Вулф Джин. Воин тумана (Воин - 1)

   - Нет другой такой страны, где люди были бы менее свободны, чем здесь; с другой стороны, я не знаю такого места, где женщины пользовались бы большей свободой, чем в Спарте. Хотя амазонки, те женщины, в чьей стране вообще нет мужчин, пожалуй, свободнее спартанок.
   - Так страна амазонок действительно существует? - спросила Ио. - Басий говорил, что я могла бы стать там стратегом.
   - Ну разумеется, существует! - Дракайна взяла меня под руку. - Это далеко на северо-востоке, значительно восточное моего родного Милета. И если захочешь отправиться туда, тебе придется оставить Латро здесь, со мной. Амазонки так же не любят чужестранцев, как и спартанцы, и всех мужчин без исключения считают шпионами.
   - Не может быть такого народа! - возразил я. - Все эти амазонки вымерли бы уже через поколение.
   - Они иногда делят ложе с молодыми мужчинами - сыновьями Сколота. Если в результате рождается девочка, ей впоследствии отсекают одну грудь, чтобы удобнее было стрелять из лука. А новорожденных мальчиков они приносят в жертву своей богине - по крайней мере, так мне рассказывали. Хотя сознаюсь, я ни разу собственными глазами не видела ни одной из этих женщин-воительниц.
   Ее слова напомнили мне мой вчерашний сон; если успею, то постараюсь его впоследствии описать здесь.
   - Вон и храм! - воскликнула Ио.
   - Ну что ж, чего-то подобного я и ожидала. Да они просто понятия не имеют, как должен выглядеть настоящий храм! Впрочем, никто этого не знает, если не путешествовал по странам Востока, хотя некоторые из храмов эллинов довольно красивы. Но про здешний и говорить нечего. Даже если б весь этот город был действительно разрушен Великим царем, никто и не догадался бы, глядя на руины, что при упоминании о Спарте трепетало полмира.
   Храм действительно оказался весьма мал и очень скромен. Его колонны представляли собой простые деревянные столбы, выкрашенные белой краской. Я снял пояс с мечом и пристегнул его к одному из столбов.
   - Мы, наверное, должны принести какой-нибудь дар храму? - спросила Ио. - Видите вон ту бронзовую чашу? Господин мой, есть ли у тебя деньги?
   - Я позабочусь об этом, - сказала Дракайна и бросила в чашу одну из железных спартанских монет (*140).
   Когда мы прошли из-под залитого солнцем портика в полутемную глубь храма, Ио спросила:
   - Где ты взяла спартанские деньги?
   - Ш-ш-ш, тихо!
   Больше всего меня потряс возраст храма; по-моему, лишь его невероятная древность и способна была поразить воображение и делала это святилище Великой богини по-настоящему таинственным. Эта обитель божества была построена еще в те времена, когда мир был юн и люди не успели забыть, что боги, если к ним относиться неуважительно, с насмешкой, могут наказать людей и покинуть их.
   Из дальнего угла храма неслышно появилась жрица, седая, очень высокая, почти такого же роста, как я, и прямая, точно копье.
   - Добро пожаловать в обитель Охотницы и в нашу страну, названную в честь великого Геракла, - сказала она.
   - Мы, конечно, чужие в вашей стране, госпожа моя, - сказал я в ответ, однако явились мы в Спарту не по своей воле, а по приказу вашего регента, принца Павсания, который не позволяет нам покинуть ее.
   - Однако нам дарована свобода передвижения по вашему городу, - быстро вставила Дракайна. - К тому же и я одна из жриц Великой богини.
   Седовласая жрица слегка поклонилась.
   - В качестве жрицы ты можешь в любое время приносить здесь жертвы. Никто тебе не воспрепятствует. А если кто-нибудь станет спрашивать, скажи, что получила разрешение от меня. Я Горго, дочь Клеомена, мать Плейстарха и вдова Леонида (*141).
   - Но это значит, что регент... - начала Дракайна.
   - Мой родственник. Он мой племянник. Хотите увидеть изображение нашей богини? - И она подвела нас к деревянной статуе, потрескавшейся и почерневшей от времени. - Она называется Ортия, потому что была обнаружена стоящей в полный рост на этом самом месте (*142) еще в те времена, когда наши дальние предки завоевывали эти земли.
   Выступающие из орбит глаза статуи создавали впечатление, что богиню поразило безумие. В обеих руках она держала по змее.
   - Это кипарис, дерево, посвященное ей. Змея в ее правой руке - змея небесная, а в левой - змея хтоническая. Она держит их обе и стоит меж них - единственное божество, которое объединяет небеса с землей и подземным миром. Она появляется здесь чаще всего в виде змеи.
   - А она не могла бы помочь моему хозяину? - спросила Ио. - Он был проклят богиней зерна.
   - Я уже пыталась помочь ему и приносила дары Богине Трех Дорог, вставила Дракайна. - Помнишь Басия, Ио? Он обещал передать ей послание. Она снова повернулась к жрице. - После жертвоприношения Латро стало значительно лучше. У него отнята память, он ничего не может запомнить, но теперь ведет себя совершенно разумно, словно все помнит.
   - Богиня сердится, - заметил я.
   - С чего ты взял? - Огромные холодные глаза Горго были того редкостного голубого цвета, который напоминает лед.
   - Я не уверен, конечно, но неужели вы сами не видите, как она смотрит на Дракайну?
   Ио быстро прикрыла ладошкой рот, чтобы подавить нервный смешок.
   - Нет, мы этого не видим, - мягко возразила мне жрица. - Я, например, не могу видеть богиню. Но ты, наверное, можешь. А что плохого сделала эта женщина?
   - Не знаю, - пожал я плечами.
   Даже в полумраке храма было заметно, как побледнела Дракайна.
   - Я же говорю, что у него мозги не в порядке, досточтимая царица, раздраженно заметила она. - Пасикрат и мы с Ио заботимся о нем.
   - Пасикрат - прекрасный юноша и верный слуга Ортии.
   - И я тоже ее служанка, госпожа моя! Если я чем-то вызвала ее недовольство...
   - То будешь наказана.
   И тут наступила такая тишина, что уже через несколько минут она стала непереносимой. Ио не выдержала первой и спросила:
   - А это правда, что мальчиков в храме подвергают бичеванию в честь богини?
   - Да, дитя мое, - жрица едва заметно приподняла в улыбке уголок рта. В Спарте и девочки и мальчики получают примерно одинаковое образование, но от бичевания девочек освобождают. Смотри, вот здесь на алтарь возлагают пищу, и старшие мужчины встают там, где сейчас стоишь ты, и цепочка их тянется на крыльцо и далее, до самой границы храмовой территории. Юноши должны пробежать сквозь строй мужчин и взять возложенную на алтарь пищу, а потом снова бежать назад; пока они бегут, их хлещут плетьми. Видишь пятна на полу? Это их кровь. Таким образом юноши постигают то, что женщины уже знают: без женщин для мужчин пищи не будет. И после бичевания они этого никогда не забудут. В Эфесе есть другая статуя нашей богини - у нее сотни грудей. Это тоже наглядный урок мужчинам.
   У выхода из храма нас ждал Пасикрат.
   - Мой раб передал мне, что вы пошли полюбоваться окрестностями, сказал он. - И этот храм - первое, что хотят увидеть большинство гостей.
   - А что, есть и другие храмы? - спросила Дракайна.
   - Мы, конечно, не так богаты в этом отношении, как Коринф, - признался Пасикрат, - однако и в нашем городе есть на что посмотреть. Например, я намереваюсь показать вам один колодец, который известен во всем мире.
   - Правда? - Дракайна улыбнулась, глядя на него; ее остренькое личико, особенно когда она улыбалась, чем-то тревожило меня. - Он что же, похож на тот, что в Гисиае, на дороге из Афин в Фивы? Каждый, кто пьет из того колодца, обретает способность предсказывать будущее?
   - Нет, этот совсем другой, - ответил Пасикрат и умолк. Он колебался. Знаете, я чуть было не сказал, что он вовсе не волшебный. Однако, подумав, решил: колодец этот все же обладает определенной магической силой. Тебе, Дракайна, она, возможно, покажется особенно интересной, ибо превращает мужчин в женщин.
   - Похоже, никто тебя не любит, Дракайна, даже великая Охотница, тихонько заметила Ио.
   Дракайна глянула на нее так свирепо, что я даже испугался за девочку. Ио вела себя слишком храбро, так умеют себя вести только дети.
   - А в чем дело? - заинтересовался Пасикрат. - Расскажи-ка мне, малышка.
   - Латро говорит, что та богиня в храме на Дракайну сердита. Иногда Латро видит то, чего не видят остальные. Иногда - даже богов и может разговаривать с ними.
   - Как интересно! Мне следовало подробнее расспросить тебя о нем еще в первую нашу встречу, но я повел себя как последний дурак и столько времени потерял даром на некоего Эврикла! И что же ты видел, Латро?
   - Я всего лишь заметил, как богиня гневно посмотрела на Дракайну; в точности как сама Дракайна только что посмотрела на Ио.
   - Между прочим, именно Ортия посылает женщинам внезапную смерть, заметил Пасикрат. - Ах, как жаль, что ты не мужчина, Дракайна! Кстати, Дракайна - твое настоящее имя?
   Она притворилась, будто не слышит его вопроса.
   - А еще богиня покровительствует молодым животным и детям. - Пасикрат снова повернулся к Ио. - Ты об этом знала? Наши мальчики молятся Ортии перед бичеванием, посвящая ей последние минуты своего детства. И все же к девочкам она более милостива. Плохо будет тому, кто здесь посмеет обидеть девочку, разве что ему уже дарована особая милость богини.
   - Плохо будет любому, кто посмеет обидеть Ио - пока я жив, по крайней мере, - буркнул я.
   - Возможно, именно ты являешься для богини орудием правосудия, - кивнул Пасикрат. - А возможно, и я тоже.
   Мы брели по городу и едва поддерживали разговор. Когда одна из пауз слишком затянулась, я решился спросить у Пасикрата, почему дома в Спарте имеют такое количество окон.
   - Ах да, ты же бывал в Афинах, даже если этого и не помнишь! Там все ужасно боятся грабителей. А мы не боимся. Мы слишком бедны, да и купить тут особенно нечего. - Он улыбнулся. - Но вот и колодец. Загляните в него и сами увидите, что туда стоило заглянуть.
   Ио бросилась вперед, перевесилась через край и в ужасе отпрянула.
   - Там скелеты! - объявила она.
   Пасикрат подошел к ней и присел рядом.
   - Ты заметила лишь кости, маленькая Ио. Но приглядись: там есть и еще кое-что.
   - Там только грязь и вода!
   - Да, земля и вода. Видишь ли, я опытный проводник и специально привел вас сюда днем, когда солнце достаточно хорошо освещает внутренность колодца и можно увидеть его дно. Он не слишком глубок. Возможно, именно поэтому он и пересох. Или почти пересох. Дракайна, а ты посмотреть не хочешь?
   Я заглянул в колодец. Как уже сказал Пасикрат, солнечные лучи освещали его стены до половины, так что можно было увидеть и все остальное. На дне были прикованы цепями трое чернобородых мужчин. Их руки украшали массивные золотые браслеты, а в золоченые рукояти мечей были вделаны драгоценные самоцветы. Один коснулся своего запястья, и лицо его исказилось от боли; второй закрыл лицо руками, будто от стыда; третий плакал, в мольбе протягивая ко мне руки.
   - Великий царь послал сюда своих послов, - пояснил Пасикрат, - требуя земли и воды в знак нашего ему подчинения. Эти послы были отважными мужами, когда явились сюда, но превратились в испуганных женщин, когда мы бросили их в колодец и предоставили воле судьбы. Вы бы слышали, как они вопили! Дракайна, по-моему, тебе все-таки стоит заглянуть туда. Не бойся, я тебя вниз не столкну. - Он легко соскользнул с края колодца и отошел прочь.
   - А я-то думала, что ему Великий царь нравится, - задумчиво проговорила Ио.
   - Да он просто ревнует! - сердито воскликнула Дракайна. - Регент в последнее время предпочитает ему меня. Латро найдет это вполне понятным, хотя ты, возможно, так не считаешь. Когда мы входили в храм, ты спросила, где я взяла спартанские деньги для пожертвования. Их дал мне принц Павсаний, как и многое другое. Нравится тебе мой наряд? - Рука ее нежно погладила алую ткань. - Шелк тонкий, точно паутинка, и привезен из дальних стран; некогда он, наверное, принадлежал какой-нибудь благородной жительнице Суз.
   - Да, очень красивый! - искренне восхитилась Ио. - Но раз уж ты снова стала разговаривать со мной, может быть, скажешь, как ты объяснила все регенту? Ведь в первый раз, когда он увидел тебя, ты еще была мужчиной, а теперь ты женщина. Кстати, регент совсем не похож на Латро.
   - Я сказала ему правду - ведь богиня осуществила мое давнее желание. И, надо отметить, это ничуть не уменьшило мою ценность в его глазах, можешь мне поверить.
   - Берегись, - сказала Ио. - Богиня вольна и отнять дарованное тебе.
   Дракайна покачала головой, и мне показалось, что она слушает кого-то другого, а не Ио.
   - Я чувствую, что живу уже очень, очень давно, - сказала она. - И что была такой, как сейчас, с сотворения мира.
   Затем мы просто слонялись по городу, и больше ничего такого, что мне следовало бы записать в дневник, между нами сказано не было, разве что Дракайна заметила, что однажды я подарил ей раба. Когда я спросил, что же с ним стало, она ответила, что он умер.
   Некоторое время мы смотрели, как совершенно обнаженные женщины соревнуются в беге и метании диска, что Ио нашла особенно отвратительным; видели и те длинные дома, в которых живут спартанские юноши. После этого мы вернулись в крепость, расположенную на холме в центре города, лишь на минутку задержавшись, чтобы понаблюдать за работой рабов, устанавливавших надгробие на могиле Леонида. Могила была в деревушке под названием Питана, у самого подножия холма. Не знаю, что означает это название. Может быть, "легион". По словам Ио, у регента есть мора (*143) с таким же названием.
   В крепости я засел за свои записи, стараясь не упустить последние лучи солнца, что проникают в амбразуры. Только что приходила Дракайна и сказала, что сегодня наш последний день в Спарте.
   ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
   33. ПО ТЕНИСТОМУ УЩЕЛЬЮ
   Темные воды Ахерона точно ножом взрезают скалы и исчезают под землей, в Стране мертвых. Нигде больше мертвые не близки так к живым людям; нигде больше нельзя так легко призвать их - так, во всяком случае, утверждает Дракайна, которая сейчас готовится к подобной страшной церемонии. Я наблюдаю за ней, а принц Павсаний собственноручно копает колодец, вырыть который дал обет. Ио кормит травой черного ягненка и черную ярочку, которых принц принесет в жертву. Мы с Пасикратом наполнили кувшины водой из Ахерона и разгрузили нашего мула. На нем привезли множество необходимых для обряда вещей - мед, молоко, вино и прочее. Я пока делаю записи в книге, ибо, по словам Ио, слишком долго пренебрегал этой своей обязанностью; и действительно, как оказалось, последнюю свою запись я сделал еще в Спарте, о которой молодые воины из охраны принца говорят как о стране очень далекой.
   Но я пишу еще и потому, что не хочу совсем утратить воспоминания о виденном мною прошлой ночью сне. Мне снился корабль, круглобрюхое торговое судно с белым лебедем на корме, с широким полосатым гротом и с наклонной фок-мачтой. Я открыл на палубе люк и спустился вниз, точно в некую пещеру, где очаровательная царица и мрачный царь восседали на тронах из черного камня, окутанные запахом смерти и тлена. Залаяли три пса, и царица сказала: "Пусть проходит. Его послание получено и просьба будет удовлетворена..."
   Там было и еще что-то, но подробности я уже забыл. Когда я рассказал Ио о том корабле, она предположила, что это "Европа", на которой мы приплыли сюда. Если это так, то, стало быть, какие-то воспоминания все же сохраняются в моем сознании, хотя сам я над ними и не властен. Это, конечно, добрый знак. Вполне возможно, я вскоре узнаю и о своем прошлом, может быть, прямо здесь, среди этих мокрых хмурых скал.
   Ну вот, Павсаний закончил рыть свой колодец, и Пасикрат вешает темные гирлянды из болиголова и душистой руты ягнятам на шею. Для нас приготовлены венки из трав.
   Свершилось, и я это видел! Дракайна принесла жертвенные возлияния молоко, мед, сладкое вино и воду - и посыпала землю вареным ячменем. Она держала ягнят, пока принц Павсаний молил духов: "О, придите, царственные Агиды! Дайте мне совет, и я сделаю ваши могилы местами всеобщего поклонения и жертвоприношений. Чего мне желать - мира или войны? Был ли вещим тот мой сон, из которого я узнал, что раб принесет мне победу? Как же мне быть? Придите, дайте совет! Ибо вас любил я при жизни, люблю и после смерти". Хоть рука его и дрожала, он вытащил свой меч и отсек головы черному ягненку и черной ярке; кровь животных потекла в выкопанную им яму. Потом, оттащив в сторону тушки ягнят, Дракайна что-то пропела на неведомом мне языке.
   И вдруг скала у нее за спиной раскололась, и из трещины вышел царь в латах, с окровавленным клинком в руке. Кровь струилась по его рукам и ногам, он как-то странно вращал головой, и смотреть на него было страшно. Он опустился на колени и стал как бы пить вьющийся над пролитой кровью парок - так пастухи пьют воду из ручья. Он пил, и раны его переставали кровоточить, и теперь он уже стал казаться почти живым; он был не слишком красив, ибо лицо его было изуродовано шрамами и искажено пьянством, однако вид у него в целом был внушительный, а взгляд столь повелительный, каким обладают немногие. Дракайна впала в экстаз; она хватала ртом воздух, на губах у нее выступила пена. Мужским голосом выкрикивала она какие-то странные слова - так быстро и резко, точно ломала хворост:
   - Племянник, мир ищи, а не войну.
   Не пробуй пить из синей чаши Леты.
   Спроси, кто потревожит крепость эту,
   У тех, кто защищал свою страну
   Близ Саламина.
   Пропев это, Дракайна испустила ужасный вопль, и скала, которая закрылась было, вновь разверзлась, чтобы принять в свое лоно мертвого царя. За ним последовал оруженосец - худой, в каких-то невероятных одеждах, со всклокоченными волосами. Дракайна совсем выбилась из сил; когда мертвые исчезли, ее стошнило. Она с трудом подползла к горшку с молоком, оставшимся после либатий, и выпила его.
   Принц глубоко вздохнул, переводя дыхание; лоб его был покрыт каплями пота.
   - Так что же лучше - мир или война? Кто сможет растолковать его слова? - Он вытер руки краем хитона. - Пасикрат, кто говорил со мною?
   Пасикрат посмотрел на Дракайну. Не получив от нее ни малейшей подсказки, он осмелился:
   - Видимо, твой царственный дядя, царь Клеомен. Только он ведь погиб... - И Пасикрат закончил еле слышно: - Он искал смерти.
   - Ты хочешь сказать, он пал от собственной руки? Что ж, можно сказать и так. Он осквернил священные земли, принадлежащие Великой богине и ее дочери, когда шел маршем в Элевсин. То, как он был наказан, известно всем. Но что ты скажешь о второй строке?
   - По-моему, он предупреждает тебя, что злоупотребление вином способно лишить человека разума, что и произошло с ним самим, а также - чтобы ты ни в коем случае не следовал его примеру и не оскорблял богов. Ты задал три вопроса, господин мой. Мне кажется, в первых строках содержатся ответы на первые два: ты должен стремиться к миру и верить своим снам, ибо не верить им - значит оскорблять богов.
   - Ну хорошо, - кивнул Павсаний. - При Саламине сражались в основном афинские гоплиты, те самые, что сейчас осаждают город-крепость Сест (*144). Клеомен воевал с ними, дважды вторгаясь на территорию Аттики, я же, напротив, окажу им помощь - теперь я буду искать с Афинами мира, а затем заключу и более выгодный союз - с Персеполисом. Мне кажется, Клеомен именно это имел в виду. А ты как думаешь?
   - Господин мой, ты хотел узнать, богами ли был послан тебе тот сон, так вот: царь Клеомен велит тебе спросить афинян, кто заставит крепость сдаться. Почему бы нам не послать воинов из резерва к Сесту? Говорят, это самая мощная цитадель в мире; если она падет, ты узнаешь точно, Дева ли являлась тебе во сне. Если же Сест не возьмут, это станет ужасным поражением афинской армии. Но не нашей. Мне кажется, именно это и советует тебе твой царственный дядя, и я не вижу в его совете никакого подвоха.
   Изуродованное шрамами лицо Павсания осветила улыбка.
   - Да, риск невелик. Зато афиняне воспримут мои действия как дружественный жест, как мое личное доказательство дружбы Спарты с Афинами, поскольку Леотихид вышел из игры. Во всяком случае, аристократы поймут это именно так. Командует афинским войском Ксантипп. - Он хмыкнул. - Ты ведь не станешь возражать, если я попрошу тебя возглавить сотню моих лучших воинов в этой "троянской войне"? А, Пасикрат? Или мне лучше называть тебя "быстроногим Ахиллом"? Это будет славная авантюра! Благодаря ей можно заработать отличную репутацию.
   Пасикрат потупился.
   - Я останусь или отправлюсь в поход - как прикажет мой стратег, твердо сказал он.
   - Ты отправишься в поход и будешь держать ушки на макушке! - Принц ударил мечом по ноге, точно припечатывая собственные слова.
   - Но, господин мой, я тоже должен отправиться вместе с Пасикратом, вмешался я.
   - Латро, нас же могут убить! - запротестовала Ио.
   - Тебе идти с нами вовсе не обязательно, - ответил я ей. - А мне это необходимо. Если боги говорят, что я принесу регенту победу, я должен быть под его знаменами.
   - Ну вот тебе и первый доброволец, Пасикрат. Возьмешь его с собой? спросил Павсаний.
   Пасикрат кивнул и предложил:
   - Я бы взял всех троих, господин мой. Латро - по той причине, которую он только что назвал. Без него все это, боюсь, не будет иметь никакого смысла. Девочка должна о нем заботиться, ну а колдунья отправится с нами... хм... потому что желательно...
   - ...подготовить условия сдачи города. - Принц встал.
   - Именно так, господин мой.
   - Ну хорошо. Без нее в Спарте мне будет проще - Горго ее не любит.
   Когда извилистыми горными тропами мы снова вернулись в лагерь, регент приказал своей охране построиться в фалангу; надо сказать, что его охрана состоит из трехсот молодых неженатых мужчин, которых отбирал он сам.
   - Гоплиты, - начал он свою речь, - спартанцы! Слушайте меня! Вам известно о славной победе у мыса Микале. Нет среди нас человека, который не желал бы там быть. Однако мне стало известно, что союзники, завидуя нашей победе, ею не довольны. Стоило нашему флоту покинуть Микале, как оставшиеся там афиняне переплыли пролив и осадили город-крепость Сест, принадлежащий Великому царю!
   Хотя молодые воины, замерев, слушали его, по их рядам пролетел легкий шумок - словно вздрогнули деревья в лесу, услышавшие рокот далекого грома задолго до начала бури.
   - По возвращении я намерен сообщить Судьям, что нам следует послать армию на помощь Афинам. Но что, если Сест падет до нашего прибытия? Вы ведь знаете, как мы "опоздали" во время битвы при Саламине? И полагаю, не раз слышали, что афиняне считают, будто победа при Саламине одержана исключительно их силами. Так вот: неужели мы позволим им снова утверждать, что они одни взяли неприступную крепость Сест?
   Три сотни голосов проревели:
   - Нет!
   - Вот и я тоже так считаю. - Регент помолчал; молодые воины напряженно и почтительно ждали. - Все вы знаете Пасикрата, и знаете, что я полностью ему доверяю. Иди сюда, Пасикрат!
   Пасикрат вышел из первого ряда фаланги и встал подле регента; даже мне он казался в своих сияющих латах похожим на юного героя.
   - Пасикрат поведет сотню добровольцев на Сест. Те, кто не хочет идти с ним, пусть останутся на месте. Добровольцы! Шаг вперед! Присоединяйтесь к Пасикрату!
   Фаланга шагнула вперед, точно один человек.
   - Хорошо, пусть он выберет сам! - крикнул регент. - Выбирай же, Пасикрат, свою сотню!
   Несколько минут назад Ио спросила, о чем я пишу.
   - О том, как выбирали сотню добровольцев, - ответил я.
   - А ты написал, что мы делали в ущелье, когда убили черных ягнят?
   - Да, уже написал.
   - Как ты думаешь, Латро, это было взаправду? И царь Клеомен действительно говорил устами Дракайны?
   - Я не думаю - я знаю, - ответил я. - Я его видел.
   - Жаль, что ты его не коснулся! Тогда и я бы тоже смогла его увидеть.
   Я покачал головой:
   - Ты бы испугалась. - Я описал ей царя, особенно его ужасные раны.
   - Да я таких много видела! Ты их всех даже не смог бы запомнить, если б у тебя была память. И я видела, как ты убил тех рабов Спарты, и убитого морским чудовищем Кекропа я тоже видела. А Пасикрат правильно понял этого Клеомена?
   При этих словах Дракайна села и спросила:
   - А ты помнишь его слова? Что же он сказал?
   - Разве ты не знаешь? Ведь это ты произносила их, - удивилась Ио.
   - Нет, я ничего не помню. Ведь тогда говорила не я.
   Ио напомнила ей сказанное Клеоменом (я уже записал это раньше) и прибавила:
   - По-моему, Пасикрат был неправ. Мне кажется, Клеомен хотел настоящего мира, а вовсе не того, чтобы регент посылал в Сест сотню отборных воинов. Он хотел сказать, что Павсанию нужно просто послать кого-то туда и спросить, кто возьмет эту крепость.
   - Нет, он хотел сказать, что никто не сможет взять Сест, - возразила Дракайна. - Я там бывала, и поверь мне: все слухи об этой крепости правда; это самая мощная цитадель в мире. С ней могут сравниться разве что стены Вавилона, однако и в них есть отверстие: там протекает река, благодаря которой персы в первый раз и взяли Вавилон. У Сеста таких слабых мест нет. Что же касается мира, то Клеомен прекрасно знает, что Демарат (*145), наследник младшего спартанского царя, стал одним из советников Ксеркса, так что он, естественно, надеется, что соглашение с персами обеспечит Агидам старшую корону, а наследникам Демарата оставит младшую. Если бы подобное соглашение было подписано два года назад, можно было предотвратить все эти бесконечные войны.
   Я спросил Дракайну, не лучше ли ей.
   - Да, благодарю тебя. Я, правда, еще слаба, однако чувствую, что с каждой минутой силы мои прибывают. Ты понимаешь, о чем я? - Она обеими руками приподняла свои пышные груди, лаская их и будто предвкушая любовные утехи. - Что-то подсказывает мне, что все самое лучшее в этой жизни у нас еще впереди.
   - А сколько все-таки у тебя жизней? - язвительно спросила Ио. - Может быть, существует такой источник, где ты совершаешь омовения и возвращаешь свою девственность?