Страница:
— Да. — Брэндону удалось наконец закрепить булавку. Хэзер не спешила отодвинуться и стояла, поглаживая брошь.
— Спасибо, Брэндон, — пробормотала она. — У меня еще никогда не было такой чудесной вещи.
Брэндон обнял ее за талию, и сердце Хэзер стремительно забилось. В этот момент кто-то осторожно постучал в дверь, и Брэндон недовольно отстранился. В спальню вошла Хетти с подносом. Брэндон не упустил случая поддразнить ее:
— А где же тот зонтик, что я подарил тебе, Хетти? Я-то думал, ты будешь колотить им по полу каждое утро, будя весь дом. Миссис Кларк умрет от зависти.
— Да, мастер Брэн, это уж точно, — усмехнулась негритянка. — У миссис Кларк никогда не было такого красивого зонтика и такого жилета, как на вас, тоже. — Она взглянула на Хэзер.
— Спасибо, Хетти. — Брэндон улыбнулся. — Его сшила моя жена.
Негритянка поджала губы, расставила на столе посуду и направилась к двери, но у порога обернулась и снова оглядела жилет.
— Да, сэр, жилет просто загляденье. — Она помедлила и продолжила с оттенком раздражения: — Жаль только, что миссис пришлось продать свою одежду, чтобы купить материю.
Брэндон выронил вилку и пристально уставился на негритянку, но она уже отвернулась и с удовлетворенной усмешкой покинула комнату. Брэндон повернулся к жене, поставил локти на стол и сжал кулаки. Хэзер с безучастным видом смотрела в окно. Брэндон положил подбородок на ладонь и неторопливо осведомился:
— Значит, ты продаешь одежду, чтобы покупать подарки, Хэзер? Что все это значит?
Хэзер повернулась к нему с невинным лицом и пожала плечами.
— У меня не было денег, а мне хотелось сделать вам сюрприз. К тому же я продала старое платье.
— У тебя не было старых платьев, — нахмурившись, возразил Брэндон.
— Нет, одно было, — не согласилась Хэзер.
Брэндон наморщил лоб, припоминая, но так ничего и не вспомнил.
— И какое же из платьев ты сочла старым, дорогая? — Он приподнял бровь.
Хэзер смутилась и положила ладонь на свой округлый живот.
— То, в котором я была, когда мы встретились, помните?
Брэндон кивнул, поднял вилку и принялся за еду, с раздражением жуя кусок ветчины. Когда он заговорил, в его голосе звучало явное неодобрение:
— Лучше бы ты этого не делала, Хэзер. Мне неприятно знать, что моя жена продает одежду бродячим торговцам. Обычно я держу деньги внизу, в ящике стола — потом покажу тебе, где именно. Ты можешь брать оттуда столько, сколько понадобится.
Хэзер сделала глоток чаю и подняла голову с оскорбленным видом.
— Сэр, мне казалось, что у меня нет никаких прав тратить ваши деньги, — заметила она.
Брэндон отложил вилку и уставился на нее.
— Вы продали вещь, которая принадлежала мне, мадам, мне! — процедил он сквозь зубы. — Прежде чем мы поженились, вы взяли у меня фунт и оставили вместо него платье. Для меня оно стало боевым трофеем, так сказать, сувениром в память о знакомстве, и я хотел сохранить это платье как воспоминание о той ночи.
Хэзер смущенно нахмурилась. Слезы выступили у нее на глазах при мысли, что она досадила мужу.
— Простите, Брэндон, — тихо пробормотала она. — Я не знала, что вы так дорожите этим платьем.
Она опустила голову, бессознательно прикоснувшись пальцами к почти забытой броши. Брэндон внезапно вспомнил, что сегодня Рождество, смягчился и пожалел, что расстроил жену.
— Дорогая моя, — ласково заговорил он, опустившись на колено рядом с ее креслом, — мне нравится твой подарок, я буду с гордостью носить его, помня о твоем искусстве, но я не беден и не могу допустить, чтобы моя жена продавала торговцам одежду, словно какая-нибудь крестьянка. У меня есть деньги, и ты можешь распоряжаться ими, как пожелаешь. — Он поставил Хэзер на ноги и обнял ее, на мгновение прижав к себе. — Не надо слез — ведь сегодня Рождество. У тебя может покраснеть лицо.
День был дождливым, в доме стояла тишина, большинство слуг были отпущены. Джефф отправился в Чарльстон поздравить своих знакомых, но обещал вернуться к ужину. Брэндон сам развел огонь в камине в гостиной, устроился на полу рядом с креслом Хэзер, прислонившись к ее ногам, и читал ей «Сон в летнюю ночь» Шекспира. Хэзер слушала и шила одежду для ребенка, слегка посмеиваясь, когда Брэндон менял голос, изображая героев. Перед камином лежало огромное березовое рождественское полено, принесенное вчера Джеффом и Этаном. Полено было украшено двумя большими свечами, сосновыми ветками и бумажными цветами и перевито красными лентами.
Наконец он закрыл книгу, принес шахматы и принялся обучать ее игре. Она сразу же запуталась в ходах фигур и рассмеялась, вызвав улыбку Брэндона. Приближался вечер, и Хэзер пошла переодеться. Через некоторое время она спустилась вниз в темно-зеленом бархатном платье с приколотой на груди брошью. Брэндон поцеловал ей руку и окинул ее восхищенным взглядом.
— Красота этой броши не идет ни в какое сравнение с вашей, мадам, — с усмешкой пробормотал он.
Он налил Хэзер бокал мадеры, и она с улыбкой приняла его.
— Боюсь, что вы просто хотите утешить меня после моего позорного поражения в шахматах.
Брэндон рассмеялся.
— Ты слишком подозрительна, дорогая. Напрасно ты мне не доверяешь, я всего лишь говорю то, что вижу, и не только я.
Хэзер подошла к окну и вгляделась в темноту. В кронах деревьев завывал ветер, капли дождя монотонно стучали по крыше. Но внутри, в гостиной, приветливо потрескивал огонь, ярко горели свечи. Хэзер подумала, что этот день она запомнит навсегда. Брэндон подошел к ней.
— Я люблю дождь, — задумчиво произнесла Хэзер, — особенно вот такой — настоящий ливень, тогда дома кажется особенно уютно. В такой дождь отец оставался со мной, может, именно поэтому я люблю такую погоду. Я никогда не боялась ни дождей, ни гроз.
— Должно быть, ты очень любила своего отца.
Хэзер кивнула:
— Да, он был хорошим, и я любила его, но каждый раз боялась, когда он уходил и оставлял меня одну. — Она усмехнулась. — Папа часто говорил, что мне недостает смелости. Ребенком я была такой трусихой!
Брэндон взял ее за руку.
— Девочкам не полагается быть смелыми, дорогая. Они нуждаются в утешении и защите.
Хэзер удивленно вскинула голову, поспешно отвела глаза и неловко усмехнулась, чувствуя, что краснеет.
— Я опять надоедаю вам своими историями. Простите.
— Я не говорил, что они мне надоели, дорогая, — возразил Брэндон.
Он подвел жену к кушетке. В это время на веранде послышались шаги, и на пороге появился Джефф вместе с порывом ветра и ливнем. Дворецкий Джозеф поспешил принять его промокшую шляпу и плащ и принести домашние туфли, пока Джефф с трудом стягивал высокие сапоги. Он вытер залитое дождем лицо и вошел в гостиную.
— Боже милостивый, ну и погодка! — заметил он, наливая себе бурбона и направляясь к камину. — Дорогая моя тори, я привез вам подарок, хотя, пожалуй, в такой день он может показаться бесполезным. — Джефф извлек из внутреннего кармана длинный футляр и протянул его Хэзер.
— О, Джефф, зачем же! — пробормотала Хэзер, счастливо улыбаясь. — Вы ставите меня в неловкое положение, мне нечего подарить вам в ответ.
— Не беда, Хэзер, — усмехнулся Джефф. — Еще успеется. Хэзер открыла футляр и вынула из него элегантный веер с резной ручкой из слоновой кости и тонкого белоснежного испанского кружева. Она развернула его и смущенно опустила длинные ресницы.
— Мистер Джефф, вы знаете, как завоевать женское сердце, — заметила она, успешно подражая интонации, с какой говорили здесь местные дамы.
— Верно, Хэзер, но боюсь, рядом с подарком брата мой покажется дешевой игрушкой, — отозвался Джефф.
— Она прекрасна, правда? — Хэзер с гордостью прикоснулась к броши, подняла глаза и улыбнулась мужу, который не сводил с нее блестящих глаз.
Джефф понимающе взглянул на брата.
— Мой брат знает толк в таких вещах — в этом я убеждаюсь в очередной раз.
Распахнув двустворчатую дверь гостиной, Хетти объявила, что ужин готов.
— Идите скорее, пока не остыло.
Хэзер поднялась с кушетки и оправила платье, чувствуя себя несколько неловко из-за его глубокого выреза. Джефф следил за ней с приоткрытым ртом. Брэндон шагнул к брату и взял его за подбородок.
— Успокойся, Джеффри, и закрой рот. Она моя. Но не отчаивайся, может, и тебе посчастливится найти достойную пару.
Брэндон повернулся, обнял Хэзер за талию и повел к столу. Теперь стулья вокруг него стояли почти рядом. Подойдя к своему месту, Джефф виновато пожал плечами.
— Знаешь, Луиза никогда так не выглядела.
Брэндон приподнял бровь, а Хэзер вопросительно оглядела их обоих, не поняв этого замечания. Без дальнейших комментариев братья расселись, и вскоре было подано первое блюдо рождественского ужина.
Еда была настоящим шедевром кулинарного искусства, в котором тетушка Руфь превзошла саму себя. За ужином мужчины заговорили о делах.
— Так, значит, тебе больше ничего не удалось узнать о лесопилке или Бартлетте? — спросил Брэндон брата, кладя на тарелку жены кусок жареной гусятины.
— Больше ничего, — отозвался Джефф. — Я слышал, что на его лесопилке трудятся рабы, а цены он заламывает слишком высокие. Сейчас он работает себе в убыток.
— И тем не менее ее можно превратить в процветающее предприятие, — вполголоса, словно самому себе, проговорил Брэндон. — Если заменить рабов хорошими мастерами, мы только выиграем. В Делавэре отличный рынок корабельной древесины, а судя по тому, как разворачиваются дела в Чарльстоне, вскоре мы без труда сможем продавать древесину прямо здесь. Надо обсудить все это после того, как решится дело с продажей. Вскоре я на две-три недели уеду в Нью-Йорк, чтобы продать «Флитвуд», и решение о лесопилке должно быть принято до моего отъезда.
— А как насчет Луизы? — спросил Джефф, не поднимая головы. — Сегодня в городе она вцепилась в меня, как кошка в мышь, пожелав узнать, когда будут выплачены ее долги. Я сказал, что об этом ничего не знаю.
Хэзер почти не прислушивалась к разговору обоих братьев до тех пор, пока не было упомянуто имя Луизы. Брэндон заметил ее внимание и беспечно ответил:
— Она приезжала ко мне на «Флитвуд», обсудить свое финансовое положение. Я предложил выплатить ее долги и сверх того дать ей кругленькую сумму за землю, но она, как обычно, заупрямилась. Из приличия я заплатил за разную мелочь, которую она понакупила, когда еще считалась моей невестой, но с крупными долгами у нее ничего не выйдет, пока она не согласится продать мне землю. Конечно, она бы хотела, чтобы я освободил ее от обязательств, хотела бы сама распоряжаться землей, но на такие условия я не пойду. Я сообщил Луизе о своем решении и встретился с людьми, которые давали ей кредит до моего возвращения. Теперь к этому делу я смогу вернуться только после того, как решится вопрос с лесопилкой. Кстати, а ты не хотел бы вложить в это дело небольшую сумму?
— Я уж думал, что ты никогда не спросишь, — усмехнулся Джефф.
Разговор продолжался еще долго, и когда ужин был закончен, Джефф поспешил помочь Хэзер встать, прежде чем успел подняться из-за стола Брэндон. Не обращая внимания на хмурое лицо брата, Джефф провел Хэзер в гостиную, остановился под люстрой, поднял голову и задумчиво проговорил:
— Бедняжка… Висит здесь целый день, и, похоже, без пользы.
Хэзер подняла голову и увидела, что с люстры свешивается одинокая ветка омелы. Джефф прокашлялся и улыбнулся.
— А теперь, мадам, вернемся к обещанному вами подарку.
Он обнял Хэзер, не обращая внимания на ее встревоженное лицо, и поцеловал ее отнюдь не братским поцелуем. Недовольство Брэндона столь кощунственным поступком брата мгновенно отразилось на его лице. Джефф отстранился, но не убрал руку с талии Хэзер и усмехнулся брату.
— Не волнуйся, Брэндон, просто я еще никогда не целовал замужних дам, и мне захотелось попробовать.
— Знаешь, ты заставил меня задуматься: не опасно ли будет оставлять ее с тобой на время моего отъезда? — возразил Брэндон. — Не будь она порядочной женщиной, я мог бы многое подозревать.
Джефф рассмеялся и насмешливо поднял бровь.
— Брэндон, я не верю своим ушам! Мне казалось, что ты никогда не был одержим ревностью!
Недели пролетели почти незаметно, и до отъезда Брэндона осталось всего несколько дней. Все это время Брэндон был занят подготовкой корабля, долгами Луизы и лесопилкой, которую решил купить, а потому почти не бывал дома. Несколько раз он оставался ночевать на «Флитвуде» и не возвращался домой по три-четыре дня. Дома же большую часть времени он проводил в кабинете, с бесконечными расходными книгами, бумагами и счетами. Обычно с Хэзер они встречались только по субботам, когда бывали в церкви.
В этот день, вскоре после ленча, Брэндон отправился на прогулку верхом на Леопольде. Было уже далеко за полдень, когда конь вернулся без седока, вызвав немалую тревогу у обитателей дома. Хэзер не находила себе места до тех пор, пока слуги не обратили ее внимание на отдаленную фигуру Брэндона, приближающуюся к дому. Наконец он появился, весь в грязи и слегка прихрамывая. Заметив Брэндона, Леопольд, по-видимому, повеселел, замотал головой и зафыркал, словно подвергая сомнению способности хозяина к верховой езде. Брэндон выругался, отшвырнул хлыст и утомленно опустился на скамью.
— Значит, он опять вас сбросил, мастер Брэн? — с тревогой спросила Хетти.
Брэндон снова чертыхнулся и запустил в негритянку шляпой, но она увернулась и поспешила прочь. Джефф весело рассмеялся.
— Одно я знаю точно: на этот раз, Брэндон, ты упал спиной, достаточно взглянуть на твой сюртук и бриджи.
Джордж отвернулся и прокашлялся, скрывая улыбку, но тут же посерьезнел под гневным взглядом хозяина.
— Что случилось, Брэндон? Вы хромаете! — с беспокойством воскликнула Хэзер.
— Эта чертова зверюга застала меня врасплох, бросившись под низкую ветку, — нехотя отозвался Брэндон. — А хромаю я из-за мозолей — эти сапоги не предназначены для ходьбы.
С этими словами он повернулся, выставив на всеобщее обозрение заляпанную грязью спину, и направился к дому. Заметив это, Леопольд вновь вскинул голову и, заплясав на месте, разразился пронзительным ржанием.
— Когда-нибудь я пристрелю тебя, чертов мул! — сжав кулаки, пригрозил ему Брэндон и вошел в дом.
— Лучше я поскорее приготовлю ванну — похоже, она ему понадобится, — со смехом заметил Джордж.
Ужин в этот вечер прошел в мрачном молчании, поскольку резкие реплики Брэндона не располагали к беседе. Было нетрудно понять, что уязвленная гордость причиняет ему больше боли, чем мозоли и синяки. На следующий день его настроение почти не улучшилось, и поэтому Хэзер долго стояла перед дверью его кабинета, не решаясь постучать. Брэндон сидел за столом, обложившись книгами и бумагами.
— У вас не найдется несколько минут, Брэндон? — неуверенно спросила Хэзер. Прежде она никогда не беспокоила мужа во время его работы, и теперь смущенно переминалась с ноги на ногу.
— Да, — коротко отозвался Брэндон.
Он вытянулся в кресле и указал Хэзер на стул возле стола. Хэзер неловко поерзала на краешке стула. Она собиралась с мыслями и почти вздрогнула, когда Брэндон спросил:
— Вы хотели поговорить, мадам? — Да… я хотела узнать, надолго ли вы уезжаете. Я имела в виду… успеете ли вы вернуться до рождения ребенка?
Брэндон слегка нахмурился.
— Я собираюсь отсутствовать не больше месяца, — отозвался он резко, досадуя, что его оторвали от дел из-за такой мелочи. — И по-моему, я уже говорил вам об этом. — Он вновь углубился в работу.
— Брэндон, — поспешно заговорила Хэзер, — можно ли за время вашего отсутствия подготовить детскую?
— Разумеется, — кивнул он. — Пусть Этан соберет слуг и сделает все, что вам понадобится.
Считая разговор законченным, он было углубился в работу, но Хэзер перебила его:
— И потом… понадобятся некоторые переделки в гостиной…
Брэндон вскинул голову.
— Дорогая моя жена, вы можете перестроить весь дом, если пожелаете, — саркастически сообщил он.
Хэзер взглянула на сложенные на коленях руки. Брэндон помедлил. В комнате воцарилось молчание, но Хэзер не уходила.
— Вам нужно что-нибудь еще, мадам? — осведомился Брэндон, воткнув перо в чернильницу.
Хэзер прямо взглянула в сердитые зеленые глаза мужа, вскинула голову и быстро проговорила:
— Да, сэр. Пока в гостиной будет идти ремонт, я хотела бы пользоваться вашей спальней, когда вас не будет дома.
Брэндон хлопнул ладонью по столу, вскочил и раздраженно зашагал по комнате, находя нелепым, что его жена спрашивает, можно ли ей спать в постели, по праву принадлежащей им двоим.
— Черт побери, Хэзер, тебе вовсе незачем спрашивать разрешения на что-либо в этом доме! Я уже сыт по горло этой глупой игрой! Этот дом твой, и у меня нет ни времени, ни терпения выражать согласие на любой твой каприз. Прошу тебя, брось эти глупости и будь хозяйкой в доме! Если уж ты не желаешь делить со мной постель, я с радостью соглашусь делить все остальное. А теперь меня ждет работа, мадам, и вы это отлично знаете. У меня нет времени, а посему убедительно прошу вас покинуть эту комнату.
Последняя фраза была почти громовой. Хэзер побледнела и отпрянула, выслушав эту тираду. Она поднялась и почти выбежала из комнаты, но за дверью остановилась, наткнувшись на Джеффа и Джорджа, а за их спинами увидела и Хетти. Все уставились на Хэзер огромными глазами — видимо, отповедь Брэндона они слышали до последнего слова. По щекам Хэзер заструились слезы, она бросилась в свою комнату и упала на постель, содрогаясь от рыданий.
Брэндон вышел из кабинета, уже раскаиваясь в резкости, желая утешить жену и смягчить свою вспышку. Вместо этого он натолкнулся на гневный взгляд Джеффа и ощутил упрек всех троих невольных свидетелей сцены. Хетти фыркнула и обратилась к Джеффу:
— Кое-кто здесь, похоже, лишился рассудка. — Она круто повернулась и ушла.
Джордж шагнул к своему капитану, не скрывая гнева. Несколько раз он приоткрывал рот, не решаясь заговорить, наконец нахлобучил на голову шляпу и вышел, словно не считая нужным оставаться рядом с Брэндоном.
Джефф прищурился, глядя в побагровевшее лицо Брэндона.
— Твоя несдержанность, брат, — наша общая беда. И если впредь тебе вздумается валять дурака, не втягивай в это дело других.
С этими словами он тоже ушел.
Брэндон остался один, ощущая всю тяжесть своего поступка. Должно быть, он и в самом деле совершил ошибку, если двое преданных слуг — нет, преданных друзей — отвернулись от него. Из комнаты Хэзер доносились рыдания. Даже собственный брат упрекал и осуждал его.
Он вернулся в кабинет и в глубокой задумчивости сел за стол. Казалось, даже дом замер в угрюмом и осуждающем молчании. Брэндон почувствовал себя отверженным в собственном доме, и это сознание отнюдь не облегчило его муки.
Ужин прошел в напряженном молчании. Место Хэзер оставалось пустым. Хетти прислуживала обоим мужчинам и, казалось, находила удовольствие в том, чтобы отставлять тарелку Брэндона как можно дальше от него. Джефф торопливо поужинал, раздраженно отложил нож и вилку и направился к двери, даже не взглянув на брата. У порога Хетти догнала его и произнесла достаточно громко, чтобы услышал Брэндон: — Мастер Джефф, миссис Хэзер сидит целый день у окна и ничего не ест. Что нам делать, мастер Джефф? Ведь ребенок останется голодным!
— Оставь ее, Хетти, — грустно отозвался Джефф. — Пусть пока побудет одна. Вскоре она успокоится, а завтра он уедет.
Хетти ушла, покачивая головой и что-то бормоча себе под нос. Джефф, ощущая беспокойство, вышел на веранду и прошелся по ней, задумчиво глядя в сторону дубовой аллеи и пытаясь понять, с чего вдруг его брат стал таким несдержанным. Тяжело вздохнув, он зашагал в сторону конюшни. Открыв дверь, он услышал внутри топот и фырканье Леопольда. Он подошел и погладил атласную морду животного, заржавшего от удовольствия. Невнятное бормотание отвлекло внимание Джеффа, и он увидел тусклый свет в комнате, где хранилась упряжь и где спал Джордж. Удивляясь, с кем может болтать слуга в такой час, Джефф подошел поближе. Дверь была приоткрыта, Джордж сидел на своей кровати, скрестив ноги. Рядом на полу стояла полупустая бутылка, а в ногах постели спал кот — очевидно, к нему и был обращен монолог Джорджа.
— Эх, Уэбби, напрасно я привел к нему маленькую мэм, напрасно. Подумать только, как он обращается с ней, да еще теперь, когда она ждет ребенка! — Джордж пожал плечами. — Но откуда мне было знать, что она всего лишь бедная испуганная девушка, Уэбби? В такую пору на улицах Лондона появляются только шлюхи. У капитана аппетит взыграл в первую же ночь, как только мы прибыли в порт. Ему, видишь ли, понадобилась женщина, чтобы согреть постель. Но зачем я привел к нему эту бедняжку, которая заблудилась и не знала, где находится? Должно быть, в ту ночь он совсем запугал эту невинную девушку. Позор на мою голову, Уэбби…
Джордж поднес бутылку к губам и отпил большой глоток, а затем засмеялся, утирая рот рукавом.
— Спасибо лорду Хэмптону, что он живо приструнил нашего кэпа, заставив его жениться на мэм, как только узнал, что она носит его ребенка. — Усмехнувшись, Джордж остекленевшими глазами уставился на кота. — Кэп был просто сам не свой, Уэбби. Мало кто из людей может приказывать ему!
Старый слуга замолчал и задумчиво взглянул на бутылку.
— И все же кэп, должно быть, сильно увлекся ею, если обшарил весь Лондон, когда она сбежала, проведя с ним ночь. Таким бешеным я его еще никогда не видел. Нам и сейчас пришлось бы торчать в порту, разыскивая мэм, если бы не старый лорд.
Джордж еще раз глотнул из бутылки и ткнул в собственную грудь большим пальцем.
— Но в первый раз я привел ее на корабль, Уэбби! И чертовски казню себя за это. Я отдал ее прямо в руки дьяволу! Бедняжка, что она вынесла…
Его голос затих, голова устало склонилась на плечо. Через минуту комнату огласил звучный храп. Джефф вышел из конюшни и прислонился к двери.
— Так, значит, вот как они познакомились, — пробормотал он и усмехнулся. — Бедняга Брэн, на этот раз он все-таки поплатился. Черт, что я несу! Бедняжка тори!
Насвистывая, он пошел к дому, чувствуя, как к нему возвращается хорошее настроение. Проходя мимо запертой двери кабинета, Джефф помахал рукой и улыбнулся.
На следующее утро он спустился к завтраку в отличном расположении духа, и хотя место Хэзер за столом осталось незанятым, Джефф решил не щадить брата. Он дождался, пока Брэндон начнет есть, и небрежно заговорил:
— Знаешь, Брэндон, чтобы выносить ребенка, необходимо двести семьдесят дней. Любопытно было бы узнать, сколько понадобится нашей тори? Может показаться, что ты женился на ней, еще не прибыв в Англию. Конечно, женитьба для капитана — только помеха.
Джефф испытал истинное удовлетворение, увидев недоумение на лице Брэндона. Закончив завтрак, он вытер губы салфеткой и откинулся на спинку стула.
— И я выясню, в чем тут дело, — пробормотал он. Прежде чем Брэндон успел ответить. Джефф поднялся и вышел, оставив брата теряться в догадках.
Багаж был уже погружен, и Джордж устроился рядом с Джеймсом на козлах, щурясь от яркого утреннего солнца. Оба брата стояли у экипажа, когда на веранде появилась Хэзер. Она взглянула на Брэндона, кутаясь в шаль.
— Надеюсь, поездка будет удачной, Брэндон, — негромко произнесла она. — Постарайтесь вернуться как можно скорее. Брэндон шагнул к ней, но тут же, помрачнев, застыл на месте. Какое-то мгновение постояв так, он чертыхнулся и быстро направился к экипажу.
Джефф проследил, как ландо удаляется по дубовой аллее, поднялся по ступеням веранды и подошел к Хэзер.
— Наберитесь терпения, тори, — проговорил он. — Он совсем не так глуп, как кажется.
Хэзер ответила ему дрожащей улыбкой, повернулась и с тяжелым сердцем вошла в дом.
В последующие дни она не давала себе времени задуматься. Она нагружала себя важными и незначительными делами, отдавала распоряжения по ремонту детской и гостиной, выбирала материалы для новых драпировок, штор и обоев. Устав от суматохи, она садилась шить детскую одежду и одеяла. Только ночью, ложась в постель Брэндона и слегка проводя пальцами по резной спинке кровати, Хэзер думала о том, каким одиноким стал без него Хартхейвен.
Глава 8
— Спасибо, Брэндон, — пробормотала она. — У меня еще никогда не было такой чудесной вещи.
Брэндон обнял ее за талию, и сердце Хэзер стремительно забилось. В этот момент кто-то осторожно постучал в дверь, и Брэндон недовольно отстранился. В спальню вошла Хетти с подносом. Брэндон не упустил случая поддразнить ее:
— А где же тот зонтик, что я подарил тебе, Хетти? Я-то думал, ты будешь колотить им по полу каждое утро, будя весь дом. Миссис Кларк умрет от зависти.
— Да, мастер Брэн, это уж точно, — усмехнулась негритянка. — У миссис Кларк никогда не было такого красивого зонтика и такого жилета, как на вас, тоже. — Она взглянула на Хэзер.
— Спасибо, Хетти. — Брэндон улыбнулся. — Его сшила моя жена.
Негритянка поджала губы, расставила на столе посуду и направилась к двери, но у порога обернулась и снова оглядела жилет.
— Да, сэр, жилет просто загляденье. — Она помедлила и продолжила с оттенком раздражения: — Жаль только, что миссис пришлось продать свою одежду, чтобы купить материю.
Брэндон выронил вилку и пристально уставился на негритянку, но она уже отвернулась и с удовлетворенной усмешкой покинула комнату. Брэндон повернулся к жене, поставил локти на стол и сжал кулаки. Хэзер с безучастным видом смотрела в окно. Брэндон положил подбородок на ладонь и неторопливо осведомился:
— Значит, ты продаешь одежду, чтобы покупать подарки, Хэзер? Что все это значит?
Хэзер повернулась к нему с невинным лицом и пожала плечами.
— У меня не было денег, а мне хотелось сделать вам сюрприз. К тому же я продала старое платье.
— У тебя не было старых платьев, — нахмурившись, возразил Брэндон.
— Нет, одно было, — не согласилась Хэзер.
Брэндон наморщил лоб, припоминая, но так ничего и не вспомнил.
— И какое же из платьев ты сочла старым, дорогая? — Он приподнял бровь.
Хэзер смутилась и положила ладонь на свой округлый живот.
— То, в котором я была, когда мы встретились, помните?
Брэндон кивнул, поднял вилку и принялся за еду, с раздражением жуя кусок ветчины. Когда он заговорил, в его голосе звучало явное неодобрение:
— Лучше бы ты этого не делала, Хэзер. Мне неприятно знать, что моя жена продает одежду бродячим торговцам. Обычно я держу деньги внизу, в ящике стола — потом покажу тебе, где именно. Ты можешь брать оттуда столько, сколько понадобится.
Хэзер сделала глоток чаю и подняла голову с оскорбленным видом.
— Сэр, мне казалось, что у меня нет никаких прав тратить ваши деньги, — заметила она.
Брэндон отложил вилку и уставился на нее.
— Вы продали вещь, которая принадлежала мне, мадам, мне! — процедил он сквозь зубы. — Прежде чем мы поженились, вы взяли у меня фунт и оставили вместо него платье. Для меня оно стало боевым трофеем, так сказать, сувениром в память о знакомстве, и я хотел сохранить это платье как воспоминание о той ночи.
Хэзер смущенно нахмурилась. Слезы выступили у нее на глазах при мысли, что она досадила мужу.
— Простите, Брэндон, — тихо пробормотала она. — Я не знала, что вы так дорожите этим платьем.
Она опустила голову, бессознательно прикоснувшись пальцами к почти забытой броши. Брэндон внезапно вспомнил, что сегодня Рождество, смягчился и пожалел, что расстроил жену.
— Дорогая моя, — ласково заговорил он, опустившись на колено рядом с ее креслом, — мне нравится твой подарок, я буду с гордостью носить его, помня о твоем искусстве, но я не беден и не могу допустить, чтобы моя жена продавала торговцам одежду, словно какая-нибудь крестьянка. У меня есть деньги, и ты можешь распоряжаться ими, как пожелаешь. — Он поставил Хэзер на ноги и обнял ее, на мгновение прижав к себе. — Не надо слез — ведь сегодня Рождество. У тебя может покраснеть лицо.
День был дождливым, в доме стояла тишина, большинство слуг были отпущены. Джефф отправился в Чарльстон поздравить своих знакомых, но обещал вернуться к ужину. Брэндон сам развел огонь в камине в гостиной, устроился на полу рядом с креслом Хэзер, прислонившись к ее ногам, и читал ей «Сон в летнюю ночь» Шекспира. Хэзер слушала и шила одежду для ребенка, слегка посмеиваясь, когда Брэндон менял голос, изображая героев. Перед камином лежало огромное березовое рождественское полено, принесенное вчера Джеффом и Этаном. Полено было украшено двумя большими свечами, сосновыми ветками и бумажными цветами и перевито красными лентами.
Наконец он закрыл книгу, принес шахматы и принялся обучать ее игре. Она сразу же запуталась в ходах фигур и рассмеялась, вызвав улыбку Брэндона. Приближался вечер, и Хэзер пошла переодеться. Через некоторое время она спустилась вниз в темно-зеленом бархатном платье с приколотой на груди брошью. Брэндон поцеловал ей руку и окинул ее восхищенным взглядом.
— Красота этой броши не идет ни в какое сравнение с вашей, мадам, — с усмешкой пробормотал он.
Он налил Хэзер бокал мадеры, и она с улыбкой приняла его.
— Боюсь, что вы просто хотите утешить меня после моего позорного поражения в шахматах.
Брэндон рассмеялся.
— Ты слишком подозрительна, дорогая. Напрасно ты мне не доверяешь, я всего лишь говорю то, что вижу, и не только я.
Хэзер подошла к окну и вгляделась в темноту. В кронах деревьев завывал ветер, капли дождя монотонно стучали по крыше. Но внутри, в гостиной, приветливо потрескивал огонь, ярко горели свечи. Хэзер подумала, что этот день она запомнит навсегда. Брэндон подошел к ней.
— Я люблю дождь, — задумчиво произнесла Хэзер, — особенно вот такой — настоящий ливень, тогда дома кажется особенно уютно. В такой дождь отец оставался со мной, может, именно поэтому я люблю такую погоду. Я никогда не боялась ни дождей, ни гроз.
— Должно быть, ты очень любила своего отца.
Хэзер кивнула:
— Да, он был хорошим, и я любила его, но каждый раз боялась, когда он уходил и оставлял меня одну. — Она усмехнулась. — Папа часто говорил, что мне недостает смелости. Ребенком я была такой трусихой!
Брэндон взял ее за руку.
— Девочкам не полагается быть смелыми, дорогая. Они нуждаются в утешении и защите.
Хэзер удивленно вскинула голову, поспешно отвела глаза и неловко усмехнулась, чувствуя, что краснеет.
— Я опять надоедаю вам своими историями. Простите.
— Я не говорил, что они мне надоели, дорогая, — возразил Брэндон.
Он подвел жену к кушетке. В это время на веранде послышались шаги, и на пороге появился Джефф вместе с порывом ветра и ливнем. Дворецкий Джозеф поспешил принять его промокшую шляпу и плащ и принести домашние туфли, пока Джефф с трудом стягивал высокие сапоги. Он вытер залитое дождем лицо и вошел в гостиную.
— Боже милостивый, ну и погодка! — заметил он, наливая себе бурбона и направляясь к камину. — Дорогая моя тори, я привез вам подарок, хотя, пожалуй, в такой день он может показаться бесполезным. — Джефф извлек из внутреннего кармана длинный футляр и протянул его Хэзер.
— О, Джефф, зачем же! — пробормотала Хэзер, счастливо улыбаясь. — Вы ставите меня в неловкое положение, мне нечего подарить вам в ответ.
— Не беда, Хэзер, — усмехнулся Джефф. — Еще успеется. Хэзер открыла футляр и вынула из него элегантный веер с резной ручкой из слоновой кости и тонкого белоснежного испанского кружева. Она развернула его и смущенно опустила длинные ресницы.
— Мистер Джефф, вы знаете, как завоевать женское сердце, — заметила она, успешно подражая интонации, с какой говорили здесь местные дамы.
— Верно, Хэзер, но боюсь, рядом с подарком брата мой покажется дешевой игрушкой, — отозвался Джефф.
— Она прекрасна, правда? — Хэзер с гордостью прикоснулась к броши, подняла глаза и улыбнулась мужу, который не сводил с нее блестящих глаз.
Джефф понимающе взглянул на брата.
— Мой брат знает толк в таких вещах — в этом я убеждаюсь в очередной раз.
Распахнув двустворчатую дверь гостиной, Хетти объявила, что ужин готов.
— Идите скорее, пока не остыло.
Хэзер поднялась с кушетки и оправила платье, чувствуя себя несколько неловко из-за его глубокого выреза. Джефф следил за ней с приоткрытым ртом. Брэндон шагнул к брату и взял его за подбородок.
— Успокойся, Джеффри, и закрой рот. Она моя. Но не отчаивайся, может, и тебе посчастливится найти достойную пару.
Брэндон повернулся, обнял Хэзер за талию и повел к столу. Теперь стулья вокруг него стояли почти рядом. Подойдя к своему месту, Джефф виновато пожал плечами.
— Знаешь, Луиза никогда так не выглядела.
Брэндон приподнял бровь, а Хэзер вопросительно оглядела их обоих, не поняв этого замечания. Без дальнейших комментариев братья расселись, и вскоре было подано первое блюдо рождественского ужина.
Еда была настоящим шедевром кулинарного искусства, в котором тетушка Руфь превзошла саму себя. За ужином мужчины заговорили о делах.
— Так, значит, тебе больше ничего не удалось узнать о лесопилке или Бартлетте? — спросил Брэндон брата, кладя на тарелку жены кусок жареной гусятины.
— Больше ничего, — отозвался Джефф. — Я слышал, что на его лесопилке трудятся рабы, а цены он заламывает слишком высокие. Сейчас он работает себе в убыток.
— И тем не менее ее можно превратить в процветающее предприятие, — вполголоса, словно самому себе, проговорил Брэндон. — Если заменить рабов хорошими мастерами, мы только выиграем. В Делавэре отличный рынок корабельной древесины, а судя по тому, как разворачиваются дела в Чарльстоне, вскоре мы без труда сможем продавать древесину прямо здесь. Надо обсудить все это после того, как решится дело с продажей. Вскоре я на две-три недели уеду в Нью-Йорк, чтобы продать «Флитвуд», и решение о лесопилке должно быть принято до моего отъезда.
— А как насчет Луизы? — спросил Джефф, не поднимая головы. — Сегодня в городе она вцепилась в меня, как кошка в мышь, пожелав узнать, когда будут выплачены ее долги. Я сказал, что об этом ничего не знаю.
Хэзер почти не прислушивалась к разговору обоих братьев до тех пор, пока не было упомянуто имя Луизы. Брэндон заметил ее внимание и беспечно ответил:
— Она приезжала ко мне на «Флитвуд», обсудить свое финансовое положение. Я предложил выплатить ее долги и сверх того дать ей кругленькую сумму за землю, но она, как обычно, заупрямилась. Из приличия я заплатил за разную мелочь, которую она понакупила, когда еще считалась моей невестой, но с крупными долгами у нее ничего не выйдет, пока она не согласится продать мне землю. Конечно, она бы хотела, чтобы я освободил ее от обязательств, хотела бы сама распоряжаться землей, но на такие условия я не пойду. Я сообщил Луизе о своем решении и встретился с людьми, которые давали ей кредит до моего возвращения. Теперь к этому делу я смогу вернуться только после того, как решится вопрос с лесопилкой. Кстати, а ты не хотел бы вложить в это дело небольшую сумму?
— Я уж думал, что ты никогда не спросишь, — усмехнулся Джефф.
Разговор продолжался еще долго, и когда ужин был закончен, Джефф поспешил помочь Хэзер встать, прежде чем успел подняться из-за стола Брэндон. Не обращая внимания на хмурое лицо брата, Джефф провел Хэзер в гостиную, остановился под люстрой, поднял голову и задумчиво проговорил:
— Бедняжка… Висит здесь целый день, и, похоже, без пользы.
Хэзер подняла голову и увидела, что с люстры свешивается одинокая ветка омелы. Джефф прокашлялся и улыбнулся.
— А теперь, мадам, вернемся к обещанному вами подарку.
Он обнял Хэзер, не обращая внимания на ее встревоженное лицо, и поцеловал ее отнюдь не братским поцелуем. Недовольство Брэндона столь кощунственным поступком брата мгновенно отразилось на его лице. Джефф отстранился, но не убрал руку с талии Хэзер и усмехнулся брату.
— Не волнуйся, Брэндон, просто я еще никогда не целовал замужних дам, и мне захотелось попробовать.
— Знаешь, ты заставил меня задуматься: не опасно ли будет оставлять ее с тобой на время моего отъезда? — возразил Брэндон. — Не будь она порядочной женщиной, я мог бы многое подозревать.
Джефф рассмеялся и насмешливо поднял бровь.
— Брэндон, я не верю своим ушам! Мне казалось, что ты никогда не был одержим ревностью!
Недели пролетели почти незаметно, и до отъезда Брэндона осталось всего несколько дней. Все это время Брэндон был занят подготовкой корабля, долгами Луизы и лесопилкой, которую решил купить, а потому почти не бывал дома. Несколько раз он оставался ночевать на «Флитвуде» и не возвращался домой по три-четыре дня. Дома же большую часть времени он проводил в кабинете, с бесконечными расходными книгами, бумагами и счетами. Обычно с Хэзер они встречались только по субботам, когда бывали в церкви.
В этот день, вскоре после ленча, Брэндон отправился на прогулку верхом на Леопольде. Было уже далеко за полдень, когда конь вернулся без седока, вызвав немалую тревогу у обитателей дома. Хэзер не находила себе места до тех пор, пока слуги не обратили ее внимание на отдаленную фигуру Брэндона, приближающуюся к дому. Наконец он появился, весь в грязи и слегка прихрамывая. Заметив Брэндона, Леопольд, по-видимому, повеселел, замотал головой и зафыркал, словно подвергая сомнению способности хозяина к верховой езде. Брэндон выругался, отшвырнул хлыст и утомленно опустился на скамью.
— Значит, он опять вас сбросил, мастер Брэн? — с тревогой спросила Хетти.
Брэндон снова чертыхнулся и запустил в негритянку шляпой, но она увернулась и поспешила прочь. Джефф весело рассмеялся.
— Одно я знаю точно: на этот раз, Брэндон, ты упал спиной, достаточно взглянуть на твой сюртук и бриджи.
Джордж отвернулся и прокашлялся, скрывая улыбку, но тут же посерьезнел под гневным взглядом хозяина.
— Что случилось, Брэндон? Вы хромаете! — с беспокойством воскликнула Хэзер.
— Эта чертова зверюга застала меня врасплох, бросившись под низкую ветку, — нехотя отозвался Брэндон. — А хромаю я из-за мозолей — эти сапоги не предназначены для ходьбы.
С этими словами он повернулся, выставив на всеобщее обозрение заляпанную грязью спину, и направился к дому. Заметив это, Леопольд вновь вскинул голову и, заплясав на месте, разразился пронзительным ржанием.
— Когда-нибудь я пристрелю тебя, чертов мул! — сжав кулаки, пригрозил ему Брэндон и вошел в дом.
— Лучше я поскорее приготовлю ванну — похоже, она ему понадобится, — со смехом заметил Джордж.
Ужин в этот вечер прошел в мрачном молчании, поскольку резкие реплики Брэндона не располагали к беседе. Было нетрудно понять, что уязвленная гордость причиняет ему больше боли, чем мозоли и синяки. На следующий день его настроение почти не улучшилось, и поэтому Хэзер долго стояла перед дверью его кабинета, не решаясь постучать. Брэндон сидел за столом, обложившись книгами и бумагами.
— У вас не найдется несколько минут, Брэндон? — неуверенно спросила Хэзер. Прежде она никогда не беспокоила мужа во время его работы, и теперь смущенно переминалась с ноги на ногу.
— Да, — коротко отозвался Брэндон.
Он вытянулся в кресле и указал Хэзер на стул возле стола. Хэзер неловко поерзала на краешке стула. Она собиралась с мыслями и почти вздрогнула, когда Брэндон спросил:
— Вы хотели поговорить, мадам? — Да… я хотела узнать, надолго ли вы уезжаете. Я имела в виду… успеете ли вы вернуться до рождения ребенка?
Брэндон слегка нахмурился.
— Я собираюсь отсутствовать не больше месяца, — отозвался он резко, досадуя, что его оторвали от дел из-за такой мелочи. — И по-моему, я уже говорил вам об этом. — Он вновь углубился в работу.
— Брэндон, — поспешно заговорила Хэзер, — можно ли за время вашего отсутствия подготовить детскую?
— Разумеется, — кивнул он. — Пусть Этан соберет слуг и сделает все, что вам понадобится.
Считая разговор законченным, он было углубился в работу, но Хэзер перебила его:
— И потом… понадобятся некоторые переделки в гостиной…
Брэндон вскинул голову.
— Дорогая моя жена, вы можете перестроить весь дом, если пожелаете, — саркастически сообщил он.
Хэзер взглянула на сложенные на коленях руки. Брэндон помедлил. В комнате воцарилось молчание, но Хэзер не уходила.
— Вам нужно что-нибудь еще, мадам? — осведомился Брэндон, воткнув перо в чернильницу.
Хэзер прямо взглянула в сердитые зеленые глаза мужа, вскинула голову и быстро проговорила:
— Да, сэр. Пока в гостиной будет идти ремонт, я хотела бы пользоваться вашей спальней, когда вас не будет дома.
Брэндон хлопнул ладонью по столу, вскочил и раздраженно зашагал по комнате, находя нелепым, что его жена спрашивает, можно ли ей спать в постели, по праву принадлежащей им двоим.
— Черт побери, Хэзер, тебе вовсе незачем спрашивать разрешения на что-либо в этом доме! Я уже сыт по горло этой глупой игрой! Этот дом твой, и у меня нет ни времени, ни терпения выражать согласие на любой твой каприз. Прошу тебя, брось эти глупости и будь хозяйкой в доме! Если уж ты не желаешь делить со мной постель, я с радостью соглашусь делить все остальное. А теперь меня ждет работа, мадам, и вы это отлично знаете. У меня нет времени, а посему убедительно прошу вас покинуть эту комнату.
Последняя фраза была почти громовой. Хэзер побледнела и отпрянула, выслушав эту тираду. Она поднялась и почти выбежала из комнаты, но за дверью остановилась, наткнувшись на Джеффа и Джорджа, а за их спинами увидела и Хетти. Все уставились на Хэзер огромными глазами — видимо, отповедь Брэндона они слышали до последнего слова. По щекам Хэзер заструились слезы, она бросилась в свою комнату и упала на постель, содрогаясь от рыданий.
Брэндон вышел из кабинета, уже раскаиваясь в резкости, желая утешить жену и смягчить свою вспышку. Вместо этого он натолкнулся на гневный взгляд Джеффа и ощутил упрек всех троих невольных свидетелей сцены. Хетти фыркнула и обратилась к Джеффу:
— Кое-кто здесь, похоже, лишился рассудка. — Она круто повернулась и ушла.
Джордж шагнул к своему капитану, не скрывая гнева. Несколько раз он приоткрывал рот, не решаясь заговорить, наконец нахлобучил на голову шляпу и вышел, словно не считая нужным оставаться рядом с Брэндоном.
Джефф прищурился, глядя в побагровевшее лицо Брэндона.
— Твоя несдержанность, брат, — наша общая беда. И если впредь тебе вздумается валять дурака, не втягивай в это дело других.
С этими словами он тоже ушел.
Брэндон остался один, ощущая всю тяжесть своего поступка. Должно быть, он и в самом деле совершил ошибку, если двое преданных слуг — нет, преданных друзей — отвернулись от него. Из комнаты Хэзер доносились рыдания. Даже собственный брат упрекал и осуждал его.
Он вернулся в кабинет и в глубокой задумчивости сел за стол. Казалось, даже дом замер в угрюмом и осуждающем молчании. Брэндон почувствовал себя отверженным в собственном доме, и это сознание отнюдь не облегчило его муки.
Ужин прошел в напряженном молчании. Место Хэзер оставалось пустым. Хетти прислуживала обоим мужчинам и, казалось, находила удовольствие в том, чтобы отставлять тарелку Брэндона как можно дальше от него. Джефф торопливо поужинал, раздраженно отложил нож и вилку и направился к двери, даже не взглянув на брата. У порога Хетти догнала его и произнесла достаточно громко, чтобы услышал Брэндон: — Мастер Джефф, миссис Хэзер сидит целый день у окна и ничего не ест. Что нам делать, мастер Джефф? Ведь ребенок останется голодным!
— Оставь ее, Хетти, — грустно отозвался Джефф. — Пусть пока побудет одна. Вскоре она успокоится, а завтра он уедет.
Хетти ушла, покачивая головой и что-то бормоча себе под нос. Джефф, ощущая беспокойство, вышел на веранду и прошелся по ней, задумчиво глядя в сторону дубовой аллеи и пытаясь понять, с чего вдруг его брат стал таким несдержанным. Тяжело вздохнув, он зашагал в сторону конюшни. Открыв дверь, он услышал внутри топот и фырканье Леопольда. Он подошел и погладил атласную морду животного, заржавшего от удовольствия. Невнятное бормотание отвлекло внимание Джеффа, и он увидел тусклый свет в комнате, где хранилась упряжь и где спал Джордж. Удивляясь, с кем может болтать слуга в такой час, Джефф подошел поближе. Дверь была приоткрыта, Джордж сидел на своей кровати, скрестив ноги. Рядом на полу стояла полупустая бутылка, а в ногах постели спал кот — очевидно, к нему и был обращен монолог Джорджа.
— Эх, Уэбби, напрасно я привел к нему маленькую мэм, напрасно. Подумать только, как он обращается с ней, да еще теперь, когда она ждет ребенка! — Джордж пожал плечами. — Но откуда мне было знать, что она всего лишь бедная испуганная девушка, Уэбби? В такую пору на улицах Лондона появляются только шлюхи. У капитана аппетит взыграл в первую же ночь, как только мы прибыли в порт. Ему, видишь ли, понадобилась женщина, чтобы согреть постель. Но зачем я привел к нему эту бедняжку, которая заблудилась и не знала, где находится? Должно быть, в ту ночь он совсем запугал эту невинную девушку. Позор на мою голову, Уэбби…
Джордж поднес бутылку к губам и отпил большой глоток, а затем засмеялся, утирая рот рукавом.
— Спасибо лорду Хэмптону, что он живо приструнил нашего кэпа, заставив его жениться на мэм, как только узнал, что она носит его ребенка. — Усмехнувшись, Джордж остекленевшими глазами уставился на кота. — Кэп был просто сам не свой, Уэбби. Мало кто из людей может приказывать ему!
Старый слуга замолчал и задумчиво взглянул на бутылку.
— И все же кэп, должно быть, сильно увлекся ею, если обшарил весь Лондон, когда она сбежала, проведя с ним ночь. Таким бешеным я его еще никогда не видел. Нам и сейчас пришлось бы торчать в порту, разыскивая мэм, если бы не старый лорд.
Джордж еще раз глотнул из бутылки и ткнул в собственную грудь большим пальцем.
— Но в первый раз я привел ее на корабль, Уэбби! И чертовски казню себя за это. Я отдал ее прямо в руки дьяволу! Бедняжка, что она вынесла…
Его голос затих, голова устало склонилась на плечо. Через минуту комнату огласил звучный храп. Джефф вышел из конюшни и прислонился к двери.
— Так, значит, вот как они познакомились, — пробормотал он и усмехнулся. — Бедняга Брэн, на этот раз он все-таки поплатился. Черт, что я несу! Бедняжка тори!
Насвистывая, он пошел к дому, чувствуя, как к нему возвращается хорошее настроение. Проходя мимо запертой двери кабинета, Джефф помахал рукой и улыбнулся.
На следующее утро он спустился к завтраку в отличном расположении духа, и хотя место Хэзер за столом осталось незанятым, Джефф решил не щадить брата. Он дождался, пока Брэндон начнет есть, и небрежно заговорил:
— Знаешь, Брэндон, чтобы выносить ребенка, необходимо двести семьдесят дней. Любопытно было бы узнать, сколько понадобится нашей тори? Может показаться, что ты женился на ней, еще не прибыв в Англию. Конечно, женитьба для капитана — только помеха.
Джефф испытал истинное удовлетворение, увидев недоумение на лице Брэндона. Закончив завтрак, он вытер губы салфеткой и откинулся на спинку стула.
— И я выясню, в чем тут дело, — пробормотал он. Прежде чем Брэндон успел ответить. Джефф поднялся и вышел, оставив брата теряться в догадках.
Багаж был уже погружен, и Джордж устроился рядом с Джеймсом на козлах, щурясь от яркого утреннего солнца. Оба брата стояли у экипажа, когда на веранде появилась Хэзер. Она взглянула на Брэндона, кутаясь в шаль.
— Надеюсь, поездка будет удачной, Брэндон, — негромко произнесла она. — Постарайтесь вернуться как можно скорее. Брэндон шагнул к ней, но тут же, помрачнев, застыл на месте. Какое-то мгновение постояв так, он чертыхнулся и быстро направился к экипажу.
Джефф проследил, как ландо удаляется по дубовой аллее, поднялся по ступеням веранды и подошел к Хэзер.
— Наберитесь терпения, тори, — проговорил он. — Он совсем не так глуп, как кажется.
Хэзер ответила ему дрожащей улыбкой, повернулась и с тяжелым сердцем вошла в дом.
В последующие дни она не давала себе времени задуматься. Она нагружала себя важными и незначительными делами, отдавала распоряжения по ремонту детской и гостиной, выбирала материалы для новых драпировок, штор и обоев. Устав от суматохи, она садилась шить детскую одежду и одеяла. Только ночью, ложась в постель Брэндона и слегка проводя пальцами по резной спинке кровати, Хэзер думала о том, каким одиноким стал без него Хартхейвен.
Глава 8
Брэндон вошел в зал постоялого двора, снял пальто и шляпу и повесил их на стул, не заметив Джорджа, сидящего неподалеку с кружкой эля. Брэндон заказал ужин и в ожидании его рассеянно потягивал мадеру, погруженный в собственные мысли. В этот момент дверь открылась и в зал вошло многочисленное семейство. Все члены его выглядели болезненно худыми и были слишком легко одеты для холодной зимней погоды. Брэндон наблюдал, как дети и их мать жмутся у камина, стараясь согреться, а глава семьи беседует с хозяином постоялого двора. Брэндон заметил, что женщина не старше его самого, но ее лицо покрывали морщины, щеки ввалились, а красные обветренные руки свидетельствовали о тяжелом труде. На ней было поношенное платье, на котором уцелела всего одна пуговица. Но ее платье, как и одежда детей, несмотря на ветхость, было опрятным. Женщина положила на колени своего младшего ребенка, второй, постарше, уцепился за ее юбки. Старший из десяти детей, мальчик лет двенадцати, стоял подле матери, держа за руку сестренку, а остальные дети следили, как служанки разносят полные подносы еды. При виде такого изобилия огромные голубые, одинаковые у всех детей глаза широко раскрылись.