Вулф Джоан. Риск

   Я слегка кивнула и изобразила на губах светскую улыбку. Анна как зачарованная уставилась на перья леди Фаррингдон.
   Природа была не очень-то щедра к леди Фаррингдон. К сожалению, сама леди не сделала ничего, чтобы подчеркнуть свои достоинства и скрыть недостатки. Ее вычурное голубое платье выглядело ужасно.
   Сэр Генри смотрел на меня с подозрением. Я мысленно вздохнула. Ну вот и еще один, кто боится моих тайных козней.
   Я ободряюще улыбнулась ему.
   Но напряженное выражение не исчезло с его лица.
   Внезапно лорд Уинтердейл сказал:
   — Я не могу дольше удерживать лошадей. Всего хорошего, Фаррингдон и леди Фаррингдон.
   — Рада познакомиться с вами, — вставила я.
   — Какие у нее красивые перья, Джорджи, — сказала Анна, когда мы отъехали. — Как бы я хотела иметь такие же!
   — Но такими перьями лучше играть, чем носить их на шляпе, — возразила я.
   Анна повернулась к лорду Уинтердейлу.
   — У этой леди платье того же цвета, что и ваши глаза, милорд, — сказала она. — Какой красивый цвет. Жаль, что она такая толстая.
   — Анна, — в отчаянии воскликнула я, — сколько раз я говорила тебе, что неприлично обсуждать то, как люди выглядят!
   — Но я же сказала это не ей, а тебе и лорду Уинтердейлу, — обиженно возразила Анна.
   — Анна, вот впереди ровная тропинка. Хочешь взять поводья? — предложил ей лорд Уинтердейл.
   — О да, конечно!
   Он протянул ей концы поводьев, а сам продолжал удерживать их чуть повыше. Анна прищелкнула языком и встряхнула поводьями. Она вся светилась от счастья.
   Я улыбнулась.
   — Как ты чудесно управляешься с лошадьми, моя прелесть, — сказала я. — Ты просто молодец.

***

   Мы вернулись домой как раз к обеду. Леди Уинтердейл поначалу попыталась удалить Анну из столовой, запретив ей там появляться, как и в гостиной, но лорд Уинтердейл снова настоял на своем. Поскольку Анна вела себя за столом безупречно, леди Уинтердейл нечего было возразить своему племяннику, и это ее бесило.
   Лорд Уинтердейл провел целое утро и часть дня в кругу семьи, что было на него не похоже. Я надеялась, что и за обедом он присоединится к нашей компании. К сожалению, этого не случилось. Его место в конце стола пустовало, как обычно.
   После обеда леди Уинтердейл, Кэтрин и я отправились к друзьям леди Уинтердейл, которые давали раут. Раут оказался до ужаса скучным. Домой мы вернулись около полуночи.
   В пятницу вечером мы поехали на бал к Каслтонам. Моя бальная карточка была заполнена, как и всегда, но высказывания лорда Уинтердейла посеяли во мне некоторые сомнения. Танцуя со своими кавалерами, я теперь пыталась оценить, сможет ли кто-нибудь из них стать моим супругом и покровителем Анны.
   Должна признаться, лишь несколько джентльменов отвечали этим требованиям, и я готова была поверить в их надежность и способность заботиться о ком-то, кроме самих себя.
   Я также начала сомневаться, что мои поклонники видят во мне нечто большее, чем просто хорошенькую девушку, с которой приятно потанцевать разок-другой. Как недвусмысленно заявил лорд Уинтердейл, такие, как я, не очень-то ценятся на ярмарке невест.
   На балу у Каслтонов лорд Уинтердейл тоже отсутствовал.
   В субботу мы отправились на бал к Помфертам. Я танцевала с теми же кавалерами, что и на предыдущем балу, а также с мистером Эшертоном, который первым из папиных «клиентов» разыскал меня.
   Мистер Эшертон прямо спросил меня об Анне. Это значило, что слухи уже поползли по городу.
   — Я не собираюсь шантажировать вас с целью выманить у вас деньги на содержание моей сестры, мистер Эшертон, — сердито выпалила я, пока мы с ним кружились в вальсе, а корсет его поскрипывал в такт движениям. — Вы должны мне поверить. У меня больше нет этих бумаг!
   Его розовощекое лицо помрачнело, и я поняла, что он не верит ни одному моему слову.
   Лорд Уинтердейл на бал к Помфертам не явился.
   «Да как же так можно, — раздраженно думала я. — Что за жизнь он ведет? Нельзя же каждый вечер пить и играть в карты в клубе „Брукс“!»

***

   В воскресенье утром я решила отправиться с Анной в королевский зверинец в лондонский Тауэр. Нэнни тоже собралась с нами, и лорд Уинтердейл, которого я случайно встретила в холле перед уходом, предложил нам поехать туда в его двуколке.
   День выдался чудесный. Мы прогуливались по набережной, к которой в былые времена причаливали шлюпки со знатными узниками. Мое первое впечатление от Тауэра оказалось вовсе не таким мрачным, как я себе воображала: вместо роковой темницы моим глазам предстало местечко для воскресных пикников.
   Казалось, по крайней мере пол-Лондона собралось сегодня провести день на лоне природы. Празднично одетые горожане вместе с детьми наводнили крепость с мрачными каменными стенами.
   Я была разочарована. Я-то ожидала увидеть легендарное место страданий и скорби.
   Однако пока мы осматривали закоулки тюрьмы, открытые для посещения публики, воображение без труда переносило меня от жизнерадостной реальности в прошедшие времена, на несколько сотен лет назад, когда здесь обитали только узники и тюремщики. Я представляла себе сэра Уолтера Рали — он, как затравленная пантера, меряет темницу беспокойными шагами, и так в течение многих лет своего заточения.
   Образ пантеры мгновенно вызвал в памяти гибкую фигуру черноволосого джентльмена. Правда, я тотчас постаралась избавиться от этого наваждения и подвела Анну и Нэнни к группе людей, столпившихся у часовни, где были обезглавлены две первые жены Генриха Восьмого.
   Анну не интересовали несчастные королевские жены, и она потянула меня за руку к зверинцу. Туда мы и направились.
   Зверинец меня не впечатлил. Животные находились в глубокой яме, которая когда-то была частью рва, окружавшего крепость Тауэр в бытность его королевской резиденцией. Весь зверинец состоял из грязного льва, слона и двух медведей-гризли.
   По правде сказать, мне их было жаль — они выглядели такими вялыми, неухоженными.
   Даже Анна почувствовала это.
   — Они такие несчастные, правда, Джорджи? — обратилась она ко мне.
   — Да, — сказала я. Вокруг ямы толпился народ, и я протиснулась поближе и заглянула вниз, за ограждавший ее деревянный барьер. Зрелище было жалкое. Не знаю, что я ожидала увидеть, но только не это.
   Я стояла над той частью ямы, где помещался лев. Внезапно он словно очнулся и поднял вверх измученные глаза.
   — Эй, дружок, — позвала я его. — Как поживаешь?
   Мне показалось, он ищет меня в толпе, и я подошла поближе.
   — Какой красивый мальчик, — ласково промурлыкала я, хотя бедняга красотой отнюдь не отличался — похоже, у него была чесотка или что-то в этом роде.
   Сзади напирала толпа. Я наклонилась над барьером, и вдруг кто-то изо всей силы пихнул меня в спину. Я потеряла равновесие, качнулась вперед и, ухватившись за барьер, попыталась выпрямиться. Мне бы это удалось, если бы чья-то рука не подтолкнула меня. Я покатилась вниз по отвесному склону и упала на дно ямы — вся в синяках, дрожа от страха — в десяти шагах ото льва.
   Тяжело дыша, я поднялась на ноги.
   Сверху доносились крики, и я поняла, что это кричит Анна. Но мое внимание было приковано к хищнику, который теперь, когда его уединение было нарушено, кажется, пробудился от апатии.
   У меня перехватило дыхание.
   «Нельзя показывать ему, что я его боюсь, — пронеслось в голове — Если хищники чувствуют, что жертва их боится, они нападают. Боже, помоги мне. Спокойно, Джорджи, спокойно».
   Анна кричала, не умолкая.
   Лев раскрыл пасть и зарычал. На меня дохнуло смрадом из его глотки, и я чуть не потеряла сознание.
   «Не будь трусихой», — приказала я себе, трясясь с головы до ног.
   Лев сделал несколько шагов, приближаясь ко мне.
   — Эй, мисс, — раздался голос сверху. — Я сейчас брошу ему кусок мяса, а потом мы спустим вам лестницу. Вы сами-то заберетесь?
   Я кивнула. Я бы сейчас взобралась даже на Маттер-хорн.
   Несколько секунд спустя в дальний угол ямы шлепнулся огромный кусок мяса. Лев немедленно развернулся и отправился туда вкушать свой обед.
   Смотритель зверинца спустил в яму длинную лестницу, и прежде чем лев вонзил зубы в мясо, моя нога была на нижней ступеньке. Я подобрала юбки и стала взбираться по лестнице с такой скоростью, словно за мной черти гнались. Когда я очутилась наверху, ко мне кинулась рыдающая Анна.
   Нэнни подоспела вслед за ней.
   — Боже Всемогущий, мисс Джорджиана, — повторяла она снова и снова. — Боже Всемогущий!
   Смотритель зверинца был сердит на меня за мою неловкость.
   — И как вас угораздило туда свалиться? Он же мог вас загрызть! И что бы тогда со мной сделали? — ворчал он. — А с бедным Лео?
   Я постаралась более-менее внятно произнести извинения и забралась в двуколку вместе с Нэнни и истерически рыдающей Анной. К счастью, коляска была открытая, а то от меня ужасно несло львиной ямой.
   Двуколка остановилась у подъезда особняка на Гросвенор-сквер, и мы вошли в дом. Первый, кого я увидела, был лорд Уинтердейл, который, по-видимому, направлялся в библиотеку. Он заметил нас, остановился и вежливо осведомился:
   — Ну, как прошла прогулка?
   — О, лорд Уинтердейл! — воскликнула Анна — Джорджи свалилась ко льву, и он ее чуть не съел!
   Такое заявление не могло не привлечь его внимания.
   — Это правда, — призналась я. — К счастью, меня спас расторопный смотритель. Он бросил зверю кусок мяса, чтобы отвлечь его, а я тем временем взобралась по лестнице наверх.
   — Вам лучше пройти в библиотеку и рассказать мне все по порядку, — мрачно произнес он. Я улыбнулась ему дрожащей улыбкой.
   — Может, мне сначала принять ванну и переменить платье?
   Он окинул меня взглядом с головы до ног и заметил грязные пятна на моей новенькой зеленой накидке. Голубые глаза его потемнели.
   — Хорошо, — коротко согласился он. — Приходите, когда будете готовы. Я вас жду.
   Поднимаясь наверх вместе с Нэнни и Анной, я с некоторым облегчением подумала, что хотя бы одному человеку могу поведать правду о том, как оказалась в западне.

Глава 11

   Бетти наполнила ванну теплой водой, и я принялась скрести себя, пока кожа не покраснела. Затем надела бледно-голубое дневное платье и спустилась в библиотеку, где меня ждал лорд Уинтердейл.
   Он сидел за письменным столом и просматривал расходную книгу. Я и раньше замечала, что он много времени посвящает делам.
   Он не потрудился встать, когда я вошла (уже ставшая для меня привычной неучтивость), но тем не менее отложил гроссбух в сторону и жестом предложил мне присесть.
   — Итак, — промолвил он, — рассказывайте, как все произошло.
   — Кто-то толкнул меня, — начала я. — Я стояла у края ямы, где находился лев. Возможно, я слишком низко наклонилась, но уверена, что кто-то нарочно подпихнул меня к самому краю. А потом еще толкнул в спину, и я, потеряв равновесие, скатилась в яму.
   Я почувствовала, что вот-вот заплачу — первый раз после случившегося.
   — У меня теперь все тело в синяках, — пожаловалась я дрожащим голосом. — А потом лев зарычал на меня. — В моем голосе все явственнее слышались всхлипы. — У него из пасти несло таким смрадом.
   — Перестаньте плакать, — сердито отрезал лорд Уинтердейл. На щеке у него подергивался мускул. — Избавьте меня от ваших слез.
   Я с трудом сдержала готовые вырваться рыдания, глубоко оскорбленная его холодностью. Мне же пришлось пережить такой ужас — я имею полное право немного поплакать. Ничего, от него не убудет, если он пожалеет меня, обнимет, успокоит.
   Но лорд Уинтердейл ничего такого не сделал и не собирался делать. Он по-прежнему сидел в своем кресле, глядя на меня суровыми голубыми глазами, и терпеливо ждал, когда я справлюсь с собой.
   Когда я успокоилась, он сказал:
   — Насколько я понял, вам неизвестно, кто вас толкнул? Я покачала головой.
   — Вокруг зверинца толпилось столько народу. Поначалу, когда меня пихнули в спину, я подумала, что это случайно. Я ухватилась за барьер и наверняка удержала бы равновесие, но чья-то рука с силой толкнула меня через ограду. Это сделано со злым умыслом, милорд. У меня нет никаких сомнений.
   Он негромко выругался.
   — Как вы думаете, — тихо спросила я, — это один из тех, кого шантажировал мой отец?
   — Скорее всего, — ответил он. — Если только у вас нет других врагов, о которых вы умолчали, мисс Ньюбери.
   Я снова покачала головой.
   Он смотрел на меня, слегка барабаня пальцами по подлокотнику кресла. Вид у него был озабоченный.
   — Что теперь делать? — спросила я еще тише.
   — Выдать вас замуж, и чем скорее, тем лучше. Тогда вы будете под защитой вашего супруга, — последовал немедленный ответ. — А пока я, пожалуй, буду присматривать за вами. Бог знает, что за болото вы взбаламутили этими вашими дурацкими письмами.
   Услышав это, я пришла в бешенство. Щеки мои зарделись от возмущения.
   — Я считала, что поступаю честно, — запальчиво выпалила я. — Но вероятно, вам этого не понять — для вас благородство означает глупость.
   — Давайте-ка раз и навсегда проясним один момент, мисс Ньюбери, — сказал он. — Это вы пытались шантажировать меня, а не я вас.
   — Я не шантажировала вас, лорд Уинтердейл, вы же знаете, — с достоинством возразила я. — А вот вы шантажировали вашу тетушку. — Я вскочила. — И я не нуждаюсь в вашем покровительстве, поскольку я способна сама о себе позаботиться!
   Закончив свою речь этим глупейшим заявлением, я выскочила из комнаты.

***

   Воскресный вечер мы провели дома, поэтому мне не надо было беспокоиться о своей безопасности. Леди Уинтердейл и мы с Анной слушали игру Кэтрин на фортепиано. Герцогиня Фэркасл стала постоянно приглашать Кэтрин к себе, и леди Уинтердейл не осмеливалась перечить герцогине и запрещать дочери посещать музыкальные вечера.
   Я каждый раз расспрашивала Кэтрин, не встретила ли она на этих концертах интересных молодых людей, но она качала головой и говорила, что из молодых джентльменов на концертах бывают только сыновья герцогини. Поскольку я знала, что лорд Генри посещает эти концерты по требованию своей матушки, мне было ясно, что Кэтрин вряд ли найдет там себе жениха.
   Анне нравилось слушать, как Кэтрин играет. Я никогда раньше не замечала, чтобы моей сестре нравилась музыка, и с удовольствием наблюдала за ее очаровательным личиком, когда она слушала прекрасные мелодии Моцарта, которые рождались под искусными пальцами Кэтрин.
   Я помнила, что наша мать была очень музыкальна. Должно быть, Анна унаследовала от нее любовь к музыке.
   Лорд Уинтердейл отобедал с нами в воскресенье, но не принимал участия в застольной беседе. После того как мы, дамы, удалились наверх, он выпил свой портвейн, сидя в одиночестве в роскошной столовой, а потом снова исчез из дома.
   Вероятно, поехал в «Брукс» — пить и играть в карты.
   На вечер понедельника был назначен бал у Ренгэмов — бал, на котором, по словам лорда Уинтердейла, непременно будет присутствовать граф Марш. К моей величайшей радости, лорд Уинтердейл появился за обедом в вечернем фраке и объявил своей тетушке, что собирается сопровождать нас к Ренгэмам.
   Леди Уинтердейл удивило его решение.
   — Это правда, Филип? Ты же появляешься и исчезаешь в своем собственном доме, словно тень, и так длится уже не одну неделю. И вдруг ты заявляешь, что будешь сопровождать нас на бал! Я потрясена.
   — Удивить вас — значит совершить поистине героический поступок, — ядовито заметил лорд Уинтердейл. — Вы всегда и во всем уверены заранее.
   Леди Уинтердейл сердито воззрилась на него с противоположного конца обеденного стола. Свечи бросали отсветы на ее золотистый тюрбан, который она нацепила на голову, потому что он сочетался с золотой вышивкой на ее алом шелковом платье.
   — Это вовсе не остроумно, Филип, — отрезала она.
   Он поднял глаза от тарелки с цыпленком и изобразил на лице крайнее удивление.
   — Да неужели?
   Я посмотрела ему в лицо, на его изогнутые брови и лукаво поблескивающие голубые глаза и впервые осознала, что непрошеное чувство начало проникать в мое сердце и душу.
   Но тут же стряхнула с себя это минутное наваждение.
   — Анна, милая, — промолвила я, — тебе положить еще зеленого горошка?
   — Да, Джорджи, спасибо, — ответила Анна, и один из лакеев поспешил поднести ей блюдо.
   Слуги полюбили Анну. Да и как можно ее не любить, Оказала я себе, стараясь думать только о сестре. Она ведь такое очаровательное дитя.

***

   Ренгэм-Хауе находился на Ганновер-сквер и, как и большинство лондонских домов, был слишком тесен, и бальную залу негде было разместить. Поэтому леди Ренгэм приказала убрать ковер из гостиной, и бал решили проводить там.
   Я вошла в комнату в сопровождении леди Уинтердейл, Кэтрин и лорда Уинтердейла.
   Оглядевшись вокруг, я увидела те же лица, что и на первом своем балу в Лондоне.
   Я вздохнула.
   — Вам все это уже надоело, мисс Ньюбери? — прошептал мне на ухо лорд Уинтердейл.
   — Да нет, не то чтобы очень, — тихо ответила я ему. — Просто я все время встречаю одних и тех же людей.
   — Вот идет кое-кто, кому не надоело встречать вас изо дня в день, — сказал лорд Уинтердейл, и я увидела лорда Борроу, который, словно медведь, неуклюже протискивался сквозь толпу мне навстречу.
   Он поклонился мне, поздоровался с моим опекуном и пригласил меня на танец. Я, конечно же, приняла его приглашение, и кадриль началась.
   Бал проходил так же, как и все предыдущие балы, с той лишь разницей, что на этот раз на нем присутствовал лорд Уинтердейл и я чувствовала, что он смотрит на меня. Мне ни разу не удалось поймать его взгляд, но я чувствовала его, и от этого сердце мое учащенно билось и мурашки пробегали по спине.
   Вечер был в самом разгаре, когда в гостиную вошла супружеская пара, которой мне не приходилось встречать ранее. Я видела, как леди Рентам поспешила к широко распахнутым двустворчатым дверям поприветствовать вновь прибывшую даму. Ее спутник стоял рядом, пробегая глазами по толпе.
   Очередной танец только что кончился, и я стояла у окна, задернутого темно-красными шторами, с мистером Джорджем Стэнхоупом и ждала, когда музыка снова заиграет.
   — Кто эти господа, которые только что вошли? — небрежно спросила я его, стараясь не выдать своего интереса.
   — Это Марш с супругой, — ответил мистер Стэнхоуп. Его зеленые глаза смотрели холодно, на лице застыла легкая гримаса. — Мой вам совет, мисс Ньюбери, держитесь от него подальше, — предостерег он меня. — Он неприятный человек.
   Похоже, дурная слава Марша стала всеобщим достоянием, подумала я, а вслух возразила:
   — Но он выглядит вполне безобидно.
   И это была правда. Я ожидала, что у графа Марша отталкивающая внешность — к примеру, потасканное лицо кутилы или смуглое лицо пирата. Но у этого человека были светлые волосы и кожа, и даже издалека было заметно, что глаза у него тоже светлые.
   Мистер Стэнхоуп пробормотал, что внешность бывает обманчива, и я согласилась с ним.
   Маршу потребовалось всего четверть часа, чтобы отыскать меня в толпе. Хозяйка бала леди Рентам представила мне его как старого друга моего отца, и когда он пригласил меня потанцевать, я уже не могла отказаться.
   Это был вальс.
   Мы вышли на середину залы, и он обнял меня за талию, взял мою руку в свою и заглянул мне в лицо. Он был одного роста с лордом Уинтердейлом, но вблизи я заметила проседь в его золотистых волосах. Его блеклые серо-зеленые глаза казались почти бесцветными, и взгляд их меня пугал.
   Я беспомощно оглянулась вокруг в поисках лорда Уинтердейла, но он как сквозь землю провалился.
   «Черт возьми, — подумала я, — вечно он исчезает, когда мне нужна его помощь».
   — Вам нравится сезон, мисс Ньюбери? — спросил меня лорд Марш.
   — Да, милорд, очень, — коротко ответила я и снова поискала глазами лорда Уинтердейла.
   — Я слышал, леди Уинтердейл была так добра, что согласилась вывозить вас в свет, это так? — промолвил он. — Как странно. На нее это не похоже.
   При этих словах он едва заметно улыбнулся. Сейчас он напоминал мне кошку, играющую с пойманной мышью.
   — Лорд Уинтердейл — мой опекун, лорд Марш, — сказала я, — и леди Уинтердейл согласилась покровительствовать мне по его просьбе.
   Он беззвучно рассмеялся.
   Но глаза его не смеялись. Внутри у меня все сжалось от страха. Граф Марш и в самом деле оказался очень неприятным господином.
   До окончания танца он хранил молчание, чему я была несказанно рада. Как только музыка умолкла, я повернулась, чтобы броситься к леди Уинтердейл — ее общество сейчас было бы для меня единственным спасением. Но лорд Марш схватил меня за руку повыше локтя, и его пальцы впились мне в кожу ниже короткого рукава бледно-розового бального платья.
   — Я желаю побеседовать с вами, мисс Ньюбери, — сказал он. — Идемте со мной — нам надо переговорить с глазу на глаз, без свидетелей.
   — Нет! — в ужасе воскликнула я, тщетно пытаясь вырваться. В отчаянии я обежала глазами залу в поисках лорда Уинтердейла.
   Лорд Марш сдавил мне руку.
   — Не устраивай сцену, глупая сучка, — зловеще прошипел он. Самое жуткое, что при этом улыбка не сходила с его лица.
   Он подтолкнул меня вперед, и я пошла с ним, успев подумать мимоходом, что он прав и я действительно не хочу устраивать сцену и что в другой гостиной на этом же этаже сервировали ужин, так что я буду под защитой окружающих.
   Но мы не пошли в гостиную. Лорд Марш пересек холл, распахнул какую-то дверь и втолкнул меня в маленькую прихожую. Он затворил за нами дверь и промолвил голосом, от которого у меня по спине поползли мурашки:
   — А теперь поговорим о тех бумагах.
   Я вспомнила о неизвестном злоумышленнике, столкнувшем меня в яму ко льву, и сердце мое часто-часто заколотилось от ужаса.
   Но тут из дальнего угла комнаты раздался спокойный голос лорда Уинтердейла:
   — Что ж, давай поговорим, Марш. И убери руки от моей подопечной.
   Лорд Марш немедленно разжал пальцы, отпуская меня, резко обернулся и, увидев лорда Уинтердейла, злобно выругался.
   Я тут же воспользовалась своей свободой и кинулась к лорду Уинтердейлу.
   В наступившей тишине мужчины сверлили друг друга взглядами.
   — Уэлдон и тебя шантажировал, Филип? — спросил наконец лорд Марш.
   Должна признаться, имя лорда Уинтердейла в устах лорда Марша меня несколько ошарашило.
   — Не меня — моего дядю, — коротко ответил лорд Уинтердейл.
   — Непогрешимого Уинтердейла? — недоверчиво переспросил лорд Марш.
   — Да. А ни в чем не повинная мисс Ньюбери нашла свидетельства шантажа в отцовских бумагах. Но вместо того чтобы разослать досье жертвам своего покойного батюшки, она по глупости их сожгла, свято веря, что совершает благородный поступок.
   — Она только так говорит, что сожгла, — хрипло возразил лорд Марш.
   — Она их сожгла, Ричард, в этом не может быть никаких сомнений, — дружелюбно промолвил лорд Уинтердейл. — Она бы не разослала эти письма, если бы это было не так. Вместо этого она наверняка стала бы вымогать у тебя деньги, как это делал ее отец.
   Ричард! Я снова испытала потрясение, когда поняла, что эти двое, как видно, прекрасно знают друг друга.
   — Тебя-то она точно шантажировала, — отпарировал лорд Марш. — Иначе я просто не понимаю, зачем ты возишься с этой бесцветной девчонкой. Признайся, она не в твоем вкусе.
   Перья в моей прическе чуть не встали дыбом. «Бесцветная девчонка» — нет, это уж слишком!
   — Я делаю это, чтобы позлить мою тетушку, — спокойно отозвался лорд Уинтердейл. — Ты и представить себе не можешь, какое наслаждение я испытываю, когда вижу ее ярость: моя мнимая подопечная затмила ее ненаглядную Кэтрин.
   Лорд Марш недоверчиво покачал головой.
   — Если она тебя не шантажировала, то как же мисс Ньюбери очутилась в твоем доме? — спросил он.
   — Это я первым навестил ее, — небрежно ответил лорд Уинтердейл. — В расходных книгах моего дяди имелись записи о выплатах некоему лорду Уэлдону, и мне стало интересно узнать, в чем тут дело. Поэтому я разыскал мисс Ньюбери, и она рассказала мне о бумагах, которые обнаружила после смерти своего отца.
   «Как ловко он все придумал!» — с невольным восхищением подумала я.
   — И ты решил вывезти ее в свет, чтобы досадить своей тетушке? — подхватил лорд Марш.
   — Именно так, — ответил лорд Уинтердейл. На это лорд Марш елейным голосом заметил:
   — Филип, я так давно тебя знаю, что осмелюсь тебе не поверить.
   Лорд Уинтердейл пожал плечами.
   — Веришь ты мне или нет — это правда. — Он сделал шаг к лорду Маршу и добавил:
   — Но уясни себе вот что, Ричард: если ты хоть пальцем тронешь мисс Ньюбери, то будешь иметь дело со мной.
   — Вот как, — промолвил лорд Марш, уставившись бесцветными глазами в лицо лорда Уинтердейла. Затем он спросил:
   — Надо понимать, это предостережение?
   — Да, — мрачно подтвердил лорд Уинтердейл. — Именно так это и надо понимать.
   Я невольно придвинулась к нему поближе.
   Лорд Марш улыбнулся своей зловещей улыбкой, от которой у меня кровь стыла в жилах.
   — Я это запомню, — произнес он. — А теперь мне пора вернуться в залу. Моя жена, верно, уже ищет меня повсюду.
   — Очень своевременная мысль, — любезно подхватил лорд Уинтердейл, и мы с ним в молчании наблюдали, как лорд Марш открыл дверь и покинул прихожую.