— За неделю до того, как мы подняли якорь, в Чарльстон вышли два торговых судна с набитыми трюмами. Оба они направились южным курсом. Если они доберутся до порта раньше нас, нам придется продать свой груз за полцены — если, конечно, его вообще удастся продать. Я надеюсь опередить оба судна. Это мое последнее плавание, и я намерен извлечь из него неплохую прибыль.
   — Это вполне справедливо, капитан, — усмехнулся Тори Мак-Тевиш: этот человек любил деньги.
   Джеймс Бонифейс поддержал его.
   — Мы с Джеффом вложили в это дело немалые суммы, — продолжал Брэндон. — И я не прочь вернуть их вдвойне. Если нам удастся опередить оба судна, прибыль окажется в нашем кармане.
   Мистер Мак-Тевиш пригладил пальцем свои густые, лихо закрученные усы.
   — Да, капитан, игра стоит свеч. Моя доля тоже вырастет, если мы прибудем в порт вовремя.
   — И моя, — с улыбкой подтвердил эконом.
   — Хотелось бы знать, последует ли Джеффри вашему примеру теперь, когда вы женились, капитан? — спросил Мак-Тевиш, поблескивая блекло-голубыми глазами.
   Брэндон бросил быстрый взгляд на Хэзер, усмехнулся и покачал головой.
   — Насколько мне известно, Мак-Тевиш, он предпочитает холостяцкую жизнь, несмотря на все уговоры Хетти.
   — Может, он передумает, увидев вашу избранницу, капитан, — отозвался Мак-Тевиш, поворачиваясь к Хэзер с теплым, дружеским выражением.
   Порозовев, Хэзер ответила ему улыбкой. Брэндон пристально взглянул на нее, словно проверяя, справедливо ли замечание помощника. У Хэзер задрожали руки, когда их взгляды встретились.
   Бонифейс и Мак-Тевиш обменялись понимающими взглядами и молча решили не стеснять своим присутствием капитана. Но как только дверь за ними закрылась, Брэндон вновь уселся за стол, а Хэзер с вышиванием устроилась поближе к жаровне. Маленькая жаровня не могла обогреть всю каюту, и Хэзер часто ерзала в кресле, пытаясь придвинуться поближе к теплу. Наконец ее движения отвлекли Брэндона. Он отложил перо и повернулся. Некоторое время он смотрел на жену, подперев подбородок ладонью, затем поднялся и встал с ней рядом, заложив руки за спину и слегка расставив ноги. Он стоял неподвижно до тех пор, пока Хэзер не встревожило его необычное внимание. Она отложила вышивание и подняла голову.
   — Что-нибудь случилось, Брэндон? — спросила она, не в силах больше выносить его пристальный осмотр.
   Брэндон, казалось, не слышал ее. Он направился к своему сундуку и поднял крышку. Перебирая вещи, он нетерпеливо выбрасывал их прямо на пол, пока не нашел то, что искал.
   — Может, вначале вы сочтете эту одежду неудобной, мадам, но надеюсь, вскоре оцените ее по достоинству.
   Хэзер опасливо развернула небольшой сверток и застыла в изумлении, увидев его содержимое. Усмехнувшись при виде ее ошеломленного лица, Брэндон потянулся, поднял один из странных предметов и расправил его в руках.
   — Милорд, вы сомневаетесь в моей честности? — наконец выговорила Хэзер. — Вы хотите, чтобы я это носила?
   Плечи Брэндона затряслись от смеха.
   — Да, я хочу, чтобы ты носила под юбкой эти мужские панталоны, только для того, чтобы не мерзнуть.
   У Хэзер округлились глаза.
   — Ты даже не представляешь, каких трудов стоила мне эта одежда, — усмехнулся Брэндон. — Все портные смотрели на меня как на помешанного, услышав, что мне понадобилось. Похоже, ни один из них не поверил, что я собираюсь нарядить в эти панталоны женщину. Мне пришлось выложить за них кругленькую сумму.
   — Вы хотите сказать, что я должна носить их под платьями? — недоверчиво спросила Хэзер.
   Брэндон кивнул, забавляясь ее удивлением.
   — Если, конечно, ты не предпочитаешь мерзнуть. Уверяю, я и в мыслях не держал ничего дурного, можешь не опасаться, я не пытаюсь подшутить над тобой. Просто хочу согреть тебя.
   Хэзер в замешательстве оглядела панталоны и робко улыбнулась.
   — Спасибо, — пробормотала она. Прошло еще пять дней, и с каждым днем становилось все холоднее. Хэзер больше не сомневалась в удобстве одеяния, предложенного ей Брэндоном. Теперь она была благодарна ему. В первый день, надевая панталоны, она чуть не расхохоталась — еще никогда она не испытывала такого странного ощущения. Панталоны доходили ей до щиколоток и завязывались шнурками на талии. Хэзер они казались невероятно смешными и нелепыми. Когда Брэндон пришел к обеду, Хэзер со смехом приподняла юбки, показывая ему новый наряд, и заметила, с каким удовольствием он оглядел ее ноги.
   Теперь она расставалась с панталонами только на ночь, в постели, но там ее согревало тело Брэндона. От него веяло жаром, и Хэзер во сне невольно придвигалась к нему ближе, а проснувшись по ночам, обнаруживала, что прижимается к его спине. Несколько раз оказывалось, что она спала, положив голову на плечо Брэндону, а ноги переплетала с его ногами. Всякий раз, поймав себя на этом, Хэзер раздраженно вспыхивала, сердясь на свою забывчивость. Однажды ночью проснулся и Брэндон. В тот вечер, продрогнув до костей в холодной каюте, они легли пораньше. Койка с теплым одеялом казалась им уютным гнездом, согревающим так, как не могла согреть жаровня. Этой ночью Хэзер рассказала мужу о том, как жила до их встречи, хотя и подозревала, что Брэндон многое узнал о ней от лорда Хэмптона. Он внимательно слушал ее, время от времени задавая вопросы.
   — Но как же ты очутилась в Лондоне той ночью, когда мы познакомились? — спросил Брэндон, когда Хэзер закончила свою историю. Приподнявшись на подушке, он смотрел на Хэзер и играл блестящим локоном на ее плече.
   Хэзер тяжело вздохнула и отвела глаза.
   — Я приехала в Лондон с братом тети Фанни, — пробормотала она. — Он хотел помочь мне устроиться на работу в школу для девочек, но в Лондоне он повел меня на ярмарку, и тут я потерялась.
   — Что это за человек? Почему дядя отпустил тебя с ним? — резко спросил Брэндон.
   Хэзер нервно пожала плечами.
   — Он преуспевающий торговец.
   — Черт побери, я совсем не то хотел узнать, Хэзер. Неужели твой дядя настолько глуп, что поверил ему на слово? Разве ты не понимаешь, что тебя могли просто-напросто продать или сделать содержанкой? Возможно, даже к лучшему, что ты потерялась.
   Хэзер притихла, прислушиваясь к его возмущенному тону. Она размышляла, стоит ли рассказывать Брэндону всю правду — ведь теперь она далеко от Англии и ей уже не грозит тюрьма. Но захочет ли он жить с женщиной, не побоявшейся убить человека?
   Опасаясь потерять доверие Брэндона, Хэзер скрыла правду. Разве она могла решиться рассказать, как все было, при своей трусости?
   — В то утро мы только прибыли в порт, — пробормотал Брэндон, накручивая на палец локон Хэзер. — Я был не в состоянии о чем-либо думать и потому попросил Джорджа найти мне подружку на ночь. Однако его выбор оказался неожиданным — девственница с влиятельными друзьями.
   Хэзер вспыхнула и отвернулась. Взгляд Брэндона уперся ей в затылок, где под темными волосами просвечивала белоснежная кожа. Это местечко выглядело невероятно соблазнительно, и Брэндон с трудом удерживался, чтобы не прикоснуться к нему губами. Временами ему бывало трудно держать себя в руках и помнить, кто такая Хэзер. Это нежное ароматное местечко принадлежало ему, и Брэндон хотел поцеловать его.
   — Теперь мне придется объясняться с братом, — негромко проговорил он.
   Хэзер с удивлением обернулась, узнав, что обрела деверя.
   — Я не знала, что у вас есть брат, — заметила она. Брэндон приподнял бровь и раздраженно взглянул на нее.
   — Это меня не удивляет, мадам. Вам предстоит еще многое узнать обо мне. Я не имею привычки распространяться о своей жизни, подобно вам.
   Этот упрек показался Хэзер настолько оскорбительным, что она в ярости выдернула волосы из рук Брэндона и отодвинулась от него подальше. Лежа к нему спиной, она услышала смех Брэндона, и слезы полились по ее щекам.
   Брэндон просыпался медленно, словно выплывал из глубокого омута. Он вновь ощущал прикосновение нежного и теплого тела Хэзер. Казалось, ее грудь обжигает его. Ее бедра были прижаты к его ягодицам, стройные шелковистые ноги переплетены с его ногами. Мгновенно придя в возбуждение, он уже подумывал о том, как бы овладеть ею, но не силой, а лаской. Перед глазами Брэндона всплыло ее лицо, розовый язычок облизнул губы. В полусне ему казалось, что Хэзер ласкает и манит его. Она раскрыла объятия, ощущая прикосновение его рук к груди, к напрягшимся от возбуждения розовым соскам. Он прижался к ней сильнее, и Хэзер выгнула спину ему навстречу.
   Мужское естество и мозг предавали его. Честь, гордость, месть — все эти понятия превращались в ничто в вихре его страсти. Брэндон начал поворачиваться, твердо решив удовлетворить свои желания. Он прижался к ее округлившемуся животу и почувствовал легкое движение в нем. Брэндон положил руку на этот округлый холмик, и движение усилилось. Ребенок бил ножкой, словно возражая своему отцу, Брэндон больше не мог держать себя в руках.
   Он встал, стараясь не потревожить Хэзер, и надел халат. Луна ярко светила в окно каюты, и ему не понадобилось зажигать свечу. Брэндон наполнил стакан и начал вышагивать по каюте, уже совершенно проснувшись. Тело отказывалось подчиняться приказаниям его рассудка, сладостные мечты все больше и больше овладевали всем его существом. Если не избавиться от них вовремя, когда-нибудь он не успеет проснуться.
   Присев на край кровати, он взглянул на невинное и нежное лицо Хэзер, умиротворенное в глубоком сне. Он думал о жестокости и насилии, которые породили эту нежность, подобно железу, которое огонь превращает в крепкую, закаленную сталь. Хэзер выстояла перед его гневом, выдержала невыносимую жизнь у тетки Фанни и при всем том не утратила своей наивности и чистоты.
   Брэндон вспомнил о Луизе — пышной, цветущей женщине, которая сейчас ждала его возвращения. Луиза отличалась от женщины, спящей сейчас в его постели, как небо от земли, и не только внешне. Луиза выросла с заботливыми родителями, ни в чем не знала отказа, никогда не сталкивалась ни с насилием, ни с жестокостью. Она вела себя с непоколебимой уверенностью, ее почти невозможно было оскорбить. В общении с мужчинами она иногда доходила до дерзости, искренне радуясь интимным наслаждениям, в то время как Хэзер, по-видимому, была совершенно удовлетворена свободой от супружеского долга. Внезапно Брэндону показалось странным, что после всех лет связи с Луизой она так и не забеременела. С Хэзер все было совсем иначе: во время первой же их близости его семя упало в плодородную почву.
   Вот чего он добился. Чего стоили весь его опыт и уверенность, если он попался в ловушку непорочной девственницы, как деревенский мальчишка, у которого на губах еще не обсохло молоко? С каждым днем, проведенным рядом с Хэзер, его желание близости с ней усиливалось, и ему приходилось все крепче держать себя в руках.
   Хэзер пошевелилась и задрожала, не почувствовав рядом с собой его теплое тело. Она обхватила себя руками и зарылась поглубже под одеяло.
   Брэндон криво усмехнулся и сбросил халат. Стараясь не разбудить жену, он вновь скользнул под одеяло и обнял ее, стараясь согреть. На краткий миг он забыл о своей страсти и желании отомстить, и теперь Хэзер казалась ему девочкой, нуждающейся в заботе и утешении.
   На следующее утро, когда Хэзер проснулась, Брэндона в каюте уже не было. Перед уходом он накрыл ее еще одним одеялом, и, заметив это, Хэзер слегка улыбнулась, думая о том, каким добрым может быть иногда Брэндон. За завтраком он едва перемолвился с Хэзер несколькими словами. Его лицо покраснело от холодного ветра, он облачился в мешковатый матросский свитер с закатанным воротом, темные бриджи и высокие сапоги. Разглядывая мужа в таком виде, Хэзер внезапно поняла, что его привлекательность не связана с щегольскими нарядами. Он оставался красивым в любой одежде — роскошной или грубой, ибо она только подчеркивала его мужественность.
   Позднее днем Хэзер, завернувшись в тяжелый плащ, покинула каюту и вышла на палубу. Брэндона нигде не было видно. Хэзер прошла мимо рулевого, коренастого парня с пробивающимся на лице юношеским пушком. Парень смутился под взглядом Хэзер и уставился на компас, делая вид, что не замечает ее. Хэзер пришлось почти кричать, чтобы он услышал:
   — Я думала, капитан рядом с вами.
   Рулевой поднял руку и показал вверх. Проследив в том направлении, Хэзер увидела, что Брэндон взбирается по веревочной лестнице, очевидно, проверяя такелаж. Увидев мужа на такой головокружительной высоте, Хэзер пошатнулась. Ей казалось, что мачты слишком тонкие, непрочные и не способны выдержать даже ее вес. Сдерживая дрожь, она застыла на месте и смотрела на Брэндона, не в силах отвести взгляд. Налетел ветер, и паруса гулко захлопали. Корабль слегка качнулся. Брэндон крепко вцепился в ступеньку. Хэзер прижала руку к губам, чтобы не закричать.
   Брэндон взглянул вниз, заметил Хэзер и немедленно бросил работу. Он переместился к салингу, схватился за канат, обхватил его ногами и, скользнув вниз, легко спрыгнул на палубу. Шагая по шканцам, он мрачно усмехнулся рулевому.
   — Держи по ветру, парень. Скоро нам предстоит испытание, так что пока не перегружай корабль.
   — Слушаюсь, сэр, — кивнул матрос, опустив голову. Брэндон взял с перил куртку и надел ее, давая Хэзер время прийти в себя.
   — О, Брэндон, что вы делали там, наверху? — почти сердито спросила она. От испуга она была готова расплакаться в любой момент.
   Удивленный ее тоном, Брэндон поднял голову и заметил страх в глазах Хэзер. Он всмотрелся, словно проверяя ее чувства, и усмехнулся.
   — Успокойтесь, мадам, мне не грозила опасность. Я просто проверял такелаж.
   Хэзер нахмурилась.
   — Проверяли такелаж?
   — Вот именно, мадам, — подтвердил Брэндон. Он вскинул голову и прищурился, глядя в сторону горизонта. — Дня через три мы попадем в шторм. Не удивлюсь, если у нас оборвется половина оснастки.
   — Но разве никто не мог заменить вас? — тревожно спросила Хэзер.
   Скользнув по ней взглядом, Брэндон усмехнулся и протянул руки, запахивая ворот плаща Хэзер.
   — Следить за состоянием корабля — дело капитана, дорогая.
   Этот ответ не удовлетворил Хэзер, но больше ей было нечего сказать. — Будьте осторожнее, Брэндон, ладно?
   У него блеснули глаза.
   — Разумеется, мадам. Вы слишком прелестны, чтобы остаться вдовой.
   На следующий день небо на закате было багровым — явный признак надвигающегося шторма. Задул резкий, но переменчивый ветер, и матросам пришлось постоянно следить за парусами, убирая и спуская их. Море разбушевалось, качая из стороны в сторону тяжело груженный корабль. Тучи сгустились. Время от времени в их прорехи светило солнце, и тогда серые воды казались тускло-зелеными. Ночь была непроглядной, и только свет фонаря на мостике разрывал ее.
   Хэзер выбралась на палубу. Здесь было темно, как в преисподней; протянув руку, Хэзер едва могла разглядеть ее. Осторожно пройдя по скользкой палубе, она схватилась за основание мачты и с беспокойством взглянула в сторону мостика. Помощник капитана и рулевой стояли, озаренные слабым светом фонаря, и казалось, что они парят в темноте над палубой «Флитвуда». Хэзер невольно вздрогнула и поспешила в каюту, решив не выходить из нее, пока не кончится шторм.
   К рассвету ветер утих, о новом дне возвещал только слабый проблеск света на горизонте. Густая чернота сменилась серым туманом. Паруса свободно повисли на реях, море казалось гладким и блестящим, словно его поверхность покрылась пленкой жира. Небо затянули тучи, туман скрывал из виду верхушки мачт. Корабль почти не продвигался вперед, монотонно покачиваясь на невысоких волнах. Приближалась ночь, и команда «Флитвуда» вновь приготовилась к бою.
   В полночь ветер поднялся вновь. Ночь была длинной и беспокойной, ветер то и дело менялся, матросы пристально следили за парусами, чтобы уберечь корабль от лишних повреждений. К утру волны стали выше, и корабль галантно склонялся в поклонах, спускаясь с одного высокого гребня и тут же начиная подъем на другой. Для Хэзер корабль казался целым миром, маленьким островом, отданным во власть разбушевавшейся стихии. Паруса были свернуты и надежно привязаны к реям, на палубу спустили канаты, чтобы держаться за них. Спущенным остался только брамсель, повернутый в крутой риф, — единственное, что помогало кораблю продвигаться по ветру и выбираться из штормовой полосы. В такой ветер даже опытные матросы не решались подниматься на мачты.
   День прошел, ярость волн не ослабевала, а ветер жестоко трепал все, что только находилось в его власти. В чреве корабля потрескивали переборки, пока «Флитвуд» колыхался на волнах между пучиной и тучами.
   Хэзер потеряла счет времени — теперь корабль и днем, и ночью окружала почти кромешная тьма. Все на корабле промокло до нитки. Время от времени в каюту вваливался Брэндон, продрогший до костей. Подремав час-другой, он торопливо ел, запивая еду кофе. Хэзер с готовностью помогала ему снять сырую одежду и завернуться в одеяло, заранее нагретое над жаровней. От бессонницы у Брэндона покраснели глаза, лицо постоянно было мрачным. Хэзер старалась ничем не раздражать его, не будить во время краткого отдыха. Обычно он очень скоро просыпался, одевался и вновь выходил на палубу продолжать ожесточенную борьбу с морем.
   Прошло несколько дней. Однажды, выбравшись из каюты на рассвете, Хэзер увидела, что вся палуба покрыта слоем льда. К ветру примешался снег и град, на снастях повисли длинные фестоны сосулек. Когда Брэндон вернулся в каюту, у него в бороде блестел иней, щеки побелели. Он устроился рядом с жаровней, закутался в одеяло и обхватил ладонями дымящуюся кружку с кофе. К концу завтрака его лицо слегка смягчилось и он стал свободнее шевелить пальцами.
   Хэзер сушила его одежду перед жаровней и вздрогнула, услышав громкий стук. Оглянувшись, она увидела, что кружка покатилась по полу каюты. Брэндон заснул, сидя на стуле. Хэзер осторожно накрыла его еще одним одеялом, и когда в каюту вошел Мак-Тевиш, она приставила палец к губам и вежливо показала ему на дверь. Хэзер сидела с вышиванием, ревностно оберегая сон мужа, и только потрескивание корабельной обшивки нарушало тишину. Прошло несколько часов, прежде чем Брэндон пошевелился, обвел непонимающим взглядом каюту и наконец проснулся. Он быстро оделся и вышел.
   Близился вечер, когда Джордж пришел в каюту с известием, что шторм наконец-то утихает и что худшее уже позади. Брэндон вернулся после полуночи. Проснувшись, Хэзер поднялась, чтобы помочь ему раздеться, но Брэндон резким жестом остановил ее. Спустя несколько минут он уже съежился под одеялом, и Хэзер прижалась к нему, стараясь согреть. К счастью, Брэндон не противился. Постепенно дрожь прошла, и он погрузился в сон, не успев даже отвернуться от нее.
   На рассвете он проснулся, оделся и вышел из каюты, стараясь не разбудить жену. Утром шторм еще продолжался, но уже в полдень Брэндон вернулся и объявил, что стихия отступила. Он сел перед жаровней, расставив колени, и наслаждался теплом. Хэзер подошла поближе и приняла свою излюбленную позу — спиной к жаровне, с высоко поднятыми юбками, открывающими панталоны. Брэндон наблюдал за ней, прикрыв глаза, сожалея о том, что не позаботился о более теплом белье для нее. Услышав стук в дверь, Хэзер торопливо опустила подол. Вошел Джордж с полным кофейником и кружками на подносе. Он наполнил кружку хозяина и повернулся к Хэзер:
   — Сейчас я заварю вам чаю, мэм.
   Брэндон усмехнулся, подумав о том, что слуга слишком балует Хэзер.
   — На этот раз я выпью кофе, Джордж, — поспешно сказала Хэзер, почувствовав его неодобрение.
   Слуга наполнил кружку, с сомнением поглядывая на Хэзер. Он знал, что она не любит кофе.
   Под взглядами обоих мужчин Хэзер размешала в кружке сахар и смело отпила глоток, стараясь сдержать гримасу отвращения.
   — Нет ли у вас сливок? — робко спросила она Джорджа. Брэндон поперхнулся.
   — Что вы сказали, мадам? Уж не считаете ли вы, что ради вас мы найдем стадо коров посреди Атлантического океана?
   Хэзер растерялась от его резкости и отвернулась, склонившись над кружкой, чтобы скрыть навернувшиеся слезы. Брэндон не имел права говорить с ней в таком тоне, особенно в присутствии слуги.
   Брэндон одним глотком осушил свою кружку. Джордж смущенно переминался на месте, желая утешить хозяйку, но не осмеливался. Наконец он подхватил поднос и вышел. Брэндон поднялся, со стуком поставил кружку на стол и последовал за слугой, на ходу застегивая куртку и бормоча что-то о женской глупости.
   Услышав, что дверь за ним захлопнулась, Хэзер всхлипнула, взяла вышивание и принялась за работу, вымещая гнев на многострадальном кусочке ткани.
   «Он насмехается надо мной, как над ребенком, — думала она, шевеля губами. — Откуда мне знать о кораблях и океанах! Он высмеивает меня в присутствии слуги, словно не понимает, как мне обидно!»
   Хэзер отшвырнула вышивку, чувствуя, что еще немного и она разорвет ее в клочки. Она старалась сдержаться, понимая, что сейчас не время давать волю своему гневу. Она должна думать только о ребенке и сносить ради него любые обиды.
   Но изображать послушную жену было нелегко, особенно когда внутри ее разыгрался настоящий шторм чувств. Даже в полдень, когда Брэндон вернулся в каюту, она еще не могла оправиться от оскорбления. Он разделся, набросил халат и устроился с книгой в кресле у жаровни. Хэзер сидела, не поднимая глаз. Весь день она держалась холодно и односложно отвечала на его редкие вопросы.
   За ужином она не проронила ни слова, и Джордж, видя, что она не дотронулась до еды, впервые в жизни усомнился в мудрости своего хозяина. Со стола убрали, Хэзер устроилась рядом с жаровней и принялась распутывать нитки на вышивке. Брэндон искоса поглядывал на нее, наблюдая, как тонкие пальцы Хэзер вытягивают из ткани обрывки ниток, пытаясь понять, чем вызвана ее мрачность.
   Наконец Хэзер поднялась и направилась к своему сундуку. Отвернувшись, она сняла платье и нижнюю кофточку. Брэндон оторвался от страницы и неторопливым взглядом обвел фигуру жены. Когда она склонилась, чтобы взять ночную рубашку, то встала вполоборота, и Брэндон успел заметить ее грудь. Глаза его вспыхнули ярче пламени. Словно почувствовав это, Хэзер торопливо надела рубашку, накинула халат и сбросила панталоны. Брэндон вновь уткнулся в книгу.
   Расправив постель, она подошла к жаровне, чтобы причесаться. Утратив интерес к книге, он закрыл ее и теперь откровенно разглядывал жену. Внимание Брэндона привлек ее живот, и он понял, что беременность становится заметной. К тому времени когда они достигнут порта, вид Хэзер ни у кого не вызовет сомнений. Возникнут вопросы и подозрения. Впрочем, мало кто осмелится расспрашивать, дабы не вызвать его гнева. Спрашивать будут только родственники и невеста, и что он им ответит, зная, что Хэзер забеременела в первую ночь после его прибытия в Лондон?
   Брэндон усмехнулся своим мыслям. Он встал и подошел к Хэзер. Она перестала расчесывать волосы и с испугом обернулась.
   — Вы понемногу округляетесь, мадам, — насмешливо сообщил он, положив руку на ее живот. — В Чарльстоне сразу поймут, что мы с вами не теряли времени зря. Это будет трудновато объяснить моей невесте.
   Хэзер в ярости сбросила руку мужа.
   — Чудовище! — выпалила она. — Как вы смеете напоминать мне о своей невесте? Я — ваша жена, мать вашего ребенка, а вы готовы смешать меня с грязью! Впрочем, мне все равно, что вы ей скажете. Уверена, вы постараетесь яркими красками расписать, как я вынудила вас жениться. Вы представите себя невинной жертвой коварной женщины, должно быть, откажетесь признать ребенка своим. Не забудьте сказать, что вы вытащили меня с самого дна и дали мне свое имя только потому, что я вас шантажировала. Несомненно, ваш рассказ будет весьма убедительным и невеста вам поверит!
   Брэндон нахмурился и шагнул вперед, а Хэзер поспешила поставить между ними стул.
   — Не смейте прикасаться ко мне! — вскрикнула она. — Иначе я брошусь за борт!
   Брэндон отбросил стул, и Хэзер в страхе попятилась.
   — Не смейте! — пробормотала она, когда Брэндон взял ее за руки. — Не надо, Брэндон, подумайте о ребенке…
   — У меня нет ни малейшего желания причинять вам вред, — возразил Брэндон. — Но ваш острый язычок заслуживает этого. Поберегитесь, жена, — у меня есть другие способы сделать вашу жизнь несчастной.
   Глаза Хэзер расширились, щеки побледнели, а губы задрожали. Видя ее испуг, Брэндон чертыхнулся, выпустил ее руки и направился к койке.
   — Ложитесь спать, мадам. Я слишком много времени провел без сна и сегодня ночью намерен как следует отдохнуть.
   Хэзер вскинула голову; ее страх вновь сменился гневом. Как он посмел предложить ей лечь рядом после всего, что только что сказал? Нет, у нее еще осталась гордость!
   Сдерживая слезы, она с вызовом подняла подбородок, подошла к койке и забрала с нее свою подушку и одеяло. Брэндон удивленно приподнял бровь, поняв, что Хэзер собралась расстилать одеяло на скамье у окна.
   — Вы намерены спать там, мадам? — недоверчиво осведомился он.
   — Да, — отрезала Хэзер, снимая халат. Она легла на одеяло и завернулась в его свободный конец.
   — Это неподходящее место для сна, — сообщил Брэндон. — Шторм еще не закончился, от окна дует, там сыро, и вообще вам будет неудобно.
   — Как-нибудь привыкну, — огрызнулась Хэзер. Брэндон негромко выругался, стащил халат и швырнул его на стул. Присев на край койки, он наблюдал, как Хэзер ерзает на скамье, пытаясь устроиться поудобнее. Внезапно корабль покачнулся, и она едва не упала. Брэндон усмехнулся, но Хэзер ответила ему свирепым взглядом и плотнее завернулась в одеяло. Наконец она уместилась между косяками и уперлась в них ногами и головой. Теперь она была в безопасности, но такую позу вряд ли можно было назвать удобной.