Страница:
«Мне кажется, нам пора встретиться!»
«Я готова», — неожиданно быстро согласилась Отшельница.
«Может, сейчас? Еще только одиннадцать вечера!»
«Ты слишком скор. Завтра утром или днем».
«Я же работаю!»
«Ты хочешь встретиться — или как?»
«Хочу! Куда приехать?»
«А давай… Давай встретимся в Летнем саду. В такую погоду лучше места в городе нет!»
Уточнив место и время, они прервали сеанс связи.
Спал Глеб плохо. Им овладело прямо-таки мистическое суеверие — эта встреча предопределена свыше! Опять Летний сад! Он уже второй раз приходит в его жизнь, а все, что повторяется, имеет особое значение. Первое вхождение — это репетиция, второе — настоящее! Он пытался успокоить взволнованное сердце, твердил себе, что ничего мистического тут нет, что петербуржцы, а дамы особенно, любят это романтическое место. Но чуткая душа подсказывала, что в его жизнь входит нечто особенное, небывалое!
Надуманные в ночи страхи редко подтверждаются при свете дня, но сердце никогда не тоскует без причины. Оно безошибочно чувствует, что сбивается ритм сердца близкого человека.
6
7
8
«Я готова», — неожиданно быстро согласилась Отшельница.
«Может, сейчас? Еще только одиннадцать вечера!»
«Ты слишком скор. Завтра утром или днем».
«Я же работаю!»
«Ты хочешь встретиться — или как?»
«Хочу! Куда приехать?»
«А давай… Давай встретимся в Летнем саду. В такую погоду лучше места в городе нет!»
Уточнив место и время, они прервали сеанс связи.
Спал Глеб плохо. Им овладело прямо-таки мистическое суеверие — эта встреча предопределена свыше! Опять Летний сад! Он уже второй раз приходит в его жизнь, а все, что повторяется, имеет особое значение. Первое вхождение — это репетиция, второе — настоящее! Он пытался успокоить взволнованное сердце, твердил себе, что ничего мистического тут нет, что петербуржцы, а дамы особенно, любят это романтическое место. Но чуткая душа подсказывала, что в его жизнь входит нечто особенное, небывалое!
* * *
В эту ночь Иветта ощущала странное беспокойство. В какой-то момент ее затрясло. Неужели стряслась беда с сыном? Почти ежедневно по радио передавали сообщения об авиакатастрофах. Она отогнала тревожные мысли, обругав себя истеричкой. Но тотчас всплыло отстраненное лицо дочери. Девочка так скрытна, а вдруг ей плохо? А может, у Глеба дома осложнения, состояние его сестры так неустойчиво… Распалив воображение донельзя, Иветта решила первым утренним поездом ехать в город. Тут же нашелся и повод: Сашеньку требовалось показать врачу, от купания в заливе у него появилась какая-то сыпь.Надуманные в ночи страхи редко подтверждаются при свете дня, но сердце никогда не тоскует без причины. Оно безошибочно чувствует, что сбивается ритм сердца близкого человека.
6
Утро вошло в Летний сад под веселый пересвист птиц, порхающих в густой листве. В этот ранний час в саду еще было безлюдно, только одинокий милиционер с дубинкой на бедре, качающейся в такт его шагам, неспешно брел по аллее. Однако никто не посягал на музейную красоту скульптур, на чудо живых цветов, и страж порядка был не у дел. Он мимоходом взглянул на Глеба и продолжил обход. Однако Глебу не понравилось его появление. Да и кто обрадуется казенному мундиру перед свиданием? Отшельница не появлялась. Может, она подшутила над Глебом? Полчаса ожидания прошли в тревожном томлении.
Вдруг из-за ближайшей статуи показалась девушка в свадебном наряде. На лицо ее спускалась полупрозрачная фата, а фигура под тонким газовым платьем казалась нагой. Внимательный взгляд обнаружил бы тончайшее белье, но Глеб был ослеплен совершенством открытых ему форм. Будто одна из украшающих аллею античных богинь ожила и беззастенчиво соблазняла его. Глеб медленно прозревал. Вот уже его взгляд выхватил треугольник трусиков под прозрачным платьем, темные ягодки за кружевом бюстгальтера и чувственные, нежно-розовые губы под фатой, приподнятой ветерком.
«Невеста» величавой походкой приблизилась к Глебу и широким движением откинула фату с лица.
— Анна! — воскликнул пораженный Глеб. — Что ты здесь делаешь?
Так это и есть Отшельница из мира его грез? Он видел Анну много раз, но такой прекрасной она предстала впервые!
Анна, взяв Глеба под руку, повела по безлюдной аллее. Лучи утреннего солнца, просеиваясь через густую листву старых лип, осыпали дорожки россыпью золотых монет. Глеб дрожал от возбуждения и стыда: ему казалось, что рядом обнаженная женщина. Милиционер, за это время совершивший круг, вновь попался им навстречу. Он ухмыльнулся, перегородил дорогу Анне и велел ей «валить из сада». Глеб вспылил: что значит «валить»? Разве представитель власти имеет право так разговаривать с горожанами? Анна успокоила Глеба, улыбнулась стражу порядка, пообещав, что они скоро покинут эдем. Пара продолжила прогулку, но Глеб продолжал возмущаться поведением служителя закона. Чтобы остановить поток гневных слов, Анна призналась:
— По сути, это не милиционер, это мой бывший друг. Я ему когда-то дала отставку. Мстит, сам поднимаешь.
Теперь неприятный инцидент показался Глебу забавным. Да, он многого не знает об Анне! Незримая тайна витала за ее плечами, волновала Глеба и влекла к девушке. Старинная врагиня превратилась в жемчужину, скрытую створками раковины, и Глебу не терпелось заглянуть в щель.
Новые старые знакомые остановились у живописных клумб. Анна продекламировала:
— Я к розам хочу в тот единственный сад, где лучшая в мире стоит из оград… Там шепчутся белые ночи мои о чьей-то высокой и тайной любви.
— Ахматова! — прокомментировал Глеб. И тут же спросил: — Аня, а ты сама не пишешь стихи, как…
— Как матушка? Думаю, хватит с нас одной поэтессы. К тому же Ахматова поставила слишком высокую планку, ее не превзойти. А писать жалкие вирши… Нет, это не для меня.
— Ты слишком требовательна к себе, Анна!
— Это мой принцип: доводить до совершенства все, за что берусь.
— Догадываюсь. Признайся, ты сразу поняла, что Четверть — это я?
— А ты сомневаешься?
Глеб не сомневался. Программист такого класса, как Анна, мог взломать любую базу, вычислить любого пользователя. Жаль то, что чудесное знакомство на самом деле не было случайным. Но он не знал главного. Анна не только влезла в их базу, но и применила запрещенный прием: дивная музыка содержала частоты, возбуждающие мужское естество.
Однако сейчас полуобнаженное тело красивой девушки возбуждало Глеба без всяких технических ухищрений. Подавив досаду, Глеб попытался взять реванш в сфере, где сам был асом. Блеснул знанием мифологии, с которой, так или иначе, были связаны все скульптуры в саду. Затем подвел Анну к одиноко стоящей мраморной фигуре на боковой аллее:
— Смотри, вот изваяние, от которого я тащусь! Это аллегория сладострастия. Не видишь сходства со своей персоной?
Анна казалась родной сестрой скульптуры. Разница была лишь в том, что обнаженная дева не прикрывалась стыдливо газом, а поддерживала голубка, целующего ее в сосок.
Но сбить Анну с толку было непросто. Во-первых, она неоднократно видела эту скульптуру, во-вторых, независимую современную женщину не смутить произведением искусства. Они переглянулись с Глебом, и оба расхохотались. Затем Анна потрепала Глеба по бороде:
— Эту растительность надо убрать. Тебе не идет!
— Иветте нравится! — снова не к месту помянул запретное имя Глеб.
— Еще бы ей не нравилось! Ей нужно, чтобы ты выглядел старше.
— Не надо так о матери, Аня.
И тут Глеб вспомнил, что ему пора на работу.
— Думаешь, от меня легко отделаться? — пригрозила пальцем Анна. — Сегодня никакой работы. Позвонишь шефу и скажешь, что сестра плохо себя чувствует.
— А ты?
— У меня отпуск, каникулы. Ты забыл? Ладно, хватит по дорожкам кружить, а то старый друг и впрямь меня выставит. Пошли ко мне!
Идти к Анне — значило идти к Иветте, в их общий с Глебом дом.
— А вдруг Иветта вернется с хутора? — опасливо предположил Глеб.
— С чего бы ей возвращаться, она три дня назад приезжала помыться с Сашкой. Теперь раньше чем через неделю не явится.
Анна вывела Глеба из сада. Они прошли мостом через Фонтанку и свернули под крайнюю арку на набережной. Двор недавно отремонтировали: обновили фасады флигелей, даже украсили мозаичными гусями, караван которых тянулся на высоте бельэтажа.
— Знаешь, когда я в Финляндию уезжала, этих гусей еще не было. А вернулась — пожалуйста. Город постепенно приводят в порядок.
— Мне эта композиция тоже нравится. Только мы с Иветтой предпочитаем считать птиц журавлями.
— Ах да. «Одинокие журавли». Только не слишком ли часто ты вспоминаешь мамочку?
— Ладно, Анюта. Не надо ловить меня на слове. Потерпи, мне надо время, чтобы перестроиться. Сама понимаешь, привычка — вторая натура.
Аня собственнически обняла Глеба за талию.
— Ну, хватит посторонних мотивов. Пошли скорее домой.
Глеб тихонечко высвободился из-под руки Анны. Обниматься на виду он не хотел: соседи могли настучать Иветте. Все-таки Глеб испытывал чувство вины перед женой.
Оргия закончилась. Со лба Глеба лились струи пота, исчезающие в густой бороде. Аня нащупала на подоконнике очки — даже в пылу страсти она умудрилась отложить их в безопасное место. Оба они в изнеможении плюхнулись на коротенький диванчик, который они так и не удосужились разложить. Глеб заметил на бедре Анны царапины и поцеловал пораненное место, извиняясь за несдержанность.
— Брось, Глебушка. Не за что извиняться. Ты был на высоте. Надеюсь, что и впредь не разочаруешь меня!
Адам и Ева, обнаженные и счастливые, сидели держась за руки — олицетворение самой невинности. Чистое упругое тело Анны восхищало Глеба. Он ощутил почти забытое желание написать картину, хотя понимал, что давно растерял мастерство художника, что уже не сможет перенести на холст эту красоту. Оставалось наслаждаться мигом, не думая о вечности. Глеб склонился к набухшему соску Анны и поцеловал его, как тот голубок в Летнем саду. Затем откинулся на спинку дивана и задумчиво произнес:
— Что теперь будет, ума не приложу. Как мы Иветте скажем?
— А зачем ей говорить? — пожала обнаженными плечами Анна. — Она и так должна понять. Женская интуиция безошибочна. Я, например, почувствовала, что ты станешь моим, как только мать нас познакомила.
— Ты хочешь сказать, что полюбила меня с первого взгляда? — переспросил польщенный Глеб.
Аня неторопливо оделась и бросила Глебу его джинсы. Затем снисходительно ответила:
— О высоких материях я не задумывалась. Тут другое. Мое тело сказало мне, что хочет тебя.
— Тогда ты хороший конспиратор. Я не замечал знаков внимания с твоей стороны — разве что неприязнь.
— Потому что ты — глупыш. Посуди сам: с чего бы я доставала тебя придирками, если бы ты был мне неинтересен?
— Умная птичка!
Обмен светскими репликами как-то незаметно перешел в воркование влюбленных, когда каждый изощряется в изобретении ласковых прозвищ.
Когда слова стали превращаться в междометия, Анна вновь отложила очки в сторону…
— Глебчик, ты решил вернуться домой? Что же не предупредил, я бы свежее белье постелила.
— Нет, Иветта. Я на часик зашел, выяснить у Анны одну компьютерную закавыку.
Анна держалась с Глебом как обычно — отчужденно и чуть заносчиво. Выразила сожаление, что поставила ему на защите «хорошо», хотя он и тройки не заслуживает. Иветта заступилась за Глеба, он, мол, переутомился. И тут же пригласила обоих на хутор. Анна и Глеб незаметно переглянулись. Разыгрывать комедию перед Иветтой два долгих дня — интереса не было. Анна сказала, что Глеб может поехать один, а ее уже пригласили в другую компанию.
Тем временем Сашок насытился и выскочил из-за стола. Он побежал к компьютеру, за каникулы соскучился без игр. Но тут же вернулся на кухню, где еще чаевничали взрослые:
— Тетя Аня, а кто у вас клавиатуру кокнул?
Анна не ответила. Зато Глеб вспомнил, что на антресолях должна храниться старая, но еще пригодная клавиатура, и полез за ней. Теперь дом стал для него еще более своим, чем прежде. И все же ночевать он отправился к сестре.
А еще через день Глеб с Иветтой и Сашенькой уехали на хутор. Ребенка даже не пришлось показывать врачу, сыпь прошла так же внезапно, как и появилась.
Глеб был приятно удивлен тем, что Анна не пыталась привязать его к себе: свободно и без боязни отпустила с Иветтой. Глеб бывал на хуторке и прежде: немного леса в глубине острова, луг за домом, и главное чудо — прозрачная вода залива со всех сторон. В прошлом году они с Иветтой отдыхали тут без Сашки. Вот здесь, за вросшими в песок валунами, все и происходило. Как тогда им было хорошо! Особенно Глебу: ни той раздвоенности, что он испытывал сейчас, ни чувства вины перед Иветтой. Сегодня все пошло иначе. И наверное, к лучшему, что мальчишка путался у них под ногами, прятался за камнями и неожиданно выскакивал с громким криком. С Сашей прогулка казалась легкой, приятной, необременительной: иногда дети упрощают жизнь. Иветта и Глеб остались вдвоем лишь к ночи, когда уложили мальчика спать. Они прилегли на веранде на старой, продавленной тахте и снова стали единым целым.
Пик белых ночей уже миновал, однако и черными они еще не стали. Сизая дымка окутала хутор. Солнце сопротивлялось установленному природой регламенту и с любопытством разглядывало неведомую ночную жизнь. Его присутствие угадывалось по расплывшемуся в западной части неба розовому пятну. И заходящее светило завороженно смотрело на своего двойника — свет запоздалой любовной страсти, догорающей в эту ночь на веранде.
В воскресенье Глеб вернулся в город: его ждала очередная рабочая неделя. Как странно устроен мир! Оказывается, ему может быть хорошо и с одной женщиной, и с другой. Глеб радовался, что, обретя Анну, сохранил Иветту. Главное, чтобы жена не узнала. Глеб не питал иллюзий, что Иветта сможет принять положение с Анниной широтой.
Вдруг из-за ближайшей статуи показалась девушка в свадебном наряде. На лицо ее спускалась полупрозрачная фата, а фигура под тонким газовым платьем казалась нагой. Внимательный взгляд обнаружил бы тончайшее белье, но Глеб был ослеплен совершенством открытых ему форм. Будто одна из украшающих аллею античных богинь ожила и беззастенчиво соблазняла его. Глеб медленно прозревал. Вот уже его взгляд выхватил треугольник трусиков под прозрачным платьем, темные ягодки за кружевом бюстгальтера и чувственные, нежно-розовые губы под фатой, приподнятой ветерком.
«Невеста» величавой походкой приблизилась к Глебу и широким движением откинула фату с лица.
— Анна! — воскликнул пораженный Глеб. — Что ты здесь делаешь?
Так это и есть Отшельница из мира его грез? Он видел Анну много раз, но такой прекрасной она предстала впервые!
Анна, взяв Глеба под руку, повела по безлюдной аллее. Лучи утреннего солнца, просеиваясь через густую листву старых лип, осыпали дорожки россыпью золотых монет. Глеб дрожал от возбуждения и стыда: ему казалось, что рядом обнаженная женщина. Милиционер, за это время совершивший круг, вновь попался им навстречу. Он ухмыльнулся, перегородил дорогу Анне и велел ей «валить из сада». Глеб вспылил: что значит «валить»? Разве представитель власти имеет право так разговаривать с горожанами? Анна успокоила Глеба, улыбнулась стражу порядка, пообещав, что они скоро покинут эдем. Пара продолжила прогулку, но Глеб продолжал возмущаться поведением служителя закона. Чтобы остановить поток гневных слов, Анна призналась:
— По сути, это не милиционер, это мой бывший друг. Я ему когда-то дала отставку. Мстит, сам поднимаешь.
Теперь неприятный инцидент показался Глебу забавным. Да, он многого не знает об Анне! Незримая тайна витала за ее плечами, волновала Глеба и влекла к девушке. Старинная врагиня превратилась в жемчужину, скрытую створками раковины, и Глебу не терпелось заглянуть в щель.
Новые старые знакомые остановились у живописных клумб. Анна продекламировала:
— Я к розам хочу в тот единственный сад, где лучшая в мире стоит из оград… Там шепчутся белые ночи мои о чьей-то высокой и тайной любви.
— Ахматова! — прокомментировал Глеб. И тут же спросил: — Аня, а ты сама не пишешь стихи, как…
— Как матушка? Думаю, хватит с нас одной поэтессы. К тому же Ахматова поставила слишком высокую планку, ее не превзойти. А писать жалкие вирши… Нет, это не для меня.
— Ты слишком требовательна к себе, Анна!
— Это мой принцип: доводить до совершенства все, за что берусь.
— Догадываюсь. Признайся, ты сразу поняла, что Четверть — это я?
— А ты сомневаешься?
Глеб не сомневался. Программист такого класса, как Анна, мог взломать любую базу, вычислить любого пользователя. Жаль то, что чудесное знакомство на самом деле не было случайным. Но он не знал главного. Анна не только влезла в их базу, но и применила запрещенный прием: дивная музыка содержала частоты, возбуждающие мужское естество.
Однако сейчас полуобнаженное тело красивой девушки возбуждало Глеба без всяких технических ухищрений. Подавив досаду, Глеб попытался взять реванш в сфере, где сам был асом. Блеснул знанием мифологии, с которой, так или иначе, были связаны все скульптуры в саду. Затем подвел Анну к одиноко стоящей мраморной фигуре на боковой аллее:
— Смотри, вот изваяние, от которого я тащусь! Это аллегория сладострастия. Не видишь сходства со своей персоной?
Анна казалась родной сестрой скульптуры. Разница была лишь в том, что обнаженная дева не прикрывалась стыдливо газом, а поддерживала голубка, целующего ее в сосок.
Но сбить Анну с толку было непросто. Во-первых, она неоднократно видела эту скульптуру, во-вторых, независимую современную женщину не смутить произведением искусства. Они переглянулись с Глебом, и оба расхохотались. Затем Анна потрепала Глеба по бороде:
— Эту растительность надо убрать. Тебе не идет!
— Иветте нравится! — снова не к месту помянул запретное имя Глеб.
— Еще бы ей не нравилось! Ей нужно, чтобы ты выглядел старше.
— Не надо так о матери, Аня.
И тут Глеб вспомнил, что ему пора на работу.
— Думаешь, от меня легко отделаться? — пригрозила пальцем Анна. — Сегодня никакой работы. Позвонишь шефу и скажешь, что сестра плохо себя чувствует.
— А ты?
— У меня отпуск, каникулы. Ты забыл? Ладно, хватит по дорожкам кружить, а то старый друг и впрямь меня выставит. Пошли ко мне!
Идти к Анне — значило идти к Иветте, в их общий с Глебом дом.
— А вдруг Иветта вернется с хутора? — опасливо предположил Глеб.
— С чего бы ей возвращаться, она три дня назад приезжала помыться с Сашкой. Теперь раньше чем через неделю не явится.
Анна вывела Глеба из сада. Они прошли мостом через Фонтанку и свернули под крайнюю арку на набережной. Двор недавно отремонтировали: обновили фасады флигелей, даже украсили мозаичными гусями, караван которых тянулся на высоте бельэтажа.
— Знаешь, когда я в Финляндию уезжала, этих гусей еще не было. А вернулась — пожалуйста. Город постепенно приводят в порядок.
— Мне эта композиция тоже нравится. Только мы с Иветтой предпочитаем считать птиц журавлями.
— Ах да. «Одинокие журавли». Только не слишком ли часто ты вспоминаешь мамочку?
— Ладно, Анюта. Не надо ловить меня на слове. Потерпи, мне надо время, чтобы перестроиться. Сама понимаешь, привычка — вторая натура.
Аня собственнически обняла Глеба за талию.
— Ну, хватит посторонних мотивов. Пошли скорее домой.
Глеб тихонечко высвободился из-под руки Анны. Обниматься на виду он не хотел: соседи могли настучать Иветте. Все-таки Глеб испытывал чувство вины перед женой.
* * *
Едва войдя в свою комнату, Аня повернула в двери защелку — так, на всякий случай, — и бросилась на шею Глебу. Глеб тоже пылал нетерпением. Аня возбуждала его как ни одна женщина прежде. Фантастическая смесь холодновато-сдержанной внешности и рвущейся наружу страсти сводила с ума. А понимание того, что оба совершают предательство по отношению к Иветте, распаляло еще больше. Одежда полетела на пол. Глеб приподнял Анну и бросил на край компьютерного стола. Пластмассовые клавиши хрустнули под нажимом крепких ягодиц. Весь Интернет задохнулся бы сейчас от зависти к живому человеческому акту. Анна не чувствовала неудобства, она тоже обезумела, сотрясаясь в дикой пляске. Кусочки расколотой клавиатуры отлетели в стороны. Стоны любовников заглушили слабый стук падающих на пол обломков, на которые спланировало воздушное платье невесты.Оргия закончилась. Со лба Глеба лились струи пота, исчезающие в густой бороде. Аня нащупала на подоконнике очки — даже в пылу страсти она умудрилась отложить их в безопасное место. Оба они в изнеможении плюхнулись на коротенький диванчик, который они так и не удосужились разложить. Глеб заметил на бедре Анны царапины и поцеловал пораненное место, извиняясь за несдержанность.
— Брось, Глебушка. Не за что извиняться. Ты был на высоте. Надеюсь, что и впредь не разочаруешь меня!
Адам и Ева, обнаженные и счастливые, сидели держась за руки — олицетворение самой невинности. Чистое упругое тело Анны восхищало Глеба. Он ощутил почти забытое желание написать картину, хотя понимал, что давно растерял мастерство художника, что уже не сможет перенести на холст эту красоту. Оставалось наслаждаться мигом, не думая о вечности. Глеб склонился к набухшему соску Анны и поцеловал его, как тот голубок в Летнем саду. Затем откинулся на спинку дивана и задумчиво произнес:
— Что теперь будет, ума не приложу. Как мы Иветте скажем?
— А зачем ей говорить? — пожала обнаженными плечами Анна. — Она и так должна понять. Женская интуиция безошибочна. Я, например, почувствовала, что ты станешь моим, как только мать нас познакомила.
— Ты хочешь сказать, что полюбила меня с первого взгляда? — переспросил польщенный Глеб.
Аня неторопливо оделась и бросила Глебу его джинсы. Затем снисходительно ответила:
— О высоких материях я не задумывалась. Тут другое. Мое тело сказало мне, что хочет тебя.
— Тогда ты хороший конспиратор. Я не замечал знаков внимания с твоей стороны — разве что неприязнь.
— Потому что ты — глупыш. Посуди сам: с чего бы я доставала тебя придирками, если бы ты был мне неинтересен?
— Умная птичка!
Обмен светскими репликами как-то незаметно перешел в воркование влюбленных, когда каждый изощряется в изобретении ласковых прозвищ.
Когда слова стали превращаться в междометия, Анна вновь отложила очки в сторону…
* * *
Иветта с внуком добирались домой трудно. Дорога не заладилась: сначала застрял паром — единственный способ добраться до Большой земли. На первый поезд не успели, следующие были отменены из-за ремонта путей. Со станции удалось выехать только после обеда. Когда усталые и измученные путешественники вошли в квартиру, был уже вечер. На кухне они застали идиллическую картину: Анна и Глеб мирно ужинали. Они в голос уверили хозяйку, что вес в порядке, все живы-здоровы и от Сергея был звонок, он доволен путешествием. Иветта тут же рухнула на табурет, заботы о ней и Сашеньке взяла на себя дочь. Она налила уставшим путникам суп «из пакетика», намазала маслом хлеб. Иветте казалось, что ничего вкуснее она не едала. Она принялась рассказывать о дорожных мытарствах и только к концу ужина, отдышавшись, сообразила, что в сегодняшнем сборе есть какая-то неувязка. Глеб и Анна — обедали вместе?..— Глебчик, ты решил вернуться домой? Что же не предупредил, я бы свежее белье постелила.
— Нет, Иветта. Я на часик зашел, выяснить у Анны одну компьютерную закавыку.
Анна держалась с Глебом как обычно — отчужденно и чуть заносчиво. Выразила сожаление, что поставила ему на защите «хорошо», хотя он и тройки не заслуживает. Иветта заступилась за Глеба, он, мол, переутомился. И тут же пригласила обоих на хутор. Анна и Глеб незаметно переглянулись. Разыгрывать комедию перед Иветтой два долгих дня — интереса не было. Анна сказала, что Глеб может поехать один, а ее уже пригласили в другую компанию.
Тем временем Сашок насытился и выскочил из-за стола. Он побежал к компьютеру, за каникулы соскучился без игр. Но тут же вернулся на кухню, где еще чаевничали взрослые:
— Тетя Аня, а кто у вас клавиатуру кокнул?
Анна не ответила. Зато Глеб вспомнил, что на антресолях должна храниться старая, но еще пригодная клавиатура, и полез за ней. Теперь дом стал для него еще более своим, чем прежде. И все же ночевать он отправился к сестре.
А еще через день Глеб с Иветтой и Сашенькой уехали на хутор. Ребенка даже не пришлось показывать врачу, сыпь прошла так же внезапно, как и появилась.
Глеб был приятно удивлен тем, что Анна не пыталась привязать его к себе: свободно и без боязни отпустила с Иветтой. Глеб бывал на хуторке и прежде: немного леса в глубине острова, луг за домом, и главное чудо — прозрачная вода залива со всех сторон. В прошлом году они с Иветтой отдыхали тут без Сашки. Вот здесь, за вросшими в песок валунами, все и происходило. Как тогда им было хорошо! Особенно Глебу: ни той раздвоенности, что он испытывал сейчас, ни чувства вины перед Иветтой. Сегодня все пошло иначе. И наверное, к лучшему, что мальчишка путался у них под ногами, прятался за камнями и неожиданно выскакивал с громким криком. С Сашей прогулка казалась легкой, приятной, необременительной: иногда дети упрощают жизнь. Иветта и Глеб остались вдвоем лишь к ночи, когда уложили мальчика спать. Они прилегли на веранде на старой, продавленной тахте и снова стали единым целым.
Пик белых ночей уже миновал, однако и черными они еще не стали. Сизая дымка окутала хутор. Солнце сопротивлялось установленному природой регламенту и с любопытством разглядывало неведомую ночную жизнь. Его присутствие угадывалось по расплывшемуся в западной части неба розовому пятну. И заходящее светило завороженно смотрело на своего двойника — свет запоздалой любовной страсти, догорающей в эту ночь на веранде.
В воскресенье Глеб вернулся в город: его ждала очередная рабочая неделя. Как странно устроен мир! Оказывается, ему может быть хорошо и с одной женщиной, и с другой. Глеб радовался, что, обретя Анну, сохранил Иветту. Главное, чтобы жена не узнала. Глеб не питал иллюзий, что Иветта сможет принять положение с Анниной широтой.
7
Осень принесла привычные дожди. Люди облачились в плащи, вооружились зонтами. Отгулявшие отпускники втянулись в работу. Иветта тоже вернулась в город, сдав вахту при внуке второй бабушке Приехали из Испании и Сергей с женой, и все их разговоры вертелись вокруг путешествия. С особенным восторгом они рассказывали о морских купаниях, благоустроенных пляжах и неправдоподобном сервисе. Самым заинтересованным слушателем оказался Глеб, теперь он все чаще забегал в дом своих двух женщин. Перед Иветтой Глеб изобразил сожаление, что в этом году они провели лето врозь, дескать, работа, дела. И попросил отпустить его на заморский курорт. Разумеется, Иветта не возражала Она видела, как исхудал Глеб, как редко выбирает время для встреч с нею, и связывала это с работой и болезнью Валерии.
Иветта благословила Глеба на поездку в Испанию, вскользь поинтересовавшись, с кем он едет. Глеб ответил, что толком не знает: турфирма подобрала ему в пару какого-то незнакомого мужчину. Неожиданно выяснилось, что в тот же день покидает дом и Анна. Дочь сообщила, что собирается в Москву, на двухнедельный семинар преподавателей информатики. Одновременный отъезд Глеба и Анны абсолютно не насторожил Иветту. Подозрения возникают, когда нет доверия, а Иветта была уверена в Глебе. Когда-то она взяла с мужа слово: если он полюбит другую, то сразу признается в этом. Она не станет его удерживать. Глеб, помнится, со смехом поклялся выполнить все, что она ни пожелает. Чего не пообещает влюбленный мужчина в постели!
В последний день августа Анна и Глеб улетели в Испанию.
— А вы у меня переночуете, Тамара Константиновна. Я теперь совершенно одна осталась. Места достаточно — устрою вас в отдельной комнате. Мне давно хотелось пообщаться с вами обстоятельно, неторопливо. Я подумываю включить в новый сборник афоризмы, и мне интересно ваше мнение.
Что ж. И мне есть что вам показать, Иветта Николаевна. Я издаю книгу «Предсказание судьбы». Эдакая профанация научной фольклористики. Боюсь, коллеги забросают меня камнями, но сами понимаете, жизнь сейчас трудная. И пенсия смехотворная, и зарплата научного работника — просто слезы. Все деньги на квартплату уходят. Одним словом, подалась я в вещуньи. — Тамара Константиновна издала виноватый смешок.
Гостья явилась в середине дня. Иветта выставила праздничный обед: грибной суп и фаршированные кабачки, овощной салат. Приятельницы выпили по рюмочке слабенького кагора, разговорились. Иветта и сама была не юна, но в присутствии пожилой подруги чувствовала себя девочкой. Все в жизни относительно! Иветта прочитала свои афоризмы, выслушала критику, получила порцию похвалы. Все так, как принято на литературных собраниях, но с приятным отличием: обсуждение с глазу на глаз было и теплее и приятнее, чем в группе стихотворцев.
После обеда настал черед Тамары Константиновны. Гостья, загадочно улыбаясь, раскрыла объемистую сумку и достала «реквизит». Почти двадцать лет она, профессор-фольклорист, собирала по отдаленным селам рецепты ворожбы. Параллельно изучала фолианты древних философов, составляла таблицы гаданий, сводила их по классам и разрядам. И конечно, применяла знания на практике. К ней приходили молоденькие сотрудницы и женщины постарше, просили предсказать будущее. Тамара Константиновы;! была безотказна. Денег за пророчества не требовала брала новыми знаниями в области человековедения. Гадание — это не чудо. Предсказание, особенно сбывшееся, — феномен человеческой психики. Иветта ни когда не обращалась к приятельнице с просьбой погадать, но именно ее Тамара Константиновна хотела подвергнуть испытанию.
Внимательно оглядев лицо и голову Иветты, Тамара Константиновна объявила, что форма глаз, носа, ушей выдают человека внутренне неуверенного, однако талантливого. О таланте, добавила она, говорят «рыбьи хвостики» в уголках глаз — перекрещивание мимических морщинок. Иветта отнеслась к диагнозу скептически.
— Это у меня на лбу написано, — пошутила она. Но Тамара Константиновна была серьезна:
— То, что у вас на лбу написано, мы тоже сейчас узнаем, дорогая Иветта Николаевна. Ну-ка, поднимите брови, наморщите лоб.
Иветта выполнила указание.
Тамара Константиновна вытащила из своего реквизита лупу, но прежде чем поднести ее ко лбу приятельницы, прочитала маленькую лекцию:
— По тропинкам судьбы на лбу можно узнать больше, чем по линиям руки. Физиономисты уверяют, что каждая линия лба помечена своей планетой. Более семи линий не бывает ни у кого. Меньше — возможно. Счет ведем с верхней линии, у границы волос — это Сатурн. Ниже, на втором уровне, правит Юпитер, далее Марс. В центре лба — линия Солнца. Венера — на пятой, Меркурий — на шестой, Луна — непосредственно над бровями. А теперь, будьте добры, сядьте к свету. Мне важно разглядеть и форму, и интенсивность линий.
Иветта села так, что лампа осветила ее почти гладкий высокий лоб. Едва обозначенные морщинки Тамара Константиновна разглядела с помощью лупы.
— Так-так. У вас мы определяем пять линий. Линия Солнца у вас замечательная, почти идеально прямая. Она означает силу духа.
Иветта удивилась: никогда не подозревала в себе внутренней силы.
— Линия Сатурна отсутствует, — продолжила сеанс Тамара Константиновна. — Это мешает вам выстраивать правильные взаимоотношения с людьми.
И Юпитер едва обозначен. Он отвечает за дружбу, характеризует общительность. По сути, благодаря Юпитеру человек и обретает в жизни счастье. О, как интересно! Тропинка Луны распадается, нал каждой бровью — своя дуга. Значит, вам предопределены две большие любви.
Иветта вздрогнула, расслабила лоб. Да, Володя и Глеб, больше она никого не любила.
— Но Меркурий мешает вам насладиться плода ми любви, влечет к необдуманным поступкам, неподготовленным переменам.
— Что вы, Тамара Константиновна, я такая инертная. Никогда резких шагов не делаю. Когда фабрика разваливалась, все как-то суетились, торопились найти место понадежнее, а я все ждала у моря погоды. Меня сдвинули с места обстоятельства!
— Вам только кажется, что движущая сила ваших поступков — обстоятельства. На самом деле это Меркурий — провокатор перемен.
— Право, не знаю, при чем здесь Меркурий. Я и родилась-то осенью, под знаком Скорпиона.
— О, смесь Скорпиона с Меркурием — просто чудовищна! — засмеялась Тамара Константиновна Но тут же, увидев испуганное лицо Иветты, смиренно добавила: — Шучу, шучу.
Предсказательница предложила перейти к гаданию на воске. Но Иветту не удовлетворило положение испытуемой овечки, она заинтересовалась новым способом определения судьбы:
— Разрешите мне, в качестве упражнения, исследовать ваш лоб.
— Пожалуйста, вот вам лупа. Изучайте. Я вам подскажу. Свой лоб я знаю вдоль и поперек.
Тропинки судьбы Тамары Константиновны были еще загадочнее, чем у Иветты. Каждая распадалась на пунктиры, и особенно прерывистой оказалась линия Луны, выдававшая влюбчивость гостьи. Но чем кончились ее романы? Тамара Константиновна никогда не была замужем и не имела детей. И тут Иветта вспомнила Бузыкина. Шеф просил познакомить его с какой-нибудь пожилой дамой, в меру здоровой и без жилищных проблем. Тамара Константиновна отвечала строгим критериям. Она жила в отдельной квартире, дважды в неделю занималась в группе здоровья для пенсионеров, при этом продолжала работать и посещала литературное объединение.
К удивлению Иветты, Тамара Константиновна улыбнулась:
— Что ж, даже забавно. Кстати, сейчас мы определим, насколько благоприятна перспектива этого знакомства. Предлагаю перейти к следующему пункту нашей программы: гаданию на воске.
Иветта наполнила тарелку водой, принесла свечу, которая должна была нарисовать будущее. Нарисовать буквально! Тамара Константиновна показала, как это делается. Она зажгла свечу, слила подтаявший воск в воду и стала изучать большое пятно, плавающее на поверхности, как застывший жир в супе. Это и был рисунок ее судьбы. Иветта решила высказаться:
— Я вижу два пятна. Возможно, рядом с вами мужчина? Чем черт не шутит. Наверно, мой протеже вам понравится и вы будете счастливы.
Тамара Константиновна повертела тарелку так и эдак:
— А я вижу птицу. Эти пятна — ее крылья. Я везде вижу птиц: и во сне, и в очертаниях облаков. А образ птицы означает полет мысли и оторванность от действительности. Вряд ли в этом рисунке отображен ваш шеф. И еще. Запомните, дорогая Иветта Николаевна:
достоверны только собственные ассоциации. Никто не может знать ваше будущее, все гадалки тыкают пальцем в небо. Гадалка имеет право расшифровать фигуру, подсказанную вашей интуицией, и не более. Я как раз даю в книге толкование таких фигур: кофейных и восковых пятен, облаков и тому подобное. Ладно, теперь ваша очередь читать судьбу. Повторим процедуру!
— Что же меня ожидает? — Иветта взволнованно вглядывалась в застывшее пятно. Очертание его было совсем иным: треугольник с неровными, будто нарисованными дрожащей рукой сторонами.
Иветта задумалась, потом лицо ее потемнело.
— Я вижу могильный холм.
— Какая мрачная у вас фантазия, Иветта Николаевна. Пусть холм, но почему именно могильный? Гора — это символ внутреннего потенциала, хотя видение горы часто предвещает трудности. Но у кого сейчас нет трудностей? Ладно. Я думаю, нам лучше прекратить эксперименты, пока вы совсем не упали духом. Давайте лучше сыграем в карты!
Колода, подготовленная для гадания, вопреки всем традициям была использована для игры.
Иветта благословила Глеба на поездку в Испанию, вскользь поинтересовавшись, с кем он едет. Глеб ответил, что толком не знает: турфирма подобрала ему в пару какого-то незнакомого мужчину. Неожиданно выяснилось, что в тот же день покидает дом и Анна. Дочь сообщила, что собирается в Москву, на двухнедельный семинар преподавателей информатики. Одновременный отъезд Глеба и Анны абсолютно не насторожил Иветту. Подозрения возникают, когда нет доверия, а Иветта была уверена в Глебе. Когда-то она взяла с мужа слово: если он полюбит другую, то сразу признается в этом. Она не станет его удерживать. Глеб, помнится, со смехом поклялся выполнить все, что она ни пожелает. Чего не пообещает влюбленный мужчина в постели!
В последний день августа Анна и Глеб улетели в Испанию.
* * *
Оставшись одна, Иветта затосковала. Она позвонила Тамаре Полуэктовой, зазвала ее в гости. Пожилая домоседка не имела привычки разъезжать по приятелям без основательной на то причины: дня рождения, юбилея. Она удивилась приглашению и хотела отказаться, сославшись на неближний путь. Дорога в оба конца занимала почти полдня.— А вы у меня переночуете, Тамара Константиновна. Я теперь совершенно одна осталась. Места достаточно — устрою вас в отдельной комнате. Мне давно хотелось пообщаться с вами обстоятельно, неторопливо. Я подумываю включить в новый сборник афоризмы, и мне интересно ваше мнение.
Что ж. И мне есть что вам показать, Иветта Николаевна. Я издаю книгу «Предсказание судьбы». Эдакая профанация научной фольклористики. Боюсь, коллеги забросают меня камнями, но сами понимаете, жизнь сейчас трудная. И пенсия смехотворная, и зарплата научного работника — просто слезы. Все деньги на квартплату уходят. Одним словом, подалась я в вещуньи. — Тамара Константиновна издала виноватый смешок.
Гостья явилась в середине дня. Иветта выставила праздничный обед: грибной суп и фаршированные кабачки, овощной салат. Приятельницы выпили по рюмочке слабенького кагора, разговорились. Иветта и сама была не юна, но в присутствии пожилой подруги чувствовала себя девочкой. Все в жизни относительно! Иветта прочитала свои афоризмы, выслушала критику, получила порцию похвалы. Все так, как принято на литературных собраниях, но с приятным отличием: обсуждение с глазу на глаз было и теплее и приятнее, чем в группе стихотворцев.
После обеда настал черед Тамары Константиновны. Гостья, загадочно улыбаясь, раскрыла объемистую сумку и достала «реквизит». Почти двадцать лет она, профессор-фольклорист, собирала по отдаленным селам рецепты ворожбы. Параллельно изучала фолианты древних философов, составляла таблицы гаданий, сводила их по классам и разрядам. И конечно, применяла знания на практике. К ней приходили молоденькие сотрудницы и женщины постарше, просили предсказать будущее. Тамара Константиновы;! была безотказна. Денег за пророчества не требовала брала новыми знаниями в области человековедения. Гадание — это не чудо. Предсказание, особенно сбывшееся, — феномен человеческой психики. Иветта ни когда не обращалась к приятельнице с просьбой погадать, но именно ее Тамара Константиновна хотела подвергнуть испытанию.
Внимательно оглядев лицо и голову Иветты, Тамара Константиновна объявила, что форма глаз, носа, ушей выдают человека внутренне неуверенного, однако талантливого. О таланте, добавила она, говорят «рыбьи хвостики» в уголках глаз — перекрещивание мимических морщинок. Иветта отнеслась к диагнозу скептически.
— Это у меня на лбу написано, — пошутила она. Но Тамара Константиновна была серьезна:
— То, что у вас на лбу написано, мы тоже сейчас узнаем, дорогая Иветта Николаевна. Ну-ка, поднимите брови, наморщите лоб.
Иветта выполнила указание.
Тамара Константиновна вытащила из своего реквизита лупу, но прежде чем поднести ее ко лбу приятельницы, прочитала маленькую лекцию:
— По тропинкам судьбы на лбу можно узнать больше, чем по линиям руки. Физиономисты уверяют, что каждая линия лба помечена своей планетой. Более семи линий не бывает ни у кого. Меньше — возможно. Счет ведем с верхней линии, у границы волос — это Сатурн. Ниже, на втором уровне, правит Юпитер, далее Марс. В центре лба — линия Солнца. Венера — на пятой, Меркурий — на шестой, Луна — непосредственно над бровями. А теперь, будьте добры, сядьте к свету. Мне важно разглядеть и форму, и интенсивность линий.
Иветта села так, что лампа осветила ее почти гладкий высокий лоб. Едва обозначенные морщинки Тамара Константиновна разглядела с помощью лупы.
— Так-так. У вас мы определяем пять линий. Линия Солнца у вас замечательная, почти идеально прямая. Она означает силу духа.
Иветта удивилась: никогда не подозревала в себе внутренней силы.
— Линия Сатурна отсутствует, — продолжила сеанс Тамара Константиновна. — Это мешает вам выстраивать правильные взаимоотношения с людьми.
И Юпитер едва обозначен. Он отвечает за дружбу, характеризует общительность. По сути, благодаря Юпитеру человек и обретает в жизни счастье. О, как интересно! Тропинка Луны распадается, нал каждой бровью — своя дуга. Значит, вам предопределены две большие любви.
Иветта вздрогнула, расслабила лоб. Да, Володя и Глеб, больше она никого не любила.
— Но Меркурий мешает вам насладиться плода ми любви, влечет к необдуманным поступкам, неподготовленным переменам.
— Что вы, Тамара Константиновна, я такая инертная. Никогда резких шагов не делаю. Когда фабрика разваливалась, все как-то суетились, торопились найти место понадежнее, а я все ждала у моря погоды. Меня сдвинули с места обстоятельства!
— Вам только кажется, что движущая сила ваших поступков — обстоятельства. На самом деле это Меркурий — провокатор перемен.
— Право, не знаю, при чем здесь Меркурий. Я и родилась-то осенью, под знаком Скорпиона.
— О, смесь Скорпиона с Меркурием — просто чудовищна! — засмеялась Тамара Константиновна Но тут же, увидев испуганное лицо Иветты, смиренно добавила: — Шучу, шучу.
Предсказательница предложила перейти к гаданию на воске. Но Иветту не удовлетворило положение испытуемой овечки, она заинтересовалась новым способом определения судьбы:
— Разрешите мне, в качестве упражнения, исследовать ваш лоб.
— Пожалуйста, вот вам лупа. Изучайте. Я вам подскажу. Свой лоб я знаю вдоль и поперек.
Тропинки судьбы Тамары Константиновны были еще загадочнее, чем у Иветты. Каждая распадалась на пунктиры, и особенно прерывистой оказалась линия Луны, выдававшая влюбчивость гостьи. Но чем кончились ее романы? Тамара Константиновна никогда не была замужем и не имела детей. И тут Иветта вспомнила Бузыкина. Шеф просил познакомить его с какой-нибудь пожилой дамой, в меру здоровой и без жилищных проблем. Тамара Константиновна отвечала строгим критериям. Она жила в отдельной квартире, дважды в неделю занималась в группе здоровья для пенсионеров, при этом продолжала работать и посещала литературное объединение.
К удивлению Иветты, Тамара Константиновна улыбнулась:
— Что ж, даже забавно. Кстати, сейчас мы определим, насколько благоприятна перспектива этого знакомства. Предлагаю перейти к следующему пункту нашей программы: гаданию на воске.
Иветта наполнила тарелку водой, принесла свечу, которая должна была нарисовать будущее. Нарисовать буквально! Тамара Константиновна показала, как это делается. Она зажгла свечу, слила подтаявший воск в воду и стала изучать большое пятно, плавающее на поверхности, как застывший жир в супе. Это и был рисунок ее судьбы. Иветта решила высказаться:
— Я вижу два пятна. Возможно, рядом с вами мужчина? Чем черт не шутит. Наверно, мой протеже вам понравится и вы будете счастливы.
Тамара Константиновна повертела тарелку так и эдак:
— А я вижу птицу. Эти пятна — ее крылья. Я везде вижу птиц: и во сне, и в очертаниях облаков. А образ птицы означает полет мысли и оторванность от действительности. Вряд ли в этом рисунке отображен ваш шеф. И еще. Запомните, дорогая Иветта Николаевна:
достоверны только собственные ассоциации. Никто не может знать ваше будущее, все гадалки тыкают пальцем в небо. Гадалка имеет право расшифровать фигуру, подсказанную вашей интуицией, и не более. Я как раз даю в книге толкование таких фигур: кофейных и восковых пятен, облаков и тому подобное. Ладно, теперь ваша очередь читать судьбу. Повторим процедуру!
— Что же меня ожидает? — Иветта взволнованно вглядывалась в застывшее пятно. Очертание его было совсем иным: треугольник с неровными, будто нарисованными дрожащей рукой сторонами.
Иветта задумалась, потом лицо ее потемнело.
— Я вижу могильный холм.
— Какая мрачная у вас фантазия, Иветта Николаевна. Пусть холм, но почему именно могильный? Гора — это символ внутреннего потенциала, хотя видение горы часто предвещает трудности. Но у кого сейчас нет трудностей? Ладно. Я думаю, нам лучше прекратить эксперименты, пока вы совсем не упали духом. Давайте лучше сыграем в карты!
Колода, подготовленная для гадания, вопреки всем традициям была использована для игры.
8
Очередной рабочий день ознаменовался мелкой фальсификацией. Иветта забраковала партию дорожных сумок из-за фурнитуры. Но вмешался Бузыкин. Тем злополучным утром в кабинете долго сидел посетитель, после ухода которого шеф вызвал Иветту и положил перед ней двести долларов:
— Веточка, это твоя премия за прошлый месяц. И вот еще: подправь, пожалуйста, данные последней экспертизы. Вот тебе новая партия фурнитуры. — Бузыкин раскрыл «дипломат», в котором на жестких картонках были прикреплены ряды заклепок и «молний».
Иветта, не тронув деньги, взяла «дипломат» с никелированными железками и встала. Она и без испытаний твердо знала, что все в этой партии будет о'кей.
— А что нам делать с первым заключением? — с порога обернулась она к начальнику.
Ответ был очевиден. Редкий человек не сталкивается с давлением со стороны руководителя. Еще труднее отыскать людей, способных противостоять натиску вышестоящих. И не с характером Иветты было отстаивать свое мнение. Ее духовной силы хватило лишь на то, чтобы отказаться от взятки.
— Веточка, это твоя премия за прошлый месяц. И вот еще: подправь, пожалуйста, данные последней экспертизы. Вот тебе новая партия фурнитуры. — Бузыкин раскрыл «дипломат», в котором на жестких картонках были прикреплены ряды заклепок и «молний».
Иветта, не тронув деньги, взяла «дипломат» с никелированными железками и встала. Она и без испытаний твердо знала, что все в этой партии будет о'кей.
— А что нам делать с первым заключением? — с порога обернулась она к начальнику.
Ответ был очевиден. Редкий человек не сталкивается с давлением со стороны руководителя. Еще труднее отыскать людей, способных противостоять натиску вышестоящих. И не с характером Иветты было отстаивать свое мнение. Ее духовной силы хватило лишь на то, чтобы отказаться от взятки.