружения, летящие среди звезд. Прекрасные замки, чудные пейзажи, сама преисподняя, – все прошло передо мной. Но нигде я не встретил людей. Все их миры опустели. – Джордан печально склонил голову. – И тут я понял, какие замечательные возможности открываются с помощью этого прибора. Я подумал, если сделать по образу и подобию этого маленького барабана большой барабан, тогда передо мной будут открыты все врата и все миры древних цивилизаций.
– Здесь, – он сорвал полотняный покров с предмета, который раньше казался Квентину ничем иным как большим сундуком, – будет портал в иные миры. – Квентин увидел, что под пологом скрывалось какое-то непонятное устройство.
– Я открою портал и сделаю свободным переход между мирами. Весь мир, вся вселенная будет открытой, и я докажу Конаху, что его обитель является не центром мироздания, а всего лишь его задворками. Люди будут свободно путешествовать и открывать новые миры. Каждый будет свободен и сможет найти свой новый дом. Это станет настоящим волшебством, а не то, во что нас заставляют верить.
Квентин внимательно слушал опального монаха. Его слова захватывали дух
– в них была правда.
– Ты хочешь покинуть наш мир? – спросил принц.
– Я просто хочу найти дорогу домой, – ответил Джордан.
– Да, в тайном хранилище Священного престола. Но дело не в этом… Я был таким дураком, что пытался что-то объяснить и доказать этим сеньорам – могущественным властителям и настоятелям церкви. Они просто предали меня анафеме и хотели судить. Я мучился тогда оттого, что у меня нет доказательств, но оказывается, доказательства были всегда, они просто скрывают их от посторонних глаз.
Квентин никогда раньше не видел такого Джордана: его глаза, превратились в два грозовых облака, мечущие молнии, рот принял форму неуступчивой линии, а лоб разгладился от покрывающих его мелких морщинок и прояснился. Весь его вид выражал решимость перед предстоящей схваткой.
– Крысы попадали в другие миры. В некоторых ярко светило солнце, в других царила тьма. Иногда это были купола и диски высоко в небе или глубоко под водой, несколько раз я натыкался на причудливые сооружения, летящие среди звезд. Прекрасные замки, чудные пейзажи, сама преисподняя, – все прошло передо мной. Но нигде я не встретил людей. Все их миры опустели. – Джордан печально склонил голову. – И тут я понял, какие замечательные возможности открываются с помощью этого прибора. Я подумал, если сделать по образу и подобию этого маленького барабана большой барабан, тогда передо мной будут открыты все врата и все миры древних цивилизаций.
– Здесь, – он сорвал полотняный покров с предмета, который раньше казался Квентину ничем иным как большим сундуком, – будет портал в иные миры. – Квентин увидел, что под пологом скрывалось какое-то непонятное устройство.
– Я открою портал и сделаю свободным переход между мирами. Весь мир, вся вселенная будет открытой, и я докажу Конаху, что его обитель является не центром мироздания, а всего лишь его задворками. Люди будут свободно путешествовать и открывать новые миры. Каждый будет свободен и сможет найти свой новый дом. Это станет настоящим волшебством, а не то, во что нас заставляют верить.
Квентин внимательно слушал опального монаха. Его слова захватывали дух
– в них была правда.
– Ты хочешь покинуть наш мир? – спросил принц.
– Я просто хочу найти дорогу домой, – ответил Джордан.
Глава 4. Незваные гости
Однажды утром Квентин проснулся на рассвете и услышал отчаянное щебетание птиц. Точнее, птицы и разбудили его своими криками. Солнце только еще начинало подниматься над восточным лесом. Первые его лучики уже брызнули сквозь витражное стекло спальни, окрашивая комнату веселенькими бликами. Квентин потянулся в постели. Огонь в камине давно погас, но старые толстые стены замка все еще хранили тепло. Солнышко так нежно щекотало его ноздри, что захотелось чихнуть. Апрель в этом году выдался таким нежным, что более походил на своего младшего брата, на май. Дороги полностью высохли, а дни стали такими длинными, что даже успевало стать скучно. Крестьяне готовились к севу и приводили в порядок обветшавшие за зиму постройки. В замке тоже все чистили, мыли, убирали накопившийся за зиму мусор. Лошади, застоявшиеся за зиму, с радостью носились по склонам холмов и Квентин, оседлав своего любимого буланого, с удовольствием помогал пастухам. Весна постепенно вступала в свои права: вот уже зазеленела молодая трава, и вслед за ней на деревьях стали появляться молодые клейкие листочки. Западные ветра приносили свежий аромат моря. Хотелось сорваться с места и улететь куда-нибудь далеко.
У короля Роланда тоже появилась масса неотложных дел, накопленные с зимы, все они требовали немедленного разрешения. Поэтому с самого раннего утра, он седлал коня и уносился прочь, чаще всего в северные феоды. Королева проводила все время в хлопотах по домашнему хозяйству. Только распорядок жизни Джордана оставался неизменным: с самого раннего утра он замыкался в своей келье-лаборатории и оставался там вплоть до глубокой ночи.
В конце апреля, вечером, когда обитатели замка уже поужинали, но подъемный мост еще не подняли, в ворота замка громко постучались. Стоящий на посту в вечернюю смену рядовой стражник Бильбо Дик довольно упитанный детина, под два метра ростом, выглянул в амбразуру и увидел двух всадников. На всадниках были черные, расшитые золотыми витиеватыми лилиями плащи епископской стражи. На головах всадников плотно сидели блестящие золотом шлемы, украшенные роскошными перьями. Бильбо, прихватив тяжелое копье, спустился с площадки смотровой башенки.
– Кто такие? – крикнул он в смотровое оконце на воротах, пытаясь примоститься таким образом, чтобы в маленькое оконце поместился не только его рот, но и желательно глаз.
– Помощник наместника Священного престола в Монтании граф Друум и Его Преподобие, священник по особым поручениям, Моран.
– У нас дело к королю Роланду. Немедленно сообщи о нашем приезде.
Бильбо довольно долго нес службу в замке и знал, что утром и вечером с хорошими новостями не приезжают. Какое-то нехорошее предчувствие вдруг укололо его сердце. По долгу службы он был обязан тотчас сообщить о приезжих начальнику королевской стражи Говарду, но он знал, что Говард еще в полдень покинул замок и появится в нем не ранее завтрашнего утра слегка потрепанный и помятый, но довольный, словно мартовский кот. Короля тоже не было на месте. Роланд в последнее время частенько приезжал домой только с наступлением ночи. Оставалась одна только королева Аманда. Бильбо потянулся к шнурку и дернул за него, в доме послышался звон колокольчика. Встревоженный дворецкий Гюнтер выглянул из окна:
– Что там у тебя?
– Двое важных господ к королю.
Гюнтер сам распахнул ворота и провел гостей во двор.
Граф Друум был высокий сухопарый господин с кривыми кавалерийскими ногами. Он сделал несколько неуклюжих шагов, переставляя ноги как ходули, видно, от долгой поездки они у него изрядно затекли. Священник по особым поручениям Моран, напротив, оказался крепышом ниже среднего роста, который бойко соскочил с лошади и покатился к дому, семеня маленькими шажками.
Аманда стояла на большой лестнице, спускающейся к холлу. Она была одета в белое атласное платье, украшенное жемчугами. Не торопясь, чтобы получше рассмотреть гостей, она начала спускаться к ним навстречу.
– Извините, господа, короля нет сейчас дома. Наши северные феоды отнимают у него очень много времени. Хозяйство там совсем развалилось, а ведь идет время сева. Он приезжает домой иногда очень поздно, а уезжает ни свет ни заря.
Гости молча переглянулись.
– У нас поручение Его Преосвященства епископа Монтанского Альдора к королю Роланду. Это дело требует незамедлительного разбирательства, поэтому мы, конечно, приносим свои глубочайшие извинения, что потревожили покой вашей семьи, но высшие интересы веры и Священного престола требуют от нас неукоснительного исполнения долга, – Друум, выставив вперед длинную ногу, отвесил поклон, который в столице вряд ли бы могли посчитать особенно галантным.
– В последнее время, как вы знаете, королева, участились попытки поставить под сомнение подлинность святой веры, умножились враги и еретики различных мастей, поэтому мы хотели бы удостовериться, не изменил ли король Роланд Священному престолу и убедиться, что он по-прежнему предан Верховному жрецу, – Моран выпалил все это бойко и сразу, чуть прикрыв глаза, видимо, чтобы не споткнуться в заранее заготовленной речи. Выпалив все, что хотел, он усиленно засопел, восполняя утраченный воздух.
Друум недовольно посмотрел на коротышку – вечно тот суется не в свой черед. Чтобы сгладить впечатление от речи преподобного Морана, кавалер Друум попытался улыбнуться:
– Вы знаете, королева, отцы церкви такие непосредственные люди: говорят, что думают. Многие из них и сами страдают от своей непосредственности, но знаете, как говорят: простота – открытая душа.
– Значит, ваш визит вызван подозрениями в измене, которые легли на короля Роланда? – спросила Аманда.
– Если Вы не возражаете, мы бы хотели дождаться короля Роланда и вовсе не из нашей прихоти… – Друум все еще пытался очаровать королеву змеиной улыбкой, растянувшей сухие складки кожи его аскетичного лица.
– Я распоряжусь накормить вас и отвести лучшие гостевые покои, – Аманда обвела лица незнакомцев взглядом голубых глаз. – Даже если муж и приедет ночью, то ведь такие важные дела все равно лучше решать утром, не правда ли?
Друум незаметно ткнул Морана локтем в бок, как бы тот не сказал чего лишнего, поклонился и учтиво поблагодарил королеву за предоставленное гостеприимство.
Было далеко за полночь, когда раздался скрип спускаемого на цепях подвесного моста. Роланд тихо, чтобы никого не разбудить, пробрался в свои покои. Квентину приезжие не понравились, он оглядел их мимоходом и потом долго не мог заснуть, гадая о цели их приезда.
В доме спали почти все, когда Аманда со свечой в руке прошла в кабинет мужа, чтобы рассказать ему о непрошеных визитерах.
Королева Аманда была уже там. Важные гости расположились по правую сторону стола. Роланд и Квентин вошли в гостиную, и все собравшиеся, включая прислугу, повернули к ним головы.
Роланд сумел подавить в себе самые малейшие признаки угрюмости. Взгляд его стал теплым и доброжелательным. Он приветливо поздоровался с гостями, пожелал им доброго утра и прекрасного дня и пригласил отведать того скромного угощения, которое послал Бог в это утро. Аманда широко улыбнулась и жестом показала слугам, что пора начинать трапезу. Квентин сел рядом с отцом и принялся внимательно рассматривать незнакомцев. Они словно бы поменялись ролями в это утро: Друум выглядел невыспавшимся и угрюмым, а Морин наоборот лучился энергией и приветливостью.
– Позвольте поблагодарить благородных хозяев за радушный прием. Мы тронуты щедростью и широтой вашего гостеприимства. Его Преосвященство, когда благословлял нас на нашу деликатную миссию, неоднократно подчеркивал благородство и доброту хозяев Монтании.
Пока Моран изливался в славословиях, Друум молча принялся за трапезу. Роланд поднял бокал за здоровье Его Святейшества и нерушимость устоев Священного престола. Посланцы осушили бокалы с показным благолепием. Квентин заметил, что раздражение вернулось к отцу и четко отпечаталось в уголках его чуть опущенных губ. Моран кушал быстро, поклевывая все блюда, как голодная птица, на которую вдруг высыпалась манна небесная. Кавалер Друум, напротив, ел медленно и степенно, отдавая должное искусству поваров Монтании. Наконец Моран осушил, как всем показалось, последний бокал, и последующая за этим небольшая пауза прервалась его словами:
– Король Роланд, еще раз позвольте поблагодарить Вас за тот радушный прием, который был нам оказан. Мы до глубины души тронуты вашим не имеющим сравнения хлебосольством и гостеприимством, но тем тяжелее выпавшая на нашу долю миссия. Мы прибыли в Монтанию в этот тяжелый для нашей церкви и всего цивилизованного мира час, чтобы лишний раз удостовериться в глубочайшей преданности таких несущих опор нашего мира как Вы, король Роланд.
Роланд сидел, тяжело облокотившись о стол, поигрывая массивным хрустальным кубком. Взгляд его ореховых глаз был устремлен куда-то перед собой.
– Ваше Величество, – продолжил Друум, – до нас дошли слухи, и хотелось бы надеяться, что это, действительно, всего лишь слухи, о том, что Вы приютили злейшего врага церкви. – Друум взглянул на Роланда в надежде увидеть, какую реакцию произвели его слова, но не заметил ничего, кроме маски внимательной вежливости, застывшей на лице короля.
– Вы прекрасно знаете, какие титанические усилия прилагает Свяшенный престол для стабилизации мира. Мир так хрупок! И только благодаря благотворному влиянию и заступничеству церкви мы избавлены от войны все эти годы.
Вспомните, в каком чудовищном мире: полном войн, крови и страданий жили наши предки. И только непререкаемый авторитет вселенской церкви смог объединить народы, находящиеся на столь разных уровнях развития. Все они: от варвара-язычника и гоблина-урода, и до почитающего догматы церкви просвещенного государя, – были объеденены в едином мире, чуждом всякому насилию. Вы знаете, какой дорогой ценой был достигнут этот мир, сколько усилий Великих пастырей, да и человеческих жизней было принесено на алтарь мира!
Друум на мгновение остановился, чтобы перевести дух. Его слова, замирая в воздухе, повисли тяжелым молчанием. Теперь инициатива перешла к Морану, и он, отхлебнув добрый глоток вина, продолжил:
– Не нам говорить об этом, Ваше Величество, Вы и так прекрасно знаете: враги мира не остановились и не прекратили коварную борьбу. Всеми силами они стараются ослабить авторитет церкви и умалить ее влияние на души верноподданных рабов. Когда им не удается это в открытую, они начинают вредить тайно, подтачивая корни дерева, от которого сами же питаются. За их действиями хорошо прослеживаются козни неземных врагов рода человеческого, чья власть была низвергнута еще до Великой войны, – Моран перевел дух и не забыл сделать глоток вина, прежде чем продолжить. – Никто не может оспорить преимущества жизни под покровительством Великого святого престола. Властвуя безраздельно, только он может обеспечить мир своим верноподданным и устранить националистическую или религиозную почву для возникновения новых войн. Да, мир держится на силе, на силе догматов, и всякий, кто объявляет их устаревшими или неверными, превращается во церкви, а, следовательно, и мира.
Квентину вдруг передалось настроение отца, и он почувствовал какую-то неясную тревогу и надвигающуюся опасность. Что-то незримое и угрожающее вторгалось в их жизнь.
Роланд сидел по-прежнему молча и неподвижно, задумчиво играя большим бокалом из цветного хрусталя. Аманда переводила взгляд с мужа на пришельцев.
– Скажите, когда на вас в последний раз нападали гоблины? – обратился с вопросом к королю Моран.
– Последний раз в правление моего отца Филиппа, – ответил король.
– И сколько лет прошло с тех пор?
– Это было в самом начале его царствования… Около пятидесяти.
– Вот видите, Священный престол смог обуздать и эту угрозу. Дикие гоблины боятся Его Святейшества, боятся нападать на его верноподанных слуг. А вспомните, что творилось на земле до воцарения Его Святейшества? Ожесточенные схватки с гоблинами, не правда ли? Кровавые битвы, когда эти твари опустошали целые города!
Слово взял Друум:
– Только Его Святейшество Конах смог окончательно победить и укротить этих тварей. И теперь они не беспокоят нас. Кому же, как не Священному престолу, мы должны быть благодарны за наше благополучие?
– Не смею спорить с вами, господа… – тихо произнес Роланд, не отрывая взгляда от своей тарелки.
Моран и Друум переглянулись: неужели так легко удалось склонить короля Монтании на свою сторону.
– Вот видите, Ваше Величество, всегда можно достичь взаимопонимания, и не осложнять жизнь ни себе, ни другим. Я вижу, и сынок ваш тоже с нами согласен, – Моран кивнул в сторону Квентина.
– Я всегда стараюсь молчать в присутствии отца, пока не высказано королевское мнение, – со вздохом ответил Квентин и бросил хитрый взгляд в сторону Роланда: все ли так, как надо, я сказал. Король едва заметно кивнул головой.
Посланники Священного престола переглянулись, обед подходил к концу, и нужно было переходить к главному.
– Мы и не ожидали, что нам удасться так быстро обо всем договориться, – сказал Друум. – Всегда приятно иметь дело с просвещенным монархом и верным приверженцем Священного престола. Как обрадуется Его Святейшество, когда мы доставим ему этого подлого вероотступника. Люди, подобные этому еретику, не достойны Вашего сострадания. Это просто жалкие твари, при любом удобном случае готовые предать даже мать с отцом.
– Что сделал этот человек? – неожиданно резко прервал молчание Роланд.
– В чем конкретно он обвиняется?
– Вы знаете, в чем главная угроза церкви? В ереси! Ересь – это вероотступничество, предательство интересов веры. Если мы не пресечем попытки пересмотреть основополагающие догматы, то святая вера рухнет и погребет под своими обломками то равновесие, что установилось в мире. Да, время от времени появляются люди, высказывающие, как им кажется, свежие идеи и ниспровергающие старые представления. И церковь во многих случаях приветствует появление новых представлений о Сущем, но только если они не вступают в противоречие с религиозными истинами. Разрушьте фундамент, и упадет потолок. Поэтому мы боролись и будем бороться против любых форм ереси и попыток отступить от канонов веры, какими бы прогрессивные они не представлялись.
– Скажите, задумывались ли вы, – вступил в дискуссию Роланд. – Почему в Древнем мире были столь сильно развиты науки, и почему в наше время они находятся в упадке? Не кажется ли вам, что церковь, наряду с ее стабилизирующей ролью в обществе, оказывает тормозящее влияние на науку?
Лицо Морана передернулось кривой усмешкой.
– Мы, конечно, осведомлены об увлечении короля Роланда Древней историей, но тогда Вашему Величеству должно быть хорошо известно, чем закончилась история Древнего мира. Все закончилось катастрофой, потому что люди ушли от Бога. Они посвятили себя науке, и создали ужасных монстров. А вспомните, что происходило в первые века, в так называемую эпоху Великих королей. Это была не только эпоха Великих королей, но также эпоха Великих магов. Магия стала обычным повседневным делом, которым мог воспользоваться каждый, даже ребенок. Но разве безопасно вручать огонь в руки беспечного ребенка?
Потерпев катастрофу в научном познании мира, люди с головой окунулись в магию, разбудив силы, о которых они не имели ни малейшего представления. Страшно подумать, во что превратился мир! Никаких ограничений на использование магии, каждый делал, что хотел, и мог использовать силы, способные уничтожить весь мир. Вспомните, к чему это привело?
Маги и Короли возомнили себя всесильными, и вспыхнула Великая война. Великая война всех против всех! Вероломство и коварство воцарились в мире, и каждый уповал на собственную силу и магическое могущество. Благо человечества в том, что церковь резко ограничила и монополизировала право на использование магических сил. Церковь стала самым всемогущим магом, но это было сделано во благо всех, и уже на нашей памяти прекратились все эти бесконечные раздоры между делящими общий пирог властителями.
Квентин жадно впитывал все сказанное. Многое, доселе неведомое, открывалось ему, и многие догадки, что роились в его сознании, прояснялись, обретая смысл. Чувство, что истина где-то рядом, всецело захватило его, он, затаив дыхание, застыл на месте. Конечно же, он слышал обо всем этом: о гибели Древнего мира, о войне в эпоху Великих королей, но никто ничего не говорил о причинах, приведших мир к катастрофе. Все подчинялись церкви, это принималось как данность, но теперь становилось ясно, почему все делали это. Церковь приобрела арсенал таких магических средств, что с ней вряд ли бы кто решился померяться силой. И произошло это относительно недавно – после Великой войны. Что же это за средства, которые смогли заставить Великих королей и магов превратиться в стадо послушных барашков? Он понял, что главным результатом войны стало поголовное рабство. Рабство породило мир, который служители Священного престола представляли всеобщим благом, и который все верноподданные Священного престола должны защищать всеми силами. Мир для овечек, которым позволили мирно щипать травку, пока не придет пора отправиться им на заклание. Квентин жалел только об одном, что он не может сейчас остаться наедине с отцом, чтобы поделиться с ним своими мыслями.
Аманда взволнованно переводила взгляд с мужа на господ от церкви.
– Господа, будьте добры, угощайтесь. Урожай в прошлом году был хорошим, и охотничьи угодья, слава Высшим силам, не истощились. Фрукты, вино, – все самого лучшего качества, некоторые привезены с моей родины, из-за моря – здесь такие не растут.
Моран, оторвав тяжелый взгляд от Роланда, ответил ей перекошенной улыбкой. По настроению за столом чувствовалось, что время этикета прошло, и настала пора обнажать оружие.
– Значит, вы обвиняете меня в укрывательстве отступника и врага церкви. Тем самым даете понять, что и я сам, и моя семья встали на путь предательства. И получив высочайшее благословение, вы пришли за нашими головами, – перешел в наступление Роланд.
– Я уже объявлен врагом церкви? – он сделал упреждающий жест в сторону Морана, не давая себя перебить. – Есть ли у вас полномочия, полномочия третьей степени, так это у вас называется? Вы уже привезли кандалы, чтобы сковать меня по рукам и ногам, а затем предать казни под одобрительные крики невежественной толпы? Или все еще рассчитываете на мою поддержку? Кто дал вам право определять, что идет во благо мира, а что нет? – Голос отца окреп и усилился, как у человека, твердо сознающего правоту произносимых слов.
– Или вы, знатоки истории, не знаете, что первый священник был одним из тех Великих магов, из-за беспредельных амбиций которых и вспыхнула война? В своих устремлениях он ничем не отличался от других, но ему повезло чуть больше: обманом удалось приручить могущественные силы и использовать их в своих низменных интересах. Вера, религия, – все это он придумал позже. А тогда, на войне, он был просто магом с обычными для них целями достижения собственного могущества и господства. Таким и остался!
Квентин был совершенно ошарашен, никогда ему еще не доводилось ни от кого, даже от Джордана, слышать подобные речи. Он с испугом наблюдал, как преподобный Моран наливается красным соком, словно перезрелый помидор, а кавалер Друум, напротив, становится бледным как полотно, лишаясь малейших признаков жизни.
Моран собрался с мыслями:
– Так значит, да? Хорошо… Значит, не хотите по-хорошему? Что ж, у нас есть полномочия! Хотя жалко… Почему Вы? Что заставляет Вас? Не понимаю…
Его перебил Друум:
– Данной нам властью мы должны изъять у вас преступника и предать его суду Священного престола. Не заставляйте нас прибегать к крайним мерам. Одумайтесь, пока не поздно! Помогите нам, и церковь окажет вам поистине щедрое благоволение. Поверьте, этот… червяк не стоит ваших усилий. Вы и так сделали для него слишком много, вместо того, чтобы сразу прервать его мерзкий путь… Еще раз прошу Вас, вернитесь в лоно святой церкви и примите ее благословение… Пока не поздно…
Две пары злых глаз испытующе уставились на короля Роланда. Но Квентин уже уловил в глазах отца выражение хорошо знакомой ему непреклонной решимости. Он намного лучше знал короля, чем эти господа из департамента Наместника Священного престола. Он уже понял, что отец принял решение, но почему именно такое, для него навсегда останется загадкой.
Роланд сдвинул кубок и, подняв голову, прямо посмотрел в глаза Морана:
– Как суверенный монарх и властитель Монтании, используя право верховной власти на своей земле, объявляю: никто, находящийся под моим покровительством, не может быть выдан для совершения над ним суда и расправы без моего на то разрешения.
Над столом повисла гнетущая тишина.
Бывали минуты, когда Квентин не узнавал отца, настолько непохожим на себя он становился. Принц видел, как переменились лица посланников, Моран покраснел еще больше и стал похож на вареного рака, а Друум, казалось, прикусил язык, поскольку лицо у него застыло в маске немого страдания.
– Ну, что же… что же… – по слову выдавливал из себя Моран, – Очень жаль, что мы не смогли договориться по-хорошему… Надеюсь, Вы представляете себе возможные последствия? Завтра же мы будем на приеме у Наместника и доложим о вашем решении. Последствия не заставят себя ждать и…
Роланд, не дослушав конца фразы, поднялся и вышел из гостиной.
А через десять минут столб пыли, поднятый всадниками, уже медленно опускался на дорогу. Стоящий на страже гигант Бильбо с такой силой громыхнул за ними железными воротами, что звон металла еще долго раздавался во дворе эхом.
У короля Роланда тоже появилась масса неотложных дел, накопленные с зимы, все они требовали немедленного разрешения. Поэтому с самого раннего утра, он седлал коня и уносился прочь, чаще всего в северные феоды. Королева проводила все время в хлопотах по домашнему хозяйству. Только распорядок жизни Джордана оставался неизменным: с самого раннего утра он замыкался в своей келье-лаборатории и оставался там вплоть до глубокой ночи.
В конце апреля, вечером, когда обитатели замка уже поужинали, но подъемный мост еще не подняли, в ворота замка громко постучались. Стоящий на посту в вечернюю смену рядовой стражник Бильбо Дик довольно упитанный детина, под два метра ростом, выглянул в амбразуру и увидел двух всадников. На всадниках были черные, расшитые золотыми витиеватыми лилиями плащи епископской стражи. На головах всадников плотно сидели блестящие золотом шлемы, украшенные роскошными перьями. Бильбо, прихватив тяжелое копье, спустился с площадки смотровой башенки.
– Кто такие? – крикнул он в смотровое оконце на воротах, пытаясь примоститься таким образом, чтобы в маленькое оконце поместился не только его рот, но и желательно глаз.
– Помощник наместника Священного престола в Монтании граф Друум и Его Преподобие, священник по особым поручениям, Моран.
– У нас дело к королю Роланду. Немедленно сообщи о нашем приезде.
Бильбо довольно долго нес службу в замке и знал, что утром и вечером с хорошими новостями не приезжают. Какое-то нехорошее предчувствие вдруг укололо его сердце. По долгу службы он был обязан тотчас сообщить о приезжих начальнику королевской стражи Говарду, но он знал, что Говард еще в полдень покинул замок и появится в нем не ранее завтрашнего утра слегка потрепанный и помятый, но довольный, словно мартовский кот. Короля тоже не было на месте. Роланд в последнее время частенько приезжал домой только с наступлением ночи. Оставалась одна только королева Аманда. Бильбо потянулся к шнурку и дернул за него, в доме послышался звон колокольчика. Встревоженный дворецкий Гюнтер выглянул из окна:
– Что там у тебя?
– Двое важных господ к королю.
Гюнтер сам распахнул ворота и провел гостей во двор.
Граф Друум был высокий сухопарый господин с кривыми кавалерийскими ногами. Он сделал несколько неуклюжих шагов, переставляя ноги как ходули, видно, от долгой поездки они у него изрядно затекли. Священник по особым поручениям Моран, напротив, оказался крепышом ниже среднего роста, который бойко соскочил с лошади и покатился к дому, семеня маленькими шажками.
Аманда стояла на большой лестнице, спускающейся к холлу. Она была одета в белое атласное платье, украшенное жемчугами. Не торопясь, чтобы получше рассмотреть гостей, она начала спускаться к ним навстречу.
– Извините, господа, короля нет сейчас дома. Наши северные феоды отнимают у него очень много времени. Хозяйство там совсем развалилось, а ведь идет время сева. Он приезжает домой иногда очень поздно, а уезжает ни свет ни заря.
Гости молча переглянулись.
– У нас поручение Его Преосвященства епископа Монтанского Альдора к королю Роланду. Это дело требует незамедлительного разбирательства, поэтому мы, конечно, приносим свои глубочайшие извинения, что потревожили покой вашей семьи, но высшие интересы веры и Священного престола требуют от нас неукоснительного исполнения долга, – Друум, выставив вперед длинную ногу, отвесил поклон, который в столице вряд ли бы могли посчитать особенно галантным.
– В последнее время, как вы знаете, королева, участились попытки поставить под сомнение подлинность святой веры, умножились враги и еретики различных мастей, поэтому мы хотели бы удостовериться, не изменил ли король Роланд Священному престолу и убедиться, что он по-прежнему предан Верховному жрецу, – Моран выпалил все это бойко и сразу, чуть прикрыв глаза, видимо, чтобы не споткнуться в заранее заготовленной речи. Выпалив все, что хотел, он усиленно засопел, восполняя утраченный воздух.
Друум недовольно посмотрел на коротышку – вечно тот суется не в свой черед. Чтобы сгладить впечатление от речи преподобного Морана, кавалер Друум попытался улыбнуться:
– Вы знаете, королева, отцы церкви такие непосредственные люди: говорят, что думают. Многие из них и сами страдают от своей непосредственности, но знаете, как говорят: простота – открытая душа.
– Значит, ваш визит вызван подозрениями в измене, которые легли на короля Роланда? – спросила Аманда.
– Если Вы не возражаете, мы бы хотели дождаться короля Роланда и вовсе не из нашей прихоти… – Друум все еще пытался очаровать королеву змеиной улыбкой, растянувшей сухие складки кожи его аскетичного лица.
– Я распоряжусь накормить вас и отвести лучшие гостевые покои, – Аманда обвела лица незнакомцев взглядом голубых глаз. – Даже если муж и приедет ночью, то ведь такие важные дела все равно лучше решать утром, не правда ли?
Друум незаметно ткнул Морана локтем в бок, как бы тот не сказал чего лишнего, поклонился и учтиво поблагодарил королеву за предоставленное гостеприимство.
Было далеко за полночь, когда раздался скрип спускаемого на цепях подвесного моста. Роланд тихо, чтобы никого не разбудить, пробрался в свои покои. Квентину приезжие не понравились, он оглядел их мимоходом и потом долго не мог заснуть, гадая о цели их приезда.
В доме спали почти все, когда Аманда со свечой в руке прошла в кабинет мужа, чтобы рассказать ему о непрошеных визитерах.
* * *
Джордану в эту ночь удалось закончить создание большого портала. Теперь он сидел возле него и зачарованно смотрел на большой сундук с разными железными ручками и рычажками. Осунувшийся и бледный от недосыпания и постоянного нахождения в подвалах, он испытывал ни с чем несравнимое чувство творца, наслаждающегося своим творением. Он понимал, что его портал далеко несовершенен и не имеет многих функций, которые выполнял маленький барабан, но удалось добиться главного – найти выход из этого мира. Поэтому Джордану не терпелось испытать портал, но сон буквально валил его с ног, и поэтому он так и уснул за столом в подвале, положив голову на сложенные руки.* * *
Утром слуги принесли Квентину парадную одежду. На этот раз это был серо-голубой костюм с серебряной вышивкой, толстая золотая цепь с фамильным гербом и небольшой меч под названием «голова дракона», – его эфес был сделан в форме золотой оскаленной головы дракона. С отцом они встретились в коридоре по пути в гостиную. По выражению лица Роланда принц понял, что дело принимает серьезный оборот. Отец, выглядящий на редкость серьезным, молча обнял сына за плечи, и они проследовали в гостиную.Королева Аманда была уже там. Важные гости расположились по правую сторону стола. Роланд и Квентин вошли в гостиную, и все собравшиеся, включая прислугу, повернули к ним головы.
Роланд сумел подавить в себе самые малейшие признаки угрюмости. Взгляд его стал теплым и доброжелательным. Он приветливо поздоровался с гостями, пожелал им доброго утра и прекрасного дня и пригласил отведать того скромного угощения, которое послал Бог в это утро. Аманда широко улыбнулась и жестом показала слугам, что пора начинать трапезу. Квентин сел рядом с отцом и принялся внимательно рассматривать незнакомцев. Они словно бы поменялись ролями в это утро: Друум выглядел невыспавшимся и угрюмым, а Морин наоборот лучился энергией и приветливостью.
– Позвольте поблагодарить благородных хозяев за радушный прием. Мы тронуты щедростью и широтой вашего гостеприимства. Его Преосвященство, когда благословлял нас на нашу деликатную миссию, неоднократно подчеркивал благородство и доброту хозяев Монтании.
Пока Моран изливался в славословиях, Друум молча принялся за трапезу. Роланд поднял бокал за здоровье Его Святейшества и нерушимость устоев Священного престола. Посланцы осушили бокалы с показным благолепием. Квентин заметил, что раздражение вернулось к отцу и четко отпечаталось в уголках его чуть опущенных губ. Моран кушал быстро, поклевывая все блюда, как голодная птица, на которую вдруг высыпалась манна небесная. Кавалер Друум, напротив, ел медленно и степенно, отдавая должное искусству поваров Монтании. Наконец Моран осушил, как всем показалось, последний бокал, и последующая за этим небольшая пауза прервалась его словами:
– Король Роланд, еще раз позвольте поблагодарить Вас за тот радушный прием, который был нам оказан. Мы до глубины души тронуты вашим не имеющим сравнения хлебосольством и гостеприимством, но тем тяжелее выпавшая на нашу долю миссия. Мы прибыли в Монтанию в этот тяжелый для нашей церкви и всего цивилизованного мира час, чтобы лишний раз удостовериться в глубочайшей преданности таких несущих опор нашего мира как Вы, король Роланд.
Роланд сидел, тяжело облокотившись о стол, поигрывая массивным хрустальным кубком. Взгляд его ореховых глаз был устремлен куда-то перед собой.
– Ваше Величество, – продолжил Друум, – до нас дошли слухи, и хотелось бы надеяться, что это, действительно, всего лишь слухи, о том, что Вы приютили злейшего врага церкви. – Друум взглянул на Роланда в надежде увидеть, какую реакцию произвели его слова, но не заметил ничего, кроме маски внимательной вежливости, застывшей на лице короля.
– Вы прекрасно знаете, какие титанические усилия прилагает Свяшенный престол для стабилизации мира. Мир так хрупок! И только благодаря благотворному влиянию и заступничеству церкви мы избавлены от войны все эти годы.
Вспомните, в каком чудовищном мире: полном войн, крови и страданий жили наши предки. И только непререкаемый авторитет вселенской церкви смог объединить народы, находящиеся на столь разных уровнях развития. Все они: от варвара-язычника и гоблина-урода, и до почитающего догматы церкви просвещенного государя, – были объеденены в едином мире, чуждом всякому насилию. Вы знаете, какой дорогой ценой был достигнут этот мир, сколько усилий Великих пастырей, да и человеческих жизней было принесено на алтарь мира!
Друум на мгновение остановился, чтобы перевести дух. Его слова, замирая в воздухе, повисли тяжелым молчанием. Теперь инициатива перешла к Морану, и он, отхлебнув добрый глоток вина, продолжил:
– Не нам говорить об этом, Ваше Величество, Вы и так прекрасно знаете: враги мира не остановились и не прекратили коварную борьбу. Всеми силами они стараются ослабить авторитет церкви и умалить ее влияние на души верноподданных рабов. Когда им не удается это в открытую, они начинают вредить тайно, подтачивая корни дерева, от которого сами же питаются. За их действиями хорошо прослеживаются козни неземных врагов рода человеческого, чья власть была низвергнута еще до Великой войны, – Моран перевел дух и не забыл сделать глоток вина, прежде чем продолжить. – Никто не может оспорить преимущества жизни под покровительством Великого святого престола. Властвуя безраздельно, только он может обеспечить мир своим верноподданным и устранить националистическую или религиозную почву для возникновения новых войн. Да, мир держится на силе, на силе догматов, и всякий, кто объявляет их устаревшими или неверными, превращается во церкви, а, следовательно, и мира.
Квентину вдруг передалось настроение отца, и он почувствовал какую-то неясную тревогу и надвигающуюся опасность. Что-то незримое и угрожающее вторгалось в их жизнь.
Роланд сидел по-прежнему молча и неподвижно, задумчиво играя большим бокалом из цветного хрусталя. Аманда переводила взгляд с мужа на пришельцев.
– Скажите, когда на вас в последний раз нападали гоблины? – обратился с вопросом к королю Моран.
– Последний раз в правление моего отца Филиппа, – ответил король.
– И сколько лет прошло с тех пор?
– Это было в самом начале его царствования… Около пятидесяти.
– Вот видите, Священный престол смог обуздать и эту угрозу. Дикие гоблины боятся Его Святейшества, боятся нападать на его верноподанных слуг. А вспомните, что творилось на земле до воцарения Его Святейшества? Ожесточенные схватки с гоблинами, не правда ли? Кровавые битвы, когда эти твари опустошали целые города!
Слово взял Друум:
– Только Его Святейшество Конах смог окончательно победить и укротить этих тварей. И теперь они не беспокоят нас. Кому же, как не Священному престолу, мы должны быть благодарны за наше благополучие?
– Не смею спорить с вами, господа… – тихо произнес Роланд, не отрывая взгляда от своей тарелки.
Моран и Друум переглянулись: неужели так легко удалось склонить короля Монтании на свою сторону.
– Вот видите, Ваше Величество, всегда можно достичь взаимопонимания, и не осложнять жизнь ни себе, ни другим. Я вижу, и сынок ваш тоже с нами согласен, – Моран кивнул в сторону Квентина.
– Я всегда стараюсь молчать в присутствии отца, пока не высказано королевское мнение, – со вздохом ответил Квентин и бросил хитрый взгляд в сторону Роланда: все ли так, как надо, я сказал. Король едва заметно кивнул головой.
Посланники Священного престола переглянулись, обед подходил к концу, и нужно было переходить к главному.
– Мы и не ожидали, что нам удасться так быстро обо всем договориться, – сказал Друум. – Всегда приятно иметь дело с просвещенным монархом и верным приверженцем Священного престола. Как обрадуется Его Святейшество, когда мы доставим ему этого подлого вероотступника. Люди, подобные этому еретику, не достойны Вашего сострадания. Это просто жалкие твари, при любом удобном случае готовые предать даже мать с отцом.
– Что сделал этот человек? – неожиданно резко прервал молчание Роланд.
– В чем конкретно он обвиняется?
– Вы знаете, в чем главная угроза церкви? В ереси! Ересь – это вероотступничество, предательство интересов веры. Если мы не пресечем попытки пересмотреть основополагающие догматы, то святая вера рухнет и погребет под своими обломками то равновесие, что установилось в мире. Да, время от времени появляются люди, высказывающие, как им кажется, свежие идеи и ниспровергающие старые представления. И церковь во многих случаях приветствует появление новых представлений о Сущем, но только если они не вступают в противоречие с религиозными истинами. Разрушьте фундамент, и упадет потолок. Поэтому мы боролись и будем бороться против любых форм ереси и попыток отступить от канонов веры, какими бы прогрессивные они не представлялись.
– Скажите, задумывались ли вы, – вступил в дискуссию Роланд. – Почему в Древнем мире были столь сильно развиты науки, и почему в наше время они находятся в упадке? Не кажется ли вам, что церковь, наряду с ее стабилизирующей ролью в обществе, оказывает тормозящее влияние на науку?
Лицо Морана передернулось кривой усмешкой.
– Мы, конечно, осведомлены об увлечении короля Роланда Древней историей, но тогда Вашему Величеству должно быть хорошо известно, чем закончилась история Древнего мира. Все закончилось катастрофой, потому что люди ушли от Бога. Они посвятили себя науке, и создали ужасных монстров. А вспомните, что происходило в первые века, в так называемую эпоху Великих королей. Это была не только эпоха Великих королей, но также эпоха Великих магов. Магия стала обычным повседневным делом, которым мог воспользоваться каждый, даже ребенок. Но разве безопасно вручать огонь в руки беспечного ребенка?
Потерпев катастрофу в научном познании мира, люди с головой окунулись в магию, разбудив силы, о которых они не имели ни малейшего представления. Страшно подумать, во что превратился мир! Никаких ограничений на использование магии, каждый делал, что хотел, и мог использовать силы, способные уничтожить весь мир. Вспомните, к чему это привело?
Маги и Короли возомнили себя всесильными, и вспыхнула Великая война. Великая война всех против всех! Вероломство и коварство воцарились в мире, и каждый уповал на собственную силу и магическое могущество. Благо человечества в том, что церковь резко ограничила и монополизировала право на использование магических сил. Церковь стала самым всемогущим магом, но это было сделано во благо всех, и уже на нашей памяти прекратились все эти бесконечные раздоры между делящими общий пирог властителями.
Квентин жадно впитывал все сказанное. Многое, доселе неведомое, открывалось ему, и многие догадки, что роились в его сознании, прояснялись, обретая смысл. Чувство, что истина где-то рядом, всецело захватило его, он, затаив дыхание, застыл на месте. Конечно же, он слышал обо всем этом: о гибели Древнего мира, о войне в эпоху Великих королей, но никто ничего не говорил о причинах, приведших мир к катастрофе. Все подчинялись церкви, это принималось как данность, но теперь становилось ясно, почему все делали это. Церковь приобрела арсенал таких магических средств, что с ней вряд ли бы кто решился померяться силой. И произошло это относительно недавно – после Великой войны. Что же это за средства, которые смогли заставить Великих королей и магов превратиться в стадо послушных барашков? Он понял, что главным результатом войны стало поголовное рабство. Рабство породило мир, который служители Священного престола представляли всеобщим благом, и который все верноподданные Священного престола должны защищать всеми силами. Мир для овечек, которым позволили мирно щипать травку, пока не придет пора отправиться им на заклание. Квентин жалел только об одном, что он не может сейчас остаться наедине с отцом, чтобы поделиться с ним своими мыслями.
Аманда взволнованно переводила взгляд с мужа на господ от церкви.
– Господа, будьте добры, угощайтесь. Урожай в прошлом году был хорошим, и охотничьи угодья, слава Высшим силам, не истощились. Фрукты, вино, – все самого лучшего качества, некоторые привезены с моей родины, из-за моря – здесь такие не растут.
Моран, оторвав тяжелый взгляд от Роланда, ответил ей перекошенной улыбкой. По настроению за столом чувствовалось, что время этикета прошло, и настала пора обнажать оружие.
– Значит, вы обвиняете меня в укрывательстве отступника и врага церкви. Тем самым даете понять, что и я сам, и моя семья встали на путь предательства. И получив высочайшее благословение, вы пришли за нашими головами, – перешел в наступление Роланд.
– Я уже объявлен врагом церкви? – он сделал упреждающий жест в сторону Морана, не давая себя перебить. – Есть ли у вас полномочия, полномочия третьей степени, так это у вас называется? Вы уже привезли кандалы, чтобы сковать меня по рукам и ногам, а затем предать казни под одобрительные крики невежественной толпы? Или все еще рассчитываете на мою поддержку? Кто дал вам право определять, что идет во благо мира, а что нет? – Голос отца окреп и усилился, как у человека, твердо сознающего правоту произносимых слов.
– Или вы, знатоки истории, не знаете, что первый священник был одним из тех Великих магов, из-за беспредельных амбиций которых и вспыхнула война? В своих устремлениях он ничем не отличался от других, но ему повезло чуть больше: обманом удалось приручить могущественные силы и использовать их в своих низменных интересах. Вера, религия, – все это он придумал позже. А тогда, на войне, он был просто магом с обычными для них целями достижения собственного могущества и господства. Таким и остался!
Квентин был совершенно ошарашен, никогда ему еще не доводилось ни от кого, даже от Джордана, слышать подобные речи. Он с испугом наблюдал, как преподобный Моран наливается красным соком, словно перезрелый помидор, а кавалер Друум, напротив, становится бледным как полотно, лишаясь малейших признаков жизни.
Моран собрался с мыслями:
– Так значит, да? Хорошо… Значит, не хотите по-хорошему? Что ж, у нас есть полномочия! Хотя жалко… Почему Вы? Что заставляет Вас? Не понимаю…
Его перебил Друум:
– Данной нам властью мы должны изъять у вас преступника и предать его суду Священного престола. Не заставляйте нас прибегать к крайним мерам. Одумайтесь, пока не поздно! Помогите нам, и церковь окажет вам поистине щедрое благоволение. Поверьте, этот… червяк не стоит ваших усилий. Вы и так сделали для него слишком много, вместо того, чтобы сразу прервать его мерзкий путь… Еще раз прошу Вас, вернитесь в лоно святой церкви и примите ее благословение… Пока не поздно…
Две пары злых глаз испытующе уставились на короля Роланда. Но Квентин уже уловил в глазах отца выражение хорошо знакомой ему непреклонной решимости. Он намного лучше знал короля, чем эти господа из департамента Наместника Священного престола. Он уже понял, что отец принял решение, но почему именно такое, для него навсегда останется загадкой.
Роланд сдвинул кубок и, подняв голову, прямо посмотрел в глаза Морана:
– Как суверенный монарх и властитель Монтании, используя право верховной власти на своей земле, объявляю: никто, находящийся под моим покровительством, не может быть выдан для совершения над ним суда и расправы без моего на то разрешения.
Над столом повисла гнетущая тишина.
Бывали минуты, когда Квентин не узнавал отца, настолько непохожим на себя он становился. Принц видел, как переменились лица посланников, Моран покраснел еще больше и стал похож на вареного рака, а Друум, казалось, прикусил язык, поскольку лицо у него застыло в маске немого страдания.
– Ну, что же… что же… – по слову выдавливал из себя Моран, – Очень жаль, что мы не смогли договориться по-хорошему… Надеюсь, Вы представляете себе возможные последствия? Завтра же мы будем на приеме у Наместника и доложим о вашем решении. Последствия не заставят себя ждать и…
Роланд, не дослушав конца фразы, поднялся и вышел из гостиной.
А через десять минут столб пыли, поднятый всадниками, уже медленно опускался на дорогу. Стоящий на страже гигант Бильбо с такой силой громыхнул за ними железными воротами, что звон металла еще долго раздавался во дворе эхом.