Страница:
— Так они же всех, кого рисуют, трахают, художники эти.
— Не знаю, меня не трахали.
— Ладно, ладно, меня — тоже не трахали. А я перетрахал много! — Данила мечтательно прикрыл глаза. — Недавно лейтенантик один попался, пришёл к нам в бассейн — такой нежный… Слышишь, я у тебя программу спишу, пойдём к нам в бассейн!
— Нет, у меня дела, — ответил Пётр, радуясь, что они подошли к дому и разговор скоро закончится.
— Да, сорокалетние — это класс. А вот лолиток я не люблю, лолитки, хуже них только дырка в замке.
Как раз на этой фразе Пётр стал открывать дверь. Их встретила мама, и Пётр, перехватив взгляд Данилы, которым тот стал её разглядывать, неожиданно почувствовал ярость. «Скажет ещё гадость — врежу по морде!» — подумал он. Хотя Данила, похоже, — был не только выше его, но и намного сильнее.
«Нью-ворд» занимал двенадцать дискет. Хорошо, Пётр недавно купил новую коробку. Да и время на запись тоже ушло немалое.
— А мыльница у тебя есть? — неожиданно спросил Данила, когда работа подходила к концу.
— Какая мыльница? Тебе руки помыть?
— Да нет, я про фотоаппарат спросил, — засмеялся Данила, — а ты подумал про ту, в которой мыло? Мылом хорошо член намазывать, когда сухостой. Но ещё лучше вазелином. У меня в десятом классе прозвище было — Даня-Вазелин. Так есть фотоаппарат? — Зачем? — «Зачем-зачем»! Затем! Есть, спрашиваю?
— Ну, есть.
— Неси. И кадров пять плёнки. Много не надо. Хочу одну фотку сделать. Раз в бассейн со мной не идёшь, тут её сделаю.
— Какую фотку?
— Доставай аппарат, увидишь.
Чтобы скорей отвязаться, Пётр решил исполнить и эту просьбу. Последней аппарат брала мама, и он лежал где-то у неё. Но оставлять Данилу в комнате одного не хотелось. Ещё сопрёт что-нибудь! И Пётр повёл его за собой.
— Мама, а где у нас фотоаппарат? — крикнул он, не доходя до кухни.
— Он тебе зачем? — спросила Ольга Васильевна и вышла к ним. — Понимаешь, завтра он мне понадобится.
— Нам на минутку.
— На минутку можно. Он у Павлуши, только не больше двух кадров.
Петя повёл Данилу за собой назад, но тот не удержался, обернулся, посмотрел на Одыу Васильевну и заговорил противно приторным голосом:
— Какие тут мамочки ходят сладенькие!
Но Петя зло его оборвал:
— Кончай придуриваться!
Они вернулись с фотоаппаратом в комнату Петра. — А то, может, в бассейн все же сходим, а? — спросил Данила как ни в чем не бывало. — Я тебе телочку подберу.
— Слушай, давай короче, у меня дел — бездна! — Пётр уже с трудом сдерживался. — Что тебе надо снимать? Из дома его уносить нельзя.
— Да я ж тебя хочу снять на память. — Это ещё зачем?
В разговоре с ним Пётр постоянно чувствовал смущение.
— Во, испугался! — Данила захохотал. — Подумал, что я твою жопку хочу снять, да? Ну честно признайся!
— Ничего я не подумал.
— Я твою тату хочу кой-кому показать, понял? Очень она мне нравится.
Свитер сними, а брюки можете оставить — как у врача на медосмотре.
— Зачем?
Раздеваться снова перед этим скотообразным парнем Пете не хотелось.
— Ну разденься, слышь! — стал уговаривать Данила. — Да не бойся ты, не буду я тебя трахать, раз сам не хочешь. Я только тату щёлкну, и все. — Превозмогая отвращение, Пётр снял свитер, рубашку, майку. — Вот так-то лучше, — обрадовался Данила и несколько раз блеснул вспышкой. — Значит так, — сказал он по-хозяйски и положил на письменный стол сто долларов. — Это за программу, плёнку и позирование. Адресок твой я помню. Как-нибудь наведаюсь. Надо тебя к нам в бассейн сводить… У нас хоть воды и нет, зато компания весёлая.
— В бассейне нет воды? — удивился Пётр. — Прямо как в анекдоте про сумасшедших.
— А то чего бы я в баню ходил? Зато компания хорошая, — повторил он. — Может, пойдёшь?
Пётр закрыл за ним дверь и его немедленно потянуло под душ, пусть даже под холодный.
— Что за идиота ты приводил? — спросила Ольга Васильевна старшего сына, когда тот появился на кухне.
— Да так, случайный знакомый, — проговорил он, оправдываясь.
ЦЕРКОВНЫЕ СВЕЧИ ЛУЧШЕ СТАВИТЬ УМЕЮЧИ
МЕНТОВСКИЕ РАЗГОВОРЫ
В ПОИСКАХ СЫНА
ОШИБОЧКА ПОЛУЧИЛАСЬ
ЗВОНОК СЕСТРЫ
— Не знаю, меня не трахали.
— Ладно, ладно, меня — тоже не трахали. А я перетрахал много! — Данила мечтательно прикрыл глаза. — Недавно лейтенантик один попался, пришёл к нам в бассейн — такой нежный… Слышишь, я у тебя программу спишу, пойдём к нам в бассейн!
— Нет, у меня дела, — ответил Пётр, радуясь, что они подошли к дому и разговор скоро закончится.
— Да, сорокалетние — это класс. А вот лолиток я не люблю, лолитки, хуже них только дырка в замке.
Как раз на этой фразе Пётр стал открывать дверь. Их встретила мама, и Пётр, перехватив взгляд Данилы, которым тот стал её разглядывать, неожиданно почувствовал ярость. «Скажет ещё гадость — врежу по морде!» — подумал он. Хотя Данила, похоже, — был не только выше его, но и намного сильнее.
«Нью-ворд» занимал двенадцать дискет. Хорошо, Пётр недавно купил новую коробку. Да и время на запись тоже ушло немалое.
— А мыльница у тебя есть? — неожиданно спросил Данила, когда работа подходила к концу.
— Какая мыльница? Тебе руки помыть?
— Да нет, я про фотоаппарат спросил, — засмеялся Данила, — а ты подумал про ту, в которой мыло? Мылом хорошо член намазывать, когда сухостой. Но ещё лучше вазелином. У меня в десятом классе прозвище было — Даня-Вазелин. Так есть фотоаппарат? — Зачем? — «Зачем-зачем»! Затем! Есть, спрашиваю?
— Ну, есть.
— Неси. И кадров пять плёнки. Много не надо. Хочу одну фотку сделать. Раз в бассейн со мной не идёшь, тут её сделаю.
— Какую фотку?
— Доставай аппарат, увидишь.
Чтобы скорей отвязаться, Пётр решил исполнить и эту просьбу. Последней аппарат брала мама, и он лежал где-то у неё. Но оставлять Данилу в комнате одного не хотелось. Ещё сопрёт что-нибудь! И Пётр повёл его за собой.
— Мама, а где у нас фотоаппарат? — крикнул он, не доходя до кухни.
— Он тебе зачем? — спросила Ольга Васильевна и вышла к ним. — Понимаешь, завтра он мне понадобится.
— Нам на минутку.
— На минутку можно. Он у Павлуши, только не больше двух кадров.
Петя повёл Данилу за собой назад, но тот не удержался, обернулся, посмотрел на Одыу Васильевну и заговорил противно приторным голосом:
— Какие тут мамочки ходят сладенькие!
Но Петя зло его оборвал:
— Кончай придуриваться!
Они вернулись с фотоаппаратом в комнату Петра. — А то, может, в бассейн все же сходим, а? — спросил Данила как ни в чем не бывало. — Я тебе телочку подберу.
— Слушай, давай короче, у меня дел — бездна! — Пётр уже с трудом сдерживался. — Что тебе надо снимать? Из дома его уносить нельзя.
— Да я ж тебя хочу снять на память. — Это ещё зачем?
В разговоре с ним Пётр постоянно чувствовал смущение.
— Во, испугался! — Данила захохотал. — Подумал, что я твою жопку хочу снять, да? Ну честно признайся!
— Ничего я не подумал.
— Я твою тату хочу кой-кому показать, понял? Очень она мне нравится.
Свитер сними, а брюки можете оставить — как у врача на медосмотре.
— Зачем?
Раздеваться снова перед этим скотообразным парнем Пете не хотелось.
— Ну разденься, слышь! — стал уговаривать Данила. — Да не бойся ты, не буду я тебя трахать, раз сам не хочешь. Я только тату щёлкну, и все. — Превозмогая отвращение, Пётр снял свитер, рубашку, майку. — Вот так-то лучше, — обрадовался Данила и несколько раз блеснул вспышкой. — Значит так, — сказал он по-хозяйски и положил на письменный стол сто долларов. — Это за программу, плёнку и позирование. Адресок твой я помню. Как-нибудь наведаюсь. Надо тебя к нам в бассейн сводить… У нас хоть воды и нет, зато компания весёлая.
— В бассейне нет воды? — удивился Пётр. — Прямо как в анекдоте про сумасшедших.
— А то чего бы я в баню ходил? Зато компания хорошая, — повторил он. — Может, пойдёшь?
Пётр закрыл за ним дверь и его немедленно потянуло под душ, пусть даже под холодный.
— Что за идиота ты приводил? — спросила Ольга Васильевна старшего сына, когда тот появился на кухне.
— Да так, случайный знакомый, — проговорил он, оправдываясь.
ЦЕРКОВНЫЕ СВЕЧИ ЛУЧШЕ СТАВИТЬ УМЕЮЧИ
— Миша, я, конечно, тебя разбудила…
— Олечка! Что случилось?
— Нет Пети. Ушёл неизвестно куда и не вернулся. Как могла коротко она рассказала о том, что случилось в последние часы.
— Все понял, — остановил её Михаил. У него были какие-то знакомые среди милицейского начальства. Несколько раз его приглашали для каких-то сложных экспертиз. — Прими что-нибудь, хотя бы тёплой воды с мёдом, и немного поспи.
Как только выяснится, сразу позвоню. И ты сразу мне звони, если он вернётся.
Миша сделает все, что только возможно, это она знала. И не только ради неё. Просто он из тех людей, про которых сочинили пословицу-оценку, почему-то казавшуюся ей в школе банальной и глупой: «Я бы с ним в разведку пошёл».
— В какую ещё разведку? — смеялись они тогда всем классом. — К пивному ларьку, что ли?
Только недавно поняла она её смысл. Значит, поумнела. Или состарилась.
Заснуть так и не удалось, а около шести утра позвонил Миша. Голос его был смущённый.
— Понимаешь, оперативный дежурный всех поднял на ноги, но нигде его или кого-то на него похожего нет. Но я уверен, парень просто остался ночевать у каких-нибудь приятелей. На всякий случай поройся в его записных книжках, подбери адреса. Хотя, думаю, что он сам вот-вот появится.
Однако Петя так и не появился. Ольга прождала до десяти, позвонила на всякий случай в деканат.
— Сейчас я схожу в их группу, узнаю и перезвоню, — пообещала лаборантка.
Она и в самом деле перезвонила минут через десять, но не принесла никакой радости.
— Группа сдаёт коллоквиум, вашего сына нет.
Дальше сидеть дома Ольга не могла и отправилась в школу. По дороге от автобусной остановки она всегда проходила мимо церкви и сейчас вдруг решила в неё войти. Ещё вчера такой мысли у неё и в голове не было. «Зайду, поставлю свечку, в конце концов, это ведь не повредит», — решила она, поднимаясь по каменным ступеням.
В церкви, как обычно, было темновато и пусто. Лишь у кое-каких икон горело по несколько тонких свечек да кое-где молились пожилые люди. Хотя был и молодой мужчина энергично крестясь, он ещё и что-то шептал. «Вот что я сделаю, — уточнила для себя Ольга. — Куплю свечу и поставлю её за здравие, мне же про это рассказывали».
За небольшим прилавком продавались открытки, то книжки о святых и разной толщины свечки. Ольга выбрала самую толстую и дорогую — что уж тут скупиться.
Теперь надо выбрать место, куда поставить. Она прошла немного вперёд и слева увидела четырехугольный столик. Над ним висела большая икона, на которой был изображён распятый Христос, печальная женщина, видимо, Богородица, и мужчина с красивым строгим лицом. На столике стоял круг с отверстиями для свечек, но горела лишь одна — остальные отверстия были пусты.
«Здесь я и поставлю», — решила Ольга и зажгла свою свечу от горевшей свечки. Только молитвы она не знала. В мозгу крутилось что-то вроде «Еси на небеси…». Но она даже не знала толком, молитва ли это и если да — то о чем.
«А Петя сразу бы сказал, что надо делать, — подумала Ольга, — он откуда-то это знает. Другое поколение».
Перекреститься она тоже не посмела — просто попросила у Бога: скорее найтись сыну. Удивительно, но после этого она почувствовала облегчение. И уже собралась уходить, как услышала сзади негромкий разговор.
— Вот, мама, — говорила молодая женщина пожилой, — это называется канун.
Как раз тут и ставят свечи для поминовения усопших. Ставьте сюда, мама. — Молодая дважды перекрестилась, поклонилась почти в пояс иконе и зажгла свечу.
Пожилая, глядя на неё, повторила все её действия. — Видишь, Матерь Божия и апостол Иоанн Богослов, — показала молодая на изображение, — они всегда при кануне.
«Вот это я вляпалась! Свечку вместо здравия за упокой поставила!» — ужаснулась Ольга. Ещё вчера она бы посмеялась над этим суеверием. Да и в самом деле, что переменится от изменения места втыка свечи. Но сейчас ей любая мелочь казалась страшно важной. Однако забирать свечу и идти к другому месту было невозможно. Пришлось снова вернуться к торговому лотку, а купив на этот раз две свечи, спросить негромко продавщицу-старушку:
— Не знаете, куда их тут можно поставить во здравие?
— А к любой иконе, уважаемая, если с верой и молитвой. К любому святому угоднику. Но лучше там, — и старушка показала в правую сторону, — вон там икона Пантелеймона-целителя, к ней и ставьте.
Ольга прошла туда, куда показала старушка, с трудом разобрала надпись на иконе и, уверившись, что это именно то место, воткнула две горящие свечки.
«Спаси и сохрани!..»
Времени до уроков оставалось немного, и она заторопилась в школу.
— Олечка! Что случилось?
— Нет Пети. Ушёл неизвестно куда и не вернулся. Как могла коротко она рассказала о том, что случилось в последние часы.
— Все понял, — остановил её Михаил. У него были какие-то знакомые среди милицейского начальства. Несколько раз его приглашали для каких-то сложных экспертиз. — Прими что-нибудь, хотя бы тёплой воды с мёдом, и немного поспи.
Как только выяснится, сразу позвоню. И ты сразу мне звони, если он вернётся.
Миша сделает все, что только возможно, это она знала. И не только ради неё. Просто он из тех людей, про которых сочинили пословицу-оценку, почему-то казавшуюся ей в школе банальной и глупой: «Я бы с ним в разведку пошёл».
— В какую ещё разведку? — смеялись они тогда всем классом. — К пивному ларьку, что ли?
Только недавно поняла она её смысл. Значит, поумнела. Или состарилась.
Заснуть так и не удалось, а около шести утра позвонил Миша. Голос его был смущённый.
— Понимаешь, оперативный дежурный всех поднял на ноги, но нигде его или кого-то на него похожего нет. Но я уверен, парень просто остался ночевать у каких-нибудь приятелей. На всякий случай поройся в его записных книжках, подбери адреса. Хотя, думаю, что он сам вот-вот появится.
Однако Петя так и не появился. Ольга прождала до десяти, позвонила на всякий случай в деканат.
— Сейчас я схожу в их группу, узнаю и перезвоню, — пообещала лаборантка.
Она и в самом деле перезвонила минут через десять, но не принесла никакой радости.
— Группа сдаёт коллоквиум, вашего сына нет.
Дальше сидеть дома Ольга не могла и отправилась в школу. По дороге от автобусной остановки она всегда проходила мимо церкви и сейчас вдруг решила в неё войти. Ещё вчера такой мысли у неё и в голове не было. «Зайду, поставлю свечку, в конце концов, это ведь не повредит», — решила она, поднимаясь по каменным ступеням.
В церкви, как обычно, было темновато и пусто. Лишь у кое-каких икон горело по несколько тонких свечек да кое-где молились пожилые люди. Хотя был и молодой мужчина энергично крестясь, он ещё и что-то шептал. «Вот что я сделаю, — уточнила для себя Ольга. — Куплю свечу и поставлю её за здравие, мне же про это рассказывали».
За небольшим прилавком продавались открытки, то книжки о святых и разной толщины свечки. Ольга выбрала самую толстую и дорогую — что уж тут скупиться.
Теперь надо выбрать место, куда поставить. Она прошла немного вперёд и слева увидела четырехугольный столик. Над ним висела большая икона, на которой был изображён распятый Христос, печальная женщина, видимо, Богородица, и мужчина с красивым строгим лицом. На столике стоял круг с отверстиями для свечек, но горела лишь одна — остальные отверстия были пусты.
«Здесь я и поставлю», — решила Ольга и зажгла свою свечу от горевшей свечки. Только молитвы она не знала. В мозгу крутилось что-то вроде «Еси на небеси…». Но она даже не знала толком, молитва ли это и если да — то о чем.
«А Петя сразу бы сказал, что надо делать, — подумала Ольга, — он откуда-то это знает. Другое поколение».
Перекреститься она тоже не посмела — просто попросила у Бога: скорее найтись сыну. Удивительно, но после этого она почувствовала облегчение. И уже собралась уходить, как услышала сзади негромкий разговор.
— Вот, мама, — говорила молодая женщина пожилой, — это называется канун.
Как раз тут и ставят свечи для поминовения усопших. Ставьте сюда, мама. — Молодая дважды перекрестилась, поклонилась почти в пояс иконе и зажгла свечу.
Пожилая, глядя на неё, повторила все её действия. — Видишь, Матерь Божия и апостол Иоанн Богослов, — показала молодая на изображение, — они всегда при кануне.
«Вот это я вляпалась! Свечку вместо здравия за упокой поставила!» — ужаснулась Ольга. Ещё вчера она бы посмеялась над этим суеверием. Да и в самом деле, что переменится от изменения места втыка свечи. Но сейчас ей любая мелочь казалась страшно важной. Однако забирать свечу и идти к другому месту было невозможно. Пришлось снова вернуться к торговому лотку, а купив на этот раз две свечи, спросить негромко продавщицу-старушку:
— Не знаете, куда их тут можно поставить во здравие?
— А к любой иконе, уважаемая, если с верой и молитвой. К любому святому угоднику. Но лучше там, — и старушка показала в правую сторону, — вон там икона Пантелеймона-целителя, к ней и ставьте.
Ольга прошла туда, куда показала старушка, с трудом разобрала надпись на иконе и, уверившись, что это именно то место, воткнула две горящие свечки.
«Спаси и сохрани!..»
Времени до уроков оставалось немного, и она заторопилась в школу.
МЕНТОВСКИЕ РАЗГОВОРЫ
Капитан Майоров — что за нелепое сочетание звания и фамилии! — позвонил, едва светящиеся стрелки настенных часов в спальне показали девять утра.
— Мне бы Агнию Евгеньевну! — выкрикнул он таким бравым офицерским голосом, что Агнии показалось, будто она ощутила гуталиновый запах его начищенных сапог.
— Я Агния Евгеньевна, слушаю вас. — А она-то надеялась понежиться ещё хотя бы полчаса в постели!
— Капитан Майоров, по поводу смерти художника Фёдорова, — представился звонивший. — Мы ведь вас ждём, Агния Евгеньевна, давно ждём. Так что подъезжайте-ка к нам поскорее.
— Но у меня совсем другие планы на день, — попробовала она вяло противостоять его напористому голосу. — Хотя, вы знаете, я сама хотела кому-нибудь сказать, как-то очень уж это похоже на то, что было в Париже. Я об этом сразу подумала…
— В Париже? — Капитан Майоров рассмеялся. — Ну про Париж вы потом расскажете. А сейчас, значит так, захватите-ка эту самую вещичку… сами знаете какую…
— Какую вещичку? — переспросила Агния, решив, что ей просто что-то не то послышалось.
— Нехорошо получается, Агния Евгеньевна. Короче, подъезжайте к нам быстрей, мы вас ждём. — И он назвал адрес, а потом добавил:
— Не в наручниках же вас с работы выводить… Или как? В наручниках?
Вот и пришлось ей тащиться через весь город к этому капитану. Кстати, сочетание майор Майоров звучало бы ещё глупее, а уж генерал Майоров — и вовсе анекдотически. С этими мыслями Агния, выйдя из маршрутного такси и побродив между длиннущих зданий, нашла наконец нужное, а потом и вошла в обшарпанный кабинет следователя Майорова.
— Это хорошо, что сами пришли, — сказал капитан Майоров, выбивая ногой табурет из-под стола. — Присаживайтесь, будем беседовать.
Был капитан такого же обшарпанного вида, как и весь здешний антураж. К тому же за соседним столом, ближе к окну, сидел другой человек и, пофыркивая носом, заполнял мелким почерком какие-то свои бумаги. На её «здравствуйте» он даже головы не поднял. «У моего братца публика и то симпатичнее», — подумала Агния.
— Понимаете, почему я вас вызвал? — начал капитан Майоров, одновременно листая её паспорт и придирчиво разглядывая каждую страницу так, словно они были поддельными.
Чересчур бодрый офицерский голос никак не вязался с его пыльным видом. И все же она начала рассказывать то, о чем думала со вчерашнего дня.
— Когда я была два с половиной года назад в Париже… — Но капитан Майоров взглянул на неё с таким явным недоумением, словно спрашивал: «Какой ещё Париж!». И она сбилась. — В общем, я уже видела что-то похожее…
— Портфельчик принесли, Агния Евгеньевна? Тот, который взяли у Фёдорова? — неожиданно спросил следователь. Агния сидела молча, соображая, как бы точнее ответить. — Значит, не принесли. Он у вас дома, или спрятали у подруг? — В вопросе была неприкрытая ирония. — Что? Не слышу честного ответа! Ай-яй-яй, а ещё интеллигентная женщина! Нехорошо брать чужое.
— Мне вчера звонила вдова художника, тоже спрашивала о портфеле… Но я его даже не видела… Я хотела сказать про другое… Когда я была в Париже…
— Отвечайте по существу! — перебил капитан Майоров с неожиданной злобой. — С кем работаете? Кто заказывал? С какой целью?
— Почему вы на меня кричите? — возмутилась Агния. — Никакого портфеля я не брала… И вообще…
— Надоели мне эти твои сучки! — оторвался вдруг от своих бумаг тот, что сидел у окна. — Она, бля, что, не понимает, куда её вызвали? Только села, а уже утомляет. — Он говорил в сторону и морщился, словно его тошнило от одного только вида Агнии. — Отправь ты её в обезьянник к этому… который со спидом.
Мне отчёт надо кончать, а она утомляет.
Капитан Майоров покосился в сторону говорящего.
— Извините, в такой манере я разговаривать не буду. — И Агния протянулась к телефону. — Разрешите мне позвонить.
Она и в самом деле решила, что сейчас наберёт номер брата, и пусть Дмитрий им все объяснит на хорошо ему знакомом милицейском языке.
— Она мне щас позвонит! — снова выкрикнул тот, что был у окна. — Она думает, тут с ней в игрушки играют.
Его даже нервная дрожь забила, с такой ненавистью он кричал.
— Я член союза журналистов, и у меня, между прочим, брат работает в прокуратуре…
— Член союза журналистов, слыхал? — скабрёзно захохотал злобный. — Мы вчера в парадняке прихватили одного такого члена. Ага, союза журналистов. С членом наперевес. Хотел мальчонку оттрахать, детсадника. «Я, — кричит, — журналист, я журналист! У меня неприкосновенность!» Я бы их всех!.. — закончил он с ненавистью, по-прежнему глядя в сторону. А потом, также внезапно успокоившись, поморщился и предположил:
— А может, братан ей и портфель заказал. Сейчас любая падла старается в органы пристроиться…
Агния, не зная, что ответить на высказанную мерзость, от растерянности лишь воздух хватала ртом.
— Решим так, Агния Евгеньевна, — проговорил, помолчав, капитан Майоров. Он сделал вид, что как бы не услышал своего коллегу, и поднялся со стула. — Сейчас мы едем за портфелем. С вами вдвоём. Там на месте берём понятых, проверяем соответствие находящихся в нем предметов списку, который представила вдова, оформляем явку с повинной — и вы временно свободны. До выяснения других обстоятельств. Да, подписочку о невыезде дадите мне сейчас. Место вашей работы и другие координаты мы знаем. А ту лапшу, которую вы нам про своего брата пытались навешать, будем проверять. У нас есть служба внутренней безопасности.
— Мне некуда с вами ехать, — твёрдо проговорила Агния. — Портфеля я не брала и считаю этот разговор лишённым всякого смысла. Моего брата тоже не впутывайте. Это уж просто глупо.
— Сажай её в обезьянник, а? — повторил напарник, снова оторвавшись от своих бумаг. — Ну так достала!..
— Мне бы Агнию Евгеньевну! — выкрикнул он таким бравым офицерским голосом, что Агнии показалось, будто она ощутила гуталиновый запах его начищенных сапог.
— Я Агния Евгеньевна, слушаю вас. — А она-то надеялась понежиться ещё хотя бы полчаса в постели!
— Капитан Майоров, по поводу смерти художника Фёдорова, — представился звонивший. — Мы ведь вас ждём, Агния Евгеньевна, давно ждём. Так что подъезжайте-ка к нам поскорее.
— Но у меня совсем другие планы на день, — попробовала она вяло противостоять его напористому голосу. — Хотя, вы знаете, я сама хотела кому-нибудь сказать, как-то очень уж это похоже на то, что было в Париже. Я об этом сразу подумала…
— В Париже? — Капитан Майоров рассмеялся. — Ну про Париж вы потом расскажете. А сейчас, значит так, захватите-ка эту самую вещичку… сами знаете какую…
— Какую вещичку? — переспросила Агния, решив, что ей просто что-то не то послышалось.
— Нехорошо получается, Агния Евгеньевна. Короче, подъезжайте к нам быстрей, мы вас ждём. — И он назвал адрес, а потом добавил:
— Не в наручниках же вас с работы выводить… Или как? В наручниках?
Вот и пришлось ей тащиться через весь город к этому капитану. Кстати, сочетание майор Майоров звучало бы ещё глупее, а уж генерал Майоров — и вовсе анекдотически. С этими мыслями Агния, выйдя из маршрутного такси и побродив между длиннущих зданий, нашла наконец нужное, а потом и вошла в обшарпанный кабинет следователя Майорова.
— Это хорошо, что сами пришли, — сказал капитан Майоров, выбивая ногой табурет из-под стола. — Присаживайтесь, будем беседовать.
Был капитан такого же обшарпанного вида, как и весь здешний антураж. К тому же за соседним столом, ближе к окну, сидел другой человек и, пофыркивая носом, заполнял мелким почерком какие-то свои бумаги. На её «здравствуйте» он даже головы не поднял. «У моего братца публика и то симпатичнее», — подумала Агния.
— Понимаете, почему я вас вызвал? — начал капитан Майоров, одновременно листая её паспорт и придирчиво разглядывая каждую страницу так, словно они были поддельными.
Чересчур бодрый офицерский голос никак не вязался с его пыльным видом. И все же она начала рассказывать то, о чем думала со вчерашнего дня.
— Когда я была два с половиной года назад в Париже… — Но капитан Майоров взглянул на неё с таким явным недоумением, словно спрашивал: «Какой ещё Париж!». И она сбилась. — В общем, я уже видела что-то похожее…
— Портфельчик принесли, Агния Евгеньевна? Тот, который взяли у Фёдорова? — неожиданно спросил следователь. Агния сидела молча, соображая, как бы точнее ответить. — Значит, не принесли. Он у вас дома, или спрятали у подруг? — В вопросе была неприкрытая ирония. — Что? Не слышу честного ответа! Ай-яй-яй, а ещё интеллигентная женщина! Нехорошо брать чужое.
— Мне вчера звонила вдова художника, тоже спрашивала о портфеле… Но я его даже не видела… Я хотела сказать про другое… Когда я была в Париже…
— Отвечайте по существу! — перебил капитан Майоров с неожиданной злобой. — С кем работаете? Кто заказывал? С какой целью?
— Почему вы на меня кричите? — возмутилась Агния. — Никакого портфеля я не брала… И вообще…
— Надоели мне эти твои сучки! — оторвался вдруг от своих бумаг тот, что сидел у окна. — Она, бля, что, не понимает, куда её вызвали? Только села, а уже утомляет. — Он говорил в сторону и морщился, словно его тошнило от одного только вида Агнии. — Отправь ты её в обезьянник к этому… который со спидом.
Мне отчёт надо кончать, а она утомляет.
Капитан Майоров покосился в сторону говорящего.
— Извините, в такой манере я разговаривать не буду. — И Агния протянулась к телефону. — Разрешите мне позвонить.
Она и в самом деле решила, что сейчас наберёт номер брата, и пусть Дмитрий им все объяснит на хорошо ему знакомом милицейском языке.
— Она мне щас позвонит! — снова выкрикнул тот, что был у окна. — Она думает, тут с ней в игрушки играют.
Его даже нервная дрожь забила, с такой ненавистью он кричал.
— Я член союза журналистов, и у меня, между прочим, брат работает в прокуратуре…
— Член союза журналистов, слыхал? — скабрёзно захохотал злобный. — Мы вчера в парадняке прихватили одного такого члена. Ага, союза журналистов. С членом наперевес. Хотел мальчонку оттрахать, детсадника. «Я, — кричит, — журналист, я журналист! У меня неприкосновенность!» Я бы их всех!.. — закончил он с ненавистью, по-прежнему глядя в сторону. А потом, также внезапно успокоившись, поморщился и предположил:
— А может, братан ей и портфель заказал. Сейчас любая падла старается в органы пристроиться…
Агния, не зная, что ответить на высказанную мерзость, от растерянности лишь воздух хватала ртом.
— Решим так, Агния Евгеньевна, — проговорил, помолчав, капитан Майоров. Он сделал вид, что как бы не услышал своего коллегу, и поднялся со стула. — Сейчас мы едем за портфелем. С вами вдвоём. Там на месте берём понятых, проверяем соответствие находящихся в нем предметов списку, который представила вдова, оформляем явку с повинной — и вы временно свободны. До выяснения других обстоятельств. Да, подписочку о невыезде дадите мне сейчас. Место вашей работы и другие координаты мы знаем. А ту лапшу, которую вы нам про своего брата пытались навешать, будем проверять. У нас есть служба внутренней безопасности.
— Мне некуда с вами ехать, — твёрдо проговорила Агния. — Портфеля я не брала и считаю этот разговор лишённым всякого смысла. Моего брата тоже не впутывайте. Это уж просто глупо.
— Сажай её в обезьянник, а? — повторил напарник, снова оторвавшись от своих бумаг. — Ну так достала!..
В ПОИСКАХ СЫНА
— Эти разломы пересекают значительную часть африканского континента, — диктовала Ольга Васильевна. — Именно здесь, в зонах с повышенной радиацией, произошла мутация, в результате которой, возможно, появился первый человек.
Генетики доказали, что все человечество происходит от одной единственной милиции…
— Милиции? — удивлённо переспросили ученики.
— Простите, дети! Конечно, не милиции, а женщины, — поправилась Ольга.
Она с трудом заканчивала урок. Если обычно Ольга радовалась, когда её обступали ученики со своими вопросами, то в этот день, как только начиналась перемена, она мчалась в учительскую и торопливо набирала свой домашний номер. А потом, слушая монотонные гудки, не решалась положить трубку: вдруг Петя вернулся домой после проведённой где-то бессонной ночи, а теперь отсыпается и просто не сразу расслышал телефонный сигнал.
«Надо немедленно идти в милицию», — думала она, объясняя материал. Поэтому и оговорилась.
Проведя свой последний урок, она сразу выскочила из школы и стала ловить частника. Терпеливо дожидаться автобуса она уже не могла.
— Ну, мамаши, вы у меня вот тут сидите! — и милицейский дежурный, — широкоплечий весёлый усатый капитан, похлопал ладонью по своему загривку. — Как дежурю, так обязательно прибегают. Девятнадцать лет парню, и первый раз не ночевал дома?! Да он у вас просто ангел небесный. Вы что, хотите, чтоб он за вами на поводке ходил? Мой амбал по неделе домой не приходит, а ему только семнадцать. Мы его так и зовём — террорист. Шерше ля фам — знаете такую поговорку? Женщина у него есть?
— Есть. Девушка, — несмело ответила Ольга.
— «Девушка»! — передразнил капитан и с удовольствием рассмеялся. — По нашим данным, сейчас уже в восьмом классе перестают быть девушками. Ширяется?
Колёса глотает? Или на иглу сел?
— Он студент! — возмутилась Ольга. — Отличник. И очень серьёзный.
— Не, мамаша, заявление я у вас брать не буду. Идите домой, попейте валерьянки и успокойтесь. Сам придёт, если такой серьёзный. Никуда не денется.
А то ещё пиво — тоже хорошо расслабляет. Я вам советую, купите по дороге баночку пива, придите домой и… полегчает. Все вы, мамаши, черт знает что выдумываете, вам лишь бы дёргаться.
Около будки дежурного было постоянное движение: кто-то из милиционеров входил, рассаживался на скамьях отдохнуть, кто-то, наоборот, уходил на улицу. А она все уговаривала его принять заявление о пропаже сына. Наконец капитан сдался и взял у неё исписанный лист бумаги.
— Только не звоните мне через час. Все равно я вам ничего не скажу. Лучше позвоните завтра. Или послезавтра. Послезавтра — самое правильное время.
Ольга вышла из милиции, но веры, что дежурный немедленно начнёт розыск Пети, у неё не было. И тогда она решила ехать в институт к Мише. Только сначала надо было зайти домой, проверить: вдруг Петя вернулся и, оставив записку, что с ним все в порядке, снова куда-то пошёл по своим делам.
— Миша, я сегодня сделала ужасную вещь! Ты представляешь, по ошибке поставила в церкви свечку за упокой!
Они сидели в маленьком кафе на Стрелке Васильевского острова поблизости от Мишиного Института высокомолекулярных соединений. В кафе было пустовато.
Университетские студенты сюда заходили редко, академические сотрудники привыкли питаться, не отходя от своих рабочих столов. Разговаривать никто не мешал.
— Оля, ну что ты говоришь! Ты поставила свечку и этого достаточно. Ладно, я — материалист, хотя это сейчас и не модно. Но верующие в Иисуса Христа, неужели они думают, что он там, на небе, как налоговый инспектор, ведёт учёт их свечкам и расставляет плюсы в свои ведомости! Это же чушь! Неужели от того, в какое место ты поставишь свечку, он изменит судьбу твоего сына?! — Миша, я не знаю! Мне как сказали, что я не к той иконе поставила, у меня все в душе рухнуло! Хорошо сообразила купить ещё две и поставить, куда надо. Но вдруг этого мало? И главное, я же не знаю ни одной молитвы. Стояла, как дура, с пустой головой, и только одни слова крутились: «Спаси и сохрани! Спаси и сохрани!»
— Уверен, что этих слов достаточно. Но только, Оля, Олечка! Послушай меня!
Давай действовать по всем направлениям. Вспомни всех Петиных знакомых, составим список, разделим пополам и будем их обзванивать. Такого не бывает, чтобы человек исчезал бесследно. Кто-то обязательно знает о том, куда он отправился.
Михаил продолжал говорить, но только Ольга плохо его слушала. Одна и та же мысль продолжала её терзать: это она во всем виновата. Виновата трижды!
Во-первых, что осталась у Миши на ночь. Во-вторых, что грубо на него кричала и, можно сказать, выгнала из дома. И в-третьих, и это её особенно пугало, не исправила до конца страшной своей оплошности в церкви. Поэтому, не дослушав, она перебила Мишу:
— Как думаешь, может, мне пойти посоветоваться со священником? Не знаешь, женщина имеет право подойти к нему прямо в церкви и спросить совета?
— Олечка, я-то откуда знаю! Я в церковь только с экскурсией заходил. Но если рассуждать по логике, то, конечно, можно подойти. Главное — ты делай то, что облегчит твою душу. А я сейчас как доберусь до дому, сразу начну обзванивать по своим каналам. Уверен, ничего страшного с ним не случилось. И ещё: едва ты что-то узнаешь, сразу звони мне, и я — то же самое. Но сначала составь, пожалуйста, список.
На том они и расстались. Миша был, безусловно, человеком надёжным, но в церковных делах он действительно ничем помочь не мог.
Генетики доказали, что все человечество происходит от одной единственной милиции…
— Милиции? — удивлённо переспросили ученики.
— Простите, дети! Конечно, не милиции, а женщины, — поправилась Ольга.
Она с трудом заканчивала урок. Если обычно Ольга радовалась, когда её обступали ученики со своими вопросами, то в этот день, как только начиналась перемена, она мчалась в учительскую и торопливо набирала свой домашний номер. А потом, слушая монотонные гудки, не решалась положить трубку: вдруг Петя вернулся домой после проведённой где-то бессонной ночи, а теперь отсыпается и просто не сразу расслышал телефонный сигнал.
«Надо немедленно идти в милицию», — думала она, объясняя материал. Поэтому и оговорилась.
Проведя свой последний урок, она сразу выскочила из школы и стала ловить частника. Терпеливо дожидаться автобуса она уже не могла.
— Ну, мамаши, вы у меня вот тут сидите! — и милицейский дежурный, — широкоплечий весёлый усатый капитан, похлопал ладонью по своему загривку. — Как дежурю, так обязательно прибегают. Девятнадцать лет парню, и первый раз не ночевал дома?! Да он у вас просто ангел небесный. Вы что, хотите, чтоб он за вами на поводке ходил? Мой амбал по неделе домой не приходит, а ему только семнадцать. Мы его так и зовём — террорист. Шерше ля фам — знаете такую поговорку? Женщина у него есть?
— Есть. Девушка, — несмело ответила Ольга.
— «Девушка»! — передразнил капитан и с удовольствием рассмеялся. — По нашим данным, сейчас уже в восьмом классе перестают быть девушками. Ширяется?
Колёса глотает? Или на иглу сел?
— Он студент! — возмутилась Ольга. — Отличник. И очень серьёзный.
— Не, мамаша, заявление я у вас брать не буду. Идите домой, попейте валерьянки и успокойтесь. Сам придёт, если такой серьёзный. Никуда не денется.
А то ещё пиво — тоже хорошо расслабляет. Я вам советую, купите по дороге баночку пива, придите домой и… полегчает. Все вы, мамаши, черт знает что выдумываете, вам лишь бы дёргаться.
Около будки дежурного было постоянное движение: кто-то из милиционеров входил, рассаживался на скамьях отдохнуть, кто-то, наоборот, уходил на улицу. А она все уговаривала его принять заявление о пропаже сына. Наконец капитан сдался и взял у неё исписанный лист бумаги.
— Только не звоните мне через час. Все равно я вам ничего не скажу. Лучше позвоните завтра. Или послезавтра. Послезавтра — самое правильное время.
Ольга вышла из милиции, но веры, что дежурный немедленно начнёт розыск Пети, у неё не было. И тогда она решила ехать в институт к Мише. Только сначала надо было зайти домой, проверить: вдруг Петя вернулся и, оставив записку, что с ним все в порядке, снова куда-то пошёл по своим делам.
— Миша, я сегодня сделала ужасную вещь! Ты представляешь, по ошибке поставила в церкви свечку за упокой!
Они сидели в маленьком кафе на Стрелке Васильевского острова поблизости от Мишиного Института высокомолекулярных соединений. В кафе было пустовато.
Университетские студенты сюда заходили редко, академические сотрудники привыкли питаться, не отходя от своих рабочих столов. Разговаривать никто не мешал.
— Оля, ну что ты говоришь! Ты поставила свечку и этого достаточно. Ладно, я — материалист, хотя это сейчас и не модно. Но верующие в Иисуса Христа, неужели они думают, что он там, на небе, как налоговый инспектор, ведёт учёт их свечкам и расставляет плюсы в свои ведомости! Это же чушь! Неужели от того, в какое место ты поставишь свечку, он изменит судьбу твоего сына?! — Миша, я не знаю! Мне как сказали, что я не к той иконе поставила, у меня все в душе рухнуло! Хорошо сообразила купить ещё две и поставить, куда надо. Но вдруг этого мало? И главное, я же не знаю ни одной молитвы. Стояла, как дура, с пустой головой, и только одни слова крутились: «Спаси и сохрани! Спаси и сохрани!»
— Уверен, что этих слов достаточно. Но только, Оля, Олечка! Послушай меня!
Давай действовать по всем направлениям. Вспомни всех Петиных знакомых, составим список, разделим пополам и будем их обзванивать. Такого не бывает, чтобы человек исчезал бесследно. Кто-то обязательно знает о том, куда он отправился.
Михаил продолжал говорить, но только Ольга плохо его слушала. Одна и та же мысль продолжала её терзать: это она во всем виновата. Виновата трижды!
Во-первых, что осталась у Миши на ночь. Во-вторых, что грубо на него кричала и, можно сказать, выгнала из дома. И в-третьих, и это её особенно пугало, не исправила до конца страшной своей оплошности в церкви. Поэтому, не дослушав, она перебила Мишу:
— Как думаешь, может, мне пойти посоветоваться со священником? Не знаешь, женщина имеет право подойти к нему прямо в церкви и спросить совета?
— Олечка, я-то откуда знаю! Я в церковь только с экскурсией заходил. Но если рассуждать по логике, то, конечно, можно подойти. Главное — ты делай то, что облегчит твою душу. А я сейчас как доберусь до дому, сразу начну обзванивать по своим каналам. Уверен, ничего страшного с ним не случилось. И ещё: едва ты что-то узнаешь, сразу звони мне, и я — то же самое. Но сначала составь, пожалуйста, список.
На том они и расстались. Миша был, безусловно, человеком надёжным, но в церковных делах он действительно ничем помочь не мог.
ОШИБОЧКА ПОЛУЧИЛАСЬ
Капитан Майоров развёл руками.
— Я-то думал, мы с вами по-быстрому и по-доброму. Ну что ж, вы сами этого добились, Агния Евгеньевна, своим упрямством. Значит так. Выкладывайте на стол все свои вещички.
— Ничего я не буду выкладывать. Вы что, с ума сошли?
— Придётся, Агния Евгеньевна. Не заставляйте применять насилие, а?
Все-таки интеллигентная женщина…
Агния слышала множество жутких историй о милиции. Например, у молодого спортивного корреспондента Димы буквально на днях милиционеры отняли зарплату.
Он шёл с фуршета, где, по его уверениям, выпил всего лишь бокал шампанского, и на плошади напротив Московского вокзала к нему подошли два милиционера и потребовали для проверки паспорт. А Дима, к своему несчастью, вытащил вместе с паспортом полученную в тот день зарплату. Милиционер хладнокровно сунул её в карман брюк и проговорил весело:
— По идее, мы должны доставить вас в вытрезвитель. Но ладно уж, мы вас простили, так что расстанемся полюбовно.
Но все это были чисто мужские истории. Агнию, например, милиционеры на улице никогда не задерживали.
— Послушайте, это просто безумие какое-то! Ну сами подумайте, зачем мне этот портфель?! Я даже не знаю, что в нем было! — Она все ещё не теряла надежды их вразумить.
— Хватит болтать! — резко прервал её капитан Майоров. — Я сказал, вещи на стол! Вызываю женскую бригаду.
Он протянул руку к телефону, но в этот момент телефон зазвонил сам.
— Капитан Майоров у аппарата. — Услышав первые слова позвонившего, он мгновенно подтянулся.
— Так, отлично, так, — комментировал он слова собеседника. А потом неожиданно стал улыбаться, но как-то уж очень по-собачьи. — Все. Тогда дело закрываем. Благодарю за сообщение. — Он положил трубку на место и взглянул на Агнию. — Ошибочка получилась, Агния Евгеньевна. — Капитан Майоров повернулся к своему напарнику и объяснил ему:
— Нашли портфель. Механик пришёл ремонтировать лифт, там и увидел. Вроде бы медсестра его брала. Короче, это уже их проблемы.
Главное, что нашёлся и ничего не пропало. Старуха говорит, только какой-то фотографии нет. Но это уже дело десятое… Так что, Агния Евгеньевна, считайте, что вам повезло. Уж вы нас извините, если что не так. А корреспондентов мы всегда уважаем. Вам чаю или кофе?
Агния, которая утром по дороге сюда так хотела рассказать о странностях смерти художника, теперь мечтала только о том, чтобы скорее вырваться из этой обшарпанной комнаты с двумя полубезумными мужиками.
— Спасибо, мне надо скорей на работу. — Она решила вести себя с ними так, будто ничего неприятного не произошло, словно не слышала она ни угроз, ни оскорблений. — Так я пойду? Если буду нужна, мой телефон у вас есть.
— Жаль, такая женщина уходит! — сказал вдруг напарник, снова оторвавшись от своих бумаг. — А то, может, коньячку, а? Давайте погреемся! Я вчера по радио слышал, пока в машине ехал, врач говорил: очень полезно два-три раза в день для релаксации. Но сначала познакомимся. Меня Фёдором зовут, а вас как — Агаша?
Похоже, теперь он собирался за ней приударить.
— Извините, Федор, я должна мчаться на работу.
Она подхватила сумку и, едва улыбнувшись на ходу, быстро юркнула в дверь и, с трудом удерживая себя, чтобы не побежать по коридору, устремилась к выходу. Вырвавшись на свежий воздух, она дала себе слово, что добровольно не приедет сюда никогда в жизни.
— Я-то думал, мы с вами по-быстрому и по-доброму. Ну что ж, вы сами этого добились, Агния Евгеньевна, своим упрямством. Значит так. Выкладывайте на стол все свои вещички.
— Ничего я не буду выкладывать. Вы что, с ума сошли?
— Придётся, Агния Евгеньевна. Не заставляйте применять насилие, а?
Все-таки интеллигентная женщина…
Агния слышала множество жутких историй о милиции. Например, у молодого спортивного корреспондента Димы буквально на днях милиционеры отняли зарплату.
Он шёл с фуршета, где, по его уверениям, выпил всего лишь бокал шампанского, и на плошади напротив Московского вокзала к нему подошли два милиционера и потребовали для проверки паспорт. А Дима, к своему несчастью, вытащил вместе с паспортом полученную в тот день зарплату. Милиционер хладнокровно сунул её в карман брюк и проговорил весело:
— По идее, мы должны доставить вас в вытрезвитель. Но ладно уж, мы вас простили, так что расстанемся полюбовно.
Но все это были чисто мужские истории. Агнию, например, милиционеры на улице никогда не задерживали.
— Послушайте, это просто безумие какое-то! Ну сами подумайте, зачем мне этот портфель?! Я даже не знаю, что в нем было! — Она все ещё не теряла надежды их вразумить.
— Хватит болтать! — резко прервал её капитан Майоров. — Я сказал, вещи на стол! Вызываю женскую бригаду.
Он протянул руку к телефону, но в этот момент телефон зазвонил сам.
— Капитан Майоров у аппарата. — Услышав первые слова позвонившего, он мгновенно подтянулся.
— Так, отлично, так, — комментировал он слова собеседника. А потом неожиданно стал улыбаться, но как-то уж очень по-собачьи. — Все. Тогда дело закрываем. Благодарю за сообщение. — Он положил трубку на место и взглянул на Агнию. — Ошибочка получилась, Агния Евгеньевна. — Капитан Майоров повернулся к своему напарнику и объяснил ему:
— Нашли портфель. Механик пришёл ремонтировать лифт, там и увидел. Вроде бы медсестра его брала. Короче, это уже их проблемы.
Главное, что нашёлся и ничего не пропало. Старуха говорит, только какой-то фотографии нет. Но это уже дело десятое… Так что, Агния Евгеньевна, считайте, что вам повезло. Уж вы нас извините, если что не так. А корреспондентов мы всегда уважаем. Вам чаю или кофе?
Агния, которая утром по дороге сюда так хотела рассказать о странностях смерти художника, теперь мечтала только о том, чтобы скорее вырваться из этой обшарпанной комнаты с двумя полубезумными мужиками.
— Спасибо, мне надо скорей на работу. — Она решила вести себя с ними так, будто ничего неприятного не произошло, словно не слышала она ни угроз, ни оскорблений. — Так я пойду? Если буду нужна, мой телефон у вас есть.
— Жаль, такая женщина уходит! — сказал вдруг напарник, снова оторвавшись от своих бумаг. — А то, может, коньячку, а? Давайте погреемся! Я вчера по радио слышал, пока в машине ехал, врач говорил: очень полезно два-три раза в день для релаксации. Но сначала познакомимся. Меня Фёдором зовут, а вас как — Агаша?
Похоже, теперь он собирался за ней приударить.
— Извините, Федор, я должна мчаться на работу.
Она подхватила сумку и, едва улыбнувшись на ходу, быстро юркнула в дверь и, с трудом удерживая себя, чтобы не побежать по коридору, устремилась к выходу. Вырвавшись на свежий воздух, она дала себе слово, что добровольно не приедет сюда никогда в жизни.
ЗВОНОК СЕСТРЫ
После разговора со старым художником Дмитрий Самарин вызвал участкового Васильева. Тот явился сразу, как будто ждал этого звонка с утра.
— Я прихватил документы по квартире бомжа Иванова, Дмитрий Евгеньевич, — те, что удалось надыбать, — почтительно сообщил старший лейтенант, сев сбоку стола. — Любому суду достаточно.
Этот старлей Самарину нравился все больше. И было бы в штатном расписании место, Дмитрий немедленно позвал бы его к себе в следственный отдел. Участковый эти несколько недель время зря не терял. Он разослал во все концы запросы, а теперь положил на стол начальника следственного отдела ответы на них. Будущий бомж, передавая мошеннической фирме свою квартиру в обмен на домик в посёлке Дубки, даже не догадывался, что не только домика, а и обозначенной договором улицы в том посёлке не существует. При ближайшем рассмотрении договор о приобретении фирмой этого домика оказался фиктивным. И даже того нотариуса, который якобы удостоверил все сделки, тоже не существовало.
— Ну и липа! — поразился Дмитрий.
— Успей они продать квартиру и все! Мы бы ничего не добились. А так дело ясное. Надо только выделить его в отдельное производство и договориться с судьями, чтобы не замораживали. Только уж это мне не по силам, Дмитрий Евгеньевич.
— Ладно, попробую. И ещё, — решился Дмитрий, — я даю беззаконное предписание. Так что можешь его не выполнять.
— Не дожидаясь суда, вернуть квартиру бомжу? — догадался участковый. — Влупят вам, если узнают.
— Но хоть где-то, хоть в одной точке мы с тобой можем поступить по совести?! Заслуженный же человек, история города! Мелкий жулик отнимает квартиру, а мы что — даже не чихнём? Срывай печати, вскрывай квартиру и заселяй. Ксерокопии всех этих бумаг оставь мне, чтобы я мог в любую секунду их предъявить.
— Я прихватил документы по квартире бомжа Иванова, Дмитрий Евгеньевич, — те, что удалось надыбать, — почтительно сообщил старший лейтенант, сев сбоку стола. — Любому суду достаточно.
Этот старлей Самарину нравился все больше. И было бы в штатном расписании место, Дмитрий немедленно позвал бы его к себе в следственный отдел. Участковый эти несколько недель время зря не терял. Он разослал во все концы запросы, а теперь положил на стол начальника следственного отдела ответы на них. Будущий бомж, передавая мошеннической фирме свою квартиру в обмен на домик в посёлке Дубки, даже не догадывался, что не только домика, а и обозначенной договором улицы в том посёлке не существует. При ближайшем рассмотрении договор о приобретении фирмой этого домика оказался фиктивным. И даже того нотариуса, который якобы удостоверил все сделки, тоже не существовало.
— Ну и липа! — поразился Дмитрий.
— Успей они продать квартиру и все! Мы бы ничего не добились. А так дело ясное. Надо только выделить его в отдельное производство и договориться с судьями, чтобы не замораживали. Только уж это мне не по силам, Дмитрий Евгеньевич.
— Ладно, попробую. И ещё, — решился Дмитрий, — я даю беззаконное предписание. Так что можешь его не выполнять.
— Не дожидаясь суда, вернуть квартиру бомжу? — догадался участковый. — Влупят вам, если узнают.
— Но хоть где-то, хоть в одной точке мы с тобой можем поступить по совести?! Заслуженный же человек, история города! Мелкий жулик отнимает квартиру, а мы что — даже не чихнём? Срывай печати, вскрывай квартиру и заселяй. Ксерокопии всех этих бумаг оставь мне, чтобы я мог в любую секунду их предъявить.